Текст книги "Все будет хорошо"
Автор книги: Андрей Валентинов
Соавторы: Далия Трускиновская,Юлий Буркин,Леонид Кудрявцев,Юлия Зонис,Никита Аверин,Дарья Зарубина,Николай Романецкий,Андрей Щербак-Жуков,Антон Фарб,Яна Дубинянская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)
Всё будет хорошо
Эрик Брегис
Виктор вынырнул в реальность и отошёл от витрины, в которой, оказывается, были разложены какие-то провода – разноцветные с разноцветными штекерами. И чего он их рассматривал? Ненужные штуки для ненужных штук.
Голос из репродуктора сбил какую-то мысль, и Виктор досадливо поморщился. Ничего, вспомнится, если важно. Витрина с часами показывала 14:34 восьмьюдесятью тремя способами. У самого Виктора часов не было – незачем.
Когда-то, только приехав в город, как и другие студенты из провинции, он обвешивался гаджетами, следил за модными технологиями по статьям в глянцевых журналах. Даже умудрился вживить навигатор, но протрезвев, побежал в лабораторию – вытаскивать, как бы по гарантии.
А потом начались проблемы. Сашка разбился на мотоцикле из-за заглючившего навигационного гало-дисплея. Кристина отравилась через два дня после вживления немецкой подделки арома-модификатора. Конечно, всё это укладывалось в обычные погрешности. В конце концов, от совершенно обыденных вещей погибает больше народу. И смирился бы, и продолжал бы пользоваться – надёжными фирменными вещами, проверенными и премированными… Но в какой-то момент, под влиянием забывшихся уже событий и мыслей, вся эта суматоха вокруг технологий стала ему неинтересна. Ненужное это всё, решил он тогда и не жалел до сих пор ни разу.
Вспомнив, зачем пришёл, он двинулся между рядами полок и стеллажей, нашёл нужный, и накидал в корзинку полуфабрикатов, особо не вчитываясь в этикетки.
Кассовый аппарат вежливо вывез из своего чрева коробку с покупками, усугубив эффект ярко-красной надписью «Спасибо!» на ней. А вот карточка выплюнулась так резко и безапелляционно, что Виктор улыбнулся – не до конца продумали имиджмейкеры все детали.
Виктор шёл по просторному пустому коридору, уставленному разнообразными – как по форме, так и по содержанию – торговыми автоматами. Людей не было вообще. Рабочий день – толпа нахлынет только через несколько часов, но к тому времени Виктор, уже сытый и благожелательный, развалится с планшетом на лоджии и займётся чем-нибудь полезным. И не важно, что он ещё не знает, чем. Но дело будет однозначно полезным. Он в этом уверен.
– Эй! – разнеслось эхом по коридору. – Дядьвить!
Виктор обернулся. Угловато покачивая бёдрами, к нему шла девочка. Даже не покачивая – подёргивая. Виктор хмыкнул – забавно выглядит, когда девочка пытается строить из себя подиумную модель, но при этом неприлично торопится. Девочка не выдержала и припустила вприпрыжку.
– Привет, дядьвить! Смотри что купила! – девчонка крутанулась на одной ноге, явно показывая какую-то новую деталь гардероба, но какую – Виктор, конечно же, не понял.
– Клёво, – сказал он. А что скажешь двенадцатилетней девчонке, которая явно рисуется перед почти сорокалетним дядькой. Постоянно причём. Иногда раздражает, иногда умиляет, но на серьёзный разговор Виктору никогда не хватало духу. Да и толку-то, обидит только.
– Ага, мне самой нравится, – подтвердила девочка. – Домой?
Да, – сказал Виктор, – а ты?
– Тогда и я. А ещё я себе часы перегрузила.
– Угу. – Виктор пошёл к лифту.
– Китайские, – многозначительно заметила девочка. – Мне папа на день рождения подарил. Вчера был.
– Папа вчера был? – не понял Виктор.
– Днюха у меня вчера была, ты что!
– Ой, Нина, извини. Поздравляю!
Неудобно как-то получилось. Виктор лихорадочно перебирал в уме варианты подарков, но ничего, что могло бы поразить избалованную богатыми родителями соседскую девчонку, не придумывалось.
– Перестань называть меня Ниной, – грозно сказала Нина и даже притопнула ногой, но так как Виктор не остановился, ей тоже пришлось идти дальше, и эффектной сцены не получилось. – Меня зовут Нинель! Сколько ж можно повторять!
– Как скажешь, – Виктор пожал плечами.
В лифте ехали молча. Потом Нина дёрнула себя за мочку уха и сказала «Алло!». Девчачий трёп о юбках и ароматических серьгах фирмы Нокиа Виктор старался фильтровать, но лёгкое раздражение всё же иногда накатывало, поэтому по выходу из торгового центра он свернул сразу к метро, вместо того чтобы прогуляться пару станций, как планировал. Побыстрее бы на лоджию, к планшету.
Новая ветка называлась Монгольская. Молодёжь быстро окрестила её Татаро-монгольской, потому что линия проходила под торговым центром «Казань», но станции там не было, а значит – Казань наша, Иго в пролёте. Такая вот нелогичная логическая цепочка. А ещё в часы пик татаро-монгольская ветка демонстрировала настоящие нашествия – одновагонные автоматические «составы» и маленькие станции, рассчитанные на обслуживание слабозаселённых районов, придумал, наверное, какой-то фантаст. А кто-то в правительстве решил, что мы должны приближать светлое будущее, воплощая в жизнь все мало-мальски пригодные фантастические идеи.
Хотя вот сейчас станция была пуста. И подъехавший вагончик, открыв двери, показал пустое нутро.
Нина плюхнулась на сиденье рядом с Виктором и бесцеремонно заглянула в его коробку. Поморщилась – ничего интересного. Надела очки и стала смотреть фильм. Виктору ничего другого не оставалось, как разглядывать разнокаракульные надписи на противоположной стенке вагона.
Тряхнуло.
Виктор огляделся – вроде нормально всё. Нина даже не отреагировала, увлечённая фильмом. Вагончик продолжал нестись под землёй. Механический голос объявил о приближающейся остановке и предложил не забывать личные вещи.
Тряхнуло снова, моргнуло освещение.
Нина покосилась на Виктора и провела пальцем по дужке очков, увеличивая громкость. Виктор поставил коробку с покупками на пол, аккуратно сложил выдвижные ручки. Хотел достать платок из кармана, но не успел.
Сиденье резко ушло вниз и тут же больно дало под зад. Потом Виктора кинуло вдоль вагона. Оглушительно заскрежетал рвущийся металл, завизжала Нина, что-то тупо ударило в бок – сильно и не больно и оттого страшно. Боль пришла вместе с тишиной. И страх. Но уже не за себя вообще и не за свои кости, а какой-то глобальный и всеобъемлющий. Подкатила тошнота, и Виктора вырвало – быстро, одним спазмом. Зато сразу полегчало физически, и страх тут же материализовался – метро, следующий вагон примчится через минуту. Виктор дёрнулся, но не тут-то было – правую руку не чувствовал вообще, на ноги что-то давило, а в бок молотила жгучая боль.
Следующий вагон так и не пришёл. Но и спасателей не было. Мысли и версии метались в голове и бились о стенки черепа, дробясь и множась. По телевизору рассказывали про напряжение тектонических плит, которое иногда вырывается на свободу мощными землетрясениями. В газетах писали о поднимающих голову террористических группировках. Да о разном писали и говорили, но всё это где-то там, далеко, не у нас. У нас всё спокойно и благополучно. У нас одновагонное метро и автоматические кассы в гипермаркетах. У нас камеры, сканеры, полное доверие людям и безопасность как основной приоритет.
Двигаться не получалось, а в щёку давило острое и тихо играющее музыку – очки. Сознание зацепилось за гаджет и притянуло идею о звонке в службу спасения.
У нас служба спасения, в конце концов. Даже звонить не надо. Наверное. Да и не с чего Виктору звонить. Нина?
– Нина, – попытался крикнуть он, но выдавил лишь какой-то невнятный хрип. Виктор кашлянул и попробовал ещё раз: – Нина! – Получилось, но девочка не издала даже стона.
Виктор подёргал головой, выталкивая из-под себя назойливые очки. Они скользнули по жидкому и перевернулись дужками вверх, бросив в пространство неяркие прыгающие отсветы. Виктор скосил глаза и увидел блестящий поручень, вырванный с мясом из крепления и обёрнутый вокруг двухместной скамейки. Ничто не двигалось. Виктор успокоился, глубоко вздохнул, стал думать о том, что скоро их спасут. И, похоже, задремал.
Очнулся Виктор от мерного постукивания по ноге. И от тихого поскуливания. Боль пульсировала где-то в районе правой почки.
– Нина? – позвал он, и постукивания по ноге прекратились. Зато поскуливания перешли в стоны.
Наверное, переключение сознания в небытие и обратно помогло мозгу сориентироваться, и Виктор понял, что лежит на стенке вагона, а не на полу. Но раз на стенке, а не на сиденье, то… Виктор вывернул, как мог, голову – да, точно, он лежит на двери! А у дверей есть система аварийного открывания!
Осторожно выпростав левую руку, он стал шарить вокруг – нащупал резинки дверей, холодное стекло узких окошек, брезгливо отдёрнулся от мокрого и липкого, дотянулся до края двери и провёл пальцами по закруглённому металлу. Никаких кнопок и рычажков не было.
Виктор взял очки. Внутренность их пусть и не ярко, но светилась. Этого света вполне хватило, чтобы найти заветный переключатель. Виктор потянулся, используя очки как удлинитель, но не достал. Он вдохнул, задержал дыхание и кинул тело в сторону выключателя. Боль не преминула воспользоваться оплошностью хозяина и метнулась на спину. Виктор взвыл, но сознание не потерял.
С криками и проклятиями он двигался в сторону переключателя, пока в один момент не понял, что предел достигнут, дальше что-то не пускает. Потянулся снова, дужка очков легла на рычаг, Виктор резко надавил, дужка со щелчком отломилась и поскакала в сторону вертикального пола.
– Чтоб тебя! – заорал Виктор и в сердцах кинул очки ей вдогонку. Помолчал, глядя на пятнышко неверного света где-то в стороне, и сказал спокойно: – Идиот.
Сколько прошло времени, Виктор не знал. Он почти вывернул плечо, пытаясь дотянуться до проклятого переключателя. Во время недолгих передышек пересказал Нине почти все самые значимые события своей жизни. А Нина всё никак не приходила в себя, только постанывала иногда жалобно и тихо. Но хоть жива, и то хорошо.
– Ничего, Ниночка, вот выберемся отсюда, пойдём ко мне, – Виктор уже говорил, лишь бы не молчать. – Посажу тебя на лоджии, налью горячего чая – ты ведь любишь чай? – закутаю тебя в плед. У меня с лоджии замечательный вид – на парк и на озеро, на фонтан, правда, он не работает, но ведь достаточно иногда и просто фантазии. Я его часто рисую. У меня там планшет. Замечательный старый планшет… – Виктор аж поперхнулся, хлопнул себя сначала по лбу, а потом по нагрудному карману. – Идиот номер два!
В нагрудном кармане лежало стило – обычное, старое и БОЛЬШОЕ стило для планшета. Нет, Виктор не носил его всегда с собой, но сегодня как раз заходил в мастерскую, поменять наконечник – старый истёрся совсем, а новый только в спецмастерской можно поставить, в обычном магазине такой антиквариат не продают.
Воздух с лёгким хлопком покинул цилиндры пневмозамков, и дверь под Виктором как бы расслабилась, но не раскрылась. Пришлось ещё приложить усилия, чтобы развести створки на достаточное расстояние, пока Виктор вывалился из вагона. Падать, к счастью, было не высоко, но зато он получил по макушке своей же продуктовой коробкой и был засыпан разноцветными пакетиками.
Нина оказалась на удивление тяжёлой. С остановками, медленно, изнемогая от усталости и боли, Виктор тащил её к выходу из тоннеля. Затем по остановившимся эскалаторам – на улицу.
Низкое небо сыпало серым пеплом. Виктор сидел прямо на тротуаре и осматривал разрушенный город. Нина лежала головой на его коленях.
– Дядьвить, – прошептала очнувшаяся девочка, – что это?
– Что?
– Сыпется.
– Сыплется, – машинально поправил Виктор и ответил: – Пепел.
– Ааа, – протянула Нина понимающе и прикрыла глаза ладонью.
Тишина давила на уши. Виктор подвигал челюстью, сглотнул, но не помогло – ощущение пробок в ушах осталось. Мимо прошёл мужчина – грязный, оборванный с диким взглядом, – оставляя в толстом слое пепла быстро оплывающие борозды.
– Эй! Что случилось?! – окликнул мужчину Виктор, но тот не обратил на окрик внимания.
– Как ты себя чувствуешь? – спросил Виктор и погладил Нину по слипшимся от крови волосам.
– У меня ничего не болит, – ответила.
– Всё будет хорошо, – прошептал он, – всё будет хорошо. – Помолчал немного, пытаясь разглядеть сквозь серое месиво в воздухе холмы, где стоял его дом, где был парк и пруд с неработающим фонтаном. – А знаешь… Нинель, у меня есть для тебя подарок на день рождения.
Он достал из нагрудного кармана стило и вложил его в холодную ладошку девочки.
– А что это? – спросила она.
– Это стило. Хорошее старое стило, им я рисовал фонтан на хорошем старом планшете.
– А что оно ещё может делать?
Виктор с удивлением посмотрел на Нину. Подумал.
– Открывает двери.
– Полезная штука. Спасибо. Пошли домой, – тихо сказала Нина и улыбнулась. Виктор оглянулся на вход в метро и прошептал: «Пошли».
На сто первом этаже
Яна Дубинянская
– Ксю, – прошептал он в полумраке.
– Грабли забери, ты! Я тебе не Ксюха твоя!
– Мишка, блин, – он откатился на свою половину дивана, еще более тесную, чем в детстве, и еще более скрипучую. – Ты чего не в школе?
– Того же, чего ты не в ПТУ. Каникулы. А ты спать не даешь, Гришка, блин. Отлезь.
– Некуда уже, – огрызнулся он, все-таки подвинувшись на самый край.
И вспомнил.
И взвился так, что диван взвизгнул, истошно напрягая, словно голосовые связки, последние пружины. Мишка, брательник, заорал в унисон:
– Ты чего?!
– Бли-и-ин, – он прыгал на одной ноге, натягивая джинсы, – мы ж сегодня малого... который час, Мишка?.. Ксюха меня убьет. Мы же Славку... в поликлинику!
Отыскал почему-то под столом – вот гад Мишка, им и раньше-то с трудом удавалось поделить общую комнату, а уж тем более теперь, когда он, Гришка, вернулся приживалом и захватчиком на уже единолично братову территорию, – старый растянутый реглан, оделся, подобрал по комнате носки (возможно, и Мишкины, плевать), и, не заглядывая в ванную, влез в кроссовки и выскочил из квартиры. Хлопнула дверь, застучали, удаляясь по ступенькам, гулкие шаги.
– Псих, – резюмировал младший брат, раскидывая руки на всю ширь дивана.
* * *
У них ничего еще не было готово.
Полуголая Ксюха металась по квартире, поминутно спрашивая, где то-то и то-то, положили уже то или другое, в кроватке орал Славик, а теща, естественно, не нашла ничего лучшего, чем повернуться к Гришке и бросить сквозь зубы, будто директор завода младшему помощнику уборщика цеха:
– Гриша, вас во сколько просили быть?
– В полвосьмого, – угрюмо отозвался он. – Я проспал, извините.
– И кто же вам теперь не дает спать?
– Мама! – крикнула Ксюха. – Ты бутылочку не видела? Не эту, а запасную, на двести грамм?
– В шкафчике посмотри. Не в этом, а в подвесном, на кухне. И давай побыстрее, уже, вон, даже Гриша соизволил прийти.
– Мама!..
Гришка подошел к детской кроватке, повозил ее туда-сюда на колесиках; одно слегка разболталось, надо подкрутить. Славик умолк и разглядывал его внимательно и серьезно, как большой. Один глаз у него слегка съехал к носу, но Ксюха говорила в прошлый раз, что оно так бывает у грудных детей, она прочитала в специальной книжке.
Ксюха подскочила, выхватила Славку из кроватки, положила на клеенку на столе и начала переодевать, малой задрыгал ножками и снова захныкал.
– Ой, памперсы кончились... Мама, где у нас новая пачка?
– Ксюша, а муж тебе ничем не может помочь?
Он огляделся по сторонам в поисках памперсов, ничего, понятно, не увидел, он вообще мгновенно переставал ориентироваться здесь, в Ксюхиной квартире; помнится, доходило до смешного, даже туалет не мог с первого раза найти, вечно путал с ванной. И все равно – если б не теща, не вечные ее придирки, не издевательское «вы» («в вашем возрасте, Гриша, не то что детей...») Короче, они бы нормально жили с Ксюхой, разве нет? И плевать, что Славка не хотел спать по ночам, как-нибудь привык бы. И даже что Ксюха вечно вскакивала к нему в самый момент. И вообще...
– Мама, а где у нас нарядный костюмчик лежит? Не этот, а синий, с корабликом...
* * *
В поликлинике был тихий ужас.
Правда, тихий – оно, конечно, не то слово. Ор стоял невообразимый: вопили младенцы, ревели дети постарше, мамаши истошно выкрикивали имена и запреты, периодически вступая в перепалки, кто за кем стоит. У Гришки с первой же секунды пошла кругом голова, и замутило, как с бодуна. Ксюха смотрела огромными глазами. Раньше она ходила в поликлинику с мамой, то есть с тещей, но сегодня у той образовались какие-то неотложные дела на то же самое время. Когда Ксюха звонила, саундтреком на заднем плане звучало знакомое «а кому вы, собственно, заводили ребенка?!». И Ксюха чуть не плакала, – а так у него вообще-то тоже нашлись бы дела.
Славик, как ни странно, спал – чернющие ресницы и носик, торчащие из одеяла с многочисленными оборочками. Он казался неправдоподобно маленьким («парень здоровенный реально, четыре кило!» – хвастался Гришка в ПТУ три месяца назад), наверное, потому что вокруг крутились под ногами, притопывали и копошились на руках у мамаш куда более огромные бутузы. Ничего, вырастет, неуверенно подумал Гришка. В этом диком месте он вообще ни в чем не был уверен.
Внезапно Ксюха ткнула Славку ему в руки:
– Стой тут. Надо еще на прививку занять, – и мгновенно исчезла, растворилась в орущей толпе.
Гришка съежился над спящим свертком, оглядываясь по сторонам, как загнанный зверь, – блин, ну что ж они все так вопят, а если проснется?! – Ксюха вроде бы брала бутылочку, но он забыл спросить, куда положила. Нет, правда, что мне тогда делать?..
Месяц назад ему стукнуло восемнадцать лет. После той гулянки, когда Ксюха не спала полночи возле малого, а он, Гришка, приперся домой четко к пяти утра и снова всех разбудил, они и разругались вплоть до Ксюхиного «выметайся, откуда пришел!». Он и вымелся под сочувственную ухмылочку тещи: «вам, Гриша, надо повзрослеть, понять, наконец, что такое семья», блин. Потом они с Ксюхой, конечно, помирились, но возвращаться к ним в дом он уже не стал.
А ей восемнадцать вообще будет только в апреле. В ЗАГСе у них не хотели брать документы, пока она не принесла бумажку из женской консультации.
– Мужчина, вы за кем стоите?
Он огляделся почти в панике – и увидел Ксюху, она, слава богу, была рядом. И лихорадочно рылась в сумочке с такой же паникой в глазах.
– Мы за той женщиной в желтой кофточке, – скороговоркой отозвалась она. – Не знаю, отошла, наверное... Гришка, ты карточку брал?!
– Я? – ошалело переспросил он.
Ксюха посмотрела на него в упор так, будто хотела застрелить на месте – одним взглядом:
– Карточку забыли!!!
– И что?
Прозвучало совсем уж тупо.
– Что-что, – она выхватила у него Славика, бесцеремонно, как куклу – но не проснулся, слава богу, вот молодец парень. – Сбегай домой и принеси. Мама тебе... мамы нету, блин. Вот, возьми ключи.
– А где... – заикнулся было Гришка.
– Найдешь. Беги!
И он побежал.
* * *
К дому он подрулил совершенно взмыленный и поначалу перепутал подъезд: дезориентация на тещиной местности начала действовать что-то рановато. Нет, не этот, а следующий, с наклейкой-бабочкой над кодовым замком. Код Гришка, к счастью, помнил.
Они жили на седьмом этаже, лифт в старой хрущовке давным-давно не работал, и Гришка остановился перевести дыхание на нижней лестничной площадке, возле мертвых лифтовых дверей и покосившихся почтовых ящиков. Вдох-выдох. А теперь вперед!..
И тут дверцы лифта разъехались в стороны.
Гришка машинально шагнул вперед и присвистнул: ну нифига себе! Лифт был новенький, классный, зеркальный со всех сторон, кроме пола и панели с кнопками – даже, он специально задрал голову, на потолке! Панель, кстати, впечатляла тоже. Кроме блестящих кнопок (ни одну еще не подожгли и не залили клеем) тут имелось электронное табло со стрелочками вверх-вниз и цифрой этажа – ярко-зеленой единицей. А Ксюха не хвасталась. И с утра он, как дурак, бежал на седьмой этаж по лестнице.
– Подождите!
Он выставил ногу между сдвигающимися створками, и в лифт ворвались с разбегу две девчонки. Одна ничего так, стройняшка, во всем блестящем и обтягивающем, а другая пухленькая и рыжая, в веснушках. Переглянулись и захихикали, девчонки всегда хихикают без малейшего повода. Последнее время Гришка в упор этого не понимал, детство какое-то.
– Вам какой? – спросила стройняшка.
– Седьмой, – сказал Гришка и ткнул в кнопку.
– А нам сто первый, – сказала девчонка, будто кто ее спрашивал. Первый? Очень смешно. Впрочем, ее подружка уже сама повернулась к панели, и переспрашивать не пришлось.
Лифт двинул вверх.
Он поднимался плавно, без малейшего звука – и с чего это приспичило устанавливать такой лифт в убитую хрущовку? Девчонки, естественно, разглядывали себя в зеркало и перешептывались; до Гришки долетали обрывки их разговорчика, малоинтересного, но очень уж тут было тихо, и не затыкать же уши.
–...а что у нас на седьмом?
– Не знаю, что-то по хозяйству... это же, вроде...
– Да ты что?!
–...сама посмотри...
И обе синхронно глянули на него украдкой через плечо, игнорируя зеркала, в которых он, Гришка, отражался раз шесть, не считая потолка. Дуры-девки.
А лифт шел что-то очень уже долго, это какая ж у него скорость, чтоб до сих пор не доползти до седьмого? Гришка посмотрел поверх девчоночьих голов на табло – и остолбенел.
Там светилось число 72. Мигнуло, превращаясь в 73.
– Вы, наверное, забыли нажать «ввод», – участливо предположила рыжая.
* * *
Они выпорхнули на своем сто первом, и Гришка вышел следом. Обалдело огляделся по сторонам. Наверное, он все-таки перепутал подъезд... какой подъезд, блин? Дом перепутал как минимум. И вообще абсолютно все.
Вперед уходил коридор, облицованный мрамором, украшенный колоннами и еще разными штуками, как на станции метро. То и дело попадались зеркала и портреты в блестящих рамках. Девчонки поцокали каблучками вдаль, и Гришка поплелся за ними – просто так.
Во всем районе в жизни не было здания в сто с чем-то этажей. А точнее, выше девятиэтажки.
Вдруг в нескольких метрах от него прямо из стены с веселым шумом выкатилась стайка парней и девчонок, они тоже устремились вдаль по коридору, и Гришка успел разглядеть, как схлопывается двумя створками зеркало, будто двери на элементах в супермаркете. Если подойти вплотную, наверное, откроются опять, подумал он – но не рискнул.
Прошел еще несколько метров, ориентируясь на галдящие спины – и вышел в широченное, как спортзал, квадратное помещение, где по стенам тоже было полно мрамора и зеркал, а в центре толпилась куча народу, в основном молодежи. Они тусовались парочками и большими компаниями, обнимались, болтали, смеялись, пялились в прикольные маленькие нетбуки, почти у всех одинаковые, с синим логотипом, похожим на редиску. Девчонки, яркие и красивые, то и дело поглядывали на него, Гришку – и тут же почему-то начинали шептаться и хихикать, дуры. И это было единственное, что он понимал в происходящем.
Особенно густо народ толпился посередине помещения, и Гришка двинул туда – без особой цели. Протолкавшись между спинами, он вышел к парапету, окружавшему по периметру большой квадрат в полу. Заглянул вниз и чуть не присвистнул: квадратный колодец уходил далеко-далеко вниз, в необозримую ярко освещенную глубину. И вправду сто первый этаж, блин.
Как ни странно, туда совсем не хотелось плюнуть. Хотелось присесть на парапет, раскрыть нетбук с синей редиской, обсудить с этими ребятами какие-нибудь общие дела, поприкалываться с девчонками, короче, стать своим тут, в этом неизвестно откуда взявшемся классном месте.
Он обернулся – и вдруг увидел рядом, нос к носу, рыжую девчонку из лифта. Обрадовался ей, как родной. И с разгону брякнул глупое:
– О, слушай... где это я?
Она улыбнулась:
– Прикладная электроника. Вы правильно попали.
– Куда?
Теперь он выглядел, наверное, совсем уж идиотом.
– Первый раз к нам зашли?
Усмехнулся и пожал плечами:
– Ну да.
– Так давайте, я вас проведу.
Она смотрела на него во все круглые, зеленые, восторженные глаза. И Гришка рубанул сплеча, ввязываясь, и пофиг, в бог весть какую авантюру:
– Ну, давай, веди.
* * *
– У нас Григорий Иванович в этом семестре специализацию читает, – говорила она, уверенно ведя его по коридорам, повороты которых Гришка не сообразил вовремя начать запоминать. – Говорят, строгий очень, особенно к девушкам. Правда?
– Стопудово, – на голубом глазу подтвердил Гришка. – А то девки привыкли, что все им на шару.
– Неправда, – обиделась рыжая. – И вообще сексизм. Лично я не думаю, что Григорий Иванович такой.
– Это ты не думаешь, – зловеще уточнил он.
– А вы где учитесь?
– В консерватории, – врать ей становилось все легче и приятнее. – Играю на этом... саксофоне.
– Здорово... А к нам поступать, наверное, принципиально не хотели?
Он кивнул со всей важностью:
– Принципиально.
– А я всю жизнь мечтала, – вдруг доверительно созналась девчонка. – Именно сюда. Ну, то есть не всю, а с тех пор, как он был основан. Все-таки самый знаменитый экспериментальный университет в стране! К нам со всего мира едут учиться, потому что больше нигде... – она запнулась, покраснела. – Ну да вы знаете, конечно.
Гришка кивнул молча, пытаясь сообразить. Где это у нас такое? – новый университет, немыслимо крутой и навороченный, прикладная электроника и тому подобное, да еще и в небоскребе... стопудово не в нашем районе. И не в городе. Но тогда как же?!.
Девчонка остановилась напротив зеркала, вскинула руку, поправляя прическу, нашла время. И негромко, почти виновато сказала:
– Вот. Пришли.
– Где? – сдуру сболтнул он. И еще глупее исправился: – Что?
– Его кабинет.
– А-а.
По идее, догадался Гришка, зеркало должно было раздвинуться, как двери на элементах; кстати, они наверняка прозрачные с той стороны, эти двери-зеркала, любопытно бы глянуть. Но ничего не происходило. Тогда он поднял руку и поводил перед зеркалом растопыренной ладонью, словно перед глазами замечтавшегося приятеля.
– Здесь, – повторила девчонка за его спиной, и голос у нее был странно изменившийся, звенящий. – А я пойду, лекция скоро.
Оборачиваться он не стал.
* * *
Стоять под запертым кабинетом, или что оно там такое, было, конечно, тупо. Гришка помялся еще немного, прикидывая, как бы разузнать поконкретнее про этот университет. Заведение впечатляющее, более чем, он уже заценил. Вот бы... блин, а ведь он, между прочим, намыливался после ПТУ попробовать податься куда-нибудь на мехмат. Разумеется, еще до всего, до Ксюхи с ее залетом, до скоропостижной женитьбы. Теперь-то Гришка ни о чем таком давно не думал.
Бли-и-ин!
Он же совершенно забыл про Ксюху, про поликлинику, про карточку малого. А там, наверное, очередь уже... нет, ну что за фигня?!
Почему было не подумать сразу про эту чертову карточку? Ну допустим, Ксюха, она такая, сорок дыр в голове, но теща-то!.. Гришка не мог припомнить, чтоб она чего-нибудь когда-то забывала. Наверняка специально не напомнила, чтобы он бегал потом на посылках, как мальчишка.
И так всю жизнь! Когда другие пацаны могут делать все, чего захочется – то ли гудеть до утра в общаге, то ли поступать, блин, в консерваторию. Вон, даже Мишка, и тот думает себе что-то эдакое после школы, чуть ли не за границу рвануть по обменной образовательной программе... не признается, гад, но мать проболталась. В том смысле, что хоть кто-то в семье...
– Да он, я тебе точно говорю.
За его спиной снова шептались какие-то девки, как сговорились, дуры. Заняться им больше нечем – в таком универе! Тем более что лекции у них, если верить рыжей, уже начались.
Что-то тут было такое с акустикой, в этом коридоре: Гришка отчетливо слышал каждое слово, пускай не очень-то и хотелось.
– У Григория Ивановича такой взрослый сын?
– Ну да, а ты не знала? Он рано женился. Имя еще интересное... Всеволод? Не, вру, Святослав. Одно лицо, скажи? Симпотный...
– Ну а толку? Ты кольцо видишь?
– Где?! Надо же, а девчонки говорили...
– Заверни губу. Женат.
Он резко развернулся им навстречу, и девичья стайка на том конце коридора брызнула прочь; одна из них, похоже, была стройняшка из лифта. Гришка зашагал в противоположную сторону. Вспомнить бы, как его выйти отсюда...
Он уже понимал, но, конечно, не верил. Такого просто не бывает, это раз. Во-вторых, не бывает вообще. И, главное...
Очередной портрет на стене щурился пристальным ироническим взглядом из-под бровей вразлет, под которым, наверное, млели на лекциях все девчонки-студентки. Нет, он, Гришка, наверное, и не узнал бы: этот молодой интеллигентный красавец-мужчина вовсе не... но там было написано.
Декан факультета прикладной электроники.
Доктор математических наук.
И его собственное имя.
* * *
Нажимать в лифте седьмой этаж он не стал, мало ли. Спустился на первый, а потом вприпрыжку поднялся по лестнице и открыл знакомую дверь, от которой у него уже месяц как не было своего ключа.
Ну и где ее искать, эту карточку?
– Гриша, это вы?
В прихожей стояла теща, она, похоже, и вправду собиралась уходить: причесанная, накрашенная, в деловом костюме, только еще без обуви – стройные ножки в черных колготах. А ведь она, прикинул Гришка, тоже по-любому рано вышла замуж.
Изложил насчет карточки. Теща повела красивыми бровями и пояснила раздельно, как маленькому:
– Медицинские карты детей до трех лет, Гриша, хранятся в поликлинике. Запомните хотя бы это.
– Запомню, – неожиданно легко, без обиды, отозвался он. – Маргарита Николаевна, а сколько этажей в вашем доме?
Она посмотрела с понятным недоумением.
– Его, наверное, скоро снесут, – задумчиво предположил Гришка. – Нас, конечно, переселят, интересно, в какой район... И вообще, скоро все будет совсем по-другому.
– Что с тобой?
Он широко улыбнулся и прощально поднял раскрытую ладонь:
– Ладно, я пойду, а то Ксюха там одна с малым в поликлинике.
Все деньги, вырученные с продажи электронной копии сборника, будут направлены на благотворительные цели – в Копилку фэндома. http://gviz.ru/ebooks
