Текст книги "Атаман Краснов и Донская армия. 1918 год"

Автор книги: Андрей Венков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 31 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

Необходимо перечислить хотя бы некоторые из этих отрядов.

Прежде всего это был отряд войскового старшины Семиле-това, который, как мы помним, был послан под Таганрог на помощь «добровольцам» (там же, у Матвеева Кургана, на стороне «добровольцев» приняла участие в боях 29-я Донская батарея) ¹⁶⁷.

17 января генерал Деникин телеграфировал из Неклиновки в Ростов: «Казачьи отряды Ростова из Ростова и Гниловской не пошли. С отрядом полковника Кутепова действует лишь один партизанский отряд Семилетова»¹⁶⁸. Но заметного участия в боях семилетовцы не приняли. Как вспоминали участники боев, «иногда появлялись донские конные партизаны, юнцы 15—17 лет...»¹⁶⁹.

2-я сотня семилетовцев была практически уничтожена на северном направлении и вернулась в Новочеркасск на пополнение.

Но сам отряд сохранился до самого Степного похода и стал костяком его участников.

20 января 1918 года «Вольный Дон» сообщил, что офицеры и казаки 7-го Донского полка (полк формировался в черкасских станицах) организовали партизанский отряд хорунжего Назарова...

О Федоре Дмитриевиче Назарове много писали еще в годы Гражданской войны. Известный журналист Виктор Севский сообщал, что Назаров в детстве пас гусей в Новониколаевской станице, затем попал на Дальний Восток, работал в железнодорожных мастерских, рабочим на барже, слесарем во Владивостокском порту, конторщиком, помощником машиниста на пароходе, сдал экзамен на народного учителя. В. Севский назвал его «молчаливым рыцарем». Позже, в эмиграции, В. Крюков писал: «Может быть, Ф.Д. грешил иногда военными познаниями, но он несомненно обладал большими качествами партизанского начальника»¹⁷⁰. В.С. Мыльников вторил ему: «Назаров особого военного образования или долголетней службы не имел, но у него была замечательная способность: вылетев на возвышенность или бугор, он моментально сразу правильно оценивал положение и тут же отдавал соответствующие распоряжения, что и требовалось от начальника партизанского отряда»¹⁷¹ .

*~TTfc»

Первоначально отряд Назарова состоял из 30 человек, 20 из них были казаками 7-го Донского полка.

Там же, в низовьях Дона, в Ростове был создан отряд «Белого дьявола» – сотника Грекова, подчиненный «добровольческому» командованию.

Сотник Греков, казак Кубанского войска, начал «партизанить» еще в апреле 1917 года в Петрограде, где «держал в повиновении весь район Обуховского завода», затем был выслан в Туркестан, где командовал кубанской конвойной сотней при штабе командующего. После боев в Ташкенте, возвращаясь на Кубань, он «задержался» на Дону и принял участие в боях за Ростов в ноябре 1917 года¹⁷², совершал налеты на Ханженково и Иловайск. Первоначально в состав его отряда входили 65 семинаристов и 5 гимназисток – сестер милосердия. В январе 1918 года отряд вырос до 150 человек¹⁷³.

Под Царицыном, на территории 2-го Донского округа действовал партизанский отряд полковника Мамонтова. Костяк его составляли учащиеся окружной станицы Нижне-Чирской. К нему на помощь были посланы более десяти юнкеров-артил-леристов из Новочеркасска. В основном Мамонтов дрался на ветке Царицын – Морозовская. Местные казаки, опасаясь столкновения с Красной гвардией, требовали, чтобы Мамонтов покинул окружную станицу.

23 января 1918 г. отряд Мамонтова (60 реалистов) выступил из Нижне-Чирской к Новочеркасску. Когда он уходил, казаки из ремесленного училища играли ему на прощание похоронный марш. В Цимлянской Мамонтов узнал, что здесь арестованы юнкера, приехавшие из Новочеркасска забрать деньги из местного казначейства. Когда появился Мамонтов, казаки юнкеров выпустили, но денег не дали. Мамонтов телеграфировал в Новочеркасск и предложил забрать означенные деньги. Ответа не было, так как случилось это как раз 29 января. На свой страх и риск Мамонтов подогнал три тройки и приказал 15 офицерам своего отряда быть наготове. Затем он зашел в казначейство и потребовал миллион, на что имелись оставленные юнкерами документы. Казаки заперли его в специальном помещении, чтобы он сам отсчитал положенную сумму. Мамонтов отсчитал 4 миллиона и зашил деньги в мешки. После этого офицеры его отряда вошли в казначейство, арестовали караул и выпустили

Мамонтова¹⁷⁴. 5 февраля Мамонтов прибыл в Новочеркасск и привелссобой 109 бойцов. За 12 дней было пройдено 300 верст...

На севере Дона в декабре – январе 1917—1918 гг. действовал партизанский отряд «Степана Разина» под командованием подъесаула К.В. Попова. Поданным журнала «Родимый край» (103.1972), Константин Васильевич Попов, казак станицы Старо-Григорьевской Усть-Медведицкого округа, сын священника, окончил Донскую духовную семинарию в 1914 году, поступил в Новочеркасское юнкерское училище, весной 1915 года выпущен в 4-й Донской полк с производством в чин прапорщика с 1 мая 1915 года.

Очевидцы отмечали его «импозантную фигуру, громадный рост, решимость и отвагу»¹⁷⁵.

В 1917 шду в Петрограде часть казаков 4-го полка во главе с сотником К. В. Поповым отказалась присягать Временному правительству и была послана на Дон, на суд Войскового Круга для «вразумления». В июне 1917 года пристыженные и «вразумленные» казаки вернулись в Петроград. Здесь К.В. Попов к счастью казаков вступил в ударный батальон, формируемый штабс-капитаном Орлом. С 5 июня 1917 года в этот батальон входила еще и сотня подъесаула Виктора Ивановича Попова из казаков 1-го, 4-го Донских, Сводно-казачьего полков и 6-й гвардейской батареи.

После октябрьских событий казачья часть ударного батальона под наименованием «Партизанский отряд Северного фронта» и под командованием К. В. Попова отправилась на Дон и прибыла в начале декабря на узловую станцию Алексиково (Хоперский округ). По прибытии отряд поступил в распоряжение вр.и.д. начальника 7-й Донской дивизии полковника Пивоварова, штаб которого находился в окружной станице Урюпинс-кой, а командир отряда подъесаул К.В. Попов отбыл в Новочеркасск к Каледину.

Каледин переименовал отряд в Донской казачий партизанский отряд «Степана Разина», утвердил Попова командиром и дал ему право вербовать в свой отряд казаков из войсковых частей, расположенных в Хоперском округе. 21 декабря Попов заказал в Новочеркасске печать отряда.

В начале января 1918 года отряд был переброшен в Усть-Медведицкий округ. Там в слободе Михайловке у станции Себ-

ряково местные «хохлы» «среди бела дня» арестовали командира 3-го Донского пешего батальона. К.В. Попов с 50—60 партизанами выехал из Урюпинской в Михайловку. Отряд на паровозе с двумя вагонами ворвался на станцию Себряково. «Партизаны арестовали несколько главарей Михайловки, но отпустили их на свободу, на честное слово»¹⁷⁶. Отряд разместился около станции на казенном винном складе, чем пресек расхищение спирта, который в это время стал своего рода валютой.

На рассвете 12 января от Царицына к станции подошел эшелон красногвардейцев с орудием. Орудие открыло огонь по винному складу с площадки, а цепи большевиков стали охватывать склад. Партизаны держались до вечера, затем на своем паровозе уехали в Урюпинскую. Сам К.В. Попов прикрывал отступление отряда пулеметным огнем.

Находившиеся в Михайловке остатки разбредавшихся воинских частей (3-й Донской пеший батальон и 5-й Донской запасной полк) в бой не вмешивались. В частности, освобожденный партизанами командир 3-го пешего батальона войсковой старшина И.Ф. Чеботарев накануне столкновения приказал вывозить батальонное имущество, казну и знамя в соседнюю станицу Арчадинскую, а сам пошел на вокзал «посмотреть на развитие боя», чтобы потом самому уехать в Арчадинскую. Но захватившие станцию и слободу красногвардейцы устроили избиение «нейтральных» офицеров и казаков войсковых частей, уничтожив около 80 человек¹⁷⁷.

Железнодорожные пути от Урюпинской до Новочеркасска были перерезаны Красной гвардией. В самой Урюпинской казачьи полки проявляли враждебность к партизанам. При усилении натиска большевиков на север Дона отряду «Степана Разина» оставалось уходить грунтовыми дорогами на юг, ближе к Новочеркасску. На 15 января казачьи части в Урюпинской (1, 14, 18, 35-й Донские полки) задумали переворот. Казачья артиллерия обстреляла позиции партизан. В ночь на 16 января Попов с 30 партизанами ушел на Мигулинскую.

Хоперский и Верхне-Донской округа были пройдены спокойно по казачьим хуторам. Но партизан как магнитом тянуло к железной дороге. Ближайшие станции Чертково, Миллерово, Морозовская были примерно одинаково удалены, и, пройдя Верхне-Донской округ, партизаны свернули на юго-восток, на

Морозовскую, к которой ближе всего подступали казачьи поселения. К Чертково и Миллерово пришлось бы идти по крестьянским слободам. Впрочем, в это время эти станции уже были захвачены большевиками. О Морозовской точных сведений тоже не было.

В ночь на 25 января партизаны пересекли железную дорогу между Обливской и Морозовской и двинулись в сторону станицы Цимлянской. Но по дороге отряд узнал, что в Цимлянской арестовывают юнкеров, и свернул на хутор Чекалов.

На хуторе Чекалове в ночь на 26 января отряд попал в засаду. Первым был сражен К.В. Попов. Пуля попала в горло с выходом в позвоночный столб. 5 партизан погибли, 12 попали в плен и были отправлены в Царицын. Немногим удалось прорваться. Попов в бессознательном состоянии был отправлен в Морозовскую больницу. В апреле 1918 года он был отбит восставшими казаками 2-го Донского округа, поправился, но правая рука навсегда осталась бездействующей¹⁷*.

Как видим, партизанские отряды со всех сторон области устремились к Новочеркасску. Кто-то пробился, кто-то нет. Но кто пробился, атамана Каледина в живых не застал.

Глава 6

БЕЗ КАЛЕДИНА.

ПАДЕНИЕ ДОНСКОЙ СТОЛИЦЫ

Причиной самоубийства Каледина стал кризис его стремления – примирить казаков и неказаков на Дону – и кризис созданной им системы – Объединенного правительства. Все это совпало с глобальным кризисом – в этот день, 29 января, Троцкий прервал переговоры с немцами и послал в войска телеграмму о демобилизации старой русской армии, то есть, с точки зрения профессиональных военных, развалил фронт прямо перед ( немецким наступлением. Тогда же проявился тактический проигрыш белых на донских фронтах. Первый отчет донского официоза «Вольный Дон» о последнем выступлении Каледина перед самоубийством приводил такие слова атамана: «Я получил сведения, что по грунтовым дорогам на город движется противник.

Эти сведения застают нас врасплох... Командный состав Добровольческой армии приказал оттянуть части армии с фронта...»¹⁷⁹. Что стоит да этими словами?

К 27 января у красных на Таганрогском направлении появилась кавалерия – бригада 4-й кавалерийской дивизии, снятая с германского фронта. Кавалерия сразу нарушила становившийся уже привычным ход «эшелонной войны». Проселочными дорогами и просто заснеженными полями она двинулась в обход железнодорожных станций, где сидели кучки офицеров и юнкеров.

27-го, опасаясь обхода конницей их правого фланга, «добровольцы» отошли к Синявской, а 28-ш – к Хопрам. «До Ростова оставалось 10 верст»¹⁸⁰.

По приказанию Корнилова к 29 января все «добровольческие» части были стянуты на оборону Ростова, оставив оборону Новочеркасска донцам¹⁸¹. Но у донцов на северном направлении после смерти Чернецова и отвода «добровольцев» фронт против войск Саблина и Петрова держали, как заявил Каледин, 147 партизан...

Возможно, что непосредственной причиной заявления Каледина стало появление крупного отряда красных с артиллерией северо-западнее Новочеркасска в районе Малого Несветая. Противопоставить этому отряду смогли лишь взвод юнкеров. Будучи кавалерийским генералом, Каледин прекрасно понимал, что решительно настроенная регулярная кавалерия может теперь за несколько дней, минуя железнодорожные станции, достичь Новочеркасска. Противопоставить этой кавалерии было нечего и некого...

Последние дни перед падением Ростова и Новочеркасска описывались в периодической печати того времени подробно, и воспоминаний было много, детальных воспоминаний. Мы попытаемся восстановить это время до деталей. И даже прямую речь введем, позаимствовав ее из газетных репортажей.

В степи заснеженной, бескрайней, вдали от тихих станиц, проживающих накопленные на зиму запасы, в местах бойких, сомнительных, собрались, воскресив лихое время, люди вольные, склада разбойного—донские революционные казаки. Речи звучат смелые, воля предела не знает. Хорунжий Маркин – рука на эфесе, нога отставлена небрежно:

– Да, мы совершаем государственный переворот. Его идея? Мы идем под флагом трудового казачества. Мы выбросим за борт все старое, отжившее, неспособное; мы дадим новую, необыкновенную жизнь

Предлагают горячие головы занять Глубокую и не уступать ни чернецовцам, ни большевикам, причем большевикам предложить покинуть Донскую область, чем скорее, тем лучше.

Назад пути обрублены. Где-то в степи лежит труп Чернецо-ва, рассеченный страшным ударом по левому плечу около шеи. Одежда на нем изорвана, искровавлена, как упал – били и ширяли куда попало. Страшное зрелище.

Кричал Голубов, за шашку хватался:

– Я обещал ему жизнь до суда при всяком положении...

Искал он Подтелкова, спрятанного казаками от греха подальше, не нашел, забился в истерике:

– Что я теперь буду делать? Убили, сукины сыны, Черне-цова. Узнает об этом правительство, ни на какие уступки не пойдет.

– Это Голубов его жалеет, потому как сам офицер, – объяснял Подтелков, атаман казачий, по-новому – председатель.

Одно имя его вызывало трепет и восхищение, но оставался он с казаками прост, доступен; снисходил, рассказывал всем про осечку чернецовского «стеера».

Сменивший Петрова его начальник штаба Моисеев исправно отстукал в Петроград донесение, что Подтелков убил Черне-цова. «Голубову это не понравилось, влетел в станцию, грозил самосудом, если мы ему не выдадим Подтелкова, и под конец упал в обморок. В наших отрядах разложение большое»¹⁸².

В последних числах января большевистские войска Саблина, воодушевленные победами под Должанской и Заповедной, заняли станцию Шахтную. Остатки чернецовцев откатились к Персиановке. Донская офицерская дружина рассеялась. Остатки 2-й сотни семилетовцев (8 подростков) «отбыли в Новочеркасск на пополнение». Где-то в степи пробирались к Новочеркасску из Каменской партизаны во главе с генералом Усачевым. Мамонтовский отряд еще не подошел. Так что столицу Дона с севера прикрывали 67 стрелков.

Дальше Саблин не пошел. Надо было до конца выяснить взаимоотношения с Донским казачьим ВРК, который во главе

революционных казаков оставался в Тарасовке, как бы в тылу Саблина. Да и большевистский главком Антонов-Овсеенко предупреждал: «Саблину. Казакам можно доверять лишь, когда они идут впереди в бой, для атаки. Испытайте их при Персиановке или при другом поучении на виду. Не оставляйте их в тылу у себя, укажите на необходимость демонстрации солидарности, а поэтому и похода в авангарде казаков».

30 января поздно ночью Донской ревком возвратился наконец в Каменскую, где «были замечены единичные случаи пьянства» революционных войск, и с новыми силами взялся за дело. 2(15) февраля Антонову-Овсеенко отправили бумагу: «Во избежание излишнего возбуждения среди казачьего населения, Донской военно-революционный комитет считает, что высшая власть в войне с Новочеркасском принадлежит ему. Фактически же план всей кампании войны должен исходить от командующего советскими и казачьими войсками, которые действуют в неразрывной связи друге другом. Председатель Подтелков. Секретарь Кривошлыков».

Силенок у Подтелкова было мало. Энтузиазм революционный у казаков испарился, стоило до родимых хат дойти. Народные комиссары – российская власть – понимали, что время не прежнее, казаки «с травы и воды» служить не будут, гнали эшелоны. В одном только январе, как большевиков признали, прислали из Петрограда для революционных казаков 35 тысяч комплектов обмундирования и обуви, два вагона мануфактуры подогнали, две тысячи пудов гвоздей.

Жалованье щедрое, но мобилизация все равно сорвалась. Пришлось Донскому ревкому нажимать на агитацию и пропаганду. Приехавшие из Москвы и Петрограда казаки-агитаторы рассеялись по станицам. Помимо распространения декретов вели речи до всех доходчивые:

– При большевиках жизнь будет дешевая. Ситец – по пятиалтынному, коробка спичек—две копейки. Большевики земли прирежут...

Пока вели агитацию, генерал Усачев соединился с мамон-товцами и частью чернецовцев в Персиановке и внезапным налетом взял Шахтную и Сулин, но тут и к Саблину подошло подкрепление—1-й Черноморский революционный отряд Мокроусова численностью до полка. Рассказывали, что в Зверево чернецовцы поймали и запытали их разведчиков (среди них была медсестра), и теперь моряки рвались отомстить...

После самоубийства Каледина сменивший его новый атаман Анатолий Михайлович Назаров попытался поднять Дон по мобилизации и стал усиленно формировать партизанские отряды. Дело в том, что Корнилов, защищавший Ростовский район, соглашался продолжить борьбу, если получит подкрепления в 2 тысячи человек в течение 10 дней.

Партизанский вопрос встал перед Назаровым сразу же вдень смерти Каледина. Его пригласили в Новочеркасское станичное правление и предложили стать Войсковым атаманом. Новочеркасская станица, где традиционно концентрировалась донская верхушка, без тени сомнения взяла на себя такой почин и такие полномочия. Назаров долго отказывался и предлагал избрать на место Каледина своего начальника штаба полковника Сидорина¹¹³ . «Черкасня» настаивала, и Назаров согласился при условии, что станицы выставят дружины. Станичники обещали. Одна Новочеркасская обещала выставить 1000 человек. Здесь же партизаны-семилетовцы вели запись в отряд и раздавали винтовки¹⁸⁴ .

Назаров – идеал кавалериста-спортсмена, кавалер «Георгиевского оружия» и двух «Владимиров» – был человеком напористым. «Настойчивость и энергия в проведении принятого решения, широкая инициатива были отличительными качествами А.М. Назарова»¹⁸⁵. Но ни эти качества, ни изучение психологии (чембаловался генерал) не помогли Назарову поднять Дон «по сполоху».

Из всех станиц вокруг Ростова активнее других взялась за оружие станица Гниловская. Как явствует из мемуаров, еще в январе 1918 года под станцию Синявскую прибыло 2 сотни гни-ловских казаков во главе со священником, но без оружия. Здесь же, на станции, они вооружились винтовками русского образца, но английского производства, и атаковали красногвардейцев в тыл и правый фланг. После боя принявшие командование «добровольческие» офицеры (Чернов, Энвальд) узнали, что группа красногвардейцев пробралась в Гниловскую и ограбила станичный храм, что и послужило причиной выступления¹⁸⁶.

Мобилизованные других станиц стали собираться в Новочеркасске в здании кадетского корпуса. Случайно или нет, но мобилизация совпала с началом продажи спиртных напитков для пополнения войсковой казны¹⁸⁷. Формирование станичных дружин сразу же стало делом проблематичным, «и постепенно,

оставшись без руководства, все они разошлись по станицам... Зато местная молодежь с благословения родителей повалила валом»¹⁸⁸. В состав новых партизанских отрядов входили не одни добровольцы. Первым приказом атамана Назарова стал приказ о мобилизации учащейся молодежи с 17-тилет¹⁸⁹. Задвое-трое суток было создано 18 отрядов¹⁹⁰, но эти двое-трое суток надо было выиграть. А Корнилов требовал подкреплений...

«Выигрывали» время остатки чернецовцев и отряды хорунжего Назарова¹⁹¹ и сотника Грекова.

И отряд «Белого дьявола» сотника Грекова и отряд хорунжего Назарова воевали на Таганрогском направлении. Ситуация там была следующей. Формирующиеся в Ростове и Новочеркасске «добровольцы» слали на это направление сводные отряды. Так, руководивший здесь боями полковник Кутепов имел сводные роты 1-го Офицерского батальона, 2-го Офицерского батальона, Юнкерского батальона, Студенческого батальона, Георгиевского полка, Корниловского полка – всего 300 штыков – и кавалерийский дивизион Гершельмана¹⁹². В самом конце января Кутепов, как мы знаем, отошел к Ростову. Здесь, на станции Хопры, его сменил генерал Черепов с отрядом в 820 штыков, 2 орудия, бронепоезд. В отряд Черепова входил Корниловский полк, казаки Гниловской станицы и названные два партизанских отряда.

Первым «на поле боя» явился отряд Назарова. Известно, что отряд (немногие казаки 7-ш полка и Гниловской станицы) выступил на фронт к х. Синявскому 29 января 1918 г. Роман Гуль вспоминал: «Поднялись казаки ближайших станиц (вернее, их искусственно подняли, так как настроение казаков было неуверенное), и хорунжий Назаров, начальник партизанского отряда, решил ударить с ними на село Салы, где, по сведениям, находились большевики. Разведки достаточной не было. Хорунжий бросился на “ура” и налетел на значительные силы большевиков с артиллерией.

Казаков разбили. Они в беспорядке бежали, оставив под Садами раненых и убитых. “Подъем” упал, казаки замитинго-вали: “Нас продали”, “Нас предали”, “Опять ахвицара!”... “ Идем по домам! ”, “ Нет, где этот начальник наш, туды его мать? Где он, мать его?.. Убежал, сволочь” (это относилось к Назарову, который действительно был уже в Ростове).

Казаки разошлись...».

Кроме того «добровольцы» обвиняли Назарова (в годы Гражданской войны возникла целая легенда), что под деревней Султан-Салы назаровская разведка дала неверную информацию конному отряду Гершельмана о силах противостоящих им красных – «Там 2 эскадрона!». Отряд Гершельмана – 22 сабли – бросился в атаку, рассчитывая, видимо, на полную небоеспособность противника, и нарвался на 12 эскадронов. На-заровцы атаку не поддержали. От отряда Гершельмана осталось 10 всадников.

А. Крицкий в своих воспоминаниях приводит следующую историю. В конце января дивизион Гершельмана держал фронт против подошедшей к большевикам регулярной кавалерии. В это же время, 1 (14) февраля, в Чалтырь прибыл отряд Назарова – 3 пеших и 2 конных сотни.

Назаров заявил, что намерен уничтожить 2 эскадрона большевиков, которые, по его данным, стояли в селе Султан-Салы Малые. На помощь ему были выделены по 10 человек из каждого эскадрона Гершельмана во главе с войсковым старшиной 1-го Кубанского полка Мадгавариани.

Вечером 2(15) февраля Назаров и Мадгавариани двинулись на Султан-Салы. Из-за метели они сбились с пути и шли на лай собак. Выйдя к селу, офицеры рассыпали цепь и ждали Назарова. «Но с первого взгляда стало ясно, что у хор. Назарова не казаки, а подростки, набранные из станиц и не умеющие владеть винтовкой»¹⁹³.

«Подождав минут 20 и видя, что у казаков все цепь не удается, а получается просто толпа людей», офицеры Гершельмана атаковали село, подошли на 200 шагов, 1,5—2 минуты вели огонь, а затем бросились на “ура”. В селе они захватили 4 орудия 7-й конной батареи. Но оказалось, что там стояли не 2 эскадрона, а два полка – конный и стрелковый. Большевистские цепи повели наступление на село. Меж тем “казаки не желали двигаться вперед, а частью продолжали лежать на том же месте, где начали рассыпаться в цепь, и стреляли по деревне (где уже были офицеры. —А.В.), а часть уже уходили постепенно к Чал-тырю, в то время как бывшие на левом фланге цепи две конные сотни в беспорядке отступали...»¹⁹⁴.

Офицеры (8 уцелевших и 4 раненых) стали уходить, прихватив с собой 18 пленных и 1 пулемет. Кавалерия большевиков

стала преследовать их лавой (видны были серые лошади), но офицеры отбились, перебили пленных, добили своих раненых и так ушли¹⁹⁵.

После поражения казаки замитинговали и заявили, что офицеры дивизиона изменники и их надо арестовать. Дивизион Гер-шельмана был поднят по тревоге, «и казаки, повертевшись и погалдев, решили идти, не трогая дивизиона, на станцию Хоп-ры, а оттуда по домам»¹⁹⁶.

Участие отряда «Белого дьявола» в боях выразилось в следующем. 3(16) февраля отряд выступил на фронт у Хопров. «О том, что наши учащиеся ни разу не стреляли из выданных им винтовок и пулеметов “Льюиса”, говорить не приходилось», – вспоминал один из партизан¹⁹⁷.

Фронт у Хопров в то время держали: Офицерский отряд Симановского (200 штыков); Корниловский ударный полк (200 штыков); казаки Гниловской станицы (300 штыков и шашек) и собственно отряд «Белого дьявола» сотника Грекова (120 штыков)¹⁹⁸.

«В ночь с 5 на 6 февраля Греков решил произвести реабилитацию отряда в мнении ген. Корнилова, раздраженного незаконными реквизициями лошадей, и задумал удар на Хопры»¹⁹⁹. Партизаны прошли по железнодорожной насыпи к станции, сотник Греков сам заколол часового, и отряд атаковал Хопры. Но оба пулемета отряда заклинило, и партизаны ушли под огнем, бросив трех раненых. Общие потери 8 человек (двух раненых вынесли на руках). Эта стычка «заставила нас опасаться, что в случае ранений мы не будем вынесены из боя», вспоминал один партизан²⁰⁰.

После этих неудачных дебютов Назарова и Грекова (впрочем, для Грекова это был далеко не дебют) к Корнилову с частью чернецовского отряда был переброшен Лазарев. Этот отряд участвовал в боях на Темернике, когда «добровольцы» оставляли Ростов. Хорунжий Фадеев развозил приказ об отходе. Вместе с отрядом сотника Грекова партизаны Лазарева отходили к Нахичеванскому мосту и оттуда в Ольгинскую (о чем ниже).

Помимо перечисленных отрядов, высланных на помощь «добровольцам», в рядах защитников Дона мы можем назвать:

Конвой атамана из сотни юнкеров Новочеркасского училища под командованием есаула Н.П. Слюсарева.

Отряд полковника Н.Н. Упорникова – был сформирован для охраны Каледина, когда его конвой отправился на фронт, но вскоре и сам выступил туда же.

Отряд войскового старшины Мартынова – был создан в последние дни и прикрывал Новочеркасск с севера.

Отряд полковника Краснянского – был послан к Корнилову.

Отряд есаула Боброва – 48 человек. До оставления Новочеркасска в боях не участвовал.

Офицерская боевая дружина Гнилорыбова – на 50 % состояла из офицеров. Охраняла Войсковой Круг.

Атаманский отряд Каргальского – нес охрану Атаманского дворца.

Китайский отряд сотника Хоперского – отряд ушел из Новочеркасска с донскими партизанами, а сам Хоперский ушел с «добровольцами» и был ординарцем при Казановиче.

Отряд Карпова.

Баклановский конный отряд есаула Власова – из Новочеркасска ушел сразу в Ольгинскую.

Конный отряд есаула Бокова – то же самое.

Смешанный отряд полковника Яковлева – сразу после сформирования ушел в Старочеркасскую.

Инженерная сотня полковника Макеева – то же самое.

Штаб-офицерская дружина Базавова – то же самое.

Отряд Хорошилова (из малолетков) – то же самое.

Конный отряд «Степана Разина» полковника Яновского – (20 сабель) формировался в Ростове. Ушел в Добровольческую армию.

Группа полковника Биркина – (19 человек) после занятия Новочеркасска ушла в Добровольческую армию.

Донская офицерская дружина полковникаЛяхова—после боя на станции Горная распалась. Сам Ляхов ушел в отряд Базавова.

Как видим, отрядов собрали много, но все они были малочисленны и плохо «сколочены».

Наступление большевиков, окружение ими административных и экономических центров области, нейтралитет основной массы казачества – все это заставляло силы, противостоящие большевикам, прорываться сквозь кольцо и... Одни – «добровольцы» —думали двинуться на Кубань, искать район, где мож-

А.В. Венков

■ I-

но было бы пополниться или (в случае неудачи) распылиться; другие – донская верхушка – искали место, где можно было бы переждать период «развала и паденья духа». А затем возглавить восставшее казачество. Вера, что казачество рано или поздно восстанет, была очень сильна.

Мысль об уходе из Новочеркасска возникла у борцов с большевиками 29 января, когда стало известно о сложении Калединым своих полномочий и решении передать власть Городской думе, станичному правлению Новочеркасской станицы и Военно-революционному комитету. Начальник Новочеркасского юнкерского училища генерал П.Х. Попов, бывший в штабе походного атамана, заявил, что «допустить передачи власти нельзя, что борьба не может быть прекращена, нужно выиграть время, что с уходом Добровольческой армии из Ростова необходимо отойти от ж. д., может быть, уйти в степи, но борьбу так или иначе продолжать». Это мнение было доложено Каледину, тот раздраженно ответил: «Поступайте как хотите, я уже не атаман». Не прошло и получаса, как он застрелился²⁰¹.

Принятие атаманской власти генералом Назаровым и назначение П.Х. Попова походным атаманом продлили сопротивление Новочеркасска. И все же 31 января, принимая штаб походного атамана, Попов подтвердил намерение уйти в степи и мотивировал это следующим образом: «Красное командование старается привлечь на свою сторону казаков. Если ему удастся это сделать, хотя бы временно – это будет казачьей трагедией. Чтобы не устраивать бойни между казаками, быть может, нам придется на какое-то время покинуть Новочеркасск. Но этим борьба не будет закончена. Мы уйдем в степи и там переждем исцеления казаков от нейтралитета. Придет весна, казак поймет – где правда и право, и встанет на их защиту»²⁰².

5 (18) февраля командование Добровольческой армии окончательно приняло решение оставить Ростов. Уход был назначен на 9 (22) февраля. Генерал Черепов вспоминал, что еще 6(19) февраля получил приказ Деникина держать фронт у станции Хопры. Деникин обещал собрать в Ростове все силы (вплоть до снятия всех караулов и посылки их на фронт) и ударить во фланг большевикам. Но казаки ст. Гниловской бросили позиции. «Не помогли и уговоры священника той же станицы, который с крестом в руках останавливал уходивших с позиций казаков»²⁰³ .

Тогда же, 5 февраля, атаман Назаров «на всякий случай» командировал в станицу Константиновскую генерала П.Н. Краснова с задачей приготовить на месте прием войсковых учреждений, партизанских отрядов и Войскового Круга²⁰⁴ , а походному атаману было приказано готовить план эвакуации Новочеркасска.

После объявленного «сполоха» на защите Новочеркасска были следующие силы: «малонадежные» дружины станиц Новочеркасской и Константиновской²⁰⁵ , 7-й Донской казачий полк, две сотни студенческой дружины, фельдшерские и общеобразовательные курсы, «малочисленные и совершенно небоеспособные» остатки дружин из стариков Аксайской, Гниловс-кой и других станиц²⁰⁶. Все эти силы насчитывали примерно 1500 человек. Несколько партизанских отрядов численностью 500 бойцов (их мы упоминали) формировались в Новочеркасске главным образом из учащейся молодежи. Около 1000 «вполне боеспособных и надежных партизан» было на фронте (эти отряды мы тоже перечислили). На вооружении этих войск было около 10 орудий (3-дюймовых), около 50 пулеметов и один бронепоезд²⁰⁷ . Бронепоездом (2 орудия, 2 пулемета) командовал есаул А.А. Упорников (старший офицер – сотник Лукьянов, начальник пулеметной команды – есаул С.Н. Краснов). Партизанская артиллерия была организована приказом начальника донской артиллерии ген. Астахова. Она состояла из отдельного арт. взвода есаула Конькова (1 орудие ему было передано из дружины полковника Ляхова, оно участвовало в бою под Должанс-кой), 1-го взвода сотника Ковалева (2 орудия, 2 пулемета «Льюис»), 2-го взвода есаула Аврамова (1орудие), 3-го взвода есаула Неживова (2 орудия, 1пулемет). При отряде Семилетова была собственная батарея штабс-капитана Щукина (2 орудия, 2 пулемета) ²⁰⁸.