Текст книги "Клад замедленного действия"

Автор книги: Андрей Трушкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц)

– Сахара, – уважительно заглянул он внутрь бани и, пригнувшись, как легионер, идущий в атаку на врагов Рима, проскользнул в адски звенящий банный зной.

– Ой! Ай! Ау! Вау! – донеслись до Олега и Ильи восклицания Гришки. Мальчишки переглянулись, но деваться было некуда. В конце концов, раз Гришка решился и уже целых четыре секунды просуществовал в парной, значит, нужно идти туда и им. Держась поближе к сквознячку, чуть ли не на четвереньках, Олег и Илья проскользнули в парную. Гришка, защищая уши ладонями, уже сидел на полке и болтал ногами.

– Давайте сюда! – завопил он. – Здесь ничего, только по первости горячо.

Вздохнув, как альпинисты, которые сдуру пообещали взобраться на Эльбрус, Илья и Олег полезли вслед за Гришкой.

Гришка оказался хитрецом, потому что первым занял место подальше от отверстия, в которое нужно было «поддавать» – зачерпывая ковшиком кипяток, лить его на раскаленные камни, а потом пытаться выжить в воздухе, где пачками помирают даже стойкие микробы.

– Ой! Ай! Ау! Вау! Вау! – вопили точно так же, как и Гришка, два его друга, пытаясь пристроиться на раскаленных шершавых досках.

– Ну что ж, – резюмировал Гришка, когда вопли друзей несколько поутихли. – Можем начинать наше экстренное совещание? Чего с мужиком-то будем делать?

– Я думаю, в милицию нужно звонить, – заявил практичный Олег. – Ну его к дьяволу!

– Да, а вдруг действительно после этого эти… из леса его пришьют? Ох, как я их ненавижу, – стукнул себя кулаком по коленке Илья. На коленке тут же размазался черный след.

– Да уж, – буркнул Гришка, наблюдая, как и на его теле ручейки пота начинают собираться в грязные потоки. – Этим гадам отомстить надо, точно. Не холостыми же стреляли!

– Тогда тем более в милицию надо сообщить! – стоял на своем Олег.

– Ну вот представь! – завелся Гришка. – Сообщили мы в милицию. Понаехали сюда оперуголподмоченные всяких рангов, начали нас допрашивать да бумажки всякие давать подписывать. Мало того, что нас потом дальше огорода не выпустят, так еще всякие нюансики выплывут.

– Какие еще нюансики? – почесал взмокшую голову Илья. – Мы же ни в чем не виноваты. Гуляли по лесу. Тут эти – с пистолетом.

– Есть нюансики. Вон Олег у меня в гостях. Кто он такой, где его родители? Представляешь, приедет сейчас милиция и начнет его родителей на отдыхе в Испании разыскивать? Они, естественно, все бросят, прилетят к любимому сыночку. Отпуск насмарку, наши изыскания в лесу – тоже…

– А толку? Думаешь, милиция, тем более местная, найдет этих гавриков?

– Ну, – пожал плечами Илья, – может, и найдет.

– Да брось! – махнул рукой Гришка и схватил с полка березовый веник с поникшими от воды веточками. – Ясно же, что эти парни из Москвы – видал, какой камуфляж на них был? Фирменный! Такой на здешние зарплаты не купишь. Потом, опять же, раритетами в виде пряжек разбрасываются. Деньги их, видать, не интересуют. Интересует что-то еще… – принялся Гришка обмахиваться веником, словно веером. – Илья, ты там ближе сидишь, открой-ка дверку в каменку, пора парку поддать!

– Что, с ума сошел? – воззрился Илюха на Гришку. – Тут и так не продохнуть.

– Боюсь, дед заглянет, – пояснил Гришка, – пару не будет – сам сюда зайдет, – запорет нас до полусмерти вениками своими.

Илья согласно кивнул, выудил из большого таза с парящим кипятком ковшик и его краем осторожно подцепил чугунную маленькую дверцу, которая вела в жерло печи. Тугой столб пока еще сухого, раскаленного воздуха опалил ему плечо.

– Смертоубийство, – процедил Илюха и, зачерпнув немного кипятка, сдобренного замоченными в нем еловыми лапами и высохшими плетьми мяты, плеснул его в темный зев печи.

– Ссссссс, – целым клубком змей зашипели камни. Белое облако пара ударило в деревянные стены бани и принялось растекаться горячим туманом над потолком.

– Ай! – завизжал Гришка. – Перестарался.

– Да куда, перестарался, – болтал ногами Илюха, уши которого были надежно защищены вязаной шапкой. – Чуть-чуть совсем и поддал.

– Надо этот пар разогнать, – решил Олег и принялся крутить над собой на манер винтов вертолета дубовым веником с широкими лопушистыми листьями.

Горячий пар, закручиваемый тугими струями, стал опадать вниз.

– Мало пару! Плесни еще! – скомандовал Гришка, по-прежнему не отнимая рук от ушей, будто там у него находились динамики от танкового шлемофона.

Илюха со вздохом подчинился.

Змеи в печи охотно откликнулись сотнями злобненьких голосов.

– Ох, ну я растекаюсь, – пожаловался Олег, с которого, и правда, пот и сконденсировавшаяся на нем вода лили ручьем.

– Так что насчет мужика-то? – вернул друзей к действительности Гришка.

– Да, – стал похлопывать себя веником по ногам Олег. – В милицию как-то не с руки обращаться. Если моих родаков с отпуска выдернуть, больше они меня не то что к тебе в деревню, и в квартиру не отпустят.

– Вот то-то и оно! Выходит, завтра с утреца надо бы нашему раненому медикаменты и жратву принести. Кто пойдет?

Идти в лес к страшному парню в заплывшей – грязью и кровью – камуфляжной форме никому не хотелось.

Змеи в печи потихоньку утихомиривались. Раскаленные кирпичи едва слышно потрескивали. С потолка бани падали вниз крупные тяжелые капли.

Вдруг в предбаннике послышался скрип открываемой двери.

– Атас! – громко зашептал Гришка. – Дед идет!!! Быстро все взялись за веники! Илюха, поддай еще!

Илья от неожиданности и испуга шарахнул в печь чуть ли не половину ковшика, и оттуда вырвалось не облачко пара, а целый циклон, который мгновенно заполонил все окружающее пространство. Даже лампочка под стеклянным колпаком, только что ярко светившая, теперь через плотные слои пара виднелась еле-еле. Друзья, как бешеные, принялись молотить друг друга вениками. Дверь бани отворилась, в нее протиснулась лохматая шевелюра деда Трофимова.

– Как парок, братцы? – осведомился он.

– Дверь, дверь закрывай! – завопил Гришка. – Пар выпустишь!

– О, это по-нашему, по-мужицки, – довольно ответил дед и поскорее плотно захлопнул дверь.

– Уф, – опустил веник Гришка и набросился на Олега: – Ты чего меня хлещешь? У тебя что – своей спины нету?

– До моей далеко, – ответил Олег, разглядывая свой весьма пооблетевший веник.

– Зато до меня она близко, – хохотнул Илюха и принялся охаживать Олега по спине.

Через пять секунд друзья снова принялись немилосердно молотить друг друга вениками. Наконец, запыхавшись и глотая вместо кислорода раскаленный пар, троица кубарем посыпалась вниз и принялась умываться холоднющей колодезной водой, налитой в старую эмалированную ванну.

– А слабо вот так? – подмигнул друзьям Илья и плюхнулся в эту ванну прямо с головой.

– А-а-а-а! – вырвался у него крик, как только Илюха в состоянии снова был дышать. Через полсекунды он уже опять сидел на полке с глазами, круглыми, как у голодного, испуганного котенка, и грелся. Гришка решил повторить подвиг товарища и тоже, всем телом перевалившись через край, плюхнулся в ванну.

– У-у-у-у! – взвыл он так, что, казалось, потолок завибрировал, и стены вздрогнули.

Олегу ничего не оставалось делать, как исполнить тот же трюк, и его вопль превзошел все ожидания. Гришка даже с опасением посмотрел на потолок – а не рухнет ли сейчас кирпичная труба?

– Это-то еще ничего, – зябко ощупывая плечи, тут же покрывшиеся мурашками, говорил Илья. – Я вот тут в вашу баню зимой приходил и тоже так сдуру в ванну полез, а там лед оказался. Тонкий, правда. Но я порезался, довольно здорово.

– И ощущеньице? – бросил взгляд на него Гришка.

– Нет, – покачал головой Илья. – Не так круто. Меня отец запарил так, что тело ничего не чувствовало. А тут ледяная вода! Это потом, когда я выходить начал. Вот где прикол был.

– Ну-ну, приколисты, – перевел дух Гришка. – Кто завтра в лес пойдет?

– Боязно, – честно признался Илюха. – Давайте попробуем все втроем. Втроем все-таки как-то надежнее. Я думаю даже, если понадобится, с этим парнем сможем справиться, тем более, что он раненый.

– Ну вот на том и порешили, – успокоился Гришка, который никогда особенно сильно не переживал о том, что произойдет завтра. Какой смысл переживать о завтрашней гороновской контрольной, когда, может быть, ночью как шарахнет в них какая-нибудь нейтронная бомба, и не останется ни его, Гришки, ни гороно, ни тем более контрольной. А сколько еще может произойти событий менее глобальных? Училка заболеет, правительство решит внеочередные каникулы ввести? Да мало ли еще что… Так неужели он, Гришка, будет из-за этого портить себе нервы? Да ни в жисть!

– Ладно! – подвел итог Гришка. – Будем считать, наше оперпротивное совещание закрытым. Чур я первым мыться!

– Фигушки: ты дальше всех от пара сидел! – спрыгнул с полка Илюха. – А я, если б не шапка, уже давно бы в сморщенный гриб превратился. Так что первым буду мыться я!

Долго в парной ребята не выдержали. Помывшись кое-как, поскольку и Гришка, и Олег, и Илья не представляли себе, как можно тщательно отдраивать себя не в ванной, а в бане, компания ринулась по домам.

Илья, шаркая калошами, побежал домой через две калитки, а Гришка и Олег в белых призрачных маскхалатах помчались доложиться деду, что банная церемония закончена.

– Ну-ну, – похвалил дед, который, как он выражался, уже «успел орюмашиться» и теперь гонял по тарелке скользкий, ядреный от анисовой приправы груздочек. – Хороши, хороши, – глянул дед на внука и его товарища. – А чего это ты, Гришка, пятнами пошел, как леопард?

Гришка глянул в зеркало и обомлел: действительно, по всему его лицу и телу растекалась некая пятнистость. Он из нормального мальчика превращался в существо, раскрашенное по принципу «красный горох на белом фоне». Хотя, если приглядеться, могло показаться, что это – белый горох на красном фоне.

– Это ты, брат, перестарался, – хохотнул дед. – Но ничего, не смертельно. Садись! Кваску шарахнешь. Вот давай картошечки с топленым маслом, капустка с зимы еще осталась, грибочки. Наворачивайте, братцы!

Еще минуту назад при мысли о том, что ему придется что-то есть, Гришка пришел бы в ужас. Вот пить – это другое дело! Но осилив большой бокал березового кваса одним махом, он вдруг почувствовал такой зверский голод, что вилка так и замелькала в его руках, будто был он не пацаном в русской деревне, а французом во время парижской дуэли. Хотя, нет. Вряд ли даже самый опытный фехтовальщик мог бы орудовать шпагой с такой ловкостью и скоростью, с какой управлялся с вилкой Гришка.

– Вот так, мужики! – хлопнул дед по плечам мальчишек так, что те взвыли. – Вот это уважаю!..

Просыпаться Гришке ой как не хотелось! Сон бежал от него, и Гришка уже чувствовал тугую крахмальность белья, свежий, упругий запах набирающего силу солнечного дня, слышал пересвист каких-то пичужек, но упорно не признавался себе в том, что ночь прошла, пора открывать глаза.

В соседней комнате, гремя сковородками, кухарила бабушка. Деда слышно не было. Гришка приоткрыл один глаз, оценил угол наклона солнечных лучей, которые запрыгивали в дом, и решил, что дед давно на лугу. Значит, их с Олегом пожалели, не стали будить в шесть утра.

– Ох, здоров! – повернулся Гришка в ту сторону, где спал Олег. Тот тоже проснулся и зевал громко и радостно, как слоненок, который отбился от стада и наконец-то увидел своих дорогих родственников.

– Пора, что ли? – сел на кровати Гришка. – Зарядку будем делать или как?

– Или как! – осадил его Олег.

– Да ну, че там? – встал со своего места Гришка и напряг мускулы. – Пошли, помашем косой, пока в лес не пора будет идти.

Последняя фраза несколько омрачила настроение друзей. Но поход в лес еще был далеко, а запах оладий, такой мягкий, обволакивающий, янтарно-нежный, с привкусом сахара во рту так и подстегивал поскорее одеться, надраить зубы и впиться ими в лакомство.

Гришка и Олег натянули брюки, накинули рубахи и босиком ввалились в кухню.

– Привет, бабушка! Умываться есть?

– Ну вы прямо запах еды чувствуете. Я думала, вас до обеда из пушки не разбудишь. Дед-то воды из колодца натаскал, так что садитесь…

– Щас, щетки зубами почистим, – пошутил Гришка.

Потолкавшись некоторое время у рукомойника, согревая колодезную воду в руках, ребята умылись и почистили зубы.

– Чего-то Илюхи не видать, – заглянул в соседний двор Гришка.

– Да он с утра, наверное, со своим стадом ушел, – предположил Олег. – Ну ничего, сейчас поедим, покосим, а там в лесок сбегаем, поищем его.

Завтрак прошел просто чудесно. Гришка и Олег набили себя оладьями со сметаной до отвала, напились чая с сахаром и, отдуваясь, откинулись на спинку дивана. Но бабушка не дала засиживаться им долго, вручила по кепке, по паре стираных носков и отправила во двор. Пока она убирала со стола, Гришка умыкнул с кухни шкалик с водкой. Вообще-то, это была не водка, которую их просил принести раненый незнакомец, а настойка зверобоя на спирту, поскольку дед магазинный алкоголь не жаловал. Однако по своим антисептическим свойствам она должна была дать сто очков вперед водке обыкновенной, поскольку настойка эта горела самым натуральным красно-синим пламенем. Дед один раз продемонстрировал, как он пьет этот горящий продукт. Пока он вчера орюмашивался, хитрый Гришка успел отлить в пустую чекушку грамм сто пятьдесят. В банку, свистнутую у бабушки, он накидал куски мяса, лихо отхваченные ножом от кости, торчащей из кастрюли с борщом, оладьев, два куска хлеба. Олег тем временем разорил местную аптечку. Правда, стрептоцида он там не нашел, но бинт, завернутый в пергаментную бумагу, обнаружил и отщипнул кусок ваты. А пузырек йода прихватил целиком. Гришка завернул добычу в старый полиэтиленовый пакет и припрятал его около собачьей будки.

Со двора послышался стук молотка о железку.

– Дед косу отбивает, – пояснил Гришка Олегу. – Удачно попали. Еще минут пять-семь можно оладьи попереваривать, – похлопал он себя по тугому животу.

Дед Трофимов сидел на лавке и, положив плоскость косы на специальный стальной выступ, колотил по ржавому инструменту молотком. Лезвие косы постепенно сплющивалось, истончалось. Дед прошелся молотком по обеим сторонам лезвия, внимательно оглядел жало косы и остался им доволен.

– Вот вам, бойцы, коса свеженаточенная. А еще две там на поле. Они в порядке. Ну пошли, что ли?

– Пошли, – кивнул Гришка, мысленно прощаясь с сытым, блаженным состоянием, которое охватило его после завтрака. Но если хочешь быть Геркулесом, а не задохликом, надо же, в конце концов, чем-то жертвовать!

Работа несколько успокоила Гришку. Сначала, как обычно, ему было трудно приноровиться, но потом, когда он стал вспоминать многочисленные советы деда и неукоснительно следовать им, дело пошло веселее. Он уже не сжимал косу в руках, как лом, которым можно отмахиваться от набегающих хулиганов. Она ходила легко, словно порхала в его руках. Чуть нажимая на пятку косы, Гришка и в самом деле добился того, что ее жало не тыкалось то и дело в землю. Потом Гришка попробовал захватывать травы поменьше, чем обычно, поскольку метод «раззудись, плечо, размахнись, рука!» себя не оправдывал. Даже остро отточенной косой он не мог продраться через почти двухметровый радиус. И последнее, что оставалось: забыть о том, что косить надо руками, и работать как следует корпусом.

Старания Гришки не прошли даром. Во-первых, дед видел, что внук двигается по лугу, уже не дергаясь клоунскими городскими движениями, а выступает за стеной травы с легкостью и решительностью истинного сельского жителя. А во-вторых, не успели Гришка с Олегом доработаться до ломоты в пояснице и до пересохшего, будто натертого наждаком, горла, как полянка, назначенная к выкосу, была очищена от травы.

Поворошив сено, раскиданное с утра на просушку, друзья отрапортовали деду о выполненном задании, и он милостиво разрешил им погулять до обеда.

Гришка извлек из тайника полиэтиленовый пакет, и друзья вихрем спустились в лощину и знакомой тропинкой через лес помчались к лугу, на котором Илюха обычно пас коров. Сократив путь, они принялись ломиться через валежник с настойчивостью и шумом стада слонов. На лугу действительно паслись Илюхины коровы, однако самого пастуха что-то не было видно.

– Эй, Илья, ты где? – закричал Олег. – Выходи!

– А, это вы? – появился вдруг Илья из-за ближайшего дуба, словно эльф, который только то и делал, что прятался по лесам.

– А ты думал кто? Первый-Второй? – хохотнул Гришка.

– Да ну вас! – набычился Илья. – Вы-то там с дедом около дома косите, а я тут один с утра ошиваюсь. Не по себе…

– Чего-нибудь подозрительное слышал? – принялся застегиваться на все пуговицы Олег, поскольку комары уже разнюхали о его, Олеговом, визите в данную часть леса.

– Нет, все тихо было, – уверенно сказал Илья. – Ни взрывов, ни выстрелов. Ни костров никто не жег. Я специально вон на дуб забирался, смотрел.

– Ну мы тогда пошли? – не то спросил, не то констатировал Гришка.

– Подождите, я с вами, – спохватился Илья.

– А коровы? – удивился Олег.

– А никуда они отсюда не денутся. Они на этом пятачке два года пасутся. Волки у нас хоть в лесу и водятся, но голодные они только зимой. Да и не думаю, чтобы скотину кто-нибудь задрал или увел. Кому они нужны?

– Ну тогда пошли, – охотно согласился Гришка, поскольку втроем они представляли более мощную и грозную силу.

Идти знакомым путем оказалось куда как веселее и быстрее, чем днем накануне. Правда, время от времени друзья, решив подстраховаться, останавливались и внимательно вслушивались в лесной гомон. Но он присутствия людей не выдавал.

Наконец отряд подошел к тому месту, где они оставили раненого. Гришка, на всякий случай намечая пути к отступлению, подошел к кусту.

Вдруг с другой стороны тропинки до ребят донесся стон. Гришка и Олег переглянулись, и никто из друзей не решился первым исследовать местность. Стон повторился. Тут Илюху осенило:

– Если его там, где мы его оставили, нет, он, наверное, переполз. Может, прятался, а может, еще по какой причине.

Ребята, успокоенные этим доводом, уже меньше ожидая найти в этом проклятом лесу второго раненого, углубились в кусты орешника и вскоре действительно увидели своего знакомого, которого успели окрестить Рябым. Нет, он не был болен оспой, ведь оспа давно побеждена. Просто когда в прошлый раз следопыты разговаривали с ним, лицо его было покрыто кляксами грязи, отчего действительно казалось рябым.

Раненый лежал, разметавшись на жесткой траве. Приближение отряда выдавал шорох листьев и треск сучьев, но Рябой на это не обратил ровно никакого внимания. Гришка осторожно подошел к нему и носком кроссовки осторожно потрогал ботинок Рябого:

– Эй, слышь, ты там живой? Эй, откликнись!

Но Рябой только хрипло, сквозь зубы, дышал.

– Чего это с ним? – испуганно уставился на распростертую под их ногами фигуру Олег. – Помирает, может?

– Может, и помирает, – хмуро ответил Илюха, присаживаясь на корточки перед Рябым.

Да, выглядел тот далеко не лучшим образом. Теперь грязь на лице была видна еще более четко, поскольку само лицо стало бледным. Выступившая щетина подчеркивала обнаружившуюся вдруг худобу Рябого. Скулы его выпирали, а закрытые глаза метались под темными веками, словно он пытался рассмотреть что-то там, по ту сторону бытия. Вдруг губы Рябого шевельнулись, он пытался что-то сказать. Илюха наклонился над ним и напряг слух.

– Бредит, по-моему, – наконец обернулся он к ребятам. – Что-то говорит, а чего – разобрать не могу.

Гришка и Олег тоже стали прислушиваться. На этот раз шепот Рябого, с легким свистом соскальзывающий с сухих потрескавшихся губ, был более громким:

– Встретимся у Фауста. У Фауста… Они говорили – у Фауста…

Илюха, решив, что нужно действовать, расстегнул рукав своей рубахи и полил на нее воды из припасенной бутылки. Отерев этой импровизированной тряпкой лицо Рябого, он выжал несколько капель ему на лоб. Рябой моргнул, застонал еще громче и вдруг открыл глаза.

– Вы кто? – попытался вскочить он, но тут же, застонав, рухнул обратно на землю.

Ребята не знали, что ответить. Рассказывать всю историю по новой? Если Рябой этого не помнил, значит, он и так невменяем. Что же теперь делать?

– А, – слабо улыбнулся раненый, – вы те пацаны, которых Первый в болото загнал. Здорово все-таки вы его провели. Лекарства принесли?

– Да! – показал Гришка полиэтиленовый пакет. – Здесь анальгин, бинты, йод. Спирта, правда, не нашли, самогон там.

– Это еще лучше, – пробормотал Рябой. Он порылся в сумке, то и дело кривясь от боли, вытащил оттуда чекушку с самогоном и тут же приложился к ней.

Эффект превзошел всякие ожидания. Рябой прокашлялся так, что бутылочка вылетела бы у него из рук, если бы ее вовремя не подхватил Олег.

– Ну и злющий самогон. Первач, наверное, – Рябой посмотрел слезящимися глазами на отряд. – Самое то, чтобы рану промыть. Ну, пацаны, спасибо, выручили вы меня. Я смотрю, у вас в пакете и еда есть?

– Конечно, – подтвердил Гришка. – Не могли же мы здесь тебя вот так бросить. Мы же не какие-нибудь…

– Да и я тоже не тот, о ком вы думаете, – посмотрел Рябой на друзей исподлобья. – Думаю, раз вы мне помогли, то ребята вы не из болтливых, и я могу вам доверить маленькую тайну. Я из милиции. А за этими, которые за вами гнались, я следил. Очень нам нужно раскопать, каким образом антиквариат большими партиями уходит за границу. Да вот, кстати, – сунул он руку за пазуху, – весь сыр-бор у них из-за железного креста произошел.

– Какого креста? – не понял Гришка и посмотрел на друзей.

Те лишь выразительно пожали плечами, давая понять, что ничего не понятно и им.

– Это награда такая была, немецкая. А тут железный крест попался не простой, не солдатский, а с бриллиантами. Соображаете, на сколько он может потянуть? А рядом с ним, на скелете то есть, медальон. Думаю, тоже не простой, не солдатский. Вот он, – Рябой вынул руку из-за пазухи, и на его грязной ладони с высохшими руслами засохшей крови ребята увидели металлическую капсулу.

– Видите: не деревянный, не пластмассовый. Металл. Дайте-ка мне бутылку с водой.

Гришка пододвинул поближе к своему новому знакомому двухлитровую бутылку, на три четверти заполненную водой из колодца.

– Вода не кипяченая? – уточнил Рябой, сделав несколько глотков.

– Не-а, – покачали головой Гришка и Олег.

– Жаль, лучше бы была кипяченая, – что-то прикинув, поджал губы Рябой. – Ну и эта годится.

Потом он взял капсулу и, протолкнув ее в горлышко бутылки, бросил вниз. Она тут же утонула и легла на дно бутылки.

– Зачем вы? Медальон же отсыреет, – недоуменно уставились на Рябого ребята.

– Ничего подобного. Это единственный способ его сохранить. Он там будет, как в невесомости. Держите бутылку, – протянул Рябой мальчишкам новый саркофаг для медальона. – Вода мне не нужна – тут родник рядом, доползу. А сами смывайтесь отсюда, и больше никому ни слова.

– Ну почему? – поразился Олег. – Если вы не бандит, то почему бы не вызвать милицию?

– Ну да, – строго взглянул Рябой из-под насупленных бровей на Олега, как на дошкольника, который не понимает элементарных вещей. – Откуда я знаю, что здесь, среди местной милиции, у Первого нет своего агента? Сейчас он считает, что я, да и вы тоже, мертвее мертвых. Я думаю, не надо его в этом разубеждать. Он ведь из той породы волков, который могут вернуться, чтобы догрызть добычу. Ясно я излагаю?

– Ясно, – потупились ребята. – А что дальше с медальоном делать?

– Ничего не делать. Вы в город когда поедете?

– Да на днях должны родители забрать, – вздохнул Гришка. – Так мы и не успели местные леса исследовать…

– Да и не надо вам сюда соваться, – хмыкнул Рябой. – Тут еще оказалось мин-ловушек до чертовой бабушки в лесу расставлено. Позавчера взрыв слышали?

– Слышали, как же! – не стали скрывать своего интереса мальчишки. – Поэтому в лес и полезли.

– Эх, пацаны, пацаны еще, – покачал головой Рябой. – В другую сторону бежать надо, когда взрывы слышите. Нет, тянет вас на приключения. Ну ладно, спасибо за все, а теперь давайте шуруйте домой.

– А медальон как же? – снова напомнил Гришка Рябому о находке.

– Медальон у вас заберут. Или я, или кто-то придет от меня. В какой школе учитесь?

– В пятна-адцатой, – протянул Гришка.

– В Москве? – уточнил Рябой.

– В Москве.

– Найду я вас, – прикрыл он глаза. – А теперь дайте отдохнуть, устал я. Потом перевязку сделаю и как-нибудь сам выберусь. Забудьте об этой истории. Понятно?

– Понятно…

Отряд еще чуть потоптался на месте и нехотя ретировался.

– Слушай, а чего ты ему соврал? – спросил Олег, наклоняясь к Гришкиному уху, будто Рябой и отсюда мог их слышать. – Мы же не в пятнадцатой школе учимся.

– Черт его знает, – задумчиво посмотрел на ползущие по небу облака Гришка. – Что-то вдруг такое накатило. Не поверил я ему. Чего-то он нам очки втирал… Если он в самом деле из милиции, думаю, найдет он нам.

– Он нас найдет, – хмуро пообещал Илья, – если он и не из милиции, но если ему очень надо будет. Ясно же, что мы откуда-то из деревни. А какая тут самая близкая деревня? Наша. Остальное – дело техники.

– Да, – задумчиво посмотрел Олег на Гришку. – Надо бы твоих дедушку и бабушку настропалить, чтобы кому попало информацию не давали.

– Угу, – хмыкнул Гришка. – Только как им об этом сказать?

– Да так и сказать, – решил, что можно не церемониться, Олег. – Так и так, придут по нашу душу спрашивать – говорите: знать не знаем.

– Ха, – засмеялся Гришка. – Да из меня потом бабуля да и дед всю душу вытрясут: как, что да почем. Что они, первый день, как родились, по-твоему?

– У-у, – скривился Олег, – и в самом деле придется молчать. Но у меня такое впечатление сложилось, что люди они не из болтливых.

– Да, в нашей стране поживешь, – срубил Илья подобранной палкой несколько люпинов, – будешь молчать, как рыб.

– А то не летать тебе, как птиц, – добавил Олег, и ребята засмеялись.

Когда Рябой и страшное болото остались позади, а впереди уютно замаячила деревня, страх куда-то отступил, и жуткое происшествие не казалось таким жутким. Хотя, если вдуматься, представить, как они под пулями бежали по лесу, а потом лежали, вжавшись в грязь, мечтая слиться с окружающим болотом, то тут же на сердце становилось холодно, а на душе начинала скрести целая свора кошек. Но к чему об этом вспоминать? Мало ли что произошло за лето? А теперь оно кончалось. Кончались и каникулы, и приключения. Впереди отряд ждали суровые школьные будни.

Утром Гришку обрадовала бабушка. Оказывается, вчера, поздно вечером, когда Гришка и Олег дрыхли в своей комнате, позвонила Гришкина мама и сказала, что на следующий день они заберут детей обратно в город. Мальчишки, которым житье в деревне не было в тягость, все-таки облегченно вздохнули. Во-первых, потому что в Москве они оказались бы подальше от жуткого болота и от Первого, во-вторых, потому что соскучились, как ни странно, по школе, по одноклассникам, по компьютерным игрушкам, телефонам, кинотеатрам со звуком долби-стерео, прохладному метро, мороженому в какой-нибудь уютной забегаловке… Да и мало ли прелестей сулит городская, когда ты чуть ли половину лета провел в деревне? Поэтому ребята ждали приезда Гришкиных родителей с нетерпением.

Бабушка и дедушка, конечно, были несколько расстроены тем, что у них забирают внука, да ничего не поделаешь. В конце концов, не последнее же лето. Раз ребятишкам в деревне понравилось, значит, они сюда обязательно вернутся. А пока пусть едут в город учиться.

Да, первое сентября было не за горами, хотя пару недель можно было на славу оттянуться еще и в городе. Поскольку бабушка потребовала, чтобы в последний день ребят не задействовали на хозяйственных работах, они были предоставлены сами себе. Собрать вещи, раскиданные по дому, оказалось, конечно, делом не минуты, а пары часов, но и этот труд был закончен.

– Уф, – устало плюхнулся на диван Гришка, найдя последнюю запропастившуюся пару носков. – Вроде привезли сюда один рюкзак с одеждой, а теперь… – с тоской посмотрел он на гору чистых – и не очень – вещей. – Такое ощущение, что трейлер заказывать надо для перевозки.

– Как говорят киргизы, знаешь? – начал Олег.

– Знаю, знаю, – махнул рукой Гришка. – В какой-то книжке из «Черного котенка» читал: «Считаешь, что бедный – попробуй, перекочуй». Хорошо, что у нас для кочевок не лошади и верблюды используются, а машинная тягловая сила в виде моего папани. Если машинная тягловая сила, – с беспокойством посмотрел он в окно, – не подведет, то сегодня мы перебазируемся в Москву.

– Слушай, – стал запихивать вещи в рюкзак Олег, – раз у нас еще и сегодня день выдался, может, смотаемся по-быстренькому на болото, посмотрим, как там наш друг Рябой поживает? Все-таки выглядел он не ахти, бредил, про Фауста какого-то говорил…

Гришка принялся помогать другу, и вскоре утрамбованные вещи втиснулись-таки в рюкзак, раздувшийся до неприличных размеров, как осенняя, нагулявшая за лето жир, жаба.

– Ладно, – нехотя согласился Гришка. – Если по-быстренькому, то можно. Только давай мы к нему подходить не будем. Черт его знает, чего у него там в голове. Издалека посмотрим и обратно.

Олег и Гришка натянули кроссовки и, как и были, в домашних рубашках, поскольку от работы дед их на сегодня освободил, помчались на улицу.

– Ба, мы в лес! – крикнул Гришка, пролетая мимо бабушки, которая колупалась на капустной грядке. Гришка полагался на эффект неожиданности и собственно ответа не ожидал, рассчитывая на реактивной скорости промчаться мимо, чтобы бабушка не запретила им идти туда, куда они запланировали. Но бабушка успела-таки уследить за ними. Заслонив глаза рукой от солнца, она посмотрела вслед прытким пацанам и крикнула вдогонку:

– С лесом прощаться?

– С ним, с ним, родимым! – отвечал Гришка, набирая скорость, так что ближе к лощине ветер засвистал у него в ушах.

Знакомый путь, знакомый до того, что здесь можно было ходить с закрытыми глазами, Гришка и Олег прошли на этот раз не спеша. Действительно, жалко было покидать лес. В Москве, увы, такого не найдешь. Даже если забраться в Ботанический сад или, скажем, приехать на Лосиный остров, – все это не то. Где еще встретишь такие вот мощные ели, покрытые вековой прозеленью? Или красноватые стволы лип, такие пышные, кудлатые березы, не замученные автомобильными выхлопами и выбросами всякой дряни из труб предприятий? Эх, а уж о том, чтобы по ходу дела сорвать какую-нибудь ягода да и слопать ее, в городе и речи быть не может. Слопаешь там на свою голову ягодку – потом в институте Склифосовского не откачают.

В поэтическом настроении друзья прошагали две трети пути. Любопытный Олег вертел по сторонам головой, а более практичный Гришка предавался любимому занятию. Он подбирал на земле ветки, ломал их на короткие, с ладонь длиной, палочки и, будто боевые ножи, метал их в стволы деревьев. Изредка ему удавалось попадать точно в цель, и при этом Гришка победно ухмылялся, глядя на Олега.