Текст книги "Мой непутевый дедушка"

Автор книги: Андрей Трушкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)

Один из разведчиков – полковник Джон МакХорнет, оказывается, вел дневник! И его бумаги раскопал в архивах Британского музея его сын – Пол МакХорнет. Из записей отца он узнал, что Никодим Афанасьевич Буслаев многие годы занимался поисками сокровищ. Въедливый англичанин, вернее, шотландец, что следует из его фамилии, разыскал родственников Никодима Афанасьевича. То есть твоего деда. Так состоялась историческая встреча – тут в голосе Валентина Борисовича послышались язвительные нотки, что Ваське не очень-то понравилось, – историческая встреча в Москве, в…

– В «Макдональдсе», – подсказал Васька.

– Ах, чертенок, – крякнул Валентин Борисович. – Докопался-таки! Именно в «Макдональдсе». Хотя Петр Никодимович мог бы и в «Русское бистро» зайти, что ли… из соображений патриотизма.

Мы, то есть я и Евгений Петрович, делегировали твоего деда на эту встречу. В ходе переговоров мы решили объединить наши силы с англичанином – все равно, судя по результатам, по отдельности успеха мы добиться не могли.

Твой дед и Пол МакХорнет должны были вылететь в Ташкент на следующий день. Однако по какой-то причине и Петр Никодимович, и МакХорнет направились в Ташкент почти сразу же после встречи. Решение это, по-видимому, было принято так неожиданно, что твой дед не успел заехать домой…

– … и забрать бабушкину фотографию.

– Совершенно верно, – глянул из-под кустистых бровей на Ваську Валентин Борисович. – И из-за этой досадной оплошности ты нам, братец, немало крови попортил.

– Я?! – изумился Васька. – А я-то тут при чем? Я вижу, что дело не в порядке, – вот и бью тревогу. То фотография есть, то ее нет. Потом еще какие-то психи за мной охотятся, чеки из «Макдональдса» воруют…

При этих словах Валентин Борисович хмыкнул и кисло улыбнулся.

– Кому я крови попортил? – не на шутку рассердился Васька. – Позвонил бы дед домой, сказал бы, что все с ним в порядке, мол, уехал по делу – искать клад в Бухаре – и все! Никто бы не волновался… Может быть, он вам звонил?

– Звонил, – признался Валентин Борисович, – один раз. Скороговоркой сказал, чтобы мы не рыпались, не гнали волну, забрали у него из дома фото, не впутывали тебя, то есть внука, в его дела, что он нашел дневник отца, и – положил трубку.

– Ну, замечательно, – откинулся на спинку кресла Васька. – Прямо гора Арарат с плеч.

– Так-то оно так, – нахмурился Валентин Борисович, – только чутье развед… Чутье подсказывает – что-то здесь не то.

– А что конкретно? – насторожился Васька.

– Меня волнует примерно то же, что и тебя, – закурил сигарету Валентин Борисович. – Почему он не взял фотографию? Это же для него – святое. Почему не позвонил сразу по прилете в Ташкент из аэропорта? Почему разговор был короткий, как под дулом пистолета? Почему семье ничего не сказал? И почему не звонит сейчас? Вопросов больше, чем ответов, а это не может не настораживать.

Именно поэтому я и просил тебя прийти, – после некоторой паузы, прерываемой неглубокими затяжками, сказал Валентин Борисович. – Может быть, ты сможешь прояснить некоторые детали. Правда, я хочу, чтобы при разговоре присутствовал еще один человек – мой внук. Он тоже, как ни парадоксально, теперь имеет прямое отношение к этому делу…

– Игорь, заходи! – крикнул Валентин Борисович кому-то в соседнюю комнату.

Портьеры, загораживающие темный провал двери, колыхнулись, и Васька от неожиданности привстал со своего места. Перед ним стоял Кожаный – собственной персоной!

– Не ожидал? – широко улыбнулся Кожаный и протянул Ваське ладонь. – Ну, давай знакомиться по новой.

Васька в растерянности посмотрел на Валентина Борисовича.

Тот с виноватой усмешкой кивнул головой, и Васька пожал руку Игорю.

– Вижу, что надо прояснить ситуацию, – впечатал окурок в пепельницу Валентин Борисович. – Тут вот какое дело получилось… Твой дед почему-то ни в какую не хотел, чтобы вы, то есть семья, знали, куда и зачем он уезжает. Теперь этот факт для меня становится еще одним аргументом в пользу того, что он что-то подозревал, но не хотел ни на кого перекладывать опасную информацию.

Нам же с Игорем пришлось заниматься самым неблагодарным делом – то есть тобой. А ты, извини, оказался не таким простым фруктом. Поначалу мне казалось, что, как только Игорь изымет снимок из квартиры твоего деда, на этом все и закончится. Но ты вцепился в чек из «Макдональдса». Игорь на свой страх и риск решил принять меры…

На этой фразе Валентин Борисович метнул в своего внука такой взгляд, что, будь тот молнией, вероятно, оставил бы от Игоря только кучку дымящегося пепла.

– … решил принять меры, – достал из пачки новую сигарету Валентин Борисович, – соответственно своему уровню умственного развития…

– Но, дед… – умоляюще развел руки Игорь.

– Соответственно своему умственному развитию, – подчеркнул Валентин Борисович, – и далее действовал в том же ключе, за что в результате и получил. Правильно я говорю, Игорь?

– Правильно, – буркнул Игорь, – чтоб я с вами, со стариками, еще связался…

– Короче говоря, – продолжил Валентин Борисович, – Игорю как будущему учащемуся милицейской школы была поставлена задача отвлечь тебя, Василий, от факта пропажи фотографии, чтобы ты не путался под ногами у нас и у своего деда в частности. И задание это он, – тут последовал еще один многоваттный взгляд Зевса на провинившуюся перед богами древнегреческую реальность, – провалил. Провалил, провалил, – убил еще один бычок Валентин Борисович. – Это же надо – додумался журнал из школы украсть! Не кулаками надо, Игорь, работать, а головой, головой!

– Ладно, – прекратил Валентин Борисович распекать своего внука, – теперь перейдем к более насущным проблемам. Расскажи, Василий, пожалуйста, о том типе, который тебя защищал в трамвае, – где ты с ним познакомился, о чем у вас с ним был разговор?

Ваське пришлось разочаровать Валентина Борисовича и выложить всю правду.

– Так ты говоришь, что это не он за тобой, а ты за ним следил? – поправил очки Валентин Борисович. – Нет, дружок, ошибаешься. Просто за тобой наблюдали профессионалы. Профессионалы никогда не будут посылать на наблюдение за объектом одного человека. Ведь заметить в таком случае слежку не так трудно, особенно если ее ждешь. Поэтому ее ведут несколько человек сразу, которые меняют друг друга по мере надобности.

На беду, один из тех, кто за тобой наблюдал, оказался похожим, по твоим представлениям, на контролера. Причем этот Лысый тебя уже сдал с рук на руки – иначе как объяснить, что он сел в трамвай раньше тебя? Выходит, в трамвае был еще кто-то, кто был обязан ходить за тобой хвостом. Кто? Это первый вопрос. Второй вопрос – почему Лысый решил тебя защищать?

– Не знаю, – пожал плечами Васька. – Постараюсь что-нибудь вспомнить, но пока… Кстати, а зачем вы у деда видеокассету взяли?

– Какую видеокассету? – удивленно поползли вверх кустистые брови Валентина Борисовича. – Опять твои художества, Игорь?

– Ничего подобного, – возмутился Игорь. – За квартирой наблюдал, а сам туда не входил – ни через дверь, ни через форточку!

– Что ж, – потер глаза пальцами Валентин Борисович, – все это только подтверждает, что в деле замешана некая третья сила. Как же нам теперь действовать, учитывая все эти обстоятельства?

– А почему вы просто не хотите обратиться в ГРУ? – спросил Васька.

– Куда-куда? – наклонил голову Валентин Борисович.

– Ну-у… в искусствоведческую контору, в которой вы с дедом работали…

– Этого не будет, – твердо заявил Валентин Борисович. – Они всех стариков на пенсию спровадили, а сами теперь дров наломали. Ну, раз им ничего от нас не нужно, то нам уж и подавно. Сами справимся, и не из таких переделок выпутывались, так-то!

Первым делом нам с тобой, Игорь, следует лететь в Ташкент, выручать Петра Никодимовича. А ты, Василий, будь наготове. Если заметишь за собой слежку, а особенно того, лысого фрукта, не подавай виду, но постарайся получше запомнить его в лицо.

Перед отлетом мы сообщим тебе номер телефона, по которому нас можно будет найти в Узбекистане. Будешь связным между нами и дедом, если вдруг от него поступит какая-нибудь информация.

По телефону, который установлен на квартире у деда, никаких серьезных разговоров не веди – возможно, там установлена «прослушка».

Вот пока все инструкции. Не тушуйся и держи хвост пистолетом.

С этим Валентин Борисович пожал Ваське руку и повел его к выходу.

– Игорь, проводи, – распорядился он, стоя в дверях.

Игорь накинул куртку и вышел во двор вместе с Васькой.

– На, держи, – протянул ему Васька записнуху. – Извини, что мы тебя так…

– Ничего, дело житейское, – потрогал Игорь желвак на скуле, несколько увеличившийся в размере после удара Стоматолога.

– Кстати, забыл спросить, – ушел Васька от неприятной темы. – А чей это телефон – 396.91.23? Ну, тот, что у тебя в конце записнухи помечен?

– Ах это? – рассмеялся Игорь. – Так это номер моего деда, Валентина Борисовича. Просто я его на всякий случай немного зашифровал – к каждой цифре его номера 285.80.12 по единичке прибавил…

– Понятно, – усмехнулся Васька. – И как это я сам не дотумкал?

Постепенно, слово за слово, Васька и Игорь разговорились.

Оказалось, что Игорь закончил школу давно.

С тех пор он успел поучиться в институте, но подумывал о том, чтобы идти служить в армию, а потом – по армейской рекомендации – поступать в школу милиции.

Выводы Васьки о том, что его бывший противник Игорь не был тупым хулиганом, подтверждались. Теперь Игорь казался ему умным, немного даже сентиментальным парнем.

Васька поговорил с ним о книгах, новых записях «Металлики», о девчонках, о видео…

– А ты «Мортал Комбат» смотрел? – спросил Васька Игоря, когда они ехали в метро.

– Видел, – зевнул Игорь. – Мура. Компьютерная игрушка гораздо интереснее. А в фильме самое примечательное – титры. Знаешь, сколько они идут? Девять минут – я сам засекал!

– А с Ван Даммом «Некуда бежать» смотрел?

– Да, недавно. Тоже не впечатляет. Мне вообще-то из всех этих актеров, которые ногами машут, больше всего Чак Норрис нравится. Все-таки чемпион мира по карате. По его фильмам учиться можно.

– А ты сам занимался где-нибудь? Ну, боксом, таэквандо или карате? – спросил Васька, помня о нехилых Игоревых хуках.

– Боксом немного. Но ничего серьезного. Вот поступлю в школу милиции, дед обещал меня к какому-то классному мастеру по мэнчудо устроить…

– Мэнчудо? – заинтересовался Васька. – Никогда не слышал. Это что-то вроде айкидо?

– Это нечто противоположное айкидо, – засмеялся Игорь.

Парни стояли у подъезда, но разговор настолько заинтересовал их обоих, что расходиться по домам они не спешили.

– Видишь ли, – с видом знатока стал объяснять Игорь, – о мэнчудо никто тебе особо распространяться не будет. Им в Москве-то владеют человек пять, ну, может быть, в Улан-Удэ еще несколько, в Узбекистане, говорят, есть мастер. Мэнчудо – это воинская дисциплина маньчжуров. Была такая нация воинов, что-то вроде самураев, они в свое время малочисленными отрядами покорили весь Китай, а народу в то время там было ненамного меньше, чем сейчас. Кроме того, и мастера у-шу и прочих единоборств попадались нехилые. Тем не менее маньчжуры захватили власть, и последние китайские императоры как раз были из их родов.

Мэнчудо никогда не включат как вид спорта ни в одно состязание. Потому что если даже в контактном карате есть какие-то правила, то в мэнчудо их нет. Есть один постулат – если ты начал схватку, твой противник должен быть убит.

Там вообще полно нетрадиционных подходов к бою. Например, один из приемов атаки – введение противника в заблуждение. Враги тебя гасят, бьют ногами и останавливаются, будучи совершенно уверены, что тебе каюк. Вот тут-то ты вскакиваешь и наводишь шорох.

Конечно, для таких приемчиков нужно быть невосприимчивым к боли. Поэтому одно из упражнений в мэнчудо – ночевки в снегу без одежды. Другое – тушение углей голыми руками. В общем, не соскучишься…

– Да-а, – пробормотал потрясенный Васька, – не соскучишься.

– Такие дела, – докурил и отбросил в сторону сигарету Игорь, – ну, мне пора, бывай, звони, если что… Да, кстати, у тебя еще телефоны какие для связи есть?

Васька назвал свой домашний телефон.

– А у брата-сестры? – оторвался от своей записнухи Игорь.

– Сестры у меня нет, – потянулся Васька. – А брат за границей, в Нигерии, в посольстве вкалывает.

– Старший брат, выходит, – резюмировал Игорь, – намного старше?

– Да не очень, – пожал плечами Васька. – Он институт-то закончил только в прошлом году.

– Ну ладно, – попрощался Игорь, – теперь точно – пока!

«Голыми руками… угли… – вспоминал Васька разговор с Игорем. – Ну и садизм. Зато какие небось результаты!»

Утром Васька проспал и еле успел застать Ленку дома, чтобы передать ей, что у нее к ней есть нетелефонный разговор.

В классе на первом уроке чувствовалось оживление. Все ждали, чем закончится история с похищенным, а теперь чудесным образом возвращенным журналом.

Васька как ни в чем не бывало сидел на своем месте и вида не подавал, что эта история его касается.

Но забыть о происшествии не дала Овчарка, которая за десять минут до конца урока ворвалась в класс и тут же принялась буравить Ваську глазами, как дядюшка Скрудж свой амулет-десятипенсовик.

– Буслаев, – наклонилась над Васькой Овчарка, – разве я тебе не говорила, чтобы ты не смел являться в школу без родителей?

Васька глубоко вздохнул – его худшие опасения подтвердились: возвращенный журнал пыла Овчарки не остудил.

– Немедленно выйди из класса, – болотной гадюкой прошипела завуч над ухом у Васьки свой приказ.

– На каком основании? – начал наступление Васька по продуманному еще утром, по пути в школу, сценарию.

– Как это на каком основании? – растерялась завуч, которая не привыкла к тому, чтобы ее приказы обсуждались. – На том основании, голубь ты мой, что ты украл школьный журнал.

– Ну вот так и напишите, – набычился Васька, – прямо в дневнике: «Родителей вызывают в школу в связи с кражей Буслаевым Василием школьного журнала». И подпись поставьте. И число. Чтобы потом этот дневник мои родители могли в суд отнести.

– В какой суд? – испугалась Овчарка. – Что ты несешь? В какой еще суд?

– В обыкновенный, народный, – не стал уточнять Васька, прекрасно понимая, что, стоит ему чуть углубиться в юридические дебри, он безнадежно в них увязнет. – Вы же собирались меня засудить за кражу. Вот и судите. Но если вы не сможете доказать, что это именно я брал журнал, а доказать вы этого не сможете, потому что я этого не делал… Так вот, – решился Васька на одну из самых отчаянных врак, – если вы не докажете, что все это дело провернул я, мои родители подадут на вас в суд. Встречный иск. За клевету.

Васька краем глаза заметил, как Стоматолог, обалдевший от такого количества мудреных слов, молча, но очень выразительно выражает ему свою солидарность.

Класс замер и не дышал.

Овчарка жадно глотала синими губами воздух и ничего не могла сказать в ответ. Наконец, бросив свое коронное «Бизнесмены!», она вышла из класса, грохнув при этом казенной дверью так, что из-под косяка вырвался фонтанчик пыли.

Васька понял, что сегодня из школы его не выкинут. Но вот в том, что он сможет закончить здесь одиннадцатый класс, он уверен не был. Впрочем, многие учителя тоже ненавидели Овчарку за ее педагогические приемчики образца 1937 года, поэтому можно было надеяться на некоторое количество тайных союзников в лагере преподавателей.

Однако нескольких приятелей Васька потерял немедленно.

Когда на перемене к нему подошли Стоматолог, Рентген, Мама и Ленка, Васька заметил, что рядом, бочком-бочком прошмыгнули, как мимо прокаженного, Кармен, Глобус и Бакс.

С Баксом все было ясно. Впрочем, как и с Глобусом, и с Кармен. Оба они тянули на золотую медаль и теперь боялись потерять доверие со стороны председателя экзаменационной комиссии, коей по традиции всегда была Овчарка.

– Здорово ты ее… укоротил, – сжал своей лапищей Стоматолог Васькину ладонь. – Прямо адвокат… Этот… Как его…

– Плевако, – подсказал Рентген. – Или Кони. Такой знаменитый адвокат тоже был.

– Во-во, – загоготал Стоматолог. – Коняка плевачая! Обадвокатил Овчарку – с ног до головы!

Хоть юмор Стоматолога и показался Ваське грубоватым, вида он не подал. Ведь Стоматолог ничего обидного в его, Васькин, адрес, сказать не хотел – теперь-то Васька знал это точно.

Выразив своё восхищение, Стоматолог и Рентген «покопытили за уголок» – до конца перемены оставалось пять минут, а им срочно захотелось «провентилировать легкие».

Другие ребята тоже побрели на следующее занятие.

Васька и Ленка остались в относительном одиночестве. Поглядывая на снующих вокруг младшеклассников с вечно настороженными ушами, Васька пересказал Ленке события вчерашнего вечера.

– Ух ты, – тряхнула волосами Ленка. – Вась, а вдруг это будет открытие века? А твоему деду дадут за это Нобелевскую премию? Представляешь?!

Васька живо прикинул в уме, сколько можно будет купить на Нобелевскую премию навороченных компьютеров, и честно признался себе, что такую сумму он себе не представляет.

– Это же будет научное открытие века!

– Или не будет, – рискнул высказать свои худшие опасения Васька. – Если клад эмира переправят за границу, никакое открытие не состоится. Все распродадут каким-нибудь миллионерам в частные коллекции, и дело будет шито-крыто.

– Да как же они его вывезут? – не поверила Ваське Ленка. – Через границу? Это же не один чемодан…

– Да, не чемодан, – подтвердил Васька. – Примерно двести чемоданов или ящиков – черт его знает. В общем, целый караван сокровищ. Как из «Тысячи и одной ночи». И раньше его, конечно же, никуда дальше границы бы не увезли. А теперь слышала, наверное, что в Таджикистане делается? Война. Граница, что называется, прозрачная. Уведут клад, как пить дать уведут. Не случайно дед туда улетел с такой скоростью, что даже снимок бабушки не взял.

– Ну, может быть, этот твой новый знакомый… Валентин Борисович поможет?

– Да, я смотрю, и у него не очень-то получается деда разыскать. Вот сам со своим внуком в Ташкент собирается.

– Ну ты-то, надеюсь, туда не полетишь?

– Да ты что, – вздохнул Васька. – Кто же меня в самолет без паспорта пустит? Теперь знаешь как с этим строго…

Вероятно, Васька за эти дни насобачился врать так ловко, что Ленка никакого сомнения в его голосе не заметила. На самом деле Васька вовсе не исключал той возможности, что ему придется лететь в Узбекистан. Вот только как это провернуть? И – стоит ли это делать?

После окончания занятий Ваське слинять домой не удалось. Как только учительница вышла из класса, на парту, как пламенный трибун, о которых рассказывала Семеновна на уроках истории, вскочил Кальсон и, перебивая шум, заорал:

– Нар-ро-од! Слушай сюда! Что будем с экзаменами делать?

Риторический вопрос Кальсона никакого ответа не вызвал, но тем не менее шум в комнате сильно приутих.

– Пр-редлагаю обмен опытом по части шпар-ргалок! – провозгласил Кальсон с таким чувством, будто выносил на суд общественности очередную конституцию очередной Французской республики.

– А чо, давайте, – обрадовался Стоматолог, который по поводу своих способностей к сдаче экзаменов иллюзий не питал. – Излагай, Кальсон!

– Если у кого предки с хорошим зрением, можно снять стекло у часов и на циферблате заставить их формулы написать! – похвасталась своей придумкой Пудра.

– Да, тебе легко, – поскреб в затылке Рентген, – ты вон какие будильники на руке носишь. А у меня «Электроника», сюда много не впихнешь.

– Есть еще такая штука – «гармошка», – закинула очередную жвачку в рот Жевастик. – Берут узкую полоску бумаги, передирают туда что надо и складывают. Получается что-то вроде бумажной палочки – ее легко хоть в карман, хоть в носок засунуть.

– Эх, братцы, – почесал свою взлохмаченную шевелюру Глобус, – нет ничего лучше хорошей, мощной такой «бомбы». Только вот как заранее тему сочинения или задачи контрольной узнать?

– Еще есть такие линейки, на них прямо формулы уже написаны, – поделилась своими сведениями Кармен.

– Ну? – заинтересовался Глобус. – Где продаются? Адрес скажешь?

– Девки еще на бедре-е пишут, чо на-адо, я сама ви-идела, – лениво вступила в разговор Мама.

– Где-где? – заинтересованно наклонился над ней Бакс.

– На бедре-е, – хлопнула себя чуть выше коленки Мама.

– Да нет, ты в натуре покажи где, а то я не понял, – нагло подмигнул ей Бакс.

– Юбку наде-енешь, покажу-у, – тут же нашлась Мама, и все участники шпорного симпозиума закатились в хохоте.

– А еще шпоры можно писать на карандашах…

– Вкладывать их во фломастеры…

– Приклеивать скотчем к подолу юбки…

– Рисовать формулы на парте…

– Или в туалете, на стене, пусть кто-нибудь задачу решит, а другие – сходят и сдуют…

– Учебник можно в коридоре «забыть». Потом с контрольной отпроситься и полистать то, что забыл…

Васька слушал и изумлялся – нет предела человеческому гению!

– Солнечным зайчиком можно что-нибудь передавать, по системе Морзе…

– В корешке книги можно черта лысого спрятать…

– На внутренней стороне манжеты белой рубашки что хочешь можно написать. А потом – рукава закатал – и сдувай спокойненько что надо…

– А мой брат в институте вот что делал: всю информацию писал на листе серой бумаги, но карандашом – еле заметно! Преподаватель смотрит на бумагу сверху – ему кажется, что листок совершенно чист. А ты – все видишь…

Предложения сыпались на Кальсона со всех сторон. Он стоял посреди бушующего моря идей, и сам, кажется, был уже не рад, что заварил такую кашу.

Раскрасневшаяся Мама что-то яростно доказывала Кармен, Рентген засучивал брючину и тыкал пальцем в носок, именно в этом месте, по его мнению, и следовало прятать самые нужные шпаргалки.

Васька незаметно для окружающих подмигнул Ленке и выскользнул в коридор. Нельзя было сказать, что предстоящие экзамены совсем его не волновали, но пока у него хватало других забот.

Как только из класса выпорхнула Ленка, Васька схватил ее за локоть и поволок к лестничной клетке – там можно было спокойно поговорить без свидетелей.

– Ситуация может измениться каждую минуту, – обратился Васька к Ленке. – Поэтому постарайся быть поближе к телефону. Или на крайний случай если куда-то идешь – оставь маме номер, по которому я тебя смогу разыскать.

– Хорошо, – согласилась Ленка. – Только обещай… Нет, ты в глаза мне смотри – обещай, что не будешь скрывать от меня ничего…

Васька почувствовал себя неуютно. Откуда Ленка узнала, что он был вынужден делиться с ней не всей информацией, добытой в ходе расследования?

Или кто-то проболтался, что прямое отношение к пропаже журнала имеет Бакс, или Ленка просто-напросто видит вокруг себя и понимает гораздо больше, чем ему, Ваське, казалось.

Не очень уверенно кивнув головой, Васька стремглав ринулся вниз по лестнице – двери кабинета словно пушкой вышибло, и оттуда повалила толпа разгоряченных спором Васькиных одноклассников.

Ленка сделала вид, что смотрится в зеркальце. Кажется, никто не заметил, что они с Васькой только что секретничали.

Как только Васька вернулся домой, события стали развиваться стремительно.

Все началось, как это часто бывает, с телефонного звонка.

Внутренне холодея от того, что это может быть перепуганная Овчаркой мама, Васька поднял трубку.

– Васька, ты? – узнал он голос Игоря. – У меня ЧП. Представляешь, купил два билета на Ташкент, приехал к деду домой – вещи паковать, а у него сердечный приступ! Вот так-то, а он еще хорохорился…

– И что теперь? – тупо спросил Васька, огорошенный этой новостью.

– Что-что, в больницу повезут…

– Да я не об этом. Что с моим дедом теперь будет?

Игорь некоторое время молчал, а потом принял решение:

– Один поеду, ничего другого не остается. Уж больно мне, вернее, конечно же, Валентину Борисовичу, нужен был напарник, но, видно, не судьба. Придется одному вертеться…

– Не придется! – уверенно перебил его Васька. – Я с тобой поеду!

– И не думай! – испугался Игорь. – Дед потом мне таких марципанов вклеит! Да и потом, как ты на самолете полететь можешь, когда у тебя паспорта нет?

– Зато есть одна идея! – поспешил вставить свое слово Васька. – Только не пытайся меня отговаривать – если не с тобой полечу, так сам! Должен же я своего деда найти – или нет? Короче говоря, встречаемся через час на «Маяковке»!

Васька, поглядывая на часы, заметался по комнатам. Перво-наперво следовало быстро намазать хлеб маслом и шлепнуть на него кусок колбасы помощнее – нормально пообедать сегодня вряд ли удастся. Во-вторых, кинуть в сумку все вещи, которые могут понадобиться ему в пути. В-третьих, наконец-то полить цветы! И – не забыть поставить квартиру на пульт!

В считанные минуты все было сделано, и Васька, стуча каблуками по ступенькам, помчался вниз по лестнице.

Домой он добрался за пятнадцать минут.

На его счастье, и маманя, и папаня были на работе.

Стараясь действовать аккуратно, чтобы не оставить дома никаких следов своего присутствия, Васька прошел в гостиную.

В ворохе квитанций, старых счетов, абонементов на посещение бассейна и книжек на квартплату Васька разыскал черную кожаную папку, в которой родители хранили самые важные документы: дипломы о высшем образовании, его, Васьки, свидетельство о рождении, военный билет отца и общегражданский паспорт Олега.

Когда Олег уезжал за границу, паспорт он всегда оставлял дома, потому что за кордоном ему приходилось пользоваться другим удостоверением личности – заграничным паспортом.

Красный, немного потрепанный паспорт Олега, еще старого образца, но вполне благонадежный, оказался на месте.

Васька запихал все остальные, ненужные ему документы обратно на место и открыл Олегов паспорт на том месте, где была вклеена фотография брата.

«Одно лицо!» – довольно улыбнулся Васька. Только у Олега на снимке были усы, но ведь хозяин усов не обязан по закону носить их всю жизнь, а потому мог и сбрить, верно?

Утешаясь этой мыслью, Васька двинул в свою комнату – потрошить остатки сокровищницы.

С идеей о компьютере теперь пришлось распрощаться навсегда – Васька выгреб все деньги и не сомневался теперь, что ни один рубль обратно в уютное хранилище во втором ряду книжного шкафа не вернется.

Собираясь выходить на улицу, Васька еще раз внимательно осмотрел квартиру – вроде он не наследил. Но тут же он вспомнил об одном немаловажном обстоятельстве, о котором в спешке не вспомнил.

А как он будет объяснять родителям свое исчезновение?! Стоит им вечером позвонить деду домой и не получить ответа… Тут такое начнется!

Нужно срочно что-то придумать!

Васька в растерянности побродил по коридору.

И в самом деле – почему бы нет!

И вовсе не стоит тогда думать – наследил он тут или нет! Наоборот, должен наследить и – побольше!

Васька отворил дверки встроенного шкафа и принялся агрессивно там рыться, передвигая вещи с места на место и обрушивая стопки тряпок вниз.

Маманя, конечно же, разохается, когда увидит такой разгром, но тут уж ничего не поделаешь – это лучше, чем потом объяснять, какого дьявола вместо того, чтобы зубрить алгебру, он с дикой и необузданной скоростью усвистал в Ташкент.

Наконец Васька нашел то, что искал, – старый рюкзак защитного цвета.

Набив его для полноты картины своей школьной сумкой, старым свитером, продуктами из холодильника и одноместной папаниной палаткой, Васька поставил его к дверям.

Теперь самое главное – сочинить психологически достоверную записку.

«Мама, папа», – вывел он на листке бумаги в клеточку, но эта фраза показалась ему немного напыщенной – было такое ощущение, что он сейчас будет просить благословения венчаться в церкви на незаконнорожденной девушке.

«Мам, пап, – наконец выбрал он новый вариант, – я уехал с классом на Оку – там будет проводиться олимпиада по географии, и нас выдвинули в ней участвовать. Вернемся через пять дней. Не скучайте! Вася».

Васька еще раз критически обозрел свое послание. Это «не скучайте» ему активно не понравилось – казалось, что он прощается с родителями надолго и, кроме того, пытается их ободрить, чувствуя за собой какую-то вину.

Никакого ощущения чувства вины в записке не должно было быть, и потому пришлось Ваське еще раз настрочить выверенный текст.

Прижав листочек сахарницей на кухонном столе, Васька закинул на плечи рюкзак и вышел на улицу.

Ему следовало поторопиться – время встречи поджимало. Поэтому Васька не стал ждать автобуса, благоразумно решив отмахать три остановки до метро на своих двух, но зато не нервничать, чем топтаться на углу, высматривая – где же застрял битком набитый народом автобус?

Васька опоздал к месту встречи ровно на две минуты. Он быстро обежал станцию, но Игоря нигде не увидел.

Неужели он его не дождался? Не может быть, чтобы он был таким пунктуальным – даже английскую королеву ждут пятнадцать минут…

Опасения Васьки оказались напрасными – Игорь, взлохмаченный и бледный, приехал на следующем, после Васькиного, электропоезде.

– Давай отойдем в сторонку, – взял он Ваську под локоть и потащил в ту сторону станции, которая оканчивалась тупиком.

– В Ташкент надо лететь ближайшим рейсом, – наклонился он над Васькиным ухом. – Я уже почти собирался выходить из дома, вдруг слышу – телефон трезвонит. Кто-то пытается достучаться по междугородному. Сначала не знал, слушать или нет – дед никаких инструкций мне отдать не успел. Ладно, думаю, возьму на свой страх и риск – вдруг что серьезное?

Так оно и оказалось. Только я трубку снял, кто-то говорит: «Валентин Борисович, ваш друг в опасности». И тут же сигнал прервался. То ли человек сам трубку бросил, то ли его от линии отсоединили…

Васька, чтобы прогнать нехорошее, сосущее предчувствие беды, два раза глубоко вздохнул. Потом он поудобнее устроил рюкзак на плече:

– Ну, чего мы тогда стоим? Надо двигать. В какой аэропорт – «Домодедово» или «Внуково»?

– «Домодедово», – подхватил с пола свою сумку Игорь. – Только ты тут при чем?

– Есть у меня паспорт, не беспокойся, – обернулся к нему Васька. – Все будет в порядке.

– Брат? – спросил после секундного раздумья Игорь.

– Соображаешь, – хмыкнул Васька.

Электричка тащилась до поселка Домодедово, рядом с которым и был расположен аэропорт, ужасно медленно.

А усидеть на месте, когда разворачивались такие события, было чрезвычайно трудно. Тем более, когда тебя постоянно донимают ходячие торговцы, пытающиеся тебе впарить то катушки ниток, то книжки по тибетской медицине, то лазерные ножи для мясорубок.

Наконец, один из продавцов – особенно настырный, который вещал в вагоне про свою прессу целых пять минут, доконал Ваську, и он купил у него газету – не для того, чтобы ее читать, а для того, чтобы этот парень отвязался от него в частности и от всего вагона в целом…

Серое, неприветливое здание аэропорта не могли оживить даже веселые солнечные зайчики, разлетающиеся кругом от распахивающих свои дверцы такси. Внутри, в самом здании, царила сутолока и бестолковщина.