Текст книги "Мой непутевый дедушка"

Автор книги: Андрей Трушкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц)

Мой непутевый дедушка

– Ну, наконец-то! Васька перешагивая через две ступеньки, поднимался по лестнице на третий этаж. Конечно, ему лучше было бы вызвать лифт – сумку, которую он нес на плече, легкой нельзя было назвать даже с большой натяжкой. Но, отдуваясь и на каждой лестничной площадке поудобнее устраивая ее на плече, Васька упорно тащился наверх – тренировал мышцы.

Наконец-то дед уехал в свой санаторий, что грозил сделать уже полтора года, и теперь в Васькином распоряжении образовалась неделя-другая для того, чтобы отдохнуть как следует перед экзаменами.

Родители, конечно, отпустили его со скрипом. Но за квартирой деда ведь нужно кому-то присматривать? А кому охота было ехать в дедово логово, где в его отсутствие требовалось соблюдать строжайший порядок, да и привычных вещей под боком не было… Папане, когда он оставался сторожить квартиру, то галстук требовался, то какие-то бумаги, и он мчался домой как ошпаренный, мамане – ее косметика жизнь портила. В прошлый раз она так папаню запилила, что он среди ночи за каким-то ночным кремом помчался домой. Так что кроме как Ваське ехать на житье к деду никому не хотелось.

К тому же Васька успел утром талантливо провести охмуреж первой степени:

– Ну, мам, ты хочешь, чтобы я девятый класс без тройбанов закончил? Чтобы в путягу не пошел? Ну? Так надо ребенку в тишине и спокойствии алгебру зубрить или нет?

И вот теперь, пыхтя и сопя, как паровоз, Васька тащил на третий этаж сумку, набитую продуктами и пепси-колой.

Дело было в том, что Васькины друганы уже давно подбивали Ваську на то, чтобы оттянуться как следует в квартире его деда. И вот час настал! Пробил! Сегодня вечером Васька собирался принять в трехкомнатных апартаментах деда пол класса и еще двух знакомых девчонок из соседней школы. А алгебра, что она, алгебра? Она две тысячи лет, между прочим, алгебра. Ждала раньше, подождет еще. Вот только сбросить напряжение, а потом…

Отдуваясь, Васька остановился перед дверью и опустил сумку на пол. Ее содержимое зашуршало и призывно звякнуло. Васька покосился на дверь соседки. Настучит – не настучит? Решив, что пенсионерка Анна Федоровна, которой кроме как присматривать за жизнью соседей делать особо было нечего, настучит деду обязательно, Васька стал отпирать квартиру.

Ну и пусть! В конце концов у него с дедом взаимопонимание еще то! Он же, уезжая, не давал наказа вечеринки не проводить. В карты играть, курить, вино пить со всей своей партийной прямотой не рекомендует. А насчет вечеринок разговоров никогда не было…

Васька открыл два сложных замка и, подмигнув маленькому красному огонечку, мерцавшему в микроскопической дырочке, просверленной в дверной коробке, быстро прошел в прихожую. Он бросил сумку на половик и, не разуваясь, направился к телефону.

Дед, вероятно, боялся за судьбу своей коллекции восточных редкостей и потому обзавелся спецсигнализацией, которая подключалась на милицейский пульт. Стоило кому-нибудь войти в квартиру и тут же не позвонить по секретному телефону и не назвать код, как уже через пять минут в прихожей объявлялись крепкие ребята в камуфляже.

Васька пододвинул к себе телефон.

– Алло, пост? – вежливо осведомился он. – Рига сто десять. Да, все в порядке. Граница на замке.

Васька поставил сумку в кухне на табурет и принялся разбирать покупки. Ветчина, помидоры, огурцы, колбаса, шпроты, черный и белый хлеб, кокосы… И все ради чего? Оливки с перцем, кока-кола, лечо… А все ради того, чтобы пришла Ленка… Сыр, спрайт, салат… А она возьмет и не придет, с нее станется…

Тяжело вздохнув, Васька убрал покупки в холодильник и налил из двухлитровой бутыли в стакан кока-колы.

И ведь что за штука такая странная – любовь? Вот так живешь-живешь, горя не знаешь и вдруг – ба-бах! Она! Сердце прыгнет, как теннисный мячик. В груди словно тает большая сладкая карамель и…

Проглотив воду залпом, Васька пододвинул к себе телефон:

– Алло, Рентген? А Рентгена можно? То есть Мишу, я хотел сказать…

…И все, что занимало тебя в этом мире, проваливается в тартарары, и ничего уж не нужно больше – ни сидения на скамейке с приятелями, ни боевиков по видаку, ни компьютерных игрушек… Торчишь целый день, как Прометей прикованный, у телефона – а вдруг она позвонит? А вдруг позвонит?

– Рентген? Ну что – хата в порядке. Конечно, молоток. Я уже и жратвы накупил. Но пиво там – за вами. Обзвони всех, я пока в квартире приберусь. Куда идти, надеюсь, помнишь?

Но Ленка никогда не звонила. Да-а, не зря он прочитал как-то у одного классика: «Любовь – страшное дело, остерегайся!»

Вооружившись веником, Васька принялся за ковер в гостиной. Но сколько он ни мел, ни одной пылинки ему извлечь не удалось. Дед всегда был аккуратистом, и это было его слабым местом. Васька скептически оглядел протертые до блеска стекла в серванте и книжных шкафах, чистенький светлый паркет, аккуратный ворс ковра и с тоской подумал, как трудно будет после вечеринки привести это в соответствие. Но дело того стоило, потому что…

А вдруг она не придет?!

Васька остановился перед зеркалом и критически посмотрел на свое отражение. Русые взлохмаченные волосы, рыжеватые брови, длинные, почти девчоночьи ресницы, нос очень даже ничего. Глаза карие, каурые, как называл их дед. Подбородок мог бы быть, конечно, помужественней. А вот взгляд – забитой собаки, круги под глазами – тьфу! – до чего он дошел!

А вдруг она не придет?! Нет, не может такого быть. Рентген позвонит сейчас Кальсону, тот – Баксу, Бакс не преминет найти свою Кочерыжку, а Кочерыжка – самая близкая Ленкина подруга.

Потеряв надежду убить время до вечера с помощью уборки, Васька подошел к книжной полке. Стояли тут в основном книги по истории и искусству Средней Азии и Ближнего Востока, попадались тома на арабском. Один раз Васька нашел у деда какие-то старые кассеты и записал на них «Металлику». Что потом было! Оказалось, он стер запись проповедей какого-то жутко ученого дервиша…

Да, надо будет объяснить этим варварам – Баксу и Кальсону, что изразцы на стенах – это не то что плитка в ванной, – им чуть ли не тысяча лет. А кинжалы со стен надо, наверное, убрать. Еще надумают их в паркет метать…

Скользя пальцем по корешкам книг, Васька читал названия и хмурился – нет, не дорос он еще до постижения восточных мудростей. И вдруг палец Васьки остановился, а сам он остолбенел. На полочке, как обычно, в самодельной рамочке стояла старая фотография бабушки. Но ведь дед никогда – ни-ког-да! – не уезжал больше чем на два дня без того, чтобы не взять этот снимок с собой. Выходит, либо дед не поехал ни в какой санаторий, либо он забыл фото и на ближайшей станции сойдет с поезда на юг и вернется домой! Представив, как дед открывает своим ключом дверь в самый разгар вечеринки, Васька аж зажмурился.

Надо срочно звонить домой – прояснять ситуацию!

Васька отстучал на кнопках телефона маманин рабочий номер.

– Мам, это я, – сразу перешел он к делу. – Слушай, а ты точно уверена, что дед в санаторий поехал?

– Конечно, – удивилась мама. – А чего это ты, Василий, забеспокоился, а?

– Да тут понимаешь, – засомневался Васька, говорить правду или нет, и решил ограничиться ложью во спасение: – Голова страшно болит, хотел поспать лечь, а дверь на засов закрыть. Ну, а вдруг дед приедет? Ты же знаешь, я, как полярник на станции, сплю…

– Я что-то не пойму – а с чего ты решил, что он нагрянет? – нетерпеливо перебила его мама.

– Да потому что он фотографию бабушки дома забыл!

– Ну, знаешь ли… – сделала паузу мама. – Видишь ли… Может быть, он в санаторий поехал не один…

– Как это не один?! – возмутился Васька. – Он уже не в том возрасте!

– Много ты понимаешь! – прикрыла трубку рукой мама. – И вообще – это не совсем твое дело. Дедушка уж как-нибудь без тебя разберется!

– Ладно-ладно, – сдался Васька. – А куда он все-таки поехал?

– Понятия не имею, – призналась мама. – Ты же знаешь – он всегда темнит. Позвонил мне, сказал, что неделю-другую будет отсутствовать, отдохнуть, мол, решил, здоровье поправить. И вообще не приставай ко мне – дел невпроворот! Не забудь поужинать и за книжками долго не сиди!

Повесив трубку, Васька почувствовал укол совести. За книжки-то он как раз садиться и не собирался.

Нет, ну а дед каков? Хоть бы слово ему сказал…

Гости начали собираться к семи вечера.

Первым примчался Рентген и тут же предложил покурить.

Стоматолог пришел со своей новой девушкой, которая тихо, как мышка, проскользнула на кухню и тут же застучала ножом, нарезая салат.

Не успел Васька мысленно порадоваться за Стоматолога, как в квартиру ввалились Кальсон и под ручку с ним Кармен.

Ленки с ними не было.

Четвертая партия состояла из Князя, Глобуса, Жевастика, Пудры и Мамы.

О Ленке никто не обмолвился и словом.

Конечно, у всех ребят и девчонок были нормальные имена – Петя, Света, Ира, Костя, но ими в школе никто не пользовался, предпочитая приобретенные тем или иным способом клички. Так, например, Рентгену приклеили кличку из-за темных очков, которые он носил по настоянию своей мамани, опасавшейся вредного воздействия солнечных лучей на его глаза.

Стоматолог еще с младших классов посещал секцию бокса в спортивной школе и в драках выбил не один зуб, Кальсон был внуком генерала, Кармен однажды экспрессивно расцарапала лицо своей сопернице, Князь как-то упал лицом в грязь. Пудра любила обманывать, то есть, попросту говоря, пудрить людям мозги, Жевастика никто не видал без жевательной резинки, Мама держала в страхе всю женскую часть местной дискотеки, где заставляла проходить девчонок обязательную процедуру «прописки». Глобус перестал быть Мишей из-за своей комплекции, Бакс имел неосторожность родиться в семье преуспевающего бизнесмена, а его подружка Кочерыжка как-то не вовремя отрезала свою косу, отчего голова ее и в самом деле стала напоминать капустную кочерыжку… Было прозвище и у Васьки. Однажды он подрался с местной школьной шишкой – Гоблиным и сумел расквасить ему нос. За такой геройский подвиг его фамилия, созвучная фамилии легендарного русского богатыря – Буслаев, чуть укоротилась и стала звучать как «Буслай».

Только у Ленки не было клички. Несколько раз ей пытались приклеить разные варианты, но она их гордо игнорировала и оставалась как и была – Леной.

Васька устало прикрыл глаза. И вновь перед ним стояла Ленка – она, казалось, глядела на него своими изумрудными глазами, поправляла каштановую челку и улыбалась, отчего симпатичная ямочка появлялась на ее левой щеке…

Пока девчонки на кухне разбирались с продуктами, а парни настраивали принесенный с собой видеомагнитофон, Васька вертелся у телефона. Когда тот зазвонил, он оказался у трубки первым.

Это были Бакс и Кочерыжка. Они зависли на какой-то презентации в ночном клубе и, как можно было догадаться, вылезать оттуда не очень-то хотели.

У Васьки упало сердце – значит, Ленке никто не передал, что у него сегодня намечалось. Раздумывая – звонить Ленке или нет, Васька дефилировал вдоль прихожей.

Вдруг задребезжал звонок, и Васька, торопясь, распахнул дверь. Если бы он догадался посмотреть в дверной глазок, то, наверное, так бы не спешил. Перед ним стояла Анна Федоровна – соседка деда по лестничной площадке.

– Здравствуй, Василий! – оглядела она прихожую за Васькиной спиной. – А где дедушка?

– Уехал на несколько дней, – признался Васька.

– Да-а? – картинно удивилась Анна Федоровна. – Вот ведь беда какая! А мне нужно у него одну вещь забрать…

– Какую? – хмуро поинтересовался Васька. – Я сейчас ее найду.

– Да я сама, сама, – бочком протиснулась в коридор Анна Федоровна.

Ваське, конечно, не хотелось, чтобы она сейчас шастала по квартире, примечая полузатушенные бычки, распиханные по цветочным горшкам, пустые жестянки из-под пива и смелые девчоночьи наряды, но было уже поздно – Анна Федоровна прошмыгнула в гостиную.

Махнув на это рукой – после того как Васька понял, что Ленка не придет, ему было все равно что тут происходит, – он поплелся на кухню.

– А почему у вас дверь открыта и меня никто не встречает? – донесся до него – самый красивый на свете – Ленкин голос.

Еле скрывая на своем лице глупую, но радостную ухмылку, Васька бросился в прихожую…

Вечеринка прошла так же бестолково и сумбурно, как и многочисленные предыдущие мероприятия того же рода. Вначале девчонки, агрессивно отгоняя парней от нарезанной колбасы и ветчины, делали бутерброды и салаты. Потом всей компанией весело поглощали еду, приправляя ее анекдотами. Ближе к вечеру все разбрелись по разным углам – Кальсон и Стоматолог спорили о политике, Пудра и Мама листали какие-то модные журналы и вяло обменивались новостями, Рентген и Глобус крутили по видаку очередной боевик, Кармен, Ленка, Васька и Жевастик танцевали.

Постепенно, один за другим, ребята и девчонки стали расползаться по домам. Первыми отчалили Стоматолог со своей девушкой, которой уже прилепили кличку Мышка. Растворились, словно их и не было, Пудра, Мама и Жевастик. Оставшаяся часть компании, прихватив с собой Кармен, удалилась «за добавкой», да так и не вернулась.

Когда Васька очнулся на диванчике, где он прикорнул, было уже одиннадцать часов вечера. На кухне кто-то гремел тарелками. Васька прошел на кухню и увидел там Ленку, которая складывала в мойку грязную посуду.

– Да, Василий Алибабаевич, это тебе за весь завтрашний день не перемыть, – обернулась она к щурившемуся от яркого света хозяину.

– Я не Алибабаевич, – обиженно буркнул Васька. – Да ты брось, я завтра сам.

– Неудобно как-то получается, – пожала плечами Ленка. – Мы тут развлекались, а разгребать все тебе. Ну да ладно, осталось только посуду помыть. А теперь можно я позвоню – мне домой пора.

Ленка прошла в прихожую, а Васька поставил на плиту полный чайник. Все-таки здорово, что он устроил сегодня эту вечеринку. А Ленка молодец – на него всю уборку не бросила…

Сквозь свист закипающего чайника Васька услышал, как Ленка говорила с кем-то на повышенных тонах, а потом зло впечатала трубку в аппарат.

– Ты чего? – подошел к ней Васька. – Случилось что-то?

– С предками поссорилась, – нахмурилась Ленка. – Отец говорит – не пойду тебя встречать, мать в слезы: ты нас совсем не любишь, нам завтра рано вставать на работу, а ты… Ну, слово за слово, поцапались.

– Ну, давай я тебя провожу, – робко предложил Васька.

– Сначала нужно выяснить куда, – достала Ленка из своего полиэтиленового пакета записную книжку.

Пока Ленка обзванивала своих подружек, Васька слонялся по квартире.

А может, предложить Ленке остаться у него? Есть, конечно, в этом некоторая двусмысленность, но он ведь ничего плохого не хочет. Какая ей в конце концов разница – ночевать здесь или у подружки?

В сомнении потирая подбородок, Васька несколько раз прошелся мимо книжных полок. Каждый раз, совершая в конце комнаты поворот, он испытывал какое-то странное чувство, будто что-то не в порядке. Чувство тревоги становилось все сильнее. Васька остановился и огляделся. Да все вроде бы в порядке. Разве что кто-то пролил пепси-колу на пол и ноги к паркету липнут. Ну, а бычки он завтра уберет…

«Стоп! – замер Васькин взгляд на книжном шкафу. – А где фотография бабушки?!»

Но не успел Васька сделать и двух шагов к книжному шкафу, как его позвала Ленка.

Она по-прежнему стояла в коридоре и, поджав губы, расстроенно теребила свою записную книжку.

– Слушай, – виновато посмотрела она на Ваську, – а можно у тебя переночевать? Домой я сегодня все равно не пойду, а у всех как назло либо телефон на ночь отключен, либо какие-то проблемы. Только ты… Ты в школе завтра… не растреплешь?

– Что я – идиот, что ли? – с огромным трудом скрыл Васька чувство, которое чуть не подбросило его до потолка и не заставило там, подобно мухе, вверх ногами плясать тарантеллу. – Я тебе постелю в гостиной, там, правда, накурено, но меньше, чем у меня в комнате.

Тут Васька с Леной, наконец, заметили, что на кухне не перестает призывно свистеть чайник, и двинулись заваривать чай.

В два часа ночи Васька проснулся от кошмара. Ему приснилось, что бабушкину фотографию украли какие-то злоумышленники и один из них – поразительно похожий на Гоблина – рвал ее на мелкие части, бросал в мусорное ведро и громко хохотал над Васькой, который, корчась, пытался избавиться от связывающих его веревок.

Васька сел на кровати и потер лицо руками.

А в самом деле – где же бабушкина фотография?!

Вчера он не увидел ее на привычном месте… Скорее всего, когда они танцевали, шкаф чуть покачнулся, и фото просто упало вниз – на первую полку.

Конечно, иначе и быть не могло. Кому мог понадобиться этот снимок? Ну, в крайнем случае, его могла взять Пудра – ей всегда до всего есть дело – и поставить в другое место…

Ваське ужасно захотелось немедленно убедиться, что фотография никуда не пропала. Он решительно откинул одеяло в сторону и двинулся в гостиную. Однако, открыв дверь, застыл на месте. Ну, этот сон совсем у него память отшиб. У него же Ленка ночует!

Васька заглянул в комнату, посмотрел на мирно сопящую под пледом Ленку и так и не рискнул зайти. Во-первых, он был в трусах. А во-вторых, мало ли что Ленка подумает. Еще решит, что он к ней решил пристать.

Аккуратно притворив дверь, Васька двинулся на цыпочках обратно в свою комнату.

Надо ложиться спать, а разбираться во всем завтра. Да и куда могла деться эта фотография? Ведь пропасть она не могла!..

Утром Васька проснулся от того, что услышал Ленкин голос.

– Да все в порядке со мной, – говорила она с родителями. – У подружки заночевала. Но папа же меня встречать не захотел. Ну ладно, я виновата, но ведь и вы вчера на меня напустились, а за что? Еще одиннадцати часов не было… Ну конечно, в школу пойду, куда же еще…

Пока Васька влезал в свои брюки, Ленка уже принялась за посуду на кухне. Васька не без удовольствия подумал, что по части хозяйственной жилки Ленка будет ничуть не хуже Мышки.

Настроение у Васьки было прекрасное. Таких результатов от вечеринки он даже не ожидал.

– Привет, – улыбнулся он Ленке и пригладил взъерошенные волосы.

– Привет, – засмеялась Ленка. – Как спалось?

– Плохо, – хмыкнул Васька и тут же вспомнил свой сон. – Погоди-ка минуту, я сейчас…

Васька пошел в гостиную, взглянул на книжный шкаф, и сердце его упало. Фотографии на месте не было. Не было ее и на нижней полке. И на подоконнике. И на полу. И на диване. И на столе. И на телевизоре. И ни в одном из ящиков серванта…

– Ты как – завтракать собираешься или нет? А то… – заглянула в комнату Ленка и тут же осеклась: – Вася, что случилось?

– Да вот, – прикусил губу тот, – вчера на этом самом месте стояла бабушкина фотография, а сегодня ее нет…

– А что – ценная фотография? – вытерла Ленка руки кухонным полотенцем.

– Офигенно! – сглотнул слюну Васька. – Если она пропала – мне кранты. Лучше бы отсюда всю мебель, библиотеку и дедову коллекцию вынесли бы, а квартиру спалили, чем это…

– Да кому она могла понадобиться? – подняла бровь Ленка. – Завалилась, наверное, куда-нибудь. Давай поищем.

Целых полчаса Васька с Ленкой вынимали из шкафа книги, а потом водружали их обратно, перетрясали покрывало на диване, перекладывали бумаги на столе.

– Понимаешь, – по ходу обыска пояснял ситуацию Васька, – дед бабушку очень любил, когда она умерла, страшно переживал. А снимков ее почему-то у него не было – только один-единственный. Ну кто про это при жизни думает. Ну вот – бабушка умерла, кинулись снимки на памятник искать, а их нет. Сделали копию с одного-единственного, который был. С тех пор дед его всегда с собой таскал. А в этот раз почему-то уехал и оставил. И фотография тут же пропала. Мистика, да?

Однако, как тщательно ни обшаривали Ленка с Васькой всю гостиную, а вслед за ней другие комнаты и кухню, никаких следов фотографии найти не удалось.

– Погоди ты расстраиваться, – успокаивала Ленка Ваську, вяло ковыряющего вилкой яичницу. – Ну, в самом деле – кому эта фотография нужна? Может, это Рентген с Кальсоном решили так приколоться. Или Пудра с Мамой. Небось сегодня в школе отдадут…

Конец апреля – начало мая выдался в том году холодным. Уже прошли праздники, а чахлую прошлогоднюю траву еще едва-едва прикрывали вихры свежей молодой зелени. Однако, несмотря на то, что глубокие лужи в канавах еще хранили ледяной холод ночи, легкая, изжелта-зеленоватая дымка над деревьями ясно свидетельствовала о том, что солнце с каждым днем будет припекать все сильнее.

Васька шел в школу рядом с Ленкой и вдруг заметил, что идет гораздо медленнее, чем обычно – вчера и позавчера. Оно и понятно, когда жизнь кажется прекрасной и исполненной смысла, нет резона куда-то торопиться. Но, как ни сдерживал Васька свой шаг, вскоре показался перекресток, на котором им с Ленкой пришлось разойтись в разные стороны.

Конечно, это было странно и глупо, но что оставалось делать – в школе было слишком много девчонок и даже ребят, которые больше обращали внимания на то, что происходит с другими, чем на самих себя. Васька даже зажмурился, как только представил, какие версии могут родиться у Пудры в голове, если она заметит их вместе с Ленкой.

К счастью, никто, кроме мелкоты из младших классов, им по пути не попался…

Еще до начала первого урока Васька успел отловить за углом школы Кальсона и Рентгена.

– О-о! Буслай! – обрадовались они, протягивая ему пачку сигарет: – Курнуть хочешь?

– Нет, не курю я! – сказал Васька и сразу перешел к делу: – Слушайте, вы вчера не видели, чтобы кто-нибудь фотографию на книжной полке трогал?

– Какую фотографию? – искренне удивился Рентген.

– На полке стояла, – терпеливо повторил Васька. – Вечером я ее хватился – нет.

– Да кому она нужна? – фыркнул Кальсон. – Из платины она что ли сделана? Ну, пропала и пропала, черт с ней. На вот лучше курни…

Так и не добившись от приятелей вразумительного ответа, Васька поспешил в класс и отозвал в сторону Маму.

– Слышь, Мама, – посмотрел он ей прямо в глаза, – ты у нас наблюдательная, все примечаешь. Не видела, вчера у меня кто-нибудь фотографию на книжной полке не трогал?

Мама выдула розовый пузырь жвачки и хищно им щелкнула. Потом она посмотрели в окно и задумалась. Чувствовалось, что подробности вчерашней вечеринки она вспоминает с огромным трудом, будто с тех пор прошло никак не менее года.

– Это ба-абка твоя, что ли, была-а? – наконец изрекла она, растягивая слова, словно свою жвачку. – Или мама-ан?

– Не важно, – перебил ее Васька, поскольку звонок на урок уже гремел вовсю. – Видела или нет?

– Фотку видела-а, стояла она та-ам. Только кто ее стырить мог? Кому она нужна-а-то?

С этим она развернулась и пошла прочь – на урок истории.

– Здра-асьте, Вера Семеновна, сесть можно? – обратилась она к невысокой худенькой учительнице истории.

– Можно, – съязвил Князь. – По статье.

– Витя, дату начала второй мировой войны, – тут же активизировалась Семеновна.

Вообще-то всех учительниц истории в школе по традиции называли Истеричками, но Вере Семеновне – на удивление спокойной и, несмотря на свою субтильную комплекцию, сильной женщине – эта кличка не подходила. Даже самые отъявленные хулиганы не могли вывести ее из состояния холодного равновесия. Максимум, что она себе позволяла, – так это взять проказника своими крепкими, как клещи, пальцами за ухо и вышвырнуть его в коридор. После этого она не кричала, не пила валерьянку, не бегала жаловаться к директору, а спокойно, как ни в чем не бывало, продолжала вести урок. Поэтому привычную Истеричку пришлось заменить на Семеновну.

– Ну вот, Вера Семеновна, – в три приема стал вылезать из-за стола длинный, как жердь, Князь. – Уж и слова сказать нельзя.

– Говори цифрами, – хитро прищурилась учительница, – я ведь тебя дату попросила назвать…

Пока Князь пытался хоть что-то вспомнить, Васька проскользнул на свое место.

– Нашел фотку-то? – шепнул ему Рентген.

– Нет, – мрачно отрезал Васька.

– Сегодня у нашего урока будет маленькая преамбула, – хлопнула в ладоши Семеновна, одним этим движением прекращая шепот и хихиканье в классе. – Академия наук России направила в нашу школу экспериментальный учебник по курсу истории для старших классов. Учебник этот уникален – впервые в нем использованы тексты ранее секретных или закрытых для печати данных, документов и никогда не публиковавшиеся фотографии. Для тех, кто в будущем решил поступать в гуманитарный вуз, новый труд наших ведущих историков станет настольной книгой.

Рассказывая все это, Семеновна разносила пачки учебников по столам. Некоторые из учеников тут же принимались его листать, другие лишь хмуро покосились на обложку.

Васька, чтобы хоть как-то отвлечься от своих печальных мыслей, тоже взял в руки новое творение академиков.

Листая книгу от конца к началу, Васька приостановился, разглядывая снимок Брежнева в спортивном костюме с внучкой на руках, Хрущева в соломенной шляпе и с кукурузой в руке, что-то экспрессивно объясняющего американским фермерам, дочь Сталина Светлану Аллилуеву, групповой портрет каких-то военных со Сталиным в центре…

Васька уже перевернул пару страниц, как какое-то странное чувство с мурашками по спине заставило его вернуться.

На фотографии, озаглавленной «Члены советской делегации на переговорах в Тегеране. 1943 год», во втором ряду справа, почти нависая над Сталиным, стоял не кто иной, как его дед! Снимок был немелкий, ошибиться было трудно, тем более что Васька видел несколько дедовых снимков в молодости. Но как мог дед

оказаться в Тегеране в 1943 году, да еще в свите Сталина?! Ведь он всю войну работал в Иркутске, у него была бронь от фронта!

Васька знал это прекрасно, потому что, когда он учился в пятом классе, им к Дню Победы задали писать домашнее сочинение «Боевой путь моего дедушки». Тогда Ваське, несмотря на насмешки одноклассников, пришлось писать о бабушке, потому что дед по линии отца пропал еще в тридцатых годах в лагерях, а дед по линии матери, как оказалось, на войне не был вовсе!

Остальные уроки Васька просидел как в тумане. За одни сутки на него обрушилось столько событий – как хороших, так и не очень, что впору было крепко задуматься. Васька даже не заметил, как проскочили четыре урока, и опомнился только на контрольной по алгебре, да и то в конце, когда Рентген, удивленный тем, что приятель и не пытается хотя бы для виду решать примеры, толкнул его в бок кулаком.

Пришлось сдуть, не задумываясь, у Пудры, которая сидела впереди и, на Васькино счастье, писала в тетради крупным, разборчивым почерком.

Наконец, Васька вышел на школьное крыльцо и ошарашенно посмотрел вокруг. Было такое ощущение, что со вчерашнего вечера он постарел лет на двадцать, тогда как вся окружающая действительность осталась почему-то неизменной.

– Тебе на квартире прибраться помочь или ты сам справишься?

Васька обернулся и заискрился счастьем, как малыш в цирке при виде долгожданного фокусника.

– Ну, если тебе не в лом, – как можно незаметнее поправил Васька выбившуюся из джинсов рубашку.

– Ладно, часа в четыре зайду, – пообещала Ленка и, уже сбегая по ступенькам вниз, добавила: – А ты и правда не растрепал никому про вчерашнее…

Четырех часов Васька ждал, как когда-то школьных каникул. Когда Ленка позвонила в дверь, весь мусор из квартиры уже был вынесен, полы (несколько, правда, наспех) помыты, а сам Васька облачен в чистую рубашку и новые носки.

– Ты что – домработницу приглашал? – недоверчиво огляделась кругом Ленка. – А я-то тогда зачем пришла?

– Просто в гости, – пожал плечами Васька. – А что – нельзя?

– Можно, – улыбнулась Ленка.

Она прошла в гостиную, подошла к книжному шкафу.

– Ну что – фотографию не нашел?

– Как в воду канула, – махнул рукой Васька. – Дед приедет – убьет. Так что пока я жив, пойдем чаю выпьем.

Ленка провела пальцем по пыльной поверхности полки и заключила:

– Халтурщица твоя домработница. Неси влажную тряпку.

Ленка подходила к процессу уборки гораздо более основательно, чем Васька. Она не поленилась вынуть все книги из шкафа и сложить их аккуратными стопками на диване.

Когда нутро шкафа было протерто влажной, а вслед за ней и сухой тряпкой, Васька начал возвращать фолианты на место. Он так торопился поскорее разделаться с уборкой, что начал таскать книги в шкаф большими стопками. Два раза этот номер прошел, в третий башня из толстых томов накренилась и рухнула на пол.

– Вот, ешки-матрешки, – выругался Васька и стал поднимать упавшие книги.

Когда он взял в руки один из пухлых фолиантов, затянутых в кожу, в нем вдруг что-то звякнуло. Удивленный Васька потряс томом как следует, и звук повторился!

– Может, застежка гремит? – предположила Ленка.

Васька осторожно положил книгу на стол, ногтем подцепил большую медную застежку и открыл титульный лист.

Поначалу, пока Васька листал страницы, книга выглядела точно так же, как обычная энциклопедия. Однако за первой сотней страниц вдруг обнаружилось углубление, прорезанное в самой середине книги. На месте вырезанных страниц, от которых осталась только кайма по сторонам, оказался тайник. В нем, обернутые в бархат, лежали четыре ордена, Звезда Героя Советского Союза и часы с изображением летучей мыши.

– Мне все понятно, – произнесла с улыбкой Ленка, – твой дедушка – Бэтмен.

– Ну, а я вообще ничего не понимаю! – взмахнул руками Васька. – Вначале бабушкина фотография, потом снимок с Тегеранской конференции, а теперь еще вот это! Нет, с меня хватит!

Васька заперся на кухне и пододвинул к себе телефон.

– Але, мам? У тебя опять совещание? Я тоже очень занят! Поэтому объясни мне, пожалуйста, в двух словах – кто мой дед? Ничего не дурацкие вопросы! Откуда, блин, у профессора искусствоведения, который не был на фронте, четыре ордена и Звезда Героя?! Ничего не чушь… Ну, когда я потом перезвоню… А у нас с тобой – что, не совещание? Я просто хочу знать, кто мой дед! Да не разыгрываю я тебя! Четыре ордена и звезда. И часы еще. Какого приятеля? Что, у приятеля своей книжки дома не нашлось, чтобы тайник устраивать? Ну, как хочешь, тогда я сам все узнаю! Пока!!!

– Ну, у тебя и долготерпеливая мама! Как сфинкс! – покачала головой Ленка, вторгаясь на кухню. – Моя бы за такие разговорчики уже давно по шее надавала.

– Надо же, – продолжал кипятиться Васька, выпив третью чашку чая, – я что – не имею права знать, кто мои предки? Да хоть рецидивисты в третьем поколении – чего тут скрывать-то? Тем более награды…

– Ну вот, вернется твой дедушка, у него все и узнаешь, – принялась мыть чашки Ленка.

– Как же, – хмыкнул Васька, – у него имени-отчества не узнаешь, пока, как клещ лесной, не вцепишься. Да и потом – не очень-то я горю желанием с дедом встречаться, пока фотографию не найду. А он в любое время может домой вернуться. Не верю я, что он без снимка мог уехать. Здесь он где-то, в Москве…