Текст книги "Закон подлости (Солдаты удачи - 4)"

Автор книги: Андрей Таманцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 20 страниц)

Самый маленький и шустрый из этой троицы, тот, которого старший назвал Мухой, быстро пошел дальше по улице, к центру города, а двое других свернули в сторону, пошагали мимо покосившихся заборов напрямик к воинской части. По всему было видно, что план города они себе представляют достаточно ясно, так как ни сверяться по карте, ни расспрашивать прохожих им не требовалось.

– Пастух, – напомнил здоровяк Боцман старшему. – Не забудь о спецназе. Если у Голубкова информация точная и они здесь, то как минимум половина из них охраняет часть.

– Не каркай, – недовольно ответил Пастух.

– Так что, будем брать их приступом?

– Не хотелось бы. Попробуем с ними договориться.

– Но ведь можем и не договориться, да?

– Можем.

– Мать моя женщина!

– Ты только не забывай одну вещь.

– Какую?

– Спецназовцы не знают своей истинной задачи здесь. Кудрявцев их просто подставляет.

– Это оставляет надежду.

Разговор происходил на бегу. У них – у Пастуха, Боцмана и Мухи -оставалось очень мало времени Они видели самолет двадцать минут назад. Им приходилось действовать вслепую, импровизируя, но ошибиться они не имели права. Перед ними стояла одна, но крайне сложная задача – перехватить прибывший опасный груз и арестовать Коперника.

Пастух первым догадался, к чему клонится дело. Догадался благодаря тому разговору с Доком перед его отъездом в Двоегорск. А кроме того, когда Пастух, вернувшись в Москву, докладывал о провале операции, в нем уже созрела твердая уверенность в том, что Коперник предал его. Это стало ему понятно сразу после того, как его взяли на шоссе. Тогда, сбежав из военного иракского госпиталя, он позвонил Копернику – а к кому еще он мог обратиться? И после этого его тут же накрыли. Да как накрыли!

С двух сторон, как будто точно знали, где он находится. А они и знали, если его предположение о предательстве Коперника верно. В Москве его подозрения переросли в уверенность, и он поделился своими соображениями с Голубковым. Кстати, Константин Дмитриевич и сам подошел близко к тем же выводам, что и Пастух. Ведь Коперник был единственным слабым звеном в операции по переброске штаммов боевых бактерий в Россию. Поскольку операция была поручена управлению и ГРУ совместно, то руководство управления проработало досконально все, кроме, естественно, личного состава ГРУ, участвовавшего в операции. Зачем проверять гэрэушников, если они должны были стать коллегами, вызывающими полное и однозначное доверие? Так что за все, кроме Коперника, Голубков готов был ответить перед кем угодно.

А в ГРУ, где ответственным за операцию был генерал Данилов, объясняли привлечение управления тем, что их собственная резидентура давно находится в стране, на виду, и вполне вероятно, что за их людьми ведется круглосуточное наблюдение. А поскольку рисковать в таком деле нельзя, как нельзя и пренебрегать никакой мелочью, то есть смысл привлечь к операции людей новых, так сказать, со стороны – совершенно не "засвеченных". И только позже, когда ФСБ оказались известны некоторые подробности переговоров генерала Кудрявцева из Генштаба и генерала Данилова из ГРУ, вдруг стало ясно, что далеко не простое и не однозначное решение вывезти штаммы боевых бактерий из Багдада было выдвинуто именно с их легкой руки, и выдвинуто в своекорыстных, далеко идущих целях. Оказывается, они спланировали эту операцию еще тогда, когда им стало известно, что они попали в число тех высокопоставленных военных, против которых в управлении по заданию из администрации Президента были собраны разоблачительные документы. Увы, воровали генералы! И во время войны в Карабахе воровали, и во время войны в Абхазии, и в период боевых действий в Чечне, и без всяких боевых действий, а Кудрявцев и Данилов были всего лишь верхушкой айсберга, "делегатами" этих самых жуликов в генеральских мундирах... И вот какая-то светлая генеральская голова предложила выдающийся по силе ход: раз все равно надо заметать следы перед мировым сообществом, вывезти в Россию штаммы из Ирака, но так, чтобы при этом подставить управление, опозорить его и навсегда вывести из игры, а самим же выехать на триумфальных конях спасителей Родины и всего человечества. Так сказать, все в дерьме, а они в белых фраках...

Вот только конкретные действия их были ясны не до конца, а времени на ответный удар уже практически не оставалось. Тут совершенно неожиданно даже для себя Пастух и догадался об этих конкретных действиях. Догадался сразу, как только всплыло название городка, куда перегоняли самолет.

После того как Сергей услышал слово "Двоегорск", в его голове немедленно всплыл телефонный разговор с Доком. Черт возьми, ведь Дока пригласили в Двоегорск на свадьбу! И пригласил некто Алексей Сомин. Таких совпадений просто не бывает! Он выложил свои соображения Голубкову, и тот, по предложению Пастуха, немедленно навел справки в ГРУ, выяснив при этом очень интересные вещи. Во-первых, хоть они и подозревали Коперника в предательстве, но всего лишь подозревали – достаточных доказательств у них не было, но когда, во-вторых, оказалось, что настоящее имя Коперника Алексей Сомин, – у них отпали последние сомнения.

Теперь оставалось только действовать. Правда, во всей этой схеме совершенно темной личностью оставался пока курьер, который вез контейнер в Россию. Пастух тут же проверил на всякий случай, на месте ли ребята -Боцман, Муха, Артист. Ведь само собой напрашивалось, что везти контейнер должен кто-то из них, поскольку лишь в этом случае все замыкалось четко и логично. Пастух убирает свидетелей и отправляет контейнер, Док встречает его в Двоегорске, а кто-то из остальных ребят – ну, скажем, Боцман -контролирует груз в пути – вот вам и полная картина заговора управления! Но Боцман и Муха оказались на месте, а вот Артиста не было. Неужели он?! Но каким образом? Пастух не очень-то в это верил, но времени на сомнения и раздумья у него уже не было. Перед управлением встали две задачи -опередить генералов с докладом Президенту о раскрытии жуткого заговора, а также успеть перехватить груз в Двоегорске. Далее. Если начальник управления опережает генералов с докладом Президенту, то тут же на уши будут поставлены все – и ФСБ, и прокуратура с милицией. И тут принципиально важно, чтобы они только разгребали последствия предотвращенного управлением заговора –полностью предотвращенного, когда и люди управления выведены из-под удара, и опасности применения контейнера нет. Должна быть совершенно исключена даже самая малая доля вероятности такого применения – это же катастрофа, политический скандал! Это пострашнее Чернобыля!

Поэтому Пастух и его ребята были немедленно отправлены в Двоегорск. И вот теперь Пастух и Боцман, залегшие в полуразвалившемся сарае напротив КПП воинской части No 21360, планировали ее захват. Потому что груз уже мог быть там, в части, у генерала Кудрявцева. И Коперник – там же.

Минут пятнадцать спустя к ним присоединился сияющий Муха.

– Ты чего радуешься-то? – спросил Пастух.

– Смех без причины – сам знаешь признак чего, – напомнил Боцман.

– Вы не поверите, – выдавил, хихикая, Муха.

– Да что случилось-то?

– Док с Артистом посадили в КПЗ пол-Двоегорска!

– Да ну? Это ты где, в справочной узнал?

– Нет, в милиции. Я уже придумал было штук пять отмазок, чтобы попытаться узнать какую-то информацию о них, а мне выложили все напрямую...

– Значит, и Семен здесь? – спросил Пастух.

– Ну да!

– Во дают, – восхитился Боцман. – Наверное, сильно их здесь достали, если они такое учудили! А где они сейчас-то?

– Не знаю, – сказал Муха. – Вроде менты совсем недавно их видели, а потом они куда-то умотали...

– Ну да, – проговорил вдруг Пастух словно бы про себя. – Док просто взял Семку с собой. Понял, что одному лучше не ехать... Но кто же тогда везет контейнер? Неужели я ошибся?..

2

Док и Артист в это время неслись на своей "Ниве" в ту сторону, где сел недавно самолет. Артист не зря считался первоклассным водителем. Машина, словно хорошо объезженный мустанг, неслась по улицам, потом по грунтовкам, а потом вообще по пересеченной местности, подпрыгивая и поревывая двигателем. Комья снега летели из-под колес, следом, как хвост кометы, клубилась снежная пыль. Артист и Док торопились.

Двоегорск закончился, и они выскочили на проселочную дорогу, ту, что вела к рощице, за которой начиналось поле, и дальше, к заброшенному карьеру.

– Я понял, – сказал Артист, – самолет сел на поле, это здесь самое подходящее место, а в карьере его можно спрятать.

Но когда до рощи оставалось метров двести, из-за деревьев вдруг выскочил человек в камуфляже с автоматом наперевес, дал предупредительную очередь перед "Нивой" и очень доходчиво показал жестами, что дальше проехать он не даст. Но Док с Артистом даже не снизили скорость. Тогда из-за деревьев выбежал еще один человек, на этот раз в гражданском, в джинсах и куртке, и пару секунд переругивался со спецназовцем, а потом этот второй отобрал у спецназовца автомат и вскинул его. Артист резко тормознул, и, прежде чем человек в джинсах и куртке дал по машине длинную очередь, Артист и Док синхронно вывалились из салона, выхватив захваченные недавно "беретты". Оба они были надежно скрыты от стреляющего машиной, так что достать их было сложновато.

– Док, выруби его! – крикнул Артист и пополз вперед.

Док поискал упор ненадежнее – бампер на "Ниве" подходил для этого прекрасно – и прицелился.

Тем временем человек в гражданском бросил автомат спецназовцу, сам достал пистолет, и оба они зашли за стволы деревьев. Выстрелы с той и с другой стороны прозвучали практически одновременно. Стрекотнул автомат, пару раз хлопнул пистолет гражданского, и пару раз грохнул из "беретты" Док. Результата это никому не принесло. Док метнулся к "Ниве" и одной рукой быстро достал карабин Карася, который Артист теперь везде таскал с собой. Проверив магазин, он вскинул ствол и, задержав дыхание, прицелился.

Щелкнуло несколько пуль по крыше "Нивы", сразу вслед за этим откуда-то снизу от души выматерился Артист. И в этот момент карабин гулко сказал свое слово, после которого спецназовец рухнул, словно подрезанная косой трава. Человек в куртке принялся беспрерывно палить, отступая все глубже в лес, и через несколько секунд, видно расстреляв все патроны, он исчез за деревьями.

Док отложил карабин, снова достал пистолет и, пригибаясь, побежал к спецназовцу. Вернулся он буквально через несколько минут и без всяких приключений. Спецназовец был ранен в ногу, и у него уже не было совершенно никакого желания воевать в таких условиях, когда непонятно в кого и зачем палишь, да еще оказывается, что тот, кто заставил тебя стрелять, подло сбежал с поля боя, бросив тебя, и наскоро перевязывать рану пришлось твоему противнику.

– Самолет здесь, за рощей, – сообщил Док, деловито перезаряжая автомат спецназовца, – минут десять ходьбы...

– Пошли, – сказал он.

– Да, – согласился Док, – дальше лучше пешком, а то шуметь будем.

Они взяли с собой все оружие – автомат спецназовца, карабин Карася и обе "беретты" – и быстрo углубились в лесные заросли. После десяти минут утомительного пути по сугробам среди деревьев они наконец достигли опушки, за которой перед ними открылось поле. Но никакого самолета на нем не было и в помине. Однако, немного присмотревшись, они обнаружили следы посадки и поняли, что расчищали здесь дорогу к карьеру солдатики из части покойного подполковника Старыги не зря. Самолет наверняка отогнали в карьер и там спрятали.

Осторожно передвигаясь вперед, Док с Артистом еще через десять минут достигли края карьера и немедленно увидели на дне "Сессну". Теперь надо было замереть и терпеливо пересчитывать своих врагов.

За двадцать минут Док с Артистом насчитали четырех спецназовцев, Коперника и пилота. Но где-то здесь еще явно должен был находиться тот, кто вез сюда груз. А стало быть, всего семь человек, причем пилота можно и не брать в расчет – уж он-то здесь совсем не затем, чтобы воевать. Каждый должен заниматься своим делом.

– Ну что, – подытожил Док, – кажись, дело нехитрое?

Ответить Артист не успел. Там, внизу, началось вдруг какое-то движение. Один из спецназовцев, видимо старший, напропалую ругался несколько минут с Коперником, а потом, захватив еще одного бойца, покинул место стоянки самолета. Коперник пнул со злости колесо самолета и полез внутрь.

– Кажется, пора, – сказал" Артист.

– Подождем минут пять.

Они подождали, но за эти пять минут ничего не изменилось.

– Ну вот, теперь пора, – скомандовал Док, и они начали аккуратно спускаться вниз.

3

Боцман контролировал выход КПП, ведущий в часть, Муха контролировал выход на дорогу, а Пастух выяснил у стоящих перед ним по стойке "смирно" двух солдатиков ситуацию в части. Удача была на их стороне, поскольку в части был полный бардак – только что выяснилось, что командир части подполковник Старыга убит неизвестно кем выстрелом в голову сегодня утром, все офицеры были заняты только этим печальным событием, и часть осталась практически без командования. А что касается приезжих, то здесь все было просто. Генерал Кудрявцев окопался в штабе и, по всей видимости, ждал, когда за ним прилетит тот самый вертолет, что привез его сюда. Вместе с ним в штабе находилось пять спецназовцев. Только пять. Все остальные разъехались еще с утра. Куда? Да кто ж их знает, куда! Не можем знать.

– Отлично, – сказал Пастух и приказал солдатикам замереть ровно на час и в течение этого часа даже не дышать.

После чего они, все трое, быстро двинулись к штабу.

Солдатики объяснили им, где располагается кабинет командира части, в котором заперся Кудрявцев, так что вычислить окна не составило труда. Быстро миновав расстояние до штаба и нырнув под самые окна, Пастух и Боцман помогли легкому Мухе вскарабкаться к окну второго этажа. Муха зацепился там и осторожно заглянул внутрь. Через секунду он освободил одну руку и показал указательный палец. Генерал был в помещении один. После этого Муха быстро слез, и они обогнули здание, оказавшись с фасадной стороны, там, где был вход. Здесь уже была охрана – у входа стояли двое бойцов спецназа. Пастух знаками показал Мухе и Боцману, что они сейчас будут делать, вышел на дорожку и не торопясь пошел к входу.

Через минуту оба молодца, стоявшие у дверей, не отрываясь от неторопливой расслабленной фигуры, ждали, что будет дальше. Еще минуты через полторы Пастух, не обращая на них внимания, начал спокойно подниматься на штабное крыльцо. То есть он собирался это сделать – преодолеть шесть широких ступенек до крыльца, на котором держали пост спецназовцы, уже взявшие оружие на изготовку.

– Стоять! – приказал один. Пастух остановился и с удивлением уставился на них.

– Ребят, да вы че?

– Проход закрыт. Вали отсюда.

– Я к подполковнику... Ну, к командиру части.

– Сказано, вали отсюда!

На Пастуха навели два ствола.

– Не, а в чем дело-то? – все так же расслабленно переспросил Пастух. – Он вызвал меня, сказал:

давай ко мне, я тебя жду...

– Глухой, что ли?! – крикнул один из спецназовцев и, подняв ствол к небу, дал предупредительный выстрел.

И в то же мгновение, как грохнул этот выстрел, из кустов выскочили Муха с Боцманом, и на крыльце перед входом в штаб части на несколько секунд завязалась ожесточенная борьба. Но силы были явно неравны. Скоро оба часовых лежали на земле, спеленутые, как младенцы. Пастух распахнул входную дверь, обнаружив за ней совершенно пустой коридор, и все трое ввалились внутрь. Они дошли до лестницы, взбежали на второй этаж и направились туда, где сидел генерал. Когда Пастух раскрыл дверь большого предбанника перед кабинетом командира части, все трое спецназовцев, что сидели там, тут же вскочили.

– Кто старший? – не дав им опомниться, спросил Пастух.

– Я, – ответил молодой лейтенант. У Пастуха мелькнула мысль, что надо бы прострелить ему тут же голову, чтобы другим неповадно было так отвечать, вместо того чтобы стрелять или по крайней мере вскинуть оружие. Но в данный момент такая раздолбайская реакция охраны была очень даже кстати. Ну и слава богу, что этот лейтенант не надумал повоевать с ними.

– Капитан Пастухов, – представился Пастух. – Немедленно свяжитесь с командиром отряда. У вас очень мало времени.

Лейтенант послушно подошел к рации, стоящей на столе, и вызвал майора Бруснику, командира того отряда спецназа, который Кудрявцев притащил сюда.

– Майор, – сказал ему Пастух, – у тебя и твоих людей могут быть очень большие неприятности, и, если ты не хочешь геморроя на свою задницу, советую тебе немедленно связаться со своим командованием.

– А ты кто такой, – спросил Брусника, – чтобы мне советовать?

– Это тебе знать не обязательно, но учти, что в данный момент ты выполняешь приказы человека, которого обвиняют в измене Родине, предательстве и организации террористической акции.

– Не понял, – насторожился Брусника.

– Ты сейчас у самолета? – спросил Пастух наобум, поскольку не был уверен, что груз уже прибыл.

– Ну...

Пастух убедился, что попал.

– Вот тебе и ну! С сегодняшнего утра на ушах стоит все высшее командование, включая Президента, потому что кое-какое военное оборудование неожиданно для всех вместо подготовленного для него хранилища под Екатеринбургом попало лично в руки генералу Кудрявцеву, понял? И ты сейчас помогаешь организовать прием этого самого оборудования. Как ты думаешь, тебя похвалят за это? Короче! Времени очень мало. Немедленно связывайся со своим командованием и принимай какое-то решение. У нас есть приказ арестовать Кудрявцева, и мы это сделаем. Что будешь делать ты – решай сам. Но только побыстрее.

– Дай лейтенанта, – хмуро сказал Брусника. Пастух уступил место лейтенанту и стал ждать. Лейтенант выслушал приказ от своего командира, сказал "есть" и отключил связь. А потом наконец снял автомат с предохранителя и повернулся к Пастуху и его ребятам. В какую-то долю секунду они даже подумали, что он сейчас начнет стрелять, но толком даже не успели испугаться.

– Будете ждать здесь, – сказал лейтенант.

– И долго ждать? – поинтересовался Муха. Лейтенант сначала молчал, но потом все-таки ответил:

– Майор едет сюда.

– Ну и хорошо, – сказал Пастух и опустился в кресло. – Только пусть кто-нибудь из вас спустится вниз. Мы там ваших ребят немного связали. Замерзнуть могут...

Через пятнадцать минут появился взмыленный Брусника. Сообщение Пастуха явно вывело его из равновесия. Майор сразу предупредил, что все его люди, за исключением зама, которого он оставил у самолета, в течение десяти минут будут здесь, и если с ним ведут какую-то игру, то мало всем тут не покажется. Пастух только усмехнулся, хотя на самом деле он совсем не был так уверен в себе, как могло показаться. Если Голубков не успел развернуть широкие действия против генштабовских генералов, если не успел предупредить штаб ВДВ, что кто-то у них в руководстве сотрудничает с предателями и что этот кто-то подставил отряд спецназа, то Бруснике отдадут приказ брать команду Пастуха. А о таком повороте событий Сергей даже не хотел думать.

Брусника вышел на связь, доложил о своем местонахождении, о выполнении задания и назвал генерала Кудрявцева, в распоряжение которого его группа поступила. После этого лицо майора вытянулось и побледнело, и несколько минут он молча выслушивал приказ своего начальства. Глядя, как исчезает румянец со щек крепыша Брусники, Пастух вздохнул с облегчением. Пока ситуация складывалась в их пользу.

– Ну что? – спросил Пастух.

– Мне поступил приказ немедленно возвращаться в Москву, – сказал Брусника.

– А как с самолетом? – спросил Пастух.

– О самолете ничего. Я им заниматься не буду. Пусть этот капитан связывается со своим начальством и сам разбирается.

– Какой капитан?

– Да Кудрявцев запряг там одного капитана из военной разведки...

– Коперник! – воскликнул Пастух. – Стало быть, и контейнер там...

Теперь он точно знал то, чего еще не знали в управлении. Коперник не исчез, выполнив свое задание. Он здесь, в Двоегорске, встречает контейнер!

– Ладно, майор, боюсь, что твои проблемы не закончились. Кого ты оставил у самолета с капитаном?

– Зама своего...

– И все? Это зря. Ты можешь его больше не увидеть.

Брусника бросился к рации и принялся вызывать зама. К этому моменту в штабе собралась почти вся его команда. Бойцы, ничего пока не понимая, молча следили за действиями своего командира.

Рация не отвечала. Все. Как будто на том конце просто выбросили ее за ненадобностью. Брусника оторвался от микрофона и взглянул на Пастуха.

– Коперника я беру на себя, – сказал тот. – Вот кто мне нужен побольше твоего генерала. Поторопимся, майор.

– Я на колесах, – сказал Брусника. – Доберемся за пятнадцать минут.

Он отдал необходимые распоряжения и попытался войти в кабинет, где был Кудрявцев. Дверь оказалась запертой. Тогда Брусника коротко размахнулся и со всей своей богатырской силой вышиб дверь ногой. Перед испуганным генералом предстали десяток спецназовцев, на охрану которых он надеялся, а с ними Пастух, Муха и Боцман.

– Генерал Кудрявцев, – сообщил ему Пастух, – вы арестованы по подозрению в предательстве. Мне приказано отконвоировать вас в Москву.

Кудрявцев побагровел.

– Да как ты смеешь со мной так разговаривать?! – завизжал он. – Я же сгною тебя! Уничтожу, гнида!!

Ни один мускул не дрогнул на лице Пастуха.

– При малейшей попытке к бегству, – спокойно сказал он, – вы получите пулю в лоб...

– Прохоров, останешься здесь, – приказал майор одному из своих бойцов.

4

Коперник понял, что операция провалилась окончательно. Все, это был конец. И в первую очередь для него. Он не знал, сможет ли выкрутиться генерал Кудрявцев, но то, что теперь уже не сможет выкрутиться он сам, Коперник знал точно. То есть не сможет, если будет сидеть сложа руки и ждать, когда за ним придут.

Когда наконец прибыл этот чертов самолет и он встретил его, все еще казалось вполне нормальным. Аджамал живым и здоровым добрался до Двоегорска, а главное – в полной сохранности доставил контейнер. Надо было срочно действовать, пока расставленный на всех дорогах спецназ блокировал подступы к городу, пока не работала связь благодаря уничтоженным Коперником кабелям, пока еще было время... И он связался с генералом Кудрявцевым, чтобы окончательно передать все в его руки, а самому исчезнуть. К этому моменту Коперник успел переодеться, достать машину – он совершенно спокойно угнал в городе машину, потому что знал: сегодня милиция в городе парализована. Словом, Коперник подготовил все, чтобы исчезнуть. Навсегда.

Но Кудрявцев сказал ему:

– Ничего не предпринимайте. В Москве возникли осложнения. Возможно, нам придется изменить планы.

Это было ударом.

Коперник понял, что операция раскрыта и что управление начало контригру; правда, все же оставалась надежда – ведь успели же капнуть ему обо всем этом. А это значило, что за Кудрявцевым есть еще какие-то силы. Но буквально через сутки делом будут заниматься все силовые структуры страны. Потому что не смогут же они допустить, чтобы контейнер со штаммами, способными поразить миллионы человек, находился в чьих-то частных руках! И вне зависимости от того, как изменит свои планы Кудрявцев, сам Коперник по любому из этих планов должен идти в расход. Суки!

Дальше события понеслись, как скаковая лошадь на ипподроме. Сначала Коперник позвонил в дежурную часть в надежде на помощь Смирнова, и вдруг этот козел посылает его и бросает трубку! А потом к самолету подъехал майор спецназовский с пятью своими людьми и говорит, что генерал приказал ему охранять самолет. А это означает только одно: что генерал приказал этому майору в назначенный момент схватить его, Коперника.

Не успел он переварить эту новость, как один из бойцов майора обнаружил приближающийся автомобиль. Коперник рванул туда. Эту зеленую "Ниву" он, конечно, узнал сразу. Надо было как-то хотя бы приостановить бывшего друга Ивана, и Коперник попытался расстрелять машину.

Беготня туда-сюда, заставлявшая задыхаться, вдруг вызвала у него приступ какого-то необъяснимого страха. Коперник просто физически почувствовал, что если сейчас ничего не предпримет, то начнет паниковать, окончательно потеряет лицо. Он едва унес ноги из перестрелки с Иваном и его дружком. Когда майор спросил, где его боец и почему он, Коперник, вернулся один, то они просто полаялись с ним, сцепившись чуть было не до драки. И тут майора вызвали по рации. Коперник не знал, что там случилось, но майор ушел, оставив у самолета своего зама, старшего лейтенанта, и еще одного бойца. И Коперник понял, что это его шанс. У него есть минут десять, от силы пятнадцать, чтобы исчезнуть отсюда, пока не появились Док с Артистом, а то, что они уже на подходе, он нисколько не сомневался.

И тут у него возникла идея.

Он просто-напросто подошел вплотную к оставшимся двум бойцам майора Брусники и без лишних разговоров пристрелил их, а когда на шум выстрелов из самолета выскочил пилот, то пристрелил и его. Коперник знал, что Аджамал и рукой не двинет, пока контейнер рядом с ним, потому что он прекрасно осознает опасность его содержимого. Так что Коперник спокойно вошел в салончик "Сессны" и сказал Аджамалу:

– Кажется, мы с тобой в полном говне. Генштабовские крысы продали нас со всеми потрохами. Им как воздух нужен контейнер и не нужны мы, сделавшие всю работу. Только что я узнал, что через десять минут здесь будет группа быстрого реагирования, которой приказано уничтожить все живое... Извини, на этот раз я ничем не смогу тебе помочь.

– А себе? – спросил Аджамал.

– Себя я уже списал. Ведь это тебя не существует среди живых и ты можешь попробовать исчезнуть. А обо мне все известно слишком хорошо...

И тогда Аджамал сказал то, на что Коперник и рассчитывал. Он придвинул к нему чемодан с контейнером и сказал:

– Забирай и уходи. Я тебя прикрою. Коперник намеренно перешел с ним на "ты", чтобы подчеркнуть трагичность ситуации, намеренно дал понять: он знает, что Аджамал никакой не пакистанец. И то, что Аджамал последовал его примеру, тоже перейдя на "ты", дало Копернику понять, что он таки переиграл этого бесхитростного вояку... Вытащив из кармана упаковку тех самых таблеток от головной боли, которыми он время от времени снабжал Аджамала в Ираке, Коперник хлопнул его по плечу.

– Это все, брат, чем я могу тебе помочь. Удачи.

Он подхватил чемодан, вышел из самолета и не оглядываясь заспешил к противоположному склону карьера. Противоположному от того, по которому спустя семь минут заскользили вниз по снегу две фигуры. Но к этому моменту Коперник уже скрылся среди чернеющих на белом снегу кустов, которыми начал зарастать карьер.

Аджамал ждал недолго. Он сидел в полной тишине, прислушиваясь к малейшему движению и малейшему звуку. И вскоре услышал сразу два: гул двигателя за спиной и треск веток перед собой. Он понял, что Коперник уехал, а те, кто должен был уничтожить здесь все живое, появились. Страха не было. Только дьявольская сосредоточенность и напряжение. Он приготовил все оружие, какое только у него было, а было у него не очень много: свой пистолет да "калаш", который принес ему Коперник. Проверив магазины, Аджамал тихо выскользнул из самолета, быстро огляделся по сторонам, перекатился за самолетное колесо и тут увидел наконец, что к самолету приближаются двое. Они передвигались быстро, но осторожно, не особенно рассчитывая налететь на встречный огонь, но и не исключая такой возможности.

Аджамал приготовился к бою. Он снял автомат с предохранителя и опустил палец на спусковой крючок. Приближавшиеся собирались обойти самолет с разных сторон, но пока были рядом друг с другом и в полной видимости Аджамала. Пора было начинать... Но что-то останавливало сурового пакистанца с бритой головой, шрамами на лице, решительного и могучего. Что-то пока еле уловимое в фигураx приближающихся останавливало его и не давало нажать на спусковой крючок, снять обоих нападающих одной очередью.

И вдруг Аджамал понял, кто перед ним. Руки его задрожали, он положил автомат на землю и лег горящим шрамом на снег...

Через несколько секунд к лежащему на земле человеку подскочил Артист и рывком перевернул его на спину.

– Лежать смирно! – приказал Артист грозно и вдруг обомлел.

– Кто... – начал было подбежавший Док и тоже замер – точно так же, как только что замер обомлевший Артист.

Они оба смотрели на изуродованное шрамами, но улыбающееся лицо и не могли поверить своим глазам.

– Трубач! – наконец произнес Артист. – Колька! Сдохнуть мне, это Колька!..

5

Рашиджистан

Год назад

...Год назад Пастух и его команда в горах по соседству с Афганистаном преследовали сволочей, делающих бизнес на секретах могущественной некогда российской оборонки.

Тогда в их славной команде и появился Михаил – фээсбэшник, хват, на все руки мастер, а главное – золотой мужик, прямо хоть сманивай его к себе. Именно он в тот роковой день и повел в горах санитарный вертолет, погнавшийся за гадами.

Михаил зорко просматривал через выпуклое остекление "вертухи" все, что открывалось глазам, и, хотя на нем были темные очки, он отлично видел широкое плато, обширные пустынные пространства, быстро несущиеся внизу гряды скал, горные вершины, перевалы и распадки. Поглядывая на приборы, чуть заметными движениями ручки "шаг-газ" он управлял в пространстве удивительно верткой машиной. И вот наконец он увидел "тот" вертолет.

Скользнув с высоты вправо и вниз, Михаил срезал угол и настиг странно, боком летящую машину.

И тут в проеме десантного люка они увидели Трубача.

Его лицо и одежда были залиты кровью, но он продолжал отчаянную схватку против нескольких врагов на борту. Все, кто был в санитарном вертолете, затаив дыхание, ждали исхода этой схватки. Увы, они ничем не могли помочь товарищу...

Вертолет с Трубачом был чуть ниже и несколько впереди, но огонь с его борта почему-то больше не открывали – видно, было не до того.

Еще ближе, еще... Теперь между ними было не больше полусотни метров.

Михаил маневрировал, скользил и ежеминутно менял положение, все ближе подтягиваясь к летящей впереди машине.

Артист, уцепившись одной рукой за скобы на потолке вертолета, висел как обезьяна, привычно держа у глаза видеокамеру и снимая все, что открывалось объективу.

Стрелять было нельзя. Вертолет с их другом швыряло из стороны в сторону. Внизу были горы – до вершин метров двести, не больше.

Вдруг правее по курсу Михаил увидел еще один военный вертолет, который, видно, вызвали на подмогу.

– Держись между ними, ближе к этому, подбитому! Подставляйся так, чтобы тот боялся стрелять и не мог нас сбить! Для них самое главное -доставить "подарок", так что стрелять поостерегутся!