Текст книги "Закон подлости (Солдаты удачи - 4)"

Автор книги: Андрей Таманцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 20 страниц)

– Это самый дорогой подарок для меня, господин генерал, – искренне произнес капитан, вставив обойму и передернув затвор. – И я знаю, как им распорядиться...

Генерал еще улыбался, но какое-то беспокойство уже зажглось в его глазах. Рука аль-Вади потянулась к звонку на столе. Однако позвонить генерал не успел.

– За свободный Курдистан! – крикнул Самар – а это именно он был в форме капитана, – и в кабинете грохнул выстрел.

Начальник армейской разведки Ирака генерал Камаль Абдель аль-Вади был убит первой же пулей, выпущенной из подаренного им же пистолета. Генерал не дарил ерунды, и пуля снесла ему полчерепа. Тело аль-Вади рухнуло на стол.

Тут же грохот выстрелов заполнил кабинет. Два солдата и сам Аджамал, выхвативший из-под одежды пистолет, за несколько секунд перестреляли испуганного адъютанта и всю личную охрану покойного генерала, прибывшую забрать арестованного.

Выстрел, убивший генерала, послужил сигналом и для находившихся во дворе. Броневик у ворот ожил. Его башня повернулась, и крупнокалиберный станковый пулемет принялся поливать огнем опешившую команду, охранявшую штаб.

Одновременно с этим штабной двор потряс страшный взрыв. Грузовик, стоявший у казармы, за доли секунды превратился в огненный шар. Взрывной волной повыбивало все окна в зданиях, выходящих во двор. Казарма же моментально была уничтожена, став грудой руин. Из-под ее обломков раздавались стоны и крики ужаса.

И тут из второго грузовика во двор высыпало человек двадцать боевиков – и вовремя. Оставшиеся в живых солдаты гарнизона оправились от первого потрясения, завязался жестокий бой.

Между тем находившиеся в кабинете генерала тоже времени зря не теряли. Аджамал одну за другой швырнул две гранаты в распахнутую дверь кабинета и спрятался за стену. Грохнули взрывы. Самар быстро собрал документы, лежавшие на столе аль-Вади, и сунул их за пазуху. Как настоящий штабист, он не мог упустить такого случая.

– Уходим, Самар! – крикнул Аджамал.

На первый этаж они пробивались сквозь плотный огонь. Ошалелые штабисты стреляли во все, что движется. Но пока преимущество было на стороне нападавших. В ночное время только караул да дежурные оказались в состоянии оказать сопротивление. Основной же личный состав, как и положено, отдыхал в казарме, уничтоженной в самый первый момент боя. Самар и Нагиб, разработавшие план операции, постарались на славу...

Спустя пять минут Самар и Аджамал добрались до второго этажа, потеряв при этом одного человека. Ниже спуститься было трудно. Несмотря на то что снаружи здание буквально поливалось плотным огнем из "Калашниковых", дежурный взвод личной охраны генерала аль-Вади сумел организовать оборону и сдаваться не собирался.

– Придется прыгать, – мрачно сказал Самар. – Дорога каждая секунда. Пока преимущество внезапности на нашей стороне, но вот-вот к ним подойдет подмога, и тогда нас быстро уничтожат. – Он достал радиостанцию "уоки-токи". – Капитан вызывает первого.

– Я слушаю, капитан, – донесся из радиостанции голос Нагиба.

– Мы работу закончили.

– Успешно? – Было понятно, что Нагиб имеет в виду жизнь или смерть генерала аль-Вади.

– Успешно. Прикрой нас. Мы будем уходить через второй этаж. Как у тебя дела?

– Старика из зиндана вызволили. Можете отходить. Скоро здесь будет горячо. Действуйте сразу после третьего взрыва.

– Понял...

Все трое – Самар, Аджамал и оставшийся в живых боевик – подошли к разбитому окну. Внизу во дворе огонь нападавших усилился. Потом из-за броневика выступил человек с гранатометом. Заряд с шипением ударил по этажу внизу. Раздался взрыв. Потом второй и третий.

– Пошли! – крикнул Самар и сиганул в окно. Когда Аджамал перелезал через подоконник, у него за спиной раздался грохот автоматной очереди. Уже прыгая, он успел увидеть, как оставшийся боевик, чьего имени он так и не успел узнать, с остервенением палит в дверной проем.

Хотя Гхош и успел сгруппироваться в воздухе, удар о землю отдался в его израненном теле пронзительной болью. На секунду все потемнело у него перед глазами, и Аджамал чуть не потерял сознание. Ощущая себя словно в тумане, он почувствовал, как чья-то сильная рука подхватывает его...

В себя он пришел, когда из окна второго этажа рвануло пламя и взрывная волна больно ударила по барабанным перепонкам. В помещении, где они только что были, взорвалась граната.

Самар, несмотря на довольно щуплое телосложение, оказался человеком весьма не слабым. За какие-то несколько секунд он сумел протащить Гхоша, у которого от боли подкашивались ноги, через двор к броневику. Чем и спас ему жизнь. Когда до спасительного прикрытия оставалось два метра, им в спину посыпались выстрелы защитников гарнизона.

Аллах хранил обоих, и, несмотря на то что воздух вокруг буквально вскипел от трассирующих пуль, ни одна не попала в цель. Упав на землю в безопасном месте, запыхавшийся Самар с трудом выдавил:

– Всем уходить... Отходим...

Все еще не пришедший в себя Аджамал словно во сне видел, как оставшиеся в живых боевики, прикрывая друг друга автоматными очередями, на бегу подхватывают убитых и раненых товарищей. Броневик взревел двигателем и, пятясь задом, вышиб закрытые ворота.

В образовавшийся проем, отстреливаясь на ходу, бросились курды. Аджамал, наконец-то пришедший в себя, бежал рядом с Самаром.

На улице боевики небольшими группами исчезали в темноте боковых улочек, буквально растворяясь в ночном городе. Самар с Аджамалом точно так же нырнули в какую-то подворотню. Последнее, что увидел Гхош, был броневик, перегородивший въезд в штаб гарнизона. В отсветах разгоравшегося пожара было видно, как две человеческие фигуры выпрыгнули из люка на землю. Одну тут же сразила очередь трассирующих пуль. Вторая метнулась вдоль стены и исчезла во мраке. Несколько секунд спустя внутри броневика грохнул взрыв и сквозь открытые люки выбились клубы дыма, окрашенного пламенем...

После получасового бегства по вымершему городу Самар и Гхош добрались до уже известного нам караван-сарая. В городе слышалась оживленная стрельба. Ухали взрывы. В ночное небо то и дело уходили светящиеся автоматные очереди. Где-то полыхали пожары.

– А это что за война? – спросил Аджамал, когда они остановились перевести дух.

– Еще пять отрядов одновременно с нами атаковали воинские части в городе, – пояснил Самар. – Отвлекли на себя войска, иначе мы не продержались бы в штабе и нескольких минут.

– Тогда нам нужно торопиться. Они ведь не смогут вечно сдерживать войска.

– Через час мы должны покинуть Эбриль, – твердо сказал Самар. – Мы переправим тебя в Турцию. Здесь же теперь будет много дел... Армия начнет нам мстить, и мстить, как ты понимаешь, жестоко...

В разгромленном караван-сарае их уже ждали Нагиб и старый Омар, хозяин заведения. Старик, чье лицо было разбито в кровь, сидел на полу и молча раскачивался из стороны в сторону.

– Мои потери – десять человек убитых, – сообщил Нагиб.

Его голова была перевязана. Лицо было черно от копоти и пыли.

– У нас мало времени, – ответил Самар.

– Ты уверен, что застрелил эту гадину? – спросил Нагиб, пристально посмотрев на него.

– Уверен. Где чемодан?

– Эй, Омар, куда ты спрятал чемодан этого человека? – Нагиб потряс старика за плечо.

– ...Все пропало... – пробормотал тот в ответ. – Кто мне вернет мой караван-сарай?..

– Очнись, старик! – повысил голос Нагиб. – Сейчас не время стенать. Аллах воздаст тебе за твои деяния. Где чемодан?

Старик перестал раскачиваться и молча поднялся на ноги. Хромая и охая, он прошел к разбитому прилавку и нагнулся к стыку пола и стены. Совершив там какие-то движения, он открыл потайную дверцу в половину человеческого роста и повернулся к Гхошу:

– Здесь твой трижды проклятый чемодан. Лучше бы ты вообще не появлялся никогда... Как мне теперь все это восстановить?

– Перестань ныть, Омар, – прикрикнул на старика Нагиб. – Ты не так уж беден, как прикидываешься. Где твои денежки, что ты заработал, продавая нам оружие? В Иордании?

– Мои деньги – это дело мое и Аллаха, – пробурчал старик. -Забирайте свой чемодан и убирайтесь отсюда. Это пока еще мой караван-сарай.

– Ну ладно, ладно, – смягчился Нагиб. – Тебе нельзя оставаться в городе. Идем с нами.

– Без тебя разберусь, мальчишка. Ты еще не родился, когда Омар уже протаптывал свои тропы по горам Курдистана. Меня помнят еще британские таможенники...

– Время. – Самар выразительно постучал по часам.

Гхош вынул из тайника свой чемодан, успев заметить, что там еще кое-что осталось. Когда он повернулся, чтобы уйти, старик остановил его вопросом:

– А деньги? Ты обещал заплатить деньги... Аджамал молча выгреб из кармана ворох купюр и не считая сунул их Омару.

* * *

Эбриль они покинули без приключений. Солдаты на постах, испуганные стрельбой, заняли круговую оборону с одной мыслью – дожить до утра.

С восходом солнца Аджамал и те, кто его сопровождал, были уже далеко в горах, где даже все войска Ирака были им не страшны. Отдохнув несколько часов, залечив раны и пересчитав убитых, Самар и Нагиб были вполне готовы отправить Аджамала дальше по маршруту.

– Где ты так научился планировать операции? – поинтересовался напоследок у штабиста Гхош.

– Я два года учился в разведшколе в Баку, еще когда это был Советский Союз, – с улыбкой ответил тот. – Иначе с чего бы я работал на русскую разведку?

– Понятно, – кивнул головой Аджамал. – Ну прощай. Береги подарок генерала.

– О, это теперь моя святыня. Детям оставлю... Надеюсь, они будут жить в свободном Курдистане.

– Прощай и ты, командир, – Гхош повернулся к Нагибу. – Ты хороший товарищ в бою. Аллах даст, свидимся.

– Аллах милостив, – протянул руку Нагиб. Обнявшись на прощание, они разошлись. Курдам предстояли тяжелые бои с правительственными войсками, которые наверняка ответят на ночной бой и убийство генерала аль-Вади карательной операцией. Аджамала же Гхоша ждал долгий путь домой...

Спустя сутки Аджамал уже был на территории Турции. Граница между двумя государствами носила условный характер. Турки, как могли, перекрыли ее войсками, но как бороться с курдами, которые по праву предков считали местные горы своим домом?

7

В маленькой турецкой деревушке, куда вывел Аджамала проводник, его уже поджидал некий нервный человек. После того как они обменялись паролями, человек представился по-русски:

– Зовите меня просто Иван Сергеевич. Долго вы, однако. Я тут третьи сутки торчу по вашей милости.

Аджамал вспомнил горящий броневик в воротах штаба и ледяным тоном ответил:

– Я, Иван Сергеевич, не по грибы ходил. Да и вы тут не в отпуске. Раз задержался – стало быть, нашлись на то причины.

– Ну хорошо, – смягчился связной. – Не обижайтесь, Гхош. Просто время поджимает. Вас уже давно ждут в России. Да и здесь оставаться небезопасно. Турки землю роют. Знаете, сколько положено по местным законам за шпионаж?

– Надеюсь, что Господь избавит меня от этой информации, – устало проворчал Аджамал. – Раз небезопасно – значит, едем.

– Что, даже не перекусим? – удивился Иван Сергеевич. – Я тут обнаружил славное вино. Что-то вроде "ркацители" в лучшие годы застоя. Чай, от арабов с их сухим законом устали уже?

– А как же турки, роющие землю? – улыбнулся Аджамал.

– От пары стаканчиков вина хуже не будет, – уверенно заявил связной. – Что мы с вами, не русские люди, что ли?

Аджамал пропустил это замечание мимо ушей и только сказал:

– Ну так ведите меня. Где тут накрыт стол? "Пара стаканчиков вина" заняла минут сорок. Гхош больше налегал на еду, от вина отказавшись. Закончив с трапезой, оба разведчика сели в небольшой японский джип с эмблемой прокатной фирмы, и понеслись по горному серпантину в глубь страны.

Дорога заняла часа четыре. Постепенно горный ландшафт сменился равниной со всеми признаками цивилизации – вроде бензоколонок и многочисленных туристических ресторанчиков. Казалось странным, что всего в одних сутках пути по горам гремят выстрелы и взрывы на самой настоящей беспощадной партизанской войне. Здесь же вдоль хороших дорог стояли почти декоративные деревушки, сошедшие, казалось, с рекламных проспектов туристических фирм. Хотелось забыть как страшный сон стрельбу на блокпосту под Киркуком, бой в Эбриле и, главное, страшное содержимое серебристого чемоданчика, способное за несколько дней превратить самую прекрасную страну в кромешный ад.

Поездка на машине, ставшая самым приятным отрезком пути, который пришлось проделать Аджамалу, закончилась на небольшом аэродроме где-то в центре Турции. Кроме потрепанного сельскохозяйственного бипланчика-"кукурузника" на летном поле стоял новенький двухмоторный самолет "Сессна".

Под крылом, как и положено, на травке дремал молодой пилот в синем комбинезоне. Услышав шум подъехавшей машины, он приподнялся на локте и откровенно зевнул.

– Это Степаныч – гроза поднебесья, – представил пилота Иван Сергеевич. – На вид ленив, но это характерная черта всех летунов. Зато в воздухе он Покрышкин.

– Хорошо, что не Гастелло, – мрачно пошутил Аджамал.

– Если товарищ готов, то вылетаем через пять минут, – сообщил пилот.

– А почему не сразу? – поинтересовался Иван Сергеевич.

– Мне отлить нужно, – честно пояснил Степаныч.

– Слушай, а если бы мы еще на час задержались, то ты так бы и валялся на траве? – удивился Иван Сергеевич.

– Это примета такая, – расплылся в широкой улыбке пилот. – Чтобы леталось лучше. И потом, в воздухе будет не до этого... Кстати, – обратился он к Аджамалу, – я и вам советую. Лайнер сортирами не оборудован, а путь не близкий.

Так или иначе, но через двадцать минут оба пропеллера "Сессны" с воем рассекали воздух. Аджамал молча пожал Ивану Сергеевичу руку и забрался в кабину. Кресла здесь располагались как в автомобиле, и Гхош сел справа от пилота.

– "Он сказал: поехали – и взмахнул рукой..." – промурлыкал пилот.

– Что?.. – прокричал Аджамал, стараясь перекрыть гул двигателей.

– Я говорю – наденьте наушники! – проорал в ответ Степаныч. – Иначе у нас разговора не выйдет...

Самолет пробежался по небольшому летному полю и легко взмыл в воздух. Степаныч не удержался и пронесся на бреющем полете над стоявшим около своего джипа Иваном Сергеевичем. Тот помахал рукой и сел в машину.

– Очень трогательно, – буркнул себе под нос Аджамал.

– Это, конечно, не СУ-27, – промурлыкал пилот, набирая высоту, – но машина вполне сносная.

Некоторое время они летели над холмами и лесами Турции. Потом вдруг на горизонте заблестело море.

– Черное море, – сообщил Степаныч. – Эх, сейчас бы в Сочи!..

– Успеешь.

Полет над морем ничем не запомнился. Иногда на темной поверхности гладкого как стекло моря под крылом самолета проплывали какие-то корабли. Один раз встречным курсом проследовал пассажирский лайнер. Больше – ничего примечательного.

Через три часа впереди показался берег. С каждой минутой он разрастался вширь, пока не заполнил весь горизонт.

– "Не нужен нам берег турецкий, зачем нам чужая страна..." – пропел весельчак пилот. – Расея-матушка.

– У нас не будет проблем с ПВО? – поинтересовался Аджамал.

– Зачем? – искренне удивился Степаныч. – Руст до Кремля вон в какие времена долетел! А сейчас и на "Боинге" просочиться можно – никто задницу не поднимет. К тому же я тоже не пальцем деланный. У меня и карты радиолокационных полей имеются.

– Тогда вперед... – устало ответил Аджамал. Чем ближе был конец его нелегкого пути, тем сильнее наваливалась тяжесть усталости. Все сильнее наливались тупой ноющей болью былые раны...

Как обещал Степаныч, "задницу" действительно никто не поднял. Государственную границу Российской Федерации их "Сессна" миновала так же беспрепятственно, как и турецкую. Пейзаж под крылом сменился, и с этой минуты он менялся постоянно. Сначала проплыл Кавказский хребет. Потом потянулись ставропольские степи, разделенные лесополосами на четкие квадраты, а потом начались леса, леса. Только сейчас они были блеклыми, почти двуцветными: деревья, чернеющие на фоне снега, – вот и все. Самолет теперь жался к земле. Пилот, пытаясь придерживаться одному ему известного маршрута, то и дело сверялся с картой, и Аджамал понял, что он ориентируется по автомобильным дорогам и населенным пунктам, словно они едут на машине, а не летят на самолете.

– ...Так это, стало быть, дорога на Самару, – бормотал он себе под нос, – а это не иначе как совхоз "Тридцать лет Октября"...

Аджамал даже впал в дрему и проснулся оттого, что пилот наконец радостно хмыкнул, пошевелив его за плечо.

– Слезай, приехали. Во-он место нашей посадки. За тем вон городом, видишь?

Впереди, за бесконечным лесом, наметился среди снега небольшой городок, а за ним белоснежное поле и обрыв карьера. Вот на это поле и показывал Степаныч.

– Там, за твоим креслом, комбинезон и куртка теплая, – добавил пилот. – Возьмешь, когда будешь выходить, а то здесь тебе не Турция!

И, сказав это, он заложил крутой вираж.

Глава восьмая. Жажда смерти

1

Похоже, что в эту ночь в городе Двоегорске бессонница мучила чуть ли не всех. Видимо, какие-то стихии сошлись в это время и в этом месте, лишая покоя и сна любого, кто попадался на их пути.

Чуть в стороне от города, в красивом месте на склоне холма, располагался маленький поселок под названием Затон. Домов здесь было немного, но все как на подбор новенькие, из красного кирпича и в несколько этажей, с высокими заборами и ушами-антеннами. В Затоне жило почти все городское начальство. Как говорится, поближе друг к другу и подальше от народа. Здесь жили и братья Заславские. Точнее, жил пока только один -Леонид, дом которого, самый большой и важный, вырос в Затоне, естественно, первым. Дом же двоегорского мэра Романа Заславского еще только строился, и поэтому в поселке он бывал редко, только если возникала необходимость обсудить с братом дела.

На этот раз такая необходимость возникла вчера поздно вечером, практически уже ночью. Роман даже не просил, а требовал, чтобы брат отложил немедленно все дела, какие у него только могли быть, сосредоточился и приготовился к серьезному разговору. Через двадцать минут мэр Двоегорска прибыл в резиденцию директора двоегорского леспромхоза на казенной машине, молчаливый и мрачный. При этом он сразу отпустил водителя, что ясно говорило о серьезности предстоящего разговора: раз отпустил водителя, значит, приехал надолго. Было уже поздно, на улице стемнело, и поэтому все дорожки на двух гектарах владений Леонида были подсвечены фонарями. Роман вышел из своей машины, и водитель сразу же развернул ее и увел за территорию. Ворота закрыли, и Леонид Заславский повел Романа в дом.

У Леонида Заславского было перед братом три весьма существенных преимущества. Во-первых, он был на пять лет старше, во-вторых, успел за последние десять лет намолотить значительно больше денег и, в-третьих, занимался не общественной, или тем более государственной, а исключительно частной деятельностью (даже государственный некогда леспромхоз давно приватизировал). Только эти три преимущества давали Леониду такой перевес, что сам он считал свое превосходство над братом само собой разумеющимся. Аксиомой. А что уж говорить о превосходстве над всем остальным населением Двоегорска... Впрочем, тут Леониду больше нравилась роль покровителя. Этакого крестного отца города. Правда, не далее как день назад Док и Артист видели перед собой совершенно другого директора леспромхоза – жалкого, трясущегося от страха. Но то было результатом минутной слабости, возникшей под напором обстоятельств, да-да! И об этом никто не должен был узнать. И никто пока не знал. Поэтому сейчас, приобняв мэра города за плечи, Леонид Заславский, как всегда покровительственно и несколько снисходительно, ввел его в каминный зал.

– У тебя опять возникли какие-то проблемы? – мягко спросил он.

– В последнее время, – недовольно ответил Роман, – у меня одна-единственная проблема. И ты ее прекрасно знаешь.

– Эта идиотская возня с самолетом? Она мне тоже порядком надоела... Кстати, когда он должен наконец прилететь?

– Завтра.

– Ну и слава богу. Значит, завтра все и закончится... Ну, так что у тебя там стряслось?

Они сели в кожаные кресла у камина, Леонид достал коробку с сигарами, предложил Роману, но тот только отрицательно мотнул головой, и Леонид закурил сам.

– Достало меня все это, – сказал со злостью Роман, – сил нет. Хочу уехать куда-нибудь отдохнуть...

– Ну, не паникуй, – снисходительно улыбнулся Леонид, – не паникуй. Разберемся с твоими проблемами.

– Только я тебя умоляю, – в раздражении наморщил лоб мэр Двоегорска, – оставь свой пафос для кого-нибудь другого!

– Что, неужели так сильно припекает?

– Так сильно.

– Рассказывай.

Роман немного помолчал, собираясь с мыслями.

– На меня только что наехал капитан из конторы, – сказал он. – Ну, этот, который тут всех достал уже со своим самолетом. Просто за горло взял. Сука.

– И всего-то?

– Всего-то! Это ты так говоришь, Леня, потому что не слышал, что он мне говорил! Давил, как бульдозер, тварь!..

– А чего хотел-то?

Роман снова тянул с ответом, словно слова не шли из горла. Совершенно игнорируя сигары брата, он с кряхтением достал пачку "Мальборо", закурил и только после этого продолжил с тяжелым вздохом:

– У него, по-моему, какие-то проблемы возникли. Злой был как черт... Короче говоря, ему нужны эти двое, которые наделали шороху в "Солнечном" и разделали твоих ребят. Зуб даю, что он их боится.

– Ну, ясно, – сказал Леонид.

Но беспечность и спокойствие, в которые он только что играл, бесследно исчезли с его лица. Директор леспромхоза больше не скрывал своего истинного настроения – он был раздражен.

– И капитан сказал, – продолжил Роман, – что я, как мэр города, должен обеспечить задержание этих двоих. И что я лично буду за это отвечать. То есть если завтра к шести часам вечера они не окажутся у него в руках, то он сдаст меня со всеми потрохами в Генеральную прокуратуру. А ты сам видел, что фактики у него против нас имеются, и нехилые.

– Ну так и отдай их ему, – совершенно серьезно предложил Леонид. -Что тебе мешает?

– Что мне мешает?! Ты же прекрасно знаешь, что Смирнов три раза их упускал! Что ему помешало?

– Смирнов твой – говно. Нечего на него рассчитывать. Я поручу это своим ребятам.

– Твои ребята тоже с ними встречались уже, насколько я знаю...

– Вот поэтому им и надо все поручить! – взорвался вдруг Леонид, и этот нервный взрыв был совершенно неожиданным для Романа. Мэр даже и не подозревал, как сильно его брат жаждет крови этих двоих москвичей за свое унижение. – Тем более, – уже спокойней добавил Леонид, – Битый имеет на них очень большой зуб. Самый лучший охотник тот, который имеет личные счеты с жертвой, разве не так?

Роман ответил не сразу. В принципе он именно за таким предложением сюда и ехал, но все равно, прежде чем принять окончательное решение, надо было бы все обдумать.

Но Леонид прервал его размышления:

– Послушай меня, Рома.

– Подожди...

– Послушай меня, – повысил голос Леонид, – и не перебивай... Так вот, все, что ты имеешь, все пришло к тебе только благодаря мне. Вспомни как следует – это я оплатил твои выборы, это я взял тебя в долю и назначил тебе процент с наших оборотов по древесине, я оплатил строительство твоего дома во-он там, в двухстах метрах отсюда. Ты, Рома, живешь за мой счет. Пока. Так что сейчас ты будешь делать то, что я тебе скажу.

– У тебе есть предложение? Леонид многозначительно кивнул.

– Вспомни-ка хорошенько. Если этот капитан требовал любыми средствами арестовать приезжих, значит, он и любые средства предполагал?

– Ну да. Он сказал, что ему все равно, в чем мы их обвиним.

– А если нам придется повоевать немного? Это спишется на их операцию?

– Да.

– Отлично.

Леонид тщательно затушил сигару и поднялся.

– Знать бы, где они остановились. Не шерстить же весь город!

– Капитан советовал начинать с дома участкового по фамилии Нелужа. Кажется, он уверен, что приезжие там кантуются.

– Я так и думал! Великолепно.

– Что великолепно, Леня?

Леонид подошел к креслу Романа и, опершись о его спинку, наклонился к самому уху брата:

– Этот придурок капитан дал нам карт-бланш на целый день. Мы можем делать все, что нам заблагорассудится, а потом свалить на него. Понимаешь, к чему я?

– Не думаю, что это хорошая идея, – попытался было возразить мэр города.

– Это я к тому, – продолжил директор леспромхоза, не обращая внимания на его возражения, – что у нас в городе есть несколько проблем, которые этот карт-бланш поможет нам разрешить. Кое-кто не платит деньги, кое-кто качает права, а кое-какие участковые суют свой нос куда не велено. Вот завтра мы под это дело со всеми и разберемся!

– Ничего не хочу знать! – возмущенно замотал головой Роман. -Ничего! Делай что хочешь, но меня в это не втягивай!

– Как скажешь, – согласился Леонид.

– Только найди этих двух приезжих, хорошо? Смирнову я распоряжение дам, но я не доверяю милиции.

– Не беспокойся. Эти двое приезжих мне тоже кое-что должны. Лично мне. А я долгов не забываю...

2

– Ну как? – спросил Нелужа с надеждой.

– Глухо, – вздохнул Док, кладя на рычаг мертво молчащую телефонную трубку. – Полная тишина. Участковый в растерянности потер подбородок.

– Не может быть, – сказал он, но как-то не очень уверенно. -Наверно, что-то на подстанции. Так всегда бывает. Как только что-то срочно понадобится – так обязательно, это... начинают возникать проблемы.

– Боюсь, что это не случайность, – проворчал Док.

Как бы там ни было, а факт оставался фактом:

дозвониться по межгороду не представлялось никакой возможности.

...Еще вчера вечером Док и Артист пришли к мнению, что дело, в которое они оказались втянутыми, настолько серьезно, что ждать дальше нельзя. Все, пришел момент связываться со своими. Они должны были предупредить полковника Голубкова – начальника Оперативного отдела Управления по планированию специальных мероприятий, того самого человека, который выходил с ними на связь каждый раз, как спецслужба начинала нуждаться в услугах команды. А кроме того, они должны были найти Серегу Пастухова, командира, потому что настало время действовать им всем вместе. Одним словом, надо было звонить в Москву, и Док хотел осуществить это немедленно, но вчера вечером им не ответили ни по одному номеру. Не отвечал мобильный Голубкова. Не отвечал мобильный Пастуха. Не отвечали телефоны Мухи и Боцмана. Как назло. Поэтому когда рано утром Док с Артистом повторили попытку и обнаружили, что междугородная связь вообще перестала работать, они даже не удивились. Все правильно. По закону подлости так и должно было быть. Но, с другой стороны, это было уже слишком даже для закона подлости.

Во время этой утренней их попытки к ним, на второй этаж своего собственного дома, заглянул Heлужа. Он так же, как и они, не смог заснуть и, зная, что ребята безуспешно пытаются связаться с Москвой, спросил у них первым делом: "Ну как?"

Было еще только шесть часов утра, на улице тьма тьмущая. Но в доме спал только Пашка – сын участкового – ив своем глубоком детском сне спокойно сопел, совершенно не разделяя беспокойства взрослых.

– Сан Саныч, – спросил Артист, – а телефон у вас не могли отключить как-нибудь? Ну, чтобы по межгороду позвонить нельзя было?

– Отключить? – удивился Нелужа.

– Ну, Смирнов ваш, например, – пояснил Артист. – Чтобы вы не накапали в район о его художествах?

– Можно проверить, – предложил участковый. – Можно, это... позвонить Константину и попросить его набрать Москву со своего телефона.

– Ага. А заодно и поинтересоваться его здоровьем, – недовольно ввернул Док.

Дело в том, что Карась еще вчера вечером ушел к себе домой, несмотря на то что и Док, и Артист, и даже Нелужа отговаривали его от этого и пытались убедить остаться. Они боялись, что если их начнут усиленно искать, то начнут именно с карасевского дома, а тогда за жизнь дальнобойщика едва ли можно будет поручиться... Ребята никак не могли позволить себе подставить Карася. Но он наотрез отказался оставаться у Нелужи. Сказал, что должен посмотреть движок у своего "вольво", поскольку скоро очередной рейс, да и вообще, он у себя дома и плевать хотел на всех этих козлов. А если что – так у него есть охотничье ружьишко тульского разлива.

Это было вчера, часов в девять вечера. А сейчас Нелужа присел у телефона, снял трубку и набрал номер Карася. Но в ответ услышал короткие гудки.

– Ну что? – спросил Артист.

– Занято, – удивленно ответил Нелужа. – С кем это он в шесть утра решил поговорить?

– Что-то мне это не нравится, – проворчал Док.

Он подошел к окну, откинул штору и выглянул на улицу.

– Семен, – позвал он через минуту. Артист встал рядом и тоже выглянул в окно.

– Видишь?

– Что там? – спросил Нелужа. – Темно же и, это... не видно ни хрена.

– Горит что-то, – сказал Артист.

– У Константина?!

– Не знаю, но в той стороне.

– Кажется, у нашего приятеля возникли проблемы, – пробормотал Док.

Участковый тоже подошел к ним. Так с минуту они стояли втроем у окна, а потом Нелужа как-то неожиданно встрепенулся и быстро пошел к двери.

– Надо проверить, в чем там дело, – сказал он на ходу. – Ждите. Я скоро.

– Не стоит его одного отпускать, – вполголоса проговорил Док Артисту. – Мало ли...

Нелужа вышел из комнаты и застучал по лестнице вниз.

– Тем более что нам надо проверить на междугородную связь еще и телеграф, – добавил Артист.

Они одновременно оттолкнулись от подоконника и вышли из комнаты вслед за участковым. Нелужа уже успел надеть шинель и собирался открывать входную дверь, когда к нему подошли Док с Артистом.

– Давай подвезем, Сан Саныч, – сказал Артист.

– Ну, тогда, это... по машинам.

Они выскочили из дома, быстро погрузились в "Ниву" и вырулили на улицу. Где-то в стороне карасевского дома виднелись всполохи огня, которые так их встревожили, все они не отрывали глаз от этих мерцаний, и чем ближе приближались к дому Кости Карасева, тем ярче становились эти всполохи и тем очевидней им становилось, что пожар разгорелся именно там.

Минут через десять они подъехали наконец к дому дальнобойщика. Сомнений больше не оставалось – над зубцами высокого забора полыхало пламя, но горел явно не дом, и уже это обстоятельство обрадовало пассажиров "Нивы". Ну не то чтобы обрадовало – хорошего-то все равно было мало, – но все-таки у всех отлегло немного от сердца. Впрочем, буквально через полминуты они увидели в подробностях, что именно здесь произошло. Ворота у Карася были распахнуты, а одна из створок даже снесена с петель, так что Артист сразу влетел во двор и уже только здесь тормознул. Оказывается, горел грузовик Карася. Многострадальный "вольво". Док и Артист помчались в дом. Слава богу, Карась оказался на месте и был вполне живым, хотя и не очень здоровым. Он лежал на полу в гостиной и еле слышно стонал, а рядом валялся телефон. Вот почему, когда Нелужа звонил сюда, ответом ему были короткие гудки. Пока Док, склонившись над Карасем, быстро осматривал его, в гостиную, тяжело дыша, с грохотом ввалился Нелужа.