Текст книги "Адвокат Мироздания. Начало"

Автор книги: Андрей Васильев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 38 страниц)

– Да.

– Ну и ладненько. Может, в кафешку сходим? А то что-то после пива жрать захотелось.

– Не. Я домой.

– Ну да. Женька классно готовит, – он сглотнул слюну. – Ладно, тогда я один схожу, а потом, пожалуй, вздремну чуток перед “Мутняком”. В принципе без Гоши мы много тут не высидим. Так что если что – звони, не стесняйся, я всегда для друзей на низком старте, даже когда сплю.

Он проводил меня до лифта. Мы еще покурили, махнули руками, сказали друг-другу “Ну давай” и разошлись по домам.

***

Женя встретила меня в прихожей, сказала, что соскучилась и надула губы.

Я поцеловал её, затем ещё, и ещё, ещё…Я обнял её. Я зарылся лицом в её огненные волосы. Я подхватил её на руки. Я понес её в комнату. Она что-то шептала мне, что-то нежное, возбуждающее, ласковое. Я растворился в ней, я был в ней…

Очень жаль, что бог создал мужчину, не позаботившись о его физиологии, чтобы наслаждаться без перерыва, пока мужчина сам не устанет. И все-же…

То, что произошло, не описать простыми словами. Таких ярких и бурных эмоций мой организм не испытывал никогда. Я минут десять неподвижно лежал и тупо улыбался. Женя положила мне голову на грудь и тоже улыбалась. Так мы лежали и молчали. Я теребил пальцами её чудесные волосы, она тихонько сопела носом. Мы наслаждались собственной близостью.

– Пойдем. Я тебя накормлю. – Через какое-то время сказала она. – Я знаю – ты есть хочешь.

Я, определенно, люблю её…

Глава 3. Гоша.

Гоша позвонил в три часа пополудни:

– Собирайся, – без всяких приветствий сказал он, – Через полчаса жду вас у себя в отделе. Эдик за тобой зайдет.

– Ладно, – недоуменно сказал я.

– Да.… И еще, – он помолчал, – возьмите с собой Женю.

– Женю? – удивился я. – Мою?

– О! Я смотрю, ты быстро осваиваешься в неизвестном мире.

– Откуда ты…?

– Знаю? – закончил он за меня. – Старина, я ведь твой друг и начальник какой-никакой. Я просто обязан о тебе все знать, ну или хотя бы догадываться. Так что давайте собирайтесь, жду вас у себя… И не давай Эдику пить пиво по дороге. Он мне нужен со светлой головой. Пропуск на Женю я заказал.

– Ладно, – сказал я.

– До встречи. – Он повесил трубку.

– Же-ня! Ты где!? – позвал я.

– Зде-е-есь! – раздался совсем рядом писклявый тоненький голосок, как у того мышонка из мультика.

Я хмыкнул, повернулся к приоткрытой двери в ванную и заглянул. Она стояла у зеркала и расчесывала волосы. Уже одетая в обтягивающие джинсы и белый свитер с воротом.

– Я почти готова, – улыбнулась она в ответ на мой удивленный взгляд. – Извини, я была здесь и слышала твой разговор с Гошей, решила не тратить твое время на то, чтобы уговаривать себя. Мы никогда никуда не ходим вместе. Ты вечно со своими друзьями. Тем более – мне нравится Гоша… он такой…такой необычный,... загадочный…

Я стоял ошарашенный с открытым ртом и не мог найти, что сказать.

– Тем более ты так красиво сказал про меня…

– К-как…? – промямлил я.

– Моя-я…Женя-я…,– как то воздушно, с придыханием сказала она и смачно поцеловала меня в губы. – Я-то оделась, а вот ты до сих пор в трусах.

Я молча повернулся и поплелся в комнату одеваться, по пути размышляя, что таких женщин как Женя, не бывает, это противоестественно, нереально и экстраординарно.

Через какое-то время раздался звонок в дверь. Я был уже одет и пошел открывать, но Женя опередила меня и как раз впускала Эдика в прихожую.

– Приветик, Эдик! – она чмокнула его в щеку.

– Приве-ет, – грустно вздохнув, протянул он.

Я вышел в прихожую. Эдик, увидев меня, повеселел:

– Севка! Держи эту соблазнительницу от меня подальше, а то я за себя не ручаюсь!

Женя прыснула. Я тоже улыбнулся.

Мы оделись. Я в куртку, шапку-“пидорку” и зимние кроссовки, Женя – дубленку с капюшоном и белые сапожки. Эдик был одет не по февральски – в спортивные брюки, модные резиновые сапоги и “кенгуруху”.

Когда вышли из подъезда, Эдик быстрой иноходью пошагал в сторону ларька.

– Стоять! – рявкнул я, офигев от собственного же голоса. Эдик остановился как вкопанный. – Никакого пива пока во всем не разберемся. Кругом, шагом марш!

Эдик побрел назад, опустив голову и бормоча что-то типа “…да я только...” и “…всего лишь пачку сигарет…”

– Держи, – я протянул ему пачку “Павла”. – Эдик, иди вперед, дорогу показывай.

– Ты что, забыл, как на службу идти? – удивилась Женя, беря меня под руку. – Мой капитан.

Эдик скорчил злобную гримасу.

Я кивнул на него и в свою очередь позлорадствовал:

– Просто так он под присмотром будет.

Эдик сплюнул, закурил и мы пошли.

Я то и дело смотрел по сторонам, выглядывая что-нибудь для себя необычное или непривычное. Но моему взгляду зацепиться было не за что.

Обычные дворы, обычные многоэтажки, самые обычные прохожие, в самой обычной одежде. Обыкновенные магазины, обыкновенные вывески…Стоп. Вывески-то как раз и необыкновенные, а точнее – названия на них. Например, привычное моему взору название “Хлеб, бакалея”, было написано наоборот “Бакалея, хлеб” или “Хозяйственные товары” – “Товары хозяйственные”, “Продовольственный магазин” – “Магазин продовольственный”. Мелочь, конечно, но мне казалось, что это неправильно.

Через пятнадцать минут мы проходили КПП. Без особых приключений, если не считать юного, прыщавого ефрейтора, уставившегося во все глаза на Женю.

Пришлось вмешаться.

– В чем дело солдат? – грозно, на правах командира спросил я. – Забыл как тебя…

– Дежурный по КПП – ефрейтор Лепеха, трщ капитан! – козырнул он.

– Ты чё мне козыряешь, Лепеха? Видишь, я не по форме одет? – отчитал я его.

– Виноват, – растерялся Лепеха. – Просто, трщ капитан, эту девушку…то есть женщину,…то есть девушку…я вижу впервые.

Женя звонко рассмеялась. Эдик уже давно сползал по стенке.

– И-и…?

– Я обязан спросить у неё документы.

– Ну, так спрашивай, – еле сдерживая смех, сказал я. – А то вытаращил на нее глаза, как будто она голая. И молчишь.

Женя еще сильнее рассмеялась. Я удивленно посмотрел на нее.

– Просто…– она отдышалась. – Просто… я представила…если у него СЕЙЧАС такое лицо (хи-хи-хи)… то…то каким оно будет, если я и вправду… голая (хи-хи)… невинно спрошу у него разрешения пройти…

Эдик вывалился за дверь, и тут же с улицы раздался его дикий ржач. Я тоже не вытерпел и рассмеялся в голос. Лепеха же стоял краснючий, как помидор и растерянно водил глазами.

– Будьте добры, ваши документы, – еле выдавил он.

– На меня заказан пропуск, – страстно сказала Женя, сексуально облизывая языком свои губы, и широко улыбнулась.

– К-как вас з-зовут? – Лепеха стал запинаться.

– Меня зовут Женя, – она протянула ему руку, как бы для поцелуя. – А вас?

– Лепеха…– еле выдавил Лепеха и машинально поцеловал протянутую руку.

– Очень приятно, Лепеха, – закусив нижнюю губу, стрельнула глазами Женя.

Уже было успокоившийся Эдик, увидев эту сцену, снова не выдержал и убежал.

Я несколько взял себя в руки. Надо было выручать Лепеху, а то Женя может засмущать парня до смерти. А это уже – диверсия.

– Лепеха, – сказал я. – Посмотри в журнале запись на пропуск для женщины с инком “Женя”.

– Есть, трщ капитан. – Лепеха открыл журнал. – Так точно. Запись имеется. На пропуск в 15:30 гражданки с инком ”Женя” в сопровождении двух служащих НИИ “МноМир” с инками СеВА и ЭдИК. Все в порядке трщ капитан, проходите.

– Ну вот, то-то же. Как твое имя Лепеха?

– Я имею право не отвечать вам на данный вопрос, трщ капитан.

– Молодец, Лепеха, права свои знаешь. Похвально, – сказал я. – Хотел вот поощрить тебя, за отличное несение службы, да видно не судьба…

– Лепешев Петр Харитонович, – поспешно отчеканил он.

– Ну вот, другое дело. Бди, Лепеха. Женя, пойдем.

– А вот и мой пропуск, – сказала Женя и чмокнула Лепеху в щеку. – Обратно пойду, вернешь, – игриво добавила она.

– Не расслабляй мне дежурного…, – проворчал я.

Мы оставили ошалевшего от Женькиного поцелуя Лепеху и двинулись к зданию НИИ.

– Ну, где вы ходите?! – с наездом спросил нас на входе какой-то странный тип. – Я уже искать вас пошел.

Он протянул мне руку и представился:

– Гоша.

– Сева, – ответил я на рукопожатие.

– Я в курсе, – улыбнулся он.

– Гошан, извини, – сказал Эдик, в свою очередь, здороваясь с ним. – Нас “цербер” на КПП задержал.

– Это Лепеха-то – “цербер”? – удивился Гоша. – Странно.… Надо бы ему пропистон вставить.… Кстати, Сева, – повернулся он ко мне, – это кажется по твоей части?

– Ну-у…

– Не надо! – воскликнула испуганно Женя, – Сева, я прошу тебя, – взмолилась она, схватив меня за руку. – Он такой милый.

– Да, собственно, и не собирался я, – успокоил я девушку, – наоборот поощрить обещал...

– Поощрить? – снова удивился Гоша, обменявшись с Женей “дежурным чмоком”. – За что это?

– При всей своей нерешительности, парень отлично исполняет свои обязанности.

– Ну, как знаешь, – Гоша пожал плечами. – В конце-концов он – твой подчиненный… Прошу за мной, друзья.

Женя взяла меня под руку, и мы пошли следом за Гошей и Эдиком. Эдик увлеченно пересказывал Гоше историю с Лепехой, оба весело смеялись.

Женя неожиданно поцеловала меня, и, видя мое недоуменное лицо, сказала:

– За Лепеху.

И заулыбалась. Я улыбнулся в ответ и, выпустив ее руку, прижал к себе сбоку за талию.

Мы поднялись по лестнице на второй этаж. Все это время я разглядывал Гошу.

Женя попала в самую точку, когда назвала его “необычным”.

Под странной, топорщащейся во все стороны бородой, скрывалось умное лицо с большими, глубоко посаженными глазами под круглыми очками с толстенными линзами. Его длинные, слегка вьющиеся волосы, были перетянуты на затылке обыкновенной резинкой от бигуди.

Одет он был экстраординарно.

Старый, потрепанный пиджак серого цвета (наверно еще от дедушки достался) с высовывающимся из нагрудного кармана колпачком авторучки в виде глаза, был надет поверх черной футболки с надписью “Миру Мир”. Зеленые брюки с лампасами (по-видимому из того же сундука, что и пиджак), были подпоясаны широким кожаным ремнем с огромной бляхой, с вычеканенным на ней черепом “а-ля хеви металл”. На ногах огромные кеды, примерно размера сорок три – сорок четыре. На правой руке под рукавом пиджака изредка посверкивали желтым цветом часы, судя по всему золотые, и наверняка не дешевые. На шее – серебряная цепочка, с висящим на ней поверх футболки небольшим кулоном в виде человеческого уха.

Мы прошли половину коридора второго этажа, и зашли в дверь с надписью “Конференц-зал”.

– Располагайтесь, друзья, – Гоша указал на длинный стол в виде буквы ”Т”, со стоящими вокруг него стульями. – Разговор будет долгим.

Он сел во главе стола, мы расположились поближе к нему с обеих сторон – я вместе с Женей напротив Эдика.

Глава 4. Рассказ Гоши.

– Итак, друзья, – начал Гоша. – Я собрал вас здесь, чтобы, так сказать, ввести в курс всего происходящего.

– Что? – хохотнул Эдик. – К нам едет ревизор?

Мы с Женей рассмеялись. Но на лице Гоши не было и тени улыбки.

– Ты почти попал в точку, Эдик, – сказал он.

Мы недоуменно переглянулись. Гоша немного помолчал, собираясь с мыслями и продолжил:

– Собственно говоря, я и сам не сразу поверил.…Сперва я был уверен, что мне это приснилось…

Он опять замолчал и уставился в никуда.

– Гоша-а-ан, – Эдик пощелкал пальцами у него перед лицом. – Вернись к нам, дружище.

Гоша подобрался.

– Да. Вот. Э-э….О чем я? А, да….– проговорил он и встал, вышел из-за стола, о чем-то раздумывая, и, наконец, заговорил:

– Начну я, пожалуй, с объяснений того, чем мы здесь, – он развел руками сверху вниз и в стороны, – занимаемся… Ведь Сева, – он стрельнул в меня взглядом, – в нынешнем положении навряд ли что-либо помнит… А Эдик… Эдик вообще далек от всего, кроме медицины, – Гоша не обратил внимания на возмущенные взгляды Эдика и начал расхаживать перед нами, заложив руки за спину. – Так задумано, что никто из нашего института, по сути, толком и не должен знать всего происходящего здесь, кроме, пожалуй, меня и Генерала. Вот он-то как раз и собирался к нам нагрянуть с неофициальной проверкой. – Гоша замолчал, остановился и резко повернулся к нам. – Ты, Эдик, – он ткнул в него пальцем, – всего лишь медик. Хм… Эдик-медик…– Гоша заигрался с рифмой, – …медик-педик…

Эдик вскочил:

– Ну, знаешь, Гошан! – Он явно обиделся. – Если ты нас только за этим позвал, то я пожалуй пас! Хватит с меня этого игнора и “педиков” на всю жизнь. Уже и имя сменил, а ты опять…? Так что…!Адью! Всего хорошего! – Эдик встал.

– Прости, прости, прости, – поспешил к нему Гоша, сложив перед собой ладони, в знаке мольбы. – Прости. Сам не знаю, что на меня нашло.

– В следующий раз держи свое “нашло” при себе! А то заеду в морду по дружески! – Эдик нехотя снова уселся на место.

Мы с Женей сидели красные, еле-еле сдерживая смех.

– А вы чего ржете? – зло посмотрел он на нас, но уголки губ у него уже дрожали, – Тоже в “нашло” захотели?

– Эдичка. Милый. – Женя сделала губы бантиком. – Прости нас. Прости, пожалуйста. Ты такой смешной, когда злишься. Ты совершенно не умеешь этого делать. Это очень хорошая черта характера. Мы знаем – ты добрый. За это мы тебя и любим. – Говоря это, она гладила его по голове, перегнувшись через стол.

– Да ну вас…– было видно, что Эдик уже оттаивает. – У-ух, тебя…– он в шутку замахнулся на меня.

– Не злись на нас, – Женя поцеловала его в лоб и села на место.

– Курить можно? – пробубнил Эдик.

– Кури, кури, – поспешно сказал Гоша, – Сейчас пепелку дам, – он вскочил, открыл стенной шкаф, достал пепельницу и поставил перед Эдиком.

– Хм, – довольно хмыкнул Эдик. – То-то же.

Я тоже закурил.

Гоша продолжал:

– Так вот. Ты, Эдик, (Эдик стрельнул в него глазами) руководишь медперсоналом нашего института и твоя помощь неоценима. – Гоша взглянул на него. Эдик самодовольно крякнул и кивнул. – Но ты, хоть и имеешь нужный допуск секретности, все же ты…, извини,… абсолютный профан в технической части нашего проекта.

Эдик пожал плечами, соглашаясь.

– Ты же, Сева,… – повернулся он ко мне, – С тобой вообще все сложно. У тебя нет памяти…, то есть она есть, но её как бы нет, и вообще, я не уверен, что ты – это ты, наш Сева, которого мы знаем и любим… Похож, и не более того.

Я собрался было ему возразить, но он предупреждающе поднял руку.

– Сначала дайте мне договорить. Для вопросов еще будет время, – отрезал он.

– Женя,… – Гоша как-то странно посмотрел на нее, – Женя, возможно, знает больше, чем говорит.

Женя подняла голову и сверкнула глазами.

Я опешил. Гоша продолжал:

– Но она пока не вмешивается. Либо – так надо, либо – сама не все понимает. Поэтому я считаю, что буду прав, если введу вас в курс дела. Тем более – Генерал не возражает. А вообще – давно пора было это сделать…

Гоша прошел к стоящему в углу холодильнику и достал бутылку минеральной воды. Я вопросительно уставился на Женю, но она только невинно улыбнулась в ответ.

– Ну что ж, – Гоша снова заговорил. – Десять лет назад, когда я учился в Технологическом институте на последнем курсе, я подрабатывал лаборантом в метеорологической обсерватории. Скажу прямо, что никаким прогнозом погоды там и не пахло. Мы, под прикрытием госслужб, занимались изучением свойств окружающей среды при различных факторах влияния на нее – будь то разряд молнии, сверхвысокая температура или, наоборот, абсолютный ноль… Мы терзали созданные природой элементы – воздух, воду, землю, дерево, металл, камень, в общем, всё, что попадется под руку, испытывая их прочность и фиксируя свойства изменения вещества.

Однажды вечером ко мне в лабораторию зашел незнакомец в военной форме, с погонами подполковника. Он сказал, что давно хотел познакомиться с человеком, открывшим “энтропийно-пусковой канал”. Пожал мне руку и ушел с улыбкой на лице. Я тогда не придал этому особого значения. Мало ли у нас в обсерватории чудаков.

Уже позднее, когда я писал свою первую диссертацию на тему “Свойства и состояния вещества в условиях адиабатически изолированной системы”, мне пришлось столкнуться с теорией Клаузиуса, касающейся обратимости, или же необратимости определенных процессов. Вот тогда-то я и припомнил того подполковника. Судя по его словам, энтропию можно контролировать, причем прямым вмешательством, создав при этом некий канал для запуска в систему необходимых для этого элементов.

Гоша прервался, сделал пару глотков минералки, оглядел наши лица и сказал:

– Я смотрю, вы не совсем понимаете, о чем я говорю.

– Точнее сказать – совсем не понимаем, – подтвердил Эдик.

Гоша вздохнул и мельком взглянул на Женю, как будто искал у нее помощи. Это меня весьма удивило. Но Женя, казалось, была совсем безучастна к разговору. Она сидела и с улыбкой рисовала какие-то цветочки у себя в блокнотике.

– Тем не менее, я продолжу, – сказал Гоша и собрался с мыслями. – Успешно защитив диссертацию, я начал исследования по контролю над неопределенным состоянием вещества. Я хотел убедиться, действительно ли возможно контролировать энтропию. Это было очень важно для меня, да и, не буду лукавить, если скажу, что для человечества вообще – тоже. Ведь, что бы мы не делали – энтропия увеличивается, а, следовательно, любыми своими действиями мы увеличиваем хаос, и, как вытекающее последствие – приближаем "конец света".

Мы с Эдиком переглянулись. Гоша продолжал:

– Из оставшейся после прихода Эдика, который изредка навещал меня в моей холостятской обители, пустой банки из-под энергетика (Эдик при этих словах гордо кивнул, в знак своей значимости во всем происходящем), запасного аккумулятора от мобильного телефона, разбитого зеркала, зажигалки, баллончика со сжатым воздухом для чистки компьютера, пучка проводов, небольшого трансформатора из старого магнитофона и силиконовой трубки от капельницы я собрал свою первую ЭПКу.

– Чего? – переспросил Эдик. – Из моей банки?

Гоша посмотрел на него и покачал головой.

– Вот поражаюсь я тебе Эдик, – сказал он. – Тебя интересует судьба какой-то жестянки, а что такое ЭПКа – пофигу вообще…

– Так ты ж сам сказал, – удивился Эдик. – Энтропийно-пусковой канал…

– Хм… – видимо Гоша не ожидал такой прыти от Эдика. Мы с Женей угорали. Это была та ещё парочка… – Поздравляю тебя, Эдик. Ты – не балбес…

Я не мог уже сдерживаться, впрочем – Женя тоже. Мы в голос рассмеялись. Эдик тоже улыбался, судя по всему не совсем до конца понимая, произнес Гоша последнюю фразу с иронией или же – опять издевался над ним.

Через минуту, когда мы успокоились, Гоша продолжил:

– В общем, так или иначе, надо было как-то эту ЭПКу испытывать и я не придумал ничего лучше, как поймать на окне очень кстати надоевшую мне муху, оторвать ей крылья и засунуть в банку. Кстати, банка была со срезанным мною верхом и обклеена изнутри осколками зеркала. Так что я прекрасно видел множество отражений беспорядочно бегающей по дну мухи.

С замиранием сердца я включил трансформатор.

Как мне показалось сначала – ничего не произошло. Только муха уже не шевелилась, наверное сдохла. Я разочарованно выключил трансформатор. Сел, достал из-под стола початую бутылку портвейна и сделал несколько глотков – помянул свою невольно усопшую ассистентку. Затем вытряхнул муху на ладонь, дабы предать её бренное тело последнему полету в мир иной через сверкающий портал форточки, и открыл рот от изумления. У моей подопечной появились крылья. Мало того – она, вдруг, зашевелилась, потянулась (если можно так сказать про муху!) всеми шестью лапками, взлетела и, нерешительно жужжа, направилась к своему любимому окну, где ловко сделав лихой вираж, упорхнула из открытой мною форточки,… как и из моей жизни тоже. Провожая её ошеломленным взглядом, я, тем не менее, заметил, что на облюбованном мухой окне появилась трещина, которой раньше не было.

Я в мельчайших подробностях зафиксировал в своей рабочей тетради все детали моего домашнего эксперимента, но продолжать опыты в тот день больше не стал, потому что к тому времени уже изрядно “накидался” портвейном.

Хоть результаты опыта и не совсем совпадали с моими расчетами, однако итог оказался ошеломляющим: я изобрел нечто непонятное и пока не имеющее названия. Душа рвалась на волю, а печень требовала алкоголя.

Я созвонился с Эдиком, и мы хорошо гульнули в тот вечер.

– Да-а…-подтвердил Эдик, – изрядно мы тогда поднабрались. Правда, я до сих пор был уверен, что мы обмывали твое повышение.

– А я? – обиделся я. – А меня чего не позвали?

Гоша и Эдик переглянулись.

– Видишь ли, Сева, – сказал Гоша, пристально глядя на меня, – Ты появился в нашей жизни только на следующее утро.

Глава 5. Воспоминания.

Я недоуменно смотрел на Гошу:

– Но ведь Эдик говорил, что мы с ним с детского сада вместе?

– Гоша, наверно, неправильно выразился, – ответил за Гошу Эдик. Тот благодарно посмотрел на него. – Мы с тобой познакомились с Гошей уже в школе. В шестом классе. Этот очкарик, – он взглянул на Гошу. Гоша только улыбнулся, абсолютно не обижаясь, – переехал к нам из Кингисеппа. Он был как будто не от мира сего, постоянно молчал, все время озирался и что-то безустанно записывал себе в блокнот. К тому же он был такой хилый, что даже первоклашки его задирали.

Как то вечером мы с тобой возвращались из СК – я в то время стал ходить в “качалку”, а ты занимался рукопашкой. Мы с тобой тогда вечно спорили, кто сильнее – Шварценеггер или Брюс Ли, сила или ловкость. Шли мы себе, спокойно болтали. Вдруг видим, – Эдик кивнул головой в сторону Гоши, – этого дохляка мутузят Палтус с двумя своими дружками. Эти раздолбаи были старше нас, учились в “путяге”. Я, признаться, малость струхнул, а вот ты наоборот, подбежал и без разговоров заехал ребром ладони по шее одному из дружков Палтуса. Тот как то неестественно дернулся и тихо осел в лужу. Я в это время опомнился и уже валил с ног второго. Гошка тоже не растерялся и заехал застывшему от изумления Палтусу ногой по… – он мельком взглянул на Женю, – между ног. Ты крикнул: “Бежим!”, и мы быстро “свинтили”. Так мы и познакомились с нашим фантазером.

Эдик подмигнул Гоше. Тот вовсю улыбался.

– Да-а…– протянул он, вспоминая, – славная была битва. – И добавил, подражая голосу удава Каа, – Удааччной быллаа охххота.

Мы рассмеялись.

– Мальчики…– умиленно проговорила Женя.

Мы посмотрели на нее, переглянулись и снова засмеялись.

Когда успокоились, я переспросил Эдика, кивая на Гошу:

– Фантазером?

– Конечно фантазером, – ответил Эдик. – Он рассказывал нам такие немыслимые вещи... Мы после школы приходили к нему в гости, чтобы полакомиться печеньем, которое пекла его мать. Мы нещадно употребляли его запасы, а Гоша повествовал нам про параллельные миры, про космические полеты. Было интересно и забавно одновременно. Мы улыбались, поглощали печенье и слушали его. Затем мы все вместе собирались и выходили из дома. Мы с тобой шли на наши тренировки: ты – махаться, я – качаться. А наш новый друг снова шел в школу на кружок прикладной физики. Мы с тобой еще крутили пальцами у виска, провожая его взглядом.

Эдик замолчал и закурил, я, глядя на него тоже достал сигареты. Гоша и Женя возмущенно закашляли.

– А дальше? – спросил я.

– Дальше? – переспросил Гоша. – Дальше – все просто. Ко времени окончания школы мы сильно сдружились. За глаза нас называли тремя мушкетерами – Качос, Физос и Каратис. (Женя хохотнула и смущенно прикрыла рот рукой). Мы не обижались, даже иногда сами так себя называли. После школы я поступил в Технологический, Эдик, по настоянию матери, в медицинский, а ты как заправский д’Артаньян, “предпочел карьеру военного” и поступил в Суворовское. Собственно, с того времени мы стали видеться редко – только по выходным и праздникам, но все-равно не теряли связи.

Гоша стал наливать себе минералку и за него продолжил Эдик:

– В общем, старина, мы как-то сидели в “мутняке”– заливали успешную защиту дипломов и ты сообщил нам, что после вручения тебя командируют на военную базу на Сахалин…

– Вот тогда-то, – снова встрял Гоша, – мы и пообещали друг-другу, что, пускай, что бы ни случилось, всегда приходить друг другу на выручку, в каком бы уголке планеты мы не находились, всегда помогать и заботиться друг о друге и о наших близких.

– Ма-альчи-ики-и…, – у Жени откровенно текли слезы, но при этом она улыбалась, – вы такие…такие…такие…– она по очереди нас поцеловала…– замеча-ательные.

– Ты перестал писать нам примерно через год после отъезда, – улыбнувшись Жене, продолжил Гоша. – Мы беспокоились. Да ладно мы. Твоя мать места себе не находила, – сказал он грустно. – Все ругала тебя, оболтуса… Так и умерла не дождавшись. Мы с Эдиком все военкоматы и штабы обегали, с целью разыскать тебя, но везде нам говорили, что информация о тебе засекречена и что никто толком не знает где ты и как ты. Через несколько месяцев безуспешных поисков мы прекратили все попытки найти тебя, в душе конечно надеясь, что ты жив и здоров. Я успел два раза жениться и два раза развестись, прежде чем ты тогда снова появился в нашей жизни. А Эдик, как человек эмоциональный стал часто впадать в запои, и поверь, мне стоило огромных усилий вытаскивать его из них.

Я смотрел виновато, хотя и не чувствовал себя таковым.

– И вот, почти десять лет спустя, ты появляешься на пороге моей квартиры в то самое утро после нашей с Эдиком попойки и говоришь мне: ”Привет Физос.” Сначала я обрадовался, начал обнимать, потом я жутко обиделся на тебя, отругал, потом опять развеселился. Эдик же поступил иначе, и, я думаю, правильнее всего. Сперва он долго смотрел на тебя, затем налил себе полный стакан водки, оставшейся от попойки накануне, залпом выпил, выдохнул и, размахнувшись, хорошенько врезал тебе, отправив в глубокий нокаут. Затем поднял бесчувственного, прижал к себе и не отпускал пока ты не очнулся.

– О, Го-осподи…– Женя уже ревела, никого не стесняясь.

– Без обид, старик, – Эдик повернулся ко мне.

– Да ладно, – пожал я плечами.

– Собственно говоря, ты пришел не один, – продолжал Гоша, а с каким-то военным в погонах генерал-майора. Когда мы с ним знакомились (кстати, он так и не назвал своего имени, сказав, чтобы его звали просто – “Генерал”), я узнал в нем того подполковника с метеостанции, подтолкнувшего меня к изобретению ЭПКи. Генерал просил извинить его, ведь это он не разрешал тебе с нами связываться, пока ты не закончишь курс обучения.

– Обучения? – спросил я. – Чему?

– Каким-то боевым искусствам, не помню, каким именно, он перечислил их штук двенадцать, так что уши завяли. А также обучению теории специфики собственного замещения. Но самое главное – он сказал, что они уже давно наблюдают за мной и моими работами, и что они хотели бы пригласить меня и Эдика к себе в контору, так сказать побеседовать. Ты нас должен подготовить и сопровождать, потому что ты уже в курсе всего. Он дал нам две недели на раздумья и по пачке денег, как он сказал: “Подъемные“.

– Да-а-а…– меланхолично, ударившись в воспоминания, протянул Эдик. – Две недели…Пиво…Девочки…

Он осекся и взглянул на Женю. Та смотрела на него уничтожающе, так что Эдик быстро отвернулся, уставившись на Гошу.

– Ну, конечно, эти две недели мы не только гуляли и душой и телом. Ты нам рассказывал все, что знал. Что Вселенная, в привычном нам понимании, на самом деле не одна, что существует множество одинаковых Вселенных, которые отнюдь не представляют собой расширяющийся шар или сферу, а совсем наоборот, они скорее похожи на буханку хлеба в нарезке, в которой каждый отрезанный кусочек и есть своя отдельная, собственная Вселенная, параллельная другим таким же Вселенным. Ты сказал, что с точностью известно, что параллельные Вселенные существуют, потому что сам бывал в двух из них. Тех кусках Вселенского Хлеба, что прилегают к нашему. Что в каждой Вселенной есть отличия, порой совсем незаметные, а порой весьма ощутимые. Как в хлебе – в одном куске на чуточку больше соли, а в другом – огромная дырка от тестового пузыря, своеобразная “черная дыра”. Причем, эта “дыра”, бывает, затрагивает сразу несколько кусков Вселенской Буханки. Ты говорил, что через эти дыры запросто можно попасть в другие Вселенные, но они, если и есть, то находятся настолько далеко от нашей планеты, что добраться до них попросту невозможно. Даже если двигаться со скоростью света, то понадобится не один миллиард лет, чтобы осуществить задуманное. Столько, сколько даже звезды не живут. Здесь парадокс – добраться до Параллельной Вселенной нам гораздо ближе, чем искать обитаемые миры в нашей собственной. Поэтому вопрос проникновения в другие Вселенные встал в другом: а существует ли возможность создания своей “собственной черной дыры”? Некоего канала, через который будет возможно проникновение в соседние Вселенные. Отсюда вытекает следующий резонный вопрос: а для чего это, собственно говоря, нужно?

Гоша поправил пальцем очки на носу и продолжил:

– Дальше я выложу на ваше обозрение не только то, что рассказал Сева, но и собственные мысли и догадки, ведь вы, друзья, прекрасно знаете, что я интересовался “всей этой лабудой", как вы поговаривали у меня за спиной, еще с детства. Дело в том, что все Вселенные плотно взаимосвязаны между собой. Объясню на примере все той же Вселенской Буханки. Представьте себе. После того, как Мироздание, Пекарь, Бог, если вам будет угодно, замесил Вселенское Тесто и испек Вселенский Хлеб, он разрезал его на множество кусков и оставил на окне остывать и ждать перекупщика. Сам же он занялся остальными Буханками…

– А-а! – вдруг воскликнул Эдик. – Теория Множественности Вселенной! Слышал. Слышал.

– Молодец, – проговорил Гоша, недовольный, что его перебили. – Возьми с полки подзатыльник...

– Молчу, молчу…– поспешно сказал Эдик. Женя тихонько захихикала, прикрывая рот рукой, я тоже улыбнулся.

– Друзья, давайте посерьезнее, – сказал Гоша, подождав пока она успокоится. Женя положила голову мне на плечо, готовая слушать дальше. – Итак. Э-э…Да. Множественность Вселенных. Отчасти Эдик прав, только мы имеем дело не с Множественностью Вселенных, а с Множественностью Множества Вселенных. Представьте теперь, насколько ничтожны мы в этой “Пекарне”.

Я поднял руку. Гоша кивнул.

– Я не совсем понимаю…– сказал я.

Гоша вздохнул.

– Закрой глаза и представь, – сказал Гоша. Я закрыл, Женя последовала моему примеру и тоже зажмурилась. – Ты живешь на планете Земля…Эта планета находится в Солнечной Системе…Эта Солнечная Система – всего лишь маленькая звездочка в Галактической Системе, в которой миллиарды Солнечных Систем…Эта Галактическая Система – всего лишь пылинка в Туманности, в которой миллиарды Галактических Систем…Эта Туманность – всего лишь крупинка той муки, из которой испечен всего лишь один кусочек хлеба – наша Вселенная…этот кусочек хлеба – лишь малая часть Всей Вселенской Буханки…и еще неизвестно насколько много Хлеба испек Пекарь... еще неизвестно – сколько пекарен в городе...еще неизвестно – сколько городов в стране…еще неизвестно – сколько стран на планете…еще неизвестно – сколько планет в Солнечной системе…