Текст книги "Приключения и фантастика (сборник)"

Автор книги: Андрей Сдобин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 30 страниц)

НЕОЖИДАННОЕ ПРЕДЛОЖЕНИЕ

На соседней площадке школьники затеяли игру. Первой завязали глаза Ванде. Она прошлась по кругу. К ней подбегали товарищи, касались ее рук, что-нибудь выкрикивали над самым ухом и быстро убегали. Она гналась за ними, но, приблизившись к стулу, к столу или к границе круга, слышала возгласы «огонь, огонь!» и поворачивала в другую сторону.

Ванда, наконец, поймала Марка Рудого. Выйдя из круга, она подошла к группе учеников, которые сидели с врачом под кустами сирени.

– Михаил Фритиофович, – обратилась девочка к Гансену, – а что если кому-нибудь завязать глаза и провести по школе, пусть бы угадал, где он… или по саду.

– Или по городу, – вставил кто-то из ребят.

– Целое путешествие с завязанными глазами, – улыбаясь, заметил врач.

– А правда, – продолжала Ванда, – почему бы не организовать путешествие так, чтобы, скажем, нас везли с завязанными глазами по железной дороге, в самолете, на пароходе и, наконец, привезли в незнакомое для нас место. А там – посмотрите на пейзаж, на солнце, обратите внимание па температуру, послушайте, как говорят люди, и угадайте: где вы?

– Интересная, но хлопотливая и дорогая игра, – заметил кто-то.

– Нет… – хотела что-то сказать Ванда, но ее перебили.

– Слушай, Ванда, ты бы лучше спела что-нибудь, – попросили ее две девушки.

– Вы же знаете, что я не пою, – рассердилась Ванда и покраснела.

– Вандочка, но ведь ты же раньше пела. Неужели до сих пор… Мы думали, сегодня будешь петь, а ты привела какую-то подружку.

– Сказано – не пою.

Ванда, встала и пошла на площадку, где продолжались танцы.

В прошлом году Ванда увлекалась пением. Ей очень хотелось стать певицей. Товарищи охотно слушали ее пение. Она подготовила выступление к школьному вечеру. Но выступление вышло неудачным То ли от волнения или, может быть, от мороженого она охрипла. Прохрипев несколько слов, девушка увидела улыбку на лицах слушателей и, вспыхнув от стыда, убежала за кулисы. В зале раздался громкий смех, а она, упав на стул, залилась слезами. С той поры Ванда перестала петь.

– Кто вас за язык тянул, – накинулись девушки на тех двух, которые просили Ванду.

– Но мы не думали, что это ее так обижает,– защищались те.

– Хватит, хватит! Не ссорьтесь, – утихомирил учеников врач.

Все умолкли и стали следить за игрой. Михаил Фритиофович о чем-то долго думал. Наконец, он обратился к ученикам.

– Мне кажется, у меня возникла интересная мысль в связи с тем, что говорила Ванда. Можно бы организовать на время летних каникул путешествие. Собственно, у нас предвидится одно путешествие. Но я думаю, как бы сделать его оригинальным… Не с завязанными глазами, а так, чтобы маршрута никто не знал, кроме руководителя. Как вы думаете, друзья?

Ученики слушали молча, стараясь понять замысел грача.

В это время распорядители вечера объявили, что слово для сюрприза предоставляется Зое Бульбе.

Зоя влезла на стул и сообщила что ее сюрприз – это одновременно сюрприз Тамары и Зины. В руках она крепко держала блокнот. Вася Чиж сразу узнал его. Он протолкался к Михаилу Фритиофовичу и зажмурился. Зоя начала с краткого предисловия:

– Мы решили провести среди вас анкету по вопросу: «Что ты сделал бы, если бы знал, что через десять минут умрешь? Мы собрали двадцать ответов, и я хочу их объявить.

– Слушайте, слушайте! – прокатилось среди присутствующих.

Зоя раскрыла блокнот и приготовилась читать. Зина и Тамара переглянулись, глянули на Васю и, увидев, что он зажмурился, засмеялись потихоньку.

– Внимание, – попросила Зоя. – Читаю. Витя Деревянко – отлупил бы Славку Фелера за то, что он на уроке подсказал ему, будто «Евгения Онегина» написал Маяковский. Славка Фелер – одел бы макитру на голову, взял под руку Витю Деревянко и прошелся бы но главной улице города.

– Но я этого не говорил! Я совсем ничего не говорил! – одновременно завопили оба паренька.

– Внимание, внимание! – кричали Зина и Тамара.

Зоя продолжала: – Лида Чумаченко – подарила бы свою кошку Мурку Лизе Скобенко. Лиза Скобенко – побежала бы к Лиде Чумаченко, чтобы поцеловать кошку Мурку.

Из толпы послышались возмущенные голоса девушек, которые уверяли, что ничего подобного они не говорили.

– Миша Слоним, – продолжала читать Зоя, – крикнул бы: «Бумаги и карандаш!» и сел бы писать поэму о жизни и смерти.

– Когда это я тебе такое говорил? – бросился к Зое школьный поэт Миша Слоним.

Но Зоя, не слушая его, продолжала читать:

– Боря Крокин – Я пошел бы в кондитерскую и попросил бы шоколада и пирожных на сто рублей. Съел бы в течение десяти минут, а потом уже не знаю, кто бы за меня расплатился.

– Вот нахал! – кинул реплику Вася Чиж.

– Ванда Врублевская – немедленно сделала бы домашнее задание к следующим урокам. Тео Дорошевич – написал бы письмо Ванде Врублевской, в котором сказал бы, что красивее ее не было и не будет.

Под громкий смех Васи Тео кинулся к Зое.

– Когда это я сказал? Что ты выдумываешь?

Она растерялась.

– Это же Вася, – защищаясь, сказала она. -, Это ж он.

– Что он? Где он? – сыпал словами Тео…

Громкий смех перемешивался с возгласами возмущения. Староста класса Петя Овчаренко решил вмешаться и навести порядок. Он протолкался в толпу и влез на стул, с которого уже соскочила Зоя.

– Внимание! Мы сейчас выясним.

Когда, наконец, наступила тишина, слова попросил Вася Чиж. Его согласились выслушать.

– Я прошу прощения, но это мой сюрприз. Все это я выдумал и записал в свой блокнот. Такой вопрос я задал только Зое, Тамаре и Зине. Зима ответила мне, что я дурак.

Чижа прервал смех и возгласы «браво».

– Я, товарищи, с вами пе согласен, – продолжил Вася. – Я хочу рассказать, что было дальше. Зоя, Тамара и Зина, узнав, что я зачитаю анкету здесь, требовали, чтобы я записал им другие ответы, а я заранее знал, что так оно будет, они всегда так делают. Когда же я не согласился, они выхватили у меня блокнот и убежали. Я притворился, что очень жалею, а на самом деле ждал, когда они выступят.

Рассказ Чижа приветствовали смехом и аплодисментами.

– Молодец, Чиж! Вот хитрец!

– Товарищи,-снова начал Чиж,-я все же провел анкету среди наших товарищей, только на тему: «Чего ты больше всего хочешь?..» Разрешите зачитать ответы.

Он вынул из кармана лист бумаги.

– Витя Деревянко – иметь все книги Майн-Рида; Слава Фелер – учиться только на отлично; Лида Чумаченко – поехать в Арктику; Лиза Скобенко – стать снайпером; Боря Крокин – использовать внутриатомную энергию; Ванда Врублевская – стать актрисой; Тео Дорошевич – построить подводную лодку-самолет; Левко Чумак – поставить рекорд по плаванию, переплыв Черное море, конечно, с передышками; Тимофей Перепута – иметь ружье, фотоаппарат, велосипед, бинокль и микрофон. Зоя Бульба – сделать шестимесячную завивку и ежедневно получать по десятку пирожных «наполеон»…

– Нет, нет! – закричала Зоя. – Я о завивке никогда не говорила. Это ты выдумал.

– Это элемент художественного творчества, – ответил Вася и продолжал дальше: – Тамара Гончаренко – научиться танцевать румбу и починять часы…

– Я о румбе никогда не говорила!

– Но о часах, верно?

– Верно.

– То-то же. Зина Римерберг – файдешиновое платье и прыгнуть с парашютом из стратосферы.

– Разве я тебе о платье говорила?

– Ну, забыла сказать… Все. Как, товарищи, моя анкета, интересная?

Ему ответили аплодисментами, и снова заиграл патефон. Михаил Фритиофович о чем-то советовался с классными руководителями Андреем Степановичем и Германом Терентьевичем. Первый был руководителем седьмого класса, ставшего теперь восьмым, второй– восьмого, ставшего девятым. После короткого разговора, посмотрев на часы и увидев, что уже половина двенадцатого, они решили закрывать вечер. Позвали старост классов, чтобы они объявили об этом. Когда патефон смолк, все собрались на скамье около веранды. На веранде стояли врач, учителя и старосты классов. Герман Терентьевич обратился к ученикам с короткой речью:

– Перед тем как разойтись по домам и распрощаться до осени, я вам объявлю постановление школьного совета о премировании пятерых учеников нашей школы путешествием. Предполагалось, что эти ученики поедут по Днепру до Одессы, а оттуда морем в Крым. Сейчас есть предложение изменить маршрут путешествия. Маршрут будет засекречен. О нем будут знать школьный совет, родители и руководители экскурсии. Участники экскурсии маршрута знать не будут. Во время путешествия они будут угадывать, куда поедут дальше. Объявляю фамилии премированных. Восьмиклассники, перешедшие в девятый класс: Ванда Врублевская,

Шарль Дюкло; семиклассники, перешедшие в восьмой класс: Зоя Бульба, Вася Чиж; шестиклассник, перешедший в седьмой класс: Марко Рудой.

– Руководителем экскурсии, – продолжал он, – назначен наш любимый Михаил Фритиофович Гансен,

Крики «ура» прозвучали после этих слов. Ученики радовались за своих товарищей.

– Основная задача, – прокричал Герман Терентьевич, – провести экскурсию самым интересным образом, весело и каждому поправиться на десять килограммов, Я кончил.

Снова аплодисменты, и заиграл патефон. На веранду выскочил Тимофей Перепута.

– Мой последний сюрприз! – воскликнул он и выстрелил из двух пугачей, которые держал в обеих руках.

В то же мгновенье электричество погасло, и темноту над садом прорезали искристыми хвостами ракеты. В глубине сада завертелось ракетное колесо, осыпая лепестки цветов искрами бенгальских огней. По дорожкам поскакали огненные жабы.

Шумным потоком ринулись ученики на улицу.

Как всегда, Зоя, Зина и Тамара возвращались домой вместе. Они оживленно обсуждали события этого вечера и договаривались, как отомстить Васе Чижу. Выполнить эту месть поручалось Зое во время путешествия.

Марко Рудой вместе с компанией своих «индейцев» провожал Шарля Дюкло. Маленький «индеец», Вота Татарник развивал план, как Шарль и Марко могли бы взять его с собой в путешествие, спрятав в большой чемодан, который он видел у отца Шарля.

Вася Чиж шел домой один, глубоко задумавшись. «Кого это в маске приводила Ванда? – думал он. – Это чудесное пение. Во что бы то ни стало нужно узнать».

Над окраинами города стояла тишина. Ее нарушал врач Гансен, постукивая тростью по тротуару. Время от времени, улыбаясь, он поднимал луноподобное лицо к своему двойнику на небе и, не спеша, шагал домой.

В ДОРОГУ

Почтальон принес срочное письмо. Вася еще никогда не получал срочных писем и поэтому взял его в руки с волнением.

Поспешно вынул из конверта листок.

Письмо было очень короткое.

Васе Чижу.

Время отъезда приближается. Немедленно собери свои вещи. Вес их не должен превышать пяти килограммов.

В течение суток с момента получения этого письма не уходи далеко от дома.

М. Ф. Гансен.

Вася метнулся с письмом к матери.

– Мама! Завтра еду! Вот письмо Михаила Фритиофовича.

Мать лукаво посмотрела на сына (она хорошо знала, когда и куда они едут) и сказала:

– Почему ты думаешь, что завтра?

– В письме сказано – не уходить в течение суток далеко от дома. Сейчас семь часов вечера. Значит, до завтрашних семи часов вечера. Наверное, завтра утром, а может быть, под вечер…

– Что ж, у тебя, кажется, все готово,-сказала мать, и в словах ее чувствовалось удовлетворение. Она уже два дня назад собрала сына в дорогу.

Вскоре пришел отец. Он работал машинистом на электростанции. Сегодня должен был работать в ночной смене, но, как сказал он, один из товарищей попросил его поменяться сменами.

Отец принес Васе подарок – небольшой бинокль.

– Пригодится в дороге, – сказал он.

Целый вечер отец провел с Васей, рассказывая ему о разных своих приключениях и обсуждая вместе с ним возможный маршрут.

– Вы, папа, наверное знаете? – спрашивал Вася.

– Не знаю, – ответил отец, улыбаясь одними глазами.– Думаю, или на Дальний Восток, или в Среднюю Азию… Ваш Михаил Фритиофович такой отважный, что не иначе как туда собрался.

– А я думаю, в Крым или на Кавказ… А может быть, на Кольский полуостров?

– Возможно… Но смотри, веди себя как следует.

– И не пей сырую воду, не ешь зелени, – сказала мать.

Спать легли рано. Васе снилось Полярное море, огромные ледяные поля, айсберги, белые медведи, которых он убивал десятками.

Он проснулся, потому что его дернули за ногу. В окно кто-то стучал. Отец включил свет. Из другой комнаты вошла одетая мать.

– Вставай, – сказал отец, – пора на вокзал. – И вышел открыть дверь. Вернувшись, сказал, что за Васей заедут через полчаса.

Действительно, ровно через полчаса около дома загудела автомобильная сирена.

Мать обняла Васю, отец вынес его вещи.

В автомобиле не было никого, кроме шофера.

– Сейчас соберем всех, – говорил шофер, – я их уже предупредил.

Вася сел, и автомобиль тронулся.

Был второй час ночи. Заехали за Вандой, потом за Шарлем и Марком и, наконец, за Зоей. В половине третьего прибыли на вокзал. Там их ждал Михаил Фритиофович.

– Здравствуйте! До прихода нашего поезда осталось полчаса, сказал врач. – Все у вас в порядке?

Оказалось, что все. У каждого был рюкзак с минимальным количеством всего необходимого для путешествия. Два больших чемодана с какими-то вещами Гансен сдал в багаж. Но об этих чемоданах путешественники ничего не знали. Это был секрет Михаила Фритиофовича и родителей.

Зоя впервые видела вокзал ночью. Ей хотелось спать, но она с интересом наблюдала ночную жизнь вокзала. Транзитные пассажиры дремали на лавках, ожидая поезда. Большой зал – номер один закрыли и убирали. Убирали также вестибюль, коридоры и разные проходы. Несколько носильщиков ходили с длинными метлами, а какой-то старичок посыпал кафельные полы влажными опилками. За прилавком газетного киоска дремала продавщица, наблюдая, как какой-то гражданин, опершись на прилавок, читает книжку, очевидно, не собираясь ее покупать. Две буфетчицы торговали довольно оживленно.

Стрелка часов ползла очень медленно. Михаил Фритиофович предложил выйти на перрон.

Как раз в этот момент Марко схватился за голову, словно вспомнив что-то очень важное.

– Михаил Фритиофович! Совсем забыл. Дядя обещал мне на дорогу микифон и десять пластинок.

– Когда же ты вспомнил… Уж лучше, когда поезд отошел бы от вокзала.

– Да… Я думаю, можно успеть… Дядя живет недалеко. Через десять минут я вернусь. У нас еще двадцать минут.

– Вернешься? – недоверчиво спросил врач.

– Конечно, вернусь. Разрешите.

Врач подумал.

– Ну, айда! – сказал он. – Одна нога там, другая здесь. Скорей.

Марко, бросив Шарлю свой рюкзак, что есть силы побежал по перрону.

Вася Чиж разговаривал с Вандой. Паренек хотел выспросить у нее, кто пел в маске на школьном вечере. Он решил узнать это путем хитрой дипломатической разведки и начал с оперы. Он рассказал, что несколько дней назад ходил на «Фауста».

– Ты знаешь, в каком восторге был я от Мефистофеля. Ты помнишь, как он поет, разбрасывая червонцы. А вот актриса ни одна мне не понравилась… Зато в музкомедии я слушал «Корневильские колокола»…

– Туда же мальчишек до шестнадцати лет не пускают, – улыбаясь, сказала Ванда.

– Мне скоро шестнадцать.

– Когда?

– Через одиннадцать с половиной месяцев. А скажи, кто тебе из певиц больше нравится?

– Галина Кравченко.

– Кто она?

– Она поет в музкомедии в «Корневильских колоколах».

«У нее есть знакомые певицы, – подумал Вася, – кого-нибудь из них она и привела к нам на вечер».

– Сколько ей лет, этой Галине Кравченко?

– О! Она еще совсем молодая. Даже ненамного старше тебя.

– То есть?

– Ей еще нет пятидесяти пяти лет…

«Ну, в таком возрасте через заборы не прыгают», – решил Вася.

Экскурсанты вышли на перрон. Там почему-то особенно чувствовалась ночная прохлада. Вдалеке, в темноте, куда ныряли линии рельс, желтыми, красными, зелеными пятнами горели фонари стрелок. По черному асфальту перрона прохаживались одинокие пассажиры, которые загодя вышли к поезду. Но вот число их стало быстро увеличиваться. Громкоговоритель прохрипел, что через десять минут прибудет поезд, и на перроне началось оживленное движение. Кроме пассажиров, здесь были провожающие п встречающие. Среди них появлялись и исчезали носильщики в белых фартуках. Марко Рудой еще не возвращался. Его товарищи начали волноваться.

– Спокойно, спокойно, – отвечал на их вопросы Михаил Фритиофович, но и его, видимо, тревожило отсутствие Марко.

В темноте замерцал огонек, который быстро приближался. К перрону подходил скорый поезд. С грохотом промчался паровоз, и, тормозя, начали останавливаться вагоны.

– Поезд стоит двадцать минут, – захрипел громкоговоритель.

Несмотря на то, что времени было достаточно, почти все пассажиры бросились бежать к своим вагонам. Среди общей суеты Михаил Фритиофович вел не торопясь маленький отряд путешественников к вагону номер пять. А когда они очутились в вагоне, то увидели там Германа Терентьевича.

– Я взял вам самые лучшие места и уже заказал постели, – проинформировал он.

Оказалось, что Герман Терентьевич тоже провожал школьников, но он пришел в вагон первым и устроил им здесь все на славу.

Путешественники расположились на полках в одном купе. Вася заявил,что берет себе верхнюю. Верхние полки достались также Марку и Шарлю. Положив рюкзаки, все столпились около окна, высматривая Марка с микифоиом.

Зоя громко возмущалась поведением Марка.

– Вот возьмем да и оставим его.

– А может, с ним что-нибудь случилось?-старался защитить Марка Вася Чиж.

– Конечно, случилось! Он такой, что с ним вечно какие-нибудь приключения случаются. Он головой может трамвай сбить…

– Ты на его ловкость намекаешь? – улыбнулся Шарль.

Михаил Фритиофович и Герман Терентьевич вышли из вагона и ходили по перрону, посматривая на часы и ожидая, не появится ли Марко. Но паренька не было. Герман Терентьевич пошел в вокзал посмотреть, нет ли его там. Осталось семь минут до отхода поезда, когда врач вернулся в вагон и, обратившись к Васе, сказал:

– Очевидно, Марко по какой-нибудь причине задержался. Мы все оставаться из-за него не можем. Я хочу предложить тебе, Вася, выйти из вагона, подождать Марко. Через шесть часов идет следующий поезд. Вы будете вдвоем догонять нас. В Ростове обратитесь на вокзальную почту в отдел до востребования и там возьмете письмо, в котором будет написано, где нас искать. Вы ребята, ловкие, и я уверен, что мы скоро увидимся с вами.

– Обязательно догоним. А если что-нибудь случилось такое, что Марко не сможет поехать?

– Тогда один догоняй.

Вася взял рюкзаки Марко и свой, вышел в тамбур вагона и остановился. Проводник удивленно посмотрел на него. Михаил Фритиофович объяснил проводнику, в чем дело.

– Он в последнюю минуту прибежит, – сказал проводник. – Или, может, сидит, шелопут, уже в каком-нибудь вагоне и только за семафором явится в свой… На эффект рассчитывает.

– Нет, он у нас не такой, – заступился за Марко врач.

Ударил два раза вокзальный колокол.

– Второй звонок нашему поезду, – сказал проводник.

Публика засуетилась. Провожающие выходили из вагонов. Вася спрыгнул на перрон. Гансен подал ему рюкзаки. Паренек внимательно смотрел вдоль вагонов, ожидая Марко. Но его все не было.

Прозвучал свисток главного кондуктора, и в ответ ему – отрывистый гудок паровоза. Скрипнули колеса вагона – и поезд начал медленно отходить. Почти на ходу прыгнул в один из вагонов какой-то опоздавший пассажир. Вася в последний раз оглядел перрон и, не увидев Марко, замахал рукой, прощаясь с товарищами.

Поезд набирал скорость, все чаше стучали колеса на стыках рельс. Последние вагоны катились мимо Васи, когда на перрон выскочил Марко Рудой. С небольшим чемоданчиком в руках он, словно гонимый ветром, мчался к вагону. Вася, заметив Марко, кинулся ему навстречу. Марко с такой силой влетел в его объятия, что они оба упали на землю. Вася держал Марко, но тот, не узнавая его, кричал:

– Пусти! Пусти! Ух ты! Пусти!

Наконец Марко вырвался. В двадцати пяти метрах впереди он увидел фонарь заднего вагона, который быстро удалялся. Паренек, не выпуская из рук чемоданчика, бросился вдогонку. Но фонарь убегал от него все дальше и все быстрей.

Вася поднялся, взял оба рюкзака и не спеша пошел вдоль перрона за Марком и за поездом.

Через полминуты огонек поезда исчез за фонарем стрелок, а еще через несколько минут Вася встретился с Марко, который, мрачный и опечаленный, возвращался назад.

ПИСЬМО НАРКОМУ

Оба паренька вернулись в помещение вокзала. Растерявшийся Марко начал приходить в себя. Вася сказал ему, что остался ждать его, чтобы вместе ехать следующим поездом. В зале к ним подошел Герман Терентьевич. Марко объяснил, почему он опоздал.

– Никому никогда не доверяй, – начал он. – Положился на своего дядю, и такая неприятность. Когда я прибежал к нему, он сразу впустил меня и начал жаловаться, что микифон неисправен. Он убеждал, что нужно всего пятнадцать-двадцать минут, чтобы его починить. Я не мог ждать столько времени. Тогда он говорит: «Давай позвоню по телефону в справочное бюро и узнаю точно, когда отправляется поезд». Позвонил и говорит, будто ему ответили, что наш поезд опаздывает на сорок минут. Выходит, есть еще время. Начал дядя починять микифон. Смотрю, там такая неисправность, что я и сам мог бы починить. Но мне спешить незачем. Начал я выбирать пластинки. Выбрал все, какие хотел. А дядя все еще с микифоном возится. А ну-ка, думаю, позвоню на станцию и спрошу, как там с поездом. Спрашиваю справочную, мне говорят: «Уже десять минут, как на станции стоит». Вы же понимаете, что тут произошло… Я к дяде, выхватил у него из рук микифон. В чемоданчик его, где уже были пластинки! Хлоп, чемоданчик закрыл – и в дверь. Не попрощался, слова не сказал. Вы понимаете, как я бежал? Потрогай, Вася, у меня рубашка вся мокрая, словно купался в ней. Но все хорошо, что хорошо кончается или к тому идет, – окончил свой рассказ Марко. Он вытащил микифон, поставил его на стол и завел. В ночной вокзальной тишине зазвучал «Марш веселых ребят».

Дежурный по залу слушал этот марш и растерянно смотрел на ребят и на микифон. Наконец, он подошел ближе и вежливо сказал, что в зале играть запрещено.

Марко послушно снял пластинку и спрятал микифон в чемоданчик.

– Видите, какие мы дисциплинированные, – сказал он Герману Терентьевичу.

Герман Терентьевич устроил ребят в комнате транзитных пассажиров, чтобы они поспали, а сам пошел выяснить, что делать с билетами.

– Если вы не уехали с тем поездом, на который взяли билеты, то они пропали, – сказали ему в справочном бюро.

– Это ж много денег пропадает, – заметил тот.

– Что ж поделаешь,-ответил железнодорожник,– железная дорога по вине пассажиров терпеть убытки пе может.

– Но на следующей станции уже можно продать билеты в тот же вагон на незанятые места.

– Есть правило, я ничего сделать не могу.

Герман Терентьевич, расстроенный, отошел от

окошка справочного бюро. Он возмущался, что пропадает столько денег. Но он не бранил Марка за его проступок. Если бы кто-нибудь посторонний наблюдал происшествие с Марко, то безусловно пришел бы к выводу, что в его опоздании есть какая-то тайна, неизвестная ребятам, но, должно быть, известная Герману Терентьевичу.

Классный руководитель вошел в зал раздосадованный. Здесь он почувствовал, что кто-то тронул его за рукав.

– Товарищ, – обратился к нему какой-то неизвестный, – я хочу дать вам совет в вашей беде.

– Какой?

– С билетами. Есть такое железнодорожное правило, что на следующей станции вы можете сойти с поезда, пропустить его, переждать даже день и спокойно сесть на другой поезд. Так вот, берите билеты до ближайшей станции, а дальше можете ехать по тем билетам, которые у вас есть. Только плацкарта пропадает. Таким образом, вы сэкономите…

Герман Терентьевич решил воспользоваться этим советом. Он еще раз обратился в справочное бюро, чтобы проверить это правило. Оказалось, что оно в самом деле существует. Ребятам оставалось в дороге раздобыть плацкарты.

Взяв билеты до ближайшей станции, Герман Терентьевич посадил через несколько часов в поезд Марко и Васю и договорился с проводником вагона, чтобы тот побеспокоился о плацкартах.

Поезд тронулся. Ребята почувствовали, что вот, наконец, они начали путешествие.

На первой же станции, где поезд стоял десять минут, проводник купил плацкарты. Ребята сразу перешли в плацкартный вагон.

В вагоне было довольно свободно. Мальчики нашли две верхние полки, легли и начали наблюдать.

Внизу под ними занимали места старая бабушка и командир с прямоугольником на петлицах. Напротив сидел нежного вида стыдливый юноша в фетровой шляпе. Его белый воротничок украшал галстук «бабочка», называемый почему-то «собачьей радостью». У, этого юноши были два больших чемодана, на которые он ежеминутно посматривал.

Вася заметил в соседнем купе стройного человека в сером костюме и соломенной шляпе. Этот человек почему-то привлекал внимание. Пареньку показалось, что «серый костюм» – так он назвал незнакомца, который заинтересовал его, – несколько раз как-то странно посмотрел на него и на Марко.

Минут через десять Марко почувствовал, что не может лежать спокойно. Он вытащил из чемодана микифон и пластинки и начал играть на этом единственном инструменте, на котором умел играть. Особенно он любил громкую музыку и поставил пластинку «Гулял чумак по рыночку». Приветливо встретил эту песню и командир, посматривавший на ребят. Бабушка же опустила голову на руки, наверное, для того чтобы заткнуть уши.

Марко наклонился к Васе и прокричал:

– Это еще что! Вот у меня есть пластинка с одним итальянцем – так в соседнем купе уши будут затыкать.

Когда чумак пропил «все чумацкое добро» и песня па этом кончилась, военный предложил ребятам спуститься вниз и поставил микифон на столик. Старушка спросила несмело, нет ли у них чего-нибудь потише. Марко немедленно вытащил ноктюрн Шопена, и чарующая печальная музыка полонила сердце старой пасса-жирки. Но после этого Марко попросил прощенья и все-таки поставил «Майскую песню», которую пел на итальянском языке какой-то обладатель могучего голоса. Это на самом деле было такое громоподобное пение, что появился даже проводник, а старушка хотела убежать в тамбур.

Итальянца сменил вальс «Двенадцать часов», и все успокоились.

Между тем Вася вынул из своего рюкзака маленькие дорожные шахматы и начал решать какую-то задачу.

Юноша в фетровой шляпе предложил сыграть с ним партию. Вася принял это предложение с опаской, но прошло немногим больше получаса – и он праздновал победу над партнером. Разохотившись, он решил предложить пассажирам сыграть с ним блиц-турнир.

В вагоне нашлось шестеро шахматистов. Все играли с Васей молниеносную партию, и в каждой партии победителем выходил Вася,

– Это результат ежедневной тренировки,-объяснил юный шахматист побежденным партнерам.-Я каждое утро перед завтраком играю блиц-партию. Если не с кем играть, то играю сам с собой.

Когда Вася, гордясь победой, вернулся к своей полке, Марко кончил концерт, трижды проиграв каждую пластинку. Сложив микифон и пластинки в чемоданчик, Марко подозрительно долго возился со своим рюкзаком и посматривал на Васю, как будто хотел что-то сказать, но не решался. Наконец он пристально поглядел на товарища и, поморщившись, спросил:

– Тебе есть еще не хочется, Вася?

– А знаешь, я и забыл о еде, – ответил тот.

– Если ты часто будешь об этом забывать, так с тобой не выгодно путешествовать.

Место микифона на столике заняла жареная курица, булка, пирожки и яблоки.

Закусывая, оба смотрели в окно. Перед их глазами простиралась широкая степь, покрытая зелеными хлебами. Далеко над степью высилась могила, а на могиле-что-то похожее на башню.

– Что это такое? – спросил Марко.

Вася пожал плечами и обратился с тем же вопросом к военному. Тот тоже не знал. Никто не мог ответить ребятам.

Но вот могила исчезла, и поезд помчался мимо какого-то большого завода. Несколько высоких стройных труб возвышалось над строениями завода. В одном из цехов были широко открыты двери, и ребята на какое-то мгновение увидели машины. Снова Марко спросил Васю: «Что это?», и снова Вася обратился к пассажирам и даже к проводнику, но никто не смог ответить. Среди пассажиров вагона никого не было из этой местности.

Когда Вася завернул куриные косточки в бумагу, чтобы выбросить их за окно, к нему подошел гражданин, который заинтересовал паренька еще в начале путешествия. Он положил соломенную шляпу на полку и шагнул к ребятам. Его белокурые волосы курчавились, как шерсть мериноса.

– Давай сыграем в шахматы, – сказал, он, – ты здесь у пас чемпион. Я когда-то играл, хочется испробовать свою силу.

Вася охотно принял это предложение. Ему хотелось стать полным победителем в вагоне. «Вот если бы можно было пройти с шахматной доской по всем вагонам» – мечтал он.

Быстро раскрыл шахматную доску и, зажав в кулаки черную и белую пешки, протянул руки «серому костюму».

Васе пришлось играть белыми. «Еще один шанс для победы» – порадовался паренек.

Но через несколько минут ему пришлось призадуматься: черные, оставаясь невредимыми, сняли белую пешку и слона.

Вася проиграл две партии в «блиц». После этого проиграл обыкновенную партию.

– Еще будем играть? – спросил «серый костюм».

– Надо отдохнуть, – ответил переполненный горьким разочарованием юный шахматист, – наверное, я устал от предыдущей игры, Поэтому, должно быть, и проигрываю.

– Возможно, возможно, – ответил «серый костюм» и вернулся на свое место.

Марко очень раздражало то, что ему никто ничего не мог рассказать о тех местах, мимо которых они проезжали. У одного из пассажиров нашелся толстый справочник с подробным расписанием движения поездов по всем линиям. Там перечислялись все станции, указывалось, каково расстояние между ними, сколько минут стоит поезд и есть ли буфет. Других данных он не нашел. По карте, которой заканчивался справочник, тоже никто не мог определить, что это за лесок, река или завод, мимо которых они проезжали.

– А скажите, – обратился Марко к проводнику,– есть ли такие справочники, по которым можно было бы узнать, какому колхозу или совхозу принадлежит эта степь? Какие в этом колхозе герои? Что это за река и какая в ней водится рыба? Были ли здесь какие-либо интересные события во времена гражданской войны?

– Не знаю. Должно быть, нет таких справочников. Я никогда не видел, – ответил проводник.

– Если бы я мог, то обязательно бы напечатал такие справочники, – сказал Марко.

Вася сидел некоторое время неподвижно и молча посматривал на «серый костюм». Тот, надев большие очки, высунул голову в открытое окно и, не обращая внимания на ветер и пыль, спокойно смотрел по направлению движения поезда. Вася толкнул Марко в спину.

– Марко, я придумал, что надо делать.

– Ты о чем?

– Надо написать о твоем предложении относительно справочника наркому железных дорог. Пусть даст распоряжение напечатать для пассажиров такие справочники, как ты предлагаешь.