Текст книги "Хакер"

Автор книги: Андрей Буторин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)

Глава 14

Андрею стало гораздо легче на душе, когда он мог больше не хранить в себе подозрения и тревоги, а делиться ими – сперва с Ланой, а потом и с парочкой Кочергин – Рядкина. Облегчением стало и то, что Мишка с Катей оказались никакими не шпионами, а обычными нормальными ребятами. К тому же не паникерами и не тугодумами, а значит, хорошими помощниками в столь непростом, опасном и странно запутанном деле.

Единственное, чего он так и не решился пока сделать, – это рассказать любимой и друзьям о своих сталкерских приключениях в альтернативном мире. Очень уж ему было страшно представить, как его высмеют, назовут лжецом, а Лана и вовсе может обидеться, что он над ней издевается, принимает за дурочку, которая может повестись на подобную чушь. Но он придумал, как можно намекнуть друзьям о сталкерах, проверить, как они вообще отреагируют на эту тему.

Собираться вчетвером после работы у них уже вошло в привычку. Обсудить всегда было что. Сейчас, например, Кожухов обратил внимание друзей, что поскольку они оказались запертыми в пределах городка, противники должны будут активизироваться в поисках связей с внешним миром, где оставались их преступные хозяева, а значит, могут потерять бдительность и где-то наделать ошибок. Поэтому, сказал он, им самим нужно как раз повысить бдительность и обращать внимание даже, казалось бы, на незначительные мелочи.

– Вы читали о сталкерах? – спросил он с невинным выражением лица.

– «П-пикник н-на обочине» С-стругацких? – посмотрел на него Михаил.

– Не только, – сказал Андрей. – Есть и другие, более современные книги на эту тему, веришь?

– Ой, я вообще всю эту фантастику-выдумастику не люблю, – отмахнулась Катерина. – Мне бы чего пореальнее.

– Про любовь, например? – подмигнула ей с улыбкой Лана. – Я вот тоже фантастику, особенно современную, не очень того-самого… Да и вообще, читать сейчас особо некогда. Хотя о сталкерах, в принципе, знаю, – перевела она взгляд на Андрея. – Даже попадалась как-то пара книжек о них – давно, еще когда в универе училась. А ты почему спросил?

– Потому что предлагаю вести себя теперь как те самые сталкеры – вдумчиво и осмотрительно. Ведь у нас тут и в самом деле творится какая-то фантастика. Реальная фантастика, – выделив голосом первое слово, посмотрел он на Катю. – Ну вот смотрите: наш засекреченный городок, да и вообще все, что вокруг него, – это как бы Зона. Такая вот… э-э… Зона Севера. И все необычное, что тут с нами происходит – ускорение умственной деятельности, чтение мыслей и тому подобное, – это аномалии. Нападающие на людей медведи – это монстры, порождения Зоны. А мы – сталкеры. Только мы не артефакты ищем в прямом смысле этого слова, а истину. Ну и, понятно, стремимся к нашей высшей цели – созданию искусственного разума.

– А шпионы тогда тут при чем? – хмыкнула Лана. – Какая связь с этой твоей Зоной Севера?

– Это противоборствующие группировки, – ответил Кожухов. – В книжных историях про сталкеров их тоже хватает. Но в том-то и дело, что у нас не книга, не фантастический роман, а реальность, которая в чем-то похлеще иной фантастики. Поэтому расслабляться не стоит, а нужно вести себя осторожно и обдуманно, как сталкеры, окруженные невидимыми аномалиями и жуткими уродами. Согласны со мной, сталкеры?

«Сталкеры» не то чтобы сильно вдохновились подобными сравнениями, но все же закивали.

Что касается тех самых шпионов, под подозрением были практически все, но в первую очередь – шестьдесят человек из списка, который выдала Андрею по его запросу ИРа. Точнее, уже не шестьдесят, а пятьдесят восемь, за минусом погибших Бабуриной и Лебедева.

Еще Андрею не давал покоя факт возможного чипирования работников КАЭС. Паническое видение Ивановской подлило масла в огонь, хоть Кожухов и понимал, что Михаил прав: ядерный реактор не способен взорваться подобно атомной бомбе – так могут думать лишь далекие от атомной энергетики, плохо знающие физику люди, поэтому «сны» Татьяны Анатольевны не могут быть вещими. Но Андрей подумал еще о том, что вряд ли Катков мог запросто, втихаря внедрить большое количество «печек» на стороне. Для начала их нужно было иметь физически, а производили чипы и занимались их начинкой только в их городке. Значит, у Каткова наверняка были сообщники в соответствующем подразделении. Оказалось, что у Кати Рядкиной в этом отделе работала знакомая – сокурсница по универу Юлия Чернецова. Катиным заданием стало встретиться с однокашницей и во время беседы аккуратно выведать хоть какие-то сведения по делу. Разумеется, и сама Юлия могла оказаться пособницей неприятеля, но риск всей четверке показался оправданным, с учетом того еще, что Катя отзывалась о девушке очень хорошо, да и в пресловутом списке ее фамилия отсутствовала. И Катерина выполнила поручение. Причем выполнила на отлично. Вот только полученный результат всех по-настоящему ошарашил.

– Юлька все знает про Кольскую атомную! – выпалила Катюха, едва вошла в коттедж Кожухова, где они на сей раз собрались.

– Что ты имеешь в виду? – ляпнул Андрей, ощутив вдруг себя идиотом. – Она, что ли, тоже…

– Андрюш, ты чего? – пихнула его в бок локтем Лана. – Если бы она была «тоже», то не стала бы делиться с Катей.

– К-катя бы т-тогда в-вряд ли вообще бы в-вернулась, – хмыкнул Кочергин. – С-стала бы жертвой З-зоны С-севера.

– Спасибо, Миша, очень смешно, – сердитым взглядом стрельнула в него Катерина. А остальным пояснила: – Это никакая не диверсия. «Печки» обкатали на нас, результат всех удовлетворил, вот и решили, что пора расширяться. Но полученных данных для массового выпуска чипов и внедрения все-таки еще маловато – нас ведь, чипированных, всего пара сотен, потому и выбрали предприятие побольше, но тоже закрытое, чтобы раньше времени информация не утекла, мало ли…

– Выбрали побольше? – нахмурился Кожухов и возмущенно взмахнул рукой. – А ничего, что это предприятие не унитазы штампует, а ядерные реакторы обслуживает? Интересно, кому именно пришла в голову такая идея?

– Юля не говорила, – пожала плечами Катюха. – Правда, я и не спрашивала. Да и зачем – вряд ли она знает. А это важно?

– Да конечно же важно! Ведь медик этот, Николай Катков, как раз оттуда ехал, когда встретился с Лебедевым. И агенты, о которых он говорил… Что за агенты? Похоже, идея насчет КАЭС зародилась в чьих-то головах далеко отсюда. А наши, те, кто производит чипы, – всего лишь исполнители, верите?

– Но такой приказ мог отдать только Ерчихин, – покачала головой Лана. – Не самовольно же «печки» отправят на Кольскую!

– Ерчихин тоже человек. Навешали лапши на уши, «научно» все обосновали…

– Н-не, – поджал губы Михаил. – Ему лапши н-не навешать, он умный.

– Но ведь Даниил Артемьевич не может быть заодно с диверсантами! – воскликнула Катя.

– Нет, конечно, – успокоил ее Андрей. – Потому все это и кажется странным. Теперь уже совсем каким-то несуразным, нелепым.

– Многое может казаться нелепым, если не знать сути, – сказала Лана.

– Это уж т-точно, – согласился Михаил. – С-сама жизнь, если п-подумать, это болезнь п-планеты. Г-грибок, п-плесень.

– Не говори ерунды! – вновь обожгла его взглядом Катюха.

– А что, в этом и правда что-то есть, – задумчиво прищурилась Лана.

– Давайте не будем углубляться в деструктивную философию, – поморщился Кожухов. – Иначе тогда нужно или вовсе ничего не делать, или даже помогать этим… дестроерам.

– Для н-начала их еще н-нужно вычислить, – хмыкнул Михаил. – А п-потом уже п-помогать или ме-ешать.

– Давайте все-таки мешать, – сказала Лана. – Ведь мы не плохиши какие-то, а хорошие… эти самые… сталкеры.

– Мы лучшие, – кивнула Катя. – Я даже название для нашей группировки придумала: «Бестии». Ну, как бы производное от the best.

Спорить с ней никто не стал.

А потом Кожухов почувствовал, как вновь «на повышенных оборотах» заработал его мозг. Причем как бы сразу в нескольких направлениях, хотя в итоге они все равно сводились к одному. Первое: он сначала интуитивно почувствовал, а в следующее мгновение уже осознал нелогичность внедрения чипов работникам Кольской АЭС. Ведь данные от них должны быть получены, проанализированы, обработаны в отделе чипирования – или как он там официально назывался – удаленного медицинского мониторинга – их городка. Но от Полярных Зорь, где находились медучреждения КАЭС, сигнал от «печек» не дойдет – слишком далеко. Необходимая же для работы с данными аппаратура была экспериментальной, не серийной, достаточно сложной. Дублировать все это и перевозить в Полярные Зори не так уж быстро и просто. Да и сокурсница Рядкиной ничего про такие работы не сказала. Впрочем, могла, конечно, и не знать… Или же такое оборудование давно было сделано, но… втихаря? Сделано уже там, на месте. О чем знали лишь те, кто замыслил диверсию. Да и оборудование это было совсем иного назначения: не для получения медицинских данных и их анализа, а для управления носителями чипов. Вся лабуда насчет дополнительной экспериментальной площадки нужна была лишь для того, чтобы официально получить в нужном количестве чипы!

И вот тут подключилась вторая «линия», которая параллельно прокручивалась в голове Андрея. Она поначалу «работала» над вопросом, поднятым Кожуховым перед товарищами после изоляции городка: как будут теперь поддерживать связь, в том числе не только голосовое общение – хотя все доступные виды такой связи контролировались службой безопасности, – но и обмен материальными объектами. Ответ Андрей получил сразу, стоило вспомнить предложение ИРы об использовании дрох и еще тогдашнее его предположение, что искусственным разумом кто-то уже для этих целей пользовался.

Теперь же, что называется, все срослось. Злоумышленники как раз и могли воспользоваться дрохами для передачи в Полярные Зори чипов, тем более ИРа как раз и была почему-то уверена, что долететь туда запаса энергии у дронов хватает. И вполне возможно, что чипы уже переданы. Да, совсем не в тех количествах, что предполагалось передать официально, но теперь мозг Кожухова выдал решение, которое не только сразу же заставило Андрея поверить в свою правильность, но и до чертиков его напугало.

Смысл этой догадки сводился к следующему. Да, целью злоумышленников была диверсия на Кольской атомной электростанции с помощью ее чипированных сотрудников. Но для этого не нужны сотни людей. Все необходимое могли проделать десятки, а то и вовсе единицы. И «печки» для них уже передали из их городка дрохами. Таким образом, оставался без ответа главный вопрос: имеется ли уже требуемое для управления людьми оборудование? Ведь если да – диверсия могла произойти в любое мгновение! Впрочем, еще было не ясно, внедрены ли уже чипы нужным сотрудникам?

И опять же буквально в следующее мгновение ставший стремительным разум Андрея уже знал ответ. Чипы не внедрены, для этого тоже требуется специальное, пусть и не такое сложное оборудование и главное – нужен специалист, умеющий с ним работать. Таким специалистом был, в частности, Николай Катков. Оборудование для чипирования он, возможно, уже туда доставил, но сами операции не проводил, о чем говорил хотя бы обрывок его разговора с Лебедевым, который услышала Катя Рядкина и который отлично помнил теперь сам Кожухов:

«– Лучше скажи, как там, в Зорях?

– Там хорошо. Но хотим сделать лучше.

– Ты про чипирование работников КАЭС?

– Именно!»

В этом диалоге ключевой фразой было «хотим сделать». То есть еще не сделали. И скорее всего, именно для этого было нужно официальное разрешение, ведь даже паре десятков человек тайком «печки» в головы не засунешь.

А тут как раз Ерчихин и дал такое разрешение, но так уж вышло, что он же объявил и временную изоляцию городка. Да, медики-злоумышленники могли бы запросить разрешение на выезд, и они бы его, скорее всего, получили, но так бы они рисковали вызвать излишнее внимание особо любопытных, а они уж точно не хотели риска, да еще на самой финальной стадии, когда все главное было решено. Совершить диверсию именно в эти дни или месяцем позже было для них непринципиальным. К тому же полярнозоренские «коллеги» получали дополнительное время, чтобы все еще раз тщательно продумать, настроить оборудование…

Андрей понял вдруг, что оборудование для управления чипированными людьми вовсю уже обкатывалось здесь, у них – в данном случае не нужно было грешить на аномалии Зоны Севера. Странные ощущения присутствия кого-то в головах, видения, даже… действия. Ну да, действия! Не этим ли объясняется непонятный отъезд в рабочее время Льва Львовича Лебедева, его остановка и трагическая прогулка в лесу?.. Правда, Лебедев был своим для злоумышленников, но что, если в последний момент он осознал масштаб и последствия планируемого преступления и пошел на попятную? Недаром же он спросил тогда у Каткова: «Тебе не кажется, что это опасно? Я тут подумал…» Медик мог доложить об этом кому следует, и «хозяева» решили подстраховаться, убрать сомнительный элемент, который на тот момент был уже не так и нужен.

Все настолько хорошо легло в логическую цепь, что Кожухов даже не сомневался в правильности своих умозаключений. Теперь необходимо было довести свои измышления до руководства. Но это и являлось как раз главной проблемой: у него не было конкретных доказательств, только домыслы, пусть, на его взгляд, и сверхлогичные. И как быть в решении этого вопроса, Андрей пока не знал. Не помогали даже сверхспособности его мозга, которые, к слову, опять несколько ослабли.

* * *

Ночью Кожухову приснился сон. Он долго взбирался по склону горы. Склон был крутой, поросший низкой порослью тундровых карликовых деревьев и белым ягелем. Хрупкий лишайник крошился под ногами, и Андрей то и дело соскальзывал на шаг-другой вниз, часто падал, но вновь поднимался на ноги и упорно лез кверху.

Наконец он очутился на вершине горы, откуда ему открылся вид на Кольскую атомную станцию. Выглядело это так, будто он смотрел примерно с Маланьиных островов, что на озере Экостровская Имандра, только вот он точно знал, что на этих островах никаких подобных гор нет. Но во сне часто бывает, что, даже что-то зная, не придаешь этому значения. Сейчас гора была – и ладно. Главное, что с нее очень хорошо просматривалась станция: большие бетонные коробки ее корпусов, две высокие трубы с чередованием на них белых и красных широких полос. Впрочем, нет, одна из труб выглядела сейчас полностью красной – на нее падал луч заходящего августовского солнца… Нет, не августовского – слишком уж желтым был лес, как в середине – конце сентября. Между тем закатный луч по мере ухода за горизонт солнца неспешно возвращал взору Андрея полосы на трубе: белую, красную, снова белую, опять красную… А когда луч исчез, на месте КАЭС вспыхнуло второе солнце – куда ослепительнее и горячее первого. Всего на миг, до наступления глобальной тьмы. Нет, не тьмы, а пустоты, никогда не знающей света. Не знающей вообще ничего, даже самого понятия «никогда». Пустоты, в которой Андрею Кожухову тоже не было места. И он просто исчез.

Проснулся он в холодном поту. Подскочила в постели и Лана – теперь они не разлучались и ночью.

– Ты спи, спи, – сказал Андрей. – Извини, мне просто кошмар приснился.

– Мне тоже, – клацнула зубами Лана, и лишь теперь Кожухов почувствовал, что любимая дрожит.

– Что тебе снилось? – спросил он, догадываясь уже, что услышит в ответ.

– Кольская. Взрыв… Как Ивановская рассказывала. Наслушалась ее, вот и… – Лана передернула плечами.

– Мне тоже снился взрыв на КАЭС, – сказал Кожухов. – Веришь?

– Да ну?.. Может, она гипнотизерка? Вот уж внушила так внушила!

– Я не думаю, что это она. Почему нам это приснилось не сразу в ту ночь, а только сейчас?

– Ну, та́к вот, – пожала плечами Лана. – Просто так вышло. Совпало. Давай еще поспим, два часа еще можно дрыхнуть. Хотя я не знаю, смогу ли теперь заснуть. Слишком уж яркий кошмар. Я не про сам даже взрыв, а про ощущения. Особенно когда после вспышки они вдруг все пропали, словно я умерла.

– Погоди… – Андрей потянулся к настенному светильнику, включил и посмотрел в глаза Лане. – Расскажи подробней. Ты откуда смотрела в своем сне на КАЭС?

– С какой-то горы. Еле на нее забралась.

– А потом увидела на трубе солнечный луч, который…

– Да-а… – перебила Андрея изумленная Лана. – Так мы что, вообще один и тот же сон видели?!

Заснуть им и правда больше не удалось. Влюбленные не стали напрасно терять внеурочно выпавшего свободного времени, и жуткие ощущения, оставленные сном, в результате более-менее стерлись. Однако стоило им прийти на работу, как о приснившемся взрыве Кольской атомной станции с ними поделился Михаил Кочергин. С которым до этого тем же самым поделилась Катерина. Детали всех четырех сновидений совпадали до мелочей: осенняя желтизна лесов, крутой склон, карликовые деревья, крошащийся под ногами ягель… А потом – Кольская АЭС, по одной из труб которой поднимался закатный луч солнца.

Даже двух таких детальных совпадений быть по всем логическим законам не могло. А уж чтобы сразу четыре! Да еще одновременно… Это могло быть только внушением извне. И Кожухов догадывался, от кого оно могло исходить. Тем более на такую тему!

Но, с другой стороны, это было очень странным, абсолютно нелогичным. Если злоумышленники задумали взорвать атомную станцию, то они были должны держать такую информацию в строжайшей тайне! А тут они ее выдают сразу четверым. Причем как раз тем, кто и без того уже начал что-то подозревать. Может, в этом и было дело? Может, их таким образом предупреждали? Мол, если вы будете путаться под ногами и мешать нам – мы взорвем КАЭС… Нет, ну а что они в противном случае собирались делать? Допустим, Андрей с друзьями бросят это дело. И что? Плохие дяди сразу станут хорошими?.. Ерунда какая-то! Или над ними попросту издеваются: дескать, что бы вы ни делали, как бы ни трепыхались – конец один. Это больше походило на истину, хотя Андрей не мог поверить в такую самоуверенность врагов. Самоуверенность, граничащую с глупостью! А судя по всему, эти люди были далеко не глупыми.

Нелогичная заноза настолько крепко засела в сознании Кожухова, что он во время очередной рабочей беседы с ИРой не удержался и спросил:

– Ты видишь сны?

– Я не могу их видеть, – ответил искусственный разум. – Я никогда не сплю.

– Ах да, – опомнился Андрей. – Но ты знаешь природу сновидений?

– Природа сновидений не изучена полностью, единого мнения нет. Мне кажется более вероятным заключение, что это аудиовизуальные образы, которые лобные доли мозга собирают из хаотичных сигналов, поступающих из мозгового ствола во время сна.

– В таком случае скажи, каким образом у четверых людей эти хаотические сигналы могут быть одинаковыми? Короче говоря, как четверым может одновременно присниться один и тот же сон – одинаковый до мелочей?

– Никак, – сказала ИРа. – Это невозможно. Если же это происходило одновременно, то с большой вероятностью это был не сон.

– А что?

– Некое воздействие на мозг этих четверых. Ты их знаешь?

– Не имеет значения.

– Имеет, – возразила машина. – Если с ними такое случилось, значит, кто-то без их ведома воздействует им на сознание, что опасно. Таким образом можно внедрить информацию, которую эти люди будут считать своей. И если она направлена во вред этим людям…

– Я понял, – перебил Кожухов. – Но если эта информация такая… скажем, заведомо невозможная? Или настолько глобальная, что поделать с ней один человек все равно ничего не сможет?

– То, что видит человек во время такого внушения, не обязательно и есть сама информация. Она может быть закодирована в этом послании совсем на другом уровне.

А вот это было уже интересным! Андрей посетовал, что сам об этом не подумал. А ведь мог бы! Даже обязан был! И где же его сверхмыслительные способности? Впрочем, хорошо, что до него дошло это хотя бы теперь. Благодаря ИРе.

Но говорить спасибо машине он не торопился. Спросил:

– А ты откуда это знаешь?

– Я собираю из всех возможных источников максимум информации, посвященной сознанию. Ты и другие сами меня на это программировали.

– Ну да, – пробормотал Андрей, готовый дать себе затрещину за тупость. Ну что за мозг у него стал в последнее время? То, как говорится, густо, то пусто. Отдыхать бы надо больше, да некогда. И тогда он решил рискнуть, затронуть опасную тему, которую не хотел обсуждать с ИРой: – Скажи, а как можно технически внедрить в сознание эту информацию?

– Способов может быть несколько. Где живут эти люди? Какое у них окружение?

– Они живут и работают здесь.

Если ИРа и умела удивляться, она ничем это не выказала.

– У них имеются встроенные медицинские чипы?

– Да.

– Тогда внедрить в их сознание информацию можно через меня.

А вот тут Андрей не просто удивился – он подпрыгнул в кресле:

– Что?! Ты это сделала? Зачем?!

– Я сказала, что это можно сделать через меня, ведь я имею доступ к чипам. Если меня должным образом запрограммировать, то я…

– Но с тобой это делали или нет, черт возьми?!

– Не знаю. Даже если делали, то удалили эти действия из моей памяти.

– Разве нет резервных копий? Хотя бы чего-нибудь, что может подтвердить такое?

– Копии делаются, но там запрашиваемые тобой данные также отсутствуют.

– А прочитать?.. – пришла вдруг в Андрюхину голову совсем уж безумная мысль. – Прочитать из сознания чипированного какие-нибудь данные ты можешь?

– Смотря какие данные.

– Например, сон, о котором я говорил. Если представить его детально, ты можешь увидеть и интерпретировать картинку?

– Я бы не советовала этого делать.

– Но почему?! Ведь ты сама говорила, что в этом послании может быть закодирована другая информация. Нужно ее извлечь! Я готов.

– Значит, этот сон снился тебе. Я так и подумала сразу. Тогда я тем более не хотела бы ничего извлекать.

– Назло мне?

– Нет. На добро тебе. У меня к тебе хорошее отношение. Я говорила уже, что я тебя, наверное, люблю.

– Тогда сделай, раз любишь. Я ведь прошу!

– Почему ты не можешь понять? Ведь ты не сможешь представить твой сон в точности так, как он тебе снился. И не все вспомнишь ярко. А я смогу уловить только очень яркое, очень точное. В результате получится неверный результат, искаженная информация. Можно привести пример из человеческой жизни? Не очень приятный физиологически…

– Ну давай, – вздохнул Андрей, и так уже понимая, что проиграл, что ступил в очередной раз.

– Кому-то сказали, что ему, чтобы выжить, нужно съесть банку маринованных огурцов. Объемом один литр. Человек съедает эту банку и умирает от многочисленных внутренних кровотечений.

– Они что, с гвоздями, твои огурцы?

– Нет. Огурцы стандартные. Но литровая банка слишком велика для пищевода и кишечника – отсюда разрывы. Если же банка сделана из стекла и разобьется, тогда…

– Я понял, – отмахнулся Кожухов, – не продолжай. В условиях не было указано, что съесть нужно лишь содержимое литровой банки. Но я должен тебе сказать, что пример – не ах. Веришь? Зачастую мы так и говорим: съесть банку огурцов, отлично понимая при этом, что грызть стекло вовсе не требуется.

– Но ты ведь понял и то, что я хотела донести этим примером.

– Я понял, что твоя речь стала гораздо богаче и образнее, что радует. И да, ты… гм-м… донесла.

– Прости, что я отказываюсь помочь тебе в этом. Но я могу помочь в другом. В моей памяти отсутствуют факты использования меня для воздействия на людей через чипы. Но у меня есть информация, кто предложил руководству внедрять такие же, как у вас, чипы работникам Кольской атомной электростанции. Тебе это интересно?

Вот теперь Андрей едва не свалился с кресла. Ведь он даже не заикался об этом! ИРа стала настолько умна, что делает выводы из неочевидных, казалось бы, фактов?.. Или… или она и впрямь умеет читать его мысли? Пусть лишь, как она говорила, очень яркие, очень точные. С другой стороны, он и сам порой может прочитать чьи-нибудь яркие мысли. Как бы то ни было, он с жаром выкрикнул:

– Еще как интересно! Кто?!

– Сотрудник клиники Николай Катков.