Текст книги "Хакер"

Автор книги: Андрей Буторин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)

Глава 13

После разговора с Ланой Катя ей безоговорочно поверила. Да и как не поверить, если она слышала ее мысли своими… ушами?.. мозгами?.. Неважно чем, хотя эта внезапно открывшаяся способность до сих пор ужасно пугала, но главное – слышала. И поняла, что Ланка точно так же подозревала ее саму. То есть не только она; их с Мишей подозревали в шпионаже Андрюха Кожухов вместе с Ланой. И получается, что в Мончегорске они, как последние идиоты, следили друг за другом понапрасну. Хотя нет! Эта поездочка вышла не такой уж пустой и глупой. Лебедева-то она вычислила именно благодаря этой поездке! Правда, едва не погибнув сама и не погубив Мишу. Который после разговора с Кожуховым в основном молчал, о чем-то усиленно думая, а после новости о смерти Лебедева и устроенного руководством совещания пришел к ней после работы в коттедж и угрюмо сказал:

– С-слушай, м-мне это не н-нравится.

– То, что нельзя выезжать из городка?

– Н-не только. М-мне не н-нравится вообще, что у н-нас п-происходит.

– Ты про Лебедева? – подошла и обняла Мишу Катя. – Или про то, что мы зря подозревали ребят?

– П-про все. За-атевается что-то п-плохое, я чувствую. Н-но и что делать, я н-не знаю. Д-доложить ру-уководству – а что именно? П-подозрения?..

– А давай вместе обо всем этом подумаем?

– Я и п-пришел к т-тебе, чтобы в-вместе.

– Я имею в виду вместе с ребятами. С Ланкой и Андреем. Они ведь тоже чувствуют неладное и тоже не знают, что с этим делать. А еще… я мысли теперь могу читать, – призналась Катерина.

– М-мысли? – почему-то не очень сильно удивился Михаил. – Я, к-кажется, тоже. Иногда. С-сейчас «услышал», как ты подумала: «Ого! Т-точно МРТ».

– Так что насчет Андрюхи и Ланки?

– Я не п-против. М-мне они н-нравятся. С Андрюхой мы д-даже вроде как д-друзья. Б-были…

– Ну почему «были»? – прижалась к Михаилу Катерина и погладила его спину. – Думаешь, он обиделся, что мы за ним следили?

– А т-ты бы н-не обиделась?

Катя засмеялась:

– Ну так они ведь тоже за нами следили!

– В-вообще-то д-да, – поскреб в затылке Михаил.

– Вот видишь? Теперь мы квиты.

– Т-теперь м-мы идиоты.

– Опять мои мысли подслушал? – улыбнулась Катюха.

– Н-нет… А п-почему ты с-спросила?

– Потому что я думала то же самое: мы… мы все, четверо, вели себя как последние идиоты. Нет бы встретиться и сразу все выяснить.

– Т-тогда бы м-мы не узнали п-про Лебедева.

– Это да, я тоже так считаю, но… Короче, я предлагаю не повторять прошлых ошибок и хотя бы сейчас собраться вместе и все обдумать.

Андрей и Лана пришли очень быстро, минут через десять, словно заранее ждали этого приглашения. Катерина заварила и разлила по большим кружкам – чтобы надолго хватило – чай, насыпала в вазочки конфет и печенья, а потом первой, на правах хозяйки, сказала:

– Предлагаю забыть ту хрень, что между нами случилась.

– Уже забыли, – отхлебнув чая, сказала Лана.

– Нахрен хрень! – торжественно произнес Кожухов, улыбнулся, но тут же стал серьезным: – Вот только вокруг именно хрень какая-то происходит. Верите?

– П-потому м-мы с К-катей вас и п-позвали, – кивнул Михаил.

– Мы хотим действовать вместе, а не поодиночке, – сказала Катя. – Ну, то есть не парами… тьфу ты!.. ну вы поняли. У четверых же… это… – защелкала она пальцами, подбирая слова.

– Голов больше, – улыбнулась Лана.

– Ага, – ответила взаимной улыбкой Катюха.

– То, что мы теперь вместе, – это хорошо, – сказал Кожухов таким тоном, что всем стало ясно: Андрей взял на себя главную роль в их «тайном квартете». Никто против этого не возражал. – Нам сейчас и мозгов больше не помешает, и количество глаз и ушей тоже лишним не будет. А для начала нужно решить: идти к Ерчихину или пока не стоит?

– Д-даниил Артемьевич с-сейчас злой как с-собака, – мотнул головой Кочергин.

– И что мы ему предложим? Наши подозрения? А где доказательства, факты? – развела руками Лана.

– Т-так Лебедев же! – взмахнул руками Кочергин, но тут же ими и прикрыл рот.

– Вот-вот, – глянула на любимого Катя.

– Нет, Мишка, ты прав, – сказал Кожухов. – То, что Лебедев погиб, не снимает с него подозрений.

– Да какие уж там подозрения? – скривила губы Лана. – Там очевидные факты.

– Несомненно, – согласился Андрей. – Но с этими фактами к руководству не пойдешь, мертвец на вопросы не ответит. Я предлагаю сейчас всем вместе подумать, вспомнить все и твердо решить: кто точно, на сто процентов работает на чужаков или еще каким-то образом вредит проекту.

– Так медик еще этот… Катков, да?.. – наморщила лоб Катерина.

– Николай Катков, – кивнул Андрей. – Вероятность причастности очень большая.

– Пятьсот процентов! – воскликнула Катя. – Я своими ушами слышала, как он…

– Да, мы в курсе, – жестом остановил ее Кожухов. – Кто еще?

– М-мне инте-ересно, что н-не поделили Макс с Анатолием? – сказал Михаил.

– Это могло быть что-то простое, – пожала плечами Лана. – Как обычно говорят в таких случаях?.. на бытовом уровне.

– Шорохов с Горбатовым – на бытовом? – покачал головой Андрей. – С трудом верится. Нормальные, серьезные мужики. Оба были трезвыми. И вдруг такая рубка! Не просто ведь по морде друг другу заехали – дрались жестоко, до серьезных травм. Пожалуй, финал мог бы вообще оказаться печальным, если бы их не растащили.

– Кто-то говорил, – задумчиво нахмурилась Катя, – не помню, кто именно, но кто-то из наших, компьютерщиков… Короче, там вообще было неясно, отчего они в драку полезли. Горбатов пришел к Максиму, и они что-то обсуждали, что-то по работе, Шорохов пленку монитора растянул… А потом вроде как рявкнул на Горбатова, типа: «А ну, повтори!» Ну а тот подскочил, будто ошпаренный, и со всего маху двинул Максима кулаком по лицу. И понеслось. Дров наломали в прямом и переносном смыслах.

– Что же такого мог сказать Анатолий Федорович? – удивилась Лана. – Да если бы вдруг и вырвалось что у него, то он бы не драться стал, а извинился, это уж точно, я просто уверена.

– А чт-то, если они м-мысли друг д-друга услышали? – спросил вдруг Мишка.

– Они-то не умеют же… – начала Катюха, но тут же осеклась и протянула: – А то-очно ведь! Если мы можем, почему и они…

– Я не могу, – сказала Лана.

– А у меня такое ощущение, что и сейчас кто-то в голове лазит, – подозрительно осмотрела собравшихся Катя.

– Нет-нет, это вполне вероятно, что Макс и Анатолий прочитали мысли один у другого, – закивал Кожухов. – Хотя очень странно, что даже мысленно Горбатов мог оскорбить Шорохова. У меня это в голове не укладывается.

– Если п-покалечить с-смог, то п-подумать мог тем б-более, – не согласился с ним Михаил.

– И вообще, – поглядела на любимого Лана. – Какое отношение имеет их драка к нашим поискам истины? Если бы они бились из-за того, что кто-то узнал про другого нечто подобное, то не стал бы молчать, когда им Ерчихин разборки устраивал. Значит, тут что-то другое, и мы их можем «вычеркивать».

– Я бы все же не стал окончательно вычеркивать, – сказал Андрей. – Давайте пока напротив них поставим вопросики. А вот кто у нас еще без вопросов?

– Так Бабурина же! – взмахнула руками Лана. – Тут уже я своими ушами все слышала.

– Я схожу, поговорю с ней, – подскочила Катя. – Мы с ней иногда болтаем.

– Вы же не о промышленном шпионаже болтаете, – нахмурился Кожухов. – Нет, идти к ней тебе одной опасно, веришь? Все пойдем.

– Прижмем ее к стенке! – вскинула сжатую в кулак руку Лана.

– Что, з-завалимся к ней д-домой? – покачал головой Михаил. – М-может не открыть. А т-то еще и охрану п-позовет: п-приперлись на н-ночь глядя т-толпой, спать н-не дают.

– Ну, спать еще рановато, хотя в целом ты прав, – кивнул Андрей. – Можем спугнуть. Надо бы ее как-то выманить. – Он посмотрел на Катюху: – О чем вы с Аленой болтаете?

– Да так… – пожала та плечами. – Ни о чем. Мы же не подруги так-то. Ну, бывает, обновки оцениваем… О! Бабурина решила вязать научиться. Шапочки в основном мастерит, пару раз хвасталась. Просила поспрашивать, может, кому нужно. Я и забыла совсем.

– Так это же то что надо! – обрадовалась Лана. – Вызови ее, скажи, что нашла покупателей, хотят посмотреть.

– Она скажет: завтра на работу принесу.

– А ты ей: что мы в разных местах работаем, – сказал Кожухов, – да так оно и есть. И потом, на работе нужно работать, а не шапочки мерить. Сейчас начальство злое, надает всем по шапкам. Так и скажи, если что.

– А вдруг она скажет, чтобы к ней шли?

– Так это еще и лучше! Только предупреди, что нас четверо, а то и правда не откроет.

Алена Бабурина им открыла. И в дом впустила без проблем. Вот только вела она себя при этом… Не радостно и приветливо, как это было бы, если и впрямь ждала возможных заказчиков, и не настороженно, если бы опасалась быть раскрытой, а как-то слишком уж равнодушно, даже вяло. Словно и впрямь легла уже спать, а ее вдруг подняли. Но времени было еще меньше девяти, вряд ли кто-то так рано ложится спать.

Первой зашла Катя и в нерешительности остановилась. Что же не так с Аленой? Заболела? Или все-таки догадалась, зачем они на самом деле пришли, и так испугалась, что лишилась сил? Говорят, сильный страх действует на людей по-разному: кто-то становится агрессивным, кто-то, наоборот, теряет волю. Бабурина как раз и казалась такой вот… потерянной. И без того никогда не пышущая румянцем высокая, худощавая женщина с длинным хвостом светлых волос выглядела теперь совсем уж бледной. Когда вошли и все остальные, она очень тихо, невнятно спросила:

– Се… шак?..

– Что? – растерялась Катюха. – Алена, я не поняла.

– Всем шап… ки?.. – с трудом выдавила Бабурина.

– Она что, пьяная? – шепнула Андрею Лана.

– Не думаю, – тихо ответил тот и спросил у хозяйки: – Алена, вы хорошо себя чувствуете?

Та подняла на него глаза и долго всматривалась, словно не могла сфокусировать взгляд. На ее лбу выступили капли пота. Потом она все же сказала:

– Хорошо. – И ее тут же вырвало.

Алена Бабурина согнулась, схватившись за живот, и повалилась на пол.

– Медпомощь! – выкрикнул в брун Андрей.

* * *

На следующее утро стало известно, что спасти Алену Бабурину не удалось. После того как медики доставили ее в клинику, стало понятно, что своими силами им не справиться; отправили на вертолете в Мурманск. Но не смогли помочь и там. Причина же смерти всех буквально шокировала: отравление бледной поганкой.

– Но как?! – словно пытаясь взлететь, размахивала руками Катюха, когда «тайный квартет» собрался следующим вечером снова. – Какие могут быть поганки, если мы заперты?! Она их что, дома выращивала?..

– Мы-мы-мне кы-ы-кажется, что вы-и-вы-и-иноват я, – заикаясь больше обычного, пробормотал Михаил, бледный не менее, чем Бабурина накануне.

– Ты чего несешь?! – набросилась на него Катерина. – Как ты можешь быть виноватым?! Ты ее, что ли, поганками накормил?! Постой… а ты сам… ты сам их не ел?.. Надо медиков!.. Ребята, смотрите, он белый весь!

– Ны-ы-не н-надо медиков! – замотал головой Мишка.

А потом, сбиваясь и заикаясь, рассказал, что к нему, как к знатоку местных грибов, еще до случаев с медведями обратились несколько работников, которые прибыли на Кольский полуостров из дальних мест, и попросили его рассказать, а еще лучше – показать, какие здешние грибы можно употреблять в пищу, а какие не стоит. Вот он, вернувшись в очередной раз с «тихой охоты», собрал жаждущих знаний коллег и провел небольшую лекцию с демонстрацией как хороших, так и плохих грибов, обратив особое внимание на бледную поганку как особенно ядовитую.

– Погоди, – сказал, когда замолчал Михаил, Кожухов. – Все равно не пойму. Во-первых, ты же эти поганки не раздал своим «ученикам»?

– Н-не раздал, – замотал головой Мишка. – Н-но я н-не помню, что с-с ними с-сделал… М-может, п-просто в к-кусты выкинул. М-мы в скверике с-сидели…

– А Бабурина-то там была?! – выпалила Лана.

– Бы-ы-была, – удрученно кивнул Кочергин. – Я и го-оворю, что вы-и-иноват…

– Погоди ты себя корить! – прикрикнул Андрей. – У меня еще во-вторых есть и в-третьих! А то и в-четвертых, в-пятых наберется.

– Н-ну?.. – с надеждой посмотрел на него Мишка.

– Во-вторых, когда это было? Уже, небось, дней десять прошло. Твои поганки сгнили бы давно! Веришь?

– Яд бледной поганки не разрушается, даже если ее сварить или высушить, – сказала Лана.

– А ты-то откуда знаешь? – удивленно глянул на подругу Андрей.

– Я из вологодского села родом, забыл? Там леса – ого-го какие! И грибов – тьма. Мы там с детства все о них знаем.

– Хорошо, тогда в-третьих! – почти сердито произнес Кожухов, сверля взглядом понурого Михаила. – Если ты показал и рассказал им, что эту поганку есть ни в коем случае нельзя, то с какого хрена ты считаешь себя виноватым? – Тут он стал говорить четко, буквально по слогам: – Ты! Им! Сказал! Нельзя! Ты сказал: это – яд! Вы умрете! Так?

– Т-так, – кивнул Мишка. – Н-но…

– А вот без «но». Нет тут никаких «но»! Если кто-то решил покончить с собой с помощью поганки, то виноват не ты, и даже не мать-природа, а этот конкретный «кто-то». В данном случае даже известно, кто именно.

– Ты думаешь, она сама?.. – ахнула Катя.

– А ты думаешь, ее отравили? – с сарказмом переспросил Андрей, но тут же поперхнулся, даже закашлялся и произнес: – Прости, а ведь и правда…

– То есть кто-то подслушал, что мы собрались идти разоблачать Алену, и быстренько убрал ее? – заморгала Катерина. – А ведь точно! Я же говорила, что чувствовала, будто кто-то у меня в мозгах роется! Как раз тогда, во время нашего разговора, все сходится.

– Н-не с-сходится, – замотал головой Кочергин. – С-срок с-слишком м-маленький.

– Для чего? – уставилась на него Катя.

– Для того, чтобы яд начал действовать, – подхватила Мишкину мысль Лана. – Он начинает себя проявлять через много часов, иногда через сутки. А мы пришли минут через десять-пятнадцать.

– То есть ее отравили еще сутки назад? – выкатила глаза Катюха.

– Или она решила покончить с собой еще накануне, – пробормотал под нос Кожухов, но его все услышали.

– Нет, – сказала вдруг Лана. – Она не покончила с собой. Ее убрали. Отравили. Как раз накануне.

Катюха почувствовала, как язык от волнения занемел – не пошевелить, слова не вымолвить. Нечто подобное, видимо, ощутили и Андрей с Михаилом, поскольку молчание повисло надолго. Но первой прервала его именно Катя:

– Почему? Откуда ты знаешь?

– А ты забыла, что я рассказала тебе как раз в тот самый вечер? Какой разговор Алены я случайно подслушала, из-за которого мы и пошли вчера к ней?

– Что-то про Хопчина. Алена велела кому-то сказать, что тот от нее, и тогда Хопчин все сделает.

– Да. А еще успокаивала, говорила что-то вроде: не паникуй, никто тебя не убьет. А еще велела держать язык за зубами.

– И этот кто-то испугался и все-таки запаниковал, – констатировал Кожухов. – И решил, что лучше будет, если и Бабурина придержит язык за зубами. Навечно.

– Но кто это сделал?! – дуэтом воскликнули Катя и Лана.

– Кто-то из тех, кто присутствовал на Мишкиной грибной лекции.

Три головы разом повернулись к Кочергину.

– Н-но я… – растерянно заморгал он. – Я в-всех не п-помню… Я д-даже н-не думал, что это п-пригодится.

– А что, их было так много? – посмотрела на любимого Катя. – Миш, ты не нервничай, соберись. Ведь ты же вспомнил, что там была Бабурина. А еще? Сколько их вообще было?

– Ч-человек шесть. М-может, с-семь, я н-не считал.

– Погоди-ка, – нахмурился Кожухов, – тут что-то не так. Ты не мог забыть за такое короткое время семерых человек. Даже десять не забыл бы.

– То есть к нам не только залезают в память, но и стирают ее?.. – сказала Лана.

Все четверо на какое-то время замолчали. Кате стало откровенно не по себе. Да что там, ей стало очень страшно! Не из-за самого факта, что некто в принципе это может делать, и не за себя даже, не за кого-то еще – конкретно за Мишу. Ведь память-то потерял именно он. Пусть не всю, пусть небольшой кусочек, но кто знает, сколько у него еще стерто таких кусочков? Она невольно потянулась к любимому и погладила его по руке.

Потом Андрей вынул из кармана пленку, растянул ее и показал Михаилу:

– Смотри. Здесь шестьдесят фамилий. Внимательно изучи этот список – возможно, и вспомнишь, кто из них присутствовал.

– А что это? – спросила Катюха.

– Список самых подозрительных, – не очень понятно ответил Андрей, но Катя не стала допытываться, откуда у него эта пленка и зачем она была ему нужна. Подозревать в чем-то Кожухова она давно перестала, не стоило к этому опять возвращаться. Да и будь это чем-то тайным, компрометирующим его, Андрей всяко не стал бы так подставляться.

Михаил читал перечень имен долго, возвращался к началу, перечитывал, на каких-то фамилиях задерживал взгляд, качал головой, читал дальше и опять возвращался.

– Ну, вспоминаешь кого-нибудь? – не выдержала Лана.

– Н-не знаю… – пробормотал Мишка. – Н-не уверен. Н-но вот п-почему-то кажется, что была Ивано́вская… Хотя с-саму ее не м-могу в-вспомнить там, к-когда я рассказывал.

– А почему тебе тогда кажется, что она была?

– П-понятия н-не имею. Вот в-вижу ее фамилию, инициалы – и к-как… н-не знаю… ассоциация б-будто.

– Может, потому что ее зовут Татьяна? – спросила Катя.

– А это тут при чем? – поднял брови Андрей Кожухов.

– Да я это так… – смутилась Катюха.

– Нет, ты поясни. Неважно, даже если это кажется тебе глупостью. Мозговой штурм тем и хорош: набрасывают любые приходящие в голову идеи, пусть даже на первый взгляд не имеющие отношения к делу, а то и вовсе странные. Зачастую именно они и оказываются верными.

– Но это и правда глупость, – сказала Катя. – Просто подумала, что буква «Т» похожа на гриб.

– Да, – почесал в затылке Андрей, – это и в самом деле тупиковая идейка. – Он перевел взгляд на Михаила: – А у тебя что за ассоциация?

– У м-меня еще г-глупее, – признался Мишка. – Она же Иванов-вская Т-татьяна Ан-натольевна. ИТА.

– И что?

– И т-та, – повторил Кочергин, отделив небольшой паузой первую букву. – В с-смысле, и та т-тоже.

– Мне кажется, и эта ассоциация – так себе, – посмотрела на друзей Лана.

– И все-таки, – принял решение Андрей. – Других вариантов у нас в любом случае нет. А разбрасываться даже маловероятными – слишком для нас расточительно. Поэтому предлагаю все же посетить Татьяну Анатольевну и побеседовать.

– Спросить, не травила ли она Бабурину? – не удержавшись, хмыкнула Катя.

– По ходу дела определимся, – сказал Кожухов. – Может, и спрашивать ничего не придется: увидит нас и сразу все поймет.

– И отравит нас тоже, – тихо произнесла Катерина.

– Как? – усмехнулась Лана. – Станет бросаться в нас поганками, пытаясь попасть в рот?

– Все, шутки в сторону, – глянул на нее Андрей. – Идемте.

* * *

Татьяна Ивановская, когда они к ней пришли, и впрямь повела себя странно. Нет, она не стала кидаться поганками или убегать от них с воплями: «Меня раскрыли!» Наоборот, бросилась к ним, как будто ждала целую вечность и наконец дождалась.

– Заходите, заходите, заходите! – быстро заговорила она. – Как хорошо, что вы пришли, какое счастье!

– Что-то случилось? – переступив порог коттеджа, спросил у нее Кожухов.

Татьяна Анатольевна – невысокая, с короткой стрижкой, выглядела сейчас маленькой испуганной девочкой, хотя ей было далеко за пятьдесят. Обежав вошедших полным затаенной надеждой взглядом, она прошептала вдруг:

– Мне страшно!

– Почему? – спросила Лана. – Чего вы боитесь? Вам кто-то угрожал?

Ивановская быстро-быстро замотала головой.

– Нет-нет! Не угрожал. Не в этом дело. Мне кажется, что я схожу с ума!

– Татьяна Анатольевна, – положил ей руки на плечи Андрей, – вы успокойтесь, присядьте и все нам расскажите.

– А вы… Вы зачем пришли? – опомнилась вдруг Ивановская. – Что-то на работе?.. Но почему не по бруну? Или вы уже… за мной?

– З-за вами? – сделав круглые глаза, переспросил Михаил. – З-зачем з-за вами?

– Ну, я это так… – растерялась Татьяна Анатольевна. – Вдруг как-то узнали… Сейчас же такие технологии. Бруны вот.

– А что мы могли узнать? – спросила Катя. – Вы, правда, сядьте и все расскажите. Не бойтесь, мы не за вами пришли. Мы как раз и хотели поговорить. Вот все и расскажите. Так что мы, по вашему мнению, могли узнать? – переспросила она, когда хозяйка коттеджа все-таки опустилась в кресло.

– То, что я вижу, – тихо произнесла Ивановская. – Стоит задремать, иногда просто закрыть глаза, как я вижу это, словно наяву. Будто нахожусь там… Будто я вижу, все чувствую – и вот!.. – Она закрыла глаза скрещенными ладонями, помолчала и едва слышным шепотом добавила: – Это очень, очень страшно.

Ее не стали торопить. Катя понимала: если подтолкнуть, женщина может закрыться. Лучше подождать, тогда она все расскажет сама. Видимо, это же чувствовали и остальные, а потому продолжали молчать, пока Ивановская не убрала от лица руки и в самом деле не принялась рассказывать.

Оказывается, ее видение было всякий раз одним и тем же. Будто она стояла на каком-то возвышении, откуда хорошо видны корпуса и две полосатые, красно-белые трубы Кольской атомной электростанции. А потом эта станция взрывалась. Ярчайшая беззвучная вспышка – и сразу за ней полная тьма. Точнее, даже не тьма, а ничто. Татьяна Анатольевна не могла это объяснить словами, сказала лишь, что это в ее видении было настолько очевидно, что отличить эту бездонную и безбрежную, невидимую и неосязаемую пустоту от обычной темноты было так же легко, как солнечный день от звездной ночи. И она в этом жутком видении последним всплеском сознания отчетливо понимала: это все, ее больше нет.

После такого рассказа Катя сама почуяла нечто похожее на потустороннюю пустоту и невольно прижалась плечом к Мишке. А тот вдруг сказал, почти не заикаясь:

– Не бойтесь, это не по п-правде. На самом деле с-станция не может так взорваться.

Но почему-то его утешение никого не успокоило. Во всяком случае, Катерине стало лишь еще страшнее.