Текст книги "Абифасдон и Азриэлла. Дилогия"

Автор книги: Андрей Белянин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 28 страниц)

– Кстати, вот ещё, пока не забыла, Азриэллочка просила меня напомнить вам, чтобы вы…

В общем, если кто ещё не догадался, то я запустил стирку, вылизал (фигурально) всю квартиру, поменял две лампочки в люстре, вынес мусор, затарил холодильник, вымыл пол на лестничной клетке, сменил колёса детской колясочки, за шиворот притащил слесаря починить капающий в ванной кран, поиграл с ребёнком, научился готовить манную кашу без комочков, проветрил все комнаты, поймал и по-тихому съел паука, оккупировавшего подоконник со стороны улицы, и даже утихомирил каркающих ворон!

Я просто вышел на балкон в своём истинном облике, рявкнул на них, и пернатые гадины улетели в соседний город, навеки потеряв голос. Хотя, например, подобная попытка поставить на место новую няню Фаину провалилась с треском. Эта тётка, невозмутимая, как завуч с сорокалетним стажем, даже плюшкой не поперхнулась, сидя у телевизора.

Впрочем, там шёл «Дом-2», а это тот ещё сборник ужасов, не каждый выдержит.

Дело близилось к вечеру, а моя жена по-прежнему не давала о себе знать, не звонила, не эсэмэсила и не брала трубку. Я не знал, сколько ещё выдержу, поэтому в порыве душевной слабости набрал Альберта. Он тоже не особо меня успокоил.

– Фаиночка? Крупная такая, с чувством юмора, как у Сталина, и внушительным бюстом? Знаю, конечно, милейшая женщина, между прочим.

– Ты гад.

– Я знаю, ты говорил, – тепло откликнулся он, пожелал мне всего наилучшего и повесил трубку.

Ещё через полчаса я попытался сбежать на работу. Увы, то ли шеф всё ещё был мне слишком благодарен за отрыв на мальчишнике, то ли всех грешников сегодня уже действительно разобрали. Вызовов нет.

Заботливая секретарша перезвонила сама, спросить, не захвачен ли я в плен инопланетянами, раз так рвусь поработать, но, услышав имя «Фаиночка», мигом сдулась.

– Что за овца звонила? – тут же был допрошен я, хотя на момент звонка был на кухне, а наша нянька в детской. – И не надо врать, что это был школьный приятель, знаю я вас, мужиков. Стоит жене на пять минут отлучиться из дома, он, как павлин, хвост распушил, глазки горят, язык набок свесил и побежал за первой же юбкой. Куда только Азриэлла смотрит? Ну ничего, ничего, пока я здесь…

У меня не было иного выхода, кроме как спрятаться в туалете. Минуты на две помогло, потом в дверь властно постучали, сообщая, что я здесь не один, что совесть надо иметь и верёвка у меня там, что ли. Но самое трогательное, что, когда я пулей вылетел из туалета, эта домомучительница, окинув меня с ног до головы победным взглядом, небрежно хмыкнула:

– А я уже передумала.

Конечно же после всего этого её непременно надо было убить. Причём не просто так, а долго, мучительно и кроваво. Я же демон, я такое умею. Но вот что скажет моя жена, когда вернётся?

Да и не факт, что Высшие силы не направят сюда ангелов быстрого реагирования, и тот же Альберт будет яростно возить меня мордой по стенам под злорадное хихиканье так называемой няни. Короче, я обложен флажками со всех сторон. Быть может, впервые за сотни лет мне захотелось забиться в уголок и поплакать. Видимо, так я и уснул.

Проснулся в своей кровати, под одеялом, переодетый в пижаму, из-за того что в прихожей кто-то разговаривал вполголоса. Вообще, если говорят шёпотом, то волей-неволей начинаешь прислушиваться.

– Нет, милочка, уж поверь, супруг у тебя золото! За весь день слова поперёк не сказал, трудился как пчёлка, все дела по дому переделал. Рухнул уже без сил. Я его подняла, переодела и спать уложила, замотался мужик. Денег не надо. Даже не думай, обижусь! Всё, пока, Азриэллочка, у меня ещё два вызова на сегодня.

За окном разливалось свежее утро. Я удовлетворённо потянулся под одеялом, как же тепло и уютно. Если моя жена спросит, как мы тут ладили с Фаиночкой, я, пожалуй, отвечу словами Альберта: «Милейшая женщина…»

Глава 27

Девочки-и…

Полиция пришла к нам на следующий день. Я только успел получить разнарядку на шесть грешников сразу, так сказать, оптовая партия.

Азриэлла как раз пичкала нашего малыша пюрешками, когда в дверь позвонили, вежливо, но со значением. Если к кому звонили доблестные стражи правопорядка, вы поймёте, о чём речь. Я распахнул дверь с самой гостеприимной улыбкой, потому что мне нечего бояться, мы чисты перед законом, и в тот же момент в лицо мне уставились три табельных ствола.

– Гражданин, ваша супруга дома?

– Э-э-э, да. – Я не видел причин врать.

– Гражданин, отойдите в сторону, пожалуйста, у нас есть несколько вопросов.

– Господа полицейские, она в данный момент кормит ребёнка, не могли бы вы временно опустить своё оружие? Уверен, что ничего серьёзного она не сделала.

– Хорошенькое ничего, учитывая, что ей вменяется грабёж, поджог, разгром торгового центра, избиение омоновцев и попытка изнасилования заместителя мэра, – почесав за ухом, объявил капитан полиции. – Она хоть трезвая сейчас?

– Если не будете настаивать на экспертизе, то по моим меркам вполне себе трезва.

– Ребёнка кормит? После вчерашнего?

– Ну не грудью же.

Полицейские переглянулись, убрали оружие и, не забывая вытирать ноги, прошли в нашу квартиру. Нет, разумеется, понятно, что при желании можно поубивать трёх ребят в форме, скатать их в клубки и выкинуть на свалку, но смысл? Мне за это денег не платят, а ловить кайф от литья крови вёдрами – мне и в Пекле этого предостаточно.

Тем более что сама Азриэлла о своём девичнике пока скромно помалкивала, так, может, хоть полиция расскажет, чем она там занималась?

– Ой, у нас гости? – Моя нежная супруга сунула мне на руки перемазанного в тыквенном пюре Захарию и, картинно поправив халат, так что вся троица покраснела, продолжила: – Абифасдон, милый, ты уж предупреждай, что придут твои товарищи.

– Они мне не товарищи, это во-первых, и они к тебе, это во-вторых.

– Ко мне? Все трое? – не поверив своим ушам, театрально всплеснула руками Азриэлла. – Это просто праздник какой-то, могу их забрать?

– На кухню, – разрешил я.

Полицейские переглянулись и безропотно последовали за моей женой на кухню, словно дрессированные крысы на дудочку Нильса. Хотя нет, там крысы были зачарованные. Это, кстати, и в нашем случае больше подходило, но стоит ли цепляться к мелочам?

– Не волнуйся, малыш, мама сейчас быстренько покается перед дяденьками, даст им полный отчёт о своей преступной деятельности, возможно, её даже не заберут в отделение. В конце концов, при царе Николае ей удалось избежать каторги, так что опыт есть.

Захария очень серьёзно меня выслушал, но всё равно тянулся за мамой на кухню. Так что мы с ним встали в засаде у дверного проёма. То есть не особо отсвечивали, никому не мешали, вели себя тихо и могли всё отлично слышать.

Разумеется, весь диалог вряд ли кому было бы интересно слушать, тем более что ребёнок тоже требовал к себе внимания, но основные моменты я уловил чётко.

– Зачем вы устроили поджог продовольственного ларька на улице Свердлова, тридцать шесть?

– А вы знаете, кто был этот Свердлов? Революционер, маньяк, преступник и убийца! К тому же в ларьке нам с подружками отказались продавать сигареты без предъявления паспорта. Вот сколько бы вы мне дали?

– Суд решит. Лично я лет двадцать – двадцать три.

– Шутник, но я люблю мужчин с юмором, запишите мой телефон, если будете патрулировать вечером где-нибудь рядом. А в ларёк мы просто бросили один окурок. То, как ярко там полыхнуло, говорит лишь о том, что там приторговывали спиртным контрафактом.

– А разгром торгового центра?

– Это вы про «Ашан»? О небеса, да сколько их в России, этих «Ашанов»?! Тьфу, перевернула молочный прилавок, забаррикадировала трактором выезд с платной стоянки, расцарапала наглую физиономию менеджера, и это уже разгром?!

– А что же это по-вашему?

– Флешмоб в поддержку отечественного производителя! Или патриотизм в нашей стране уже требует специального разрешения от Госдепа США?

– Гражданочка, вот не надо, а? Жалоба заместителя мэра города, которого вы чуть не изнасиловали на капоте его служебной машины, это тоже у вас флешмоб из патриотических чувств?!

– Нет, это по любви.

– В каком смысле?

– Мы с девочками переходили улицу, он опустил стекло, что-то кричал, сигналил, шутливо угрожая мне всякими непристойностями, если мы не будем шустрее шевелить булками. Я поняла это как заигрывания, а вы бы нет?

– Мы?! Ну нам, честно говоря, ещё и не таким текстом перепадает.

– Вот видите! Когда он объявил, что сейчас выйдет и всех нас… прямо тут… я не стала дожидаться очерёдности, вытащила его из машины и взяла инициативу в свои руки. Но этот стеснительный дурачок почему-то сразу стал отбиваться и верещать. В чём я не права?

– По факту? Да он сейчас в больнице с разрывом ягодичных мышц!

– У меня тяжёлая рука, нежное сердце и неуправляемая страсть! Вижу, вы тоже хотите мой телефончик. Пишите…

Я побыстрее сунул Захарию в кроватку, чтобы успеть спасти хотя бы третьего. Мешать лучшей специалистке отдела искушений в разведении клиента на договор о продаже души категорически запрещено даже нам, близким родственникам. Но молодой участковый, ещё страшно наивный и ещё не столь испорченный, как его старшие товарищи, почему-то вызывал у меня непонятную жалость.

Азриэлла выскочила ко мне, шипя, словно голодная кошка, у которой отнимают мышь, но не рискнула повысить голос в присутствии ребёнка. Он смотрел на неё с упрёком и надеждой.

Потом ещё были признания в избиении омоновцев, пьянка в детском саду, уничтожение или умышленная порча трёх памятников архитектуры, включая знаменитый деревянный сортир в доме-музее Чернышевского, попытка растления ветеранов умственного труда и прилюдное выпускание на свободу шестнадцати попугаев из передвижного зоопарка. По-моему, моя нежная супруга не отметилась лишь в планах свержения существующего государственного строя.

Короче, девичник удался. Я даже позавидовал по-чёрному. Когда вечером усталый, физически и психологически вымотанный вернулся домой, на кухне вместо ужина меня ждала пачка распечатанных листов, озаглавленная «Идеальная свадьба». Лично мне хватило половины первого листа, чтобы волосы встали дыбом.

Я не буду это цитировать, достаточно сказать, что не исполнить волю Азриэллы мне всё равно бы никто не позволил. Мы, демоны, вправе обманывать людей, но не друг друга.

Заботливая рука моей жены поставила рядом со сценарием три бутылки коньяка. К середине третьей мне на секундочку показалось, что, в принципе, всё реально, не страшно, можно вытерпеть, и вообще у нас всё получится.

Ох, мужики, держитесь…

Глава 28

Раб божий демон…

После долгих, очень долгих (очень, очень, очень до-о-олгих!!!) согласований мы пришли к единственно разумному компромиссу. Минимум гостей, максимум алкоголя, гудёж ровно на одну ночь. То есть как бы больше ни хотелось, но няня Фаиночка, увы, не Мэри Поппинс, и ей наши хотелки абсолютно по барабану!

Одну ночь она с ребёнком посидит, но не больше, и чтоб к восьми утра были как штык! В смысле два штыка. Нет, три, считая тёщу. А её надо считать, куда ж от неё денешься? Впрочем, у нас и так каждый день как в сумасшедшем доме, так что одним пациентом больше, одним меньше, особой погоды не делает.

Общий список мы с женой утверждали неделю. Ну Альберт с супругой, это просто по факту. Не позову, он мне морду набьёт. Тот же вариант с Толстым, только он битьём моей физиономии не ограничится. Он, скорее всего, весь квартал спалит и ещё в пьяном виде без трусов будет на пепелище отплясывать. Фу, фу, фу, проще пригласить.

Азриэлла предложила позвать и доброго доктора Веру Константиновну, ту самую, что принимала у нас роды. Почему нет, я только за. Тем более что под это дело она протащила четырёх своих молодых мам из тех, с кем тусуется в скверике с колясками. Причём все четверо обещали прийти без мужей, а это уже весьма приятный момент.

У нас же мой драгоценный шеф на хвосте и полковник ангелов быстрого реагирования, оба холостые. Альберт говорил, что после наших серных ванн у него больше не стреляет в коленях. Вроде как мелочь, но если его не звать, то он может и Альберта каким-нибудь срочным заданием осчастливить. Про перспективы не взять в компанию моего шефа можно даже не расписывать, верно? Ну вот, вы сами всё поняли.

– Ты готов? В смысле не передумал?

– Нет, конечно.

– Потому что боишься меня и хочешь жить?

– Потому что люблю тебя. – На самом-то деле хотел жить, и ни капли не сомневаюсь, как именно она будет меня убивать.

– Я тоже тебя люблю.

– Тогда всё по плану – загс, храм, подвал?

– Да, умрём вместе, в один день, – твёрдо объявила Азриэлла, крепко сжимая моё плечо. – И не надейся, что я передумаю. Жена Альберта сказала, что договорилась с батюшкой.

– И мы не огребём по башке кадилом?

– Честное слово. Её честное слово!

– Аргумент…

– Нам пора.

– Пойдём попрощаемся с сыном?

Азриэлла молча кивнула, вытирая слёзы, и первая бросилась в детскую. Когда в дверь позвонила милейшая Фаиночка, мы оба уже были готовы. В том плане, что рыдали в обнимку под изумлённым взглядом маленького Захарии, которому такая сцена была больше чем в новинку. Только поэтому он не ревел с нами за компанию, усиливая сценический эффект…

Убедившись, что все живы-здоровы, белая «ауди» Альберта уже стоит у подъезда, няня заставила нас принять по стакану коньяка пополам с валерьянкой, забрала Захарию на ручки и коленом вытолкала нас из дома. Стены площадки и двери лифта были оклеены сердечками, розочками, звёздочками и голубками.

Первым по плану загс, это не страшно, как говорится, пять минут позора, и всё. А вот венчание – это… да-а! Я в прошлый раз на чужом крещении чуть не сдох, а тут… Таинство брака для двух, мать вашу, некрещёных демонов! Ух! Короче, планов на вечер я не строил.

Когда мы вышли из подъезда, как и положено, оба в чёрном, с мрачными зарёванными рожами, на нас со всех сторон налетели разодетые девицы с радостным воплем:

– Тили-тили-тесто, вот наша невеста! А с ней жених, как кактус лих! Целуйтесь оба, любовь до гроба!

Пока я лихорадочно размышлял, что общего у жениха и кактуса, Азриэлла, счастливо визжа, пообнималась со своими подружками, а мне нетерпеливо посигналил Альберт. Белый ангел, весь в белом, сидел за рулём своей белой «ауди», и его белокурая жена, тоже в белом, лучезарно улыбалась нам с переднего пассажирского сиденья.

– Шеф, в загс подкинешь? – спросил я, вальяжно развалившись на заднем.

– Не слушайте его, Альберт, мой милый немножко нервничает.

– Ах, эти мужчины, – понятливо откликнулась Анастасия.

– В бар? – предложил мой друг.

– В загс! – в один голос рявкнули наши жёны.

Пока длился наш короткий диалог, три молодые мамы (мать их!) облепили тачку Альберта цветочками, поцелуями и дурацкими надписями типа «Едем жениться – будем любиться!», «Свадьба в жизни только раз!», «Брак – не рак!», двумя пухлыми голыми ангелочками с луками и стрелами, а ещё привязали рыжую лупоглазую куклу на капот.

Я делал вид, что ничего в упор не вижу. Так проще, иначе у меня просто башня взорвётся от этих свадебных весёлостей. Мой крылатый друг, похоже, вообще тихо наслаждался происходящим и в плане мужской солидарности не был мне союзником. Пока ехали к загсу, за нами хвостом неслись ещё две разбитные машины.

Подружки моей жены явно не собирались оставлять нас в покое. Благо, что ещё в саму комнату, где нас расписывали, они не прошли, пустили только Альберта с супругой. Дальше как водится: полная крашеная сотрудница поправила очки, приподняла грудь и включила марш Мендельсона.

– Абифасдон, хотите ли вы взять в жёны Азриэллу?

– Да, – осторожно согласился я.

– Азриэлла, хотите ли вы взять в мужья присутствующего здесь Абифасдона?

– Да, – подтвердила моя супруга, и в тот же момент…

– А я против. – Расписывающая нас работница загса опустила руку под стол и выпрямилась с автоматом «узи». Мы и охнуть не успели, как эта стерва спустила курок.

– Ложись! – Альберт в одном длинном прыжке с места повалил нас обоих на пол, а его жена сцепилась с рыжей тёткой.

Пули свистели как соловьи, звенели разбитые стёкла, визжали женщины, матерился я, читал молитву Альберт, и над всем этим громыхал литаврами торжественный марш Мендельсона. Всегда подозревал, что эта музыка не просто так ставится на всех свадебных мероприятиях. Помните, его играли донцы при атаках казачьей лавы?

Когда магнитофон сдох, получив третью пулю в упор, в резко наступившей тишине раздался малоприятный хруст, потом ещё раз и ещё. Через минуту трёхголовая рыжая тварь рухнула перед нами во всей красе.

– У нас в Пекле таких дур хоть застрелись, но чего она сюда-то припёрлась? – нежно улыбнулась моя жена, выползая из-под левой руки моего же друга.

– Кто-то сильно не хочет, чтобы мы поженились? – предположил я, скидывая с себя его правую заботливую руку.

Мы трое встали, жена Альберта элегантно поправила подол платья и чуть застенчиво улыбнулась. Один взгляд её голубых глаз (очей, было бы точнее) вмиг словно осветил расстрелянную комнату, гильзы на полу, мелкие осколки стёкол и труп у наших ног. Кажется, я понимаю, кто у них в доме главный.

– Эй, а я её знаю, – хмыкнула моя жена, пинком переворачивая труп рыжей на спину. – Это же Сучка Конни из отдела интеллектуального киллерства. Но обычно их учат гадить в соцсетях, стравливать людей, а так чтобы самой браться за оружие, кишка тонка. Кто нас заказал, любимый?

Лично у меня была всего одна версия, и мне не очень хотелось её озвучивать.

Альберт поднял с пола лист гербовой бумаги со всеми печатями и обернулся к нам:

– Друзья мои, вам осталось лишь поставить здесь свои подписи. И бежим! Полиция будет с минуты на минуту.

Собственно автографы мы поставили уже в машине. Документ есть, брак заключён, можем смело двигать в храм, так сказать, для освящения. Думаю, там в нас никто стрелять не станет, смысла нет, мы и без того успешно загнёмся в освящённом божьем доме.

Пара ангелов высадила нас у кованых решётчатых ворот той самой церковки, где когда-то я стал «крёстным отцом», подменяя Альберта. Отец Николай, посматривающий на часы, ждал нас у входа. Молодой улыбчивый батюшка с тёмно-русой бородой, всегда старающийся казаться более наивным, чем есть на самом деле.

Меня он обнял, как старого доброго друга. Мы с Азриэллой также широко улыбнулись ему, демонстрируя деревянные крестики на простых шнурках. Нет, по факту это был полный самопил, но, как вы понимаете, серебряные кресты на цепочках, освящённые в храме, могли убить нас ещё до входа на церковную территорию.

Альберт за руку отвёл отца Николая в сторонку, и они минут пять спорили, как максимально сократить время венчания. Анастасия в это время, не стесняясь, отпаивала нас коньяком впрок. Три четверти бутылки мы выглохтали на двоих не задумываясь, как воду.

Если кто из вас хоть раз в жизни венчался, мне нет смысла описывать сам обряд таинства. Скажу лишь, что в те полчаса, пока мы были в церкви, за её стенами творилось нечто невообразимое.

– Господь всё слышит и видит. И если кто-то из вас против этого союза, но боится сказать, пусть скажет сейчас или уж молчит навеки.

Купол вздрогнул, словно в него ударил снаряд. Послышался режущий нервы скрежет когтей по металлу.

– Венчается раб Божий Абифасдон… прости, Господи, что за имя?.. Раб Божий Антон…

В дверь ударили средневековым тараном. Белый ангел передал свечу супруге, на минуточку выйдя вон. Вернулся быстро, губа была разбита, с костяшек пальцев капала кровь, галстук съехал набок, но в целом Альберт был вполне доволен собой.

Отец Николай вежливо сделал вид, что ничего не заметил.

– Венчается раба Божия Азриэлла… Зинаида! Раба Божия Зинаида рабу Божьему Антону!

Когда нас проводили алтарной зоной, у меня перехватило дыхание, а моя жена просто висела без сознания у меня на руке, окна в храме вдруг взорвались десятками осколков.

Анастасия, с нежностью глядя на нас, даже не обратила внимания на две грубые царапины от стекла, распоровшие кожу на её дивной шейке. Да, если кому-то кажется, что я уделяю столько внимания жене друга, то вспомните, что я демон! И идите на фиг со своим морализмом, гр-р…

– Обменяйтесь кольцами.

Я был готов убить этого человеколюбивого батюшку, не поленившегося как следует окропить кольца святой водой. Ожоги на пальце нам обеспечены жесточайшие, и лечить придётся долго.

– Муж, поцелуйте жену, и будьте счастливы, дети мои!

Дети?! Твои?!! Да мы на две тысячи лет старше твоего папы, отец!!!

– Свидетели, поздравьте новобрачных!

Альберт сухо пожал нам руки, но его жена вдруг одарила меня легчайшим поцелуем в щёку. Словно крылья бабочки на миг коснулись моей погрязшей в грехах души…

Когда мы вчетвером вышли из церкви, то невольно вздрогнули. Всё вокруг было усыпано пеплом, зловонными кучами праха, гильзами от противотанковых снарядов, а квадрига подружек моей жены из общества молодых мам отчаянно кашляли из-за едкого порохового дыма, искренне не понимая, что происходит. Свадьба, блин!

Причём за оградой, где они и находились, всё было вполне чинно-благородно, но сама территория церкви представляла собой поле боя времён Первой мировой – окопы, воронки, следы от сапог, огромных лошадиных (и не только!) копыт.

Храму тоже неслабо досталось, стены в чёрной копоти, оконные рамы переломаны, на входных дверях следы когтей и дырки от осколочных снарядов.

Отец Николай замер с раскрытым ртом и выпученными глазами, пытаясь уложить в голове причину и последствия, мы с Азриэллой стояли на пороге, как последние герои Порт-Артура. Меня мутило, у неё тряслись колени, но мы живы и вместе, значит, всё получилось.

– Ущерб будет оплачен. – Альберт попытался утешить всхлипывающего батюшку. – Не сомневайтесь, мы всё тут приведём в порядок. Субботник устроим.

Как лично по мне, так большую часть храма было бы проще снести и отстроить заново. Но, с другой стороны, православная церковь, храбро уцелевшая после такого акта неконтролируемой агрессии, обретает заслуженную славу. Теперь её туристам показывать можно и экскурсии водить из духовной семинарии, чтоб знали и чтоб проняло.

Когда уезжали, я краем глаза заметил сухопарую фигуру одинокого старичка на троллейбусной остановке. Обычный неприметный пенсионер, каких много гуляет по скверикам и аллеям в погожую погоду.

Разумеется, я знал, кто это. И, разумеется, никому не сказал, а смысл?

Всё равно он нас убьёт…

Глава 29

Наша тихая свадьба

Подвал арендовал Альберт, столом занималась Анастасия, выпивкой я, общим оформлением зала Азриэлла, а вот организацию самого мероприятия моя жена поручила своим подружкам. Нет, я и до этого подозревал, что самое худшее впереди, что если мы вырвались из загса и церкви, то накроет нас всех именно в подвале, но почему-то надеялся, что это будет всего лишь ядерный взрыв!!! А тут…

– Поздравляем! По-здра-вля-ем!!! – прогремело из динамиков, после чего на нас обрушились воздушные шарики. По ушам ударила громкая музыка, не Мендельсон, конечно, но всё равно что-то с уклоном в сторону библейского народа.

Свабдя, свабдя, в жизни тока раз!

Може, два, а може, три, но эта не про нас!

Длинный накрытый стол, уже чуть-чуть поддатые гости, горящие гирлянды разноцветных лампочек под потолком, плакатики с трогательными в своей наивной пошлости надписями – «Абифасдон+Азриэлла=любовь до гроба!», «Совет да любовь, салат да морковь!», «Тёща – друг человека!» и далее по вкусу того юмориста-извращенца, который наверняка уже горит у нас в Аду. Если ещё нет, я сам его найду и провожу до сковороды…

– А-а-а, вот и наши молодые-е! – Вперёд выкатился пухленький шатенистый хмырь неопределённого возраста от двадцати пяти до сорока восьми, в оранжевом пиджаке с «бабочкой», голубых брюках и остроносых туфлях, чёрных как моя душа.

– Це хто? – тихо спросил я у жены, надеясь, что иностранных языков этот клоун не понимает. Увы…

– О, «Ридна мати моя, ти ночей не доспала-а». Друзья мои, за это дело совершенно необходимо выпить, за дружбу братских народов!

– Поздравляю, – объявил Толстый, и мой шеф многозначительно кивнул, наливая себе виски в пивную кружку. Две молодые (и, как я понимаю, отнюдь не одинокие) мамки страстно чокнулись с ним, подставляя щёчки для поцелуя. Да, шеф у меня мужчина с сюрпризом, с большим сюрпризом…

– За стол молодых, за стол! Свидетели садятся справа-а и слева-а. Да, са-адимся, на-а-аливаем, и первый тост за новую семью, за наших всеми любимых А-абифасдона и А-азриэллу!

Музыка грянула ещё громче, гости подняли рюмки, кто с чем хотел. Как я отметил, Альберт с супругой пили яблочный сок. Библейский фрукт, чего ещё от них ожидать.

– А теперь весёлые-е игры и смешные-е конкурсы! Веселее, веселее, молодые-е, подаём пример!

Я молчал. Вот поверьте, уж мне точно стоило бы держать рот на замке, когда этот шумный тип начал наматывать круги в районе пары метров вокруг моей тёщи, делая ей недвусмысленные намёки. А когда она встала из-за стола, ведущий начал за руку вытаскивать полковника. Да, вы правильно поняли, того самого…

– Играем в яйца-а! Мужчина засовывает яйцо себе в штаны, а дама-а достаёт его! Ну-ка, ну-ка, все смотрим, все аплодируем, ап-ло-ди-руе-ем!

Какие, в рот мне круассан с верблюжьей колючкой, аплодисменты?! Разве что поаплодировать первой драке? Но, между нами говоря, да, на это стоило посмотреть…

– Убью, подонок некошерный! Сяду на десять лет, но убью, и держите меня семеро! Где семеро? И где яйцо, кстати… Ну-ка, ну-ка, ну-ка!

– Я не… не хочу… и не буду! Я вообще никогда! Женщина, уберите руки, не хватайте меня… не там… левее… упс! Ох… а у вас есть отдельные кабинеты?

Короче, поверьте на слово, вам не надо знать, чем это кончилось. Утешьтесь тем, что им обоим понравилось, а всё прочее уже лишние интимные детали. О’кей?

Благо, что и ведущий нашего свадебного мероприятия, который, кажется, вообще не пил, так что непонятно, на чём его колбасило, резко переключился на нас с супругой:

– А теперь тане-ец мо-ло-дых!

Нас едва ли не силой вытащили из-за стола, причём Азриэлла упиралась, как необъезженная липицианская кобыла школы испанской верховой езды в Вене.

– Вальс молодых из мультфильма-а «А-а-ана-ста– си-я-а-а-а»! – надрывался свадебный конферансье. – Подпеваем, подпеваем, «Зеркала в янтаре-е, кто-то пел песню мне-е!..» О-о, как они танцуют, как танцуют, мне уже дико завидно-о, дамы и господа-а!

– Кто его сюда притащил?

– Не я, милый! Зуб даю, не я! Хочешь, два зуба дам и одну ногу?

– Верю. И что, тебе не хочется его убить? – ласково прошептал я.

– Очень хочется, очень, очень! Но после мероприятия, ладно? – взмолилась моя жена. – Ну неудобно сейчас.

– Я подожду, но печень моя!

– Забирай, не жалко, она у него давно с циррозом, если не чего хуже.

Мы честно отработали свой танец, поскольку оба прекрасно отдавали себе отчёт, что любой миг мог быть последним. Папу никто не отменял, а это всегда чревато крайне неприятными последствиями.

– А теперь песня-а! – объявил этот шустрый настырник, стоило нам сесть на свои места. – Поёт друг усопшего… шутка-а!.. друг и свидетель нашего-о жениха-а Альберт… не помню отчества… Альберт? Просим вас, про-си-им!!!

Белый ангел вылез из-за стола, церемонно поклонился сразу всем, на все четыре стороны, и хорошо поставленным голосом начал:

Хвала мужу и жене,

Когда они живут в согласии.

Им солнце светит в вышине,

А что двоим желанней счастья?!

Не знаю, где он выискал этот допотопный хит, но в целом мамочкам понравилось. Если бы не нежнейшая улыбка моей жены, думаю, они бы меня изнасиловали спьяну. Просто на одного мужчину за столом приходилось больше чем по одной с половиной женщины. Это алес капут…

Моя тёща слилась в долгом пьяном поцелуе с полковником ангелов быстрого реагирования. Мужик пытался вырваться, но безуспешно. Хорошо уже, что хоть ничего чрезмерного ей не позволял и не расслаблялся ни на минуту. Держит себя в форме, знает, куда влез, помнит, на что подписался, так что пусть живёт.

– Продолжаем наши-и весёлые-е конкурсы! О-о, кажется, у нашей невесты украли-и туфельку! Скидываемся на её возвращение-е! Скидываемся! Не жмотимся! Без туфли у невесты не поднимется тесто-о, а у жениха-а не поднимется, ха-ха!

Я привычно сунул руку в карман пиджака, но вспомнил, что Азриэлла настоятельно просила не брать с собой ничего взрывчатого, огнестрельного или колюще-режущего.

– Он действительно спёр у тебя туфлю?

– Дурак, что ли? Я сама дала на минуточку, может, примерить человек хочет.

– Что следующим он у тебя украдёт? Платье, чулки, бюстгальтер?!

– Шалун, ты специально меня заводишь…

Поддатые подружки невесты метались по нашим немногочисленным гостям, пока мой разомлевший шеф не насыпал в туфельку две горсти золотых монет николаевской чеканки.

Разумеется, подлинные, до подделки он никогда бы не унизился! Монет шесть-семь пританцовывающий конферансье незаметно (как он думал) распихал по карманам. Хотя как можно было надеяться совершить грех кражи имущества ближнего в компании демонов и ангелов?! Слов нет, наив запредельнейший. И пара лишних пинков в карму.

– Туфлю верни, – тихо попросил я, делая максимально дружелюбное лицо. – И выпей уже чего-нибудь.

– Правильно, выпьем за-а здоровье-е мо-ло-дых! Какая горькая водка-а! Тьфу, горькая! Намёк понят, а?

– Водка как водка, – успел пробурчать я, когда Азриэлла за шкирман подняла меня из-за стола. – Что он ко всему цепляется? Лёгкой смерти ждёт, так зря, достал уже.

– Целуй молча, – предупредила моя жена. – Будешь вырываться, прибью.

Мы стояли, как два счастливых подростка, полыхая ушами, под умилёнными взглядами присутствующих, целуясь в центре зала и от всей души пытаясь получить от всего этого незамутнённое свадебное удовольствие.

Нет, понятно, что в поцелуе, в принципе, нет ничего сложного или неприятного, даже наоборот, но если подумать, то мы реально жили в «греховном» браке почти тысячу лет. Задница Вельзевулова, вы уверены, что мы ещё не нацеловались?!

Для вас, молодые, дворцы голубые!

Для вас золотое сиянье любви!

Для вас, я уверен, откроются двери,

И парочка…

– Генацвале, чё ты там про дворцы для голубых нёс, э?! – медленно поднялся изрядно принявший на грудь Толстый. – Может, я, как человек кавказский, что не так понял, но эта пара венчалась в храме, и всяческие намёки… Не держите меня, э! Я один его зарежу!

Альберт кивнул подружкам невесты, и две молодые мамы справа-слева повисли на бычьей шее моего разгорячённого одноклассника. В принципе, он мужик отходчивый, на женские уговоры сдался быстро…

– А теперь, – вновь завёлся неугомонный гад, наловчившийся портить чужие свадьбы, – теперь гости-и и друзья дарят подарки-и мо-ло-дым. Подарки в студию!

– Кажется, начинается, – шепнула моя жена.

– Хоть что-то приятное, – подтвердил я. – Упс, тёща встала.