Текст книги "Беглец (СИ)"

Автор книги: Андрей Никонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Что бы я без вас делал, – сказал Липшиц, переходя в тамбур, – позвольте ваше имя узнать.

– Лапина Варвара Алексеевна, – представилась женщина, – я в пятом вагоне еду вместе с мужем в Харбин, он по линии НКВД служит.

При упоминании мужа брюнет смутился и даже расстроился, но виду не показал.

– Да вы не волнуйтесь, – Варя улыбнулась вроде просто, но от этой улыбки у Липшица мурашки побежали по спине, – иностранцы в этих двух вагонах едут, а потом снова наши пойдут, командировочные из наркоматов. Да вы небось не хуже меня знаете.

И дотронулась своей ладонью до запястья Липшица. Ладонь у Лапиной была прохладная и чуть влажная, уполномоченного как током дёрнуло.

Липшиц кивнул, хотя этого он как раз не знал. В дежурную смену входили двое рядовых бойцов ТО ОГПУ и один сотрудник особого отдела. Троица, ехавшая от Москвы, сошла в Свердловске, уступив место своим коллегам. Двум – на желдорузле намечалась операция, и начальство выделило Липшицу только одного бойца из новичков. Тот охранял почтовый вагон, остальное помощнику уполномоченного приходилось делать самому, до рассадки руки так и не дошли.

– Пойдёмте что ли дальше, – предложила женщина, – в четвёртом будет сложнее, там артисты из Аргентины едут, а они, представьте, люди эмоционально неустойчивые.

Помощник уполномоченного, почувствовав, что тонет не только в глазах, но и в голосе, одёрнул себя. Почувствовал, что со стороны выглядит влюблённым дураком.

– Идёмте, – нарочито равнодушным тоном сказал он, – посмотрим, что там за артисты.

Четвёртый вагон тоже сюрпризов не принёс, хотя там действительно народ был не такой сговорчивый, некоторые напрочь отказывались выходить в коридор, и даже вид собаки их не пугал. А вид Липшица и подавно. В салоне собака задержалась у одного из диванов, даже лапой поскребла.

– Чует, – сказал Марочкин, – не иначе этот Крутов здесь сидел. Да, Султан?

Доберман гавкнул, запрыгнул на диван и заёрзал на левой половине.

– Вот тут сидел, – агент удовлетворённо кивнул. – Ну всё, идем дальше.

– Наверное, я вам больше не нужна? – спросила Варя.

– Вдруг кто-то ещё из иностранцев попадётся, – слишком быстро ответил Липшиц. – Если вас не затруднит, конечно.

Когда процессия из собаки, уполномоченного, дрессировщика, Лапиной и милиционера в форме показалась в начале вагона, Травин стоял в коридоре и курил, читая Хэммета. Рядом с ним смолил папиросу Дмитрий Бейлин, а из соседнего купе выглядывал Викентий Пупко. При виде представителей органов правопорядка сотрудник НКВД приободрился, полез в карман за удостоверением. Формально ни Липшиц, ни сотрудники милиции ему не подчинялись, но должность Пупко занимал солидную, знакомства имел на самом верху и рассчитывал, как минимум, на уважительное отношение. Собака заходила в одно купе за другим, а Варя поспешила к мужу.

– Вот видишь, Викеша, – сказала она, – сейчас товарищ уполномоченный всё раскроет. Не нервничай, тебе вредно.

– Ничего я не нервничаю, – раздражённо сказал Пупко. – Органы разберутся, кто есть кто.

И надменно, свысока, что было затруднительно при такой разнице в росте, посмотрел на Травина.

– Позвольте, товарищ, – Липшиц, добравшийся до купе Сергея, требовательно протянул руку к двери.

– Конечно, – Травин решил пока не говорить о своих подозрениях насчёт Лукина, дождаться, пока милиция не обшарит весь состав.

Липшиц посторонился, пропуская дрессировщика Марочкина с собакой, милиционеры стояли чуть поодаль со скучающим выражением на лицах. И тут вдруг собака тихо зарычала. Липшиц напрягся, милиционеры положили ладони на рукоятки револьверов, один потянулся к ремню винтовки.

– Иди сюда, – Марочкин поманил Липшица, тот скрылся в купе, через минуту выглянул, кивнул на Травина.

– Взять.

Милиционер подошёл к Сергею, потянулся к винтовке, но потом, видимо, решил, что в стеснённых условиях она только мешать будет, и нацелил наган.

– В чём дело? – возмутилась Варя.

– Не мешайте, гражданочка, – помупол был серьёзен и сосредоточен, мешающие работе мысли почти исчезли. – Мы с товарищем побеседуем с глазу на глаз, так сказать, только и всего. За мной.

Лапина растерянно хлопала глазами, Викентий Пупко торжествовал. Он подозревал, что с этим бывшим ухажёром его жены что-то нечисто, и вот теперь правда выплыла наружу. То, что Варя и его помощник переглянулись многозначительно, он не заметил.

Глава 6

29/03/29, пт

Травина в сопровождении милиционера, держащего револьвер наготове, провели через салон и ресторан, считай, половина поезда успела полюбоваться пойманным преступником. Одет Сергей был прилично, но вот физиономия и телосложение сомнений ни у кого не оставляли, что он и есть убийца. Японский журналист, и тот неодобрительно головой покачал, достал записную книжку, нарисовал несколько иероглифов.

Помещение, в котором обитали сотрудники ТО ОГПУ, находилось в почтовом вагоне, в самом его конце. Площадью оно было раза в полтора больше стандартного купе, напротив трёх полок оборудовали рабочее место – небольшой письменный стол, ящик для оружия и документов, два табурета, привинченных к полу. На один из них уселся Липшиц, на второй усадили Травина. Милиционер по приказу помощника уполномоченного вышел, агент Марочкин вместе с собакой остался. Вещи из портфеля Травина выложили на стол, рядом с ними лежали окровавленная бритва, бумажник Крутова, нож, найденный при обыске у Сергея, и полотенце Лукина. Портфель попутчика валялся на полу, бумажник Сергея помощник уполномоченного держал в руке.

– Рассказывайте, гражданин Добровольский, – Липшиц переложил документы Сергея с места на место, пододвинул к себе квитанцию и служебное удостоверение, небрежно полистал томик Хэммета, пересчитал деньги, – какие отношения связывали вас с Крутовым Львом Осиповичем? Мы сейчас, так сказать, по-простому беседуем, допрос проведём как положено, с протоколом, когда прибудем на место. Курите?

Травин взял предложенную папиросу.

– С Крутовым я познакомился, когда садился в поезд, – сказал он, – мы с ним должны были ехать в одном купе, но он мужчина крупный, я тоже не маленький, подумал, что тесно будет, и попросил проводника подыскать другое купе, пришлось доплатить.

– Значит, до этого вы с ним не встречались? – помупол сделал пометку на листе бумаги. – А в поезде в конфликт не вступали?

– Нет, да и с чего бы, мы едва знакомы, так, в ресторане парой слов перебросились. Мне он показался человеком добродушным, правда, выпить любил, но кто без греха.

– Он ведь ваше место занял, траты понесли, хотя вот смотрю, денег у вас хватает, семьдесят червонцев с мелочью, – Липшиц засунул банкноты в бумажник, убрал его в карман пиджака. – И орудие убийства в вашем купе нашли, или запираться начнёте?

– С чего вы решили, что если в купе что-то нашли, то это моё? Вам не я нужен, – Сергей затянулся, – а мой сосед. Уверен, если вы купе Крутова осмотрите, то его отпечатки найдёте. А сам сосед пропал, должен был в Омске сойти, но портфель его вон валяется. И бритва эта его, моя, если поинтересуетесь, в том пенале в наличии.

Липшиц с Марочкиным переглянулись.

– Умно, – сказал агент угро, – значит, не только Крутова накрыл, но и соседа, а нам, значит, его как мокрушника суёшь. Концы в воду.

– Вы проверьте, – спокойно сказал Травин, – отпечатки снимите, а то, может, и сам отыщется. Я никого не убивал.

– Так значит, гражданин, сознаваться не хотите? – спросил Липшиц, тоже затянувшись папиросой, надсадно закашлялся, растёр окурок в пепельнице.

– Нет.

– Ну и ладно. Посидите пока тут, подумайте, может, вспомните чего.

Помощник уполномоченного сгрёб вещи Травина и его попутчика, бросил на верхнюю полку, забрал вещдоки, пропустил вперёд Марочкина с собакой и запер дверь в купе.

– Что думаешь? – спросил он агента, выйдя в тамбур и снова закурив.

– Может, и вправду невиновен, а может врёт, – ответил Марочкин, – если верить теории Ламброзо, парень этот форменный душегуб, форма черепа так говорит и дуги надбровные. Да ещё больно спокойно держится, это надо дюжину человек прирезать, чтобы потом даже не вспотеть. Был у нас такой в городе, топором бошки отрубал, отрубит, бывало, а потом в чайную идёт, спиртного, паразит, в рот не брал, но очень чай уважал с баранками. Когда расстреливать вели, шутил, анекдоты травил, сволочь, и главное, никакого волнения.

– Ты насчёт отпечатков скажи, – попросил Лившиц.

– А тут он прав, снять их надо бы, пальцы, вдруг действительно сосед. Я больше по собакам, тут криминалист нужен, а наш товарищ Гулькевич сейчас дома лежит, на охоте его подстрелили заместо лисицы прямо в заднюю часть, потому не поехал. Так что придётся ждать до Ново-Николаевска, там вагон отцепят, и проверят всё честь по чести, телефонограмму они получили.

– Ладно, тогда посмотри, чтобы орудие убийства не пропало, и уж пожалуйста следи, чтобы не сбежал наш злодей, поставь сюда одного милиционера к моему бойцу, лишним не будет, а я ещё раз место проверю, вдруг чего отыщу. Потом ты посмотришь, сравним, так сказать, впечатления. И соседа этого нужно разыскать, если он жив ещё, тут твой Султан пригодится.

Марочкин кивнул, Липшиц затушил папиросу и пошёл в шестой вагон. По пути помощник уполномоченного думал, что окружной город Барабинск, с полноценным адмотделом, мог бы и расстараться, побольше команду из подотдела угро прислать, да и не агента третьего разряда с собакой, а хотя бы субинспектора. Всё-таки не кошелёк у зевалы вытащили, а человека убили, дело серьёзное. Подозреваемый Тимофею не понравился, держался он слишком уверенно, видимо, опыт криминальный уже был, ну да и не такие раскалывались при правильном ведении допроса.

– Товарищ Липшиц, – послышался голос.

Он остановился – путь ему преграждала Варя Лапина.

– Вы уже выяснили, что он невиновен? – спросила она.

– Кто?

– Травин.

– Какой Травин?

– Сергей Травин, которого вы арестовали.

– Ошибаетесь, фамилия задержанного – Добровольский, с чего вы решили, что у него другая фамилия?

Липшиц почувствовал, что в деле появляется новый поворот, подхватил Лапину под локоток, завёл в купе Сергея, прикрыв дверь, усадил в кресло, а сам примостился на диване напротив.

– Как же так, – Варя выглядела растерянной, – я ведь его давно знаю, он в Пскове работал начальником окрпочты, можете хоть запрос послать. Травин Сергей Олегович.

– Да, Сергей Олегович, – Липшиц достал служебное удостоверение Травина, – только не почты никакой и не Травин, а старший снабженец Госспичсиндиката Добровольский, тут прямо так и написано. Значит, вы давно знакомы?

– Больше года, – подтвердила женщина, вертя в руках книжечку с фотографией Сергея. – Не мог же он вместе с работой фамилию сменить. Тут какая-то путаница.

– У вас ведь рядом купе?

– Да, через стенку.

– Может, слыхали чего вчера? Или ночью?

– Нет, – Варя помотала головой, поджала губы, – я сплю чутко, но ничего не слышала. Да мы в салоне за полночь виделись, там и свидетели могут подтвердить. И вёл он себя как обычно. Говорю же вам, Серёжа – не убийца.

Уменьшительная форма имени резанула слух Липшица, видимо, между этими двумя было нечто большее, чем простое знакомство. От этого подозреваемый окончательно опустился в категорию преступников.

– Скажите, Варвара Алексеевна, как он рядом с вами оказался, этот Травин-Добровольский? Специально в это купе поселился?

– Наверное, билет купил, – неуверенно сказала Лапина.

– А вот и нет, – торжествующе произнёс Липшиц, – ваш знакомый должен был ехать в том же купе, где Крутов, ну покойник сегодняшний, только попросил проводника категорию ему поднять, денег сунул на лапу, и пожалуйста, сюда перебрался. Может быть, он с Крутова компенсацию потребовал за это, а потом убил, как думаете? Иди к вам поближе быть захотел?

– Нет, Серёжа человек тихий, он мухи не обидит, что вы, – Варя поднялась. – Но я верю, что вы обязательно найдёте настоящего преступника, Тимофей. Потому что у вас глаза умные. И красивые.

Она лучезарно улыбнулась, и исчезла за дверью. А Липшиц почувствовал, что уголки губ его растягиваются в дурацкой улыбке, совершенно неуместной в сложившихся обстоятельствах.

Варя была в бешенстве, хоть этого и не показывала. Пакет для таинственного подотдела ИНО во Владивостоке должны были передать курьеру прямо перед отходом поезда, где именно это произойдёт, и кто связной, выяснить не удалось – возможно даже, нашли случайного человека и под видом служебных документов навязали, или спрятали в багаже без его ведома. Зато удалось отследить проездные документы, правда, без указания фамилии, их по спецсвязи передали в Москву из Ленинграда, и она точно знала и дату, и номер поезда, и какое место займёт курьер. И что курьер этот будет в купе один – об этом в Ленинграде побеспокоились заранее, оформив вторую плацкарту, и отменив, стоило поезду отойти от Октябрьского вокзала. Человек мог даже не подозревать, что везёт секретные документы, думать, что ему просто повезло без попутчика, и тем проще было послание изъять и сфотографировать содержимое. Простая задача, выполненная мимоходом, по пути к гораздо более важной миссии. Однако отлично разработанная и тщательно подготовленная операция развалилась у неё на глазах, мало того, что прикончили постороннего человека, так ещё и настоящий курьер оказался в лапах советской охранки. И всё из-за дурака Бейлина, который не смог выполнить простейшее поручение, точнее, перепоручил его другому дураку.

– Вот ведь гнида, – вслух сказала она.

– Точно, – Пупко, лежавший на диване с холодным компрессом на лбу, страдальчески вздохнул, – твой этот знакомый, да?

– Он самый, – Лапина несколько раз глубоко вздохнула, успокоилась, погладила мужа по щеке и пошла искать Бейлина. Митя сидел в салон-вагоне и курил.

– Это он, – тихо сказала ему женщина, садясь рядом.

– Кто? – не понял Бейлин.

– Травин, идиот. Да не он идиот, а ты. Прикончил зря не того человека.

Она вкратце передала Мите свой разговор с Липшицем.

– Значит, толстяк не при чём?

– Ты удивительно догадлив, мой дорогой. Если бы ты хоть изредка думал, прежде чем делать, цены бы не было, – прошипела Лапина. – Теперь пойди, достань пакет, или я о твоей самодеятельности всё доложу куда следует. Погоди!

Бейлин и не собирался никуда идти. Да, он оплошал, ну и что, в его работе всякое случалось, случайные жертвы – это как брак у рабочего, плохо, но неизбежно. Курьер всё равно был в поезде, его багаж – в багажном вагоне, наверняка нужные бумаги лежат именно там. И вообще, именно он, Дмитрий Бейлин, был назначен главным на эту операцию, а Лапина случайно ко двору пришлась. Так он Варе и сказал.

– Нет, – та решительно мотнула головой, – Травин сказал, что едет без багажа, значит, только портфель. Постарайся в нём порыться, правда, его сейчас Липшиц у себя держит.

– Кто такой?

– Тощий брюнет из ОГПУ, ты его видел. Только учти, когда они до Ново-Николаевска доберутся, тю-тю бумажки-то, передадут сам знаешь куда, больше их не увидим.

– А Лившиц этот тебе ничего насчёт бумаг не сказал?

– Нет.

– Разберусь.

– Если вдруг не найдёшь бумаги, – Варя колебалась, стоит ли говорить Бейлину свою догадку, – принеси книжку, которую он читал, томик американского писателя. Возможно, мне показалось, но он слова надписывал красным и синим карандашом, будто из словаря. Вдруг переписал бумаги в книжку.

Митя с сомнением посмотрел на женщину, Лапина, по его мнению, была женщиной неглупой, но умом не практичным, а возвышенным, и уж точно не обладала криминалистическими талантами. Её, насколько он знал, завербовали совсем недавно и в основном за красивые синие глаза. И из-за дурака-мужа, ответственного совслужащего. А что в детали операции посветили, так это начальство маху дало.

– Да, я тоже её видел. Только какой идиот будет это делать, считай, всё на виду. Я понимаю, если невидимыми чернилами там написать, луковым соком, к примеру, или раствором ацетилсалицила, но чтобы карандашом, это феерическая глупость.

– Ты всё же принеси.

– Ладно, – Митя равнодушно кивнул, уж если женщина что-то вобьёт себе в голову, лучше не спорить, – а ты попробуй Лившица порасспросить, как ты это умеешь, вдруг бумаги у него. До Ново-Николаевска ещё часов пять ехать, справишься.

Тут поезд, перед этим замедливший ход, вздрогнул, резко затормозил, Варю бросило на Дмитрия, и они повалились на пол. Митя помог женщине встать, но ещё один удар снова свалил её прямо на него.

Паровоз серии Эш номер 4495, прицепленный к составу на Ярославском вокзале, был произведён в шведском Трольгеттане в 1922 году заводом «Нидквист и Гольм», и стоил 240 тысяч шведских крон, или двенадцать с половиной тысяч золотых червонцев. С тендером, полным угля, вес паровоза составлял сто двадцать пять тонн, он разгонялся до 55 километров в час. Советское государство заказало Швеции пятьсот таких паровозов, все они были сделаны по документации Луганского паровозостроительного завода, и только в последнюю десятку изготовленных машин шведы внесли изменения. Конкретно в этот паровоз они поставили устройство подогрева воды и новейшую пневматическую тормозную систему немецкой фирмы «Кнорр-Бремзе». Устройство подогрева воды до сих пор отлично экономило уголь, тормозная система редко работала в полную силу. Она была рассчитана на немецкие локомотивы ДГР Класс 01, развивавшие скорость до 125 километров в час, и с усилием на ось в 20 тонн, тянущие грузовой состав, из-за этого тормозной путь уменьшился в полтора раза.

На перегоне Кожурла – Коргат, километров через пять после станции, пути делали резкий поворот, опытный машинист знал, что скорость здесь надо снизить. Лесопосадки, устроенные, чтобы пути не заносило снегом, за несколько лет разрослись, не позволяли рассмотреть путь за поворотом, и когда поезд выскочил из-за холма, оказался в сотне метров от товарного состава, стоящего неподвижно на рельсах. Заскрежетали колодки, паровоз резко замедлил ход, и рассыпая искры, заскользил в сторону последнего насыпного вагона товарняка. Казалось, столкновения можно избежать, немецкая система не подвела, надёжно блокируя колёса, но не хватило каких-то сантиметров – паровоз, практически остановившись, уткнулся метельником в сцепку вагона. Аварии не случилось, и паровоз, и товарный вагон остались стоять на рельсах. Пассажирам повезло меньше, особенно тем, кто решил отдохнуть на верхних полках, простыми ушибами не обошлось. Травин слетел с дивана на втором толчке, ударился боком об угол табурета, тяжело поднялся, посмотрел в окно, но ничего интересного разглядеть не смог. Он постучал в дверь.

– Эй, что случилось?

За дверью тяжело дышали и матерились.

– В уборную хочу, – заявил Сергей.

– Потерпишь, – злобно ответили снаружи.

Травин снова посмотрел в окно – до лесополосы, то есть до свободы, было рукой подать. Их разделяла только толстая решётка.

Липшиц выскочил из поезда вслед за машинистом. Он сильно ударился головой, не удержавшись на ногах при первом рывке, и теперь над виском разливалась боль, захватывая часть лба и глаз. Боль мешала сосредоточиться, помощник уполномоченного злился, и решил, что сам разберётся с виновником происшествия.

– Пойдём, посмотрим, кто такое натворил, – сказал он.

Машинист кивнул, на его взгляд, повреждения были незначительные, кабы не товарняк, вполне можно продолжать путь. Он поправил фуражку, и поспешил по шпалам за помуполномоченного. Начиная от вагон-салона, составы стояли ровной линией длиной почти в полкилометра, когда Липшиц с машинистом дошли до середины товарного поезда, то увидели сам паровоз, от которого к ним не торопясь шла целая делегация из трёх человек. Липшиц достал револьвер, откинул барабан, убедился, что тот заполнен, засунул обратно в кобуру. И решительно зашагал навстречу виновникам аварии.

– Вы там совсем с ума посходили, – заорал он, когда до человека, круглолицего, в шапке-ушанке и тулупе. шагавшего во главе троицы, оставалось несколько шагов, – где сигнальщик? Почему не послали против хода?

– Так это, – забормотал круглолицый, – нет его.

Он остановился, растирая покрасневшие руки, засунул их за пазуху. В товарном составе насчитывалось пятнадцать вагонов, и встреча произошла возле третьего.

– Как это нет?

– Убёг.

– Куда убёг? – не понял Липшиц.

Он потянулся к револьверу, оглянулся на машиниста, словно прося помощи, двое спутников круглолицего, высокие мужики, перепачканные угольной пылью, один просто здоровый, а второй – с объёмным животом и толстыми щеками, обошли их с двух сторон. Образовался небольшой треугольник, в котором Липшиц и машинист оказались в центре, почти зажатые с боков.

– На тот свет, – осклабился круглолицый, распахивая полу тулупа, под которой прятался обрез, – и ты побегёшь, ежели пукалку свою только тронешь.

Двое спутников круглолицего тоже выхватили обрезы – опиленные до цевья двустволки с обтёсанными под пистолетную рукоять прикладами.

– Не балуй, – предупредил машиниста один из них, стоило тому потянуться к карману, – жизня не стоит того. Богатый поезд, да, Лукич?

– А то, – круглолицый важно кивнул, косясь на Липшица, – буржуи едуть заморские, с полными карманами. Эй, ты, носатый, гони сюда наган, тебе сказано. Пальну, как решето будешь.

Липшиц кивнул, шансов у него не было, дуло обреза упиралось ему в левый бок. К тому же из револьвера он стрелял до сих пор только по соломенным чучелам. Чекист поднял одну руку вверх, другой расстегнул кобуру, положил раскрытую ладонь на рукоять пистолета, показывая, что готов его отдать, нащупал пальцем спусковой крючок, выстрелил в землю через кобуру.

– Вот шебутной, – осклабился Лукич, – а ну наподдай ему, Федька.

Федька гукнул в ответ, и ударил огрызком приклада Липшица в висок.

– Пощиплем курочек, – Федька засмеялся, показывая гнилые зубы.

– Не торопись, – строго сказал Лукич, – там есчо двое должны быть с ружьями, машинист давеча брехал, по ихним правилам втроем ездят, да у простых людей вдруг какая пукалка найдётся, на их голову. Поэтому, ребя, работаем аккуратно, мы, чай, не душегубы какие, зазря рабов божьих на тот свет не отправляем, баб щупаем, но не насильничаем. Разве что они сами того захотят. Только быстро, через два часа встречный пойдёт.

– Шухер, – закричал четвёртый член банды, выглядывающий из крыши вагона, – там мильтоны, кажись, с ружьями.

Марочкин услышал пистолетный выстрел, стоя возле вагона-ресторана. По его приказу проводники заперли все двери, кроме этой, чтобы пассажиры не разбежались. Доберман сидел на снегу, свесив язык, и ждал, когда же ему попадётся ещё один преступник. Рядом стоял милиционер.

– Сидорчук, слыхал? – спросил агент.

– Ага, – милиционер потянул винтовку за ремень. – Никак товарищ уполномоченный пристрелил кого.

– Как знать, – агент прищурился, – или кто-то его.

Застрявший товарняк ему не нравился. Чутьё подсказывало, что с этим составом что-то нечисто, уж очень удачно он остановился, аккурат там, где заметить его из кабины паровоза было почти невозможно. По инструкции застрявший состав должен был выслать сигнальщика, чтобы следующий за ним поезд вовремя притормозил, но сигнальщика они не встретили. Движение на этом участке было хоть и редким, но не настолько, чтобы долго стоящий состав не обнаружили, а Липшиц вроде как никаких радиограмм не получал.

– Давай-ка в оба гляди – распорядился Марочкин, – а я пойду погляжу, что там творится, если что, подам знак. Кто будет приближаться, командуй стоять, не остановятся – стреляй, да прикройся чем-нибудь, хоть между вагонов встань. И остальных зови, подмогут тебе. Пассажиров не выпускать, все двери запереть накрепко, особенно паровоз.

– Думаете, банда?

– Лучше ошибиться, чем помереть, – философски сказал агент уголовного розыска, свистнул доберману, выбрался через правую по ходу дверь и направился вдоль состава. Султан нехотя последовал за ним.

Травин тоже услышал выстрел – на открытых пространствах звуки разлетаются свободно.

– Сиди тихо, – сказали снаружи.

Некоторое время ничего не происходило, потом позвали какого-то Лепёхина, раздался топот, видимо, один из охранников куда-то убежали, а второй остался на месте и тяжело дышал.

Дверь в почтовом вагоне сделали на совесть, с массивными петлями, к тому же, когда его вели, Травин видел на ней засов. В отличие дверей в обычные купе, эта открывалась наружу, в небольшой закуток, в котором, помимо двери в почтовое отделение, были ещё радиоприёмник с откидным сиденьем и рукоятка стоп-крана.

Сергей толкнул створку плечом, дощатое полотно шевельнулось, но не поддалось. Дождался только нового окрика снаружи. Маленькое помещение из кабинета легко превращалось в камеру и обратно. Травин примерился к решётке, прикидывая, как её высадить. Бежать он не собирался, но и оставаться под пулями не хотел. В Пскове поезда не грабили, хотя внутри ворья хватало – короткие перегоны и большое количество военных вокруг не позволяли без риска остановить состав, но вот железнодорожники знакомые рассказывали, что на дальних маршрутах шалят банды.

– Эй, – снова попытался он поговорить с часовым, – что там случилось?

– Не твоего ума дело, – крикнул тот, и вдруг захрипел.