Текст книги "Пришлый. Загадка Нурдовского тракта"

Автор книги: Андрей Платонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 21 страниц)

Глава 4

С момента нападения брата меча прошла примерно неделя. Может больше, а может и меньше. В дороге все дни похожи один на другой, они сливаются в один долгий, долгий день пути. Мы старательно объезжали все постоялые дворы, старались не светиться в деревнях, и пока нам удавалось избежать лишних приключений.

Каждую ночь я пытался понять изменения в себе. Найти еще что-то, что досталось мне от лорда вампира. Пока что мне удалось наладить управление когтями. Они вытаскивались после определенного мысленного сигнала. Одни люди могут шевелить ушами, а мозг других совершенно не в состоянии понять, какие мышцы для этого нужно задействовать. Вот и мой мозг не мог понять, как нужно выбрасывать когти, пока эти знания и умения не пришли изнутри.

Еще мне до зуда в ногах и руках ночью хотелось потренироваться. В движении протестировать новые связки и приемы. Попробовать отработать их на практике. Весьма вероятно, что мне удастся открыть в себе потенциал. Но отрабатывать надо все без лишних свидетелей, пусть даже давших мне клятву верности.

– Вот он… поворот, – вывел меня из задумчивости голос Тихого.

– Какой еще поворот!? – не понял я.

– К костоправу, – Тихий был как всегда краток.

– Поворачивай, далеко отсюда до него?

– Дня полтора.

– Давай, Тихий, хлестай этого лентяя, завтра к вечеру мы должны быть у этого лекаря.

Тихий оказался точен в своих расчетах. Ровно через полтора дня мы въехали в небольшую деревеньку.

– Так, ребята, постойте здесь, пойду разведаю, где тут наш костоправ живет, – сказал я наемникам.

Поворачивая голову по сторонам в поисках «языка», прошел пару десятков метров, свернул на перпендикулярную улицу и тут же услышал:

– Эй, красавчик, не меня ли ищешь? – На лавочке у палисадника сидела жгучая брюнетка лет тридцати пяти и кокетливо улыбалась.

– Добрый вечер, красавица, – улыбнулся я ей, – и хоть ищу я не тебя, но я безмерно счастлив, что судьба свела меня со столь очаровательной представительницей прекрасного пола. Не подскажет ли мне прекрасная девица, где в вашей деревне обитает лекарь-костоправ?

– Ой, и чешет, словно поэт, какой, – еще шире расплылась в улыбке девушка, – как такому не подсказать? Третья улица отсюда, налево, а там четвертый дом справа, он там двухэтажный, один на улице.

– Вы чрезвычайно любезны, и очень меня выручили, – проговорил я, беря кисть брюнетки. – Очень выручили! – медленно, с ударением на первом слоге повторил я, поцеловав руку красотке.

– Эта… – покраснев, проговорила она неуверенно, – ночь уже скоро, ты заезжай переночевать, как дела у своего лекаря сделаешь. А то уж очень скучно в этом захолустье, с приличным человеком и не поговорить уже.

– А ваш муж? Он не будет против? – задал я резонный вопрос.

– Он умер три года назад, – в ее глазах появилась печаль, – а ты заезжай, – снова появилась улыбка на ее лице.

– Непременно заеду, – улыбнулся я ей и направился к двуколке.

– Меня Аравия зовут! – услышал сзади.

– Вечером я приеду к вам, несравненная Аравия, – я развернулся и отвесил небольшой поклон.

– Я буду ждать, – прозвучало, когда я снова продолжил свой путь.

Да, видно деревенские женщины этого мира не избалованы комплиментами и сладкими речами.

Минут через пятнадцать мы припарковали двуколку у двухэтажного дома, с большим двором. Не мудрствуя лукаво, я зашел в полуоткрытую калитку, прошел просторный двор и постучался в дверь дома.

– Есть, кто!?

– Батька занят, обождать надобно, – ответил мне лопоухий, веснушчатый пацан, высунув из-за двери голову.

– И долго ждать? – насупился я.

– Та не, к нему мужик так, провериться приехал. Батька его уже лечил, ща по скорому поглядить и усе.

– Ладно, малец, подожду тут, как только освободится, скажешь.

– Угу, – буркнул парень и прикрыл дверь.

Я сел на небольшую скамейку под яблонькой и стал ждать. Минут через пятнадцать дверь со скрипом отворилась, и из проема вышел худой жилистый мужик, стриженный налысо. Одет он был в кожаный доспех с нашитыми на груди и спине стальными пластинами и кожаные штаны. Одной рукой он придерживал ножны, болтающиеся у него на поясе. Наши взгляды пересеклись, но отводить глаза никто не спешил. Молчаливая борьба взглядов продолжалась несколько мгновений.

– Ну, кто там следующий!? – раздался голос.

– Иду! – отвел я нехотя взгляд.

Мужик ухмыльнулся напоследок и вышел за калитку.

– Добрый вечер, – поздоровался я с усатым, рыжим мужиком лет сорока.

– Добрый, добрый, захоть.

Пройдя небольшие сени, мы попали в средних размеров комнатушку, в которой на полу лежала какая-то простынь, стоял стул и небольшой столик у крошечного окошка, прикрытого деревянными ставнями.

– Ну, рассказывай, чаво там тебя беспокоить?

– Да у меня-то все в порядке, друзей моих подлечить надо. Переломы у них серьезные рук и ног. Я пришел о цене договориться?

– Ну, ентоть их надо поглядеть, а ужо потом договариваться. Веди.

– Сейчас приведу, только у меня просьбочка, еще будет. О них никто не должен узнать. Как и от чего их лечили.

– Нууу, мил человек, как говориться, молчание – золото, – хитро прищурил один глаз мужик.

– Деньги имеются, – кинул я золотой ноготок на стол, Думаю этого должно хватить и на лечение, и на молчание.

– Ну, не знаю, – пожевав губы, произнес лекарь, – вот если бы еще такой же кругляш, тогда бы точно хватило.

Не будь таким жадным, костоправ, – я отсыпал еще тридцать серебряных ноготков, положил их на стол, – это пока я щедрый, но могу быть и злым.

– А ты не пужай меня, – сгреб лекарь со стола ноготки, – пуганные ужо. – Веди своих поломышей.

В течение следующего часа рыжий по очереди осмотрел наемников.

– Ну, что я могу сказать… – промямлил он, поле того, как все люди были осмотрены. – Интересные у них переломчики, идентичные у всех. Как только заработали? – поднял он на меня заинтересованный взгляд. Неужто действительно ждал ответа?

– Я тебе не за вопросы плачу. Сможешь выправить им конечности?

– Смочь-то, оно смогу, но енто заново им придется усе ломать, да шины накладывать, шоб срослось усе ровненько. Недели две не меньше надобно, енто еще с учетом мазей моих личных, которые кости сращивають.

– К чему ты клонишь? – напрягся я.

– Они-то, конечно, могут и на улице пожить, и у таверне какой, ко мне лишь на процедуры ходить. Но ты ж сам говорил, что не хочешь огласки. Вот и хочу предложить, чтоб они у меня тут пока пожили, у сарае. И возьму недорого, семьдесят серебряных ноготков усего.

– Шестьдесят, и по рукам.

– Уговорил.

Договорившись с лекарем, я вернулся к своей команде, они ждали меня на телеге.

– Так, господа инвалиды. Вы остаетесь тут на две недели. За лечение и проживание я заплатил, так что будет этот рыжий еще чего требовать, ничего не давайте. Вам придется остаться у него недели на две, пока он не поставит вас на ноги. Мне тут сидеть с вами не резон, так что завтра с утра я отбываю. Вы же, как вылечитесь, прейдете в Столицу, там найдете меня по адресу: улица Лодочников, дом номер шесть. Там решим, как долг отрабатывать будите. Всем, все ясно?

– Ясно, – раздалось невпопад от десятника и Еша. Тихий просто кивнул.

– Ос, подойди, – махнул я рукой десятнику.

– Вот тебе сто серебряных ноготков на расходы, – протянул я ему заранее приготовленный мешочек, хорошо наменял в свое время, – мало ли что.

– Спасибо, – кивнул десятник. – Отработаем, не сомневайся.

– Я и не сомневаюсь, оружие также можете себе оставить. Нельзя в наше время без этого.

– Ну, все, целоваться не будем, прощевайте. А то я тут по дороге одну вдовушку приметил, пожалуй, у нее остановлюсь, – подмигнул я наемникам и, запрыгнув на козлы, подстегнул быка.

Все-таки приятно после того, как в течение нескольких месяцев общаешься с мужиками, просто поговорить с женщиной. Поговорить просто так, ни о чем, послушать о ее каких-то проблемах, пусть даже и незначительных. Посмотреть на приятное, ухоженное лицо, а не на небритые рожи. Поесть пищи, приготовленной женской рукой только для тебя. И хотя в плане секса у нас с Аравией ничего и не было, моральное удовлетворение я получил. Хотя, думаю, если бы я немножко поднажал, то и физическое удовлетворение получил бы тоже. Но что-то меня останавливало. Всякий раз, когда я об этом думал, перед глазами вставало лицо Лучии, ее карие глаза, в которых застыл укор. Вот никогда не думал, что она так серьезно меня зацепила. Вроде и не думал о Лучии, пока с Аравией не встретился, а теперь вдруг тоска накатила. Захотелось обнять ее, прижать к себе, поцеловать, ну и дальше по списку. Переспав с Аравией, мне казалась, что этим самым я предам мою Лучию. А в этой жизни нет ничего хуже предательства. Даже смерть близкого человека ранит меньше, чем предательство того же человека. Странно, конечно, слышать подобное от личности, убивающей людей направо и налево. Я допускаю, что не все из моих жертв заслужили смерти, но все они знали о том, что при их роде занятий, подобный исход весьма вероятен. Мирных жителей я не трогал никогда. Может измена, это и не совсем предательство, но что-то от него в ней есть. Пусть я и убийца, но предателем не был, и быть не собираюсь. Даже в мелочах.

Следующий день выдался на редкость приятный. Никакого моросящего дождя, теплое солнышко ласково грело кожу. Настроение было просто отличное, хотя ночью практически не пришлось поспать. Все мои мысли занимала предстоящая встреча с Лучией. Интересно, как она там? Простила ли меня, или все еще дуется, за то, что я уехал? Мозг рисовал различные сценарии и диалоги нашего примирения, а то, что мы помиримся, это я знал наверняка. На душе было легко и весело, я даже начал подпевать, при этом как всегда страшно фальшивя. Ну не дала мне природа ни слуха, ни голоса.

– Скорый поезд к дому мчится, – раздавалось на лесной дороге.

– Полечу домой как птица,

– Полечу как птица я,

– Жизнь начнется без авралов, без вампиров, Армидонов, – тут я дал себе волю немного переделать авторский текст.

– Демобилизация!

Моя двуколка выехала из-за поворота. У обочины стояли трое крестьян, ремонтирующие повозку. Двое держали телегу, а один, в каком-то бесформенном плаще с капюшоном пытался надеть колесо на ось. Мужик, одевающий колесо зыркнул на меня из-под капюшона, я ненадолго замолк, смутившись. Вроде где-то я этого человека видел, но вот где? Сейчас я вспомнить этого не мог. На лица у меня вообще плохая память. Но песня требовала продолжения, и я откинул все лишние мысли, и уже не обращая внимания на путников, продолжил:

– Я приеду к тебе вскоре, – орал я, представляя милое личико Лучии, года она меня увидит.

– Будет спать спокойно город,

– В кленах и акациях,

– Я прижмусь к тебе щекою,

– Ты смахнешь слезу рукою,

– Демобилизация, – при этих словах я даже привстал, чтоб половчее стегануть быка палкой-подгонялкой, дабы скорее привез меня к моей зазнобе.

Тут меня что-то толкнуло под левую лопатку, да так больно, что перед глазами запрыгали черные пятна, а в голове всплыла нелепая мысль: отчего так быстро приближается бычий зад?

Глава 5

Трое мужчин сидели за круглым столом в небольшом, уютном полисадничке. На улице было уже довольно темно – посреди стола находился подсвечник с пятью горящими свечами. Света от них было достаточно и для распивания вина, которого на столе было предостаточно, и для поглощения пищи, которая здесь находилась в ограниченном количестве – в качестве закуски.

– Ну, и о каком важном деле ты хотел поговорить со мной, Матерый? – проговорил широкоплечий мужик с растрепанной, грязной бородой и длинными, не менее грязными волосами.

– Что за хрень, Федул? Я хотел поговорить только с тобой! Что он тут делает? – указал на третьего мужчину тот, которого назвали Матерым. Третий был как две капли воды похож на Федула: такие же грязные волосы, такая же растрепанная борода. И лишь очень внимательный человек мог разглядеть разницу в этих лицах.

Одежда Матерого выгодно отличалась от льняных, простых одеяний, в которые были облачены его собеседники. Человек носил отличные кожаные штаны, кожаную куртку с широкими стальными пластинами, одна была нашита на груди, другая на спине. Также у его стула был прислонен неплохой меч. Выбивалась из общей картины и прическа воина – он был абсолютно лыс.

– У меня от брата секретов нет. Так что выкладывай, с чем пожаловал, – пресек возмущения Матерого Федул.

– Дело твое, но доля ваша все равно половина будет, хоть вас и двое. Согласен?

– Ты, Матерый, поперву дело расскажи. А торговаться, да куш делить уже опосля будем.

– Дело верняк, куш возьмем что надо. Но половина моя, так и знай, на три части делить западло.

– Да не бухти, ботай че за дело.

– Значится, был я нынче у нашего костоправа, – смочив горло вином, начал рассказ лысый воин, – Поправил он спину мою, значится. Ну, я на выход. А там мужиченка стоит, ждет, значится, когда освободится лекаришка. Быковатый такой мужиченка, у него за спиной еще две железки были остренькие, и, падалью буду, если он ими пользоваться необучен. Ну, я в голове-то отметил это, и в калитку, а тама, на улице то бишь двуколочка стоит, а в двуколочке той три человечка поломанных. И, падалью буду, людишки это непростые, битые жизнью, значится, людишки. Наемники, али просто с большой дороги, у меня на это глаз наметанный. Ну, я и думаю: сколько ж рыжиков надо, чтоб экую прорву народу вылечить. Дайка послухаю, о чем там бокланят костоправ, с мужичком этим быковатым. Ну, я, значится, дом с другой стороны обогнул, сиганул через забор и шнырь побырому к окошку – знаю уже, где все беседы ведет лекарь. В окошко то глядь: а там, этот, так небрежненько достает из мешочка золотой ноготок и на стол его кидь. И, падалью буду, в мешочке том еще монет было немеряно.

– Так уж и немерянно? – с сомнением проговорил Федул, отхлебнув из кружки.

– Может и не немерянно, но что мешок не пустой я заметил. А если там даже пару рыжих будет, это нам надолго хватит.

– А с чего ты взял, что там не серебро, в мешочке том? А то и вовсе медь? – продолжал сомневаться Федул.

– Серебришко он тоже доставал, но уже из другого мешочка. И мешочек тот также был далеко не пуст.

– Лады, предположим, мужик этот и вправду такой богатый, как ты тут втираешь. Не воткну я только одного. Зачем ты ко мне с этим приперся? Смысл тебе делиться с нами? Ты ж у нас мужик крутой. В подпольных боях участвуешь. Отчего тебе бы его одному не заломать?

– Я ж тебе базлал уже. За спиной у мужиченки этого два меча. Значится, он ими владеть умеет, и далеко не лопух в этом деле. А ты и сам знаешь, я на арене в основном кулаками морды квашу. Мечник я хоть и неплохой, но до отличного не дотягиваю. Вот и хочу падлюгу эту издали мочкануть, перестраховаться значиться хочу. А у тебя, я знаю, арбалетик имеется.

– Вот и дрался бы себе на арене, чего вдруг разбойничье прошлое вспомнить решил? Да еще и меня хочешь втравить?

– Ты, Федул, мне тут не прикидывайся. А то я не знаю, что от того прошлого, разбойничьего ты до сих пор не отошел. И то и дело пытаешь счастье на дорогах вместе со своим братцем, да еще несколькими висельничками из соседних деревень.

– Что я пытаю, это мое дело. Непонятно мне, какого рожна ты хочешь снова выйти на дорогу? Не ты ли говорил: хватит с меня всего этого? Что-то ту не чисто, темнишь ты что-то, Матерый. Али скрываешь что? Иди подстава это какая?

– Да, что тут скрывать, – осушив кружку и утерев губы, проговорил Матерый, – Сам же знаешь, как меня в последнем бою на арене поломали. Уже месяц тут торчу, лечусь. Вот и задолжал я этому лекаришке деньжат. И даже с учетом того, что он мне, как земляку, скостил за лечение пару монет, должок получился изрядненький. А его, сам знаешь, кто покрывает. Вот и приходиться выкручиваться, иначе в такую долговую ямищу залезу, хоть в рабство к нему иди. Когда я еще на арене серебро это отобью? А ведь могут опять покоцать меня, тогда и вовсе, хоть в петлю лезь. Вот и выходит: нельзя мне такой шанс упускать. Никак нельзя, коль добыча сама в руки плывет. Да и не вечно же мне на арене кулаками махать, пора и на покой когда-то.

– Тут ты прав, лекарю долги надо отдавать сразу, – усмехнулся Федул

– Ну, так как, ты в деле? – барабаня по столу пальцами, настороженно спросил лысый.

– Ты поперву план изложи, там поглядим, – не стал спешить с ответом Федул.

– Лады, – хлопнул ладонью по доскам стола Маетрый, – слушай. Значится, проследил я за этим мужичком до дома Аравии, на ночь, видать, он там договорился.

– Хе, любит эта Аравия всяких приезжих у себя привечать, – усмехнулся Федул, – а меня с братом, так от порога метлой гонит.

– Я ее понимаю, сам бы к вам и на десять шагов не подошел, коли не нужда. Эвон рожи какие, как вам только на свое отражение не страшно смотреть? – оскалился Матерый.

– Да ты не перебивай. Дальше слушай, – оборвал он попытавшегося сказать что-то в ответ Федула. – Я умудрился подслушать разговор этого обеерукого со своими людишками. Уезжает он завтра поутру. И судя по всему, едет он в Столицу. И план у меня такой. Значиться, подстережем его у поваленной сосны, что рядом с козьим оврагом. Прикинемся крестьянами, у которых телега сломалась. Мол, чиним ее. А как только он мимо проедет, ты, Федул, из своего арбалетика ему болтик в спину и всадишь. А дальше уже тело техники.

– Ну, так что, вы в деле? – в ожидании посмотрел на своих собеседников Матерый.

– Что думаешь, Прол? Стоит ли вписываться? – повернулся Федул к молчавшему все это время третьему мужику.

– Я как ты, брат, ты же знаешь, – Прол не имел привычки спорить со своим старшим братом и во всем с ним соглашался. Но Федул всегда спрашивал его мнения, он любил своего младшенького и хотел, чтоб тот чувствовал себя нужным и важным.

– Хорошо, Матерый, мы в деле.

– Тогда бросай пьянку. Завтра нам еще до рассвета надо подъехать к поваленной сосне.

***

От удара о землю у меня в глазах заплясали звезды, сознание хоть и замутненное, вновь вернулось ко мне. Левая сторона превратилась в один большой очаг боли, я с трудом мог шевелить левой рукой. Да и движения правой причиняли дикую боль. Я лежал под повозкой, куда кувыркнулся прямиков с козел. Бык проехал еще несколько шагов, после чего остановился – все-таки хорошо тренируют этих животных, наездник упал, они и остановились. Мне еще повезло, что я пролетел между оглоблями, а то бы переехало меня колесом, тогда вообще труба. А так, худо-бедно, но шевелиться могу. Что же это меня так в спину садануло? Кое-как повернув голову, обнаружил рядом с собой арбалетный болт. Однако! Выходит кто-то в меня из арбалета выстрелил. Все-таки я не зря жилетку из шкуры ирвингов покупал – спасла она меня сегодня. Вот только надо было еще какую-нибудь подкладку под нее, чтоб удар смягчить.

– Не, вы видали, как он головой под телегу кубырнулся! – услышал я восторженный вопль где-то рядом.

– Да, Федул, выстрел был мастерский.

Сквозь темные пятна, танцующие ламбаду перед глазами, я увидел, как около двуколки топчутся несколько пар ног. Судя по звукам, грабители копались в моей повозке. А один и вовсе забрался на нее.

– Эй, брат, ты глянь какой меч и щит странные, черные, что уголь, – услышал я голос того, кто забрался в повозку.

– С оружием потом разберемся, деньги ищите. Федул, вытащи этого олуха из-под двуколки, наверняка деньги у него на поясе. А я пока сумку проверю.

Правой рукой я осторожно вытащил кинжал, зажав его так, чтоб сразу разглядеть не вышло, закрыл глаза и приготовился к действиям.

Кто-то схватил меня за левую руку и потащил из моего укрытия. От боли я чуть не завыл, но, сцепив зубы, продолжал сохранять неподвижное выражение лица. Вот мое туловище уже наполовину вытащили из-под повозки и движение прекратилось.

– Эй, Матерый, похоже этот олух еще живой, – раздалось прямо у меня над лицом, и в нос шибануло вонью изо рта, в котором зубы никогда не знали щетки.

Пришло мое время, я открыл веки, одновременно ударив ножом на звук голоса. Надо мной нависла страшная бородатая рожа, на которой начали медленно расширяться глаза и открываться рот для возгласа. Кинжал по самую рукоять вошел в шею бородача – крик оборвался так и не успев начаться.

– Ну, что там с олухом, брат, – мой взгляд встретился с глазами второго бородатого мужика, что однояйцевый близнец похожего на того, которого я только что заколол. В руках второго разбойника находились щит и меч лорда вампира. Сам он бараньим взором смотрел на мое распростертое тело, стоя на повозке.

– Братааан!! – раздался рев бешеного гризли, спустя пару секунд. Видимо мужик попался не из самых сообразительных.

За эти пару секунд, которые второй мужик тупил, я успел вытащить «убойник». Убитый грабитель лежал на левой стороне моей груди и щедро полевал ее кровью из проткнутой шеи. Отшвырнув щит бородач, схватил черный меч обеими руками, перевернул его острием вниз, собираясь в прыжке приколоть меня к земле (деревенщину видно издали, ему надо в руках вилы держать, а не меч). Возможности убить себя я уроду давать не собирался. Раздался щелчок, и прошитый насквозь бандюган повалился на повозку.

Не успел я перевести дух, как из-за борта двуколки появился третий бандит. В голове мелькнуло озарение: это же тот лысый хмырь, которого я видел у дома лекаря. В его руке блестел меч, и по тому, как он его держал было понятно – обращаться с этим оружием он умеет.