Текст книги "НИКОЛАЙ НЕГОДНИК(СИ)"

Автор книги: Андрей Саргаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)

– Где?

И успел прыгнуть к русалке, почти на лету ухватил за плечи, развернул, подставив под брошенный нож окольчуженную спину. Сильно стукнуло в поясницу – целили девушке в грудь, а она Коле до плеча разве что в прыжке достанет. Инерция протащила чуть дальше, в самом пудов пять с половиной будет, да доспех… Протащила и бросила в объятья лицом к лицу. Или камешек удачно подвернулся?

Хотя вокруг еще с криками бегали от дедова весла уцелевшие противники, но их Шмелев уже не видел и не слышал. Так вот они какие на самом деле – тихие омуты. Зеленые омуты русалочьих глаз. И где-то там, в глубине, – черти. Отчего бы им там не водиться?

– Ты… – хрипло прошептал Николай, не выпуская русалку.

– Я, – призналась та и выронила свое оружие.

– Твою мать! – только и смог произнести князь, когда тяжелое весло упало на ногу.

Воительница испуганно отшатнулась, потянув за собой Шмелева. Коля неловко переступил, споткнулся, и оба покатились по песку, остановившись в интересной позе у большого камня. Старый водяной, уже вязавший единственного оставленного в живых противника, с пониманием отвернулся.

– Дед, ты чего рожу воротишь? Помоги.

– Да Бог с тобой, княже, – Бульк подвинулся подальше. – Чай и сам справишься – ваше дело молодое.

– Чего мелешь, коряга мокрая? Она головой о камень приложилась. Помоги поднять, а то у меня нога…

Водяной для верности еще раз оглушил связанного пленника и поспешил на выручку.

– Ничего страшного, – успокоил он после быстрого осмотра. – Сомлела малость, с русалками такое бывает.

– И чего?

– А ничего, полежит да встанет. Чай не… хм, ну, да ты ишшо молодой, не поймешь. Дай ка ногу твою гляну.

Дед помог князю сесть и несколькими сильными тычками корявого пальца снял боль.

– Спасибо. Ты где точечному массажу учился?

– Да был тут один, – усмехнулся водяной, поглаживая зеленую бороду. – Лет пять назад утопили, теперь у меня живет. То есть – не совсем живет… так, бродит туда-сюда по дну, за раками зимующими присматривает, нерестом руководит. А чего? Кто просил Савве в спину иголки втыкать? Мало ли что золотые.

– Серьезно? Иглоукалывание от радикулита – первейшее средство.

– Может быть. Но зачем было на домовых свое искусство тренировать? Не по-людски это.

– У Саввы домовой был?

– Ну, дык. Как же без него? И в церкви прибирался, за свечами приглядывал, кадило раздувал. Чай у нас у каждого крещена душа, не нечисть какая. А желтомордский лекарь его того… замордовал. Эх… Сейчас-то вредителя в строгости держу. Хочешь посмотреть? Позову. И Яну нашу на ноги подымет. Кудесник, право слово, хоть и сволочь утопленная.

– Стой, погоди, не надо поднимать пока! – испуганно попросил Николай и метнулся в сторону прибрежных кустов.

Скоро оттуда раздался вдох облегчения, потом леденящий кровь вопль и следом – громкий взрыв, поднявший почти до небес черное пламя. Старый Бульк бросился на помощь. К счастью она не потребовалась – князь стоял закопченный, с точащими дыбом волосами, но невредимый. Только побелевшие пальцы стиснуты на завязках штанов.

– Чего это было, Василич? – водяной беспокойно оглядывался по сторонам. – Твои огнестрельные штучки?

– Нет, – Шмелев передернул плечами и толкнул ногой что-то круглое.

– Хосподи! – перекрестился дед. – Никак колдуна замочил?

На песке скалилась черным провалом рта и пустыми глазницами мертвая голова. Наверное, кто-то бы и смог признать в ней Артура фон Юрбаркаса, бывшего высшего вампира, бывшего славельского купца, и бывшего же тайного соглядатая Ордена Бафомета.

– Я его не убивал. Он сам.

– Ясно дело. Его и мечом нельзя убить, живуч, падла. Только вот так вот – замочить. В прямом смысле. От ентого в ем замыкание колдовских сил получается, выхода наружу нет, и бабах! Все к чертям! И чем сильнее колдун, тем шибче грохает. Которых только в собственном соку жарит, а тут вот оно как… Глянь на город, видишь – морок спадает?

Над Татинцем стремительно вставало запоздавшее утро, будто невидимая рука сдернула огромное покрывало. И сразу на нескольких колокольнях ударил тревожный набат.

– Беспокоятся, – улыбнулся водяной. – Теперь себя корить будут, что лазутчиков проворонили.

– Чего уж теперь… Не убили же меня.

– Убили. Эка невидаль. Вот если бы увезли за тридевять земель, да под крепкие запоры посадили бы…

– Как Кощея?

– Не знаю такого. Может, и как его, – из городских ворот вылетело несколько всадников и Бульк, не любящей лишней суеты, поспешил распрощаться. – Так прощевай, пресветлый князь, ужо не раз свидимся. Заходи.

– Постой, а Яну в чувство привести обещал?

Дед задумчиво почесал в затылке:

– Чувство, говоришь? А возьми ее к себе, а? Пусть под твоим присмотром будет.

– Сдурел? Она же русалка. Где она спать будет, в тазике?

– Где положишь, там и будет. Если русалка, то чего, не человек? И без воды проживет. Вот если ты в березовом лесу родился, так что, в сосновом бору помрешь сразу? Только пусть почаще чай с лимоном пьет. У тебя лимоны есть?

– Даже на подоконнике растут.

– Во, а ты говоришь… Забирай девку! Любит ведь она тебя.

– Меня? – переспросил Николай. – За что?

– Вот и спросишь, – водяной оглянулся на приближающихся всадников, пнул на прощание голову колдуна, и с громким бульком нырнул в Шолокшу.

Усталость бессонной ночи сказывалась – отчаянно зевая с риском вывихнуть челюсти, Николай отдавал последние распоряжения. Как и предсказывал водяной, все ощущали себя виноватыми и старались быть полезными хоть сейчас. Русалку, что так и не пришла в себя, сразу окружили теплом и заботой.

– Не перестарайтесь с одеялами, – предупредил Шмелев, которому волхв обрабатывал мелкие порезы чем-то едким и вонючим. – Перегреете девку, помрет ненароком от вашего лечения.

– Чай мы с понятием, – оправдывался домовой Тимоха, незаметно задвигая ногой под кровать медвежью шкуру. – Учены мы.

– Знаю ваши понятия и ученость. Давай, выметывайся отсюда, лекарь хренов.

– И я? – переспросил Серега.

– И ты такой же. Дайте отдохнуть спокойно.

Быстро всех вытолкал и завалился спать, положив под подушку два заряженных огнестрела. И еще долго ворочался – напряжение уходило медленно, с нервной дрожью и гулом в ногах. И наконец провалился в сон, тяжелый и беспокойный, со смятыми простынями и скрежетом зубов, матерной бранью, которая заставляла стражей за дверями уважительно покачивать головой.

А проснулся от странного ощущения неудобства и тесноты. И левый бок, ноющий от вчерашнего удара, приятно холодило. Коля сладко потянулся и замер, когда его локоть уперся во что-то мягкое. Скосил глаза – рядом, уткнувшись носом чуть ли не в подмышку, уютно посапывала русалка. Правда, одетая. Или они прямо так и рождаются в привычных бесформенных хламидах? Хотя… почему бесформенных? Под натянувшейся в нужных местах тонкой тканью обрисовывается очень даже заманчиво. А на ощупь? Нет, нельзя. Но, с другой стороны… Да, и с другой стороны все аккуратно и аппетитно.

И вообще, какого черта к почти женатому мужчине в постель залезать? Нет, понятно зачем, но и предупредить могла. Тут как колхоз – дело добровольное. Но хороша, чего не отнять. На оставшуюся в будущем жену похожа. Даже имя почти одно… Яна. Стоп, а вдруг это ее прапрапра… много раз, бабушка? Батюшки-светы, тут геронтофилией попахивает. Сколько ей лет?

Шмелев бесцеремонно растолкал незваную гостью. Та с готовностью распахнула зеленые глаза – ясное дело, не спала. Притворялось. И тут же прижалась еще крепче, положив голову на грудь.

– Погоди, подруга, – отстранился Николай. – Ты ничего не попутала? Хорошо, видно, о камень приложилась. Это моя кровать!

Русалка скромно потупила взор и мило улыбнулась.

– Хоть бы покраснела ради приличия.

– Мы не краснеем – кровь холодная, – пояснила Яна.

– Как у рыбы? Или как у жабы?

– Нет-нет, – поспешно заверила русалка и попыталась вскарабкаться на Колю целиком.

– А по ушам кому-то?

Девушка покрутила головой по сторонам в поисках этого кого-то, не нашла, и продолжила атаку, предприняв попытку прорвать оборону на флангах. Но была с некоторыми потерями остановлена на дальних подступах к не сдающейся крепости.

– Нет уж, погоди, дорогуша, еще успеешь лишить меня невинности.

– Правда? – в глазах русалки вспыхнула отчаянная надежда.

– Конечно, нет. И не лови на слове. Скажи лучше – с какой целью сюда пробралась?– ага, румянец все же проступил, не помогла холодная кровь. Да и холодная ли? – Молчишь? Ну и молчи себе на здоровье, только на другой кровати. Давай-давай, шевели ластами.

Яна тяжело вздохнула и пошлепала босыми ногами через всю горницу к противоположной стене.

– Стой! – крикнул вслед Николай.

Она с готовностью остановилась и даже сделала несколько шагов назад.

– Подушку отдай.

– На, – Яна тут же постаралась споткнуться о небрежно брошенный сапог и упала с жалобным писком. Как маленький котенок, и если не видеть, как этот котенок работает тяжелым веслом…

Шмелеву ничего не оставалось, как кинуться навстречу и подхватить девушку на руки. Вдруг опять какой-нибудь обморок? Тут же без всякого стука распахнулась дверь, и в проеме появилась мохнатая спина Базеки. Тяжело отдуваясь, он тянул за собой маленький столик на колесах, заставленный тарелками. Обернулся, шумно выдохнув, и застыл:

– Ой, вы это… Я уже ухожу, чо.

Русалка еще раз пискнула и спряталась за Николая. Кот смутился:

– Извините, чо… Не сообразил, – и пулей вылетел на четырех лапах.

– Ты чего творишь? Теперь эта свинья на весь город растрезвонит, что я с русалкой сплю. Тебе это нужно?

– Нужно.

– Да не в том смысле. И не прикидывайся валенком, тебе не идет.

– А что мне идет?

– Не умничай, в угол поставлю.

– Зачем?

– Буду кольчугу на ночь вешать. И прекрати пререкаться с князем! Одевайся, давай! Тебе еще с вечера кучу платьев приволокли, вон на сундуке лежат. Да сними ты наконец этот дурацкий балахон!

Надо же было брякнуть, не подумавши – русалка выполнила приказ точно, быстро и буквально. Николай судорожно сглотнул пересохшим ртом и попытался отвернуться. Бесполезно, не получилось. А Яна не торопясь подошла к сваленной в беспорядке одежде и оглянулась, проверяя произведенное впечатление. Потом подняла и приложила к груди что-то кружевное.

– Нравится?

– А-а-а-а… да!

– А вот так?

– У-у-у… – Шмелев только кивнул, чтобы голос не выдал волнение. А наваждение не отпускало, затягивало, манило, держало в напряжении, заставляло тонуть в зеленом тихом омуте.

И потом резко оборвалось, сменившись истерическим, до боли в животе, хохотом. Коля ржал самым бессовестным образом, и только когда у Яны от обиды вытянулось лицо и на глазах выступили слезы, смог остановиться.

– Извини, не принимай близко к сердцу, – Николай взял русалку за руку и подвел к зеркалу. – Посмотри, самой-то нравится?

Яна в испуге отшатнулась и расплакалась уже всерьез, пачкая новое платье яркими пятнами потекших румян. На нее смотрело закутанное в дорогие тряпки чудовище в рогатой кике поверх кокошника, с красными щеками и россыпью драгоценных каменьев во всевозможных местах. Дорвался ребенок до побрякушек.

– Горюшко, – Коля обнял рыдающую девушку за плечи и осторожно погладил по голове, стараясь не поцарапаться о находящееся там невозможно-фантасмогорическое сооружение. – Сейчас будем помогать. Шить умеешь? Нет? Раздевайся.

На этот раз удалось сохранить спокойствие и невозмутимость. Как патологоанатом. Только измерил взглядом фигурку. А вообще, положа руку на сердце, – восхитительна! Просто мраморная статуя. Может, найти у грекосов скульптора и заказать изваяние? Такую же, только умытую, как в первый раз увидел – девушка с веслом. И у крылечка перед теремом поставить.

Русалка расцвела под оценивающим взглядом и потянулась ближе.

– Не мешай! – прикрикнул Шмелев.

Так, что тут есть? Ага, берется кусок тонкого, почти прозрачного шелка… В некоторых местах придется свернуть втрое – не все готовы адекватно воспринять изыски высокого искусства. Тут разрезы… Еще вот здесь… А декольте поглубже. И никаких украшений – сама по себе чистый яхонт. Изумруд, да. Бледный.

Коля отошел в сторону, любуясь собственным произведением. Получилось что-то среднее между вечерним платьем, сари и римской туникой. Пожалуй, последний штрих – стянуть на талии тонкой цепочкой. Нет, вот это лучше – широкий пояс, и на нем узкий, почти шпага, меч.

– Будешь у меня царицей амазонок.

– Как Таис Афинская?

– Кто? Ты откуда про нее знаешь? Какими вихрями времен навеяло?

– Мне дедушка Бульк рассказывал. Сам видел.

– А про оргии с Буцефалом он не рассказывал?

– Нет, а нужно было? Я спрошу.

– Не надо! Давай-ка лучше позавтракаем, да за работу.

– Какую работу?

– Обычную, княжескую. Пленного немного пытать, интриги плести, коварные захватнические планы лелеять – все как всегда. Пошли!

Глава 10

Хлопнуло окошко, пропуская вместе с осенней сыростью постучавшегося в стекло посетителя.

– Вот, Ваше Величество, – гонец, маленький цветочный эльф размером с воробья куртуазно взмахнул стрекозиными крыльями за спиной и преклонил колено. – Донесение от полковника Лешакова.

– Называй просто государем. Или пресветлым князем, – Шмелев взял из рук гонца свиток и вручил награду – медовый, посыпанный маком, пряник. С тех пор как пару месяцев назад командир Дикой Дивизии увел своих бойцов карательным походом на Пшецкое крульство и далее в неведомые земли, связь поддерживалась таким вот непривычным способом.

– Чего пишет? – подошедший волхв с любопытством заглянул через плечо.

– На, почитай, – князь протянул развернутый листок. – Победная реляция.

– Только вслух, мне тоже интересно, – кот, игравший с русалкой в морской бой, радостно потер лапы. – Люблю чужие письма, особенно любовные.

– С выражением читать?

– Ну, дык.

Волхв преувеличенно старательно прокашлялся:

" Донесение от полковника (пока еще) Лешакова.

Настоящим докладываю:

1. Теснимый многократно превосходящими силами гоблинов, франконцев, троллей и орков под предводительством Хитоша Первого, вынужден был разбить их наголову. Голова вышеупомянутого Хитоша Первого прилагается.

2. Развивая отступательное наступление, вышел на оперативный простор Бриттских островов. Для рытья тоннеля под Оловянным Каналом использовался безвозмездный труд наемных франконских рыцарей и пленных троллей. Вторые порублены после окончания работ, а первые впоследствии отпущены за выкуп, каковой прилагается.

3. На островах заключил договор о дружбе и односторонней помощи с местными эльфами-лепреконами. Односторонняя финансовая помощь принята и прилагается.

4. Настоятельно рекомендую присвоить мне звание дважды полковника или наградить медалью. Двумя. Эскиз медали прилагается.

Справка о понесенных потерях:

а. Танки самоходные – 6 штук.

б. Лечебная огненная вода – 12,5 бочонка.

в. Лешим Бахрятой утеряно чувство меры при употреблении спасенных от местных жителей горячительных напитков.

Справка о трофеях:

1. Камни самоцветные (необработанные) – 0,5 пуда.

2. Камни самоцветные (обработанные) – 12 фунтов и 3 золотника.

3. Зубы гоблина (верхний левый клык) – 2 мешка.

4. Уши тролля сушеные (в комплекте) – 4 мешка с третью.

5. Золото (в монетах) – 932 горшочка по 4 фунта в каждом.

6. Серебро в ассортименте – 11 пудов.

Подпись: Командир Отдельного Экспедиционного танкового корпуса полковник (желательно дважды) Х.Х.Лешаков."

Серега закончил чтение и свернул рапорт в трубочку. А цветочный эльф вытянулся по стойке смирно, вскинул руку к виску и доложил:

– Все трофеи сложены в кладовые и сданы под расписку товарищу Тимофею Домовецкому. Голова троллейбуса выставлена на площади для всеобщего обозрения и поругания.

– Чья голова?

– Троллейбуса. Такой официальный титул у покойного Хитоша Первого был.

– Понятно. А уши куда девать?

– Я заберу, – успокоил волхв. – Для нужд народной медицины. И зубы тоже. Растолченные в порошок – верное средство от блох и клопов.

– Понятно, – повторил Шмелев.

– А мне нет, блиа-а-а…, – Годзилка осекся и виновато посмотрел на русалку. Ругаться при девушках за несколько тысяч лет он так и не научился. – Откуда у Лешакова танки?

Сам Змей по случаю осенней непогоды сидел на первом этаже, где специально увеличили двери, и только голова торчала из прорубленного в перекрытии отверстия. Как раз на уровне стола, чтобы удобнее брать длинным раздвоенным языком наполняемые другом Базекой кубки. Закуски Горынычу не полагалось – строгая диета.

– Танки? – Николай развел руками. – Ты ему ничего такого в последнее время не рассказывал?

– Так, немножко… Про Халхын-Гол. Ачоа, нельзя было?

– Нельзя. У-у-у, прогрессор чешуйчатый, сейчас как дам по башке!

– А чо сразу я?

– А ничо! Увлекся слишком наш Хведор. Собирайся, завтра с утра за ним полетишь. Эльф, дорогу покажешь?

– Так точно, товарищ Верховный Главнокомандующий!

– Тьфу!

– Злой ты, Коля, – Базека осторожно вытер ухо кружевным платочком. – Плюешься вот. Уйду я от тебя.

– Куда?

– Куда глаза глядят.

– К кошкам?

– Вот и говорю – злой. Горыныч, возьмешь с собой?

– Легко, – кивнул Годзилка. – Вдвоем веселее будет.

– Не бери, – посоветовал волхв. – Хлебнешь с ним беды.

И никто не подозревал, что беда уже стояла на пороге. Незваная и нежданная. Пришла оттуда, откуда и представить нельзя – из далекого-далекого будущего.

Наши дни. Шамбала. Штаб-квартира Ордена Бафомета.

Вход в древнюю пещеру снаружи выглядел черным провалом в бездну, каковым, собственно, и являлся. Удачно спрятанный под нависшей скалой, он был надежно защищен от взглядов сверху. Более того, нужные люди позаботились, чтобы и орбиты спутников проходили на значительном удалении. А тропы многочисленных туристов, изжевавших глазами горные вершины, пролегали во многих днях пути отсюда и не отвлекали хозяев от мыслей о высоком, низком, и очень низком.

А размышлениям предаваться лучше всего с удобствами. Никакому Синдбаду или Али-Бабе в дивных опиумных снах не могла пригрезиться подобная красота. Жалкие потуги "Хилтона" и "Марриотт-отеля" выглядели смешно и бледно в сравнении с великолепием и размахом древних строителей, подкрепленными умелой рукой современных реставраторов. Ремонтом, закончившимся совсем недавно, лет шестьдесят назад, руководил лично сам Великий Кормчий катайской нации, бывший в ту пору не последним лицом в иерархии Ордена.

В громадной зале, чей свод поддерживали колонны из золота и металлокерамики, начинали собираться гости. Но только в резиденции Великого Магистра они были гостями, в обычной жизни – могущественные властители. Нет, не те, что торжественно избираются на краткий миг, да и то до настоящих выборов допускаются лишь посвященные. Большинство из них никогда не мелькали на экранах телевизоров и страницах газет, хотя и содержащихся на их деньги. Любая попытка приоткрыть завесу тайны пресекалась быстро и жестоко – утечек информации не случалось уже многие сотни лет.

Неизменным оставалось количество – тринадцать. Магистры, но не великие, а просто магистры. И командоры. И тех и других по шестеро. Гости возникали из ниоткуда – посвященному высшей степени не нужны дешевые трюки с пылающим синим или красным огнем порталом.

Прибывших нельзя было смутить роскошью и великолепием убранства, у многих еще роскошнее и великолепнее. И даже ходили слухи об установленном в одной из резиденций фонтане с теплой человеческой кровью, привозимой из страны, специально откармливаемой высококалорийными бутербродами. Поначалу из лени наполняли подогретой донорской, но однажды по ошибке попалась кровь эмигранта из дикой и варварской Руссии. В итоге фонтан взорвался, а драгоценные камни, украшавшие чашу, испарились. Потом, говорят, видели их в Славеле, в ломбарде на Большой Покровской. Вот тот магистр, постоянно поправляющий сползающую на нос тройную тиару, до сих пор локти кусает от жадности.

Но сегодняшний сбор не для обсуждений потерь и похвальбы успехами. Перед Орденом встали большие проблемы, разрешить которые можно только совместными усилиями. Торжественность момента не располагала к суете и громким разговорам. Все должно происходить чинно, плавно и величаво. Но рассаживая гостей за круглым столом, Великий Магистр где-то там, в глубине, ненавидел ритуал официального приема. И только за то, что требовал от присутствующих сохранения истинного облика. Хоть плачь, если бы умел, – эти твари копытами уже весь паркет поцарапали! И без штанов сидят мохнатыми задницами в креслах. Отмывать кому?

Но хуже всего – блохи. Никакого спасения нет от кусачих чудовищ, которых не берут ни химия, ни колдовство. Прошлый Великий Магистр так и сгорел на рабочем месте, испытывая новое заклинание от насекомых. Грызут… Попробуй, сохрани величавость движений постоянно почесываясь. Куда они девались при принятии человеческого облика, не знали даже древние мудрецы, но стоило проявиться облику истинному… Подлецы, никакого чинопочитания и трепета перед повелителем!

– А я от блох катайскими карандашами спасаюсь, – вдруг похвалился старый, с бородой ниже вывернутых назад колен, командор. Он единственный сидел и не почесывался.

– И что, помогает? – сразу посыпались вопросы о наболевшем. – Передохли или сбежали?

– Зачем бежать? Дома остались, рисуют. Постмодернизм называется. Галерею вот хочу им открыть.

Обсуждение нового способа борьбы с вредителями сбило Великого Магистра с мыслей о вечном. А точнее – о женщинах. А еще точнее – о козах. В истинном облике его всегда неудержимо тянуло к себе подобным.

– Тихо, господа! – в голосе повелителя зазвенел металл. – Мы собрались здесь совсем по другому поводу, так что вернемся к нашим баранам. О, бараны! Они порой не хуже козлов с козловками бывают!

Простые магистры и командоры с пониманием и знанием дела закивали. У некоторых по жидким бородам потекла струйка сладострастной слюны, и круглые пятачки носов масляно блеснули в неверном свете факелов. Как соленые грузди. И захотелось даже наколоть парочку на вилы, что как знак высшей должности Ордена были прислонены к креслу с самой высокой спинкой.

Но Великий Магистр взял себя в руки и отогнал видение граненого стакана с холодной водкой, что так хорошо шла под сало в кабинете президента Брюса Моисмана. Видение ушло с трудом, неохотно и недалеко. Оно материализовалось прямо посреди стола и сыграло роль магнитного полюса, к которому как стрелки компаса дружно повернулись козлиные морды с солеными груздями вместо носов.

– Лапы прочь! – сильным голосом полководца скомандовал Великий Магистр. – Это мне послан знак свыше. Тьфу, снизу! Для укрепления голоса перед важным совещанием.

Содержимое стаканчика, вкусное-превкусное с утра, мгновенно растеклось по всему организму горячей волной. От корней рогов и до кончика хвоста, а потом в обратном направлении до самой макушки. Остатки шерсти на лысине вздыбило, слегка перекосив массивную корону из черного полированного металла, выполненную в форме собачьей головы.

Конрад фон дер Бах-Валевски, в миру более известный под другим именем, поправил головной убор, прокашлялся и начал:

– Я собрал вас здесь, чтобы сообщить пренеприятнейшее известие…

– К нам едет ревизор?

– Молчать! Не сметь перебивать старших по званию! Я сколько раз запрещал читать росскую классику, а? Болваны!

– Да, но…

– Молчать! Тем более что наши ревизоры не приезжают, а являются.

– Но что же может быть неприятнее? Если только повторение…

– Да, именно похожий случай.

– Тогда мы потеряли одного из нас, – напомнил безблохий командор.

– Его сгубила обыкновенная жадность, – выдохнул, будто выплюнул, Великий Магистр. – Чувство, конечно, хорошее, но нужно знать меру. Имея все золото мира. Позариться на несколько мелких монет… Что же – осина стала достойным вознаграждением.

При упоминании об осине многих передернуло от отвращения и страха.

– А где на этот раз обнаружен Спящий?

– В Славеле.

– Это Руссия? Он уже начал проповедовать новое учение? Тогда не о чем беспокоиться – отдадим приказ, и его быстро упрячут в сумасшедший дом. Готов лично выделить десять миллионов фунтов на обоснование правомерности приказа.

– Все гораздо хуже, господа, – Магистр поморщился. – Спящий исчез из-под наблюдения как раз во время операции по ликвидации, и только по косвенным признакам удалось определить, что он переместился на восемьсот лет в прошлое.

– Просто мистика какая-то.

– То же самое сказал президент нашего питомника мистер Моисман, чьи люди осуществляли параллельные мероприятия.

– И?..

– И все! – Великий Магистр ударил кулаком по столу. – Еще несколько лет, и присутствие Спящего в прошлом приведет к необратимым искажениям настоящего. Более того, есть варианты будущего, в котором нет Ордена. Вообще нет. Да, я предпринял кое-какие попытки и установил одностороннюю связь с тогдашним Магистром, но этого оказалось недостаточно. Наш враг неуязвим. Он с легкостью обошел все расставленные ловушки, и мне даже кажется, что не заметил их, а попытки устранить физически закончились плачевно для исполнителей.

Один из присутствующих поднял руку, привлекая внимание:

– Орда, мессир?

– Именно так, командор. Последняя надежда. Но племена барыгов дики и неуправляемы, поэтому потребуются объединенные усилия, чтобы направить их в нужную сторону. И нашествие погасит волну изменений, что уже начали проявляться в гладком течении времени. Кто против проведения обряда?

Самоубийц и воздержавшихся не нашлось. Конрад фон дер Бах-Валевски снял с головы корону и водрузил в центре стола:

– Начнем!

Давным-давно. Где-то в Скотийских горах.

К вечеру дружеские посиделки плавно перетекли в не менее дружескую попойку. Организм ученого кота не был рассчитан на столь обильные возлияния, и Базека уснул прямо на столе, выставленном на деревенскую улицу, уютно свернувшись вокруг большого копченого лосося. Его аккуратно переложили на набитую овечьей шерстью подушку, заботливо прикрыли клетчатым пледом, но рыбу из лап так и не смогли вытащить.

А Горынычу все нипочем, только огонь из пасти еще ярче пышет. При его габаритах, да под достойную закуску, да после диеты… Только местные собаки недобро посматривали – после этого гостя костей не остается.

– Споем, или еще по одной? – предложил Годзилка.

Оба предложения понравились. Добровольцы, назначенные старейшиной, сбегали в ближайший сарай за местной самогонкой, именуемой виской, что благоприятно сказалось на голосе. Змей запел про охотников на ультрамариновую птицу, булькая животом в такт мелодии. Благодарные слушатели внимали кумиру и охотно верили, что он не горит в огне и не тонет в ледяной воде. Последнему сами стали свидетелями сегодня ранним утром.

Тупой как пробка цветочный эльф так и не смог показать дорогу к расположению Дикой Дивизии – заблудился в густой облачности, завел неизвестно куда и сам пал жертвой собственной глупости. Он утонул в горном озере, куда путешественники рухнули, пытаясь выйти из тумана. Так и плавали, пока утреннее солнышко не растопило кромешную мглу. И вот уже вторые сутки страдали от навязчивого гостеприимства аборигенов.

– Будьмо! – старейшина клана смахнул непрошеную слезу, выступившую от восхищения талантами Горыныча. – За дружбу народов!

– Ага, типа – мир хижинам, война дворцам? Наливай. Нет, только не пиво, он него брюхо пучит. Как огнетушитель буду, или вообще ласты склею.

Горец с сомнением посмотрел на лапы Годзилки. Небесный гость явно шутил.

– Извини, Великий Змей, за глупый вопрос, не в обиду он будет задан…

– Ачоа? Ты же не задал еще, откуда мне знать – обижаться или нет. Спроси сначала.

Старейшина замялся, не зная с чего начать.

– Я вот слышал, будто бритцы хвалились, что их покровитель Георгий в Гринвиче дракона копьем заколол…

Змей захохотал и высоко поднял ведро с виской:

– Твое здоровье! Повеселил, спасибо. Так и думал, что все переврут. Во-первых, не Гринвич, а Горыныч. Не заколол, а купил. Не Георгий, а араратский купец Гоги Саркисян. Не дракона, а чучело крокодила. Хорошее, между прочим, чучело. Его какой-то козел из моей пещеры украл, – хоббиты, наверное. Башку потом во многих городах показывали.

Скотиец живо представил себе в красках, как темной-претемной ночью рогатый и вонючий невысоклик лезет в жилище огнедышащего Змея, а потом бежит оттуда, сжимая передними волосатыми копытами трупик неизвестного каркардила. И как голову этого козла бритцы возят по всей стране, нагло и подло выдавая за драконью. Мерзкое зрелище, чертополох им в задницу!

Разволновавшийся старейшина громко выразил возмущение, разбудив при этом Базеку. Тот с большим трудом приоткрыл один глаз:

– Пожар? Или виска кончилась?

Горец объяснил. И жестами показал размеры негодования.

– Ага, понятно, – кот посмотрел на Годзилку другим глазом. Второй автоматически закрылся. – Горыныч, зачем тебе был нужен дохлый крокодил?

– Ачоа? Зубы на продажу выдергивал, коммерция, чо. Не своими же торговать, – Змей улыбнулся ослепительно-белозубо. – Их всего триста восемьдесят.

– Сэр Рой, вы уже всю округу оповестили о нашем прибытии? – лениво поинтересовался окончательно проснувшийся Базека.

– Никому не говорил, – заверил старейшина, с трудом поднимая голову со стола. – А нужно было?

– Вообще-то мы к всенародной известности не стремимся… Хотя с удовольствием принимаем заслуженную славу. Но вон те ребята точно не к нам едут?

– Едут? – удивился горец. – Наши пешком ходят.

– Да? Значит, тяжелая конница будет сюрпризом?

– Где?

– Да вот, – кот махнул лапой в сторону лесной опушки. – Сотни полторы будет.

Сэр Рой вгляделся внимательней и подпрыгнул на месте, выронив из рук кувшин с крепким пивом:

– Бриттцы идут! Тревога!

Над деревней испуганной птицей заметался хриплый рев сигнальных рогов. Между крытыми почерневшей соломой домами забегали скотийцы, на ходу поправляющие плохонькие кожаные доспехи. Многие воины в спешке вместо оружия похватали то, что подвернулось под руку. Подворачивались преимущественно кружки с виской. Появившиеся следом жены пытались вручить забывчивым мужьям мечи, по большей части безуспешно.

– Надо переговорщиков послать, – местный друид, которого разбудили в последнюю очередь, со злостью плюнул в сторону приближающихся неспешным шагом рыцарей. – А то я их в свиней превращу.

– Сможешь? – с надежной спросил старейшина.

– Нет. Конечно. Если только наши гости помогут.

Взгляды скотийцев обратились к Базеке и Годзилке.

– Не вопрос, – обнадежил кот. – Без всякого колдовства уделаем. Я ведь без хорошей драки даже спать не могу. Все время ворочаюсь с бока на бок, а потом встаю и чищу морду первому встречному. Пока двоим-троим не начищу, не засыпаю.

– Сразу на троих выходишь? – ахнул кто-то.

– Ачоа? Нам с Годзилкой врагов пересчитывать без надобности. Если только былинникам для истории.

А рыцарская конница тяжелым шагом продвигалась все ближе и ближе. Малиновые отблески заходящего солнца играли на начищенных доспехах, а длинные копья опущены для таранного удара. Вот еще немного, и бронированный кулак сорвется в галоп, сметая все на своем пути.