Текст книги "Легенды российских тамплиеров"

Автор книги: Андрей Никитин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 53 страниц)

86 Сатлы и духи бешенства

Сатл рассказывал, а семеро из отряда высокого слушали его: Вы слышали о духах Бешенства, которых отбросили от себя живущие за нашими границами Светлые как никуда не годную часть свою, и которые были, тем не менее, связаны со Светлыми неразрывными тонкими и крепкими нитями, хотя и невидимы были эти нити. Однажды направили полет свой к духам Бешенства шесть Сатлов и я, седьмой, с ними.

Мы приняли их образ и подобие, но вошли в их странную обитель спокойными и бесстрастными, чуждыми чего-либо похожего на бешенство и злобу. Сначала с недоумением, быстро сменившимся бешенством и злобою, смотрели они, потом бросились на нас. Но мы сделали их безвредными, и они ворчали, что жалеют о нашем отсутствии во время их столкновения с Аррами, когда они мчались на защиту тех обителей, от ворот которых были отбиты Силами.

Мы много разговаривали с ними. Едва загорались они своим бешенством, мы напоминали им, что сильнее их оказались светлые сильные Арры, что и мы несравненно сильнее их и можем позвать на помощь мощную рать нам подобных. Смирялись духи Бешенства и слушали нас. Духовно слепы были эти странные существа. Но они долго жили вместе с существами светлыми и во время тяжелых снов своих нередко видели что-то светлое, манящее их куда-то вдаль. Проснувшись, они рвались в дали высокие и завидовали тем из своих, нити которых были перерублены когда-то Аррами и которые умчались в страну чарн. Мы говорили им об обителях, освещенных лучами солнца мистического, но они не верили, что существуют такие обители, и не чувствовали, что лучи солнца этого дошли до них, что мы прилетели к ним, держась за лучи этого солнца. Мы говорили им о тех гигантских шарах, на которых вода морей солона, как кровь, и внутри которых грохочет огонь неугасимый. Мы говорили им, что над этими шарами лежит сфера, являющаяся внешним дном великой чаши, но всем этим были поверхностно, не глубоко заинтересованы духи Бешенства.

Раз подошел ко мне один из них, и наш разговор слышали много братьев его.

«Скажи, из-за чего ты стараешься? – спросил он меня. – Разве ты не чужд нам? Разве тебе не скучно с нами? Почему же ты не уходишь от нас? Ведь мы не могли бы помешать тебе уйти?» Я ответил: «Мне приятно быть с вами и разговаривать с вами, так как я думаю, что мои разговоры полезны для меня и для вас, и приятны для тех, кто близок к „Великому“. Поэтому (и сами по себе) они и мне приятны. Когда я говорю о том, что высоким знанием является, я на шаг ближе подхожу к „Далекому“.

Кто этот „Великий“ и „Высоко сущий“, о котором ты и твои братья говорите так часто, почти что ничего не говоря о Его свойствах?» – «Его свойства вне нашего понимания, но все мы к Нему идем, и если кто из нас пьет горький напиток плохой жизни, тот сладчайшим напитком, свежим и прекрасным напоен будет и забудет о страданиях, которые претерпел в низших мирах». – «Мало понятна речь твоя, но скажи нам, где Он, Великий?» – «К чему долго искать Его? Он и здесь, Он рядом с любым из нас и со всеми другими рядом. Не ощущаешь Его близости? Бедный! Ты слеп! Хочешь исцелиться? Хочешь ли прозреть?» – «Конечно, хотим! – говорили они. – Что надо делать для этого?» – «Надо оставить этот мир и в мир новый перенестись». – «Что скажешь ты нам об этом новом мире?» – «Ничего не скажу: сами увидите, ибо преобразитесь, и очи ваши будут видеть и то, что ныне не видят». – «Мы подождем. Здесь поговорим с тобой», – отвечали мне духи Бешенства.

Совещались друг с другом духи Бешенства. Изредка на помощь к ним приходил я или кто-либо из тех Сатлов, что со мною прилетели. Одни из них говорили, что лететь стоит только тогда, когда в связи с полетом этим исчезнет пошлость, неразрывно с бешенством острым и тихим связанная. Другие говорили, что лететь стоит только тогда, когда в связи с полетом этим будут сброшены покрывала сокровенных тайн. Третьи мечтали встретиться со светом ослепительным и утверждали, что тогда они увидят свои недостатки и сумеют избавиться от них. А еще другие высказывали опасения, что им хуже жить придется, что надо будет ответить за грехи вольные и невольные, что на неизвестное нельзя добровольно менять известное, сколь бы неудовлетворительно оно было. Возникали страстные споры среди духов Бешенства, и ярость охватывала их, и бились они друг с другом тяжелым боем, пока не прилетали Сатлы и не прекращали его. Дрожа от бешенства, грозно сверкая очами расходились ссорившиеся.

Говорили им Сатлы: «Бешенство граничит с отчаянием, и со страхом граничит оно. Было бы хорошо, если бы вы исцелились от него. Нам кажется, что исцелить вас могут только Леги Смерти, и тогда мы с вами полетим в бесконечность далекую, в бесконечность лучшую». – «А кто порвет нити, связывающие нас со Светлыми?» —

«Мы призовем наших братьев-гигантов, и они разорвут их. Когда захотите, мы призовем Легов Смерти и уйдем отсюда». – «Что сделают Леги Смерти?» – «Они оторвут ваш дух от тела вашего, и, как ненужный покров, сбросите вы тела свои». – «А тело куда денется?» – «Что вам за дело до того, что мышления чуждо? Скажу все-таки, что оно частями своими в состав тел других живущих войдет, а частями – материей неорганической станет…»

Боялись неведомого будущего одни духи Бешенства, боялись уничтожения тел и исчезновения духа другие, так как не могли воспринять эту перемену иначе, как полное исчезновение, и стремились к ней третьи, устав от случайных бесплодных порывов.

Образовались среди духов Бешенства группы свободных от страха и колебаний, и входившие в отряды эти понимали, что обет их повелевает смелыми быть. Росла численность этих групп, и одна из них по составу своему многочисленная обратилась к Сатлам с просьбой призвать к ним Сатлов-гигантов и Легов Смерти. Так и произошло.

Умерли духи Бешенства, а за ними все большие группы духов этих покидали свой мир, и каждый из семи Сатлов стал во главе одной из групп для того, чтобы проводить их в бесконечность новую. Поклялись перед отлетом Сатлы довести духов Бешенства до бесконечности, пригодной их принять, и защищать их на пути, хотя бы снова Сатлов-гигантов надо было бы позвать для этого.

Не раз с громадным трудом переносили Сатлы духов Бешенства через пустоты неподвижные, не раз с ужасом останавливались на границе пустот духи Бешенства и готовы были от дальнейшего полета отказаться, лишь бы не переживать той полной потери веры в жизнь далекую, которая охватывала их при перелете через пустоты. И каждый раз, когда оставалась позади пустота, все легче чувствовали себя духи Бешенства, страдавшие от ирреальности пустот и от страха, граничащего с ужасом, в тот момент, когда воспринимались ими пустоты пустот. Но после каждой пустоты все менее чёрными становились духи Бешенства.

Вот разъезд Арров могучих встретил полчища духов Бешенства и, построившись боевым строем, спрашивает у них, кто они и куда летят. Отвечает им Сатл первого отряда, и пропускают их Арры, ибо уже как серое, а не как чёрное облако неслись духи Бешенства. Отряд Сил встретил их далее, но преодолели они к тому времени новые пустоты, и не серое, а белое облако пропустили Силы.

Далеко за пределами бесконечностей круглых солнц мчатся духи Бешенства, и я с ними. Дим-исполин преградил нам дорогу, так как стоял он на границе бесконечности, плоские земли которой вокруг факелов зеленых вращались. Мы остановились. Дим преграждал нам дорогу, и гигант этот как бы не замечал нас. Вызвал я тогда Сатла-исполина.

Говорит Диму-гиганту Сатл-исполин: «Пропусти их. Ты знаешь, что у них нет обители». – Я должен предупредить тебя, просветленных и их проводников: если кто из просветленных согрешит хоть раз, он рассыплется, как мираж, и только через мирну лет снова получит свое «я». Спросил Сатл просветленных, и все они ответили, что и на этом условии хотят войти в бесконечность факелов-солнц зеленых. А я, Сатл, знал, что охотно явятся на мой призыв братья мои и на тяжелое жертвенное служение обрекут себя, что те из нас, которые устанут от жизни в низинах, всегда найдут себя сменить готовых. Я думал, что Эон придет нам на помощь, научив уже просветленных всему, что помешало бы им грешить.

Вошли странники в мир факелов-солнц зеленых. Пустынна была планета, на которую прилетели мы, но все-таки двадцать четыре неда встретили нас и проводили к источнику, пары которого, обвиваясь около духов просветленных, в их тела превратились…

Живут на новом месте утомленные далеким путем и борьбою с пустотами просветленные. Половина прибывших облечена была в тела мужей, вторая половина – в тела жен. И прикидывались влюбленные более красивыми и телесно и духовно, чем они на самом деле были. На границе греха встали они. И тогда они властно начали тревожить просветленных и ревность сначала во сне явилась. Не знали они как бороться с влиянием снов неуловимых и послали за духами Фантазии красивыми, прося их прибыть поскорее и смутным снам противопоставить прекрасные рассказы о мирах далеких. Прилетели духи Фантазии прекрасной, Фантазии блистающей и рассказали просветленным о далеких мирах, красотой несказанной сверкающих. Просили просветленные недов, к ним нередко прилетающих, показать им путь в миры такие, но не знали туда дороги неды. И они посоветовали тот мир и ту жизнь, о которой духи Фантазии рассказывали, устроить на планете, около зеленого солнца-факела вращающейся. Просветленные взялись за работу, перестраивая свой быт и свою жизнь, и вместе с тем просили Сатлов пригласить к ним Эонов Мудрости высокой, ибо не было еще слышно учение Эона Мудрости на земле просветленных. Эон Мудрости сошел к ним, а я и мои братья улетели с планеты просветленных, ибо приняли они учение Эона, и оправдалось старое пророчество, по которому «последние стали первыми».

87 Заповеди жалости

Собрались полмирны латсов за круглым столом, и латс говорил: Эон Мудрости сошел в мир просветленных и учил их, говоря: «Подумайте, правильно ли вы поступаете, допуская чувство ревности, а потом неизбежно связанную с ним злобу в число ваших чувств? Ведь ревность – родная сестра зависти, а зависть в свите грязных лярв состоит, и с нею скованы, за нею тянутся злодеяния рабства и насилия!»

Спрашивает Его один из просветленных: «Не понимаю, чему Ты учишь. Как же быть нам? Если мы прогоним чувство ревности, не будем знать её, то все мужчины всех женщин своими женами иметь будут, а женщины – всех мужчин своими мужьями».

Отвечает Эон Мудрости: «Ты ошибаешься. Будет то же, что и сейчас, но не будет простора для духа лицемерного. Едва ли найдутся жены, которые охотно будут менять мужей. А если жена изменит (как вы говорите) мужу и не скажет ему об этом, так разве она не свободна? Разве раба она, обязанная в обителях помраченных считаться не со своей волей, а с волей поработителя, мужем именуемого? Напрасна тревога ваша, меньше будет случаев так называемых измен, когда у вас всех будет право жить так, как сердце и разум советуют».

«Но, ведь, это моя жена. Я не могу и не хочу допустить её измены!» «Разве вещами стали ваши жены? Почему она твоя, а не своя?» «Учитель! Скажи нам, как относиться к труду физическому? Все чаще и чаще дети, работающие на машинах, отказываются от этой работы-игры и простыми бесплодными играми занимаются. С тех пор как посетил наш мир дух Фантазии яркой, отказываются дети играть работой».

«Они мудро поступают. Почему вы сами почти не работаете? Смотрите: замерла на одной точке техника в мире вашем, так как дети, работая машинами, играют и никогда не думают об улучшении машин. Редко, случайно кто-нибудь из детей натолкнется на улучшение в конструкции машины. Смотрите: занимаясь одной гимнастикой, вы никогда не разовьете мускулы вашего тела так, как можете развить их при работе на сменяемых часто машинах, при переходе от одной машины к другой. А в здоровом теле – здоровый дух. Гимнастикой многие из вас не любят заниматься. Трудно вам делать гимнастику для того, чтобы здоровье поддерживать. Нужны две цели: поддержание здоровья и производство необходимых продуктов. Дальнейшее развитие машин даст возможность удовлетворить дремавшие в вас потребности, а чем больше потребностей, тем выше вы, если только речь идет не об удовлетворении плохих привычек. Итак, работайте умственно, духовно и физически и научитесь в каждой из этих работ и во всех них вместе находить смысл вашей жизни, поскольку она здесь протекает».

Подошел к Нему некто и говорит: «Скажи, Учитель, прав ли я буду, если на общий суд, суд, наказующий порицанием только, позову обидевшего меня?»

«Подумай и скажи, – говорит Учитель, – для чего хочешь ты поступить так, как говоришь? Быть может, ты хочешь, чтобы высказанное порицание тяжело легло на сердце, тебе зло сделавшему? Ты хочешь, чтобы он страдал, как и ты страдаешь?»

«Ты прав… Мне казалось, что я успокоюсь, если предам его порицанию общему. Но скажи: уверен ли Ты, что, радуясь полной безнаказанности, он других обижать не будет?»

«Не бойся. Конечно, ты должен всячески помешать ему обижать других, но ты не должен применять насилия, раз окончилось применение зла. Помни: насилием зло прекращается, прерывается, но не предупреждается. Защищайся и защищай, но палачом не делайся. Во всех случаях насилие твое, являясь насилием против зло применяющего, должно окончиться возможно скорее, а нападающего насилия быть не должно».

«Учитель мудрый, Ты учишь, конечно, добру и любви. Поэтому скажи мне, кого любить и как любить?»

«Люби ближнего и дальнего. Если ты молод, люби их, как любимого отца и любимую мать, как любимого брата и любимую сестру. Если ты взрослый, люби их, как любимого отца и мать, сына и дочь, брата и сестру. Если ты стар, люби их, как дорогих сына и дочь, как дорогих брата и сестру. Всех люби и не требуй, чтобы тебя любили. А любить – это значит все делать для того, чтобы хорошо жилось человеку».

«Учитель, скажи, как относиться к тому, кто зло делает и семена зла сеет? И его любить?»

«Ненавидь дела его, а его люби. Если он рабом тёмных сил стал, если от встречи с ним зло рождается, все отойдите от него и других отзовите. Не лишайте его благ материальных, но пусть все откажутся от знакомства с ним, пока он не откажется зло делать. Тогда примите его в круг свой, как принимаете никогда не делавшего зла».

«Учитель, скажи, существует ли Бог?»

«А что или кого ты Богом называешь? Скажи мне, можешь ли ты дать определение несущему? Пойми: словами не выражаемый, мыслью твоей не воспринимаемый, только духовному началу, в тебе сущему, едва-едва доступный, не существуя, как творения Его существуют, Бог существует. Живи так, как ты жил, если бы знал, что Бог существует, и благо тебе».

«Учитель, скажи нам заповеди Твои».

И Эон Мудрости произнес их: «Жалей тех, в кого не сошли силы небесные, ибо трудно подняться им в верха несказанные, но все же поднимутся они. Жалей плачущих, хотя они и утешатся. Сделай от тебя все зависящее для того, чтобы они скорее утешились и, перестав плакать, стали радостными. Жалей тех, кто не кроток сердцем, ибо не скоро поднимутся они в верха несказанные. Жалей тех, кто не алчет и не жаждет правды, ибо чувство неудовлетворенности присуще им. Жалей милости не ведающих, ибо долго они в низах пресмыкаться будут, в верха не поднимаясь. Жалей тех, у кого не чисты сердца, ибо они долго Бога не увидят. Жалей вражду и ненависть сеющих, ибо они на путь зла становятся. Жалей тех, у кого не хватает душевной мощи страдать за правду, ибо отсрочивают они жизнь радостную. Великим блаженством будут осияны те, кого станут поносить, злословить и гнать за учение высокое. Надо искать тех, кого жалеть можно, и сделать все, чтобы не жалость, а любовь внушали они. Надо помышлением, словом и делом все сделать для того, чтобы не было на земле жалость внушающих. Надо быть готовым принести себя в жертву для того, чтобы не было на нашей земле жалости достойных».

88 Сатл у исполинов

Собрались шесть Сатлов за круглым столом и седьмой поведал нам следующее. В числе двадцати четырех мы были в той бесконечности, где никто не был из миров, нам известных, и мы видели тех, кого никто не видел, если не говорить о гигантских духах Фантазии. Я и мои товарищи принадлежим к числу Сатлов-гигантов, но даже мы изнемогали на границах бесконечности странной, куда нас направила скрытая сила рока, только с волей враждебной считающаяся. Так далека от нас бесконечность эта, атом которой мы посетили. Мы были на гигантской земле, похожей на плоскость, покрывавшую верх воронки. Я видел гигантские здания в один этаж с одной входной дверью. Изредка исполины, людей земли напоминающие, появлялись на улицах странного города и входили в здания или выходили из них. Я обратился к одному из гигантов с просьбой разрешить мне войти в тот дом, куда он шел. Он с удивлением взглянул на меня, хотя я, как и прочие Сатлы, принял вид исполина, и ответил мне: «Чужеземец! Мой дом и дом любого из нас – твой дом и любого из твоих. Входи, куда хочешь, не спрашивая. Когда мы хотим, мы умеем быть одинокими, и никто не помещает нам, если мы не захотим чьего-либо присутствия».

Вслед за исполином я вошел в гигантское помещение. Большая зала, очень невысокая, принимая во внимание мой рост и рост исполина-хозяина дома, находилась за входной дверью. Посередине залы стоял большой круглый стол. Около него несколько стульев и вокруг краев этого стола большой желоб, наполненный жидкостью, похожей на воду. Жидкость эта непрерывно текла, падая в одном месте небольшим водопадом, а в другом месте выливаясь по широкому желобу за пределы залы. В глубине виднелась дверь и два автомата стояли по сторонам её, скрестив похожие на копья оружия.

Исполин сел около стола на один из стульев и сидел неподвижно. Я пошел по направлению к двери, около которой стояли автоматы, но они направили на меня копья и какая-то сила мешала мне идти к двери. Я не захотел бороться с этой силой и сел за стол, около которого сидел великан. Великан сидел неподвижно, глядя усталыми глазами на поверхность стола. Вдруг я услышал легкий стук, поднял голову и увидел, что отворилась дверь, охраняемая автоматами. Ясный и яркий свет хлынул оттуда, и женщина-исполин, одетая в платье из прозрачной ткани, вышла и не обращая, по-видимому, внимания на меня и гиганта, села на один из свободных стульев. Стёмнело. Но вдруг в нашем зале засияли стены и стало светло, как днем. Распахнулось окно и три насекомоподобных существа влетели в него и опустились на стол. Одно из них заговорило на понятном для исполина и, конечно, для меня, так как я читаю мысли, языке.

Насекомое жаловалось исполину, за столом сидящему, на краткость жизни насекомых, ползающих, прыгающих и летающих. Говорило, что краткость жизни не позволяет насекомым понять те идеи о высшем начале, которые людям присущи. Ответил им исполин, что после смерти души насекомых другие тела получат и новые создания ближе подвинутся к источнику света истинного, постигнут нечто большее того, что ныне знают, и долгое время будет длиться восхождение этих существ, пока они высшей формы жизни достигнут. Были несказанно довольны насекомые ответом этим. Я молча спросил исполинов, на людей похожих, могу ли я спросить насекомых. Понял я, что они ничего не имеют против вопросов моих, и я спросил о том, где и как живут насекомые.

Из их ответа, из ответов других гостей, этот зал посетивших, из объяснений людей-великанов узнал я, что в центральном круге земли этой живут люди-исполины, что на несколько секторов разделена остальная часть земли громадной, что в одном из секторов этих живут насекомые разных видов, в другом – птицы, в третьем – пресмыкающиеся, в четвертом – животные. Что реки многоводные пересекают эти сектора, и в реках живут рыбы и другие животные. Узнал я, что для всего населения этой планеты пищей является вода, питательными, но не органическими веществами насыщенная, и воздух, которым не только дышат обитатели этой планеты, но и питаются, хотя он тоже из неорганических частей состоит.

Улетели насекомые, а за ними влетели птицы, многоцветными перьями украшенные, и беседовали с людьми-гигантами о своих переживаниях и о том могучем, кого они Богом считали, представляя его в виде могучего невидимого исполина, людскими и птичьими свойствами наделенного. Слушая их, понял я, как несовершенно, как наивно, как неверно представление о Боге Великом у этих существ, как неверно и низменно то представление о Нем, которое люди, Леги, и мы, Арлеги, имеем о Нем, более чем непостижимом, о Нем, которого только постигать следует, но постигнуть нельзя.

Распахнулась дверь, через которую мы вошли в помещение, и гады странные по доске, к столу приставленной, вползли на стол и жаловались на свою судьбу и спрашивали, почему они недовольны сами собой, и о том, что их ожидает. Терпеливо объяснял им исполин, что когда-то в другом образе, на другой земле они существовали, но не захотели в верха поднять очи свои духовные, хотя много указаний получили сделать это. Временно живут они в телах, к земле прикованных, дабы поняли они, что к верхам стремиться надо для того, чтобы счастливо жить. Ушли гады. В комнату вошли гигантские звери, напоминающие львов и медведей, и жаловались на скучное существование. Они говорили, что в них живут инстинкты охоты на других зверей, но они постепенно подавляют эти инстинкты. Они говорили, что им скучна малодеятельная жизнь, и что они не знают какой деятельностью им можно заняться.

Отвечает им исполинша, недалеко от меня за столом сидящая, что их души были когда-то в телах тех, кого тёмными Легами называли. Что не найдя других путей к спасенью, сами пожелали они войти в тела животных земли, что жизнь малодеятельная – только мгновенье в тысячелетиях грядущих существований, что их дух-душа очищается во время этой, не удовлетворяющей их жизни, и что смерть выведет их на дорогу к той жизни, которая светлой и радостной для них будет.

Мне показалось, что успокоились звери, и обещали они другим рассказать о том, что слышали. Ушли звери, и появились в воде проточной рыбы странные. Они говорили о том, что не видят никакой цели в жизни своей, что, умирая, они теряют сознание и боятся, что смерть есть конец всего. Утешала их мудрыми словами женщина-исполин и обещала им жизнь бесконечную в формах и образах прекрасных. Она говорила, что все планеты были созданы во время оно тёмными Легами, населению нашей бесконечности враждебными, но что сами они, Леги тёмные, позволили духу Зависти подружиться с ними и, благодаря дружбе этой, пали, превратились в рыб и в других животных и даже в людей злых. Но раз существа эти почувствовали тоску существования своего, раз их потянуло к лучшей жизни – скоро поднимутся они в обители высшие, и Леги Смерти проводниками их в этой обители явятся.

Рыбы уплыли, и я прочитал довольство в мыслях их. Я думал, что все кончено, но ошибся.

Неподвижно сидели исполин и женщина-гигант. Неподвижно, ничего не говоря и чего-то ожидая сидел и я. Наконец, послышался как бы тихий звон серебряных и золотых колокольчиков. Я услышал прекрасную мелодию, пение Рафаэлин напоминающую. Смотрю, встали около стола сидевшие исполины, встал за ними и я. Несколько гигантских духов Фантазии, трепеща разноцветными крыльями, влетели в окно и встали двумя рядами от дверей до высокого, возле стола стоящего кресла. В комнате появилось новое существо. Нет слов на языке человеческом, чтобы описать его красоту, его грозный вид и доброту, в его взорах сверкающую. Приблизился он, неведомый, к столу, пройдя среди рядов гигантских духов Фантазии и, видя, что мы стоим, сел. Сели и мы тоже.

И услышал я голос, странно звучащий: «Скажи мне, обитатель земли, не видел ли ты в грезах своих Арана могучего? Не спрашивал ли ты его: для чего все время в верхах и в низах, во всех сторонах бьются Араны с духами враждебными им и охраняемыми ими мирами? Почему не разойдутся они по обителям духов враждебных и почему не постараются сделать их духами дружественными?»

Тихо отвечает исполин: «Не знаю, наверное, но, помнится, я слышал, что всего воинства Аранов на это не хватило бы, даже в том случае, если бы по одному Арану на каждую обитель духов враждебных послать». – «Тогда прорвались бы, – прибавила женщина-исполин, – духи, населению нашей бесконечности враждебные, и изуродовали бы жизнь во многих вселенных».

«В таком случае, – слышатся мне мысли гостя прекрасного, – пусть они возьмут эту трубу, и когда не хватит сил у них в борьбе с духами опасными – пусть дадут нам сигнал, и мы примчимся на помощь». И он положил на стол трубу боевую, а самый мощный и грозный дух Фантазии боевой приблизился к столу, взял трубу и умчался с ней в обитель Аранов.

Обращается гость к женщине-исполину: «Скажи, не знаешь ли ты, почему силы мощные не приходят на помощь к Аранам?»

Отвечает женщина-исполин: «Они своей работой заняты и не могут оставить её, иначе космосы солнц разноцветных столкнутся, в Хаос обратясь».

«Они могут отныне нас на помощь и на смену призывать», – сказал неведомый, и прибавил: – «Им достаточно послать к нам одного из своих».

И тогда я спросил: «Но кто же ты, мне неведомый?»

«Я – из двадцать четвертой сферы той бесконечности, которая ближайшей является к бывшей бесконечности Димов, ныне более странными, чем люди, заммами населенной».

О, как интересен был мне ответ этот, но ясно было, что не хотел со мной разговаривать о своей обители Неведомый, и я задал ему другой вопрос:

«Почему называешь ты людей странными заммами? Что странного в том, что в некоторых из них не только душа, не только дух Легов, но и отблески других духов, находятся?»

Слышу ответ: «Не в этом дело, а в том, что в них частично духи всех зверей и животных, когда-либо на зеленой земле живших, живут; что в них лярвы разнообразные, животные низшего мира нередко себе гнезда вьют».

Услышав это, решил я со странными заммами, людьми называемыми, поближе познакомиться. Неведомый встал. Встали и мы. – «Если захотите в другой космос идти, позовите меня», – сказал он и исчез, и исчезли с ним вместе духи Фантазии могучей. Оба исполина обратились ко мне с предложением войти в комнату соседнюю, куда я пытался войти ранее. Я согласился. Опустили к земле свои копья автоматы, и мы вошли в распахнувшиеся двери. Вся комната была наполнена каким-то огнем холодным, и я понял, что эта атмосфера поддерживает жизнь купающихся в ней исполинов, как пища жизнь людей поддерживает. Но для меня неподходящей была эта пища, и я простился с хозяевами и ушел.

Все мы двадцать четыре высоко поднялись над землей воронкообразной и совещались, что делать нам. Говорили собравшиеся:

1-й: «Что делать с ними? Нет у них ничего, только тоска о порывах к верху наблюдается у них».

2-й: «В их жизни нет места борьбе за благо других».

3-й: «У них нет даже утешения в религии высокой. Нет религии. Только смутные идеи о Великом Боге имеют они».

4-й: «Исполины, людям подобные, говорят о верхах. Но думают, что нет их, и не ошибаются, ибо нет миров, над этим миром лежащих, если не говорить о Эонах, но до них так высоко!»

5-й: «Ультра-бесконечностью отделены от них Эоны, и почему-то их не было на памяти нашей в бесконечности, где земля воронкообразная вращается».

6-й: «Нет лестницы над землей этой, нет лестницы, в верха идущей».

7-й: «Надо создать её ступени».

8-й: «Кого позвать занять эти ступени и откуда?»

9-й: «Откуда хотите, но только не из сферы тех миров, где земли изумрудного цвета имеются».

10-й: «Не забудьте: верхняя ступень лестницы все равно обителью Эона будет!»

11-й: «Пригласим сюда половину населения икс-бесконечности».

12-й: «Кто в бесконечности этой? Люди, Леги, Арлеги и другие. Так ли?»

13-й: «Да. Но как доказать населению земли воронкообразной существование миров высоких, раз они появятся над землей?»

14-й: «Будут эти миры, будут и эманации от них. Явятся и прекрасные духи Фантазии, о мирах этих рассказывающие».

15-й: «Но не познают их обитатели земли этой, как не познает инфузория людей или животных».

16-й: «Как много людей, которые даже не подозревают, что Бог есть не-сущий!»

17-й:

18-й: «Есть и такие, которые верят, что Бог существует».

19-й: «Как мало таких, которые знают, что существуют силы высшие!»

20-й: «Как мало таких, которые знают дела и мощь Великого».

21-й: «Малую часть Его дел!»

22-й: «Только неточные рассказы духов Фантазии знают о Нем люди, животные и духи миров многих».

23-й: «Но ведь Духи Фантазии сами мало знают о Нем».

24-й: «Это все равно: много или мало знают о непостижимом постижимые…»

И половина нас отправилась в икс-бесконечность призвать в бесконечность, о которой я рассказываю, обитателей сфер высших. Со ступени на ступень передавался призыв наш… Прошли времена, возвратились братья наши, а за ними принеслись нам неведомые, лестницу созидающие. Полились в низы эманации, в верхах сущие, своей сущностью окружая людей и животных мира земли воронкообразной, и одни из Сатлов богами земли этой её обитателями почитаться стали.