Текст книги "Странник"

Автор книги: Андрей Мартьянов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц)

– Знаете, ребята, как это именуется научным языком? – усмехнулась Алёна. – Какопрагмософия. Неприкладное умствование, сиречь. С вашими способностями можно смело потратить деньги на учреждение Университета сравнительных ненужностей и до хрипоты спорить на Несусветном факультете, почему бороздка проведенная ножом и несколько крупинок соли отпугивают создание, принявшее облик полубесплотной светящейся амёбы. Вы хоть понимаете, что оба несете откровенный бред? Приняв самый заумный вид?

– Наверное, вы правы, – кивнул Ваня. – Обсуждение предметов, о которых не имеешь ни малейшего представления выглядит смешно. А насчет университета – подумаем, изучение ненужностей и максимальный охват всего неинтеллигибельного станет прорывом в науке, десяток Нобелевок возьмем… Хватит болтать, господа и дамы. Славик, засыпь кострище песком, не будем оставлять следов. Ко второй половине дня мы должны добраться, идти осталось всего ничего…

Алёнины инвективы относительно умозрительных выкладок Ивана о происхождении ночного гостя Славика не убедили. Оносуществовало, причем было достаточно материальным, чтобы схватить человека за лодыжку, оставив на голенище ботинка отчетливый след – будто напильником провели. Подозрительный момент: от фантома исходил осязаемый холод, общеизвестный признак любой нежити. Добавим, что объявилась тварь после полуночи, а ушла с рассветом.

Какие выводы?

Правильно: натуральнейшая, патентованная нечистая сила. Которой, особо отметим, не бывает.

«Это для нас – не бывает, – поправил сам себя Славик. – Финны, к примеру, живут с «невидимыми» бок о бок столетиями и не особо горюют. Надо будет у Лоухи спросить – если, конечно, старая ведьма согласится рассказать…»

Встреча с емью состоялась когда солнце миновало зенит и чуть было не закончилась малоприятным недоразумением – у ног Ивана в землю воткнулись сразу четыре оперенные охотничьи стрелы. Недвусмысленное предупреждение: стой, а то хуже будет! Самих стрелков видно не было – прятались в камышах на берегу или в березовом перелеске левее и дальше.

Алёна мигом сообразила что надо делать. Вытянула вперед ладони, – общеупотребительный знак мирных намерений, – и выкрикнула на скандинавском, что мы, мол, пришли к Укко и Лоухи, помянула заодно Тихую Иву. Бабушку Славика финны должны были помнить.

Подействовало. Из березняка вышли трое – два парня и женщина постарше, тоже вооруженная луком: в семейной иерархии еми прекрасный пол не занимал подчиненного положения и был вполне самостоятелен, последние отголоски древней матриархальности.

С пятого на десятое объяснились, охотники владели только самыми начатками заморского наречия, в лучшем случае позволявшими торговаться с норманнами, покупавшими шкуры ценного зверя. Однако, кто такой Укко – «Старый», как Славик прозвал главу рода, – поняли моментально, да и упоминание «Стилла Йольстер» вызвало приязненную реакцию.

Оказалось, что деревня стоит вовсе не на побережье, а полутора километрами вверх по течению небольшой речушки впадавшей в залив: строиться в подтапливаемой низине неразумно, при подъеме воды в Невской губе и осенних штормах убытков не оберешься.

Жилища традиционные, свайные, на столбах – еще одно доказательство дремучей архаичности этого народа, словно застрявшего в эпохе неолита. Немудрено, контакты с внешним миром крайне ограничены, емь общается только с ближайшими соседями и иногда со скандинавами или славянами живущими южнее и восточнее. Каждая деревня – замкнутая сама на себя социально-хозяйственная единица на полном самообеспечении, принадлежащая одной разветвленной семье: здесь жило не больше полусотни людей, состоящих в той или иной степени родства.

Полная дюжина квадратных домов с острыми дранковыми крышами, навесы, под которыми хранятся лодки для охоты на воде, открытая кузня, и – надо же! – загончик для лосей. Сохатых используют вместо лошади при пахоте или для верховой езды. Больше никаких крупных домашних животных, только собаки, серые гуси да курицы.

Взглянуть на гостей собрался чуть не весь поселок, однако назойливости финны не проявляли. Постояли, подивились на диковинных пришлецов, да и разошлись – сыновья Старого и вовсе никакого удивления не выказали, эка невидаль! Сам глава семейства был сдержанно-приветлив: хорошо, что заглянули Слейф-жрец, Ивар-серкр и женщина Альвгерд. Пойдемте к очагу, небось проголодались с дороги. Ильмари, Вирта, тащите рыбу и кабанье седло, будем угощать…

Может здешние финны и дикие, но в этикете разбирались досконально – блюли вежество и благочиние свято, как пращурами завещано. Иван, зная что делать, сразу одарил хозяина сокровищами: мешочком с килограммом соли, десятком серебряных монет, кованой бронзовой фибулой и отрезом синего льна белорусского производства – Славику пришлось вчера сбегать в «Дом Тканей». Старый принял подношения с достоинством, но взамен ничего не дал – не время, отдариваться положено когда гости домой соберутся. Зато предложил круговую, деревянную чашу с перебродившим лосиным молоком. Гадость неимоверная, но отказаться нельзя.

Алёна старательно переводила – Укко завел неторопливый разговор о житьи-бытьи. Выдал замуж дочь Хельми, она теперь в деревне води живет, в двух днях пешего пути на закат. В приданое дал кованые серпы, железные наконечники для стрел, пять пчелиных ульев и долбленую лодку. Пуума, сын сестры, добрый охотник, огромного кабана намедни добыл – жуткий вепрь, матерый, мясо два дня коптили. Виды на урожай хорошие, голодными зимой не останемся, особенно много овса уродилось.

Славик, которому Алёна и Иван раньше долго втолковывали, что статус «жреца» подразумевает под собой степенность, молча слушал, кивал, и подумывал, как бы перевести беседу в интересующее концессионеров русло – появлялись ли странные звери, и что слышно о гиблом болоте на противоположном берегу залива? И можно ли будет встретиться со старой шаманкой? Но поначалу требовалось выслушать все немудреные новости финского семейства о свадьбах, смертях, удачной охоте и прочих важнейших составляющих жизни еми.

Старый, будучи человеком мудрым и многоопытным, не стал томить – понимал интерес Слейфа-годи. Как бы мимоходом сказал, что на чужом старом капище нынче тихо, не истекает отдута скверная сила как раз со времени, когда Слейф, Ивар и Сигар туда ходили один солнечный круг тому. Думает Укко, что не зря тогда Юмала разгневался и с небес сошел огонь – негоже это, когда из Туонелы открыт проход в мир живых. Живым – жизнь, мертвым – смерть, так от появления Калева заведено, так правильно и всеми богами одобрено.

– Узнай, емь помогала искать Сереге кости «чужих» зверей? – попросил Славик Алёну.

– Верно, Сигар долго расспрашивал охотников о тварях-не-отсюда, – согласился Укко. – Про повадки их узнать хотел. Сулил награду, если найдутся останки и слово сдержал. Просил поймать живьем хоть одного, Пуума с Хейкки поймали, зверь на дальнем капище у Лоухи живет, она его кормит. Я хочу узнать, сдержит ли Слейф обещание Сигара или он придет сам и отдаст обещанный выкуп?

– Что? – невежливо перебил Славик. – Как он сказал? У них есть живойэкземпляр?

– Судя по всему – да, – подтвердила Алёна. – Зачем Старому врать? У еми говорить неправду не принято. Не тараторь, попытаюсь узнать подробнее…

Старый объяснил, что зверь маленький, потому и выловить его было легко. В деревне держать нельзя, чтобы порчу на людей или скотину не навести, а в капище можно – боги защитят от нечистоты. Охотники потом семь дней обряд очищения проходили, скверну избывали. Лоухи чужак не страшен, жрица многим мирам принадлежит, в каждом из них побывала…

– Та-ак, – протянул Иван. – Редкостная удача. Как чувствовал, что наш поход принесет плоды!

– В квартиру я эту дрянь брать не стану, – Славик углядел в Ваниных словах ясный намек и сразу воспротивился: – Никаких потусторонних монстров в доме, даже не уговаривай!

– Сходим к ведьме – посмотрим… Алёна, нас пустят на капище?

– У них очень разветвленная система запретов и табу, с не меньшим количеством исключений и оговорок – иудейские Тора, Мишна и Гемара рядом с языческими обычаями покажется неимоверно скучной подборкой бюрократических инструкций и регламентов, призванных усложнять и портить жизнь простому обывателю. С язычниками-тотемистами иначе – религия для человека, а не для сверх-сверхбожества, абсолютно доминирующего над ничтожными людишками. Надеюсь, получится.

Долго уговаривать Старого не пришлось, просьбу воспринял без эмоций – желаете, так сходим. Лоухи не раз спрашивала, куда Слейф запропал. Другое дело, кого боги пустят к себе, кого нет. Их воля.

– Что значит – пустят, не пустят?

– Если ты богам не мил, захочешь, а на капище не пройдешь, – перевела Алёна. – Спутают тропы, уведут прочь, а захотят – сгинешь. Поэтому не надо быть слишком настойчивым: уяснил, что хода к божьему кругу для тебя нет, лучше сам уйди, не гневи незримых…

Откушали. Холодная копченая кабанятина, пахнущая травами и чесноком. Жареный на углях лосось, похлебка из гороха, мелко нарубленного сала и клюквы: сочетание непривычное, но вкусно. Особенно если посолить.

До самого вечера отдыхали – Укко сказал, что на ночь Ивара и Слейфа устроят в мужском доме, где живет неженатая молодежь, а Альвгерд-коне отдадут ложе второй дочери Старого, девочка уйдет спать к теткиным детям. Бессемейной женщине следует остаться в жилище, где за ней присмотрит хозяйка. Так заповедано, не нам обычай менять.

Ходи где хочешь, смотри, изучай – Иван сразу отправился к кузнецу, знакомиться с достижениями современной технологической мысли еми. Ужаснулся. Любимцы Ильмаринена-коваля трудились в условиях несопоставимых с кузнями норманнов или кривичей, давно использовавших горны из огнеупорного кирпича и мехи с клапанами – изобретения римлян перенимались варварами куда быстрее античной культуры и распространились по всей Европе столетия назад. Здесь же доселе царил кромешный бронзовый век – сыродутная печь, яма для выжигания угля, ни малейшего понятия о сварке, проковке слоев или вытягивании проволоки.

Надо бы показать им что-нибудь – цивилизационного рывка от кузнеца из крошечной деревни ждать не приходится, а жизнь облегчить получится. Алёна Дмитриевна, попытайтесь перевести – я хочу ему помочь…

* * *

Ночь прошла спокойно, Иван сказал, что караулить бессмысленно: мы среди людей, если никто тревожится, то и нам бояться нечего. Перед тем, как отправиться почивать, рассказали Укко о давешнем призраке – глава клана нисколечко не удивился, ответив, что в дюнах всякое можно увидеть, граница суши и моря, где два мира встречаются. Рубеж между глубинами и твердью не принадлежит морским богам, но и боги людей там не хозяева. Вот и появляются другие. Похвалил Ивара-серкра – обережный круг дело доброе, от любого нехорошего духа защитит.

И много здесь таких духов?

Хватает. Но большинству из них человек неинтересен.

В гости к Лоухи отправились с рассветом, сопровождать вызвались сам Укко вместе со старшим сыном. Идти порядочно, будет хорошо, если к полудню поспеем.

С капищами дело тоже обстояло непросто. По объяснениям Старого, таковых в округе насчитывалось аж четыре штуки – ближнее, охотничье, и два дальних, причем одно из них было общим сразу для нескольких родов. Словом, финны жили насыщенной религиозной жизнью.

Прибрежные сосновые рощи постепенно уступили место старому широколиственному лесу. Тропок никаких, как Старый ориентировался – непонятно. Впрочем, эти чащи для него дом родной, знакомый с раннего детства. Несколько раз поворачивали, там поляна нехорошая, а вот здесь топь с редкостно зловредными водяниками. Видите большой камень? Ночами из него халтья выходит, его многие встречали – хранитель этого леса, такой старый, что наверное еще сотворение Калева помнит…

Духи-покровители незримо присутствовали везде, бесчисленный сонм богов, божков и просто «невидимых», оберегающих родники и речушки, овсяные поля, птичьи гнезда и барсучьи норы. Утерянная Вселенная.

– Тут начинается дорога к божьему кругу, – Укко остановился на редкостно мрачной прогалине. Прямо впереди завал бурелома, по сторонам густой ольшаник, со стороны болотца тянет холодком. – Каждый должен пойти сам, в одиночестве. Если боги пропустят, окажешься прямо возле капища… А мы тут подождем.

– И куда нужно идти? – поинтересовался Иван. – Перебираться через бурелом – ноги переломаешь.

– Смотри на солнце, Ивар-серкр. Не сворачивай.

– Кто первый? – спросила Алёна. – Славик, ты у нас посвященный, вот и иди.

– Ладно… Попробую.

Значит, направление на солнце? Странно, светило все-таки движется по небу, смещаясь к западу. Или тут некая хитрость?

Славик шумно выдохнул, и вломился в заросли молодой ольхи. Первые десять шагов дались с огромным трудом, ветки цепляли за одежду, под подошвами хлюпала жидкая грязь. Кто только придумал устраивать капища в настолько неудобном месте? Как Лоухи здесь ходит – старая ведь женщина?..

Дальше стало полегче: гущина расступилась, открылся поросший осокой спуск в распадок с ручейком. Невероятно – на камушке у воды сидел недовольный и взмокший Иван. Как он здесь очутился?

– Меня наверное час водило, – пожаловался Ваня, завидев Славика. – Куда ни ткнешься, не пролезть, настоящие джунгли. Насилу выбрался.

– Час? Спятил? И четверти часа не прошло!

– О, вы здесь, – Алёна появилась ровно с противоположной стороны, из-за ручейка. – Так быстро? А Старый пугал, будто идти незнамо сколько…

– Та-ак, – Иван только головой покачал. – Хочешь не хочешь, а уверуешь. Алёна Дмитриевна, по вашим оценкам сколько занял путь?

– Да нисколько. Я видела Старого минуту назад. Вернуться?

– Нет! – хором сказали Славик с Ваней.

Ничего себе, временной парадокс… Или все зависит от личного восприятия? И некоего стороннего воздействия на психику каждого конкретного человека?

– В итоге мы все оказались в одном и том же месте, – сказал Иван. – Следовательно, дозволение получено. Куда теперь? Славик?

– Наверное, как и предписал Старый. По солнцу.

– То есть вдоль ручья. Двинулись?..

– Тихо, – подняла руку Алёна. – Глядите, рысь…

Верно, со стороны леса показалась здоровенная пятнистая кошка с кисточками на ушах. Постояла, поглядела на людей крупными желтыми глазами и неторопливо удалилась, скрывшись за деревьями.

– Родовой тотем Укко, – шепотом сказала филологесса. – Не знаю как вам, а мне становится не по себе. Неужели всё правда – боги, покровитель рода, священное место?..

– А вы до сих пор сомневаетесь? Тридесятое царство… Остается найти Бабу-Ягу.

В Тридесятом царстве, как известно, желания исполняются – достаточно было пройти ниже по ложбине, как отыскались все атрибуты мифологического архетипа, сохранившегося за тысячелетия. Включая избушку на курьих ножках и ее хозяйку.

Жилище Лоухи тоже стояло на сваях, вернее на шести огромных изъеденных временем пнях с остатками корневищ – вот тебе и истоки легенды о домике на птичьих лапах, очень похоже! Наверх ведет хлипкий всход из нескольких перекладин, под которым развалилась недавно встреченная откормленная рысь. Как ведьма сумела приручить дикого зверя?

Сама шаманка ничуть не изменилась – такая же древняя, страшенная и неприветливая. Кивнула только Слейфу-годи, на прочих удосужилась лишь мельком взглянуть. Молча продолжила заниматься своими делами – возле избушки был разбит крошечный огородик, старуха выпалывала сорняки деревянной тяпкой.

– Добро пожаловать гости дорогие, – проворчал Иван. – Сходите в баньку попарьтесь, да откушайте чем бог послал… И что теперь? Алёна Дмитриевна, Лоухи отлично понимает древнескандинавский, скажите ей, что Слейф-годи пришел просить совета. Надо завести разговор.

– Захочет – сама заведет. Я понятия не имею, как надо разговаривать с жрицей!

– Нам до вечера торчать здесь, пока Лоухи не снизойдет до общения с презренными смертными?

Заслышав свое имя Баба-Яга выпрямилась, отбросила тяпку, медленно подошла к Ивану. Состроила преотвратную гримасу – непонятно, была то улыбка или выражение недовольства.

– Белый Тур, – голос Лоухи был очень молодым, никакого шамканья. – Не верящий ни в каких богов, а только в себя… Я знала, что ты тоже придешь. Это хорошо. Рысь долго не пускала тебя, но ты нашел дорогу. Упрямый… Незачем ждать. Идем.

Славик относительно неплохо разбирался в скандинавском язычестве и успел побывать на капище даниров неподалеку от Ладоги. У заморских гостей всё относительно просто: вот одноглазый Один, вот Фрейя, а это – Аса-Тор. Обычный «божий круг», каких тысячи на пространстве между Гибернией и Гардарики. У славян примерно то же самое, с небольшими отличиями: пантеоны близки, немало общего и в мифологии.

С финнами обстояло иначе.

Никаких идолов, каменных или деревянных. В центре открывшейся поляны – фантастический по своим очертаниям древний дуб. Не слишком высокий, но корявый ствол невиданного диаметра производит шокирующее впечатление: на уровне груди человека охват около четырех метров, а выше, где из ствола выпрастываются могучие ветви-щупальца будет и все десять, возможно больше. Напоминает многопалую ладонь подземного великана, пытающегося выбраться из недр на поверхность земли.

– Сказка, – ахнул Иван. – Дубу полторы или даже две тысячи лет. Теперь понятно откуда взялись энты из «Властелина колец», именно так я их себе и представлял… Грандиозно.

Украшалось священное древо не менее внушительно. На выступах коры закреплены белые скалящиеся черепа – в большинстве звериные, особенно много рысьих, есть и несколько человеческих. Простенькие колокольчики на кожаных шнурках, выцветшие тканые ленточки, множество амулетов: вероятно, подношения от многих поколений семьи Укко. Под дубом – окруженное валунами ритуальное кострище, вытянутое, обводами напоминающее лодку.

– Смотрите, – заворожено сказала Алёна, – Вон там, слева. Кажется, это оно…

– Что – оно? – не понял Славик, однако взглянув в указанном направлении тотчас осекся.

Шесть колышков, вбитых в две линии, по три. Между деревяшками бродит нечто – безглазое существо покрытое реденькой белесой щетинкой. Двигался зверек необычно, подобно заводной игрушке: наискосок от одной деревяшки к другой, по прямой линии. Резкий поворот, изменение направления, достигнув колышка напротив тварь повторяет зигзаг. Не останавливаясь и не меняя алгоритма, слева направо, справа налево, еще раз, потом обратно. Движения чисто механические, поначалу и не подумаешь, что это живое существо.

По виду оно напоминало нелепый плод соития куницы, ящерицы и сосиски, зачем-то выкрашенный в нежно-лиловый цвет, какой поэты Серебряного века называли «причудливым», а ныне именуют «гламурным». Длиной в предплечье взрослого человека, коротенький хвостик в виде конуса, крохотные толстые лапки, шишкообразная голова без признаков ушей и глазниц, только на оконечье розовый носик с двумя темными точками. В сочетании с походкой робота – сущий уродец, навевающий мысли о каких-нибудь покемонах и прочих непостижимых европейскому разуму порождениях азиатской анимешно-комиксной мысли. Особого безобразия добавляла щетина, из-за чего тварь смахивала на больного неприличной болезнью детеныша дикобраза.

Вдоволь налюбоваться на добычу охотников еми ведьма не позволила – ухватила Славика за руку, змеино шикнула на остальных (стойте где стоите!) и повлекла аргуса к священному дереву.

– Боги хотят, чтобы ты увидел невидимое, – бормотала Лоухи. – Ты близок к богам, можешь касаться того, что не имеет плоти… Пей!

Ведьма сунула в ладонь Славика деревянную плошку с резко пахнущей травами густой жидкостью – кисель киселем.

«Только этого не хватало, – обреченно подумал Славик. – Что она туда намешала? Спорынью с белладонной? А если аллергия? Аптечка не поможет».

– Пей, – непререкаемо сказала Баба-Яга. – Не бойся. Страх губит.

* * *

– Что она с ним сделала? – шептала Алена на ухо Ивану. – Два часа уже не шевелится, я опасаюсь…

– Искусственная кома? – предположил Ваня. – Не дергайтесь. Сами подумайте, зачем Лоухи убивать наследника Тихой Ивы или как либо ему вредить? Проснется рано или поздно.

– Лучше бы пораньше, скоро начнет темнеть, а ночевать здесь я категорически не желаю. Очень странное место. И опасное.

Иван кивнул, соглашаясь. Пускай у человека XXI века чувства притуплены или вовсе атрофированы, но истечение некоей энергии на старом капище ощущалось физически, неизвестная сила окружала людей, заставляя подниматься волоски на предплечьях и различать на самом излете слуха тихий-тихий гул, напоминающий отдаленный прибой. Впрочем, это могло быть нервной реакцией на необычную обстановку.

Славик, употребив ведьмино снадобье, уснул между кострищем и корнями дуба, прямиком на земле. Свернулся калачиком и сопит себе в две дырки, положив кулак под голову. Ни единого движения, но дыхание слышно, значит живой.

Лоухи запалила пучок сухих растений, окурила аргуса вонючим дымом и с тем сочла свой долг исполненным – Ивану с Алёной приказала никуда не уходить, а сама вернулась к своим занятиям на огороде. Ожидавшихся ритуальных завываний и плясок с бубном не последовало, более в таинстве общения Славика с незримыми Баба-Яга участия не принимала.

Объявилась ручная рысь, походила вокруг, остановилась возле не прекращавшей бессмысленные движения лиловой зверюшки, фыркнула. Ловко забралась на дерево, прогулялась по широченной ветке, спрыгнула вниз. Улеглась рядом со Славиком, спина к спине, и тоже вроде бы задремала.

– Мне кажется, или тотем его охраняет? – тихо сказал Иван. – Чудны дела твои, Господи. В голове не укладывается, сколько знаний потеряла наша цивилизация всего за десять веков…

Сорок минут, час, полтора, два. Никаких изменений. Лоухи о гостях будто позабыла. Пятнистая кошка дважды перевернулась с боку набок, в итоге обняв плечи Славика могучими передними лапами – вдруг зацепит когтищами за шею? Нет, зверь очень осторожен.

– Сейчас он вернется, – Алёна вздрогнула, услышав голос старухи, неслышно подошедшей сзади. Как она ухитряется перемещаться бесшумно, с учетом множества железных и серебряных амулетов и оберегов украшающих запястья и грудь? – Ивар-серкр, пойди к моему дому, возьми бадью и набери воды в ручье. Слейф-годи провел за Гранью много времени, его будет мучить жажда…

– Много? – переспросила Алёна. – Сколько?

– Дни, – отрезала Лоухи и отвернулась.

Вот даже как. Дни. В мире незримом время течет иначе?

Ты о чем вообще, дурочка? Какой «незримый мир»? Славик просто спит под воздействием галлюциногенов или природных седативных!

Иван притащил берестяное ведерко с холоднющей родниковой водой, поставил, вопросительно посмотрел на Лоухи.

– Уходите, – сказала ведьма. – До завтра Слейф останется на капище. Скажите Укко, чтобы после рассвета ждал с лодками у большой воды, он знает где. Вас отвезут домой.

– Но… – заикнулась Алёна и едва не проглотила язык наткнувшись на взгляд Лоухи. Возражать этой женщине невозможно, за двойным дном ее выцветших глаз угадывается сила, непостижимая для обычного человека. Сила, тварной Вселенной не принадлежащая.

– Уходите. Рысь проводит вас…

Кошка поднялась, встряхнулась и медленно пошла к тропинке, ведущей прочь от священного дуба.

– Ничего с ним не сделается, – процедил Иван, потянув филологессу за рукав. – Думаю, Лоухи знает как лечить отходняк после настолько глубокого наркоза. Знаете, что мы видели? Ставлю десять к одному, это была начальная стадия некоей инициации, своего рода посвящения – несомненно, Люда Кейлин некогда прошла через такую процедуру и прекрасно дожила до девяноста лет…

Славик шевельнулся, сел опершись на правую руку, левой протер глаза. Оглянулся. Мутно посмотрел на Ивана. Прохрипел:

– Оставьте меня с Лоухи, верно… Идите же.

Большая кошка вывела двух чужеземцев точно к проплешине, где их встретили Укко с сыном. Охотники даром времени не теряли, к поясу Старого были привязаны два зайца, подстреленные за время ожидания. Удивления отсутствием Слейфа-годи Укко не выказал – если шаманка так решила, значит надо остаться.

– На заре у моря? – повторил финн. – Так и сделаем. Лоухи приведет его, не страшитесь. Вечереет, пора возвращаться…

* * *

За ночь погода испортилась, с запада пришел облачный фронт, дома еми поскрипывали под резкими порывами ветра, иногда начинал моросить неприятный холодный дождик.

Вперед выходом Старый проявил учтивость – отдарился связкой выделанных шкур серебристой норки, настоящая драгоценность, мягкое золото. В довесок – плетеный из бересты короб с медовыми сотами, копченое мясо кабана, завернутое в грубую холстину и туесок с овсяными зернами. Вероятно, Серега просивший в обмен на свои подарки «экологически чистые» продукты приучил финнов к мысли, что в Гардарики-фьярри если не голодно, то дефицит продовольствия случается. Так почему бы не поделиться с хорошими людьми – разгар лета, емь сейчас не бедствует, пищи предостаточно.

Вытащили из-под навеса челны, спустили на речку. Ивана, резко отличавшегося комплекцией от невысоких финнов, пришлось устроить в единственной на всю деревню трехместной каркасной лодке обтянутой шкурами нерп. Медленно пошли вниз по течению, к заливу. Высадились в самом устье, по левому берегу.

– Мне кажется, что будет лучше возвратиться пешком, – сказала Алёна, оглядывая затягиваемое дымкой пространство Невской губы. – Не представляю, как мы поплывем при таком сильном волнении. Перевернемся и поминай как звали.

– Не недооценивайте Старого и его охотников, – ответил Иван. Действительно, голубое зеркало Маркизовой лужи сегодня заместилось барашками метровых волн, накатывавших на песчаный пляж, а подальше от берега бушевал едва ли не самый настоящий шторм. – У еми колоссальный опыт, мы рискуем только одним – подхватим морскую болезнь.

– На воде меня никогда не укачивало… О, смотрите, вот и Лоухи со Славиком! По виду жив-здоров.

Слейф-годи выглядел утомленным и недовольным, но не более того. Скупо поприветствовал. Поставил на валун небольшую клетку из частых ивовых прутьев, постучал по ней пальцем и сказал, будто оправдываясь:

– Она меня заставила! Забирай и точка! Куда я его дену?

– Никуда, – Ваня нагнулся и вгляделся в прорехи меж прутиков. Точно, в тесной клетке было заточено несуразное животное, сейчас почему-то сменившее цвет с розоватого на густо-фиолетовый. – Боишься, так я отвезу зверя в Новосибирск, к отцу… Ты узнал, что оно жрет?

– Вроде бы травоядное. И не оно, а она – Лоухи как-то определила, что это самка.

– Алёна, попробуйте расспросить жрицу, будет жаль если подохнет – где еще раздобудем инопланетный вид?

На выяснения подробностей ушло не менее получаса: спесивая ведьма отвечала односложно и кратко, однако вполне доходчиво. Тварь с холода ест всё. Еловый лапник, к примеру. Не брезгует и мышами-полевками. Нет, не кусается. Надо сделать ей загородку из деревянных столбиков, тогда чуда не сможет выйти за их пределы. Окажетесь дома, лучше отнесите на капище, пусть остается под присмотром богов…

– Воображаю реакцию настоятеля Казанского собора, когда мы попросим подержать эту ходячую сардельку в алтаре, – усмехнулся Ваня. – Анафема гарантирована. Или такая епитимья, что будет проще сразу повеситься. Ладно, разберемся. Славик, ау? Ты чего такой смурной?

– Ничего, – Славик поморщился. – Устал дико. Хочу отоспаться. Может, уже поедем?

Лоухи повела себя необычно. Подошла к Слейфу-годи, положила ладонь с длинными желтыми ногтями на его плечо, заглянула в глаза, скороговоркой залопотала на наречии еми – будто давала последние наставления. Славик кивал, безусловно понимая, что ему говорят – как только ухитрялся? Или помянутая Иваном инициация дала совершенно неожиданные плоды?

Финны выдали гостям нечто наподобие пончо, сшитых из тонкой кожи и натертых с наружной стороны пчелиным воском. Хорошая защита от влаги. Разместились в лодках – гребец на корме, пассажир впереди. Старый, недоверчиво поглядывая на клетку с чужой тварью поговорил с Лоухи, старая финка успокоила – мол, никакой опасности, скверны не коснешься, за зверем теперь Слейф присматривает, а он сильный жрец. Это выяснено в точности.

Отправились. Охотники вытолкнули челны на глубину в половину человеческого роста, забрались за свои места. Алёна зря нервничала – залив был изучен емью ничуть не хуже прибрежных лесов, подводные течения, направление хода волн при западном ветре и прочие тонкости мореходства передавались из поколения в поколения, навыки отработаны до полного автоматизма.

Путь по заливу напрямую оказался многократно короче – до Гутуева острова добрались всего за четыре с половиной часа, причем финны работали листовидными веслами как заведенные, без перерывов на отдых и не проявляя ни единого признака утомления. Выносливость исключительная, даже отлично подготовленный физически Иван выдохся бы после первых десяти километров.

Чуть сложнее оказалось непосредственно в устье Невы – река ежесекундно выбрасывает в залив тысячи кубометров ладожской воды, течение могучее, но нет таких преград которые оказались бы не по силу сородичам Старого. Высадились около знакомого ящероподобного камня-гиганта, выгрузили подарки.

– Ты Слейф, ты Ивар и ты Альвгерд всегда будете желанными гостями в доме Укко и его сыновей, – важно сказал Старый. – Поклонитесь от меня Сигару-бонду, мы рады держать с ним торговлю. И… И остерегайтесь тварей с холода.

Укко указал взглядом на клетку с подарочком Лоухи и сложил пальцы в охранный знак, отгоняющий иномирных страшил. Странно, о призраке напугавшем Славика в дюнах третьего дня он говорил без особой тревоги, а безобидную с виду зверюшку откровенно побаивается. Или ведьма преподнесла аргусу своеобразного кота в мешке, умолчав о чем-то важном?

Родимая поляна встретила путников привычным пейзажем: ледниковые валуны, воздвигнутые Серегой произведения дегенеративного искусства и березы с мокрыми от дождя листьями. Однако, имелось неожиданное дополнение, сразу замеченное Иваном.

– Эт-то еще что за наваждение? – директор концессии остановился возле среднего истукана и удивленно присвистнул. – Ну-ка подойдите, гляньте! Алёна Дмитриевна, ваше мнение?

– Фу-у, – сморщила нос филологесса. Воняло нещадно. – Надо убрать отсюда эту гадость! И закопать!

– Кажется, наше самодеятельное капище принесло эффект, прямо противоположный ожидаемому, – сказал Иван. – Оно не пугает, а притягивает. Подумать только, кто-то не поленился притащить сюда домашнего козла, прирезать и накормить останками божеств Гардарики-фьярри.

У оснований всех трех идолов лежали разъятые части, несколько дней назад и впрямь принадлежащие козлу. Не козе, а именно козлу, поскольку вырезанное причинное место такового с двумя надлежащими атрибутами был преподнесено в дар вейдероподобному истукану. Все три ствола густо вымазаны жертвенной кровью – кушайте, неизвестные боги.