Текст книги "Мы наш, мы новый мир построим (СИ)"

Автор книги: Андрей Коткин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)

– А как же ваши демоны? – Задал я провокационный вопрос.

Архиепископ Болоньи на эти мои слова только поморщился:

– Непосвященные думают, что в руках служителей церкви неиссякаемый источник ужасающей мощи.

– А на самом деле разве это не так? Во Франции и Германии были разорваны клыками этих ваших демонов целые армии. При минимальных потерях со стороны самих демонов.

– Так-то оно так, да вот тем из нас, кто утратил своих вызовов, новых призвать становится значительно сложнее. Призванные вновь оказываются слабее, плату они требуют намного большую. Словом, демоны в руках нашей матери церкви – оружие сильное, но не ультимативное и вполне себе исчерпаемое.

– И вы не делаете тайны из таких важных сведений?

– Тайна? Тайну может сохранить ограниченный круг посвященных, но не вся та аморфная масса священников разных стран, волей господа нашего оказавшаяся в курсе таких подробностей. К тому же, не только у церкви имеются демонологи. Всем рты не заткнешь. В действительности эта информация давно уже не является скрытой и все те, кому это нужно, уже имеют представление о границах сил и возможностей в руках прелатов церкви.

– А вы не могли бы продемонстрировать такого демона. Признаюсь, мне было бы крайне любопытно.

– Запросто! – Хм, а я-то собрался хитростью выпытывать крупицы сведений. А это, оказывается, и не тайна вовсе.

Мы вышли на просторный двор, укрытый от нескромных досужих взглядов живой изгородью. Своих телохранителей я предупредил, так что они встали немного в сторонке и не отсвечивали.

– Готовы? – Предупредил священник – демонолог. – Тогда, начинаем.

Возле священника начала проявляться, сначала в виде небольшой ряби, дальше темной туманной дымки, невнятная фигура. Повинуясь какому-то наитию, я скользнул сознанием в ту странную заросшую ярко изумрудной растительностью область потустороннего, где я когда-то повстречался с духом оборотня – ягуара. Исчезли и дом, и сад в окружении колючего кустарника и мои телохранители с демонологом. Осталась дымка, которая не была дымкой. Вновь, как в детстве во время атаки Шуйских на наш дворец, передо мной возник демон. Огромный, рогатый, с красной кожей, бугрящейся комками мускулов. Зеленые ветки вокруг него скукоживались, а под копытами все явственней проступали трещинки – разломы, откуда подымался вонючий черный дымок. Выхватив из ножен уже привычный здесь клинок, приготовился защищать свою жизнь.

– Вуф! Подожди! Я не собираюсь на тебя нападать! – Выставил перед собой пустые ладони этот громила. – Я всего лишь вызван для показа тебе. Я не причиню вреда.

– Как ты сюда проник? Ты же не дух?… Или все же дух?

– А почему я должен быть духом? – На страшной морде явственно проступило изумление.

– Ну, это ведь территория духов….

– Ха! Это, прежде всего, переходная зона вашего мира, а уж духи идут через нее или кто другой – это уже дело десятое.

– Еще на один вопрос ответишь? – Времени до окончательного формирования этого существа в реальном мире могло почти совсем не оставаться, поэтому я спешил хоть как-то выспросить у демона то, что у его хозяина спрашивать было не комильфо.

– Спрашивай.

– Католические монахи вас нанимают? Если нанимают, то могут ли и другие заключить с вами контракт?

– Да, на оба вопроса. Любой разумный, кому есть чем платить, может прийти в эту переходную зону, высказать громко и четко свои пожелания и ждать ответа от заинтересовавшихся. Прости, – он замахал на меня руками – не могу тут задерживаться. Призыв!

И демон растаял в воздухе. Зона поникшей листвы с его исчезновением моментально воспрянула, затянув прорехи. Похоже, пора и мне.

Я вновь ощутил себя во дворе коттеджа архипрелата. Демон там уже пребывал полностью во плоти. Если бы только что не разговаривал с ним, ни в жизнь бы не подумал, глядя на эту тупую морду, что передо мной очень даже разумное существо. Не то прикидывается, не то наш мир пагубно влияет на мыслительные способности демонов. Вот чувствую, задай я демону вопрос в эту минуту, услышу в ответ только рев и рык. Решил проверить свою догадку:

– Эй, рогатый, мы можем поговорить?

Что и следовало ожидать. Никакой связной речи. На лице монаха уловил довольную улыбку. Не хочет католик, чтобы информацию я мимо него получал.

Вернулся домой. Черт, разбередил этот демон любопытство. Так и хочется окунуться в эту самую переходную зону и попытаться призвать чего-нибудь этакое. Но в сомнениях пребываю. Как-то странно это будет выглядеть, и страшновато, голосить в тот волшебном лесу. Может ведь выйти как в том анекдоте, когда к голосившему «Ау» мужику из лесу медведь вышел: «Чего орешь, мол». Мужик говорит, что хотел, чтобы его кто-нибудь услыхал, а медведь на это «Ну услышал я тебя, легче тебе от этого?». Вот и ко мне, не выйдет ли из леса что-нибудь типа того медведя, если еще не хуже. Я ведь помню, что дух оборотня-ягуара говорил, что они, духи, силу получают в смертельных поединках. Не соврал, кстати, сей дух: до поединка мой рекорд в портальном переходе составлял девятнадцать саженей с несколькими вершками и почти не прибывал, а сразу после – почти двадцать одну сажень. Еще бы знать, сколько это в обычных метрах, сантиметрах, но чего не знаю, того не знаю. Мерки эти еще не придуманы в отличие от саженей, вершков и прочих пядей.

Ладно, если решусь на этот долбаный эксперимент, то только под присмотром. Созову всех своих: и Годунова, и Бельского, и Сеньку, и, конечно же, Светлу. Без готовой ко всем неожиданностям лекарки начинать опасное дело – точно глупость великая. Хотя, как знать, может и с лекаркой тоже… мда. Но, вот чую я, наше спокойное время уже на исходе, и к грядущим бурям и катаклизмам нам нужно максимально усилиться.

Всю ночь провел в размышлениях, стоит ли рисковать с призывом демона или это будет форменным самоубийством. То вскакивал с кровати в порыве бежать созывать всех мысленно мной намеченных, то вновь укладывался, понимая, что ночь на дворе, мои друзья придут, конечно, но будут крайне недовольны внезапной побудкой, ведь не горит же. Рассвет я встречал с чугунной от бессонницы головой, но зато полностью успокоившийся. Все же решил для себя, что возможная выгода не оправдает ожидаемого риска. Там и духи в поисках силы бродят, и сами демоны не факт, что будут намерены выполнять роли простых призывов. Да и насчет платы сомнения меня одолевают. Скорее всего, демоны как-то могут забирать силы призывателя. И ладно, если это просто магические силы, а не жизненные. Хотя, и потерять в магии я тоже не согласен. Слишком уж муторно и долго ее тренировать.

– Иван Иванович, очень нужно! – Звонкий голос Сумарокова буквально ввинчивался в мозг, вырывая сознание из того безмыслия, что установилось у меня под влиянием сурового недосыпа.

– А,… еще раз, связно и медленно скажи мне, чего тебе от меня нужно?

Семен, ни свет, ни заря примчавшийся ко мне за помощью в осуществлении озарившей его идеи, покорно начал вновь повествовать.

– Театр я замыслил создать у нас. На вроде того, как ты рассказывал, где Отеллу аглицкие немчины показывали.

– Ну, так создавай. Или тебе мое личное разрешение для этого нужно?

– Не разрешение, – Сенька аж показательно покаянно вздохнул. – Нужно, чтобы ты снова рассказал бы про того Отеллу с его Дез… Дезимоной. А я запишу все. А уж потом я ух, такие мороки нарисую, все немчины обзавидуются. А то ишь какая, мою магию бесполезной обзывать!

– И кому это ты пыль в глаза пускать собрался?

– Да есть у нас одна. Думает, если лекарка, так честных парней и обзывать можно.

– Светла, что ли? – Недоуменно поинтересовался я, не представляя, чего бы это моей подруге понадобилось обижать Семена. К тому же и неправда явная в том, что пользы от Семеновой магии нет.

– Да при чем тут твоя Светла. Груня! Я к ней с честными намерениями, мол, нравишься ты мне, давай начнем встречаться, а к осени, может и до свадебки дело дойдет. А она нос воротит, и губы куриной гузкой поджимает. Вот и замыслил ей доказать.

– Ага! Выдавить из нее жбан слез сим трагичным повествованием.

– Ага, – Сенька картинно повесил голову, призывая ему посочувствовать.

– Идея хорошая. Только вот, история про ревность в любовных ухаживаниях, мнится мне, преждевременной будет.

– Скажешь тоже, ухаживаниях…. А как тогда быть?

– Есть другая история. Ромео и Джульетта прозывается. А начинается она так:

 
В двух семьях, равных знатностью и славой,
В Вероне пышной разгорелся вновь
Вражды минувших дней раздор кровавый,
Заставив литься мирных граждан кровь.
 

– Подожди, подожди! – Семен рыбкой нырнул за мой письменный стол, вытянул из стопки дорогущей бумаги лист и извлек из чернильницы перо. – Я готов.

На всю неделю мы были потеряны с Семеном для внешнего мира. Хорошо еще, что и мир этот тоже не стремился привлечь наше к нему внимание посредством каких-нибудь катастроф или чрезвычайных происшествий. Наконец, я облегченно выдохнул:

 
Нет повести печальнее на свете,
Чем повесть о Ромео и Джульетте.
 

Семен не менее облегченно кинул порядком измочаленное перо в чернильницу и уставился, пряча мокрые глаза, на свои изрядно раскрашенные пальцы.

– Сильная штука. Так пробирает, аж слезы сами течь начинают. – И швыркнул носом.

А я, в который уже раз, поразился своей улучшившейся памяти. В прошлой жизни я не раз читал это гениальное произведение и неплохо знал его текст, но не вот так, дословно. Лишь в нескольких местах споткнулся и починил прорехи близкой по строению и смыслу отсебятиной.

– Где спектакль ставить думаешь?

– Спектакль?

– Представление это будет так называться.

– А-а! Наверное, попрошусь к лекаркам. У них есть зала большая. И пустует к тому же.

– Зря. Так Глаша твоя заранее все знать будет. Сюрприза не получится.

– Не Глаша, Груня. Аграфена. А где тогда? – Он начал оценивающе поглядывать по сторонам, пытаясь примерить задумку к моей невеликой в общем-то гостиной.

– Так во дворце Плещеевых. Пока они все равно в отъезде, потренируешься, порепетируешь. А через месяц, как наша эскадра вернется, и покажешь свое творение народу. Только не забудь со всех причастных взять клятву о неразглашении до срока подробностей пьесы.

Семка не стал переспрашивать значение слова «пьеса». То ли знал, то ли из контекста догадался. Умчался к Плещевым договариваться. Искренне надеюсь, слова великого искусства тронут каменное сердце прелестницы. И как друг надеюсь и как правитель, которому нужны новые маги в его владениях.

Глава 17

Из заграничного похода вернулась наша эскадра под командованием Андрея Плещеева. Он же и рассказывал в красках и лицах о достижениях своей экспедиции. Удачно сходили, даже очень. Дня начала завернули в Кадис. За компанию с попутчиками испанцами. Андрей, оценив мощь финансовых потоков, проходивших через этот порт, решил продать здесь наши артефакты, изготовленные как раз для этой цели. Расторговался свехудачно. Золота в городе было много, его главные заправилы по достоинству оценили все удобства, предоставляемые бытовыми артефактами, а морские капитаны готовы были снять последние портки, чтобы вооружить команды своих судов артефактами боевыми, уменьшив тем самым риск их захвата свирепствующими на морях пиратами. Как потом оценил наш адмирал, золота он за артефакты выручил втрое больше чем, если бы стал их продавать на рынке Стамбула. И нет, это не артефакторов у турок больше, а банально меньше золота.

И еще одну важнейшую задачу выполнил наш адмирал. Помните мои планы по пополнению нашей колонии морисками, бывшими арабами и евреями, крещенными в католичество, но не принятыми испанским обществом. Где ж их искать, как не в Кадисе, древнейшем городе Андалусии, в свою очередь, главной составляющей относительно недавно поверженного испанцами Кордовского халифата. Без всяких дипломатических вывертов и экивоков Плещеев объявил в главной ратуше Кадиса на торжественном собрании в его честь о наших потребностях в новых гражданах. Его предложения бесплатной доставки к нам на остров и многие льготы переселенцам из числа морисков вызвали сразу две противоположных волны, как ни странно, обе при этом – направленных на нашу пользу. Одна – напрямую воздействовала на морисков, обещая блага земные. Другая – вызывала раздражение испанцев на чужие льготы. Им-то мы ничего не обещали. Раздражение это неминуемо усиливало давление на и так угнетаемое меньшинство, давая дополнительный сильный импульс потенциальным переселенцам принять наше предложение. Вот так, адмирал уплыл, но обещал вернуться. На будущий год. К тому времени, я думаю, его прибытия в полной готовности, сидя на узлах, будут ожидать тысячи эмигрантов. И что немаловажно, для нас это будет практически совершенно забесплатно в отличие от недавно состоявшейся закупки рабов на рабском рынке Стамбула.

Мда, Стамбул…! На самом деле, мы с Плещеевым изначально очень сильно сомневались в необходимости путешествия именно туда. Более того, если бы не мои обязательства по предоставлению пастве моего острова православного священника, я был бы полностью против такого рискованного и неоправданно далекого тура. Тех же рабов, и возможно даже дешевле, можно было купить куда ближе, на рынках Марокко и Туниса. Даже русских, если задаться такой целью. У работорговцев в обычаях отвозить пленников подальше от родины, чтобы снизить вероятность их побегов. Мавритания – отлаженный торговый маршрут для свежих рабов с Руси, Литвы и Польши. Но, получилось так, как получилось. Да и вариантов не осталось после того, как мавританские пираты атаковали караван наших судов, едва те удалились из видимости Кадиса. Далеко же забрались пираты от своих баз и привычных зон оперирования. По-видимому, их шпионы в испанском порту не дремали и вовремя передали информацию своим вожакам о баснословной выручке чистым золотом, заплаченным за груз наших артефактов.

Итак, время за полдень, ветер почти стих. С одной стороны шесть наших парусно – магических судов с мощными пушками и суммарно чуть более, чем четырьмя сотнями экипажа, с другой стороны – семнадцать галер. Пушек почти нет, а те, что все же имеются – устаревшие, маломощные фальконеты. Зато, галеры едва бортами воду не черпают от перегруза их абордажных площадок тысячами злобных бородачей с ятаганами. Ну и, в представлении пиратов, явным их преимуществом были весла. Обычным парусникам при столь слабом ветре даже разворачиваться бортом к опасности было бы еще той проблемой.

Бой начался на расстоянии примерно тысячи саженей, по крайней мере, именно в эту цифру оценил удаленность от врагов наш адмирал. Бах! Бах! Выстрелили и… попали! Мачта одной из ближайших галер надломилась и полотнищем паруса накрыла экипаж. Временно одной вражеской посудиной меньше. Парус, конечно, уберут, и сломанную мачту за борт скинут. Но все это – время, а значит, опоздание этого корабля на театр военных действий. Пушки успели выпалить еще четыре раза, выбив еще пятерых. Кого-то и безвозвратно, оставив вместо разукрашенной гордости капитана на поверхности глади морской лишь обломки, да головы водоплавающих членов команды.

Десяток уцелевших почти приблизились к добыче на расстояние последнего броска. Еще чуть-чуть и от ятаганов голодных до добычи корсаров проклятым гяурам – неверным не спастись. Но внезапно неподвижно покачивающиеся на воде корабли обрели, совсем было потерянную скорость, резво отбежали от атакующих на несколько сотен саженей и снова развернулись бортами. Бах! Бах! И еще раз. И еще! Уцелевшие споро разворачивались, в надежде удрать, но не тут-то было. Пираты долго не сдавались, держались стойко. Но какой в этом был смысл, если даже минимального ущерба на выбранном нашим адмиралом расстоянии они нам нанести не смогли.

Кровавый закат Солнца освещал многочисленные обломки, разрушенные, полузатопленные остовы и беснующихся на них раскованных гребцов, бывших рабов, стремящихся показать бывшим хозяевам всю их накопившуюся любовь и признательность. Ну и, конечно же, паруса наших кораблей, уходящих к горизонту. Почему бросили рабов? Так на кой они нам, эти негры и мулаты. До испанского берега недалеко, доберутся. Тех же, что оказались более-менее вменяемыми и менее-более светлокожими, хотя пойми еще, разбери среди загорелых до черноты тел, мы все же забрали к себе для дальнейшего опроса – сортировки. Кто ее не пройдет, высадим где-нибудь по пути, а владеющие каким-нибудь ремеслом будут доставлены к нам на Рарог, освобождены и облагодетельствованы. Еще, как самую ценную добычу в трюм Пенителя морей спустили двоих арабских магов, уцелевших в этом кровавом бою. Одного, мага воды, сразу начали морально обрабатывать, убеждая в выгодах его вступления в клан Плещеевых, второй, вызыватель духов, до самого Рарога поедет упакованным в кандалы и с кляпом во рту. Зато, даже в трюме ему будет спать не холодно и мягко: ковров с галер натащили много. Едва ли не единственная добыча, почему-то золота с серебром, идущие на дело пираты, с собой не прихватили.

Больше никаких опасностей до самых Дарданелл на пути не встретилось. Большая часть гребцов, не оказавшихся обладателями ценных для нас навыков, во избежание высадки на негостеприимный для них берег, подрядились в матросы. Плещеевы потирали руки: на их кораблях всегда ощущалась острая нехватка как обычных матросов, так и абордажников, а тут столько привалило! Тех же тугодумов, что не попросились на службу во флот и не представляли из себя ничего ценного высадили где-то по ту сторону от Керчи. Повезет, пополнят собой население какого-нибудь казачьего куреня. Там хоть голодно и опасно для жизни, зато – свобода! Невезучих переловят татары и снова определят в рабство. Зато не рисковать жизнью. В каждом лимоне надо стараться почуять свою порцию лимонада.

В гавани Золотой Рог наши корабли встретили турецкие таможенники. Никто не допытывался по поводу странной страны, откуда они прибыли. Стрясли положенные акче плюс еще немного неположенного и отбыли, указав причальную стенку, к которой можно было без проблем швартоваться. Стамбул, жемчужина Востока, ждал наших моряков.

Все намеченное выполнили в спешке и полностью. Канцелярия патриарха расщедрилась и на подношение золотом выделила не одного, а даже двух священников. Более того, в канцелярии учли, куда они отправляют своих «работников» и даже подобрали их из числа чуточку балакающих по-русски. И рабов на местном рынке удалось отыскать на загляденье. Золота хватило и на десятки ремесленников. Даже итальянских мастеров стеклодувов прикупить получилось. Будут у наших воинов новые артефакты молнии, да и окна застеклить в условиях климата нашего острова – дорогого стоит. А еще приобрели достаточно симпатичных молодых женщин. Тоже насущная необходимость. Хотя девицы на выданье, подросшие в семьях наших переселенцев могут с этим не согласиться, но не они же занимались покупками. А еще… та-дам! Купили трех рабов – магов. Вот за них пришлось золота выложить больше, чем за всех остальных вместе взятых. Все трое – обладатели магии растений. По уверениям продавца, способны вырастить райский сад даже на бесплодной скале. А больше ничего не купили: золото кончилось. Разорительно это, за свой счет граждан для пополнения населения своего государства приобретать оказалось. Хорошо еще, что те пираты повстречались, иначе так бы и вернулись назад полупустыми.

Выслушали мы с друзьями Андрюшин отчет, порадовались. Ну и поблагодарили, конечно, за труды его. Только хитрый моряк половину привезенных женщин на нужды собственного клана определил. Пожурили его за куркульство, но согласились. Кто раньше встал, того и тапки. Опять же, морское дело – работа опасная и нервная. Крайне необходимо, чтобы моряка кто-то ждал на берегу. Остальных еще не занятых женщин решили распределять, как и лошадей до этого, по результатам работы. Типа, передовикам производства – по бабе в первую очередь. А самые передовики из передовиков еще и выбрать по вкусу могут. Собрание наше подошло к концу, а тут вдруг Семен нарисовался, что до того сидел – молчал себе в уголке.

– Дорогие друзья! – Возгласил он, встав узкой грудью перед уже готовыми покинуть помещение соратниками. – Сегодня на закате во дворе перед дворцом клана Плещеевых состоится представление. Трагедия из жизни итальянских немцев. Очень жалостливая и интересная история. Приходите все. Иначе – обижусь!

– Дак что же ты, рыжий черт, еще позднее не мог объявить? – В сердцах высказалась Божена. – Нам же еще платья, прически готовить нужно.

– Ну, – замешкался от бабского наезда мой друг, – если немного опоздаете, подождем. В темноте даже лучше все видно на сцене будет. Но немного. Иначе начнем представление без вас, копуш.

– Тогда посторонись! – Божена, отодвинув в сторону парня, скорым шагом устремляется к выходу. Моя Светик, пискнув, протискивается следом. Мда, это мы с Семой что-то не додумали.

Лавки, поставленные напротив на скорую руку натянутого полотнища небеленого холста, заполнились народом. Сема не стал в нашем небольшом селении заморачиваться афишами, да и вряд ли бы он достал для них материалы, просто договорился с городским бирючем, официальным представителем власти в обязанности которого входило громкое, в рупор, объявление важных новостей. Вот тот и крикнул в то время, как заканчивалось наше собрание о намечающемся спектакле. И цену за вход объявил. Символическую, но все не забесплатно. Вообще, думаю, пора кончать тот военный коммунизм, что установился у нас в первые годы колонии. Народ уже не такой бедный. Хотя, с друзей Семка денег брать не стал, да.

Наконец, под восторженные выкрики публики на пространство перед натянутым холстом вышли несколько девчат и парней, разошлись цепочкой и…. На месте артистов вдруг возникла картина какого-то города. Сильно сомневаюсь, что в Вероне стоят деревянные дома, но это уж непринципиальные частности. Спектакль начался.

– В двух семьях, равных знатностью и славой… – Самого декламатора видно не было, только его голос, комментирующий меняющиеся, как на экране кинозала картинки и небольшие сценки. Постепенно, подключались и голоса других, озвучивающих кто Меркуцио, кто Тибальда, а кто и самого Ромео или даже красавицу Джульетту. Неизбалованная публика с замиранием сердца следила за разворачивающимися трагическими событиями. Женщины, не скрываясь, в голос рыдали, мужчины громким ревом пытались предупредить несчастного влюбленного, что Джульетта не умерла, а просто спит. Спектакль удался на все сто! Тем более что едва дозвучало последнее:

Нет повести печальнее на свете,

Чем повесть о Ромео и Джульетте.

Семен погасил иллюзии, вышел перед беснующейся в восторге публикой, поклонился вместе с другими артистами и шагнул к первому ряду скамеек, где в числе прочих целительниц сидела и его суровая возлюбленная.

– Аграфена! Этот спектакль я посвятил тебе. – Он встал на одно колено, протянув руку в направлении Груни.

Немного поколебавшись, Аграфена вложила свою лапку в ладонь влюбленного. Еще бы ей не сдаться. Прочие лекарки, экзальтированные щемящей сердце историей несчастной любви, ее бы в клочья разорвали. Ну, или, по крайней мере, прекратили бы с ней всяческие отношения. Публика свистом и овациями встретила это жизненное продолжение любовной истории. Ха, а у нас в городке станет, похоже, на один незанятый домик для ценных переселенцев меньше. Ведь и Сенька не имел своего личного жилища, обитая в гостевых покоях моего дома, и Груня ютилась в общежитии лекарок. Совет им, да любовь.

На следующее утро захотелось продолжения романтической линии. Как раз на сегодня была намечена раздача «слонов», точнее девиц – красавиц. Умылся, оделся. Светла, догадавшаяся куда я собрался, отпускала меня с явным неудовольствием, а ну как я и сам там назначу себя передовиком производства. Доступная девичья красота, она такая, крыши у сильной половины на раз сносит. Предложил ей сопровождать меня, чтобы зря не беспокоилась, с возмущением отказалась. Вот и пойми этих женщин.

И вот выхожу я весь такой благостный на городскую площадь, где намечено проводить все это представление. Даже на сутки отложили его, чтобы все «передовики» даже из самых удаленных уголков острова успели прибыть. Выхожу. А там дым коромыслом. Какой-то мужичонка во весь голос обличает ответственного за все это действо, кажется Саввой его зовут, во мздоимстве. Типа, этот самый Савва получил от Антипа индейскую статуэтку из чистого золота, за что назначил указанного Антипа в передовые передовики. Пришлось вмешаться:

– Савва! Это правда? – Строго вопросил я, запалив на ладони фейербол. Со стороны смотрелось донельзя грозно, а на самом деле огненной магией я всего лишь раскочегаривал свою менталистику, стремясь отследить правдивость ответа.

– Да, господин! – Смотри-ка, не запирается.

– И как велика эта самая статуэтка?

– Так с половинку новгородской гривны.

Это что же, этот самый Антип, на вид парень хоть куда, готов выложить сто грамм золота за открытие доступа к первоочередному выбору рабыни? Да мы в Стамбуле их покупали за втрое меньшую цену за одну голову! Ха! Похоже, богатеют мои подданные! Вот только прямого доступа к покупкам у них нет, иначе проще было бы отдать эту самую статуэтку Плещееву с наказом купить. И даже рост, возраст и масть мог указать. За такие деньги еще и покопаться можно было бы. Непорядок. Будем исправлять! И вообще, что-то я не то творю. Вот нафига я трачу свою казну, покупая женщин для своих поселенцев? Мало того, что это – глупость, каждый сам должен приобретать то, что ему нужно, так еще и коррупцию на ровном месте развожу с распределением этого бесплатного вспоможения. Ведь вполне возможно, не в первый раз уже взятки берут «ответственные товарищи».

– Раньше тоже брал?

– Нет, господин! В первый раз нечистый попутал.

– Хорошо! С тобой все понятно. На первый раз сдашь статуэтку в казну и заплатишь штраф. Пять золотников в расчете на золото.

– Да это же…, – вскинулся было Савва, но заметив мой рассерженный взгляд, кивнул покорно. – Да, господин.

– Если же до времени отправления наших кораблей в заморские земли штраф не будет уплачен, сам на них отправишься. В один конец. Навсегда.

– Да, господин. – Вот теперь его проняло. Но за полгода требуемую сумму наберет. Правда, питаться придется впроголодь. Со службы решил не убирать. Первый раз оступился, обученный опять же. Пока другого научишь, сколько времени пройдет.

– Теперь с тобой, Антип. Где ты взял столько золота?

– Это мой личный трофей. Прошлым летом шли мы в охране у посланника к индейцам Пуэбло. Меня разведывать дорогу послали. Там столкнулся с парой враждебный индейцев. Это мой трофей с них.

– Трофей – дело святое. Жизнью рисковал. Тогда вопрос: ты согласен, Антип, отдать это золото за возможность выбрать для себя одну из купленных нами женщин?

– Да, господин. – Похоже, у парня разрыв шаблона, он уже мысленно простился со своей статуэткой и готовился принять наказание.

– Что ж, пусть так и будет. Ты первый. Ответь еще на один вопрос.

– Да, господин?

– Чем тебя не устраивают наши бабы? За такого молодца, да с золотом в кармане, любая пойдет. Или ты думаешь, что в других землях у баб как-то по-другому? Типа, поперек?

Народ, присутствующий на площади и внимательно следящий за развернувшимся представлением грохнул хохотом.

– Понимаю, что ничего нового там не найду, господин. А все ж любопытно мне. А золото, что золото…. Живы будем, еще заработаем!

– Молодец!

Я помолчал с полминуты, еще раз взвешивая все за и против придуманного на ходу решения. Наконец, решился:

– Слушайте все! И передайте тем, кто не слышал. Отныне, у любого нашего подданного есть право приобретать за свои деньги столько женщин, сколько он сможет прокормить. Дети от этих женщин будут признаваться наследниками, как словно они от законной супруги, только считаться младшими. Но! – Я возвысил голос. – Православная, венчаная жена у христианина может быть только одна. Остальные – наложницы. В доме они будут во всем подчиняться супруге купившего их мужчины. И еще одно! Православная не может быть наложницей! Только законной супругой.

– А если купленная наложница пожелает окреститься? – Услышал я чей-то вопрос из толпы.

– Только одна жена! Если окрестилась, должна покинуть жилище своего бывшего господина. Не можно христианину владеть христианскими душами. И только одна жена! – Еще раз повторил я. – Ну, а теперь, начнем процедуру выбора!

На площадь цепочкой вышли приобретенные в туретчине рабыни. Всего-то неполных три десятка. Антип по моему знаку вышел вперед, шаря глазами по представленному товару. Долго шарил. Наконец, объявил:

– Вот, эта!

Посмотрел и оценил его выбор. В эти времена на Руси считалась красивой женщина, что называется, в теле. Примерно таких и отобрал себе Плещеев. Тут же девушка – тростинка. На худом лице одни карие, едва ли не до черноты, глазищи сверкают. Хотя, стати, вроде в небольшой степени, но все же присутствуют. И талия имеется, и грудка несильно, но выпирает. Одобряю.

Вернулся домой, к Светле, а там, ну чистая буря! Фырчит, отвечает односложно, глазами молнии мечет. Того и гляди, взорвется. Кажись, она поприсутствовала на площади. Чего тогда отказывалась со мной туда пойти?

– Слышала мое сегодняшнее выступление на площади?

Светик глаза прячет, шипит:

– Да уж, слышала!

– Обиделась? А на что?

– А ты бы не обиделся? – Светик все же не сдержалась. – Как у басурманов проклятых многоженство объявил.

– Прежде чем обижаться, могла бы поинтересоваться, зачем я такое предложил.

– Да уж известно зачем. Похоть свою потешить.

– Лично мне такой указ вовсе не нужен. С правителем много кто из девок и баб желали бы покувыркаться. Проблема в другом. Людей у меня мало. Покупать их на рабских рынках – не выход. Так мы сами в пришлых рабах потеряться можем. Точнее, покупать тоже, конечно, будем, но умеренно. И лишь тех, кто действительно представляет ценность.

– А в иноземных бабах, какая ценность? – Все еще не сдается моя прелесть.

– Именно такая, что их дети будут кровь от крови уже нашими. А еще казна не будет тратиться на покупку новых женщин. Их наши мужики будут покупать сами, за свои, заработанные.

– Но, почему же нельзя от родной, венчаной жены детей заводить? – В голос орет моя дама.

– Почему нельзя? Проблема только в том, что не всякая жена способна принести мужу потомство. А разводы в нашей церкви запрещены. За разрешением нужно к патриарху обращаться или синод собирать. Вот ведь, какая проблема. Помнишь, как у моего деда Василия было? Сколько церковники с него собрали за такое разрешение, какие привилегии для себя вытребовали? А так, собрал мужик денежки, да и купил себе будущую мать своих детей. И старую в монастырь отправлять не придется.