Текст книги "Мы наш, мы новый мир построим (СИ)"

Автор книги: Андрей Коткин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)

Глава 12

– Иван Иванович! – Дверь в мои покои нараспашку. Видать Димка с очень важной вестью примчался. – Беда! Эскадра под французским флагом к острову подходит! – Собственно примерно этих слов я и ожидал, едва распознал, кто ко мне ни свет, ни заря ворвался. С уходом нашего флота обязанность контролировать окрестности нашего острова была возложена на птиц под управлением родовой магии Бельского.

– Кто? Сколько? Когда ждать? – Градом вопросов попытался привести друга хоть в какое-то чувство.

– Четыре корабля, два из которых по размерам лишь чуть меньше нашего Пенителя. Пушек – много! Будут…, – тут Дмитрий чуть замешкался, прикидывая, – часов через пять – шесть. Это если они будут к южному берегу причаливать. Если же знают про наш город и пойдут сюда, то соответственно на пару часов позднее.

Действительно, если знают. От того, куда произойдет высадка десанта, а в намечающемся десанте ни Бельский, ни я нисколько не сомневались, зависит и стратегия обороны. Если у французов нет сведений, что наше поселение расположено на северном берегу острова, то вполне естественно для них – это шлюпочный десант на первом пригодном для этого бережку. Идут они с юга, значит, и десант в таком случае высадится на южное побережье. Соответственно, наши действия: атаковать, едва высадившийся отряд выйдет за границы прибрежной зоны, прикрытой корабельной артиллерией. На шлюпке серьезных пушек не перевезешь, максимум – какой-нибудь фальконет, значит, у нашего ополчения будет преимущество ровно на три хоть и не самых мощных, вполне себе полноценных орудия. Ровно столько пушек осталось в поселении после отбытия наших кораблей. К сожалению и мои телохранители оказались частично использованы в качестве противоабордажной группы на Андрюшкином флагмане, так что их в моем распоряжении осталось ровно на сотню меньше. Ошибка. Мало сил оставил для обороны своей территории. Ладно еще боевые артефакты хватило ума все скопом не отправлять с моряками, некоторые наши с Годуновым последние поделки вполне могут послужить в качестве заменителей пулеметов. На коротких дистанциях, конечно же. А маленькие, по сравнению с корабельными, накопители и одна хитрая приблуда от моего «придворного» артефактора позволяют использовать их даже людям абсолютно лишенным магического дара.

– Так, – Очнулся я от размышлений. – Ты Борис шумни тревогу, собирай ополчение. Моих телохранителей тоже бери под управление. Фра Джованьоли скажешь, я приказал… или вот – я быстро накарябал короткую записку начальнику моей охраны – так вернее будет. Только ты это…, прислушивайся к его советам. Он вояка опытный. Сам побегу к южному побережью, огляжусь, как там, да что. Может получится каверзу какую незваным гостям устроить. Семена, как соберется, отправляй ко мне. Я первоначально попробую караулить в зарослях вокруг Крабовой бухты. Ну, той, где шашлыки пару недель назад делали. Сенька тоже там был, не потеряемся.

– Исполняю, царевич! – Вроде герцогство объявлено, но титулование меня герцогом как-то не задалось, все по старинке по имени отчеству, да царевичем кличут. – Дмитрий умчался. Пора и мне поспешать.

Под звон тревожного колокола и матерки растревоженных мужиков, что бросив все только с утра намеченные дела, поспешали к центральной площади, где и звонил этот колокол, я помчался на конюшню. Коник мой по кличке Яхонт там. Нет, по причине полного отсутствия полноценных дорог на нашем острове, густо заросшем лесами и дубравами, верхом на нем я буду, вряд ли сильно быстрее, чем пешком, но…. Есть такая шутка: а если война? А я уставший! Во-от. А еще и тяжелый рюкзак и артефактное ружье. Все не на себе тащить.

Вот она, Крабовая бухта, вот – морская даль до горизонта. И ни одного самого завалящего паруса на нем. Примчался слишком рано или опоздал? Может, французики уже прошли мимо и уже готовятся к бомбардировке с моря нашего беззащитного по причине неготовых стен и отсутствия артиллерийских батарей городка? Нет, вряд ли. С момента явления Бельского с его тревожной новостью прошло часа три, а он говорил о пяти, а то и шести часах. Хотя, как можно определять точное время и говорить о часах, если из часов на всю колонию – единственные «ходики», что как великую диковину притащили в Москву на продажу голландцы несколько лет назад. Ностальгия замучила – купил, сведя в ноль все имеющиеся на кармане на тот момент наличные деньги. Теперь вот на стенке в моем кабинете тикают. Но плюс шесть часов с раннего утра – это близко к полудню, а солнце…, я взглянул на небо, еще далеконько ему до зенита. Будем ждать.

Дождался. Сначала Семена, что весь потный, краснолицый и запыхавшийся негромко кликал меня, шаря по окрестным кустам, а потом и парусов в море. Семен недотумкал про лошадей, потому бежал всю дорогу на своих двоих. Но, как я и отмечал выше, не сильно отстал от меня, конного.

– Слушай, Сень, ты не знаешь, наши рыбаки тут никакой лодчонки по берегу не прячут? – Поинтересовался я у друга, только в этот момент осознав, что подлые французы вполне могут обмануть меня в лучших моих ожиданиях и не подойти к берегу на расстояние доступное для моей магии.

– Не-е, они в основном рыбачат в проливе между нашим островом и берегом. Там волны меньше.

– Черт! – Ругнулся я. – Придется плот делать.

– К вечеру в аккурат закончим, – обломал меня Семен.

– Уйдут же!

– Не-е, они прямо на нас правят.

От же ж, глазастый! Паруса и впрямь росли в размерах прямо на глазах. Я уже прикидывал расстояние и свои силы, чтобы добросить феникса до их лидера (все же над водной стихией мое заклинание жрет силу, как не в себя), но в этот момент, на судне видимо решили сменить галс. Корабль вильнул и… налетел на мель. Мда уж, такого неудачника надо еще поискать. Наверное, единственная мель возле нашего острова, и он умудрился на нее сесть. Да с размаху, под полными парусами. Правда, мель от нас далековата. Или может, наоборот, счастливчик? Еще бы немного подошел поближе – и амба! Спалил бы его.

– А вот теперь, Сеня, плот делать точно придется.

Все же, замечательная штука, магия. Нет топора? Не беда. Ствол попросту пережжем. И бревнышки по размеру нарежем. И даже подсушим, чтобы лучше плавало. Вот в воду тягать эти бревнышки моя магия помочь не смогла. И Сенина тоже. Разве что изобразить в виде миража. Но нам не мираж, нам подплыть поближе треба. И по возможности не контактируя всем телом с водой. А то и представить страшно, какой расход сил получится. Точнее, точно ничего не получится.

Шесть бревнышек, скрепленных ветками и лианами, и мы с Сенькой поверх них. Стоим. И никуда не плывем, потому что весел нет. Правда, и французы тоже пока никуда не плывут, основательно застряли. Сначала пытались, перекинув канат на другой корабль, стянуть застрявший. По типу буксира. Только буксир оказался того, не той системы. Слабоватый. Пришлось морячкам, осторожно подведя к корме застрявшего собрата второй парусник, заняться разгрузкой пострадавшего.

Мы же с Сумароковым на коленке пытались сотворить из готовых уже артефактов из моего рюкзака, словно из каких-то заготовок, хоть какое-нибудь подобие артефакта, способного послужить движителем нашего корабля.

Все же я гений! Только очень сумрачный. И поделка моя, тоже сумрачная, потому что, запитанная под завязку нейтральной сумароковской магией, моя огненная была бы совсем не в тему, с огромными расходами и медленно-медленно, все же потянула наш миноносец по направлению к цели. Разумеется, под мороком. Так что французы, не отвлекаясь на невидимых нас, занимались своим нелегким делом.

Достигли! Подходящая, практически пистолетная дистанция! Феникс мой, полупрозрачный в прямых солнечных лучах, порхнул к цели. И снова включилось предвидение. Нет, определенно, стоит заняться отловом татарских шаманов, чтобы вдумчиво попотрошить привязанных к ним духов, настолько мне нравятся мои новые способности. Как по ниточке пронеслась огненная птичка над морем, ни секунды не гадая, выбрала из двоих тот, что имел не защищенный доступ в свой пороховой арсенал. Бух!

И мы в воде. Сдуло. Это сколько ж пороха было в крюйт-камере этого корабля? А над волнами океана разгорался огненный цветок. Если взрывом один корабль разнесло в щепки и разметало их по воде, то второй, сильно исковерканный, сейчас полыхал от клотика до мачт. Ну, то есть до того, что от этих мачт осталось.

А капитаны оставшихся на плаву двух судов не нашли ничего лучше, чем устроить артиллерийскую пальбу по берегу. Ведь явно же, именно там затаился коварный супостат. Черные мячики ядер с шипением проносились над нашими с Семеном головами, даря нам непередаваемые ощущения.

– Зато и в туалет уже не хочется, – пошутил я, когда мы, спустя добрый час все же выбрались на берег.

– Знаешь, Иван Иванович,…– после паузы, – и мне тоже. – И засмеялись. Оба. Навзрыд.

Французы же, закончив маяться дурью с заготовкой хвороста посредством пушечной пальбы, выловили из волн своих выживших моряков и развернулись в обратный путь.

Когда мы брели с Сенькой назад, загрузив на Яхонта наши пожитки, все составлял в уме героическую речь по отмене тревоги. Чтобы кратко и пафосно. Но в селении уже все успокоилось, и люди разбрелись по своим делам. Забыл я, что Бельский способен птичьими глазами на расстоянии отслеживать происходящее. Такую речь испортил, вот гад!

Не состоявшийся налет французских не то пиратов, не то, судя по мощи эскадры, моряков регулярного военного флота королевства Франция, сильно изменил наши планы. Бросив недоделанными все свои первоочередные дела, горожане принялись сооружать почти заброшенную ранее городскую стену. Пока деревянную, но в планах Фрола Фомича, нашего выборного старосты уже мелькала добыча материала для выделки стены из дикого камня. И чтоб с пушками. И на удалении от берега, чтобы вражеский флот не мог дострелить. Я полностью с ним соглашался, но денег в моей казне на добычу камня и покупку цемента не было. От слова совсем. А вот о пушках надо бы позаботиться. На них средства, в общем-то, и не нужны. В море они, эти пушки. Пока что плавают на кораблях французских корсаров. Очень я на французов обижен.

От мимо пролетевшей грозы было и еще одно последствие. Прошло уже двое суток, когда наша кодла объявила вечерние посиделки. Я без всякой задней мысли захожу в помещение в назначенное время, странно, все уже собрались, даже те, кто, как, к примеру, Годунов никогда еще вовремя никуда не являлись. Встали полукругом вдоль стеночек и зыркают на меня. Даже не по себе стало.

– Ваша светлость! – Выступил вперед Бельский, вот теперь от этого насквозь официального обращения мне уже точно не по себе, – Мы ваши верные подданные, собрались сегодня здесь, чтобы указать вам на недопустимость вашего безрассудного героизма.

– О, как! – Крякнул я. Не зная, то ли мне гневаться, на своих взбунтовавшихся подданных, то ли радоваться от души, что друзья заботятся о моем благополучии.

– Вынечка! – Светла! Вот это номер! – Ты не представляешь, как я испугалась в то утро. Тебя же могли… убить! – Выплюнув, выговорив, последнее слово, девушка кинулась мне на шею, заливая рубашку на груди крупными горячими слезами. Ее упругие грудки плотно уткнулись в мою тощую грудную клетку, а когда я, успокаивающе, приобнял ее, то ощутил под своими ладонями плотно сбитое, но очень приятное женское тельце. От этих неожиданных ощущений мой меньший Ванюшка ожил, поднял головку, окреп и натянул ткань штанов. Если до этого момента девушки вызывали эстетическое удовольствие и слабое возбуждение, временами накатывающее, списывалось мной по типу вывертов прошлого, взрослого, сознания, то нынешняя реакция уж точно не была вывертом сознания. Тельце мое созрело! Вот засада!

– Но что мне оставалось делать? Если бы французы высадились, без большой крови бы не обошлось. Да и пожгли бы все, порушили. Мы бы потом годами расхлебывали. – Говорю, а сам, смущенный, пытаюсь встать так, чтобы холмик на штанах прикрыть от возможных взглядов окружающих.

– Все так, Ванечка, – согласно закивала красавица лекарка, – но без тебя бы все просто разрушилось. И не исправить бы нам ни за годы, никогда! – А губы ее близко-близко!

Отпускаю из объятий тоже смутившуюся барышню, говорю, стараясь придать голосу максимальную степень правдивости:

– Я очень рад, друзья мои, что мое здоровье и благополучие важно для вас. Обещаю, впредь не рисковать без веских на то причин! – Вот так, вроде пообещал, но кто будет определять, насколько веской была та или иная причина?

– Спасибо, Ваня, что услышал нас. – Светла отодвинулась и сделала реверанс. И остальные поклонились, кроме Божены, та тоже реверансом одарила.

И потянулись дни с их делами и заботами. Вот только Светла при встречах временами вдруг пунцовела щеками, да отводила взгляд.

В конце июля вернулись наши морячки, привезя вместе с очередным табором переселенцев еще и кучу новостей о житье бытье как на покинутой нами родине, так и во всей Северной Европе. Для наших моряков все началось в узости Датских проливов. Внезапно наперерез моему флоту выдвинулись суда под датским флагом. И не просто выдвинулись, все же таможенный досмотр проходящих судов тут практиковался, а в категорической форме потребовали следовать в их сопровождении в порт Копенгагена. На вопросы, в чем, собственно, дело, отвечали угрозами. Ну, Плещеевы от таких непотребств малость погорячились и… потопили большинство дерзких датчан. А остальных пленили, уведя с собой. Благо до Нарвы и Ивангорода было относительно недалеко.

Далее, устье Наровы оказалось блокировано. На этот раз флотом под флагами Ганзейского торгового союза. Впрочем, увидав кто к ним приближается, храбрые ганзейцы быстро-быстро удалились. Дальше больше: над башнями Нарвы реяли шведские стяги, а в расположенном на противоположном берегу реки Ивангороде, оставшимся под юрисдикцией Руси, их попытался арестовать назначенный царем воевода. Но Плещевы не для того сюда плыли через половину глобуса, чтобы так бездарно оказаться в застенках. Тем более и силы были явно на их стороне. Поэтому, посланных для ареста стрельцов скрутили, в город высадили десант. Власть воеводы ограничили центральной цитаделью и, более не обращая внимания на представителей царской власти, принялись грузить корабли скарбом рода, а точнее, с приходом к ним в состав по результатам прошлой войны трех норвежских водяных магов рода Амундсен, даже не рода, а клана. Попутно освободили из темницы посаженных туда воеводой своих подчиненных, не магов, остававшихся на командовании в Ивангороде. Ну, и заодно прочий арестантский люд перешерстили, кое-кого из тех, что не разбойники – душегубы, тоже переведя на корабли. Благо с включением в состав флота датских трофеев места на кораблях прибавилось. Занимаясь погрузкой, между делом, поинтересовались, что же, собственно произошло, отчего весь сыр бор. Новости были ожидаемыми. Война со Швецией и городами Ганзы. Причем, к примеру Гданьск – он часть Польши, но с Гданьском воюют, а с Польшей – нет, точно так же с немецкими княжествами и немецкими торговыми городами. Иван свет Васильевич сильно осерчал, что Плещеевы не защищают его добро, растворившись в компании царевича – наследника в просторах океана. Объявил их изменниками, заодно указом лишив своего первенца прав на царский трон. Правда, указ то он в Ивангород и Нарву отправил, а войск и припасов прислать опять позабыл. Шведы явились числом в несколько тысяч под стены Нарвы, где на тот момент гарнизон не насчитывал и сотни. Нарва открыла ворота. А куда деваться? Помирать за царя, который забил на них, дураков не нашлось. Впрочем, Нарвой шведы и ограничились. Войск у них было не много, деньги они ухнули в постройку кораблей, что, как известно, на суше не воюют. Ганзейцы же просто отыгрывали свои торговые интересы, заблокировав для кораблей русских купцов выход в Балтику, заодно предложив Нарву для русских товаров в качестве перевалочного порта. Даром, что Нарва вроде как захвачена шведами и находится в состоянии войны с Русским государством.

Новости узнали, переселенцев и имущество на борт погрузили, а на выходе в море их уже поджидали все те же ганзейцы в компании со шведами. Типа, зря что ли, шведы надрывали экономику, свой флот строили. Воевать, имея столько людей на борту, у наших не было никаких причин, поэтому вполне мирно попросили пропустить их, обещая никогда больше не возвращаться и в здешние дела не вмешиваться. Шведы с ганзейцами подумали и… согласились. Может, в самом деле, человеколюбием заболели, но скорее всего, вспомнили результаты недавнего столкновения флота клана с датчанами. Опять же, корабли еще понадобятся, когда Данию, потерявшую добрую часть своего флота, нагибать задумают.

А дальше была только долгая дорога домой, которую, пусть с некоторыми повреждениями, пережили все корабли, даже каботажные из бывших датчан.

И вот нас уже без малого семь тысяч. Жилье в основном построено, для желающих есть работа. Даже еды, пусть не избыток, но от голода уже точно страдать не придется. Земля здесь тучная, климат – куда лучше, чем на Руси, в море океане рыба плещется. Датские каботажники в самый раз в рыболовы переквалифицировать, только сети сплести. Вот только скотины пока острая нехватка, ну, так испанцы готовы продать недостающее и даже сверх того. Короче, исходные данные вполне удовлетворительные, осталось только развивать свое царство – государство, герцогство Рарог.

Глава 13

У нас намечена новая экспедиция, и я готов записаться туда первым кандидатом, настолько приелось неторопливое житье – бытье на нашем замечательном острове. Куда? Да все туда же на Кубу к испанцам. Животинок подкупить, да прочих колониальных товаров пошукать. К примеру, сахарный песок. Насколько я помню, на Кубе его делают из сахарного тростника, который как сорняк заполонил чуть ли не все обильно увлажняемые низменности. А так как Куба – остров тропический, влаги с небес в одночасье проливается в избытке, таких мест там тьма тьмущая. Вроде, даже где-то читал, что с квадратного метра сахарного тростника можно получить до двадцати килограммов сахара. Вряд ли такие цифры могут быть правдивыми, но вот, запомнилось. Это я к чему? Да к тому, что товар, производимый в таких объемах не должен быть дорогим. А нам для пропитания населения он будет очень даже важен. Еще хотелось бы приобрести интересную индейскую крупу, киноа. Для инков киноа была священной, поэтому испанцы всячески боролись с выращиванием этой полезной и питательной культуры. Вот только растет киноа в высокогорьях Анд. И где мы, а где Анды? Но заказать испанским торговцам стоит. Вдруг привезут.

Ага. Собирался я на Кубу. А тут целая делегация: типа вдруг опасность. Низяя! Вспылил, конечно, но их доводы принял. В самом деле, чего это я, в каждой бочке затычка. Но хочется! Плохо быть августейшей особой, никакой свободы. Ладно, тогда на листочке свои запросы напишу, да командиру экспедиции подсуну.

Вот и на моей улице грузовик с пряниками перевернулся. Развлечение наметилось. На материке объявились индейцы. Точнее они, конечно, всегда там были, но тут их посланцы целенаправленно через индейцев пуэбло, наших старых знакомых, начали искать встречи с самым главным бледнолицым из тех, что осели на их охотничьем острове. Кажись, это те, что за связки бус продали Манхеттен голландцам. Чего хотят? Может, тоже бусы будут требовать. Спохватились. Мы на острове уже больше года, а они только чухнули. Но переговорить стоит. Вдруг что-то полезное предложат.

Встретиться договорились на середине пролива. С их стороны пирога с двадцатью гребцами, с нашей – самый маленький кораблик из имеющихся с двадцатью моряками на борту. И я с двумя сопровождающими. Учитывая доспехи, почти не пробиваемые слабым индейским оружием, и мою магию, вполне безопасно, о чем я и заявил Светле, что опять заныла о важности моей персоны для нашего поселения.

Встретились. Я думал, этот кораблик – каботажник имеет низкие борта, все боялся, что налетит какой-нибудь шквал, черпанем низким бортом соленой водички – и пожалте мыться. Теперь комплексую. Тут ко мне на встречу такие бесстрашные заявились, что …. Короче, комплексую. У них бортов вообще почти из-под воды не видать. На таком плавсредстве не то, что по морю, по маленькому спокойному пруду передвигаться рискованно. Ну да бог с ней, с этой их пирогой недоделанной. Пассажиры – вот где колоритные кадры. Что их главный, старичок с целым орлом на голове, что двое его подручных, тоже в перьях почти до самых пяток. Одни гребцы нормальные, ну почти, не более трех перьев на затылке из-под налобной повязки свисает. Птицененавистники какие-то, ей богу. Сблизились, пришвартовались. Мы выстроились на своей территории, у борта, индейцы поднялись во весь рост на своей пироге. Глаза в глаза, можно сказать. Только их карие буркалы где-то на метр ниже наших. Тоже в переговорах преимуществом будет, пусть и чисто моральным.

– хр фр, маляо – или что-то подобное выдал старик с чучелом хищной птицы на голове, после чего один из сильно оперенных перевел на ломанный испанский, типа великий вождь и шаман имя – длинное-не разобрать требует от бледнокожих пришельцев ежегодной дани в размере дальше пошли какие-то трудно воспринимаемые перечисления всего – всего и еще немного, иначе… длинное перечисление кар презренным бледнокожим со стороны бесстрашных воинов племени апалачи (вот название племени среди ломанных малопонятных испанских слов воспринималось четко).

– Значит, вам все тобой перечисленное, а нам что? – Тоже на испанском спросил я.

После короткого общения на индейском между собой переводчик пообещал оставить взамен нам наши жизни.

– Прости, уважаемый, но наши жизни и так принадлежат нам.

Старик закудахтал дребезжащим смешком, не дожидаясь слов переводчика. Похоже, переводчик был нужен только для антуража.

– Ты ошибаешься малец, – на вполне сносном испанском проговорил он. – С того момента, как вы оказались наедине с моим отборным отрядом людей – ягуаров, ваши жизни уже принадлежат нам. И не хватайтесь за свои громовые палки, выстрелить вы из них не успеете.

По жесту его руки один из его помощников вдруг вскинулся. Еще мгновение и на месте мужика в перьях на нас скалится здоровенный пятнистый кот. Действительно, пока поднимут мои люди ружья, пока кремни высекут искры, этапно загорится порох, сначала на затравочной полке и лишь потом в стволе. Ягуары могут в прыжке и достать. Когти у них ого-го! А если бы ружья у нас были фитильными, как у большинства испанцев, то точно без вариантов. Опытный старик, похоже, не один раз уже такие переговоры, совмещенные с нападениями, осуществлял.

– Значит, не договорились, – пробормотал я, без дальнейших предупреждений и разговоров посылая в оборотня – ягуара серию файерболов. Ничтожное расстояние, на которое так рассчитывал вождь – шаман, как защиту от огнестрельного оружия сыграло с оборотнями злую шутку. Вообще, от одиночных файерболов легко увернуться, скорость их полета гораздо меньше, чем у пули. Но не с такой мизерной дистанции. Пули бы откинули тело, возможно вообще уронили за борт, но огненные шарики просто прожигали в хищнике сквозные отверстия соответствующего диаметра. Ягуар умер мгновенно на месте. Воины оборачивались зверями, звери выли и рычали, отдельные даже пытались атаковать. Но файерболов было много, летели они густо и достойной атаки не получилось. Шаман не сразу понял, что его карта бита. Что поделать, старенький он уже был, мозги и реакции уж не те. Осознав, что остался один в лодке, заваленной мертвыми и умирающими соплеменниками, он взвыл и, вытянув перед собой навершие короткого посоха, что сжимал в руке, как символ своей власти, пролаял короткую команду. К появлению дымного духа я был готов. Ожидал чего-то подобного с того самого мгновения, как его подручный переводчик объявил его в качестве не только вождя, но и шамана. Мой феникс столкнулся с духом, едва тот показался из посоха, а мой короткий меч, тоже, кстати, по идее символ власти, только моей, сверкнув в полете, вонзился в самую макушку шамана, разваливая его пернатое чучело надвое. Ну и череп с куцыми мозгами заодно. Не метательный нож, но тоже годно.

И тут же без перехода мигнула картинка. Я стоял посреди леса с такой неестественно зеленой листвой, что резало глаза. Передо мной, на расстоянии нескольких шагов, неподвижно застыл сухопарый краснокожий. Перьев в его волосах не было, но на голову был накинут своеобразный плащ из шкуры черного ягуара. Лицо индейца невозмутимо выглядывало на меня из широко раскрытой пасти шкуры этой шикарной дохлой кошки.

– Я видел, как ты убил моего врага, – на звучащем совершенно чуждо для моего европейского слуха языке, но, тем не менее, совершенно для меня понятно, проговорил мой нынешний собеседник. – Скоро я уйду, но перед тем хочу испытать, достоин ли ты моего дара. Сражайся так, как ты бы защищал свою жизнь.

– Подожди, ведь мы не враги. Зачем же нам сражаться? – Попытался его заболтать.

– Такова природа этого места, мира духов. Только в битве духи увеличивают свою силу. Это сражение – один из моих даров моему освободителю. И еще одно, сражаться будешь своим оружием – он указал рукой на рукоятку меча, вновь очутившегося в ножнах на моем поясе, магия стихий не действует в этом месте.

Еще миг и на месте человека щерится громадная пантера. Несмотря на предупреждение, попытался использовать свою магию. Ноль. А дальше был бой. Когти и клыки против стали. Я победил, раны от когтей на моем плече как по мановению волшебной палочки разгладились и исчезли, но чуть не до слез было жалко этого чудесного зверя.

И вот я вновь ощущаю под ногами валкую палубу своего корабля. В реальности я отсутствовал лишь краткий миг, даже спутники мои еще так и остались в напряженных позах бойцов готовых к сражению на смерть, а лапы некоторых оборотней еще подергивались в предсмертных судорогах.

Накинув петлю, оттранспортировали пирогу к своему берегу. Может, кому из наших рыбаков на что сгодится. Тела оборотней покидали по пути в воду. Могли бы снять с обратившихся их шикарные шкуры, но посчитал, что такое деяние может подорвать веру в меня среди моих подданных, как в положительного персонажа. Ну, типа там, шкуры с бывших людей – страницы книг из человеческой кожи, а там и до обвинений в черной магии и каннибализме недалеко. Зря, наверное. Люди в этом веке куда более практичны, чем в оставленном мной мире.

– Значит, нам предстоит война с краснокожими! – Сделал естественный вывод Димка Бельский после того, как я на очередном нашем совещании для избранных поведал им обо всех перипетиях прошедших переговоров. – Как бы они не выбрали ночку потемнее, да не устроили набег на нашу территорию. Я, конечно, буду теперь в два глаза поглядывать за проливом между нами и материком, да и берег более плотно контролировать постараюсь, но и вы поймите, ночью птицы преимущественно спят, легко просмотрю их высадку.

– Что же, придется по берегу ловчих ям нарыть, да прочих ловушек наделать. – Вынес вердикт Годунов. – Я со своей стороны помозгую, может, какие артефакты в качестве ловушек придумаю.

– И детям надо не забыть, настрого запретить к тому берегу даже близко подходить. – Это уже Божена о своих учениках побеспокоилась.

– Не только детям. Взрослые тоже могут попасть в ловушки.

В результате длительного обсуждения была выработана общая концепция, как нам защититься от возможных агрессивных действий индейцев. Впрочем, думаю, и против десанта пиратствующих европейцев наши задумки будут не менее эффективными. Тем более, не в любом месте берег у нас удобен для высадки. Вот на опасных в этом плане участках и расположим наши «минные поля». Меня это совещание порадовало еще тем, что за наметившимися будущими заботами друзья позабыли о моей героической битве с ягуарами и их вождем и, соответственно, не затеяли «ужесточения режима» для маленького меня. А может, привыкают к моим рискам потихоньку. Хе-хе.

Индейцы апалачи действительно обиделись и задумались о мести. Об этом нам поведали наши торговые партнеры, индейцы пуэбло, у которых мы скупали излишки фасоли, кукурузы и тыкв. Апалачи прислали к земледельцам делегацию и в ультимативном тоне потребовали отказаться от этой торговли. Те вынужденно согласились. Обидно. Торговля с пуэбло покрывала значительную часть наших потребностей в растительной пище, пока еще не до конца обустроены наши собственные сельскохозяйственные угодья. Но, пуэбло можно понять. Их значительно меньше, мужчины у них в основном земледельцы, а не воины. Тех же оборотней, как поведали нам, всего двое против десятков у апалачи, да и те превращаются в ястребов, а не в наземных хищников, типа ягуаров, медведей и пум.

А я всерьез задумался, каким образом получить у пуэбло генетический материал пернатых оборотней. Воздушная разведка у нас держалась на одном Бельском, да и там действия безмозглых птиц были сильно ограничены. Интересно, в составе переселенцев к нам не приплыло ли хоть сколько-нибудь гулящих девок? Готов им оплатить сеансы безудержного секса с пуэбловскими оборотнями. Надо будет поинтересоваться у Божены, она куда лучше знает бабский контингент.

Кстати об оборотнях. Можете меня поздравить: я – черный ягуар. Ну, где-то очень глубоко в душе. Осознание, как это, превращаться в зверя, вписалось в мое сознание очень органично, словно всегда там присутствовало. Ночью, пока никто не видит, опробовал. Прикольно. Хотя, в целом малополезно. Хорошо еще оборот полностью завязан на мою волю и не зависит ни от фаз луны, ни от испытываемых мной сильных эмоций. Ну, я так понял. За одно и в человеческой форме у меня заметно прибавились физические силы, гибкость и выносливость (тоже опробовал), да и в темноте я стал видеть куда лучше. Так что, плюсы были. Минусы? Еще понаблюдаем.

О своей приобретенной анимаформе решил проинформировать друзей. Чтобы, случись что, меньше пугались и не тыкали в меня острыми предметами. Черт, опять Светланка будет ворчать по поводу опасностей, в которые вечно заносил меня, бедолагу.

Из торгового рейса к испанцам вернулись наши моряки. Привезли много скота, железо, в котором наш народ начал испытывать нужду, и с железом за компанию испанского кузнеца, аж из самого Толедо. Синьор Игнасио Гутиэйро оказался португальским смеском, отчего в малотерпимом к инородцам испанском кубинском обществе испытывал определенные трудности. К нам подрядился поработать за звонкую монету, подписав контракт на три года. Годно. Авось за это время обучит наших кузнецов каким хитростям, а то, вроде, сильно мы отстаем от испанцев в кузнечном деле. Мои заказы Андрюшка выполнил строго наоборот от моих ожиданий. Киноа, два больших мешка, были приобретены за сущие гроши. Эту крупу, оказывается, испанцы закупают на корм своим племенным скакунам вместо плохо растущего в тропиках овса, а вот сахар в колонии стоил каких-то бешеных деньжищ. И на вопросы про сахарный тростник испанцы лишь недоуменно разводили руками. Лишь один с сомнением в голосе припомнил, что таковой разводят где-то на островах в океане. Не то на Канарах, не то еще где. Значит, еще не завезли. Надо бы поспособствовать.