Текст книги "Убийственный аргумент"

Автор книги: Андрей Костин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)

– Кстати, а кто вице-президент фирмы?

– Нашей? Семен Митрофанович, вы его видели. Ну тот, владелец казино и ресторана "Красная лошадь", Вернее, совладелец, вместе в Олегом Витальевичем. Кстати, он не знает, что вы разговаривали с Джоном Стэндапом, – сказала Катя тихо. – Я не стала ему перезванивать.

– Могли бы и не говорить. Сам догадался.

* * *

Во дворе своего дома я огляделся – нет ли подозрительных машин. Все чисто, никто не поджидал. Впрочем, это не означало, что меня оставили в покое.

Поднялся на лифте на четырнадцатый этаж, а потом уже по лестнице спустился на свой.

На ступеньках сидела Снегурочка, подперев щеку кулаком. Правда, уже не в сказочном наряде, а в темном кожаном пальто.

– Сколько можно ждать? – возмутилась она.

– Послушайте, когда я предложил вам переехать, я не имел ввиду, что ко мне.

– Я решила, что вы меня зря запугали. Мало ли кто мог меня

разыскивать через подругу? Я часто даю ее телефон. Не собираюсь никуда прятаться.

– И поэтому пришли вернуть деньги?

– Вот еще. Меня Василий прислал, – она слегка занервничала.

– Теперь у него из-за вас неприятности...

– Что случилось?

– Поедемте со мной.

– Зачем? – я подозрительно посмотрел на нее.

– Он прячется у меня дома. Соседи сказали, что приходили из милиции, когда его не было. Василий считает, что кто-то запомнил номер его машины и теперь он хочет, прежде чем его допросят, переговорить с вами. Ну, чтобы не подставить.

Похоже на правду.

– Вот история...

* * *

Снегурочка открыла ключом дверь и пропустила меня вперед, в темную прихожую.

– Проходите. Справа выключатель.

Я сделал шаг и вдруг подумал, с какой стати Василий сидит в полной темноте. Открыл рот, чтобы спросить, но не успел, так как на меня обрушился град ударов. Упал на колени. Мгновением позже что-то твердое врезалось мне в голову. Кажется, это была подошва ботинка.

Вспыхнул свет и я увидел, как рядом с моей физиономией проскрипели по линолеуму прихожей остроносые сапоги с железной окантовкой, какие носят байкеры. Попытался встать, но сверху еще раз стукнули по голове. Потом меня поволокли по полу...

Наконец, начинаю выбираться из серой паутины, захватившей сознание. Сижу в кресле. Неудобное кресло, проваливаешься так низко, что выбираться приходится чуть ли не на четвереньках.

Рядом со мной стоят два мужика в коричневых лайковых куртках. Не знаю, то ли куртки утепленные, то ли мужики на самом деле громадные от накаченных мускулов. Третий – напротив. На нем почти такая же куртка, а на шее повязан белый шелковый шарф.

Это тот самый охранник, с которым я разговаривал на проходной. И которого кто-то задушил. Вот и верь после всего газетам.

Сейчас, гладко выбритый и без камуфляжной формы, он скорее смахивал на преуспевающего банкира.

– Он уже выплыл, можешь с ним потрепаться, – один из возвышающихся надо мной мужиков наклонился и влепил пощечину нататуированной рукой.

– Ну что, узнал, дедуля? – тонко, почти по-женски засмеялся светлоглазый. Думал из меня дурака сделать, а вышло наоборот. Ловко тебя эта девка сюда заманила, верно?

– Мне не нравится, когда меня называют девкой, – сообщила Снегурочка, которая стояла рядом с ним. – Если бы ты не был таким прижимистым, – она покачала головой, глядя на меня, – Я бы ни в жизнь не стала этого делать. Но, знаешь, сколько они мне заплатили? И пообещали еще столько же, когда я тебя приведу.

– Они тебя обманули, – я покачал головой. – Дурочка.

Теперь ты им не нужна. Вернее, ты им не нужна живой, потому что знаешь, кто на самом деле убил охранника и устроил пожар. – я

посмотрел на светлоглазого и спросил. – Настоящего охранника ты застрелил до моего прихода?

У него очень бледная кожа и оттопыренные уши. На любом другом такие уши выглядели бы страшно потешными. Но когда видишь глаза этого типа, становится просто страшно.

– Буквально. Он еще тепленький лежал за столом, мог бы сам увидеть, если бы удосужился заглянуть, – светлоглазый тип подмигнул. – Вот смеху-то было бы. Но ничего, сейчас мы тоже повеселимся. – он вдруг схватил девушку и завернул ей руку за спину. – Слышала, что сказал этот парень? – кивнул в мою сторону. – Он не такой дурак, как кажется с первого взгляда. – Ну-ка, гони деньги, которые получила.

Она попыталась вырваться, но он еще сильнее завернул ей руку. Затем запустил другую руку в вырез блузки и достал свернутые трубочкой зеленые банкноты.

– За тысячу лет бабы не придумали надежней места, – хмыкнул он, – а ведь туда все лезут в первую очередь.

Снегурочка проследила, как исчезают деньги, и по щеке темную полосу прочертила слеза, смешанная с тушью.

Я сделал вид, что мне все ни по чем. А про себя отметил: куртка на одном из мужиков расстегнута, и из-за пояса торчит рукоятка пистолета. На рукоятке была вмятина.

Сразу перевел взгляд на типа со светлыми глазами. Интересно, как его дразнили в школе? Детские комплексы оказываются самыми устойчивыми.

– Да я уже вовсю веселюсь, дефективный, – говорю как можно нежнее. – А ты лопухами двигать умеешь?

Кажется мне удается испортить ему настроение. Неважно,

злят ли его мои слова или то, что я пока не выгляжу напуганным.

– Шутка, да? – он криво ухмыляется.

– Не моя – природы. Ты бы приклеивал свои локаторы лейкопластырем телесного цвета, – я продолжаю его заводить.

– Научи-ка его разговаривать вежливо, – наконец приказывает тип своим подручным.

Только это мне и надо было. А как иначе подманить мужика с пистолетом, если сам не могу из этого проклятого кресла быстро выбраться?

Он сделал шаг ко мне и размахнулся. При этом отвел предплечье немного дальше, чем стоило бы. Не вставая с кресла, я подцепил его ногу, резко подсек, одновременно выбросив вперед руку. Он еще не успел растянуться на полу, а я уже опустил рычажок предохранителя и передернул ствол.

– Давай, стреляй, – хладнокровно произнес светлоглазый тип. – Видел когда-нибудь, сколько крови бывает из перерезанного горла?

В руке у него зажат нож с тонким лезвием. Острие упирается в шею женщине, и кожа в этом месте собралась складкой.

– Ну, – повторяет он, прикрываясь ею, – стреляй! Если, конечно, попадешь. Может, тебе повезет, и ты перестреляешь нас всех. Только смотри не попади в эту сучку. Потому что я сам хочу проткнуть ей горло.

Я пытался поймать в прицел его голову, но светлоглазый все время двигался, и в поле зрения оказывался то лоб Снегурочки, то ее испуганный глаз.

– Что же ты медлишь? Пристрели ее, чтоб не мешалась! – визгливо предложил светлоглазый. – Она ведь тебя сюда заманила. Убей ее, и тогда у тебя развязаны руки.

Лезвие ножа чуть приподнялось, и Снегурочка вскрикнула. Я увидел в ее глазах мучительный страх. Она боялась: я сделаю так, как говорит этот тип. Попытаюсь спасти себя ценой ее жизни.

Для себя она, кажется, нашла ответ. На щеках уже не было слез. Только темные их следы. Я заметил, как свободная рука ее сжалась в кулачок...

Я перегнулся в кресле и осторожно положил пистолет на пол...

* * *

– Неправильно, – покачал головой скучный тип. – Теперь ты проиграл по всем статьям.

Мужик, которого я сбил с ног, поднялся и потянулся к пистолету. Другой тем временем подошел сзади и резко завернул мне руки за спину. На запястьях защелкнулись наручники.

– Не трогай пушку! – приказал светлоглазый. – Не сотри его отпечатки. Даром, что ли, мы такой спектакль устроили?

– Чтобы свалить на меня убийство охранника? – спросил я. -Но ведь его задушили, а не застрелили из этого пистолета?

– Охранника? – он поднял бровь. – Думаешь, я стал бы так возиться только ради того, чтобы спихнуть на кого-нибудь банального жмурика?

– Тогда зачем?

– У тебя будет время самому догадаться. – светлоглазый состроил многозначительную гримасу, потом повернулся ко мне спиной и толкнул Снегурочку в руки одному из подручных. – Ну, начнем, пожалуй...

Он взял со стола бутылку водки, отвинтил пробку. Налил

полный граненый стакан, который стоял тут же на столе.

– Женщину пропустим вперед. – протянул ей стакан. – Пей.

Я смотрел, как она пьет, давится, глотает, кашляет, скулит. Какие-то нечеловеческие звуки.

– Теперь ты.

– Нет.

– Почему? – спросил он удивленно.

– Плевать я на тебя хотел. Может, ты для женщин такой страшный, а я на тебя плевать хотел, понял? Можно и медведя на балалайке играть научить, а вот меня плясать под чужую дудку не заставишь.

– Ишь какой крутой нашелся. А ну, открой пасть, – и он ткнул стаканом мне в губы, выплеснув часть алкоголя в лицо.

Я тут же боднул его головой. Руки у меня были скованы за спиной наручниками, и все равно большего я сделать не мог.

Светлоглазый быстро отскочил назад.

– Принимайтесь за него, – крикнул он своим подручным, достал платок и вытер выступившую под носом кровь, – Сам напросился. Пусть получит сполна.

На меня обрушился град ударов – по голове, ребрам, позвоночнику, животу. Очень скоро я упал, и они принялись с остервенением пинать ногами. В какой-то момент я перестал ощущать каждый удар – все тело превратилось в боль.

– Упрямый, гад, – услышал я голос. – Принимайтесь за бабу. Может, это его вразумит.

Женщина начала кричать. Ее крик пробился ко мне сквозь пелену собственной боли.

Я открыл рот, слипшийся от крови:

– Плевать я на тебя хотел.

И потерял сознание.

* * *

Холодно.

Один из подручных держал меня над краем ванны, а другой поливал голову ледяной водой из душа.

– Челюсть выбита. Надо вставить. – заметил светлоглазый тип, несколько удивленно глядя на меня.

Один из его подручных примерился и ударил сбоку в подбородок. Я почувствовал только треск, когда сустав заскочил на место.

– Ну а теперь – пей.

Перед моим носом стакан, полный водки.

– Слушай, может, ты меня сразу замочишь? – предложил я заплетающимся языком. – К чему вся эта возня?

– Хочу сделать ментам подарок, – он опять тонко засмеялся.

– Когда они придут тебя брать, ты лыка вязать не будешь, не то что удирать или сопротивляться.

– С какой стати им меня арестовывать?

– За убийство, – он зловеще усмехнулся.

– Вроде, никого не убивал.

– Это тебе так кажется, – он подмигнул.

– Не поверят.

– Это еще почему? – удивился он.

– Вы меня здорово отделали. Вот это, – я дотронулся до заплывшего глаза, мое доказательство. Бедная дурочка дала тебе телефон своей подруги. Так ты ее и разыскал, верно?

– Ага. Проще простого, – он кивнул.

– Но подруга – это свидетель. Она подтвердит, что девушку пытались разыскать какие-то люди. Плюс – побои на моей физиономии. Шанс доказать, что нас обоих подставили.

– Ах ты гад! – он ударил меня. – Ведь как чувствовал – неспроста ты напрашиваешься.

– Вот именно, – я еле шевелил распухшими губами. – Вы здорово наследили, измордовав меня.

– Теперь менты догадаются, что его подставили, – заметил один из подручных.

– Заткнись, сам понимаю, – отрезал светлоглазый.

– Я же тебя предупреждал, что не выйдет у тебя гладко, – напомнил я.

– Ладно, посмотрим, – он поморщился. – Побои еще ничего не доказывают.

– Только то, что меня заставляли что-то делать. К примеру, оставить свои отпечатки на оружии, из которого убили охранника, или пить водку...

– Водку ты пока не пил, – он усмехнулся.

– И не собираюсь.

– Это мы сейчас посмотрим, – он дал знак своим подручным, и они втроем навалились на меня. Чья-то лапа опустилась на лицо, лишив возможности дышать. А когда, казалось бы, легкие уже разорвутся под ребрами, и я открыл рот, чтобы вздохнуть, в горло вместо кислорода хлынул сивушный поток. Инстинктивно я сделал один глоток, второй. В какой-то момент я вдруг почувствовал, что уже не могу сопротивляться... Страшно закружилась голова.

– А теперь отпусти его, – голос издалека. – Ну-ка, поднимите на ноги. Пусть попробует сам стоять.

Я попытался. И растянулся во весь рост на полу. Под щекой шершавый ворс ковра. Боль куда-то отступает, а я вращаюсь, вращаюсь, вращаюсь...

– Снимите наручники, теперь никуда не денется, – доносится до меня голос.

Сознание уплывает. Алкоголь всасывается в кровь и меня раскручивает безумная карусель...

* * *

Я поймал большую рыбину. Вижу, какие виражи она выделывает в воде, когда сквозь рябь мелькает ее белое брюхо. Нас с ней связывает метров двадцать крепкой лески, достаточно крепкой, чтобы задушить человека. Я тяну леску на себя, а рыбина упирается, то уходя в глубину, то свечкой выпрыгивая из воды.

Но метр за метром я подтаскиваю ее к себе, наконец, рывком выбрасываю на берег. Склоняюсь, чтобы рассмотреть поближе. Дотрагиваюсь. И вдруг мгновение назад такое серебристое и сильное тело рыбины расползается под пальцами, обнажая торчащие рыбьи кости и кишки. И тут я понимаю, что это мои собственные внутренности...

Я открыл глаза. Сколько времени прошло, пока мне все это привиделось? Продолжая находиться в сумеречном мире, я поднес к лицу руку. Где-то на запястье должны быть часы. Не могу рассмотреть циферблат. Сколько времени? В голове все смешалось в вечность боли и кошмара. Сколько времени прошло? Наконец я понимаю: часы разбиты, стекла нет и куда-то подевались стрелки.

Часы без стрелок. Я по-пьяному хихикнул. Где я, что происходит? На расстоянии вытянутой руки от меня лежит женщина. Она мертва. Вокруг шеи затянута тонкая стальная цепочка. Один ее конец намотан на мою руку, ту самую, вытянутую.

Медленно я разжал пальцы. Цепочка выскользнула. С трудом встал на ноги.

...Стены плывут вверх. Мебель стронулась со своих мест, ползает по комнате, норовит оказаться на пути каждый раз, когда я собираюсь сделать шаг. Минут пять ушло на то, чтобы добраться до ванной, а это всего несколько шагов в малогабаритной квартире. Не знаю, как за все это время я умудрился не упасть. Может, конечно, и падал, только сам не заметил.

Открыл оба крана, зачерпнул ладонью и стал пить теплую, с привкусом металла, воду. Не знаю, сколько я выпил, прежде чем судороги сжали желудок, и вода рванулась обратно, унося остатки алкоголя.

Теперь завернул горячий кран. Сегодня меня уже поливали ледяной водой. Поможет ли снова?

...Сижу на краю ванной. От холода зуб на зуб не попадает. Мысли тяжелые, как свинцовые болванки.

Пистолет. Я держал его в руках. Остались мои отпечатки. Из него кого-то застрелили, а теперь хотят повесить на меня убийство охранника. А, может быть, не одно. Но как оружие попадет в милицию? Ясное дело, не в посылке наложенным платежом. Сыскари должны обнаружить его в таком месте и таким образом, чтобы не возникло подозрений, что пистолет подбросили.

В любую минуту сюда может войти наряд. Достаточно позвонить и от имени соседей сказать, что в квартире были слышны подозрительные крики. Что они увидят? Убитую женщину, предполагаемого убийцу... и пистолет, при помощи которого раньше уже было совершено преступление.

Стоп. Станут ли они его прятать тут же, в квартире? Ну конечно же нет! Если бы они хотели, чтобы оружие обнаружили именно здесь, то застрелили бы жертву. План светлоглазого значительно изощреннее. Сначала найдут труп девушки и предполагаемого убийцу, вдрызг пьяного. Вполне сойдет за бытовуху. Далее установят, что она подрабатывала Снегурочкой. Наверняка обратят внимание на совпадение – разыскиваются подозреваемые, которые в нарядах новогодних персонажей выходили из здания, где было совершено убийство и поджог. Стальная цепочка – орудие преступления и здесь, и там. Дальше – обыск у меня... там-то и обнаружат пистолет. А вместе с ним на меня повесят еще одно преступление.

Теперь я был в этом уверен.

Надо срочно уходить. Да, я считал себя виновным в смерти этой женщины, хотя не я затягивал удавку у нее на шее. Я виноват, что не оценил последствия нашего визита в "Октопус" и впутал ее и Василия в это дело. Женщина была обречена с того самого момента, как светлоглазый, или кто там за ним стоит, решил свалить на меня убийство. Впрочем, если бы она по дороге сюда сказала, что ведет в ловушку – можно было бы что-нибудь предпринять. Но Снегурочка промолчала – всю дорогу. Не знаю, запугали ли они ее или просто посулили что-то. Теперь не имеет значения. Я должен бросить ее здесь и бежать. А для начала встать с края ванной и...

Встать! Я засмеялся. Я не мог встать.

У меня отнялись ноги. Вот так сидел на краю ванной и не чувствовал, есть ли у меня ноги...

А как тут встанешь без ног?

* * *

Сидел и считал. Сначала до ста, потом до тысячи. Старался не думать о том, что время идет. Я мог бы орать песни, плакать, напустить в штаны. Алкоголь на каждого действует по-своему. Я мог бы просто ничего не соображать. И это было бы лучше.

Но у меня – ясная голова. И абсолютно деревянные ноги.

А руки? Я сжал пальцы в кулак. Руки у меня такие же крепкие...

Если бы можно было ходить на руках...

Стоп, это же выход. Акробатика тут не при чем. Я схватился за трубу обогревателя. Рывок! Стою. Ладони жжет раскаленная батарея. Теперь – ухватиться за вешалку для полотенец...

В прихожей можно цепляться за полки. Дверь в комнату.

Спинка стула... Напоминает детскую игру – не ступи на пол. Я задыхаюсь от напряжения. Стул с грохотом падает на пол.

Конец...

Прошло несколько секунд, прежде чем я понял, что устоял. Ноги дрожат, еле слушаются, но все же...

Что, выкусил, братец алкоголь?

* * *

Я достал носовой платок, обошел на нетвердых ногах комнату и протер ту мебель, до которой мог дотрагиваться.. Потом вернулся в ванную и обработал так же краны, трубу сушилки, край раковины, душ. Напоследок проверил – не осталось ли здесь что-либо из моих вещей – могло вывалиться из кармана, пока меня избивали.

Открыл входную дверь, протер внутреннюю ручку, закрыл дверь, протер наружную ручку и стал спускаться по лестнице.

Когда я добрался до первого этажа, хлопнула парадная дверь. Я успел заметить обтянутые тканью каски и укороченные автоматы в руках входивших.

Я отступил в угол и сделал вид, что пытаюсь застегнуть штаны.

– Не двигаться! – приказал один из патрульных, и я увидел направленное мне в лоб дуло автомата.

Быстро поднял обе руки вверх.

– Мужики, по нужде зашел, – плаксиво сказал я. – Неужели за это теперь расстреливают?

– Шутишь? – недобро посмотрел на меня один из них со звездочками на маленьких погонах.

– Какие уж тут шутки? Вы когда-нибудь после нескольких бутылок пива из одного конца Москвы в другой ездили?

– Ну и несет же от него, – принюхался парень помоложе. – Тут пивом не обошлось.

– Ладно, надо сначала вызов проверить, – кивнул офицер.

– А с этим что делать? – показали на меня.

– Лейтенант, отпустите, – взмолился.

– Угу, лейтенант, – нарочито по-простецки подтвердил тот,

что со звездочками, – Старшой я. Ну-ка, подойди поближе. Я сделал шаг, и в этот момент свет от лампочки упал на мое лицо.

– Эй, кто тебя так разукрасил? – изумленно спросил третий из наряда, который держался за спинами остальных.

– Да, было дело, – я покачал головой. – Но ни к кому претензий не имею.

– Неохота мне с ним связываться, – покачал головой старшой. – Накатает потом заявление, что это мы его отделали.

– Не можем же так просто отпустить? – засомневался молодой. – тем более, поступило заявление о драке на четвертом этаже...

– Хорошо. А ну, пошли с нами.

– Да вы что, мужики! Вдруг там стрелять начнут? Вам за это деньги платят...

– Пошевеливайся, – отрезал он.

Наверх мы поднялись на лифте. Я изо всех сил старался не показать вида, что со мной сейчас происходило.

– Стой здесь, – приказал старшой, как только мы вышли из лифта. Присмотри, – кивнул он третьему.

Потом они подошли к двери в квартиру, где лежала убитая женщина. Я почувствовал, что становится трудно дышать. Ладони стали мокрыми и липкими. Незаметно вытер их об штанину.

Двое из наряда стали по обе стороны двери, и старшой нажал на кнопку звонка. Даже с моего место было слышно, как он тренькает.

– Никого, вроде, – произнес тот, что помладше.

Подождали немного, потом один из них забарабанил в дверь

кулаком. От таких ударов она запросто могла вылететь из петель.

– Спросим у соседей, – наконец решил старшой.

На лестничной площадке – три двери. За одной залаяла собака, но никто не открыл. Старшой выругался. Позвонил в последнюю квартиру.

Через несколько минут из-за двери послышался старушечий голос:

– Кто там?

– Откройте, милиция!

– Кто!

– Милиция, откройте! – завопил старшой.

– Не открою, – злобно отрезала старушка.

– Вы нас вызывали? – во всю мощь своих легких продолжал диалог старшой.

– Чего?

– Вы позвонили и сообщили, что у соседей слышны крики и звуки борьбы?

– Чего?

– Да ей если бы над ухом выстрелили, она бы ничего не услышала, – заметил молодой.

– Тьфу ты, – махнул рукой тот, что меня сторожил, – ложный вызов.

– Может быть, – старшой подошел к нам, – а может – и нет. Не нравится мне этот парень, – он ткнул указательным пальцем мне в грудь. – Его ведь кто-то избил.

– А что, новый закон вышел? – поинтересовался я, – Получение побоев является уголовно наказуемым?

– Шутник, да? – резко спросил он.

– Нет, просто мимо проходил.

– А что, если мы сейчас дверь взломаем? – предложил он.

– Ломайте. Можете тогда арестовать владельцев квартиры за то, что у них взломана дверь.

– Документы есть? – хмуро спросил милиционер.

– Паспорт. В кармане, – я не решился полезть за ним сам, опасаясь, что это будет неправильно истолковано парнем, который направлял на меня ствол автомата.

Старшой некоторое время его внимательно изучал. Потом вернул:

– Я запомнил адрес, – он обернулся к своим напарникам. – В случае чего всегда его отловим. Ладно, пошли отсюда, – он уронил паспорт на пол и направился к лифту.

– Эй, – окликнул его я.

– Чего тебе? – старшой обернулся.

– По-моему, вы хотели посмотреть, как я стану его поднимать, – я нагнулся за документом.

– Ох, умник, – он сплюнул на пол и вошел в лифт. Двери закрылись.

7. ВТОРАЯ ПУЛЯ

Если светлоглазый наблюдал за домом и видел, что патруль уехал без меня, то он снова вызовет милицию по адресу, где лежит убитая женщина. Только тогда ему придется что-нибудь предпринять, чтобы патруль имел все основания взломать дверь. А потом милиция приедет ко мне... Ведь старший наряда помнит адрес подозрительного типа, которого они обнаружили в подъезде.

Машину удалось поймать не сразу. Водители шарахались, заметив мою разукрашенную физиономию. Наконец, подобрал какой-то мужик на иномарке. На нем была телогрейка поверх тренировочного костюма, и по виду он и черта бы не испугался.

На все ушло минут сорок. Прежде чем подойти к своему подъезду, я огляделся: где-нибудь могла стоять милицейская машина, если они успели раньше меня. Нет, ни души.

Я подошел к лифту. Кнопка светилась. Лифт стоял на последнем этаже, и даже тут было слышно, как в нем поют песни хорошо поставленным голосом.

На шестнадцатом этаже живет народный артист, квартиру сдал, и теперь ему хватает, чтобы каждый день где-то надираться. А петь он приезжает по месту постоянной прописки – малой родины, так сказать.

Я представил, как мне сейчас подниматься пешком наверх. Двенадцать этажей, двадцать четыре лестничных пролета.

Забарабанил кулаком по двери. Пение стало громче.

– Выйди из лифта, – крикнул я. – Сволочь.

Он сменил репертуар и затянул, кажется, "Светит месяц".

Лестница в доме наружная. На шестом этаже я почувствовал, что обливаюсь потом, а сердце вот-вот взорвется в груди, как граната лимонка. А на десятом я уже почувствовал, как твердеют на ледяном ветру мокрые волосы.

На своем этаже я остановился. Кружилась голова. Прижался лбом к заградительной решетке. Надо перевести дыхание.

С высоты видны только крыши соседних домов. И двор, освещенный одиноким фонарем. Темные гробики припаркованных машин, темные колеи в рыхлом снегу. И пляшущий свет фар...

Автомобиль свернул во двор и остановился у подъезда. Хлопнули дверцы. Одна, другая, третья тень скользнули от машины к дому. Сверху люди похожи на жуков-скоробеев, катящих навозный шарик – собственную голову.

Я вздрогнул. Нет, не от холода. Я понял, что приехали за мной. Не важно, кто. Милиция или бандиты. Для меня сейчас нет особой разницы.

Целую вечность потерял, пытаясь попасть ключом в замочную скважину. Лифтом они воспользоваться не смогут, но подниматься будут наверняка быстрее меня. А я понятия не имел, где искать спрятанный пистолет. В дверь могли позвонить в любую минуту.

Оглядел комнату, пытаясь сфокусировать зрение. Что изменилось? Приоткрыта ли дверца шкафа, передвинут ли стул...

Дверь на балкон. Даже не сразу поверил в удачу. Я всегда закрываю на нижний шпингалет, чтобы Алене не надо было тянуться. А сейчас повернут верхний. Покачиваясь, выхожу на балкон. Таки есть – снаружи к перилам липкой лентой примотан пистолет ТТ.

Стою и несколько мгновений вдыхаю холодный воздух. Мне сейчас позарез нужен глоток холодного воздуха.

Заверещал дверной звонок. Перепрятывать оружие уже поздно– все равно найдут.

Иду открывать.

На пороге стоит тот самый патрульный, которого я посчитал за старшего. Но удивительное дело – он один, и никого из напарников.

– Я вас обязан впустить? – спрашиваю.

– Да, – он кивнул, слегка ткнул меня пятерней в грудь и пробормотал насчет придурков, из-за которых приходится подниматься пешком на двенадцатый этаж.

Прошел в комнату впереди меня. Вид у него был как у терьера, обнаружившего лисью нору.

– Поступил повторный вызов, – отрывисто сообщил он. – По известному тебе адресу. Но теперь уже был запах гари. Взломали дверь. Огонь потушили. Ерунда кто-то скомкал несколько газет и поджег. Даже пожарных не пришлось ждать, так быстро мы приехали снова. И знаешь, обнаружили в этой квартире задушенную женщину. Но мне кажется, ты пока не собираетесь признаваться в содеянном.

Я подумал: почему светлоглазый так рисковал – возвращался на место преступления, устраивал пожар – и все только для того, чтобы свалить на меня убийство охранника?

– Сейчас там работает следственная бригада, – заметил патрульный. – Пробуют раскрыть по горячим следам.

– Что же им мешает?

– Они не знают, что мне известен подозреваемый, – он покачал головой. – Я еще не написал рапорт, в котором укажу, что во время первого выезда были проверены документы у некоего гражданина. Согласись, – он посмотрел на меня, это прямо подарок тому, кто ведет следствие.

– Ну и что? – я хотел закурить, но сдерживался. За сигарету хватаются, когда начинают нервничать. – Тогда стоит арестовать всех прохожих, а также жильцов дома. Они тоже находились рядом с местом преступления.

– Но ведь документы проверили у тебя одного, – напомнил старшой.

– Почему бы тогда не сообщить прямо сейчас, что вы отловили предполагаемого убийцу. Наверняка, имеется рация.

– А я не хочу, чтобы убийство раскрыли по горячим следам, – он подмигнул. Ты ведь будешь твердо стоять на своем – мол, ничего не знаю?

Я открыл рот, чтобы ответить, но он перебил:

– Ты что, не понял? Видишь, я один пришел. Мои люди сейчас другой подъезд прочесывают, – он хихикнул. – Я перепутал номер квартиры. Но через десять минут могу вспомнить. Так что времени у нас в обрез. Кстати, у тебя телефон звонит.

– Я слышу.

– Хочешь знать, что я думаю обо всем этом? Первый вызов был анонимный. Соседи? Сам видел ту старушку. Значит – кто? Ты? Задушил женщину и раскаялся? А когда я тебя отпустил, вернулся и подпалил квартиру?

– Нелогично, – я кивнул.

– Убийцы иногда поступают нелогично, – согласился старшой.

– Бытовуха. Мало ли что там у вас вышло. Поругались, накинул ей на шею удавку, потом испугался, что наделал, когда она уже была мертва. Позвонил в милицию, а сам кинулся бежать... Как видишь, можно тебя запросто притянуть. Кстати, телефон снова звонит.

– Да слышу я.

– И не собираешься снимать трубку?

– Мне просто интересно узнать, зачем я устроил пожар и вызвал снова милицию? Мне что, очень хотелось попасться вам в руки?

– Синдром Раскольникова. Хотя преступник и скрывается, он хочет, чтобы его нашли. Ну как, толково объяснил?

– Если вы такой толковый, то почему патрулируете по ночам улицы, а не сидите в отдельном кабинете? Говорят, сейчас не хватает толковых следователей.

– К этому мы вернемся чуть позже. А сейчас я хочу, чтобы ты еще кое-что узнал. В квартире у погибшей обнаружена маскарадная одежда Снегурочки. А я, не далее как сегодня утром прочитал в ориентировке про неких подозреваемых, которые проникли в помещение одной коммерческой фирмы и устроили поджог. И еще убили сторожа. Хочешь узнать, как были одеты подозреваемые? Не удивлюсь, – он сделал несколько шагов к платяному шкафу, – если здесь все еще висит костюм Деда Мороза. Хотя нет, ты наверняка успел от него избавиться. Но это ничего не меняет. Один гражданин из дома напротив уверен, что не даст маху на опознании. И я, почему-то, поставлю на него месячную зарплату.

– Мне что, прямо сейчас собрать теплые вещи?

– Все-таки решил признаться?

– Нет.

– Правильно делаешь, – он кивнул. – Чистосердечное признание облегчает участь только работникам органов дознания.

– Чего же вы от меня хотите?

– Покажи запястья. Так и есть, я еще тогда заметил – следы от наручников. Обоих держали в этой квартире. Но женщину убили, а тебя почему-то нет.

– Почему-то, – согласился я.

– Вот поэтому я и не хочу, чтобы дело раскрыли по горячим следам. Пока будут из тебя выбивать признание в этих, да еще и в других преступлениях, те, кто за всем стоит, успеют спрятать концы в воду.

– Так что же мне теперь делать?

– Где искать настоящих убийц ты, наверняка, не догадываешься. Иначе бы тебя убили вместе с этой женщиной. Значит, выход один – дай преступникам самим снова найти тебя. Им ведь позарез надо тебя подставить, иначе бы не устроили такую кутерьму. А знаешь, что их выдает? Очень уж стараются работать под непрофессионалов. Переигрывают.

Мне показалось, этот мужик на самом деле слишком умный для ночного патрулирования.

– Когда тебя снова начнут поджаривать – он протянул листок бумаги с номером телефона, – позвони. До первого января у меня отгулы. Масса свободного времени. Может, я захочу его употребить с пользой для дела.

– Спасибо, – сказал я совершенно искренне. – Но только я

вряд ли успею кому-нибудь позвонить, когда меня снова начнут поджаривать. Кулинарный процесс происходит достаточно неожиданно для блюда.

– Как знать, как знать, – он усмехнулся.

– Все равно спасибо.

– Не за что. Для меня было одно удовольствие – раздавить каких-нибудь гадов. Даже если бьют по рукам за то, что копнул слишком глубоко. А после того, как сняли звездочку и перевели на эту работу, просто не знаю, чем себя занять, он притворно развел руками. – Разве что алкашей на улице подбирать, чтобы не замерзли. Или нищих у метро гонять.

– Разжаловали?

– Угу. – криво усмехнулся. – Хочешь знать, за что?

– Нет.

– Попытайся догадаться. Я ведь смотрел, как ты поднимаешь свой паспорт с пола.

– Наверное, получили взятку. Или забили кого-нибудь до смерти на допросе, предположил я.