Текст книги "Убийственный аргумент"

Автор книги: Андрей Костин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц)

– Для этой каши тоже понадобится козел? – я сделал вид, что не заметил протянутой руки и повернулся к трупу, который лежал на диване. Я занервничал. Вадим был достаточно опытен и подозрителен, чтобы на такой мелочи построить далеко идущие выводы. Пусть лучше считает меня разозленным на весь белый свет.

– Да, кашка что надо, – он похлопал меня по плечу рукой, которую я не пожал. – Но только тут ты вне игры.

– Надеюсь.

– Это наше внутреннее дело.

– Неужели?

– Ваши столики были рядом? Екатерина Александровна заказывала сегодня ужин для президента фирмы и его зарубежного партнера и должна была их сопровождать. Даже она не знала, что планы изменились. Вполне возможно, в лицо знали только ее. Этот бык просто перепутал, принял тебя за...

Он не стал уточнять, за кого.

– Это не объясняет, почему он теперь лежит на диване – мертвый и голый.

– Ты сам знаешь – от исполнителя лучше избавиться. Ведь через него можно выйти на заказчика. Что ж, придумано неплохо: и концы обрубили, и скомпрометировали фирму. Существует правило– если замешан криминал, значит, и налоговой полиции есть чем поживиться. Боюсь, в ближайшее время нас здорово начнут трясти.

Я посмотрел на Катю. Она внимательно слушала, не спуская с Вадима глаз.

– Тебе лучше всего сейчас исчезнуть, – сказал он, обращаясь ко мне. – И вообще забыть, что был здесь. А я пока позвоню, кому надо. Старые связи... – он осекся и смущенно посмотрел на меня. – Зря ты прервал все контакты с бывшими коллегами. Многие понимали, что тебя просто подставили.

– Жаль, никто из них об этом мне не сказал.

– Да, понимаю, – Вадим кивнул. – У тебя не было выбора. Но как я к этому отношусь, теперь знаешь.

– Спасибо, теперь знаю.

Я не верил, что он говорит искренне. Потому что любой шпион очень быстро усваивает одну простую истину – доверие и смерть идут рука об руку. Любой, даже провалившийся шпион.

– Оставь телефон, вдруг понадобишься. Жаль, встретились в неподходящем месте в неподходящее время. Но теперь как-нибудь повидаемся – по старой памяти, – пообещал Вадим.

– Я... Очень сожалею, что вас впутала в такую историю. – Катя дотронулась до моего локтя. – Просто растерялась. Забудьте все, ладно?

Она замолчала, словно хотела что-то добавить, но так ничего и не сказала.

2. И ВСЕ ПОГЛОТИЛО ПЛАМЯ

Телефон зазвонил в девять утра. Я как раз уже выпал из окна где-то очень высоко, и теперь падал вниз, надеясь, что у самой земли смогу плавно спланировать. Сон прервался на самом интересном месте.

Некоторое время я лежал под одеялом, слушая телефонные звонки. Я был уверен, что это ошибка. Не представляю, кому могу понадобиться в такую рань. По утрам звонят, когда есть дело.

И все-таки я встал и снял трубку.

– Привет, старик, – услышал я мужской голос. – Не узнал?

– Нет, – я положил трубку на рычаг.

Если сейчас опять лечь спать, сон все равно не начнется на том самом месте, где прервался. Телефон зазвонил снова.

– Перестань валять дурака, – голос показался знакомым, – это Вадим.

– Ага. Какой Вадим? – спросонья я плохо соображал.

– Ты ведь не был настолько пьян, чтобы забыть вчерашнее.

– А, как же, – сказал я. – Разве ты сам об этом меня не просил?

– Встретиться надо.

– Ну конечно. А зачем? – я посмотрел в окно, на нахохлившихся под мокрым снегом прохожих.

– Мне показалось, твои дела идут не так уж хорошо. Может, смогу помочь?

– Спасибо, но когда мне понадобится помощь, я обращусь в комитет по чрезвычайным ситуациям.

– Давай так договоримся: через полчаса буду ждать возле метро, напротив спортивного магазина. Красная "девятка". Сто баксов, если просто придешь, выслушаешь меня.

Он повесил трубку.

Некоторое время я стоял у окна и размышлял, сколько всего можно купить на сто баксов.

* * *

– Для начала возьми деньги, – Вадим открыл бумажник.

Все-таки он был очень похож на старого мокрого лиса. Я посмотрел купюру на свет. Вадим усмехнулся.

– Рассказывай, – я кивнул.

– Как ты уже понял, я командую службой безопасности у одного фирмача.

– Прикрываешь ему задницу?

– Для этого телохранители есть. Информационная безопасность – чтобы не прослушивали, не подслушивали, не засылали своих людей... В общем, большая куча всяких "не". Чем еще может заниматься наш брат? Пресекаю незаконную деятельность других фирм по отношению к родной, – он подмигнул.

– Незаконную деятельность, вообще-то, должны пресекать правоохранительные органы.

– Ну да? – он усмехнулся, – А кто же тогда с мафией бороться будет?

Я улыбнулся в ответ.

– Так вот, одному моему коллеге – только он на других хозяев работает, нужен помощник. Естественно, чтоб был из наших, – он запнулся, – ну, из бывших чекистов.

– Я не был чекистом. Я не работал в контрразведке.

– Ну да, это мы, грешные, следили, чтобы вы там не продались капиталистам, – шутливо сказал Вадим. – А вы, разведчики, белая кость. Заграница, пальмы, баобабы, ну и так далее. Не жизнь, а сплошной туризм. Романтика. А я дальше ведомственного санатория не выбирался. У меня вон знакомая недавно в Италии побывала, так до сих пор успокоиться не может– какие соборы, какие музеи, какая Венеция!

Я не стал уточнять, что за все время работы в разведке ни разу не был ни в одном музее, если там не была назначена встреча со связником. Я и в самой Венеции, кстати, был, но не помню, не видел. Шифры – помню, явки – помню, гондолу рассматривал из окна гостиницы. А вот дворец Дожей увидел только, когда вернулся в Москву, в "Клубе кинопутешествий". Да, побывал еще в кафе на площади Святого Марка. Там заказал чашечку кофе, вынул изо рта жевательную резинку и прилепил ее снизу под столешницу. Какая-то пожилая немка за соседним столиком посмотрела неодобрительно – эти американские туристы не умеют себя вести. Лепят всюду свою жвачку. Потом я ушел, а на мое место как бы случайно сел греческий моряк. Потом ушел и он, а вместе с ним исчезла и прилепленная жевательная резинка, и микропленка, которая в ней находилась.

Вот, самое яркое воспоминание о самом романтичном городе планеты.

– Когда вчера мы с тобой случайно встретились, – Вадим сделал ударение на предпоследнем слове и быстро посмотрел в мою сторону, – я подумал – а почему бы не предложить в помощники тебя? Утром я с ним переговорил, и он ухватился за идею.

Кстати, сказал, что вы раньше как-то встречались. Мужик он немолодой, хотя голова по-прежнему золотая. Но бегать уже не может. – Вадим прикурил от одной сигареты другую, скомкал пустую пачку и небрежно бросил за спину.

На заднем сиденье были навалены какие-то коробки и вообще всякий хлам. По-моему, он загрузил туда содержимое мусорного контейнера. Если бы в салоне не было так накурено, может быть, и пахло соответственно.

– В офисе ремонт, – он заметил мой взгляд. – Контора в центре, на охраняемой территории. Так просто во двор не выбросишь. Приходится отвозить куда-нибудь. Ну так как – возьмешься за это дело?

– У тебя еще сигареты не найдется?

– Сигареты? Извини, последняя. Завтра сиди у телефона. Клиент сам позвонит. Дед – мужик что надо, не мелочится. Ну, считай, мы квиты.

– В чем – квиты?

– Ты не задаешь лишних вопросов, а я подкинул тебе прибыльную работенку.

– Кстати, о вопросах. Вчера...

– Слушай, забудь про то, что случилось вчера! Никому никакой пользы от твоего любопытства. В том числе этой женщине, и самому тебе.

– Не очень-то просто забыть. Не каждый день находишь трупы.

– Если бы он не промахнулся, на месте трупа был бы ты. Так не все ли равно, кто и почему его пришил? Во всяком случае, воздух в Москве стал после этого чуть-чуть почище.

– Не думаю. Кто-то ведь его послал.

– Брось. Обыкновенная бытовуха. Парень накачался наркотиков и стал палить в белый свет. Случайно ты оказался поблизости.

– А как насчет враждебных действий по отношению к вашей фирме.

– Вчера я ошибался, – Вадим усмехнулся, а потом сделал жест, словно всаживает шприц в вену. – Он же наркоман.

– Да, я заметил следы от уколов.

– Кто станет использовать наркоша в серьезном деле?

– Не скажи. Под кайфом каждый чувствует себя до чертиков крутым. Наркотик снимает тормоза и притупляет инстинкты. В том числе и инстинкт самосохранения. Профессиональный киллер трижды подумает, прежде чем стрелять в переполненном зале ресторана. Он понимает – даже если удастся уйти после "дела", его запомнят десятки свидетелей. Наркоман же станет стрелять, не задумываясь.

– Но он и в слона с трех метров не попадет. В сущности, так и получилось, Вадим потушил сигарету.

– Ему просто не повезло. Мой товарищ успел ударить сзади. А потом, он в меня и не целился.

– Как это? – Вадим удивленно посмотрел. То ли сделал вид.

– Траектория полета пули.

– Какая еще, к черту, траектория?

– Если провести прямую между отверстием ствола и дыркой в стене, то в непосредственной близости от этой прямой оказываются два предмета: моя голова и хорошенький лобик вашей сотрудницы. Просто я находился ближе к стволу, а она – к засевшей в стене пуле.

– Катя просто случайно оказалась на линии огня. Этот наркош сам толкнул тебя на ее столик, верно?

– Но ведь его труп потом оказался на ее диване, а не в моей квартире, верно? – в тон ему произнес я.

– А как он там оказался? – спросил Вадим с улыбкой.

– Вот я и ломаю голову.

– Брось, вредное занятие.

– Может, спросить у нее самой?

– И не вздумай. Кстати, это и не удастся. Катерина временно уехала. В отпуск. Она давно просилась в отпуск. А в квартире, где... – тут он хитро посмотрел на меня, – где якобы ты вчера побывал, идет ремонт. Евроремонт, я бы даже сказал.

– Что-то у вас всюду ремонт. И в офисе, и на квартире – я мотнул головой в сторону хлама, наваленного на заднем сиденьи.

– Квартира ведь служебная, из фонда резидента фирмы. Вот и решили – одним разом. Чем больше заказ, тем дешевле.

– А где же теперь находится труп? Или рабочие накрыли его пленкой, чтобы не запачкать при побелке?

– Мы же договорились! – он протестующе поднял руки.

– Ни о чем мы не договаривались.

– А насчет работенки? Тебе ведь нужны бабки?

– Я еще подумаю насчет работенки. Если она похожа на твою, то, смахивает на некую живность в мешке. То ли кота, то ли змею.

– Где же твой здоровый авантюризм! – наигранно лихо воскликнул он. – Кто не рискует...

– Здоровый авантюризм – это когда выходишь на поиски счастья, а заканчиваешь, согнувшись в чужом туалете.

– Разве тебе раньше не платили за риск?

– Раньше был дураком.

– А сейчас поумнел, да?

– Веский аргумент.

– Просто убийственный, – он хохотнул.

* * *

Первым делом отправился в ближайший пункт и поменял валюту. В киоске возле метро купил блок "Кэмела". Подумал немного и взял две бутылки пива...

Тут я заметил, что красная "девятка" стоит на прежнем месте. Мне показалось странным, что Вадим до сих пор не уехал. Подойти, спросить – не меня ли он поджидает? Впрочем, вполне возможно, у него здесь назначена еще одна встреча.

Вадим попросил не спрашивать, как поступили с тем мертвецом, и я не уверен, что сам хочу это знать. Пока тот был жив, он ударил меня два раза и, наверное, пристрелил бы, не подоспей Василий.

А каким отстраненным взглядом проводила меня женщина, как только выяснилось, что в моей помощи больше не нуждаются! Ну и ладно. Это их похороны. Только надо прямо сейчас подойти и сказать, что отказываюсь от предложенной работы...

Я остановился, решая, как поступить. И это спасло мне жизнь.

Не знаю, увидел ли я все так на самом деле, или представил потом, когда реальность переплелась с кошмаром.

В машину Вадима словно попала молния. Яркая белая

вспышка, и сразу во все стороны ударило оранжевое пламя... И только потом раздался грохот взрыва. Воздух вдруг стал тверже асфальта. Он толкнул меня в грудь, выбросив на проезжую часть.

Падая, я увидел надвигающиеся на меня колеса грузовика...

* * *

Черная шипящая шина пронеслась в полуметре от головы.

Через мгновение неуправляемая машина врезалась в фонарный столб.

Я попытался встать. Колени скользили в раскисшей грязи из снега, соли и мазута. Потряс головой. Я ничего не слышал после взрыва. Видел людей с открытыми в крике ртами, видел людей, корчившихся на снегу, видел людей, лежавших неподвижно.

Из остова взорванной "девятки" теперь валили черные клубы дыма. Горел и грузовик, под колеса которого я чуть не попал.

Подобрался к кабине ЗИЛа и дернул за ручку. Надо вытащить шофера. Дверь не поддалась. Встал на подножку и заглянул внутрь через выбитые стекла. Я еще не видел столько крови. Даже когда два человека из нашей группы подорвались на мине у самой границы с Сальвадором. Но там была война, пусть и чужая. У нас даже имена были чужие. Так их тогда и похоронили – белоруса из Минска как американца польского происхождения, а молдаванина под именем Хосе Фернандеса.

Шофер грузовика был мертв. Кусок металла попал ему в шею, перебив сонную артерию.

Я успел раствориться в толпе зевак прежде, чем приехала милиция. Не стал дожидаться, когда тело Вадима увезут в морг.

Вернее, то, что от него осталось.

Дома я напился до синевы в глазах. Мне было горько, но еще не было страшно.

* * *

– Николай Григорьевич, – представился человек в телефонной трубке – мне вас порекомендовал Вадим.

Пауза.

– Если не понимаете, о чем речь, так и скажите, – предложил абонент, назвавшийся Николаем Григорьевичем.

– Понимаю. Вадим вчера погиб. Похоже, все это произошло на моих глазах.

– Почему – похоже? – резко спросил он.

– Не знаю. Похоже – и все тут.

– Вы пьяны?

– Нет. Сейчас уже нет.

– Тогда приезжайте. Я на пенсии, живу в Зеленограде. Через два часа буду ждать на второй остановке, возле кинотеатра. Сейчас объясню, как добраться...

Одно время мне удалось устроиться в Зеленограде на частную фирму. Потом у ее хозяина нашли на квартире несколько автоматов Калашникова, и фирму прикрыли. Всегда хорошо вспоминаю Зеленоград. Не сам город, а дорогу туда от "Речного вокзала" на автобусе. Какая-то она вся под горку, и в ту, и в другую сторону.

– Я знаю. Только не пойму, с какой стати мне переться в такую даль.

– Сотня в день, пока вы на меня работаете.

– Сотня – чего? – уточнил я.

– Баранов. И примите холодный душ. Помогает.

– От чего?

Но он уже повесил трубку.

* * *

На вид Николаю Григорьевичу было за шестьдесят, и напоминал он отставного английского полковника времен Киплинга. Загорелое лицо (и это среди зимы), короткие седые волосы, холодные светло-зеленые глаза, тонкие губы... Он был моложе, когда встречал меня у трапа самолета Гавана-Шенон-Москва в восемьдесят втором году. И, кажется, звали его тогда по-другому. Впрочем, называться чужим именем при этой профессии входит в привычку.

После той встречи меня отвезли на конспиративную дачу и несколько дней допрашивали – почему я облажался как советский разведчик. Я не скрывал ответ. Но это было не то, чего ждали на Лубянке.

До сих пор не знаю, как мне удалось тогда выпутаться.

– Давайте перейдем дорогу и продолжим разговор, – предложил Н. Г.

Через дорогу был островок леса с высокими темными елями.

Снег лежал на лапах и казался нарисованным. Заснеженная дорожка под ногами и коридор белого зимнего неба над ней. Все остальное – ели. На снегу лежали взъерошенные шишки.

Я заметил, что Н. Г. "проверился". Характерный, почти

незаметный поворот головы. Вредная привычка, если долго играешь в шпионов. Неужели и на пенсии он продолжает чувствовать за собой "хвост"? Привычки, словно татуировка, с годами не выцветают.

Кто стоял на остановке, когда я сошел с автобуса? Мужчина в дубленке, нос прямой, черные волосы, на подбородке родинка. Женщина с полными губами и прямыми светлыми волосами. Парень лет двадцати... Если кто-то из этих людей снова окажется поблизости – сигнал тревоги. Слежка.

Вон тот мужчина с удлиненными мочками ушей ехал рядом в метро, а сейчас он тоже здесь. Уши – главное, на что надо обращать внимание. Все остальное легко изменить... Он проделал весь путь следом за мной? Неприятно засосало под ложечкой.

Прекрати, сказал я себе. Ты ушел от "хвоста" много лет назад. Навсегда.

– Навсегда, – сказал я вслух.

Н.Г. недоуменно уставился на меня.

– А, так... Я хотел спросить – почему контора заинтересовалась мной после того, как сама же уволила.

– Один вопрос и две ошибки, – произнес тихо Николай Григорьевич, – Первая в том, что я представляю интересы конторы. Вы не верите, что я на пенсии?

– Нет. Пенсионеры не бросаются деньгами.

– Я же не утверждаю, что плачу из своего кармана, – он усмехнулся. – Наши знания и опыт нужны и нынешним коммерсантам.

– Кажется, совсем недавно я слышал нечто подобное. Только вместо знаний фигурировали связи. По-моему, это звучало честнее.

– Другая ошибка, – он пропустил мои слова мимо ушей, – вас

не уволили, а вернули домой.

– Домой? – я покачал головой.

– Понимаю, знакомо, – Н. Г. быстро взглянул на меня. -Разведчик должен верить в свою "легенду". Не знать ее, а именно верить, что он родился в стране пребывания, даже думать на другом языке. Любить семью, которую заводит для прикрытия, дружить с людьми, хотя те принимают его совсем за другого человека. В конце концов он становится этим другим человеком, потому что только так можно стать искренним настолько, чтобы окружающие ничего не заподозрили. А когда возвращаешься домой, все кажется чужим. Начиная от мебели в квартире и кончая женой и детьми, которые тоже привыкли думать, что ты – не более чем фотография на серванте. И начинаешь жить заново...

– Детей нет, – зачем-то сказал я.

– А мне по ночам снится дочь, которая осталась там... – он неопределенно мотнул головой. – Ведь для нее я – пропавший без вести. Вышел на яхте в море и... Может, уже и внуки есть.

– Послушайте, – я подозрительно посмотрел на него, – вы часом не мемуары пишите? И хотите уточнить у меня какие-нибудь подробности? Тогда я запрошу проценты от гонорара.

Впервые на лице у него появилась гримаса. То ли улыбнулся, то ли просто скривил губы.

– Олег Федоренко, – произнес Н.Г., – оперативный псевдоним – Аист.

Я непроизвольно сжал кулак. Так, что заболели пальцы.

– Из-за него вам пришлось вернуться? Ведь вы и я знаем правду? – спросил Н. Г.

– Этот тип провалил всех, кого только смог.

– Агент-двойник, чтобы завоевать доверие тех, кому должен был передать дезинформацию, сдал нескольких малоценных агентов. Оправданные потери.

– Оправданные потери? Из-за него погибли люди...

– Но вам-то удалось ускользнуть? Правда, чуть не пострадали в аварии, когда уходили от "наружки".

– ...А те, кто не погиб сразу, прошли через ад. Я знаю, как допрашивают в латиноамериканской контрразведке.

– Да, вряд ли кто из них выжил. Вы ведь знали некоторых из этих людей?

– Одну женщину. Она погибла в той автомобильной аварии.

– Это версия для газет. На самом деле полиция нашла разбитую машину, но не нашла тело. А потом мы получили информацию, что она попала в "сегуридад". Ваша подруга была в достаточной степени жива, чтобы они смогли ее допрашивать.

Я почувствовал, как свет пульсирует в глазах.

– Но она никого не назвала, если хотите знать, – сказал Н. Г., – Так что остались не засвеченным. Ведь эта женщина единственная, кто знал вас в лицо... Короче, повезло.

– Да, – медленно произнес я. – Мне чертовски повезло.

– А у Аиста ничего не вышло. Он сдал вас и ваших людей, а ему все равно не поверили. Когда стало ясно, что операция провалилась, и те, кто ее готовил, ожидали головомойки, кому-то пришла в голову идея свалить все на вас. Руководству доложили, что вы просто провалились. Ну а Аиста перевели работать в другую страну. В девяносто первом он ушел в отставку. Сейчас основал свою фирму, называется "Октопус". Процветает.

– Я должен за него порадоваться?

– Нет. Вы должны его устранить.

* * *

Мы как раз дошли до длиннющего такого здания, которое местные жители называют "Флейтой".

– Вы предлагаете мне его убить?

– Если бы понадобилась физическая ликвидация, я бы обратился к специалистам, – сказал он холодно.

– Тогда почему вы обратились ко мне?

– Сегодня мы, в прошлом сотрудники Комитета, работаем в коммерческих структурах. Иногда сталкиваемся с активной деятельностью бывших коллег, которая вредит интересам наших фирм и организаций. И решаем проблемы мы, соответственно, своими методами, – сообщил он, словно на лекции курсантам.

– И теперь вам понадобился человек, у которого личные счеты с Аистом?

– Это мы тоже учитывали. Риск слишком велик, чтобы доверять случайному человеку. Должна быть гарантия – его не перекупят... и что он не испугается. Я не стану от вас скрывать: Вадим поставлял информацию об "Октопусе", он там работал. Ко мне пришел сам пришел и предложил сотрудничество.

– Значит, он работал у Федоренко?

– Вы не знали?

– До разговора с вами я вообще не подозревал, что существует такая фирма. А у него какие счеты с Аистом?

– Никаких. Мы оплачивали его услуги. Недавно он передал,

что может сообщить что-то очень важное. Но запросил слишком высокий гонорар. Допускаю, его гибель как раз связана с этой информацией.

– Почему?

– Я же сказал, он назначил очень высокую цену.

Устранить человека сегодня стоит дешевле.

– Так кто же его устранил?

– Подумайте сами – если кто-то знает про вас такое, что может стоить сто тысяч долларов...

– Ого. И теперь вы хотите, чтобы я выяснил, какую информацию он не успел вам продать?

– Вам не удастся. Вадим проработал в фирме несколько лет, в чем-то являлся доверенным лицом. А вы даже не успеете внедриться...

– Не успею?

– Да. Как он намекнул, его информация имеет цену только до начала следующего года. Сегодня у нас двадцать шестое. После первого числа ничего уже не удастся изменить.

– Что же вы хотите от меня за пять дней?

– Необходимо дезорганизовать работу фирмы. Почему первое января? Удачное число для начала действия какого-нибудь договора, верно? С нового года он вступает в силу, и тогда уже ничего нельзя будет изменить. Но до этого числа еще остается возможность помешать. Иначе Вадим не стал бы заламывать цену, понимаете?

– Нет. Я не понимаю, что могу сделать.

– Решение простое – если мы не знаем, чему должны помешать, мы должны мешать всему. Метод выбирайте сами:

компрометация в глазах партнеров, привлечение внимания налоговой полиции, дезорганизация работы, моральное давление на сотрудников или что еще. Связь будем держать по тому же варианту, что и с Вадимом.

– Примета плохая.

– У меня уже память не та, чтобы запоминать новое меню. Значит так, точка номер один – вот эта остановка автобуса в Зеленограде. Номер два – отдел "Инструменты" в "Детском мире", номер три – станция метро "Речной вокзал", второй вагон... Называя время, прибавляйте час сорок. Сообщение передавайте на пейджер...

– Послушайте, вы ведь решили предложить мне это задание еще до того, как погиб Вадим, верно? – я хлопнул себя по лбу. – Вы ведь не собирались платить ему бешеные деньги за информацию?

– Повторяю, мы не располагали такими средствами. "Октопус"– не главный конкурент людей, на которых я работаю.

– Почему же он тогда запросил столько? Цена определяется наличием спроса на товар.

– Почему? – Н. Г. остановился и удивленно посмотрел на меня. – Странно, мне не пришло это в голову. Старею. Подождите. Да, вспомнил. Он обмолвился насчет личной заинтересованности... Моей личной заинтересованности.

Н. Г. выглядел растерянным и теперь уже нисколько не был похож на лектора.

– Разве у вас тоже счеты с Аистом?

– Нет, – он покачал головой. – Ничего личного.

– Ничего личного настолько, чтобы перевесить триста граммов тротилового эквивалента? Кстати, ваши хозяева тоже могли бы просто подложить своим конкурентам бомбу.

– Бомбы взрывают те, кто воюет против нас. А мои хозяева, – он жестко посмотрел на меня, – вполне цивилизованные люди.

Мы не мафия, чтобы убивать всех, кто мешает. Вот если рамках закона дезавуировать конкурента...

– По-научному это называется нагадить, – уточнил я.

3. НЕ ДАЙ СЕБЯ УБИТЬ

Массивная входная дверь в ресторан была наглухо закрыта. Я уже собирался постучать в нее кулаком, но потом передумал, обошел здание и увидел с обратной стороны служебный вход. Возле него стояли мусорные баки. По ступенькам поднялся наверх и оказался в коридоре, который мыла пожилая женщина. Кажется, это она вчера выдавала в гардеробе мою дубленку и невесомую пушистую шубку для женщины.

– Эй, товарищ, – окликнула гардеробщица, – вы куда?

Давно ко мне не обращались – "товарищ". Я даже вздрогнул. Женщина была похожа на вышедшую на пенсию преподавательницу начальных классов.

– Я не товарищ, я клиент. Посетитель вашего ресторана.

– Мы в семь открываемся, – она оперлась на швабру и принялась изучать мою физиономия. – Но только посетители все равно не должны ходить где ни попадя.

– Я по делу. Вчера мой шеф тут у вас погулял. Да так, что забыл пальто. Ну, может же человек изредка расслабиться, верно? Вот он и прислал меня за своими вещами.

– Приходите после семи, – она покачала головой. – выдадим ваше пальто, если оно у нас.

– Что ж, я зря машину гонял? Моему шефу здорово не понравится, что вы сразу не возвратили его шмотки. Он мужик крутой. В лучшем случае больше никогда сюда не придет. Как вы думаете, владелец ресторана обрадуется, если они по вашей нерасторопности потеряют такого клиента?

– Хорошо, – пожилая женщина вздохнула и прислонила швабру к стене. Мне было неприятно, что я так ее запугиваю, – Давайте ваш номерок...

– Номерок? Ах, да... – я изобразил смущение. – Про номерок я у него и не спросил. Впрочем, не удивлюсь, что он и его вчера потерял. Гульнули, говорю, отменно.

– Но я не могу выдать без номерка, – женщина развела руками. На пальто же не написано, что оно принадлежит вашему руководителю.

– А у вас что, много их осталось со вчерашнего дня?

Она не ответила.

– Сделаем так, – я потер лоб, изображая мучительную работу мысли. – Вы мне покажите, какие вещи у вас числятся среди забытых, а я определю, есть ли среди них одежда моего командора? И если есть – вернусь к нему и скажу – пусть или номерок найдет, или сам вечером за ним приезжает. – я говорил решительно, как "шестерка" которой удалось доказать, что и паханы иногда оказываются лопухами, А то ведь он мог и в другом месте забыть, – я улыбнулся. – Толком не помнит, где отключился.

– Может, тогда он сам за ним и заедет? – предложила, все еще колеблясь, гардеробщица.

– А вдруг пальто здесь нет? Ему не понравится, если мы с вами выставим его дураком.

– Идемте, – она обречено вздохнула. – Проверим.

Женщина пошла чуть впереди, я – следом. Навстречу нам попался охранник. Он немного удивленно посмотрел на нас.

– Вещи свои вчера забыли, – пояснила, указав на меня, женщина. – Невтерпеж.

Охранник отступил к стене, пропуская.

– Подождите здесь, – приказала гардеробщица, указав на барьерную стойку, а сама прошла к вешалкам.

Вскоре принесла темное пальто из кашемира. Пальто даже на вид казалось очень дорогим.

– Ваше? – спросила она. – И еще ондатровая шапка...

– Дайте-ка посмотреть, – я встряхнул пальто за плечи.

Покойник был поуже в плечах и пониже ростом. Я не шучу. Кроме того, вчерашний мертвец вряд ли мог себе позволить такую роскошную одежду. Я заметил, что фалды пальто примяты, как если бы его хозяин много ездил в нем в автомобиле.

– Вроде нет... А еще что-нибудь забывали?

– Есть куртка, – гардеробщица с сомнением посмотрела на меня. – Но вряд ли ваш крутой начальник в такой ходит. Знаете, после полуночи, когда остаются свободные места, мы пускаем людей с улицы...

– Все равно покажите. Мой шеф – большой оригинал.

Она забрала пальто и спустя полминуты принесла довольно потертый пуховик.

Я взял его. Размер, кажется, подходит на все "сто". Незаметным движением запустил руку в карман. Пальцы наткнулись на металлические цилиндрики – владелец этой верхней одежды носил в кармане патроны россыпью. Патроны бывают у тех, кто держит и пистолет к ним. А патроны россыпью в кармане бывают только у слетевших с катушек наркоманам, которым на все наплевать.

Я продолжал держать куртку в руках. думая о том, что, похоже, моя догадка подтвердилась. Теперь я знаю, почему мертвец был абсолютно голый. Его зимняя куртка осталась висеть на вешалке в ресторане, только и всего.

Ну, и стало мне от этого легче?

Я с отвращением бросил куртку на стойку.

– Не ваше? – удовлетворенно спросила гардеробщица. – А других нет...

– Значит, поищу в другом месте, – я пожал плечами.

– Не так скоро, дружок, не так скоро, – на плечо мне легла тяжелая рука охранника, того самого, что встретил нас в коридоре. – Босс хочет на тебя посмотреть. Вон в ту дверь, видишь? Я провожу, только иди впереди.

* * *

В кабинете босса все было из красного дерева. Здесь искренне любили этот цвет. Сначала никого не было, только я и охранник, который за моей спиной переминался с ноги на ногу и не предлагал мне сесть.

Потом в дверь решительно ворвался курчавый джентльмен. Он остановился напротив и смерил меня взглядом, задрав подбородок.

– Что ты здесь вынюхиваешь? – грубо спросил он.

– Мне показалось тут приличное заведение...

– Что ты здесь вынюхиваешь? – повторил он.

– Может быть, сформулируем вопрос по другому?

– Я сказал... – начал джентльмен, и я заметил, как у него побелели губы.

– Хорошо, хорошо, – я махнул рукой. – Мне показалось, ваш повар злоупотребляет чесноком. Вот и вынюхиваю – то ли он так пытается заглушить запах собственных носков...

Я не успел договорить свою чушь, как джентльмен вдруг коротко ударил меня в подбородок. Я опешил. Кажется, охранник изумился такому порыву не меньше моего, а еще через мгновение и джентльмен недоумевающе уставился на свой кулак.

Я почувствовал во рту вкус крови.

– Прошу прощения, – вдруг сказал он. – Последние дни нас донимают вымогатели, я принял вас...

Так я и поверил. Особенно когда увидел побелевшие от бешенства губы или трясущиеся руки. Этот тип был здорово напуган, он чего-то испугался просто до колик в животе. Такой кабак наверняка под мощной "крышей", и ни один, даже залетный рэкетир сюда не сунется в здравом уме. И уж конечно не напугает курчавого джентльмена, окруженного взводом охранников.

Я помню, как вчера они профессионально завернули мне руки за спину.

Наверняка, прежде чем прийти сюда, он расспросил гардеробщицу. И так испугался? Только ли из-за того, что я рассматривал чужую куртку? Или, вернее, куртку убитого.

Но сейчас он уже полностью взял себя в руки.

– Выпьете? Что предпочитаете? – джентльмен подошел к низкому столику из красного дерева и вынул пробку из квадратного хрустального графина.

– Скотч или бурбон?

Словно только что не разбил мне губу.

– Может, водки? – он покосился на меня.

– Лучше пива.

Охранник за спиной хмыкнул.

Джентльмен сдвинул панель в стене, за ней оказался холодильник. Он достал и протянул мне ледяную бутылочку "Хеннекена" и пузатый стакан.