Текст книги "Убийственный аргумент"

Автор книги: Андрей Костин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц)

Костин Андрей
Убийственный аргумент

Андрей КОСТИН

УБИЙСТВЕННЫЙ АРГУМЕНТ

Ты из мафии, и я из мафии,

но кто кому напишет эпитафию?

И. Бродский

1. ВИНО, ДАМА И ГОЛЫЙ МЕРТВЫЙ

Гроза пронеслась над Москвой в полночь на 25 декабря.

Гром зарождался где-то вдали, проносился над спящими домами, наталкивался на заклеенные на зиму окна и долго еще перекатывался, как бильярдный шар в поисках лузы.

А потом повалил снег – мелкий мокрый и густой. Будто кто-то размахивал перед окном серебристым помелом.

В темноте я нашарил пачку сигарет, спички. Закурил, стоя у окна, мягко погладил левую сторону груди, словно кошку.

За спиной скрипнула дверь и загорелся свет. Я обернулся.

Алена зябко куталась в халат. Глаза у нее были сонные.

– Я и не слышала, как ты пришел. Тебе звонили...

– Глупости. Мне никто не может звонить.

– Какой-то мужчина. Он сказал, что ждет тебя в ресторане "Красная лошадь", хочет предложить работу. Он пробудет там долго. Сказал – ты только назови себя метрдотелю, и тебя проводят к его столику.

– Глупости, – повторил я. – Меня никто не может ждать. И никто не предложит работу.

– Ты чем-то расстроен? – она посмотрела участливо.

Лучше бы она провела ногтем по стеклу.

– Наоборот. Сегодня Рождество. Праздник. Знаешь, есть такой обычай: в семье, где кто-то пропал без вести и неизвестно, жив он или нет, в этот день на окно ставят свечу. Чтобы заблудившаяся душа могла найти дорогу к дому...

– Это католики в декабре празднуют, – заметила Алена, наморщив лобик.

– ...И я знаю дом, где сегодня, наверняка, на окне горит свеча.

– Может, перестанешь себя изводить? – спросила она.

– Не к добру гроза зимой, – я покачал головой.

– Мне завтра на работу рано, – она почти извинялась.

– Ну конечно. Я весь день провалялся в постели, вот и не спится.

Главное преимущество, когда сидишь без дела, можно спать в любое время. Потому что некуда спешить. Хотя, какое это преимущество?

– С тобой точно все в порядке? – Алена подозрительно посмотрела на меня.

– Сигареты кончились. Схожу, куплю.

– Среди ночи?

– Возле метро есть дежурная палатка.

Она недоуменно покачала головой.

Ночная улица встретила мелким мокрым снегом. Подняв воротник, я пересек гулкий котлован двора. Белый снег лег только сверху, а под ним оставалась грязь наших вчерашних следов.

В киоске у метро продавец спал. Не стоило его будить ради пачки сигарет. Впрочем, дело-то не в сигаретах. Просто я заставлял себя что-то делать – ходить, говорить, пить, есть. Есть было тяжелее всего. А пить – всего проще. Я абсолютно здоров и мне тридцать пять лет. Переходный

возраст для мужчины, утверждают на Востоке. Только мне некуда было переходить.

Продолжая разглядывать бутылки в витрине киоска, я пришел к мысли, что пить на улице, зимней ночью, да еще в одиночестве– это уж совсем пропащее дело. Не то, чтобы меня теперь беспокоило общественное мнение, просто я боялся поперхнуться после первого же глотка.

Метро еще работало. Я спустился вниз, купил у сонной кассирши жетон для телефона и набрал номер.

– С вами говорит автоответчик... – начал бубнить гнусавый голос.

Дождавшись, когда он предложит оставить сообщение, я прокричал в трубку:

– Василий, не валяй дурака. У тебя с роду не было автоответчика.

– Ну и что? – сказал он теперь нормальным голосом. -Может, нам обоим это снится? Знаешь, который час?

– Выпить никогда не бывает поздно.

– Последний раз я от тебя это слышал неделю назад. А на следующий день никак не мог вспомнить, почему у меня в ванной плавают пескарики.

– Это были ротаны. Мы пустили их погреться. Купили у какого-то рыбака с коловоротом.

– Угу. Коловорот до сих пор лежит под кроватью. Ты уверен, что мы его тоже купили?

– Коловорот дали в нагрузку. Ну так как тебе мое предложение?

– Почему бы нет?

– Не слышал про такой ресторан – "Красная лошадь"? – спросил я.

– Каждый день проезжаю мимо. Он как раз посередке между нами.

Василий жил в трех остановках отсюда.

– Приличное место?

– Шикарное.

Интересно, кто мне сегодня звонил, чтобы пригласить на встречу в ближайший ресторан? Никто посторонний не знал, что меня можно найти по этому телефону. Никто не должен был знать, где я живу. Одна жизнь кончилась, и я не хотел, чтобы прошлое напоминало о себе – голосами и лицами людей, которые знали меня раньше. Я надеялся, что у меня, как у кошки – пусть не девять жизней, но хотя бы две.

– Кстати, это идея, – Василий хмыкнул. – Почему бы нам туда и не отправиться? Кажется, открыто всю ночь.

– Это ты брось. Я с мужчинами в ночные заведения не хожу.

– Нет, серьезно, – он звонко засмеялся, – Если мы опять будем на квартире пить, я умру. А там – и развлечемся, и пропустим по рюмашке. Я буду на машине, так что смогу держать себя в рамках.

– У тебя деньги лишние завелись?

– Вот именно. Впарил одному японцу ФЭД под видом "лейки". Три штуки чистыми.

Василий любил зарабатывать деньги всеми доступными способами. Антиквариатом, фотоаппаратурой, помидорами из Астрахани, собаками и кошками на Птичке... Утверждал, что это он продал белую крысу под видом щенка бультерьера. На одном только Василий никогда не делал деньги – на медицине. Слишком много он о ней знал.

С ним легко. Никогда не лезет с расспросами или глупым сочувствием. Василий смог бы валять дурака даже с приговоренным к смертной казни. То ли это характер, то ли профессиональная черта врача скорой помощи.

* * *

За массивными дубовыми дверями было слишком много красного. Ковер, стены, скатерти, обивка стульев, даже коротенькие платьица на официантках – и те были цвета перезрелых помидоров. Сами официантки перезрелыми не казались.

– Тут что, штаб компартии России? – спросил я.

– Старик, ты не в курсе, – Василий ухмыльнулся. – Это самый что ни на есть модный цвет для крутых тусовок. Не надо перекрашивать после очередной разборки.

– Много ты знаешь о крутых тусовках.

– Старик, ты не прав. Я же увлекаюсь фотографией. Пару месяцев назад дал объявление в газете: конфиденциальная фотосъемка. Если б ты знал, куда только меня не приглашают поснимать...

– Ага, поверил. Полно безработных профессиональных фотографов, но приглашают именно тебя.

– Надежность и конфиденциальность, – он поднял вверх указательный палец. Нам водки и закусить чего-нибудь горячего, – сообщил он официантке, по своему отреагировавшей на его жест.

– Тоже мне фотограф, – сказал я. – Еще когда меня снимал, а где фотографии?

– Пленка засветилась, – ответил он беззаботно.

Принесли заказ. Я выпил водки, посмотрел на сочный подрумяненный бифштекс и отодвинул тарелку.

– Ты чего, закусывай, – удивился Василий.

– Нет аппетита.

– Слушай, я разговаривал с твоей женой, – он озабоченно посмотрел на меня. – Она говорит, ты ничего не жрешь. Надо бы показаться специалисту.

За довольно-таки бандитской внешностью таилась нежная душа врача скорой помощи.

– Обойдется.

– Оттяни-ка веко.

– Катись ты. Я просто потребляю углеводы в чистом виде.

– Это может быть серьезнее, чем ты думаешь.

Я демонстративно отвернулся от него и стал наблюдать за выступавшей певичкой. Кажется, я видел ее по телевизору.

Потом свет потушили, только красный луч прожектора осветил небольшую сцену в центре зала. После небольшой паузы там появилась обнаженная девушка. На ней было только маленькое бикини – сами понимаете, какого цвета. Она грациозно извивалась в такт музыке, и в ее движениях было что-то от пойманной за хвост кобры. Когда номер закончился, прожектор погас и верхний свет снова включили. Василий взял из вазочки на столе красную гвоздику и кинул девушке под ноги. Он вообще склонен к широким жестам, когда одевает выходной клетчатый пиджак.

А через минуту мне на плечо легла рука.

Вторая рука оперлась о край стола. Бледная кисть, поросшая черными волосами.

– Что, приятель, понравилась девка? – спросил резкий голос.

Обращался он к Василию, но опирался почему-то на меня. Я чуть отодвинул стул и посмотрел на дерганого парня с бешенными глазами. От корней зачесанных назад волос до брови у него шел шрам. Сантиметра три длинной, больше места не хватило.

– А вы ее продюсер? – вежливо поинтересовался я.

Стоявший неподалеку спиной к нам официант в форменном красном пиджаке услышал диалог и заразительно тонко, почти по-женски засмеялся. Судя по ширине плеч, он вполне мог служить здесь вышибалой, однако и пальцем не пошевелил, чтобы обуздать приставшего к нам психа.

– Слушай сюда, – псих решил перейти к делу. – Кое-кому не нравятся ваши рожи. Есть минуты полторы, чтобы добежать до двери. Здесь место для приличных людей.

– С рыбаком было веселее, – заметил Василий. – Это часом не какой-нибудь твой приятель? Что-то он больно на тебе повис.

– Первый раз вижу, – признался я. – У тебя хватит денег, чтобы в случае чего заплатить за разбитую посуду?

Я начал вставать, когда псих нанес удар. Хорошо, что успел слегка наклонить голову, иначе он свернул бы мне челюсть.

Но второй его кулак через долю секунды врезался в живот. Я отлетел назад, по пути сбив соседний столик. Сразу перехватило дыхание и красный интерьер почему-то превратился в зеленый.

Не знаю, сколько ребер я бы вскоре недосчитался, но Василий успел обогнуть столик и встать у психа за спиной. В следующее мгновение он захватил руку нападавшего и резко выкрутил ее. И тут же раздался выстрел – свободной рукой мужик как-то смог достать пистолет. Я почувствовал боль на виске, как от ожога. Пуля прошла вплотную.

Василий стукнул снайпера по затылку кулаком. От такого удара и бык бы почувствовал себя неважно. Впрочем, псих недалеко ушел от травоядного.

По проходу между столиков к нам бежали вышибалы. Я не мог сосчитать, сколько их. Наверное оттого, что двоилось в глазах. Добежав, они очень профессионально нас задержали. Вернее, среди задержанных оказались мы с Василием, потому что псих лежал на полу лицом вниз. Рядом с ним валялся пистолет с вмятиной на рукоятке. Такую вмятину могла оставить случайно срикошетившая пуля. Старенькое оружие, видимо, уже побывало во многих переделках.

Подошел курчавый джентльмен в смокинге. Я заметил, что бабочка у него была настоящая, завязанная руками, а не на резинке.

– Мы не любим скандалов, – сказал джентльмен. – Вам надо было пойти в другое место, чтобы устраивать драку.

– Разве была драка? – Василий ухмыльнулся. – Ваш боксер лег в первом же раунде. Эй, ребята, тут чистый нокаут. Кто-нибудь умеет считать до десяти? Или вас не было в классе, когда это проходили?

– Все в порядке, Митрофаныч, эти люди не виноваты, – сказала женщина, на чей столик я налетел. – Первым начал вот тот... Он же и стрелял.

Она прикладывала салфетку к светлому платью, залитому вином из опрокинутого бокала.

– Если вы так говорите... – джентльмен, которого назвали Митрофанычем, сделал знак своей армии, и они перестали выкручивать нам руки.

– Вы хотите, чтобы вызвали милицию? – озабоченно спросил он, глядя на меня.

– Разве кто-то пострадал?

– Верно, – он сразу повеселел. – Просто этот молодой человек слишком много выпил и потерял равновесие.

– Все было точно, как вы говорите, – Василий улыбнулся до ушей. Поскользнулся на косточке от маслины. Не кладите маслины в мартини – вон какие дырки они оставляют. В лучших домах Нью-Йорка кладут теперь маринованные луковички. Серьезно, – он подмигнул. – Мне одна знакомая рассказывала, она все сериалы смотрит.

Я посмотрел на дырку в стене, которую оставила пуля.

– Все в порядке, – сказал я. – не забудьте сделать ремонт. Но, кажется, сейчас не обойтись без медицинской помощи.

– Хорошо, – кивнул курчавый джентльмен. – "Скорую" вызовут. И приберите здесь, – бросил он стоявшей за его спиной официантке.

Сам наклонился, поднял пистолет и сунул в карман.

Я было открыл рот, чтобы его остановить, но передумал.

– Пока "скорая" приедут, я им займусь, – Василий склонился над лежавшим. Все-таки я врач, – вовремя вспомнил.

Затем он поднял психа на руки, как если бы тот был куклой, и понес к выходу. У моего дружка силища ломовая, к счастью, он старается ей пользоваться как можно реже.

– Извините, – я повернулся к женщине, которая продолжала

прикладывать салфетку к платью. – Мне жаль, что я опрокинул ваше вино.

– Ничего страшного, – она улыбнулась. – Вы не виноваты.

Мне нравится, когда улыбаются женщины с выразительным ртом. У них это получается искренне.

– Что вы пили?

– Мартини.

– Позволите? Два мартини, – сказал я официантке.

– Только не кладите туда оливки, – женщина подняла уголки губ. Я заметил, что невольно сам улыбаюсь в ответ.

– Вы нас выручили.

– Я все видела, – она пожала плечами. – Надо быть осторожным, если за вами охотятся.

– Охотятся? За мной? Просто этому пьянчуге не понравился жест моего приятеля, когда он бросил цветок танцовщице. А может, гвоздика тоже не понравилась.

– Нет, – она покачала головой. – Вы сидели спиной, а я видела. Этот человек хотел подойти к вам в темноте, пока шло выступление. Но ему помешала официантка. А потом зажгли свет, и он разыграл из себя пьяного.

– И все это вы видели в темноте?

– Я хорошо вижу в темноте. Зато когда читаю газету, одеваю очки.

У нее были карие глаза удивительного оттенка. Как у ведьмы. Вполне возможно, ведьмы неплохо видят в темноте.

– Вам не пойдут очки, – убежденно сказал я.

– Поэтому я ношу их только на работе.

– Простите, а где вы работаете? Мне показалось,

управляющий с бантиком на шее испытывает к вам горячие чувства.

Я имею ввиду уважение.

– Референт, хозяйка офиса. Деловая переписка, телефонные звонки и все такое прочее. В фирме, которой принадлежит в том числе и этот ресторан.

– Скажите, а ваш шеф – дальтоник, или это нездоровая тяга к определенному цвету? – я провел ладонью по красной скатерти.

– Он не занимается мелочами. Просто вкладывает деньги. Важно, чтобы предприятие приносило прибыль. А всем остальным занимаются партнеры. Вот из-за одного такого партнера я потеряла сегодня вечер.

– Как так?

– Иностранец, впервые в Москве. Полагается культурная программа. Театр, музеи, ужин в ресторане. У нашего президента жена еще с тех пор, когда он служил в чине лейтенанта. Любит иногда за столом спеть про ромашки. Вот я и вынуждена играть роль дамы на таких ужинах. Заодно и заказывать столик, выбирать меню.

– Приятное с полезным.

– Но сегодня ни шеф, ни его гость не пришли. Наверное, изменили план, но про меня забыли, – она слегка нахмурилась.

К нашему столику подошел Василий.

– Больной от госпитализации отказался, – нервно ухмыляясь, сообщил он. Когда приехала "скорая", он попытался заехать дежурному врачу в челюсть, а потом сообщил старушке фельдшерице, что знаком с ее матушкой. Пришлось его урезонивать– та померла, когда он еще не родился. Доберешься сам до дома?

– спросил Василий. – Эта машина с нашей подстанции, у них сейчас пересменок, я бы тоже съездил туда.

– Разве у тебя сегодня дежурство?

– Нет, но как раз сейчас должна заступить на дежурство одна хорошая девчушка, медсестра. Последнее время у нас с ней смены никак не совпадают.

– Понимаю, лети к своей медсестре. Вечер все равно уже не удался.

– Вот именно. Мы еще не созрели до современного общества.

Учти, следующий раз будем выпивать на дому. Только забери у меня этот проклятый коловорот!

* * *

В гардеробе я помог женщине надеть шубку. Шубка была белая и невесомая.

– Вы на машине? – спросила она.

– Нет. Подвозил товарищ, но сейчас он пошел своим путем. Вернее, поехал.

– Метро уже закрылось. А мужика ночью вряд ли кто подбросит.

– Вряд ли кто, – согласился я.

– Мне в Бескудниково. И я бы вас взяла, если по пути.

– Честное слово, по пути.

– Тогда садитесь.

Я обошел машину, отрыл дверцу и наклонился, чтобы сесть...

Неожиданно из салона донеслось глухое рычание и прямо над ухом клацнули зубы. Здоровенные такие клыки.

– Марта, фу, – сказала женщина. – Не бойтесь, садитесь.

– Грозная у вас собачка, – промямлил я. – она что, сидела все это время в машине?

– Без нее я вряд ли взяла вас в попутчики. – она стала разогревать мотор и прислушивалась, как он работает. Я украдкой ее изучал. Неплохо смотрится в профиль: чуть вздернутый носик, на высокий лоб упала челка.

– Так что скажите ей спасибо. Вообще я с Мартой практически не расстаюсь. И хотя знаю, что морозы ей не страшны, всегда переживаю, когда она ждет меня в машине.

– Спасибо, Марта – я обернулся.

Овчарка глухо зарычала.

– Фу, – одернула женщина.

Машина тронулась с места.

– Погода мерзкая, сегодня будет много аварий, – заметил я.

– А вы слышали грозу? – она на мгновение оторвалась от дороги и посмотрела на меня. – Не к добру, верно?

Мне понравилось, что она думает также, как я.

Женщина очень внимательно следила за дорогой, а я старался больше не глазеть на нее. Только заметил, как на левой руке, лежавшей на руле, блеснул ободок обручального кольца.

Дама с собачкой, почему-то пришло в голову. Конец ХХ века. Романтика здесь больше не живет.

Интересно, куда они запирают такую собачку, когда занимаются с мужем любовью?

* * *

– Черт, – сказала женщина. – Черт, черт, черт.

Стукнула кулачком по рулю:

– Слышите?

Мотор странно хрюкал.

– Так я и знала. Придется толкать.

Последние несколько метров мы проехали по инерции. Раз за разом она запускала стартер, но впустую.

Я посмотрел в окно. Лихоборы. Мы остановились как раз возле обгоревших деревьев. Одно из самых страшных мест в Москве. Когда-то здесь горел троллейбус, и деревья с тех пор стоят черные. Некоторые из них уже спилили, а возле тех, что остались, появляются венки из искусственных цветов.

Если стоять в ветер пор этими деревьями, то кажется, что слышишь крики. Проклятое место.

– Вы не разбираетесь в моторе? – спросила женщина.

Я отрицательно помотал головой.

– Значит, влипла.

Собака на заднем сиденьи заскулила.

– Не горюй, придумаем что-нибудь, – сказал я собаке.

Женщина улыбнулась.

Я протолкал автомобиль метров пятнадцать, но мотор ни в какую не собирался заводиться.

– Будем добираться другим транспортом, – я расстегнул дубленку и достал платок, чтобы вытереть пот со лба.

– Не брошу же я машину здесь?

– Оставьте собаку охранять.

– Еще чего?! – она возмущенно посмотрела на меня. – Я ее оставляю только на охраняемой стоянке. – Женщина потрепала овчарку между ушей.

Та открыла пасть и зевнула.

Я поймал себя на том, что мне очень нравится смотреть на свою спутницу. Карие, чуть раскосые глаза, широкие скулы. Похоже, ее далекие предки во время татаро-монгольского нашествия оказались слегка под оккупацией.

У миниатюрных женщин такого типа есть неоспоримое преимущество – они могут сколь угодно долго морочить мужикам голову по поводу своего возраста, носить короткие платья и вызывающее нижнее белье. Такие почти не меняются с годами и даже рядом с сыновьями они выглядят как подружка из параллельного класса.

И все же – какие карие глаза! Яркие, загадочные – может, и вправду ведьма?

– У вас есть жетон для телефона? – спросила она.

– Нет.

– Один наш сотрудник живет рядом со мной, по соседству... Я бы могла ему позвонить. Может, у кого-нибудь на улице попросить?

– Тут все равно не найти исправного автомата. Есть идея получше. В доме напротив квартира моего приятеля. Зайдем к нему и позвоним. Кстати, из окон будет видна ваша машина.

– А удобно?

– Он музыкант, гитарист. Творческая личность. Богема. Квартира как проходной двор. Никто и не заметит, что мы там побывали.

– Что ж, идет, – она выдернула ключи из замка. – Только Марту я возьму с собой. Она смирная.

Мы выбрались из машины.

– На всякий случай неплохо бы познакомиться, – сказал я.

– Катя, – она кивнула. – Этого будет достаточно?

Катя была в короткой белой норковой шубке, и сейчас на руки надела белые пушистые варежки. С неба летел крупный снег, и снежинки замирали на ее темных волосах.

– Пойдемте. Еще замерзнете без шапки, – зачем-то сказал я.

* * *

В квартире как всегда была тусовка. Я открыл дверь в одну из комнат и предложил:

– Позвоните отсюда.

Две девушки, сидевшие в обнимку на диване, встали и ушли. Я их раньше здесь не видел.

Катя стала набирать номер, а овчарка села у ее ног, поджав под себя хвост и прижав уши. Словно собака пыталась занять как можно меньше места. Я вышел, чтобы не мешать.

На кухне сидел хозяин – гитарист Ангел, его жена Настя, это она открыла нам дверь, и какой-то полный интеллигент в очках спал в кресле.

Две нежные девушки с дивана здесь, видимо, не появлялись.

– Хорошо, что зашел, – Настя похлопала ладонью по табуретке рядом с собой. – Садись. Послушай, это из новой программы.

В руках у Ангела была гитара, и он ее настраивал.

На маленьком столике стояли три полупустые бутылки "Смирновской" и всюду валялись обертки от конфет "Баунти".

– А кто это? – я кивнул в сторону спящего интеллигента.

– Неужели не знаешь? Это композитор Жмуркин, – Настя

улыбнулась.

Композитор Жмуркин вдруг, не просыпаясь, пробормотал:

– Я не согласен.

И очки съехали ему на нос.

– Он вчера к нам приехал послушать, как исполняют его вещь, тех пор они пьют и спорят. – Настя нервно засмеялась.

В проеме двери появилась Катя.

– Я дозвонилась, все отлично, – сказала она.

– Посидите с нами, – предложила Настя.

– Нет, пойду, – Катя отрицательно покачала головой. – За мной уже выехали. Подожду в машине.

Я поднялся.

– Хоть ты не уходи, – попросил Ангел, отрываясь от своей гитары.

– Конечно, – Настя махнула рукой.

Я проводил Катю до входной двери.

– Позвоните, как доедете, – я продиктовал телефон Ангела.

– Все будет в порядке, не волнуйтесь. Мой сосед командует у нас отделом безопасности, так что с ним... И Марта в обиду не даст.

Овчарка сидела в коридоре и ждала хозяйку. Когда я подошел, она вдруг встала на задние лапы, упершись передними мне в грудь, и мокрым языком шлепнула по подбородку.

– Марта, веди себя прилично, – Катя вдруг заметно смутилась и дернула поводок.

Я закрыл за ними дверь.

– Собаки чувствуют, как их хозяин относится к человеку. И как относятся к их хозяину, – Настя тоже вышла в коридор наблюдала за нами.

– Глупости, – сказал я. – Просто случайная встреча. В первый и последний раз вижу.

– А я про собаку говорю. Собаки понимают, что люди чувствуют, а не что говорят и как поступают, – Настя покачала головой. – Всем собачникам это известно. У меня когда-то был спаниель... Пойдем, представление начинается...

Потом Ангел играл, и мне почему-то стало грустно. Проснулся интеллигент в кресле, поправил очки и они стали с Ангелом спорить. Да так заразительно, что я, ничего не смысля, подключился. Мы допили водку, которая была на столе, и еще, которую композитор достал из портфеля.

– Ты хотя бы съел конфетку, – говорила мне Настя. – Ты так долго не протянешь.

Когда я подошел к окну, "жигуленка" на противоположной стороне улицы уже не было. А Катя так и не позвонила. Впрочем, она и не обещала.

Часам к трем композитор снова уснул в кресле, мы еще посидели с Ангелом. Он свернул сигаретку с дурью, мы покурили, болтая ни о чем. Лег я на диване, а когда проснулся, оказалось, что под боком у меня спят щека к щеке те самые две девушки. Я и сам не заметил, как они пристроились.

Проснулся я от того, что Настя трясла меня за плечо.

– Тебе звонят, – шепотом сказала она. – Та самая женщина.

Я посмотрел на часы. Без десяти пять.

– Алло? – в голосе Кати чувствовалось напряжение.

– Что-то долго добирались, – я все подсчитывал, сколько времени прошло. Не меньше двух часов.

– Я кое-что скрыла.

– Да?

– Человек, который пытался вас убить... В общем, я его знаю.

– Я догадался. Иначе почему вы обратили на него внимание прежде, чем он подошел? Но не думаю, что он хотел убить.

– Не перебивайте. Не знаю, как его зовут, и чем он занимается, но он приходил к моему шефу. Один или два раза.

– Наверное, это должно утешить – мне врезал не неизвестный никому тип, – я потрогал подбородок, куда угодил кулак.

– Я думала, кому позвонить, – Катя нерешительно замялась.

– Потом решила – позвоню вам. Больше никто не поверит. Дело в том, что этот человек сейчас у меня. Не пойму, как он узнал адрес. Впрочем, я его не скрывала – по работе меня могут разыскивать в любое время суток.

– Он вам угрожает? Вы впустили его в дом?

Не стоило ей тогда вмешиваться, защищать нас.

– Нет, не угрожает... – она издала какие-то странные звуки, похожие сдерживаемое всхлипывание.

– Послушайте, я сейчас приеду. Думаю, справлюсь с ним и в одиночку...

– Он не угрожает, – Катя нервно засмеялась. Такой переход от слез к смеху выглядел странным. – Он просто лежит сейчас в моей постели.

– Что?!

– Приезжайте побыстрее, – попросила она.

* * *

Когда я позвонил в дверь, овчарка залаяла. Дверь приоткрылась, собака ткнулась мне в ладонь мокрым кожаным носом и жалобно заскулила.

– Где он?

Катя была в том же платье, с пятном от пролитого вина.

– В комнате...

Овчарка было увязалась за мной, но перед дверью в комнату вдруг остановилась, вздыбив шерсть на загривке. Словно увидала гоблина.

Я толкнул дверь. Шерсти у меня на загривке нет, и потому выразить эмоции я смог только выразительным восклицанием.

На диване лежал тот самый псих. Абсолютно голый. И, что самое главное, очень мертвый. На нем не было каких-то видимых следов насилия. Вроде воткнутого в сердце ножа или пулевых ранений в различные части тела.

Просто голый, мертвый – и все

* * *

– Это была самооборона? – спросил я скорее утвердительным тоном. – Чем вы его стукнули?

– О чем вы говорите! – воскликнула Катя.

– О том, как беднягу отправили на тот свет, конечно. После того, как он пришел в себя и отказался поехать в больницу, видимо, проследил, как мы вместе сели в машину. Узнал адрес – надо будет выяснить, у кого? Он ведь бывал у вас в конторе и мог сослаться, что разыскивает по делу. Если бы не сломалась машина, то, наверное, валял бы дурака перед закрытой дверью. Атак – приехал раньше, дождался вас, вошел, как говорится, на плечах в квартиру. Пытался... Разделся... – я все-таки снова подошел к лежавшему на диване мертвецу и внимательно осмотрел тыльную сторону его левой руки. – Похоже, этот юноша не очень дружил с законом. Вам нечего бояться. Вы запросто сможете все представить как самооборону.

– Какого черта, кому представить? – взорвалась Катя.

– Милиции. Почему вы их до сих пор не вызвали? Надеюсь, не затем чтобы предложить мне зарыть тело где-нибудь в перелеске?

– Но я его не убивала. Вошла в квартиру и увидела. Все было как сейчас... Понимаете, что я хочу сказать?

– Нет, – честно признался я.

– Где его одежда?

– Одежда?

– Ее не было, – и она нервно засмеялась, как и по телефону.

* * *

– Сосед, который отбуксировал вашу машину, может подтвердить, когда вы приехали?

– Зачем?

– Об этом спросят. Определят время смерти, и если есть свидетель, который подтвердит, что вы приехали позже...

– Свидетеля нет.

– Но сосед...

– Я ему не дозвонилась. Никто не брал трубку. Мне было неудобно в вашей компании. Решила до утра подождать в машине.

Где-то через час рядом остановился КамАЗ. Водитель-дальнобойщик спросил дорогу. Я пожаловалась на машину. Он починил ее в пять минут.

– Плохо дело.

– Плохо, – она кивнула. – Ваши знакомые скажут, что я ушла около двух ночи. На самом деле я как приехала, увидела – сразу позвонила.

– Без десяти пять. Я посмотрел на часы. Его убили раньше. Сложно будет доказать, что это сделали не вы.

– Но одежда? Стала бы я его раздевать и прятать вещи? Это сделал убийца. Но зачем?

– Понятия не имею. – я пожал плечами. – Следователю тоже придется поломать голову. Если бы все было просто – вломился, пытался изнасиловать, самооборона думаю, вам бы ничего серьезного не грозило. Но когда они сталкиваются вот с такими необъяснимыми штучками, как исчезновение одежды, то просто звереют. Кому охота ломать голову, да за такую зарплату? И это самое скверное. Не считая убийства.

– Не считая убийства, – как эхо повторила она.

– Есть, правда, и положительный момент, только весьма сомнительный. Водитель КамАЗа, который помог починить машину. Но вы, конечно, не запомнили номер?

– Не запомнила, – Катя покачала головой. – На борту только был нарисован смешной навьюченный ослик. Вроде эмблемы.

– Лучше, чем ничего. Может, милиции удастся его разыскать.

– А нельзя обойтись без милиции? – смущенно спросила Катя.

– Вы понимаете... Труп в моей квартире... Да еще без одежды.

Работу я потеряю, это точно. Вместе с работой и квартиру. И еще

сын узнает... И еще Этот может все повернуть против меня. Он только и ждет момента, чтобы отобрать у меня Сашку... сына...

– Этот?

– Ну да, муж, – она как-то скомкала последнее слово. – Мы не разведены, но живем врозь. Вернее, я живу отдельно – квартиру дали на работе. А мама, Сашка и Этот – в нашей квартире. Вот такая дурацкая запутанная ситуация. А ведь меня могут забрать в тюрьму, пока не выяснят, кто убил на самом деле. Представляете?

Я представил. Мне очень не хотелось, чтобы кареглазую забрали в тюрьму.

– У вас есть подруга, надежная и неболтливая? Такая, что могла бы подтвердить, что вы сегодня ночевали у нее?

– Вы когда-нибудь слышали про надежных и неболтливых подруг? – она с сомнением посмотрела на меня.

– Конечно, я бы мог сам соврать, но только свидетель получится ненадежный. Потому как тоже могу оказаться под подозрением. Мы ведь подрались с... – я задумался, как правильно выразиться, – с покойным.

Получилось, вроде как мне врезал по челюсти труп.

– Я знаю, кто может помочь, – сказала Катя решительно. – Наш шеф службы безопасности. Сосед, о котором я вам говорила. Он бывший кэгэбешник, работал за границей, у него связи и опыт.

Мне бы не хотелось встречаться с бывшим сотрудником Комитета. Но не мог же я повернуться и уйти?

* * *

В дверь позвонили, Катя пошла открывать. Я тем временем сидел на корточках рядом с собакой и чесал ей загривок. Овчарка нервничала, я чувствовал, как она дрожит. Услышав мужской голос в прихожей, Марта зарычала, приподняв верхнюю губу. Я пытался ее успокаивать все то время, пока женщина рассказывала кому-то в коридоре, что произошло.

Открылась дверь в комнату. Марта рванулась было на вошедшего, но я удержал ее за шею. Потом поднял глаза.

– Ты?! – ошарашено спросил кэгэбешник со связями и опытом. – Какого черта?

– Тесен мир, – я пожал плечами.

– Хочу надеяться, это случайность, – он нахмурился. – Вы давно знакомы? он пристально посмотрел на женщину.

– Нет, что вы, – она заметно смутилась. – Я уже сказала – нелепая случайность. Абсолютно нелепая, – теперь Катя смотрела на меня недоверчиво. Давайте, я подержу собаку, – она надела ей "строгий" ошейник.

Вадим подозрительно разглядывал меня. Мы оба не верили в случайные совпадения.

– Что ж, здравствуй, – он встряхнулся, как лис, вылезший из воды, и протянул руку. – Я никогда не считал, что ты был виноват в той истории. Просто кому-то потребовался козел отпущения, когда пришло время расхлебывать всю кашу.