Текст книги "Первое Полоцкое сражение (боевые действия на Западной Двине в июле-августе 1812 г.)"

Автор книги: Андрей Попов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)

Баварские авторы, в частности, Зайболтсдорф, ретранслировали мысль о том, что «упорное сопротивление, оказанное в тот день, заставило генерала Витгенштейна отказаться от своего заблуждения, будто он совершенно легко может справиться с обоими слабыми корпусами. В такую надежду он обоснованно верил, так как к ней его склоняли многочисленные марши и контрмарши ІІ-го корпуса, а также жалкое состояние пленных и отставших, часто остававшихся лежать. Как французы, так и баварские офицеры были поражены чрезвычайной храбростью и хладнокровной выдержкой ѴІ-го корпуса, так как угрюмое и молчаливое настроение рядового состава и его утомление не без основания позволяли опасаться, что его физические силы могут быть побеждены. Но бедствия было настолько большими, что он желал лучше наступления смерти, чтобы освободиться от бесконечных и с каждым днём усиливающихся несчастий».

Упорное сопротивление противника показало Витгенштейну, что овладение Полоцком будет стоить ему больших потерь, а потому его цель отныне «состояла в том, чтобы, не вступая в решительное сражение, побудить неприятеля к очищению правой стороны Двины». Бутурлин так разъяснял дальнейшие действия Витгенштейна: он не мог силой заставить противника уйти за Двину, но и не мог тотчас же отступить, ибо «чрез то он только обнаружил бы свою слабость и ободрил французов к новым против него покушениям. Для избежания сей неудобности, решился он остаться… в позиции перед Полоцком и сделать вид к нападению на обоих флангах своих». «Дабы неприятелю сделать сильнейшую диверсию», он отрядил полковника Сиверса с 2 батальонами и пионерной ротой, чтобы построить мост на Двине в 4 в. ниже Полоцка и «тем неприятелю угрожать переправою через оную, оставя упомянутые баталионы для прикрытия построенного уже к вечеру моста против приближающейся к оному неприятельской пехоты». Дибич отметил, что «Сивере, которому поручено было строительство моста на этой реке, также был побеспокоен войсками, которые находились на левом берегу. Два батальона, которые были даны ему, чтобы прикрывать его возведение, выстроились вдоль берега и открыли непрерывный огонь, который вынудил неприятеля удалиться вне дальности выстрела и не позволил прервать работу наших пионеров». Ночью Витгенштейн приказал Сиверсу «выстроить другой мост на р. Полоте за 4 в. выше Полоцка, дабы тем в тоже время угрожать неприятелю нападением на правый фланг его». [159]159
  Фабри высказал удивление, почему этот мост «не был использован русской стороной, чтобы обследовать левый берег лёгкой кавалерией или казаками, а с французской стороны, как могли отправить все багажи по дороге на Улу, зная, что русские совершают переход на нашем правом фланге». На самом же деле с русской стороны это была всего лишь демонстрация, и французы очень быстро поняли, что серьёзной угрозы с этой стороны нет. Бутурлин верно заметил, что «Сен-Сир сам был столь искусен, что не дался в обман» (Fabry. IV. 640; Sauzey. V. 393; Бутурлин. I. 361).


[Закрыть]

Витгенштейн уверял, что он «хотел оставаться в прежнем своем расположении. Невзирая на гораздо превосходнейшее число неприятеля, я надеялся вытеснить его из города, но, по причине выгодного для него местоположения и сделанных укреплений, это не могло состояться без большой потери с нашей стороны. Корпус же, мне вверенной, в пяти кровопролитных сражениях, не считая частые авангардные дела, потерял большое число храбрых воинов, а при прогнании неприятеля из Полоцка ничего не можно было ожидать полезного, кроме занятия сего города, тем менее каких– либо важных последствий, потому что неприятель не только успел увезти обозы и тяжести свои, но, имея два моста, прикрытые и защищаемые с обеих сторон мостовыми укреплениями, нашел бы в лесном местоположении левого берега Двины новые оборонительные способы; я же, без успехов Главной нашей армии, не мог отдалиться от берега сей реки». [160]160
  Fabry. IV. Annexe. 54; Maillinger. 87; Heilmann. 222; ВУА. XVII. 298; Бутурлин. I. 361; Михайловский-Данилевский. 147– 48; Богданович. I. 392-93.


[Закрыть]Таким образом, российский генерал собирался выдавить неприятеля из Полоцка не лобовыми атаками, а с помощью демонстраций на его флангах.

Хотя союзники удержали свою позицию, но русские не удалились, даже лагерь Витгенштейна расположился в Присменице, всего в ¼ часа пути от Спаса. Лес, располагавшийся позади линии русских постов, скрывал движения войск, в то время как Витгенштейн мог видеть всё, что происходило в неприятельском лагере. Дибич пишет, что «Витгенштейн, не желая удаляться от своих линий, был вынужден разместить свою главную квартиру в Присменице, единственном пригодном для жилья селении, которое можно было разыскать в округе. Русские войска провели ночь в следующем порядке справа налево. Пехота: полки 23-й, 25-й и 26-й егерские, Тульский, Эстляндский и запасный батальон 18-го егерского, батальон Навагинского полка, полки Пермский, Могилевский, Севский, Калужский, Сводный пехотный, 24-й егерский, сводные гренадерские батальоны 5-й дивизии. Артиллерия на позиции: шесть орудий батарейной № 28 роты, конная № 1 рота, шесть орудий батарейной № 27 роты, шесть пушек батарейной № 5 роты, лёгкая № 9 рота, шесть орудий батарейной № 28 роты и шесть пушек батарейной № 5 роты. Кавалерия, а также остальная пехота и артиллерия второй линии находились позади в различных точках. Правое крыло находилось на той же позиции, как перед сражением. Левое крыло опиралось своим правым флангом на Присменицу, своим левым флангом – к Полоте, его аванпосты были размещены вдоль оврага у Спаса… Русский резерв в течение ночи покинул Ропно и разместился на Невельской дороге позади нашего левого фланга, чтобы служить одновременно его поддержкой. Полковник Сивере получил приказ начать строительство моста на Полоте возле Боровки… Репнин прибыл ночью к Полоцку, его войска вернулись в линии, из которых они прежде были выделены».

По словам Каховского, он получил приказ Довре «направиться с резервом… к отряду полковника Властова, расположенному на левом фланге, чтобы поддержать его в случае необходимости». Репнин писал: «Заняв позицию возле Полоцка, полки дивизии, которые были мне доверены, Сводный кирасирский полк и Сводный гвардейский полк, находились, 1-й в центре 2-й линии, а 2-й распределён следующим образом: эскадрон драгун гвардии на правом фланге для поддержки батарей и егерского полка полковника Фролова; эскадрон улан на левом фланге под командой полковника Властова, а эскадрон гусар гвардии на правой стороне большой дороги из Себежа в Полоцк, в прикрытии батарей полковника Зальцмана». Репнин находился при Сводном кирасирском полку. Балк, назначенный командующим кавалерией, разместился «со Сводным кирасирским полком и двумя слабыми эскадронами Рижского и Гродненского полков в центре… Другие кавалерийские полки и эскадроны находились на обоих флангах, находясь под непосредственным командованием командиров флангов». Всего 1-й корпус насчитывал 18 тыс. чел.

В мемуарах Сен-Сир писал, что ночью «собрал большую часть своих генералов, чтобы сообщить им своё намерение атаковать на следующее утро неприятеля всеми силами; он оправдывал это намерение близостью русских, не позволявшей посылать отряды для фуражировки и заставлявшей войска быть постоянно наготове без малейшего отдыха. События дня достаточно показывали намерение неприятеля не давать нам передышки и сражаться с нами, хотя бы даже оба французских корпуса перешли на левый берег Двины. Его положение было слишком угрожающим для того, чтобы принять какое-нибудь иное решение, кроме того, чтобы дать ему битву, которой к тому же даже при желании нельзя было надолго избежать, поскольку в тот день русский главнокомандующий начал возводить два моста… Невозможно было дольше оставаться в таком опасном положении; нужно было во что бы то ни стало отбросить противника», который «мог перебросить часть войск со своих флангов в наши тылы и захватить всех людей, которые рассыпались на десять льё вокруг, чтобы найти продовольствие для себя и для своих рот».

Сен-Сиру «было не трудно убедить своих генералов в необходимости наступления, но все заявили, что их войска так слабы, что не в состоянии вынести всей тяжести сражения, если оно, подобно предыдущему, будет продолжаться целый день. Тогда он предложил им занять сражением только полдня, но они отвечали, что им невозможно будет продержать своих солдат на ногах в течение шести часов; наконец, он предложил им сократить продолжительность дела до четырёх часов, и они подтвердили, что это всё, чего можно ожидать… Было решено ввести войска в дело в четыре часа пополудни, чтобы наступившая ночь дала возможность закончить его. Генералы разошлись, ознакомившись с общей диспозицией и, в частности, с тем, что касалось каждого из них». В рапорте Сен-Сир написал кратко: «Вечером этого дня я осознал необходимость атаковать неприятеля». По словам Вреде, «Сен-Сир был убеждён, что неприятель тотчас снова возобновит свою атаку; он решил атаковать 18-го в 4 часа вечера, чтобы дать ему решительное сражение». [161]161
  Fabiy. IV. 573, 640-43, 661, 692, 694; IV. Annexe. 54–55; Saint-Cyr. III. 77–78; Isler. 33; Schaller. 136; Maag. 85; Heilmann. 222-23; Sauzey. V. 226–27, 235; Kukiel. II. 123; Французы в России. I. 63–64; Бутурлин. I. 362; Михайловский-Данилевский. 148; Богданович. I. 394. По словам Т. Аеглера, во время военного совета некоторые генералы заметили Сен-Сиру, что швейцарские полки опять оставлены в резерве, и попросили вывести их в первую линию. Тот ответил им: “Господа, я знаю швейцарцев, один батальон 1-го полка состоял под моим командованием при Кастель-Франко в Италии. Французы более стремительны в атаке, но если придётся перейти к отступлению, то мы сможем рассчитывать более надёжно на хладнокровие и мужество швейцарцев, и по этой причине сегодня мы можем их ещё оставить в резерве”. Сами же швейцарцы плохо восприняли пренебрежение их рвением, что казалось им знаком недоверия (Legler. 15).


[Закрыть]

А. Ежов. Атака 8-го линейного полка на русскую батарею в сражении при Полоцке, 18 августа 1812 г.

6/18 августа

В 3–3½ часа утра войска Вреде были сменены дивизией Деруа. В 3 часа 3-й батальон лёгкой пехоты получил приказ сменить в Спасе 5-й батальон и занять «имение иезуитов тремя ротами. Туда был назначен майор батальона с тремя ротами; три другие роты под начальством командира батальона подполковника Бернклау заняли возвышенности позади этой деревни». В 5 часов 4-я лёгкая батарея была сменена на позиции 3-й лёгкой батареей капитана Халдера. Майлингер, охранявший обоз на левом берегу Двины, пишет: «В 11 часов утра с подразделениями, принадлежавшими к главной квартре, я вновь двинулся через Двину в Полоцк, где разместился в еврейском доме при выходе на Витебскую дорогу, вблизи нескольких синагог. На находившуюся перед ним площадь я велел вывезти небольшой парк повозок с продуктами и багажом и выставил к нему охрану. Одна рота была наряжена в гарнизон иезуитского монастыря и находившихся позади высоких валов, а остальные стояли в постоянной готовности».

Дибич подчеркнул, что «противник, обманутый числом батальонов, пришедших с генералом Гаменом в Свольню, считал русский корпус гораздо более сильным, чем он был в действительности… Войска, однако, получили приказ быть готовыми двинуться к Белому, но отступательное движение должно было начаться только в 4 часа пополудни 6 августа». Витгенштейн пишет, что «утро 6 числа прошло без всяких неприятельских действий, кроме перестрелки при вновь построенном мосте, которая кончилась скоро без значущей потери с обеих сторон; неприятель в ночь и также по утру удалил большую часть войск своих к берегу Двины и в город, ожидая повидимому атаки нашей».

Сен-Сир считал, что у него имелось всего 24 тыс. чел., а у русских – более 30 тыс., а потому, «надо было пополнить недостающие силы и маневрировать так, чтобы застигнуть неприятеля врасплох». Для того чтобы ввести противника в заблуждение, Сен-Сир велел симулировать отступательное движение: «В час пополудни военный обоз обоих армейских корпусов, расположенный за старым Полоцком, двинулся по дороге из Полоцка к Уле. 8-я дивизия немного спустя оставила позицию, занимаемую ею накануне на левом берегу Двины, около того места, где русский главнокомандующий возводил мост,и поднялась вверх по течению, по левому берегу реки до старого Полоцка, всё время в виду правого фланга неприятельского лагеря, расположенного на противоположном берегу. Она, по-видимому, собиралась стать в хвосте обоза, в то время как дивизия кирасир и бригада Кастекса, выступив одна из Семенца, другая из Рудни, с лошадьми, нагруженными фуражом, по-видимому, собирались прикрывать переднюю часть и фланги. В три часа пополудни обоз стал быстро продвигаться к Уле; повозок было очень много, и они поднимали густую пыль. В то же время наибольшая часть артиллерии 2-го корпуса, под начальством генерала Обри, сменившего Дюлолуа, перешла на правый берег Двины, чтобы занять назначенное ей место». [162]162
  Раненый Удино был отвезён в монастырь иезуитов, где Р.П. Ришардо оказал ему первую помощь. Затем главный хирург 2-го корпуса Капьомон сделал всё необходимое, «но рана оказалась глубокой, а картечная пуля пробила широкое отверстие». Поэтому утром 18-го поместили матрас в коляску маршала, положили его туда и перевезли через Двину; «печальный обоз тронулся в путь в сопровождении экипажей и эскорта», и через Лепель, Березино, Вилейку, Сморгони и Ошмяны прибыл в Вильно 26 августа. «Деморализация некоторых зашла так далеко, что Дюлолуа уехал вслед за раненым маршалом в Вильно»; его сменил его заместитель генерал Обри, официально назначенный командующим артиллерией 2-го корпуса 24 августа (Pils. 127; Comeau. 456; Sauzey. V. 228, 393; Kukiel. II. 123; Six. I. 27, 390).


[Закрыть]

В 15 ½ часов 8-я дивизия также вернулась назад и перешла реку по одному из мостов в Полоцке, вслед за дивизией Мерля. Дивизия Леграна, используя долину Полоты, чтобы замаскировать своё движение, двинулась на север, чтобы опереться правым флангом на Спас, образуя центр позиции. Оборона Полоцка была поручена дивизии Мерля: бригада Кандра (1-й и 2-й швейцарские полки) встала к северу от города и к востоку от Полоты, бригада Авизара (123-й линейный и 3-й швейцарский полки) расположилась частью на городских валах, частью в городе, 4-й швейцарский полк – в городе. Дивизия Думерка находилась на обратном пути и должна была встать справа от дивизии Мерля. По словам Д’Альбиньяка, «центр должна была занять батарея из 12 пушек, ведомая самим генералом Обри; 12 других пушек должны были находиться на большой дороге из Невеля, эти орудия должна была поддерживать дивизия кирасир в центре; эта дивизия из 1.400-1.500 кирасир… должна была направиться туда, куда будет необходимо. Одна бригада из дивизии Валантена находилась на дороге из Белого; хорваты, поддержанные бригадой лёгкой кавалерии Кастекса, должны были дебушировать на левом фланге с 24 пушками против русского правого крыла».

«Каждый генерал получил задачу, – пишет Вреде, – моя состояла в том, чтобы командовать правым крылом и начать атаку в 4 часа. Когда я завяжу дело и добьюсь некоторого прогресса… Деруа дебуширует со своим корпусом из деревни Спас и двинется против неприятельского центра; на его левом фланге бригада лёгкой кавалерии Корбино перейдёт по второму мосту Полоту у кладбища, затем двинется французская пехотная дивизия Леграна с многочисленной артиллерией; на её левом фланге дивизия Вердье дебуширует из города, имея на левом фланге дивизию кирасир Думерка с бригадой лёгкой кавалерии Кастекса, чтобы атаковать правое крыло неприятеля». По словам Д’Альбиньяка, Легран «со своей дивизией, вновь поднявшись к центру по изгибам и оврагам Полоты, которые скрывали движения, также подходил к Спасу и выстраивался на левом фланге генерала Деруа», который, пройдя через Спас, «формировал линию по секциям слева и впереди Спаса в маленьком овраге глубиной в человеческий рост».

Деруа свою задачу определил так: «С 1-м корпусом я должен был выдвинуться в центр, перейти Полоту… пройти через деревню, расположенную прямо передо мной, построиться и затем двинуться прямо на позицию неприятеля. Мой корпус получил 4-й батальон лёгкой пехоты Теобальда и 4-ю лёгкую батарею капитана Графенройта; 6-й батальон лёгкой пехоты Лароша был придан 2-му армейскому корпусу; этот корпус должен был перейти Полоту на моём правом фланге, направиться на одной высоте со мной против неприятеля, в то время как французская колонна двинется на моём левом фланге; кроме артиллерии, которая была придана мне, вся артиллерия должна была оставаться на позиции и начать… атаку оживлённой канонадой». Графенройт в 15 часов «получил приказ присоединиться со своей батареей к 1-му армейскому корпусу».

Батарея подполковника К. Цоллера из 31 пушки была выстроена вблизи Полоты; её составляли 2-я и 3-я лёгкие, 5-я и 11-я пешие батареи (6-фунтовые орудия), 4-я и 6-я пешие батареи (12-фунтовые пушки). [163]163
  Хайльман писал, что на батарее было 34 пушки, упоминал 9-ю батарею капитана Вагнера, которая в походе не участвовала, и уверял, что батарея Графенройта имела только 4 орудия, так как 2 пушки были отосланы в Спас (Heilmann. 224. Anm. 1; Кгаив. 227; Sauzey. V. 279).


[Закрыть]В 16 часов 3-я батарея «получила приказ развернуться в батарею на песчаных холмах… До этого тут был построен капитаном-инженером Эдлингером парапет для двух пушек; позади него разместили две гаубицы; между тем четыре другие пушки разместились таким образом, чтобы стрелять как по ложбинам, где в большом количестве передвигались неприятельские стрелки, так и по батареям, размещённым впереди». Командир 4-й батареи Берхем после полудня «разместился на правом крыле между батареей Хофштеттена и 3-й лёгкой батареей». 11-я батарея была размещена на склоне холма.

По словам капитана Готтхарда, все батареи «заняли позицию почти на тех же местах, что и 17-го числа, но на возвышенности, расположенной немного впереди. 2-я лёгкая батарея образовала правое крыло. Все батареи, заряженные картечью, были готовы к стрельбе, когда прозвучит сигнал для открытия огня. Неприятель укрывался в ближайшем лесу, его следовало прогнать и, обстреливая из всех батарей, удерживать его, пока наша пехота построится и достигнет точки, намеченной для атаки». Командир 6-й батареи капитан Ройс получил от Вреде приказ, «как только все выстроятся в боевой порядок, произвести из моей батареи по сигналу его сиятельства генерала от кавалерии выстрел по русской главной квартире, расположенной напротив меня. Три батареи, размещённые сбоку и позади должны были сделать то же самое».

Вреде писал: «Между 3 и 4 часами пополудни я поставил на батарею 31 пушку на возвышенности возле Полоты, справа от деревни Спас. В течение этого времени я велел выдвинуть бригаду генерала графа Беккерса (3-й и 7-й полки) и разместить её в оврагах возле Полоты совсем близко от аванпостов неприятеля. Я приказал выступить батальону Лароша с одной пушкой и отрядом 3-го шволежерского полка, который я имел при себе под командой лейтенанта Хагенберга, вдоль Полоты к деревне Хамерня; он должен был атаковать и угрожать крайнему левому крылу неприятеля. [164]164
  Фёльдерндорф писал, что это был конвой Вреде из 5– го шволежерского полка, а Хайльман – «слабый взвод 4-го шволежерского полка Короля под командой обер-лейтенанта графа Фуггера» из пикета командира дивизии (Maillinger. 90; Volderndorf. III. 113; Heilmann. 224. Anm. 2; Sauzey. V. 229).


[Закрыть]Позади него двигались 1-я и 3-я пехотные бригады, чтобы привлечь главное внимание неприятеля к этому флангу. Эти бригады оставались вне поля зрения противника позади маленького леса, и сделали контрмарш в низине, чтобы прикрыть большую батарею из 31 орудия». Ларош пишет, что в 16 часов получил устный приказ Вреде, «перейти Полоту у кузницы и во время общей атаки двинуться против линии неприятеля, расположенной на другом берегу Полоты».

Сен-Сир, «находясь возле баварской артиллерии, которая должна была дать сигнал к атаке, видел, как все его войска приближались к назначенным им позициям. Русские не замечали никакого движения в долине Полоты, так как оно было скрыто от них; они следили своими подзорными трубами только за эволюциями на левом берегу Двины, производившимися открыто, так как они должны были симулировать отступление». Впрочем, Сен-Сир «не надеялся обмануть противника, находившегося так близко от Полоцка, что представлялось невозможным, чтобы он не слышал шума, производимого войсками, переправлявшимися с левого на правый берег Двины. Эти войска были довольно многочисленны; они состояли из двух дивизий пехоты, шести полков кавалерии и, помимо полковой артиллерии, имели ещё большой артиллерийский парк».

При этом, «видя полную беспечность неприятеля, Сен-Сир очень сожалел, что распорядился начать атаку артиллерией, которая, подняв тревогу сразу на всех пунктах его линии, могла уменьшить выгоды, которых надеялись достигнуть в течение первого часа сражения при столь полной внезапности нападения». На это Фабри резонно возразил, что тогда командующий, находившийся возле главной батареи, мог бы срочно изменить свои распоряжения и приказать войскам немедленно атаковать. Заметим от себя, что причиной этого могло быть то, что не все французские войска ещё вышли на исходные позиции. К тому же, в рапорте Сен-Сир написал: «Я отдал мои распоряжения для атаки 18-го в 4 часа пополудни», а канонада началась только через час. [165]165
  Лейтенант 5-й роты 2-го конно-артиллерийского полка Ф.А.Н. Де Лассю-Марсийи писал, что в 4 часа вечера командир артиллерии 9-й дивизии шеф батальона М.Л. Вивьен де Шатобрён приказал выдвинуться на позицию на равнине на правом берегу Двины; при этом батарея переправилась через ручей (Lassus-Marcilly F. Notes sur la campagne de Russie / / Combats et captivite en Russie. Memoires et lettres de soldats fran^ais. Paris, 1999. P. 9–10).


[Закрыть]

П.Ю.В. Мерль (1766–1830)

Действительно, русских генералов не удалось полностью обмануть. Дибич отметил, что «бездействие неприятеля в течение всего утра, передвижение его обозов, части его артиллерии и его кавалерии, которые перешли на левый берег Двины, позволили вначале предположить, что он предпринимает отступление, но главные силы постоянно оставались на позиции, и было видно, что Полоцк не будет эвакуирован… Витгенштейн считал, что не будет атакован в тот день. Он отсрочил своё отступление до 9 часов вечера, чтобы тем самым сделать его более безопасным под прикрытием темноты». Сам Витгенштейн писал: «Когда я увидел, что неприятель имеет намерение удержать Полоцк всеми силами своими, я решился, оставив авангард в дефиле от Полоцка по Невельской и Себежской дорогам, взять позицию при с. Белом и потому предписал всему корпусу в 9 часов вечера следовать к почте Гамзелевой».

1 – й лёгкий батальон Гедони прикрывает артиллерию

Баварская артиллерия ведёт огонь

Солдаты 4-го линейного полка несут раненого Деруа

В. Кобелль. Сражение при Полоцке 18 августа 1812 г. Комментарий под кроками В. Кобелля

Впрочем, так думало русское командование, а войска, по словам Антоновского, были «нерасположены нынешний день к неприятельским действиям, а начали варить обед или ужин; конечно, в такое время отлучаются люди за водою, за дровами и за фуражировкою». Он считал, что «нам совсем не должно было полагаться на том, что французы без боя оставят Полоцк. Быть может, так бы и случилось, если бы решительнее действовали накануне этого дня, то есть 5 августа, но мы так не сделали, а облокотились на одну мысль, что и без драки войдем в Полоцк, и ошиблись… Мы считали французов в количестве, превосходившем нас, а потому, если справедливо судить, и это с нашей стороны была неосторожность, которая и вовлекла нас в неприятность и поставила в такое положение, что мы перестали думать выгнать французов из Полоцка». Д’Альбиньяк заметил, что «русская армия была совершенно спокойна; они думали, что производимые движения были вызваны сменой постов… Русские находились в столь большой беспечности, что готовили себе суп». Итак, очевидно, что русские войска совершенно не ожидали атаки противника.

В рапорте Сен-Сир написал: «Примерно к 5 часам все войска и артиллерия вышли на позицию, чтобы двинуться на неприятеля, который не заметил ничего из наших приготовлений. Точно в 5 часов (a cinq heures precises) вся артиллерия начала свой огонь,и наши пехотные колонны выдвинулись под его прикрытием, чтобы атаковать левый фланг и центр противника». Вреде же сообщил, что «выстрелом в 4 часа моя 12-фунтовая батарея дала сигнал к атаке. В один момент батарея из 31 пушки начала стрелять, огнём картечи и ядер она привела в беспорядок аванпосты неприятеля». Из других баварских реляций можно сделать обоснованный вывод, что сосредоточение войск, по крайней мере баварских, на исходных позициях завершилось к 16 часам, и тогда же были отданы приказы для начала атаки, а канонада началась в 16 ½ – 17 часов. [166]166
  Деруа писал, что «в 4 часа пополудни каждый находился на своих позициях, с которых он должен был дебушировать, началась канонада». 1-й полк «в 4 ½ часа вечера получил приказ», а двинулся в 5 часов. Хаусман пишет, что «в 4 часа пополудни 12-фунтовая батарея, расположенная на левом берегу Полоты, открыла огонь и тем самым дала сигнал к атаке». В двух донесения 8-го полка написано: «В 4 часа пополудни полк получил приказ с первым выстрелом пушки отыскать неприятеля и атаковать его. Это произошло в 5 ¼ часа вечера»; «в 5 часов пополудни полк получил приказ двинуться при первом выстреле из пушки». Офицер 9-го полка написал: «В 5 часов вечера прозвучал сигнал, данный огнём артиллерии». 10-й полк «получил приказ в 4 ½ часа пополудни». Рапорт 4-й батареи гласит: «В 4 ½ часа началась общая канонада с нашей стороны». В рапорте 11-й батареи говорится, что сражение «началось в 4 ½ часа вечера оживлённой канонадой, которую открыли 33 пушки ѴІ-го корпуса», в рапорте 3-й батареи сказано, что в 4 часа пополудни был получен приказ выдвинуться на позицию, а «в 4 с половиной часа канонада увеличилась с обеих сторон». Командир 6-й батареи утверждал, что первый выстрел был сделан в 4 ½ часа, а Лежен и Д’Альбиньяк – в 5 часов (Fabry. IV. 668-70, 672-73, 675, 679, 682; Maillinger. 90. Anm. 1; Volderndorf. III. 113; Lejeune. II. 195; Sauzey. V. 394). Нелепостью является заявление, будто канонада началась в 5 часов утра (Отечественная война 1812 г. Энциклопедия. 575; Шишов. 151).


[Закрыть]

По словам Берга, «в 5 часов пополудни противник открыл жестокую канонаду со своего правого фланга по нашему левому флангу, так что немедленно многие наши пушки батарейной № 27 и лёгкой № 9 рот, которые находились перед мызой, где находилась главная квартира армейского корпуса, были опрокинуты со своих колёс, разбиты и почти все их лошади были убиты или ранены». «Сказывали, – вспоминал Антоновский, – что первые два залпа из орудий направлены были на квартиру графа Витгенштейна, который едва-едва не сделался жертвою хитрой выдумки французской». Сам Витгенштейн писал, что противник в 4 часа пополудни начал «жесточайшую кононаду против центра моего, а особенно против корпусной квартиры, находящейся в мызе Присменице в центре ближе к левому флангу. Жестокое действие неприятельской артиллерии и неожиданное наступление стрелков и пехотных колонн расстроили сначала передовую стрелковую нашу цепь и позволили неприятелю наступать против батарей центра нашего и левого фланга». Дибич также записал, что «концентрический огонь всех батарей, которые начали стрелять одновременно, почти уничтожил мызу Присменица, где находилась наша Главная квартира, и учинил беспорядок в 5-й дивизии и в войсках Властова, но пушки батарейной № 27 роты, которую полковник Дибич разместил так, чтобы взять во фланг батареи, которые прибыли разместиться у Спаса, ослабили их огонь и вынудили их покинуть возвышенности. Пока эти батареи меняли позицию, русские войска построились для сражения». По словам Берга, также «шесть пушек батарейной № 5 роты, которые находились на нашем левом фланге ответили сильным огнём».

Сен-Сир приказывает Вреде принять командование

8-й и 9-й линейные полки переходят мост через Полоту

1-й линейный полк Короля охраняет мосты на Полоте

Командир 6-й баварской батареи признавал: «Едва только был сделан первый залп, как от 30 до 40 неприятельских артилерийских орудий быстро ответили мне. Неприятельские орудия состояли из 12-фунтовых пушек и около пяти 6-фунтовых; несмотря на то, что огонь поддерживался столь оживлённо с обеих сторон только в течение часа, каждое орудие сделало по пятьдесят выстрелов, хорошо наведённых и эффективных. Огонь артиллерии длился добрый час; в это время целью нашего хорошо направленного огня было причинить ему большие потери и привести его в беспорядок». Командир 4-й батареи писал, что «размещённые слева русские батареи тотчас начали обстреливать ядрами, гранатами и картечью мою правую полубатарею»; несколько канониров и лошадей были убиты и ранены. По 11-й батарее «стреляла в косом направлении неприятельская батарея, размещённая на левом крыле, тогда как две другие батареи неприятельского центра направились против неё и подвергли сильному огню, так как она была размещена на склоне, который никак не мог прикрыть от неприятеля. Однако батарея постоянно поддерживала самый сильный огонь и сохранила необходимое спокойствие, хотя значительная часть номеров расчётов состояла из людей, которые не участвовали ещё ни в одном бою».

Батареи 2-го корпуса (24 орудия) также открыли огонь. Дибич пишет, что «в центре генерал Гамен также использовал действие шести орудий № 27 роты, чтобы построиться. Он отбил колонны, которые выдвинулись против него… Несколько колонн дивизии Вердье выдвинулись против нашего правого фланга с самого начала дела, но перекрёстный огонь батарей № 1 и 28 (6 орудий) заставил их вновь занять свою позицию». По словам Витгенштейна, «открыл неприятель так же батареи свои против правого фланга нашего, но был в скорости сбит 6 орудиями подполковника Мурузи и конной роты № 1». Антоновский вспоминал, что полковник Рот с офицерами спокойно обедал, когда «в 4 часа пополудни в левой стороне от нас разразился необыкновенный выстрел, потрясший даже воздух на подобие порохового взрыва… За первым выстрелом вслед сделан был другой, как объяснилось, залпом из батарей, и с тем вместе и ружейный огонь мгновенно разразился по всей линии нашей 5-й дивизии. Полковник Рот тотчас поставил 26-й полк в боевой порядок и ожидал дальнейших приказаний». При этом, «Рижского драгунского полка лошади, приветствуемые у коновязей картечью, оторвались и бросились в лес, заставив своих драгунов маневрировать конных по пешему… Дабы остановить, сколько можно, неприятельскую кавалерию батарея подполковника Мурузе, обстреливавшая большую Полоцкую дорогу, начала действовать, но по отдаленности ни мало не воспрепятствовала французской коннице, а действиями своими обратили на себя внимание неприятельской артиллерии, которая тотчас из редутов, перед нами бывших, начала отвечать». Надо полагать, что речь здесь идёт о выдвижении на позицию бригады Корбино.

По словам Сен-Сира, при звуках канонады дивизия кирасир Думерка, проходившая через город, «побросала связки фуража, которым запаслись кавалеристы, направилась галопом к назначенному месту на левом фланге армии, единственному пункту расположения наших войск, где она могла найти достаточно места для своего маневрирования». Марбо уверял, что «перед самой атакой Сен-Сир приказал в тишине привести все эскадроны и разместить их за амбарами, за которыми начинались луга. Именно на этой ровной земле должна была действовать кавалерия, атакующая правый фланг неприятеля. Ей предстояло прикрыть левый фланг нашей пехоты».

«Невозможно выразить в простом рассказе, – вспоминал Сен-Сир, – замешательство, произведённое в русских войсках первыми залпами нашей артиллерии и внезапным появлением наших колонн; каждый бежал к своей лошади, к своей пушке, к своему знамени, за своим оружием». В рапорте он написал: «Дивизия Вреде дебушировала справа от деревни Спас и с большой храбростью и пониманием атаковала левый фланг неприятеля; дивизия генерала Деруа дебушировала через ту же деревню Спас; дивизия Леграна – слева от этой деревни, соединяясь на своём левом фланге с дивизией Вердье, одна бригада которой наблюдала за правым флангом противника, который был размещён на дороге из Гамзелевой. Дивизия Мерля прикрывала с фронта город Полоцк, и частью с тыла».

В мемуарах Сен-Сир уверял, что «эти четыре дивизии наступали эшелонами, частью в виде колонн, частью развёрнутым строем, будучи прочно связаны между собой, и каждая сформировала себе резерв. Огонь нашей артиллерии прекратился, как только наши войска подошли к неприятелю; атака была произведена одновременно, решительно и отважно». Фабри заметил, что представленная мемуаристом картина стройного и одновременного наступления далека от реалий, так как Фёльдерндорф прямо говорил, что атака дивизии Леграна началась с опозданием. Заметим также, что сам же мемуарист упомянул об опоздании «8-й дивизии, образовавшей в нашем строю брешь, которую пришлось охранять бригаде Корбино, оказавшейся под рукой». Кроме того, Вреде в рапорте посетовал, что «на левом фланге 2-го баварского корпуса колонна, которая должна была выступить из города, не была тотчас развёрнута, и 12-фунтовая батарея не смогла также быстро начать стрелять, и противник повернул наибольшую часть своих орудий против моих». [167]167
  Saint-Cyr. III. 81–83; Fabry. IV. 573, 640-44, 647, 661, 663-64, 666, 670, 679-81; IV. Annexe. 56–57; Lejeune. II. 194– 95; D’Auzon de Boisminart. 136; Volderndorf. III. 110-13; Кгаив. 39–41; Maillinger. 87–90; Calosso. 57; Schaller. 135; Maag. 86; Heilmann. 223-24; Sauzey. V. 235, 393-94; Kukiel. II. 123-24; Марбо. 556; ВУА. XVII. 298; Харкевич. III. 113-14, 120-22; Французы в России. I. 63–66; Бутурлин. I. 362-63; Богданович. I. 395-97.


[Закрыть]Надо полагать, что разыгранная перед русскими демонстрация отступления отняла немало сил у ослабленных французских солдат.

* * *

Видимо после начала канонады Каховский, стоявший позади отряда Властова, решил прикрыть дорогу, ведущую из Полоцка через лес к его левому флангу. Он «послал туда майора Кишкина с запасным батальоном Павловского гренадерского полка. Продвинувшись немного вперёд в лес по этой дороге, этот достойный офицер оставил 60 человек под командой капитана Крылова на правой стороне дороги, а сам направился вперёд». В это время 6-й лёгкий батальон Лароша подошёл к кузнице Хамерня, [168]168
  В немецких источниках это место названо Hammerwerk Hamernia, во французских – forge d’Hamernia, то есть кузница, у Зайболтсдорфа – der Kupferhammer – меднопрокатный завод. На карте в книге Бутурлина оно названо Briqueries, то есть, кирпичный завод.


[Закрыть]где находилась рота гренадер капитана Д. Крылова 2-го для прикрытия моста, а в трёх верстах выше по течению стоял эскадрон Гродненских гусар поручика Мишковского, наблюдавший брод. Согласно рапорту Лароша, при первом же выстреле из приданной батальону пушки, стрелковая рота капитана Бельца «перешла речку, её глубина в некоторых местах доходила до нижней части живота; она прогнала пикеты, которые были там выставлены, и двинулась шагом атаки против двух рот, размещённых на опушке леса. Противник не ожидал атаки стрелков, он убежал вглубь леса. Стрелковая рота разместилась на опушке леса, она прикрыла свою позицию пикетами и патрулями».

По словам Витгенштейна, «на левом фланге нашем покусился неприятель с начала сражения, перейдя в 4 и 7 в. выше Полоцка р. Полоту, обходить оный». Властов сообщил: «Бой длился уже более полутора часов, когда я был информирован, что неприятель, разогнав пост у завода, перешёл речку в многочисленных колоннах и хочет напасть на меня с тыла, я немедленно послал туда 1-й сводный гренадерский батальон 5-й дивизии и запасный батальон Павловского гренадерского полка». Сам Властов отошёл немного назад, чтобы не иметь в тылу дорогу, ведущую с завода.