Текст книги "Первое Полоцкое сражение (боевые действия на Западной Двине в июле-августе 1812 г.)"

Автор книги: Андрей Попов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)

Когда произошла атака русских кирасир, Кастекс прекратил атаки, но затем казаки «вновь бросились в атаку и яростно накинулись на мои эскадроны, а гродненские гусары тогда же атаковали 24-й полк». Впрочем, эта атака была отбита, вскоре на помощь Кастексу прибыл Корбино, и обе бригады оттеснили русских кавалеристов. 23-й полк потерял 8–9 чел. убитыми и около 30 были ранены. Д’Альбиньяк уверял, будто «несколько эскадронов 7-го и 14-го кирасирских полков атаковали русскую кавалерию на правом фланге», но других подтверждений этому заявлению нет. Сен-Сир в рапорте отметил, что «генерал Мерль с частью своей дивизии с большим умением отразил атаку, которую противник произвёл на наш левый фланг… Хорваты, поддержанные частью кавалерии генерала Кастекса, отличились в этой атаке».

Витгенштейн писал: «Столь же не удачно было покушение неприятеля против 23-го егерского полка, составляющего самый правый фланг мой и прикрывающего дорогу на Дисну; наступая на оный пехотою и конно-егерским полком, он с начала получил некоторые выгоды, но действием подоспевшей конной роты № 1 остановило успехи его; Гродненского гусарского полка подполковник Силин, бросившись с 3 эскадронами на французскую кавалерию, опрокинул оную и истребил большую часть». По словам Яшвиля, «конная рота № 1 под командой подполковника гвардии Сухозанета, который находился напротив Двины на крайнем правом фланге, выдвинул свою батарею и занял дорогу из Дисны, угрожал этим движением позиции неприятеля и воспрепятствовал ему обойти дорогу из Гамзелево, остановив его переход возле устья Полоты. Эта батарея до такой степени дезорганизовала неприятельские колонны своим умелым действием», что тем способствовала храброму ротмистру Кемпферту, который с двумя эскадронами Гродненских гусар атаковал французских конных егерей, «привёл их в состояние чрезвычайного смятения и убил у них большое число людей». Генерал особо похвалил поручика Хюне и прапорщиков Человского и Сухозанета, каждый из которых командовал двумя орудиями. [179]179
  Марбо. 558-60; Calosso. 58–60; Sauzey. V. 395. Сен-Сир заметил, что его могут порицать за излишнее внимание к своему левому флангу, поскольку главная атака происходила в центре и на правом крыле. “Действительно, – писал он, – мы имели на дороге из Дисны бригаду пехоты из дивизии Мерля под командой генерала Амэ и бригаду лёгкой кавалерии под командой Кастекса. Эти две бригады, имели против себя только 23-й егерский полк, три эскадрона гродненских гусар и роту конной артиллерии, так что мы имели заметное превосходство над неприятелем, и силы, достаточные, чтобы противостоять всему тому, что он мог предпринять с этой стороны. Можно даже порицать распоряжение оставить в этой точке две бригады против столь слабых сил, если не обращать внимания на то, что фланги армии, естественно, являются наиболее слабыми, и если не учитывать того, что наш центр и наш правый фланг, действуя наступательно, мог быть отброшен». В случае возможного отступления левое крыло послужило бы поддержкой, как и дивизии Мерля и Думерка.


[Закрыть]Как обычно бывает, обе стороны приписали себе успехи в этих стычках…

Между тем, Вреде выслал «Зибайна с его бригадой и половиной батареи Графенройта, чтобы поддержать генерала Леграна», а сам с бригадой Рагловича «сделал движение вправо, чтобы ещё более поддержать генерала Леграна». «Атака колонны неприятельской кавалерии на французскую артиллерию вынудила генерал-майора Зибайна отойти назад с 1-м линейным полком, чтобы спасти французскую артиллерию. 9-й линейный полк под водительством майора графа Изенбурга продолжил живо преследовать неприятеля». Вскоре В. Изенбург был тяжело ранен пулей, и атакующих возглавил старший в полку капитан Ф. ван дер Монден.

Рапорт 1-го полка гласит: «Смелой атакой противник внезапно отбросил всё левое французское крыло в величайшем беспорядке до предместъев Полоцка; он угрожал нам с фланга и с тыла. 1 – й батальон получил приказ, вместе с батареей Графенройта как можно быстрее обрушиться на левый фланг противника»; он прибыл в самый критический момент. 2-й батальон полка также прибыл вовремя и «сформировал каре, чтобы помешать кавалерии, которая приблизилась, захватить эту батарею». Тогда кирасиры повернули влево, «чтобы захватить батарею из 4 французских 12-фунтовых пушек, уже захваченных казаками; канониры частично были убиты или взяты в плен. Благодаря нашему быстрому движению, мы добились успеха: не только французская батарея, но также многие пленные были освобождены; очень эффективно поддержанный храброй батареей Графенройта, я вырвал у противника все преимущества, достигнутые на левом крыле, и вынудил его к быстрому отступлению». По словам баварцев, «французский полковник, который командовал этой батареей и перед тем напрягал все силы, чтобы её спасти, не мог найти достаточно слов, чтобы выразить свою благодарность и свою радость генералу и двум его батальонам».

Командир 2-го батальона 8-го полка писал: «Вечером я ещё возглавлял батальон, когда неприятельская кавалерия проникла возле колонны, которую генерал Зибайн ей противопоставил; вместе с ним я прикрыл батарею капитана Графенройта, против которой двинулся неприятель». Графенройт отметил, что «между 7 и 8 часами русской кавалерии удалось глубоко врезаться в левое крыло; она захватила тринадцать французских орудий и отбросила французские войска» до Полоцка. «Я выдвинулся в этот момент и открыл по противнику столь жестокий огонь, что его движение было частично остановлено ещё до того, как наступление генерала Зибайна с двумя полками вынудило его отступить». В дневнике он записал: «Я стрелял так бысто, как только мог, чтобы скрыть малое число своих орудий. Темнота скрыла нашу слабость; едва наше подразделение атаковало, как мы заметили затишье и сразу затем отступление русских».

1-й батальон 8-го полка и 4-й полк прогнали русских до опушки леса, а Раглович уверял, что баварцы оттеснили русских «до полульё вглубь леса, и этот прекрасный день был полностью выигран со стороны баварцев». Полковник 7-го полка писал, что «1-й батальон выделил половину своих стрелков на фланг на оконечности леса, чтобы удерживать противника вдали. Между тем три батальона двинулись колонной в лес; вечером все они вместе с 1-м батальоном держались на опушке леса. Постоянно двигаясь вперёд, они достигли, таким образом, той точки дороги, где вечером 16-го 4-й батальон лёгкой пехоты имел дело с неприятелем». Вреде уверенно заявлял, что «к 8 часам вечера армия одержала полную победу над неприятелем».

Репнин писал, что «бой длился с 4 часов до 9 часов пополудни». По словам капитана Графенройта, бой закончился в 21 час, Беккере же уверял, что последнюю атаку он провёл в 22 часа. Командир 3-го лёгкого батальона получил через майора барона Ф. Графенройта приказ Вреде, собрать остатки батальона и других частей, а затем «занять позицию вместе с 4-м батальоном лёгкой пехоты и одним батальоном 4-го линейного полка и прикрыть на ночь поле боя». Капитан Сарториус, возглавивший как старший офицер 1-й батальон 8-го полка, соединил солдат различных полков, а вскоре через майора Графенройта получил приказ снова двинуться вперёд. Он продвинулся до леса, где соединился с частью 4-го полка, поступив под команду полковника Цоллера.

Полковник 3-го полка доносил: «В 9 ½ часов вечера, после того как огонь полностью прекратился на аванпостах, мои войска, состоявшие из небольших частей различных рот силой около 100 человек, были, по приказу майора Графенройта из главного штаба, сменены на этой позиции батальоном под командой майора Рюффа… Мы условились с майором французского 26-го полка, что он разместит свои пикеты справа, а я слева». Затем Валдкирх с двумя ротами отошёл отошёл на несколько сотен шагов назад, где соединился с солдатами 7-го полка и расположился биваками на ночь. Полковник 7-го полка сообщил: «Я получил приказ генерала Вреде, собрать войска и построить в линию, что и было исполнено следующим образом: я собрал полк, многие люди подполковника 4-го лёгкого батальона Теобальда присоединились к 3-му батальону. Майор Рюфф сформировал батальон, составленный из людей 1-го армейского корпуса; этот майор занял пост у сожжённых домов, находившихся на дороге, сбоку – 26-й французский лёгкий полк. Я разместился затем во второй линии со 2-й бригадой, примерно в 300 шагах позади». По словам Рагловича, «темнота ночи положила конец этой кровавой баталии… Вреде велел выразить войскам своё полное удовлетворение их храбрым поведением, и всеобщий крик: “Да здравствует наш добрый король!”, вырвавшийся из сердец баварцев, завершил этот день».

Ланглуа. Сражение при Полоцке, 18 августа 1812 г.

Увидев отступление своей кавалерии, Витгенштейн решил начать отступление. Бутурлин так объяснял его решение: «Российские войска с честью удержались на всех пунктах. Несмотря на то, граф Витгенштейн рассудил, что великое превосходство сил, выставленных против него неприятелем, не оставляло ему никаких видов к победе; почему и вознамерился продолжить отступление свое, дабы сблизиться с подкреплениями». Последнюю фразу повторяли все отечественные авторы, хотя Данилевский специально подчеркнул, «до какой степени были мы бедны войсками в этом краю».

Берг пишет: «Я узнал, что правый фланг всей линии уже отступил; между тем, видя, что вся наша артиллерия ретируется, я остался подождать ещё некоторое время, чтобы все пушки левого фланга были увезены на моих глазах; только тогда я медленно отступил до леса с Севским и Калужским и 1-м Сводным пехотными полками, обмениваясь выстрелами с неприятелем, который преследовал нас очень вяло». Антоновский вспоминал: «14 дивизия составляла наш правый фланг и защищала Псковскую большую дорогу. Она выдержала весь напор французов и мужественно устояла против усилий неприятеля занять дорогу – шагу не отдали своей позиции до самого почти вечера. В этом разе нельзя не отдать должной справедливости генералу Сазонову… На закате уже солнца 14 дивизия… стала отступать, но в совершенном порядке. За ними и наша батарейная рота… подполковника Мурузе, который, будучи обеспеченный в сподвижниках своих – 26-го полка егерях… смело стоял против неприятеля и тем способствовал защищать большую дорогу. С движением артиллерии подняли и нас на ноги. Едва мы только привстали, начали французы подчивать перекрестным огнем, а заметив отступление, устремили действия на дорогу, по которой мы ретировались, и, надо сказать, не совсем честно провожали – в затылок. Пока артиллерия наша проходила, мы стояли… Мы шли сзади всей дивизии и, чтобы не тесниться дорогою, приняли левее оной и у самой дороги шли опушкою. В это время подскакал полковник Сухозанет к полковнику Роту, умолял дать ему несколько своих егерей для усиления его артиллерии… Идя опушкою, мы и тут не избежали французских метких выстрелов – до самого поворота дороги они нас провожали. Наступил вечер, и все смолкло. Только в правой стороне, куда отступала 5-я дивизия, вырывались редкие ружейные выстрелы и, казалось, далеко от нас. Мы шли колонною по дороге с поникшей головой, не зная, чему приписать нашу неудачу».

По словам Властова, «батальон Павловского гренадерского полка и 1-й сводно-гренадерский батальон 5-й дивизии, которые продвинулись довольно далеко по дороге, указаннной им, были отрезаны в лесу; но эти войска штыками расчистили себе проход сквозь неприятеля и, опрокинув и вынудив скрыться в лесу две его колонны, соединились со мной. После этого противник не отваживался более меня останавливать. Я сохранил свою позицию до ночи» (перл!). Дибич писал, что ещё во время сражения «резерв и часть 5-й дивизии использовали сопротивление центра и левого фланга, чтобы отступить к Ропно, где граф Витгенштейн, который хотел поддерживать бой лишь настолько, насколько это было необходимо, назначил соединение всем войскам, которые не являлись частью авангарда. Приказы относительно этого резерва были отданы в самом начале сражения». Витгенштейн писал: «Авангарду же полковника Властова приказал я прикрывать дорогу из Полоцка чрез Покровку прямо на Белое, а авангард генерал-майора Гельфрейха остался в дефиле от Полоцка к Ропно в 2 в. от сего города. Сим кончилось сие кровопролитное и упорное сражение, в котором неприятель, действуя из 130 орудий почти в один пункт, надеялся разбить войска наши и отомстить первому корпусу за одержанные многократно победы».

«По прибытии к озеру Ропны, – вспоминал Антоновский, – наш полк и Гродненский гусарский остановились в боевом порядке… Дозволено развести огни, у которых, собравшись в кучку, офицеры грелись и рассуждали с прискорбием о невзгоде, повстречавшейся с нами нынешний день… Некто из офицеров сказал: “Все, что ни делается – к лучшему; вперед будем вести себя осторожнее против неприятеля”. Всю ночь мы простояли, не выпущая из рук ружей; на сей раз стали осторожнее. Но торжествующий неприятель не беспокоил и себя и нас. Он не сделал ни одного выстрела в продолжение ночи. Таким образом, несчастное для нас 6 число августа окончили».

Союзники не имели сил преследовать отступавших. Сен-Сир вспоминал, что «бригада Кандра из дивизии Мерля выступила вперёд, чтобы поддержать четыре батальона, которые Сен-Сир направил в лес, чтобы преследовать неприятеля по дороге к Белому; но мы узнали, что эти четыре батальона, изнемогая от усталости, заночевали у опушки леса, будучи не в состоянии двинуться далее. Таким образом, генералы верно судили накануне о состоянии своих войск, так что, хотя и оставшись победителями, мы не могли воспользоваться всеми плодами победы». Д’Альбиньяк также посетовал: «Если бы могли её преследовать, эта армия была бы уничтожена; она ретировалась по единственной дороге в лесу, протяжённостью пять больших льё; но войска 2-го и 6-го корпусов были настолько изнурены голодом, маршами и контрмаршами, что было невозможно заставить их идти так далеко».

В этой связи Фабри резонно заметил, что именно теперь был прекрасный случай употребить кирасирскую дивизию Думерка, но такового приказа не последовало. Сен-Сир, видимо понимая, что такой упрёк может быть высказан ему, в мемуарах среди прочих совершённых ошибок назвал «недостаток координации кирасирской дивизии с четырьмя пехотными дивизиями». Д’Альбиньяк также заметил: «Если бы дивизионный генерал кирасир оказал большее содействие и лучше понимал движения, последствия этой баталии были бы более значительными». Похоже, что Марбо не зря назвал генерала Думерка «весьма посредственным офицером». [180]180
  Fabry. IV. 574, 658-59, 666, 668-69, 671-75, 691, 812; IV. Annexe. 58, 59; Saint-Cyr. III. 99; Maillinger. 94, 96; Sauzey. V. 395; Chambray. I. 272, 380; Heilmann. 231-32; ВУА. XVII. 285, 301; Харкевич. III. 116-19, 123, 126-27; Французы в России. I. 70; Бутурлин. I. 367; Михайловский-Данилевский. 152; Богданович. I. 403-04.


[Закрыть]

«Поле боя, – писал Майлингер, – было покрыто убитыми и ранеными с обеих сторон; особенно плотно они лежали вокруг поместья, где вечером теснились главные массы. Борьба длилась с 5 до ½ 10 часов, то есть всего 5 ½ часов. Едва ли когда-нибудь в прежних и последующих сражениях на таком узком пространстве, около ¾ часа в длину и ½ часа в глубину, непрерывно и смертоносно действовало столь огромное число из более чем 200 орудий. При этом почти постоянно стояли глаза в глаза… В оба дня противник сражался с редким мужеством и величайшей уверенности в своей силе и превосходстве. Тем удивительней кажутся хладнокровная выдержка, спокойствие и полная самоотречения храбрость ѴІ-го корпуса”. Из-за такого крайнего ожесточения и упорства противники понесли весьма существенные потери. Баварцы, которые задействовали только 4 бригады, оставили на поле боя 118 офицеров и 1.161 солдата; из них было убито 15 офицеров и 129 нижних чинов (то есть 1 офицер на 8 солдат), ранено 103 офицера и 1.032 нижних чина (1 офицер на 10 солдат). Грубер писал, что потери составили 75 офицеров и 1.378 солдат.

В ведомости, составленной 21 августа начальником штаба баварского контингента подполковником Й. Палмом, приведены следующие данные о потерях корпуса за 16, 17 и 18 августа.

Данные о потерях из ведомости Й. Палма

	убитые	раненые	пленные	умершие солдаты	офицеры	солдаты	офицеры	солдаты	офицеры	солдаты
19-я дивизия	3	40	47	410	1	265	15
20-я дивизия	4	69	41	651	5	84	2
Всего	7	109	88	1061	6	349	17

Таким образом, общие потери баварцев составили 101 офицер и 1.536 нижних чинов. [181]181
  Gruber. 29; Maillinger. 97; Schoberl. 6; Volderndorf. III. 122; Кгаив. 43; Heilmann. 232; Geschichte des 1 Infanterie Regiments. 200; Sauzey. V. 232.


[Закрыть]

Фёльдерндорф заметил, что «потери среди офицеров кажутся непропорционально большими по сравнению с рядовым составом. Однако ещё до сражения число рядовых солдат было непропорционально мало к состоявшим в рядах офицерам. Некоторые роты вступили в бой, имея менее 30–40 человек под ружьём. 1 – й линейный полк в своих 12 ротах насчитывал только 240 ружей; 10-й – только 350; 4-й лёгкий батальон – лишь 280, 6-й лёгкий батальон – не более 300, в то время как во всех этих подразделениях офицеры имели почти полный комплект». [182]182
  Volderndorf. III. 122. Anm. 1; Maillinger. 99. Созе заметил неточность в цифрах, приведённых Фёльдерндорфом, так как даже 21 августа 9-й полк имел в строю 442 чел., 10-й полк – 453, 4-й лёгкий батальон – 370 (Sauzey. V. 234).


[Закрыть]К тому же, баварские офицеры повсюду должны были стоять во главе, особенно когда опасность была самой большой, чтобы совершенно измученных лишениями и напряжением баварских солдат воодушевлять своим примером». По словам Хайльмана, «многие роты имели едва по 30–40 ружей, или от 11 до 12 рядов, некоторые даже направили в огонь лишь 6–7 рядов. На это небольшое число личного состава в большинстве рот приходилось 2–3 офицера, не считая многочисленного генерального штаба и адъютантов. К тому же, русские снайперы уверенно отстреливали баварских офицеров с их блестящими серебряными кольцами на воротниках, которые при атаке всегда шли далеко впереди войск». [183]183
  Fabry. IV. 660, 670, 673, 684, 685, 686; Hofreiter. 43; Kukiel. II. 125. 9-й полк потерял убитыми 1 офицера и 7 солдат, ранеными 8 офицеров и 61 солдата, 37 солдат пропали без вести; 10-й полк – 19 солдат убиты, 13 офицеров и 93 солдат ранены; 4-й лёгкий батальон – 1 офицер убит, 2 ранены, 56 солдат убиты и ранены; 6-й лёгкий батальон – 3 солдата убиты, 1 офицер и 15 солдат ранены. В артиллерии за 2 дня убиты 4 солдата, ранены 1 офицер и 13 солдат. Мартиньен указал потери офицеров за 16–18 августа: 2-й полк: ранены 7; 3-й полк: ранены 3; 4-й полк: убиты 3, ранены 6; 5-й полк: ранены 3; 6-й полк: 2/12; 7-й полк: ранены 7; 8-й полк: ранены 9; 10-й полк: ранены 11; 11-й полк: 1/7; 3-й батальон: ранены 8; 4-й батальон: 1/4; 5-й батальон: 1/5 (Martinien. 760-66).


[Закрыть]Из числа штабных были ранены первый и второй адьютанты генерала Деруа, подполковник барон Ф.Й. Хертлинг и обер-лейтенант барон Л. Добенек, капитан барон Фёльдерндорф, капитан-инженер К. Хацци, ординарец капитан Турн унд Таксис.

У французов был ранен генерал Валантен, из полковников убиты Майо и Обри, ранены Ардио и Вимпфен (вскоре уволен со службы). [184]184
  Pouget. 159; Quintin. 54, 415, 599, 885. Обри был похоронен в Полоцке. Его кузен капитан Т.Ж. Обри в 1814 побывал в монастыре иезуитов и вручил 40 франков для того, чтобы ему служили мессы. Он едва отыскал его могилу, так как там были лишь маленькие кресты; кузен обновил могилу. Лежен ошибочно написал, будто был убит полковник А. Лебрён, второй сын князя архиказначея империи; на самом деле тот погиб 26 октября (Aubry T.J. Souvenirs du 12-е chasseurs. Paris, 1889. P. 173–74; Lejeune. II. 195-96).


[Закрыть]Всего войска 2-го корпуса потеряли около 1200 чел. [185]185
  2-й линейный полк: убиты 7, ранены 25 офицеров; 19-й линейный: 8/21; 37-й линейный: 3/15; 56-й линейный: 4/6; 124-й линейный: 2/10; 128-й линейный: 1/2; 11-й лёгкий: 2/9; 26-й лёгкий: 3/14; 7-й кирасирский: ранен 1; 14-й кирасирский: ранены 4; 20-й конно-егерский: ранен 1; 23-й конно-егерский: ранены 4; 24-й конно-егерский: ранены 3; 2-й швейцарский: ранены 10; 3-й швейцарский: ранены 1 офицер и 7 солдат; хорватский: ранены 4 офицера; рота 9-го артиллерийского полка: 1/3 (Martinien. 118-19, 164-65, 206, 247, 355, 358, 416, 450, 493, 514, 528, 537, 604, 607, 609, 647; Maag. 88, 91).


[Закрыть]Сен-Сир уверял, что его войска захватили 1200–1500 пленных и 14 пушек. Вреде считал, что русские потеряли 4 тыс. убитых и раненых, а за два дня сражения – 9 тыс. чел. Д’Альбиньяк писал, что «следующим утром стали видны огромные потери, которые понёс противник; они могли достигать 10.000 человек. Французская армия потеряла, по меньшей мере, 4.000 человек; она была в таком расстройстве на следующий день, 19-го, что при сообщении о том, что будет новая атака, смогли собрать лишь остатки батальонов: под ружьём находилось, наверно, 10.000 человек».

Дибич считал, что «русские потери в этот день составили немногим меньше 3.000 человек выбывших из строя и шесть пушек. Были ранены генералы Берг, Казачковский и Гамен. Противник потерял около 5.000 человек и два орудия». Витгенштейн заявил, что «неприятель убитыми и ранеными потерял против нас конечно в трое», а «в плен взято нами: 2 подполковника, 15 обер-офицеров, до 500 нижних чинов и 2 орудия». В другом рапорте он указал, что «во время преследования от Свольны, и в сих двух сражениях взято: 15 обер-офицеров и 3.201 нижних чинов», но признал, что «с нашей стороны урон так же не мал; подбито 7 орудий, которые ими во время сражения увезены». Богданович определил русские потери в 5 ½тыс. чел. По более точным подсчётам Поликарпова, у русских были убиты 10 офицеров и 646 нижних чинов, пропали без вести 5 офицеров и 1304 солдата, ранены 3 генерала, 85 офицеров и 2.569 солдат; всего 4.649 чел. [186]186
  Fabry. IV. 574, 661; Sauzey. V. 395; Lorencez G. Souvenirs militaires. Paris, 2005. P. 149–50; Heilmann. 220; Французы в России. I. 70; Бутурлин. I. 367; Поликарпов. 335-37.


[Закрыть]

Российские генералы в донесениях с гордостью подчёркивали, что их войска удержали свои позиции до конца сражения и отступили лишь ночью. Но их подчинённые воспринимали произошедшее как явную неудачу; «мы не взяли Полоцка и отступили от него невыгодно – это достойно сожаления», – писал Антоновский. Отечественые историки старались обойтись без оценок двухдневного сражения, лишь Бутурлин высказался о сем предмете. Говоря о Сен-Сире, он подчеркнул: «Справедливость требует заметить, что распоряжения его соображены были с совокупностью и силою, и что только одна удивительная стойкость россиян воспрепятствовала ему одержать совершенную победу… Однако ж можно укорять французского полководца, что оставил в бездействии пехотную дивизию генерала Мерля, между тем как переведши ее чрез речку Полоту, ниже левого фланга россиян, он не только мог обойти их левое крыло, но и действовать в тыл центра; а сие непременно дало бы решительный оборот всему делу». К. Остен-Сакен унд фон Райн считал, что Сен-Сир потому не использовал свой успех, что переоценил силы своего противника.

Эта ситуация напоминает исход Бородинской баталии, где русская армия устояла под напором наполеоновских войск, но затем отступила и сдала Москву. Поэтому даже если Первое Полоцкое сражение и считать «боевой ничьей», то в ближайшей перспективе оно «сыграло на руку» наступающей стороне, обеспечив её северное крыло. Э. Марко де Сент-Илер обоснованно считал, что «бой при Полоцке можно отнести к числу наших побед, так как в ходе этого сражения был обеспечен левый фланг нашей армии». [187]187
  Бутурлин. I. 368; Marco de Saint-Hilaire. 266; Osten– Sacken und von Rhein C. Der Feldzug von 1812. Berlin, 1901. S. 147; Шишов. 152. Знаменитый генерал Ж.Б. Моро как-то сказал: «С Дезе побеждают в сражениях. С Сен-Сиром их не проигрывают» (Шиканов В.Н. Созвездие Наполеона. СПб., 2002. С. 275).


[Закрыть]Следует подчеркнуть, что Витгенштейн не достиг своей цели (вытеснить противника из Полоцка на левый берег Двины), тогда как Сен-Сир добился того, чего хотел при тогдашнем состоянии своих войск – оттеснить неприятеля, чтобы дать им возможность отдыха и расширить пространство для проведения фуражировок. Правда, успех этот был относительным и, к тому же, не вполне соответствовал тому, чего желал Наполеон.

«Отдых, в котором нуждалась армия, был ей обеспечен, – констатировал Сен-Сир, – она могла в полной безопасности запасаться провиантом и восстанавливать свои силы, так как неприятель удалился по направлению к Дриссе». Лежен покинул Полоцк в тот же день и, проделав более ста льё, 20 августа прибыл в Смоленск с донесением императору о трёхдневном сражении. Сен-Сиру эта победа принесла маршальский жезл. Среди особо отличившихся он назвал генералов Леграна, Вреде, Деруа, Рагловича и Обри, «который с большим отличием управлял артиллерией II-го корпуса», а также начальников штабов 2-го и 6-го корпусов. Сен-Сир по достоинству оценил героическое поведение баварцев и известил об этом императора, который упомянул о них в 14-м бюллетене “Великой армии”. В числе особо отличившихся Вреде назвал генералов Винценти, Беккерса, полковников Спауера, Хабермана и Деруа, подполковников Буттлера, Манна и Баха, а также капитанов Готтхарда и Графенройта, батареи которых действовали в оба дня сражения и выпустили наибольшее количество снарядов. Вреде просил короля присвоить чин майора капитанам А. Турн унд Таксису, барону А. Гумпенбергу, барону В. Хорну, А. Эдлингеру и К. Хацци, а князю К. Оттинген-Шпильбергу – чин капитана.

Наполеон послал в распоряжение Сен-Сира 120 наград, из которых половину получили баварцы. Обычно пишут, что император приказал выдать на каждый баварский полк по 7 крестов ордена Почётного легиона. По более точным данным, 6-й корпус получил 81 крест ордена Почётного легиона, которые были распределены следующим образом: штаб – 4, инженеры – 3, артиллерия – 10, 1-й пехотный полк – 5, 2-й – 5, 3-й – 5, 4-й – 4, 5-й – 5, 6-й – 4, 7-й – 5, 8-й – 4, 9-й – 4, 10-й – 5, 11-й – 3, 1-й лёгкий батальон – 3, 2-й – 1, 3-й – 3, 4-й – 2, 5-й – 3, 6-й -2, санитарная служба – 1. Кроме того, баварский король Максимилиан-Йозеф выделил хирургам и медикам 4 золотые и 15 бронзовых баварских медалей. Орденами были награждены, в частности, полковник Колонж, в 7-м полку майор Мерц, лейтенант Хаусман и юнкер К. Сарториус, исполнявший функции фельдфебеля и получивший тяжёлое ранение в голову. 27 августа Наполеон произвёл Деруа в графы империи и назначил ему дотацию в 30 тыс. франков, «передаваемых вашим детям»; он также передал ему «аттестат на 6.000 франков пенсии для графини Деруа». Поручик Н.А. Окунев, будущий военный историк, отмечая высокие боевые качества баварцев, подчеркнул: «Я имел случай убедиться в этом в сражении при Полоцке, и могу сказать, что баварская пехота одна из самых храбрых в Европе». [188]188
  Volderndorf. III. 120-23; ibid. Observations. 19–22; Кгаив. 43–45, 47; Mandler. 68–69; Gruber. 32; Comeau. 456; Lejeune. II. 196; Fabry. IV. 662, 678, 687-88, 808-09; Marco de Saint-Hilaire. 335; Schaller. 137; Maag. 91; Sauzey. V. 238; Stein, Bunde. 42, 44; ВУА. XVII. 285; Французы в России. I. 70. Достоен упоминания следующий случай: обер-лейтенант барон Л. Хоэнхаузен, адъютант Рагловича, незадолго перед тем свалился от болезни; но едва он почувствовал себя лучше и услышал звуки выстрелов, он с трудом сел на лошадь и до конца сражения исполнял обязанности при генерале.


[Закрыть]

Сообщив императору о произошедшем сражении, Витгенштейн завершил свой рапорт следующими словами: «Чрез частые и жестокие дела с неприятелем, корпус мне вверенный, совершенно ослабел, в котором ныне… не более под ружьем находится как 17.000 чел., а особливо в офицерах недостаток велик. С сим малым числом не решаясь атаковать неприятеля, засевшего в своих укреплениях, что стоило бы большой потери людей, считая полезнейшим, оставя авангард свой пред Полоцком… наблюдать так же и за движением Магдональда; мне не остается более ничего теперь делать как привести себя в оборонительное положение». На другой день он известил Эссена, что проведённые им 8 боёв стоили ему больших потерь, особенно в офицерах, «моя кавалерия разрушена и почти без офицеров». [189]189
  ВУА. XVII. 286; Fabiy. IV. 691, 812.


[Закрыть]

Утром 19 августа победоносное войско уже стояло под ружьём на поле боя. Вреде издал приказ по «1-му и 2-му королевским армейским корпусам», в котором говорилось, что из-за ранения Деруа он принимает «главное командование над 19-й и 20-й дивизиями». Баварская пехота сохранила деление на 2 дивизии, которыми теперь командовали генералы Зибайн и Беккере. Командовать артиллерией корпуса до выздоровления Колонжа был назначен подполковник Цоллер, а артиллерией 19-й дивизии – капитан Берхем. Два артиллерийских парка были сведены в один под командой майора Ф. Доува. В тот день от полученных ран скончался полковник Вреден.

Врачи и хирурги приступили к своей работе с лежавшими повсюду на поле боя ранеными, имея очень мало необходимых для этого средств. Остаток дня был заполнен печальным занятием – перевозкой раненых с поля боя на перевязочные пункты. Из-за нехватки рук нечего было думать о захоронении убитых. Поэтому тела лежали не погребёнными как на поле боя, так и на улицах Полоцка и во дворах госпиталей; они разлагались и отравляли воздух, увеличивая число жертв. Капитан 4-го швейцарского полка Г. Шумахер вспоминал: «Дома и церкви в Полоцке были полны ранеными. К несчастью, из-за недостатка помощи и вследствие большого количества раненых уход за ними не мог быть достаточно хорошим, и большинство из них умерло там… 20 августа я был назначен, чтобы на следующий день следить за погребением убитых на поле битвы… Для этой тяжёлой работы я нарядил сто русских пленных, которые с лопатами и заступами должны были работать под присмотром сотни наших вооружённых солдат».

Сен-Сир считал свои войска слишком измотанными, чтобы предпринять наступательное движение, и велел им раскинуть бивак ближе к городу. 4-й баварский полк выслал 2 патруля, каждый из 1 офицера и 12 солдат, один на Невельскую, другой на Себежскую дороги. 10-й полк выдвинул патрули, силой по 1 офицеру и 15 солдат. 3-й батальон лёгкой пехоты выслал 2 патруля под командой унтер-офицеров по Невельской дороге. Патрули продвинулись на 4,4 км вперёд, но не встретили неприятеля, контакт с которым был полностью утрачен. [190]190
  Швейцарские историки писали иначе. Шаллер уверял, что «эскадрону 20-го конно-егерского полка и вольтижерам 1-го швейцарского полка под командой капитана Рёсселе было поручено удостовериться в отступлении противника до Часовни, на Невельской дороге в двух льё от Полоцка. Они взяли 200 пленных». По словам Маага, этот отряд «преследовал русских два часа по дороге в Петербург до маленькой деревушки Часовня; но здесь вынуждены были прекратить преследование, так как русские остановились и дали бой. 15 человек были ранены, из них 9 вольтижеров и 6 конных егерей» (Schaller. 137; Maag. 91).


[Закрыть]

Расход боеприпасов баварскими батареями 17 и 18 августа. [191]191
  Fabiy. IV. 687, 562.


[Закрыть]

Батарея	12-фунтовые пушки	6-фунтовые пушки	гаубицы	ядра	коробки картечи*	ядра	коробки картечи	гранаты	коробки картечи*
1-я лёгкая			15		8
3-я лёгкая			249	21	42
11-я 6-фунтовая			171		45
6-я 12-фунтовая	104	1			61
2-я лёгкая			516	45	132	15
4-я лёгкая			260	14	121
4-я 12-фунтовая	49	9			60	12
5-я 6-фунтовая			161	52	65	3
8-я 6-фунтовая			2
Всего:	153	10	1374	132	534	30

* Schrotbiichsen – шрапнель?

Главные силы Витгенштейна в тот день отступили к Гамзелево. Поскольку местность между Полоцком и Дриссой не предоставляла никакой выгодной позиции для размещения всего корпуса, он «решил отступить до этой реки, чтобы устроиться там в укреплённом лагере, который мог бы прикрыть всю область… Резерв двинулся к Белому; там он нашёл 4-й батальон Могилевского полка и конную № 23 роту, которые шли из Пскова. Две линии главных сил были сведены в одну, по причине значительного сокращения войск, понёсших потери 5 и 6 августа. Авангард генерала Гельфрейха днём перешёл за дефиле Ропна, заняв его лёгкими войсками». «7-го августа, – пишет Антоновский, – мы также были на этом месте покойны и, хотя слышна была перепалка влеве, отдаленная от нас, но она происходила в 5-й дивизии. Пробыв у озера весь день, в полночь отступили». Авангард Властова «всё утро оставался возле корчмы Боровка и с наступлением дня отступил до Артейковичей из-за появления отрядов, которые противник выдвинул по Невельской дороге». [192]192
  Fabry. IV. 805, 810; IV. Annexe. 60–61; D’Auzon de Boisminart. 141; Maillinger. 99; Schumacher. 84; Schrafel. 36; Comeau. 456; Schoberl. 7; Heilmann. 233; Харкевич. III. 127; Французы в России. I. 62–63; Бутурлин. I. 368; Богданович. I. 404.


[Закрыть]

8/20 августа «главная квартира І-го корпуса разместилась в Белом. Главные силы оставили Гамзелево и разместились возле Белого, резерв занял позицию у Сивошино. Французский авангард потеснил генерала Гельфрейха, тогда он отвёл свою пехоту, а затем свою кавалерию до Гамзелево. Дефиле Ропно было занято противником». Антоновский вспоминал, что солдаты арьергарда, устроив пикеты, “весь день отдыхали под тенью вековых елей и сосен… С закатом солнца, 3-й баталион 26 егерского полка в поддержание передней цепи послан на пикеты в резерв, а с полуночи мы снялись и продолжали свое отступление далее до деревни Белой”. Властов отошёл за Артейковичи, так как “его позиция впереди этой деревни не могла быть более пригодна для обороны после того, как Ропно было оставлено”.

Сен-Сиру необходимо было выяснить расположение противника, а также узнать о его намерениях. Он приказал выслать рекогносцировки по двум главным дорогам. Легран двинулся по дороге к Гамзелево, но шёл очень медленно и нерешительно, и вскоре остановился, не встретив противника. Вреде со 2-й бригадой 19-й дивизии, которой командовал полковник Цоллер, продвинулся на 2 часа пути по Невельской дороге, затем у Захарина повернул влево на дорогу, ведущую к Сивошино, и через несколько часов наткнулся на русскую заставу, которая после нескольких выстрелов немедленно отступила. Вреде следовал за ней некоторое время до болотистого ручья, мост через который был частично разрушен. Главные силы русских не были обнаружены, и Вреде вернулся на Невельскую дорогу, где вскоре получил приказ отвести бригаду на бивак. [193]193
  Fabry. IV. Annexe. 61; Maillinger. 100; Sauzey. V. 396; Харкевич. III. 127; Бутурлин. I. 368; Богданович. I. 404.


[Закрыть]

Между тем, Витгенштейн отвёл войска за р. Дриссу, где 9/21 августа приступил к укреплению позиции. Корпусная квартира разместилась в с. Соколищи-Эйсмонт. Дибич записал: «Главные силы заняли позицию на правом берегу Дриссы, возле Сивошино, где был намечен укреплённый лагерь. Резерв разместился возле Соколищ. Два авангарда, почти не потревоженные, соединились у Белого, в месте пересечения трёх дорог из Полоцка в Сивошино. Там они заняли весьма крепкую позицию на выходе из дефиле. После соединения генерала Гельфрейха с полковником Властовым, этому последнему было поручено командование авангардом. Ему оставили только четыре эскадрона Гродненских гусар, 24-й и 26-й егерские полки, две пушки батарейной № 14 роты и конную № 3 роту. Остальные войска авангарда были включены в состав главных сил.

Четыре поста были высланы в Подсеверье, Гомховшину, Подгорье, Артейковичи, один пост – на пересечении просёлочных дорог из Доньяры в Артейковичи, а последний – к Подбелицам. Фланги русской позиции также были освещены пикетами кавалерии, которые находились в Замшанах, Соколищах, Сухове и Дерновичах. Все эти посты высылали свои патрули как можно дальше. В случае атаки на Белое, авангард имел приказ оборонять свою позицию как можно дольше, а затем отступить к Боярщине, где главные силы и резерв собирались атаковать неприятеля в момент, когда он будет выходить из дефиле, которое находилось возле этого места». Витгенштейн написал Кутузову, что «нашел неудобность в позиции при с. Белом для занятия оной целым корпусом, а весьма выгодною для расположения там авангарда, который в оной должен прикрывать обе дороги, ведущие из Полоцка чрез Гамзелево и из Артейковичей в Сивошню и в Себеж и потому заняв вверенным мне корпусом позицию на правом берегу р. Дриссы», велел авангарду расположиться при Белом. [194]194
  Антоновский писал, что арьергард прибыл к Белой на рассвете 9 августа: «Здесь находились совершенно покойными, неприятель нисколько не тревожил нас… Деревня Белая получила свое название, вероятно, от озера, тоже по названию Белого, в котором грунт меловой, и вода представляется белой, как молоко, впрочем чистая и на вкус хорошая… Здесь находится небольшой господский дом (фольварок) и две церкви: старая деревянная – униатская и новая каменная – католический костел. По рассказу здешних крестьян в костеле, якобы, помещались какого-то французского генерала лошади, во время перехода их из Полоцка к Клястицам; обдирали с образов униатской церкви ризы, забирали сосуды, словом, ничего не оставляли в храмах, что только ценного находили». Д’Альбиньяк писал, будто 21-го русские «построили два больших редута в самом Белом, которое находилось в 500 шагах от выхода из леса»; это заявление ничем не подтверждается (Харкевич. III. 127; Sauzey. V. 396).


[Закрыть]