Текст книги "Колхозное строительство 8 (СИ)"

Автор книги: Андрей Шопперт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)

Глава 12

Интермеццо десятое

– О-о. А как ты думаешь, в этом лесу есть что-нибудь съедобное?

– Да! Мы.

– Дорогая, посмотри мне в глаза, что ты видишь?

– Там тьма, и будто лес – устрашающе…

– В глаза смотри, а не в ноздри.

Летом листья деревьев отвечают малейшему движению воздуха. Под ветром ветви и даже сами деревья раскачиваются, потому лес всегда переполнен случайными звуками, ожидаемым шумом. Ветер трогал верхушки деревьев: этот отдалённый, едва слышимый шум, где сопротивлялись, трепеща, неподвижные листья, где порывы ветра сгибали в разные стороны ветви, и листья полоскались в воздухе, порождая шелест, хлопки и общий шум; шум этот нарастал, по отдельным листочкам спускался едва ли не к земле, и гудел… тёплой и шероховатой зеленью.

Четвёрка партизан углубилась в этот лес – и лес встретил их, и окружил, и взял в плен. Сомкнулись стволы елей за спиной, и всё – лес вокруг. Вот только узенькая тропиночка осталась, да и ту можно было разобрать только по тому, что огромные папоротники по обеим сторонам отшатнулись от неё. Некоторые ели выглядели дико и непривычно. Где-то на высоте в метр или два они вдруг разделялись на несколько. Вот толстенный, мощный ствол, а потом раз – и пять или шесть стволов, извиваясь по-всякому, устремляются к небу. Так если бы только ели так себя вели! Все деревья решили одесситов удивить. Прошли с полкилометра – и попали в небольшую берёзовую рощицу. Таких берёз даже в сказке не описывают. Они тоже делились на несколько перекрученных стволов, и все были обвиты хмелем на высоту в несколько человеческих ростов. Эдакие зелёные лохматые колонны.

Кот решил из себя покорчить ботаника: всё приставал к менту, как это дерево называется, да как то. На удивление вполне благосклонно, и даже с улыбкой, старший лейтенант делился информацией.

– Это ясень – по-казахски кул. Вон тополь – ыргай называется.

– Чего я, тополь не видел? Тополя другие, – замахал руками сильнее Кот.

В самом начале все выломали себе настоящие веники и шли, обмахиваясь. Всякой кровососущей живности было, как в болотах под Одессой.

– У вас свой тополь, у нас свой, – не стал вступать в ботанические споры проводник.

– А это? С жёлтыми ягодками.

– Абрикос – урюк.

– А что, их есть можно? Мелкие, – Кот сорвал парочку, – и горчат, а так, правда, абрикос. Может, наберём?

– Ну, давайте небольшой привал сделаем. Нам до хижины ещё километров семь топать.

– А это что за синие ягодки? – неугомонный Кот сорвал и их, и сунул в рот. Потом долго плевался.

– Это можжевельник. Арча по-нашему. На нём водку настаивают.

– А ёлки у вас как называются? – запихивая сразу несколько абрикосов в рот, промычал юный натуралист.

– Тянь-шанская ель – по-казахски шырша.

– Шырша! Смешно! Чудной у вас язык.

– Нормальный у нас язык. Ладно, поели – потопали дальше, нужно ведь ещё ужин приготовить успеть.

Но отошли недалеко, с километр – и упёрлись в заросли малинника. Весь в небольших красных ягодах остров зелени. Опять остановились и стали набивать рот. Недолго. Противоположная оконечность малинового острова вдруг заколыхалась – и, рассекая заросли малинника, что-то огромное решило проверить, кто там его малину обирает. Медведь появился неожиданно. Здоровый, весь в клочковатой темно-коричневой шерсти, мокрой от сырой травы вокруг.

– Стоять, не дёргаться! – крикнул казах и стал расстёгивать кобуру.

Васька Грач и хотел, может, убежать, но ноги с ним не согласились – приросли к земле. Медведь вышел на край малинника и поводил головой, осматривая конкурентов. Бах, бах! Выстрелы прозвучали настолько неожиданно, что все присели с открытыми ртами. То же самое проделал и хозяин малинника. Он присел, потом выдал прерывистый звук и струю понятно чего понятно откуда, развернулся на одной ноге, обдавая людей «запахом ужаса», и рванулся, не разбирая дороги, через заросли к лесу.

Потребовалась ещё пара минут, чтобы сборщики анаши пришли в себя. Первым очухался бывший боксёр. Кот подошёл к луже, и даже наклонился над ней.

– Тю, чоловичих костей не бачу. Ведмедик одну малину їсть. О, лейтенант, а як медведь по-казахски?

– Аю. Уходим быстрее, а то ещё надумает вернуться.

И опять далеко не ушли – наткнулись на яблони. Дикие – не дикие, но яблочки вполне кусаемые и сладкие, хоть и с кислинкой. Набрали полные карманы.

Только часа через два вышли, наконец, к цели путешествия. Сказочное место, как и всё вокруг. Небольшой ручей вытекал из прозрачного озера, а задняя стена леса на этой большой поляне была в синих скалах, и вот между двумя такими «пиками» бежал другой ручеёк, заканчивающийся небольшим, метра два, водопадиком.

Под прикрытием скал стояла на опушке небольшая избушка, сделанная из веток и обмазанная глиной. Видно было, что за жильём следили. Под стеной валялась обсыпавшаяся глина, но весной, судя по всему, кто-то обмазку подновил. Крыша же вообще была крыта рубероидом.

– Всё, пришли. Сегодня здесь заночуем, а завтра уже на плантацию пойдём. Сейчас нужно ужин приготовить, – стал распоряжаться мент.

Интерлюдия седьмая

В самолёте блюёт пассажир. Все смеются. Стюардесса видит, что скоро потечёт через край пакета, и побежала за вторым. Когда вернулась, видит, что все блюют, а один смеётся.

– В чем дело?

– Они думали, что у меня через край польётся… а я взял да отхлебнул.

Город Ланьчжоу находится в горной котловине, на берегу великой китайской реки Хуанхэ. В переводе с китайского – «Жёлтая река», что связано с обилием наносов глины. Там она ещё не очень великая, но уже жёлтая. В городе расположен завод космического оборудования 5-го НПО China Aerospace Science and Technology Corporation. Наверное, на ханьском это звучит как-то по-другому, но летели к нему американцы, а потому и назывался он по-американски. Назывался – ключевое слово. А ещё в городе есть несколько химических заводов, и несколько совсем уж секретных – по производству ядерного топлива и материалов. Ну и до кучи, узкоглазые ханьцы построили там северо-западный филиал академии наук Китая и университет Ланьчжоу, где для всего этого готовят кадры.

Эти макаки, у которых почему-то не растёт хвост, обнаглели сверх всякой меры! Они взяли и обстреляли парней из их авиакрыла. Сбили самолёт. И просто чудо, что экипаж сумел катапультироваться.

За всё нужно платить! Это незыблемый принцип. А уж за сбитый американский самолёт эти обезьяны узкоглазые заплатят сполна. Командир эскадрильи 43-го авиакрыла, полковник Гарольд Макгвайер, сын легендарного лётчика Второй Мировой Томми Макгвайера, на счету которого было более тридцати сбитых японских самолётов, вёл своих парней к городу Ланьчжоу с предвкушением мести.

Гарольд записался в авиацию с целью отплатить узкоглазым за гибель отца – да вот японцы хоть и макаки, но сейчас союзники. Остались вьетнамцы, а теперь ещё и китайцы. Что ж, один чёрт – это будет месть жёлтомордым. Отец погиб хоть и в бою, но глупо.

7 января 1945 года Макгвайер вёл четвёрку «лайтнингов» к аэродрому противника на Лос-Негрос. Американцы заметили под собой одиночный японский истребитель «зеро» и спикировали на него. Японский лётчик выждал, пока американцы приблизятся к нему на дальность открытия огня из пушек и пулемётов, а потом сделал резкий левый разворот и оказался на хвосте у ведомого Макгвайера, лейтенанта Риттмейера. Последовала короткая очередь, после чего самолёт Риттмейера загорелся и стал падать, а японец продолжил атаку и стал догонять оставшуюся тройку «лайтнингов». В попытке занять выгодное положение для открытия огня Макгвайер сделал одну из самых грубых лётных ошибок – он начал резкий разворот на малой скорости. Его Р-38 сорвался в штопор и упал в джунгли, а пара оставшихся американских самолётов вышла из боя.

Командир эскадрильи полковник Гарольд Макгвайер летел не на допотопном Р-38 – он сидел за штурвалом Convair B-58 Hustler. Это был стратегический бомбардировщик, нёсший под фюзеляжем одну ядерную бомбу.

Чтобы достичь желаемых высоких скоростей, Convair имел треугольное крыло, используемое современными истребителями, такими как Convair F-102. Бомбового отсека у него не было: своё единственное оружие он нёс вместе с топливом в комбинированном подвесе под фюзеляжем.

Пусть их самолёт и не самый новый – B-58 поступил на вооружение в марте 1960 года. Считалось, что летать на нем сложно, так как экипаж из трёх человек был перегружен задачами. Разработанный для замены дозвукового стратегического бомбардировщика Boeing B-47 Stratojet, B-58 стал известен громким ударом, слышимым на земле публикой, когда он пролетал над головой в сверхзвуковом полете.

Эта машина была создана для полётов на больших высотах и сверхзвуковых скоростях, чтобы избежать советских перехватчиков – но с появлением у Советов высотных ракет класса «земля-воздух» практически ушёл в отставку. У Китая, к счастью, таких ракет нет. Вовремя они поссорились с Союзом.

В звене, ведомом полковником, было три самолёта. Лететь предстояло почти полторы тысячи миль. Когда пролетали над Циндао, желтомордые пытались достать их своими истребителями. Только куда – и скорость, и высотность не та. Покрутились далеко внизу, да отстали.

Потом ещё раз, где-то на полпути, тоже макаки крутились внизу, но чего там у макак – мордой не вышли. Они летели со скоростью 1500 км/ч на высоте 15 105 метров. Ни один китайский истребитель на такое не способен. А вот и цель. Ясное небо и отличная видимость.

– Приготовились, парни. Даю обратный отсчёт. Три, два, один. Пошёл.

Команд-сержант-майор Роберт Джексон нажал на кнопку.

Контейнер, подвешенный снизу к фюзеляжу, поспешил к цели. Эта сигара поистине королевского размера, семнадцать на полтора метра, была разделена на три герметичных отсека. В первом и последнем находилось топливо, а в середине располагалась ядерная боеголовка типа W39 – трехсполовинойметровый толстенький цилиндр мощностью в три мегатонны.

После полковника сбросили свои подарки и два остальных самолёта звена.

Всё – теперь можно и домой. Вот только нельзя! Максимальная дальность полёта их птички – 4000 километров. Сейчас счётчики показывали 2500, и, значит, назад они ни при каких раскладах не долетят. Умирать не хотелось. Дозаправиться в воздухе нельзя. Всё? К счастью, нет. Командование ВВС США договорилось, что после сброса спецбоеприпаса им можно будет свернуть на север и приземлиться в Монголии, на советской авиабазе рядом с городом Деланзадгад. Страшно лететь к Советам. Но если дипломаты обещают… Да и нет другого выхода.

Полковник Гарольд Макгвайер, сын легендарного лётчика Второй Мировой Томми Макгвайера, посмотрел, как далеко позади вспух красно-чёрный гриб атомного взрыва, а потом ещё два, один за одним.

Город Ланьчжоу – столица провинции Ганьсу, а несколько веков назад – главная остановка на знаменитом Шёлковом пути под названием Золотой город, перестал существовать. Более миллиона жителей в виде дыма и огня вознеслись из Поднебесной империи под небеса.

Событие четырнадцатое

– Вчера лётчик сделал мне комплимент: сказал, что у меня фигура – просто высший пилотаж.

– Дура ты! Это значит «бочка».

Вышел Пётр на минутку из кабинета – нужно было переговорить с Жуковым. Георгий Константинович после бомбы руки опустил. Порычали друг на друга – Маршал Победы даже порывался заявление написать. Пришлось чуть обороты сбавить. Сошлись на статус-кво: те бомбоубежища, что уже вовлечены в хозяйственную деятельность, продолжают хозяйничать. Клубы и секции у детей тоже отбирать не будем. Осталась ещё пара настоящих убежищ для воинских частей, для министров и прочих партработников, да с полсотни подвалов.

– Георгий Константинович, это чудовищное стечение обстоятельств – шла передислокация частей. Сейчас усилим ПВО, усилим пограничников. Да и после войны с США Линь Бяо, или кому другому, будет точно не до Казахстана.

– Тебя послушать, Петро, так уже всех победили! Я в Китае воевал – они слабые и необученные, но упорства и желания наверстать там хоть вагонами вывози. Ладно, давай, как предлагаешь, пару месяцев переждём – есть в ДОСААФе и без этих подвалов проблемы. Техники не хватает, чтоб ребят на шофёров учить. Мотоциклов тоже толком нет, про трактора даже и говорить не буду. В аэроклубах такое старьё, что страшно парашютистов в этот антиквариат загонять. Ты, мать твою, деньги обещал? Обещал? Чего нос морщишь – вынь да положь. Миллионер ведь! Хоть на свои покупай, – разошёлся пенсионер.

– Уже, наверное, миллиардер.

– Е…т твою! Как тебя советская земля носит? За что воевал? – за валидол схватился.

– Хорошо, Георгий Константинович. Давайте по частям этого слона есть. Самолёты делаем. Вы ведь были в Смоленске – «Сессны» как горячие пирожки вылетают. Уже пять сотен сделали. И во Франции по моему заказу полста штук. Вот эти пятьдесят давайте стране не отдадим, а всё в наши аэроклубы поставим. Чёрт с ним, с сельским хозяйством и лесниками. Зачем урожай увеличивать? Зачем лесные пожары гасить?

Выплюнул валидол Жуков. Надел фуражку. Снял фуражку, достал новую таблетку.

– На совесть давишь? Что, во всём мире больше не делают самолётов, только мы да Франция?

– А вообще, вы правы, Георгий Константинович. Мы тут с Биком недавно увеличили наш процент в головном предприятии «Сессны».

– Ты брось хвастаться. Дело говори.

– Дам я команду пиндосам увеличить выпуск на полста самолётов, и закуплю через Бика. Будет вам пятьдесят штучек для аэроклубов. Их хоть есть столько?

– Нет, так организуем. Иди, звони своим пиндосам.

Пошёл. Заходит в приёмную – видит картину маслом: два здоровенных попа истязают одну маленькую Филипповну. А! Нет! Наоборот. Одна немаленькая Филипповна крутит руки сразу двум маленьким попикам. И рожи у попов… Хотя у священнослужителей лики вроде? Так вот лики у попиков узкоглазые, а они её матерят на чистом церковнославянском.

– А ну отставить! Чего это за казнь боярыни Морозовой?

– Пётр Миронович, я им говорю, что вас нет, а они не верят – рвутся. Говорят… нет, голосят, что русские души спасать надо.

Один из попиков приосанился, одёрнул рясу и выдал:

– Сын мой, я послан в сию юдоль греха Нестором Харбинским, митрополитом Восточно-Азиатского Экзархата Московской Патриархии, – насупленно ждёт.

– Исповедоваться не буду. Несторов много, но ваш ведь не тот?

– Шутишь, секретарь, – возопил второй, более китаеглазый.

– Ладно, хватит комедию ломать. Пойдёмте в кабинет, мне стоять очень неудобно. Тамара Филипповна! Хоть правда и сила на вашей стороне, но чайку нам с батюшками… с «митрополитами» сделайте. Понятно, с «Гулливерами».

Сели, побуравили друг друга очами, поморщились ланитами и челом, поморгали веждами, покрутили выей, сунули перста в уста, почесали дланью шуйцу – и успокоились «митрополиты».

– Слушаю вас… а как надо обращаться?

– Ваше преосвященство, – склонил выю, в небольшом поклоне.

– Как Ришельё?

– Товарищ Первый Секретарь, нужно спасать православных, – вскочил более похожий на русского, но всё одно полукровка – то ли казах, то ли китаец был предок, или предка.

– Я вас слушаю.

– Вы знаете, что такое Кульджа?

– Наверное, город.

– Это не просто город, это город с самым несчастным русским населением.

– У нас в Казахстане?

– Ты, секретарь, чего заканчивал?

– Я… э…м…

– Это Китай! – махнул, не дождавшись внятного ответа, рукой «митрополит».

Нда, понаберут по объявлению.

Глава 13

Событие пятнадцатое

– О чем ты думаешь?

– Вот бы мне все китайцы по рублю скинулись!..

Китайские учёные утверждают: «К 2050 году нас будет 20 миллиардов». Фигня какая-то… Зачем нам 20 миллиардов китайских учёных?

Пришлось лететь в столицу. Неудачно как бульдозер на ногу упал! Нет, упал-то удачно, ногу в лепёшку не превратив. Время вот неудачное – сплошные поездки. То в Корею труба зовёт, то в Тайвань. Теперь вот эта самая труба позвала в Москву. Летели с Петром несколько человек. Те самые русские китайцы, они же «митрополиты» – на самом же деле один «товарищ» был епископом – это духовное лицо, которое контролирует и опекает все монастыри и храмы на территории его епархии. Второй был архимандрит – этого персонажа можно легко отличить от других монахов тем, что на нем имеются красные скрижали. Если к тому же архимандрит является настоятелем какого-либо храма или монастыря, то у него есть право ношения жезла – посоха. Обращаться к нему положено – «Ваше высокопреподобие». У этого посох был. Звали архимандрита Иван Кочуновский, и был он племянником какого-то известного в русском православии Павла Кочуновского, сбежавшего в Австралию. Его высокопреподобию была доверена реликвия китайско-русских православных – икона Табынской Божией Матери. Был он настоятелем храма в этой самой Кульдже, которую «проклятые» китайцы переименовали в Инин.

Прибыли священнослужители в Казахстан и СССР почти подпольно – дотопали до границы, там переползли её с проводником и сдались нашим пограничникам. И потребовали везти их в Москву к патриарху. Пограничники – это всё же КГБ, и совсем было там решили взять попов в оборот, но каким-то образом об героическом переползании границы этими иерархами в РПЦ узнали, и неожиданно был отдан приказ не в Москву перебежчиков доставить, а в Алма-Ату, куда и собирался вылететь Алексий. Неугомонные русские китайцы, однако, опередили патриарха – умудрились в очередной раз всех удивить, пошли в логово коммунистов. Ещё предстоит поразбираться, как можно попасть в приёмную Первого Секретаря ЦК, миновав кучу охраны. Явно кто-то из «девяточников» поспособствовал. Если, конечно, это не игра Цинева – к чему, переворошив в пустой голове все имеющиеся вероятности, склонился Тишков. Просто ни за какие коврижки без КГБ в приёмную не попасть. А «цего» Циневу надо? Втравить Тишкова в очередную авантюру с далеко идущими последствиями? И вот даже понимая всё это – втравился-таки. Решил попов высокопоставленных послушать – и проникся. Что вот за характер? Поехал шашкой махать. Сирых и убогих защищать. Почему? Потому, что очень уж красочную историю поведали «митрополиты». Не красивую – красочную.

Историю они рассказали страшную. Да разве бывает что-то, что связано с революцией, весёлым и благостным? Нет. Всегда кровь. Лилась и в этот раз. Культурная революция шествовала по Китаю – и добралась, пусть и с задержкой, до СУАР – Синьцзян-Уйгурского автономного района. Тут кусочек истории вставить требуется. Просветил более разговорчивый и общительный архимандрит Кочуновский. Русские в СУАР – это потомки нескольких волн русской эмиграции. Первая волна переселенцев, в основном военных, прибыла туда в 1871 году, когда верхнее течение Или вошло в состав Российской империи вместе с главной крепостью – городом Кульджа, населённым по большей части уйгурами. Десять лет прямой русской власти создали отличный задел для переселения сюда в будущем нескольких групп русских эмигрантов. В 1879 году, однако, весь Илийский край по Ливадийскому договору был передан Китаю.

– Который не был ратифицирован! – ткнул пальцем с обгрызенным ногтем в нос Петру русско-китайский подвижник. – Император Цин не удовлетворился Ливадийским договором, и был дан приказ о смертной казни Ча Хоа.

– Кто этот чахоточный?

– Смеётесь, товарищ «Первый»?! Ча Хоу, посол правительства Цин, подписал этот выгодный только ханьцам договор. Но это просто вам для справки, что крючкотворы могут зацепиться. Дальше было… кхм… было… А, ладно, было же. В 1917 году в России вспыхнула Октябрьская революция, и в Китай хлынула огромная волна эмиграции, в том числе в города на северо-востоке и в Синьцзян. В то время немало жителей Алтая перебрались через границу, в одном Синьцзяне их набиралось от двадцати пяти до пятидесяти тысяч, а во всем Китае – до пятисот. Туда отступили довольно крупные белогвардейские, преимущественно казачьи, подразделения, которые в Гражданскую сражались на Южном Урале, в Семиречье, в Западной Сибири. Прежде всего – Оренбургская армия атамана Дутова, Семиреченская атамана Анненкова, корпус генерала Бакича, алтайские повстанческие отряды Кайгородова, Шишкина, Карманова и другие. Большинство эмигрантов жили крайне бедно, некоторые женщины выходили замуж за китайцев, у них рождались метисы.

Третья волна миграции была в тридцатых-сороковых. Огромное количество крестьян, в том числе семиреченские казаки, оказались в Синьцзяне, к концу тридцатых там было уже свыше пятидесяти тысяч новых русских эмигрантов.

– Насколько я знаю, это ведь потом повернулось вспять? – Тишков вопросом не владел, просто уже здесь в Казахстане узнал, что из Китая на Целину вернулось много русских.

– Как только Мао поссорился с Хрущёвым, для нас наступил ад на земле. Русские школы были закрыты, православные церкви подверглись уничтожению, а рожденные в смешанных браках были отправлены в трудовые лагеря. Семьям же, состоявшим только из русских, позволили эмигрировать, чем большинство и воспользовалось. И вот теперь новая волна геноцида! Эти хунвейбины врываются в дома и просто забивают насмерть метисов, русских же по-всякому притесняют, как и уйгуров с казахами. Массово завозят с востока ханьцев и селят их в наши дома, отдают нашу землю.

– Ваше высокопреподобие, а как вы себе представляете нашу помощь? – этот вопрос Пётр ещё в первый день знакомства задал.

– Два пути, сын мой. Либо нас всех заберите, причём некоторых насильно. Будут такие, которые за лачуги цепляться будут, да плюс страх перед неизвестностью. Второй путь – правильный. Раз основной договор не ратифицирован, то и силы не имеет. А значит, Илийская область – российская. Ну, русская. А-а, запутаешься… Советская. Наша! – архидиакон подозрительно посмотрел на Тишкова. Ну, как строгий учитель на двоечника, на роже у которого написано, что он урок не выучил. – А вы, товарищ «Первый», что знаете про Вторую Восточно-Туркестанскую республику?

– Да я даже про Первую ничего не знаю, – совершенно, как отъявленный двоечник, не смутился Пётр.

– Про Первую лучше и не вспоминать – это фанатики-мусульмане восстали в Кашгаре под руководством бывших беков и ханов. Про вторую… Стоп! Я точно знаю, что в Алма-Ате живёт один из руководителей этой второй республики, по крайней мере, военных руководителей. Это Лескин Фотий Иванович. Он бывший генерал-лейтенантНОАК, а до этого – командир 2-й отдельной Кавалерийской бригады Национальной армии Восточно-Туркестанской республики. Есть в его биографии, думаю, достойный вашего внимания факт. Он друг Дэн Сяопина.

– Предлагаете найти?

– Обязательно. И взять с собою в Москву.

– В Москву?

– Пётр Миронович, нам сказали, что вы если в это дело влезете, то оно решится – а если не захотите, то больше ни на кого и надеяться не стоит, – стал торжественно-серьёзным монах.

– Естественно, не скажете, кто просветил.

– Не моя тайна.

– Ну, так и думал. Ладно, пошлю искать.

Вот, летят теперь в Москву. Пётр притворился спящим и в очередной раз, пятнадцатый точно, прокручивал в голове проблему и возможные решения.

Гадёныш Мао за эту бомбу должен ответить. Э нет, не сможет – взорвали. Тогда должны ответить ближайшие соратники. А может, они его всеми силами отговаривали? А потом, поняв, что бесполезно, взорвали. Получается, они не враги? Ну, допустим. Один враг всё же известен. Это… Китай. Он будет портить жизнь СССР до девяностых, а потом начнёт грабить бывшие республики и Россию. Лес, территории, даже несчастных амурских тигров. Один вон тигр Амур с козлом Тимуром останется. Заберут все рынки сбыта. Вот это можно и нужно не допустить. Ну, часть возможных ущемлений этого монстра уже предпринял.

Восточный Туркестан? Если начать войну за создание этой республики, то потом её нужно десятилетиями кормить. Хватит!!! Себя нужно накормить. Значит, брать уран и бериллий в оплату оружия. Прокормят они себя сами. Одежда для китайцев – это одни штаны. Тоже сами сошьют. Плохо, что они – мусульмане-фанатики. Чуть что, и из друга – злейший враг.

Чего ещё? Там есть независимый по всем международным документам Тибет со своими ламами. Пусть ойраты, что ли, им помогут, да Индия впряжётся. Главное, пусть выселят из региона всех ханьцев! Найдётся там свой Бандера. Русских же скомпоновать в этой Илийской области со столицей в Кульдже, и не присоединять её формально к СССР, как это сделал Путин, например, с Южной Осетией. Вот этих прокормим. Чего там – несколько сотен тысяч, считая казахов и киргизов. К тому же, последних можно репатриировать в их республики.

А ещё нужно всколыхнуть монголов во Внутренней Монголии. Там будет непросто – слишком много ханьцев уже завезли. Мао не дурак, нашёл путь ассимиляции некоренных народов. Жестокий путь, но действенный. Мы же пойдём другим путём. Ленин сказал. Так и сделаем: пойдём строго в противоположном направлении.

Генерал был старенький. Ни мундира, ни орденов. Оказывается, успели наши на пятнадцать лет посадить в благодарность за все его подвиги. Ну, это в те годы всех почти так благодарили. Скрыл якобы товарищ Лескин Фотий Иванович пять пудов золота. Спросил: «Почему»?

– Почему? Не знаю. Конечно, безделушки у жены были – серьги, и даже с бриллиантами, у всех членов семьи часы с браслетами. Даже машина «Додж» – Мао подарил. Там была тёмная история. Во время войны на территории Китая были наши прииски… Добытое золото, запакованное в ящики, с усиленной охраной… Я отправлял в Союз. Где-то около шести десятков ЗИСов с золотом. Говорят, пять ящиков пропало.

– Ордена-то вернули?

– Дождёшься от… – дедушка смутился. – Нет, не вернули. Дали пятнадцать лет – отсидел пять. И за то спасибо жене, оббивала пороги.

– Я поразбираюсь, Фотий Иванович. Найдём и зачинщика, и ордена, и золото.

– Серьёзно? – почти смеётся.

– Конечно.

– А я-то так и не понял – вам вообще зачем?

– Будем вашего друга из ссылки доставать.

– Дэн Сяопина?

– Дэн Сяопина.

– Ну, я на десяток лет от жизни отстал.

– А ещё будем вашу Вторую республику вновь создавать. Подскажете ведь, к кому обратиться?

– Давно пора…

Тут невпопад вспомнил Пётр, откуда ему знакомо слово «Кульджа». У садовода одного знакомого, там, в будущем, яблоня росла – странная. Яблоки на ней – смех один, размером с ноготок, безвкусные, только и интересно, что мякоть красная. Зато как цветёт!!! Целый месяц мелкими розовыми цветочками сплошь осыпана, целое облако. Очень красивая штука, а называется – «кульджинка». Так и не додумался бы, откуда такое слово смешное, а теперь понятно. Ну, значит, сам Бог велел кульджинку себе заграбастать, вместе с Кульджей. Или Кульджой. Служителей своих прислал. Пускай самые красные яблоки растут в самой красной стране. А потом, видимо, на самой красной планете посадить – обещали же, что будут там цвести? Интересный он мужик, этот Бог.

Интермеццо одиннадцатое

Вот говорят: немецкое качество, немецкое качество, не сравнить с китайским… Чепуха! Китайская стена уже две тысячи лет стоит и ещё стоять будет. А Берлинская стена и полвека не простояла.

Овальный кабинет в Белом доме – место для деловых переговоров абсолютно неприспособленное. У окон стоит древний стол, тот, который потом раскурочит Николас Кейдж. А поодаль, друг напротив друга – два мягких и неудобных дивана. Сидеть и переговариваться неудобно – а вот откинуться с сигарой кубинской в зубах… Даже столик журнальный есть с пепельницами.

Сидят себе жентельмены (удачи), покуривают, пуская в потолок перекрученные ароматные кольца дыма, наслаждаются жизнью, и в это время Моника Левински делает им по очереди ми…

Фу, занесло. Тем не менее, сейчас жентельмены собрались на переговоры именно здесь. Почти в том же составе, что и на борту авианосца «Рейнджер». Был генерал Эрл Уилер, председатель объединённого комитета начальников штабов, был советник по национальной безопасности Генри Альфред Киссинджер, был президент Гарольд Эдвард Стассен. Не было министра обороны США Мелвина Лэрда – воевал. Моники тоже не имелось. Вместо этих двоих сидел, пытаясь держаться прямо на предательском диване, министр иностранных дел СССР Андрей Андреевич Громыко, и тоже пытался подражать шефу Чрезвычайный и Полномочный посол в США Добрынин Анатолий Фёдорович.

Атмосфера была прозрачна. Никто не курил – не до того. Принимающая сторона нарушила договор, хоть и устный. И самое главное, принимающая сторона обгадилась! Три самолёта, которые летели бомбить заводы по обогащению урана в городе Баотоу, исчезли. Никаких взрывов. Взлетели, вышли на связь, доложили, что они «Танго фокстрот» – и сплясали в ящик, скорее всего. Где-то сейчас лежат три ядерные бомбы. А ещё армия и флот США получили знатный подзатыльник, чуть ли не с ноги. Практически уничтожена база на Окинаве, а китайский Флот Северного Моря, хоть и понёс ощутимые потери, раздолбал американский аэродром в Южной Корее у города Кёнсан, и в придачу потопил пару линкоров и кучу всякой мелочи. Не сильно успешно повоевали «партнёры» и на базе военно-морского флота НОАК Юлинь, где у них подлодки. База расположена на северной окраине Южно-Китайского моря, на острове Хайнань – и туда ломанулись самолёты с Тайваня. Улетело много, базу разбомбили, но почти никто не прилетел назад. За пару дней США потеряли убитыми, ранеными и пропавшими без вести чуть ли не больше, чем за всю вьетнамскую войну. Счёт идёт на тысячи – ну, хоть не на десятки тысяч. Шестнадцать за три дня.

И никакого просвета впереди! Все флоты и самолёты со всех баз США движутся к Китаю. Ещё дойти надо – как и долететь. Истребители из Европы до Тайваня нужно перегнать. Нетривиальная задача без помощи русских «друзей». Даже по территории СССР – и то несколько посадок с дозаправками. О переброске же вокруг Азии даже думать страшно.

– Мистер Громыко, – Киссинджер осмотрел сидящих на противоположном диване, – так легла карта. США не может позволить макакам сбивать их самолёты. Вы как представитель второй великой державы должны понимать это. Не ответишь раз – и авторитета нет.

– Руководство СССР хотело бы получить ответ только на один вопрос. Задать? – Громыко повернулся к Президенту и подождал перевода.

Стассен кивнул, посмотрел на переводчика и махнул рукой.

– Ваше право. Только не спрашивайте, когда это закончится.

– Ну что вы. Вы же знаете: после того, как китайские товарищи попытались разбомбить Алма-Ату, они нам больше не товарищи. Эта капля была последней. Ну, или соломинка. Делайте своё дело. Вопрос такой: что с Баотоу?

Помолчали. Повздыхали. Неожиданно прорезался голос у генерала Эрла Уилера, председателя объединённого комитета начальников штабов:

– Раз вы, ваше превосходительство, спросили, то у вас, должно быть, есть предложение. Сами разбомбите?

– Ну зачем же. Там люди живут – больше миллиона человек. Наш добрый друг, Монгольская Народная Республика, претендует на часть территории Китая. Город Баотоу – самая южная точка этих претензий. Эдакий треугольничек.