Текст книги "Колхозное строительство 8 (СИ)"

Автор книги: Андрей Шопперт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)

Глава 17

Событие двадцать третье

Студенты археологического института на раскопках.

Профессор:

– Ну, ребята, что вы можете сказать об этих трёх скелетах?

Молчание.

– Подсказываю: это скелеты не женщин…

Молчание.

– Господи, чему же вас учили целых пять лет?!

– Неужели это скелеты Маркса, Энгельса и Ленина?!!

Пообщался Пётр с Пиотровскими и волхвами – и чего-то в мозгу шевельнулось, и не давало покоя. На третий день вечером в Кремлёвской больнице лежал, смотрел в потолок, всё с Китаем в мыслях воевал – и тут цепочка логическая, наконец, выстроилась. Началась с китайской Великой стены. Всё думал: если Баотоу отойдёт Монголии (ну а вдруг – почему не помечтать?), то там есть кусок стены или нет? Не специалист. Подождём.

Потом как-то незаметно мысль перескочила на Трампа с его стеной против Мексики. Вот американцы – они тупые, вбухали миллиарды в железобетон и сетку стальную. Наивные, думали, это поможет. Так ещё и не доделали. Китайцы после Мао поступили умнее: они сделали Великую Китайскую стену, и заманивают теперь туда туристов. Уже окупили, наверное, и не раз. Нет, стена-то, наверное, и раньше была, вернее, то, что от неё осталось. Их в Китае за две тысячи лет понастроили огромное количество – даже на территории РФ есть, где-то в районе Благовещенска. Вот китайцы выбрали кусок, да и построили стену заново. Молодцы. Египтяне бы хоть одну пирамиду восстановили – у них бы в разы туристов добавилось.

К цепочкам вернёмся. Стена от мексиканцев. Мексика. Вот, твою же дивизию! Там через десять лет американцы, которые тупые, совершат грандиозное археологическое, или, вернее, геолого-археологическое открытие. Они объяснят, куда делись динозавры. Нельзя! Такую кость им отдавать нельзя. Нужно, чтобы эту сенсацию нашёл СССР. О чём разговор?

Жила была в представлении Майя богиня. Имя у неё было обычное майское – Иш Таб. Можно обозвать её верёвочницей, так как она изображалась с верёвкой на шее. И была у индейцев Майя эта тётечка со змеями вместо волос богиней, покровительствующей самоубийцам. Иш Таб благоволила повесившимся и принимала их в раю бога дождя. Этот рай находился на небесах, в центре мира, в тени ветвей Зеленого дерева «Йаш-че» – и именно в рай, в отличие от христианства шли те, которые повесились.

«И потому были многие, которые из-за небольшой печали, тягости или болезни повесились, чтобы избавиться от них и идти блаженствовать в свой рай, где, говорили они, выходила их принимать богиня виселицы, которую они называли Иш Таб».

В обществе майя, согласно всевозможным источникам, самоубийство считалось вполне приемлемым способом ухода от жизненных невзгод. Индейцы вешались из-за лёгкого уныния, из-за мелких неприятностей, даже из-за насморка, а девушки – из-за прыща на носу. Данный поступок заставлял даже уважать того, кто покончил с собой. Это, по их мнению, была возможность перейти к гораздо лучшей жизни, где ждёт множество наслаждений и награда за прошлые беды и страдания.

Пётр Штелле всю эту ерунду прочитал и запомнил совсем не из-за склонности к религии, тем более чужой. Смотрел по «Дискавери» рассказ о том, как погибли динозавры, и потом решил глянуть, а чего в интернете есть про это. Вот на Иш Таб и наткнулся. Шпионская история! И американцы, выходило, совсем даже и не тупые. Так – туповатые.

Через десять лет большая экспедиция из США будет несколько месяцев что-то искать в одном из самых глухих уголков мексиканских джунглей, на северо-западной оконечности полуострова Юкатан. Мир – и особенно разведки этого мира – заинтересовались. Это «Ж-ж-ж» – неспроста! Слухи ходили всевозможные: от поисков подземного бункера Гитлера до секретной базы летающих тарелок. Наши разведчики туда тоже ломанулись – однако вскоре американцы нашли, чего хотели, и оказалось, что разведке это неинтересно. Свалили. А вот индейцы мексиканские возбудились: эти северные варвары нашли пальцы богини Иш Таб.

Майя время от времени тоже находили эти штуки на своей земле. Из-за формы, похожей на фаланги, индейцы считали, что эти капли расплавленного кварца – на самом деле отрезанные пальцы богини. Очень сильно напряглись местные! Прямо за обсидиановые ножи схватились. Назревал конфликт. Положение спасло заверение учёных, что пальцы Иш Таб с территории полуострова увозить не будут. Обещание янки, ежу ясно, не сдержали – десятки таких стеклянных капель тайком умыкнули. Так чего от варваров тупых ждать?

А зачем, собственно говоря-то, янки пальчики искали? Вот и добрались до динозавров.

В 1978 году штатовцы проводили исследование на дне Мексиканского залива – искали новые залежи нефти. Нефть в то время была дорогой, так что на поиски чёрного золота сил и жёлтого золота не жалели. Новых месторождений в тот год не обнаружили, зато нашли кое-что другое – удивительные кольцевые горы на океанском дне. И эти горы не заканчивались в море, а выходили на сушу!

Американские геофизики выдвинули теорию: дескать, эти горы на самом деле являются границей огромного кратера, который образовался чёрт знает когда после удара огромного-преогромного метеорита о нашу маленькую голубую планету. Диаметр кратера составлял 180 километров, а глубина – 20 километров! Через два года поиски сухопутной границы кратера продолжились на территории Мексиканских Соединённых Штатов.

Прилетевший из космоса камешек состоял из переходного металла платиновой группы иридия и влетел в землю с такой скоростью, что порода моментально испарилась. Сила взрыва составила примерно 100 тератонн тротила – а это, на секундочку, в два миллиона раз больше мощности советской «Кузькиной Матери»! Как следствие этой встречи, пятнадцать триллионов тонн расплавленной породы, в основном песка, моментально выплеснулось в океан и на близлежащий полуостров. В полёте песок застыл и превратился в сросшиеся стеклянные камни (тектиты), очень похожие на песочные часы – они же пальцы Иш Таб. Иридий в земных породах встречается очень редко, поэтому высокая концентрация иридия в образцах породы говорит о космическом, а точнее, метеоритном их происхождении.

Главным результатом американских исследований стало открытие самого большого в мире кратера, который остался от метеорита, погубившего милых динозавров.

Нет, такая корова самим нужна, решил Пётр, и взялся за телефон. «А подать сюда Ляпкина-Тяпкина!» – это не городничий, это Пётр сказал. Нужен был крутой археолог с мировым именем. И он есть – и он именно тот археолог, который нужен.

– Добрый день, Пётр Нилович, – обрадовал Демичева своим звонком Тишков. – Не буду ходить вокруг да около – разыщите, пожалуйста, мне Юрия Кнорозова. Это историк и лингвист, что разгадал язык Майя. Пусть бросит все дела и посетит меня в Кремлёвской больнице. Есть очень важное дело.

Интермеццо двенадцатое

Убежало одеяло, убежала простыня,

И подушка, как лягушка ускaкала от меня,

Я за свечкой – свечка в печку, я за книжкой – та бежать!

Больше коноплю такую я не буду покупать!

Васька Грач, Крендель, Толик Давикоза по прозвищу Казан и Сеня Котов, он же Кот, сидели на чурбачках в тени избушки и занимались маникюром. Ножнички маленькие бабские им выдал старший лейтенант, который так и не представился. Когда же его спросили в лоб – а как, товарищ милиционер, вас звать, то он ухмыльнулся и выдал старую шутку:

– Меня звать не надо, я сам прихожу.

– А всё же? Нужно же как-то между собой общаться.

– Не нужно никак общаться. Я сейчас вам всё покажу и на неделю исчезну, а вы будете работать – вот между собой и общайтесь.

Так и звали – товарищ старший лейтенант.

Утром он распихал партизан и повёл по еле приметной тропке навстречу солнцу – на восток, значит. Недалеко – зашли в лес и вышли на другой поляне, и вот вся южная часть этой поляны была в зарослях конопли. Высоченные, тёмно-зелёные, с мохнатыми верхушками стебли чуть колыхал утренний ветерок. Мент выдал каждому по секатору, они быстро набрали пять больших пучков, взвалили на спину и вернулись к своему жилищу. Там Учитель растянул на земле новую белую простынь и показал, что надо делать.

Грач уже был один раз в таком походе – правда, в другой компании и с другим проводником. Тогда просто ободрали листья и высушили их, потом распихали по рюкзакам, и на каком-то перегоне вскочили в товарный вагон, который для них открыл напарник проводника. Всё. А тут какие-то выкрутасы! Он всё это старшему лейтенанту и высказал.

– Дети вы! Ничего не понимаете. Мы будем делать гашиш, который в разы дороже, и сушить не листья, а шишки или метёлки, что тоже гораздо дороже просто листьев. Хотите ведь заработать нормальные деньги? Вот и не умничайте.

Вот сидят, выстригают. Работа, с одной стороны, несложная – бери и маникюрными ножничками старайся все даже самые маленькие листочки вокруг шишки или метёлки состричь. Как становится она голой, то и подвешивай на сушку. На солнце, как в прошлый раз сушили, нельзя. Обязательно в тени – заносили в дом и на небольшом чердаке подвешивали на натянутых тонких проволочках, да ещё каждый день просматривать надо, чтобы не заплесневела шишка. Листья же в это время сушили в тени дома на простынях. Так пять дней и прошло. Вечером появился мент, на этот раз – в гражданском и с двумя оцинкованными вёдрами. Проверил, как сушатся на чердачке и в домике уже – там места не хватило – метёлки, и удовлетворённо покивал головой.

– Нормально. Завтра с утра гашиш будем делать.

– Пыльцу, что ли, собирать? – попытался изобразить из себя знатока Кот.

– Это пластилин. А мы будем делать гашиш. Ладно, давайте похаваем – и спать, завтра много работы.

Казан всю ночь ворочался и мешал лежащему на нарах рядом с ним Ваське спать, несколько раз чуть не спихнул его – потому утром Грач был невыспавшийся и злой. А тут ещё мент его работой загрузил. Отрезали они от простыни кусок и выстелили им внутри ведра, а потом воды из водопада набрали – холоднющая! Руки ломит. Мент засыпал туда нарезанных и насушенных ребятами листьев и, взяв обструганную палку, начал мешать. Долго мешал, потом устал и передал палку Грачу, да ещё все подбадривал – быстрее, мол, мешай. И Васька утомился, палка перешла к Коту.

Всё это где-то полчаса продолжалось – а потом было полнейшее разочарование. Когда мешанина закончилась и все вопросительно посмотрели на казаха, он ухмыльнулся и послал их за новыми связками конопли.

– И сильно там не спешите. Мне тут свидетели не нужны.

Парни обиделись – так хотелось посмотреть, как же этот гашиш делается. Секретничает, блин! Ну, хотя и мента понять можно. Такие деньги – кому захочется делиться. Одним словом, обломались.

Пришли, а лейтенант уже сидит у очага и огонь разводит. Вернее, развёл и чайник ставит. Вот и пойми – то ли нужна температура и огонь для процесса, то ли нет. Гад! Мент поганый. Грач-то хотел и сам потом себе в личное пользование наделать. Нужно будет подсмотреть в следующий раз, как он из этой зелёной мокрой листвы этот дорогущий наркотик делать будет.

Однако мент и тут обломал:

– Так, пацаны. Через пять дней уезжаете. Берёте шишки, что насушили, и я вас в поезд посажу. Сегодня те, что высохли, по рюкзакам распихайте, чтобы понять, сколько ещё влезет. Никаких мешков. Доберётесь в товарняке до Волгограда, а потом до Одессы уж сами. Лучше возьмите частника, кусок пути сделайте на машине, дальше кусочек, как туристы, пешком, потом ещё кусок на частнике. В поезда не суйтесь без крайней нужды, а особенно на вокзалы. Там менты, и могут быть с собакой, – он оглядел притихших гонцов. – Ладно, бывайте, мне ещё домой до ночи успеть надо. Вон, я вам чай поставил, отдыхайте сегодня.

– Чё, парни, курнём, раз отдых зараз?

– Я пас, – Крендель потянулся за кружкой, – чёго-то мене морозить, прохолов кажись, полиз вчора в озеро.

– Дебил, я ж тоби казав.

– А грязные-то все! Надо будет хоть перед дорогой вымыться, от нас ведь анашой за версту прёт. И шмотки постирать, – понюхав рукав рубашки, веско сказал Кот.

– Але ж и правда.

Событие двадцать четвёртое

– Чувак, приезжай к нам на дачу.

– Не хочу.

– Зря. Тут пиво, пьяные девочки. Красота!

– Папа! Я не куплюсь на это второй раз. Копайте сами свою картошку!

После больничного ужина захотелось есть. Не, понятно – больница, но у него же нога, а не гастрит! Жиденький суп да каша в обед, до кучи с творожной запеканкой, оставшейся с завтрака – это перебор для здорового организма, который кости восстанавливает. Вот, хоть молока большую кружку выпил. Холодильника, как в будущем, в палатах нет. Идти на кухню выпрашивать – пролетарская совесть не велит.

Всё же мысль материальна! Вот думал, думал о еде – и еда сама пришла. Вернее сказать – приехала. Позвонил Пётр-танкист, сказал, что приедет сейчас и гостя привезёт. С гостинцем.

О приближении гостей узнал не по грохоту каблуков. Запах!!! Сначала в палату вломился запах алма-атинского апорта. Потом в тапочках вошли два тёзки – в смысле и сами тёзки, и ему тёзки. Пётр Оберин и Пётр Редько, правнук того самого Егора Редько, что и вывел сорт Алма-Атинский Апорт. Сто лет прошло. Пётр, приехав, сразу дал команду всё, что можно, о создателе сорта узнать. Таким людям памятники нужно ставить! Искал бумаги, а нашёл огромную семью садоводов-любителей, живущих в Алма-Ате и работающих чуть не на всех её предприятиях, и вот этого достойного наследника старшего Редько. Пётр Павлович был агроном и селекционер, тоже яблонями занимался в городском питомнике. Вот приехал, привёз первый урожай.

– Добрый день, Пётр Миронович! Яблочки вот поспели. Мы набрали и к вам домой хотели отвезти, а там говорят – вы в Москве, в больнице. Яблоки-то я вашим отдал, а директор, Иван Семёнович, как узнал, сразу мне командировку выписал. Езжай, говорит в Москву, и в больницу пробейся, и яблоки передай. Непростое занятие – в эту больницу пробиваться. Спасибо, додумался вам домой позвонить, а они мне телефон вон Петруши дали. Ну, а он топнул ногой – и двери сего Освенцима открылись чудесным образом. Да вы угощайтесь яблочками-то, – это Пётр Павлович Редько выпалил за три секунды, при этом успев достать из бумажного пакета ярко-красный фрукт, вытереть его платочком и сунуть Тишкову. Сел и стал с вдохновенной улыбкой смотреть, как Пётр поедает прадедовское яблоко.

– Вот, твою ж. Червивое. – Пётр выплюнул кусок.

– Боже мой. Что же это?! Ведь лично все проверял! Ах, паразит, он с жопки залез, я и проморгал! Да вы не переживайте, Пётр Миронович, берите другое. В этом году от яблоневой плодожорки спасу нет – прямо стихийное бедствие. Никакие опрыскивания не помогли, – снова протёр яблоко, сбивающее с ног ароматом, и сунул Тишкову.

– Опрыскивали? – в мозгу щёлкнуло. Опять цепочки соединились. Вот только всё это поздно, блин, происходит! Чего эти гады, что его сюда запендюрили, не могли память улучшить?

– Пётр Павлович! Сейчас я вам на государственную премию совет скажу.

– Как от плодожорки избавиться? Во Францию новый яд придумали? Инсектицид хороший?

– Не надо яду. Говорю же – на государственную премию. И нужно будет по всему миру запатентовать. Я Бику позвоню, он приедет на следующий год, если у вас всё получится, и поможет с патентами. Думаю, после меня самым известным русским будете. А, нет – третьим. До нас ведь Гагарин есть.

– Шутите? Или, правда, знаете способ? Я запишу, – полез за ручкой биковской в нагрудный карман коричневого пиджака.

– Нечего записывать. Всё элементарно, Ватсон! Берёте гвоздь-сотку и забиваете в яблоню на высоте 15 сантиметров от земли, на несколько сантиметров в глубину. Потом берёте второй такой же, и вбиваете на полметра выше. Всё – подключаете к розетке. Нижний должен быть фазой. На две секунды ток, перерыв пять минут. Снова на две секунды, и так пять раз. Всё: вынимаете гвозди, садовым варом дырочки забиваете и замазываете.

Что это даёт? Инсектициды больше не нужны – моментально гибнут все червяки-вредители, которые уже наточили свои острые зубки, чтобы лишить вас заслуженного урожая. Кроме того, урожай каждый год у вас будет максимальным – дерево не отдыхает, как обычно, пару лет, а, благодаря электро-встряске, обильно плодоносит. Замечу, не червивыми яблоками! Ещё, кстати говоря, исчезает гниль и прочие поражения плодовых деревьев. Но тут результата не видел, потому поверьте на слово, – Пётр у себя на даче такую электро-встряску каждый год яблоням с грушами устраивал, даже и не помнил уже, откуда почерпнул – то ли волшебный ящик, то ли вездесущий интернет. Но что метод работает – сто процентов. И сейчас об этом не знает никто.

– Вот так просто? – сунул ручку назад яблочный Редько.

– Всё гениальное просто.

– Дак а чего вы, в бога душу мать, весной не сказали?! Чёрствый вы человек. Ой, простите, Пётр Миронович! Занесло. Просто подумал о миллионах убытка по всей стране – да и у нас на миллион потянет.

– Забыл.

– Извините, Пётр Миронович. Сорвалось. Вы же не обижаетесь на старика?

– Я радуюсь, что такие старики существуют.

Глава 18

Интермеццо тринадцатое

Как же хочется порой положить лимон не в чай, а в швейцарский банк…

– Видите, как хорошо рисует эта девочка! Натали, нарисуй, пожалуйста, чай в стакане.

– Вам с сахаром, или без?

Андрей Антонович Гречко отложил очередную сводку и встал со стула. Эти пацаны совсем озверели! Опять старослужащие забили новобранца до смерти. При этом сам маршал душой был за старичков. Убитый был таджиком. Получив от родственников посылку, он затеял продавать в роте насвай.

Об этой гадости, что прёт в армию из среднеазиатских республик, министр обороны знал – ему даже приносили показать изъятое. Тоже, кажется, изъяли у таджика или узбека, да и нет разницы. Советовали даже запретить получение посылок из среднеазиатских республик, но Гречко тогда на это не пошёл – да и сейчас не пойдёт. Нужно досматривать? Прав нет! Не зона всё же. Не тюрьма.

И что, лучше вот матери отправить сына с проломленной головой? И даже не отправишь так, лицо-то обезображено. Нужно везти в закрытом гробу. Как, бля, подскочит авторитет армии в этом таджикском кишлаке!

– Артём! – Гречко отошёл от окна, в которое вглядывался, решая, что делать с этой мерзостью в армии, – Артём, – он повернулся к, сидящему за столом и принёсшему сводку по погибшим в армии за июль 1969 года капитану, – ты состав-то знаешь? Мне тогда говорили – табак, говно какое-то…

– Так точно, товарищ маршал Советского Союза, – вскочил грузный молодой человек, сын его боевого друга.

– Не ори – и давай без «Советского Союза», я знаю, какое у меня звание. Что за состав?

Капитан явно этот вопрос ожидал: сел, достал из большой красной папки лист бумаги.

– Вот справка. В состав того насвая, что изъяли из посылки рядового Шарипова, входят: гашеная известь, верблюжий кизяк, куриный помет, сухофрукты, различные специи для увеличения слюноотделения, растительные масла и зола растительного происхождения для увеличения щёлочности, ну, и сам очень мелко перетёртый табак.

– Ссука! Верблюжий кизяк, куриный помёт… И они всё это в рот тянут?

– Причиной избиения именно этот факт и послужил. Сержанты Голиков и Миусов знали состав, и во время драки кричали: «Ты нас говно хочешь жрать заставить?!!».

– Всё, хватит миндальничать! Это уже не дедовщина. Наркотиков нам только в армии не хватает! Иди, Артём. И скажи в приёмной Сергею, чтобы сделал чай и никого не пускал двадцать минут. Подумать надо.

Подумать не получилось – и даже чаю попить не получилось. Пронзительно зазвенел телефон слоновой кости с гербом Советского Союза там, где у нормальных аппаратов диск с циферками.

– Когда уж закончится-то? – проворчал себе под нос Андрей Антонович и снял трубку.

– Товарищ маршал Советского Союза! Ким Ир Сен отдал приказ перейти границу, – звонок был из МИДа.

– Спасибо.

Гречко стоял и смотрел на портрет Ленина на стене. Ну, всё, как и ожидалось. Так и предсказывали аналитики в Генштабе. Ещё два игрока не вступили в игру. Молчит шах Ирана – и никак не отреагировал Афганистан. Трубка противно пищала, но маршал не спешил приземлять её на сверкающий золотом герба аппарат. Положишь, а она снова забренчит, ещё одну пакость выдавая. Подумать не дадут.

Нет, не думалось. Всё шло вроде по плану – но свербело в темечке: зря, может, они этот муравейник разворошили? Почти двадцать пять лет мирной жизни, а тут опять пацанов под пули отправлять.

Министр мотнул головой, хрень эту из головы вытряхивая. Советский Союз создал самую мощную армию в мире! Люди недоедали недосыпали. До сих пор нет по телевизору и холодильнику в каждой семье. Деньги шли не на холодильники, а на танки и подводные лодки. Пришло время. Лучше погибнуть в бою за Родину, чем быть до смерти забитым своими же однополчанами за продажу наркотиков! Андрей Антонович пошёл к двери через весь длиннющий коридор. Мог бы и позвонить, но вот хоть минутку ещё почти, оказывается, спокойной жизни… Открыл одну дверь и приоткрыл вторую.

– Сергей. Что с чаем? Лимон не забудь сахарком присыпать. И соедини меня с Лосиком Олегом Александровичем.

Пошёл назад, не закрыв двери, чтобы чай не расплескал Серёжа, открывая. Гречко любил пить горячущий, прямо кипяток, из стакана в мельхиоровом подстаканнике с танками. Подарили как-то серебряный набор – но серебро, оказалось, очень хорошо тепло проводит, аж рука не терпит. Какому идиоту пришло в голову из него подстаканники делать?

– Алло, третий? Соедини меня с командующим Дальневосточным Военным округом генерал-полковником танковых войск Лосиком Олегом Александровичем. Срочно, – вот вечно молодёжь спешит не туда. Мог бы и чай сначала занести.

Интерлюдия без номера

Написана, в основном, Евгением Дудченко. Вот, пошли первые ласточки в ответ на мой блог. Чуть подправил. Согласен, что Индия с Пакистаном дружить не будут, даже против кого-либо. Непримиримые враги.

Аналитический центр, где-то в недрах правительственных учреждений Вашингтона.

– Чёртовы южные павианы, грёбаные жёлтые макаки! – в сердцах кинул грузный обладатель учёного звания, подвизающийся в качестве старшего доверенного аналитика немаловажной персоны, вхожей в высокие кабинеты Вашингтона. Работёнка была непыльная и даже интересная, сопряжённая с допусками очень высоких степеней. Один нюанс: в случае провала шефа его присным могло прилететь очень неслабо, а потому, учёный муж ответственный за столь важную умственную работу, и распалялся так, как будто на шило присел ненароком.

Его товарищ по несчастью, уже которые сутки покидающий аналитический центр, чтобы только упасть на кровать и отправить естественные надобности, криво усмехнулся.

Инцидент на Каракорумском шоссе ничуть не охладил решимости пакистанцев, ну а про китайцев, закусивших удила и прущих напролом к своей цели, и говорить нечего. Впрочем, какого бы невысокого мнения ни был аналитик об индийских военных, но уж в способности тех тормознуть китайский прорыв в горных теснинах он не сомневался. Действия китайцев скорее походили на жест отчаяния – но решимости им было не занимать.

Не спрашивая старшего товарища, младший аналитик нацедил себе в стакан холодной шипучки и, развязав галстук, откинулся в кресле. Жара! В отличие от старшего товарища – политического назначенца, он был кадровым работником отдела, гораздо глубже погруженным в тему, и прекрасно понимал: если пакистанские военные дали шенкелей своему верблюду, то остановить их будет не так просто. Индия для них – непримиримый враг, укусить которого, а ещё лучше – не просто укусить, а вырвать хороший кусок мяса – дело святое и богоугодное. Чёртовы фанатики!

Но делать что-то было нужно. Политическое руководство регулярно требовало отчётов и вариантов разрешения множащихся проблем – а они росли неудержимо, как снежный ком. Точечные атомные бомбардировки Китая были ошибкой, втянувшей страну в ещё одно ненужное противостояние – и это тогда, когда они по уши увязли во Вьетнаме, где конца и края так по сей день и не видно. Надо было позволить Советам продолжить их вялотекущую грызню с жёлтыми – а что теперь? Чёртовы амбиции тупых политиканов! И даже более-менее вменяемый Генри Киссинджер, бывший его профессор в Гарварде, что теперь стал Советником по Национальной Безопасности, лишился мозгов – ратует за продолжение «воспитания» Китая.

– Слушай, а что, если попросить Иран побряцать оружием у границ с Пакистаном? – наконец пришла ему дельная мысль.

– А под каким соусом? И зачем это персам? – поморщился и махнул рукой старший.

– А что? Проблемы с контрабандой, наркотиками, трансграничные банды кочевников зверствуют! – тут же, на ходу, выдал младший, поставив пустой стакан на ворох бумаг. – А если Паки не послушают, и дойдёт до горячего – намекнуть на возможность занять Белуджистан, или, как минимум, уточнить границу в свою пользу. Невелика услуга, но велик возможный выигрыш! И военным полезно, пусть разомнутся!

– Та-ак, принимается… – оживился толстяк, – но маловато! Что ещё?

– Захир-Шах пусть снова поднимет вопрос передачи спорных территорий племён и перебросит войска к границе. Тоже ведь невелика услуга, но с хорошим выигрышем в потенциале! Ну и наш посол в Исламабаде тоже пусть отрабатывает хлеб: надавит, где надо, пригрозит, посулит какие-нибудь плюшки, лишь бы паки не рыпались и не мешали индусам рубиться с китайцами.

– Хм… и это принимается. Что-то ещё?

Младший в тандеме немного возмущённо пожал плечами, всем своим видом выражая – да сколько ещё-то надо?!

– По данному направлению – всё! – Снова потянулся к сифону.

– Хорошо! Во всяком случае, хоть что-то. Теперь надо всё это красиво оформить – и я побежал к шефу!

Событие двадцать пятое

– Давай пересечёмся где-нибудь в центре.

– Но как я тебя узнаю?

– Я буду ехать на самокате и сбивать прохожих.

– Ну и как я тебя узнаю?

Игорь Васильевич Бенсен сидел перед своей мечтой и никак не мог заставить правую руку с гаечным ключом открутить стопорную гайку. Нужно разобрать. Нужно зарисовать детали, нужно сделать чертежи – и подетальный, и сборочный. Не самому – выделили целую группу конструкторов на Павлодарском тракторном. Точнее, группы две – ещё одну перебросили из Смоленска, и они будут заниматься автожиром. А вот вторая была сборной: большая часть – местные с Тракторного, но прислали двух человек и из Коврова. Аньку-пулемётчицу и Егора Кузьмича. Вот стоят, пыхтят за спиной. Анька, получившая прозвище за разговорчивость, молчит. Не просто молчит – сочувствующе молчит… что гораздо больше раздражает. Так-то она до тысячи слов в минуту выдаёт, не остановить – да ещё голос бог дал! Какое-то низкое контральто (ми малой октавы?), чуть не бас, и это при не сильно высоком тельце худощавом. Эдакий басящий подросток, но с косичками и огромными зелёными глазами под пушистыми, чёрными без всякой туши ресницами.

Разбирать нужно скутер. Тот самый, из детства, американский Autoped 1916 года. Тот, который и дал названию классу машин – «скутер». Рядом и второй стоял – этот Игорь Васильевич сам усовершенствовал, как бы не сто лет назад. Приладил к переднему колесу более мощный, и в то же время совсем маленький двигатель. Старый же, чихающий и коптящий, как паровоз, пошёл на запчасти для оригинала. Пётр Тишков обозвал их мотосамокатами.

Подняв руку в очередной попытке, конструктор даже коснулся ключом гайки – но рука сама опустилась. Опять духу не хватает! Бенсен встал с колен, отряхнул рабочие штаны и зло сунул ключ открывшей рот Аньке.

– Разбирай.

Отошёл, плюхнулся на стоящую рядом в курилке скамейку. Вспомнил очередной крутой поворот в своей жизни. Позавчера, можно сказать, был авиаконструктором, а сегодня вот уже сменил оперение – стал конструктором самокатов. Опустился с небес на землю.

Послышалось кряхтенье за спиной, но Игорь Васильевич поворачиваться не стал. Нужно разобрать? Пусть разбирают. Он уж проследит, чтобы ни одна гаечка пятидесятилетняя не потерялась! Их осталось на весь мир с десяток. Не гаек – «Автопедов». Музейная ценность. Усмехнулся, вспомнив, с чего всё началось. Как всегда, Джин Минго. Куда без этого собирателя несчастий! Дак и чего с него взять – джин же.

Конструктор на второй день приехал к нему в больницу. Джин был без сознания, и Игорь Васильевич вышел на улицу. Стоял, смотрел на редкие перистые облака на горизонте – и тут эта шкодная машина Тишкова подъезжает. Плотненькие ребята из сопровождения оглядели территорию и принялись выковыривать Первого Секретаря из машины. Пётр Миронович оттеснённого с крыльца Игоря Васильевича узнал и к нему направился. Оказалось, Тишков приехал проведать спасителя Алма-Аты.

– Без сознания он… Что вы с врачами-то не поговорили сперва? – начал умничать конструктор, но Тишков его прервал.

– Да звонили. Сказали. Не знаю – ведь сотни тысяч жизней спас, и мою в том числе. Знаю, что не специально, и что он этот самолёт и не видел… Но вот второй раз мне жизнь спасает – не мог не приехать. Долги отдавать нужно.

– Пойдёмте, – поднялись, постояли в палате, посмотрели на красно-сине-чёрное лицо Джина – оказывается, он лицом о воду ударился. Сотрясение и нос сломан. Оттого и кровь шла.

– Ладно, пусть выздоравливает. Пойдёмте, Игорь Васильевич, – Тишков уступил место медсестре, что пришла сменить Минго капельницу.

Спустились с помощью ребяток из Кей-Джи-Би и стали прощаться, а Тишков и спрашивает:

– Вы домой? Подбросить?

– Обяжете, а то без транспорта сегодня.

Усадили в рычащего сотнями лошадиных сил чёрного крылатого зверя. Внутри почти и не слышно. Научились делать звукоизоляцию, круче немцев и американцев! Доехали до бросаемого терема, вышли из машины – и пошёл Пётр Миронович с Мэри и мальчиками, выбежавшими из дома при появлении шумного чёрно-крылатого монстра, поздороваться. Вышел, дохромал к дому, и… уставился на Autoped, забыв и о Мэри, и о пацанах.

– Чего это, Игорь Васильевич?

Рассказал. Показал, и даже заставил Дэвида завести переделку и прокатиться перед Первым Секретарём.

– А сейчас такие штуки кто делает?

– Не в курсе. Скорее всего, никто, но ручаться не буду – если и делают, то буквально считанные единицы. А что?

– Золотое дно! Вся Азия. Миллионы, и даже десятки миллионов – да не, даже сотни миллионов желающих! Игорь Васильевич, автожир нам нужен как воздух – без него сельское хозяйство на мировой уровень не вытянем… но вот этот мотосамокат нам нужен ещё больше, чтобы заработать для страны миллионы долларов. Ну, не долларов – валюты… в общем, тонны золота. Пусть и продаваться будет за копейки, но им же там даже обычный мотороллер – дорого, а эта вот табуретка – в самый раз придётся. А, сами знаете, – курочка по зёрнышку, и весь двор… э-гхм. В общем, срочно нужны чертежи! Примерную внешность я потом набросаю. Ну, навскидку, мотор на заднее колесо, и он посреди подножки, а не одна общая. Подумайте о двигателе. Кто сейчас делает лучшие, небольшие? О сигналах. Всё, гоу-гоу!