Текст книги "Дух трудолюбия (СИ)"

Автор книги: Андрей Горн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 26 страниц)

–Сука! Сволочь! Мразь! Вот встрял! Ножик мне продать захотелось!

Подобрав брошенное управляющим оружие с пола, сунул руку в карман управляющего. Пошарив рукой, нашел там ключ от двери и свой нож. Следом открыл дверь. Послушал коридор. Вроде никого. Тихонько прикрыв дверь, вышел из коридора в торговый зал. В зале за прилавком смеялись две смазливые девицы, которых лапал какой-то рябой крепкий мужик в форме. Наверное, охранник.

–Господин Любомирский у себя! Очень просил не беспокоить.

И вышел за дверь. Сделав несколько шагов спокойным шагом и дождавшись, пока он исчезнет из зоны видимости продавщиц, я побежал в сторону приюта. Дворами, меняя улицы и направления. Забежав за угол очередного дома, выходящего в тупик, пришлось остановиться. Ф-фух, ушел вроде. Что ж мне так везет-то, как утопленнику!

Достал из-за пазухи оружие Йозефа – нечто, похожее на двуствольный пистолет. На казенной части ствола виднелась мелкая гравированная надпись “Парострел Кудинова М/О-1. Каз. зав. ?1”.

– Ч-черт, такое в приют не потащишь. Надо где-то прятать.

Засунув парострел в нишу между смежными домами, я прикрыл его плоскими камнями, которые удалось отбить сапогом от едва промерзшей земли и двинулся прочь. Завтра надо бы сюда вернуться, перепрятать получше.

Отряхнувшись от снега и грязи, заодно поправив себя, я выдохнул и спокойным шагом пошел в приют. Но спокойно дойти мне не удалось.

В проулке послышались крики, шум борьбы и звонкое девчоночье по– японски – “Тасукэтэ! Дамэ! Маттэ! На помощь! Помогите! Постойте! Не делайте этого!”

Меня пронзила оторопь, едва услыхав знакомые японские слова.

– Будешь знать, как нас не уважать! Че на своем лопочешь! Приехала, а языка не знаешь! Теперь нашенский учить будешь! Аааа, все-таки знаешь!

– Давай уж, лови эту задаваку. Слон, заходи справа. Шкант, а ты давай слева. Щас мы тебе ужо глаза косые выпрямим! Пуль, держи сзади!

– Слон, хватай за волосья! Всыплем ей горячих!

– И-и-и-я-ях!!

– А-а-а-а-а! Она мне нос разбила!

– И-я-я-х!

– Мои новые штаны!!! Только неделю назад купили-ии! Батька за них меня убьет!

– Ах ты драться! Пацаны, всё, налетай! Бей малявку! Так! Бей ее!

–Ии-я-ях! И-я-ях!

– Она больно бьется, Шкант!

– Не бойсь, бей! Походу Слон девку испугался! Снежком ей в глаза пуляй! Давай в свалку!

Решив больше не медлить, с криком: – “Абунай! Берегись!” с ходу влетел в эту драку, начав раскидывать разошедшихся местных пареньков по сторонам. Руки чесались еще с Йозефа. Часть их них тут же переключилась на меня:

– А ты кто такой? Защитник что-ли ейный!

– И тебе всыпем!

– Вали отсюда, пока цел!

Вышло не так. Заломав до стона и извалтузив в снегу и мерзлой земле парочку противников, остальные с опаской начали удаляться от места драки:

– Вот ужо в следующий раз победа за нами будет!

– Да мы тя...только подойди к нам!

– Скажи, где тя искать, еще раз подеремся!

– Да он приютский! Их форма, смотри...

– Ф-фух! Вали-вали отсюда...приходи к нам в приют ...и там по шее получишь!

Закончив с драчунами, я посмотрел на девушку. Самая натуральная японка, невысокого росточка с двумя небольшими косичками волос, украшенными яркими ленточками, после драки сделавшиеся похожими на ушки небольшого котенка. Откуда она тут? И что тут делает? Порванные ярко красные женские штаны-хакама, темно-серое плюшевое полупальто с вышивкой и налипшим снегом в убойном сочетании с приятным миловидным лицом. Красавица-красавица, а она мне нравится!

– Эй, нэко-тян! Пошли! Я провожу тебя до дома! Твои обидчики уже убежали.

– Спасиба! Оо...ты знаешь нихон? Ивасаки Аюми – она наклонилась в легком поклоне одзиги.

– Сергей Конов – наклоняясь в ответ: – Аюми-чан, приятно с тобой познакомится!

–Можно с тобой на ты? – И получив согласие собеседницы легким кивком, продолжил разговор:

– Молодец, хорошо держалась! Не испугалась их? Чего они к тебе пристали? И Аюми-чан, позволь тебе помочь, я почищу пальто от снега!

– Да так! Они мне никогда не нравились. Невоспитанные и приставучие какие-то. Не первый раз с ними сталкиваюсь. Чтобы с ними не разговаривать, я обычно говорила по-японски, что не понимаю, чтобы они отстали. Но сегодня...

– Не получилось отвязаться...я понял. Давай – и в очередной раз стряхивая с ее пальто грязь: – я провожу тебя, далеко живешь?

– Да нет, тут рядом. Сергей-сан, а ты и вправду приютский? Как ты тут оказался?

– Не совсем, но да... просто сегодня до вечера отпросился в город погулять и случайно услышал твой крик о помощи.

– Спасибо, что помог. Они от меня так быстро не отстали бы. Я бы конечно отбилась, но одежда на мне была бы...

– Да ладно, просто забудь. А ты хорошо говоришь по-нашему. Учишься?

Так за дружеским разговором мы дошли до небольшого аккуратного домика из двух этажей с небольшим палисадником, вокруг которого были постриженные в традиционном японском стиле кусты, едва укрытые снегом. Перед домом девушка попросила меня зайти в дом.

–Я хочу познакомить тебя с дедом!

Аюми открыла ключом входную дверь и крикнула в длинный коридор:

– Деда, а я уже пришла! И у нас сегодня дома интересный гость! Я тебя сегодня обрадую, деда, он тоже говорит на нихон!

Аюми

День у нее сегодня явно не задался. Вначале в Оболенской женской гимназии, где временно училась Аюми, ей сделали запись в кондуитном журнале, объявив выговор за плохое знание истории Гранд-Тартарии и закона божия. Как же она будет хорошо знать историю, если она тут только второй год живет, а строгая Вера Васильевна, ее преподаватель истории, никаких скидок в ее классе никогда и никому не предоставляла. А закон божий...так вообще. Зачем ей, верящей в богиню Солнца, Аматэрасу Омиками, этот закон? Все ее попытки убедить батюшку отпустить ее с уроков, сообщив о другой вере, натыкались на слова батюшки, что бог один и правая вера одна. После гимназии она гуляла по городу, с мороза забежала в кондитерскую за вкусными тарталетками и теперь возвращалась домой. Решив побыстрее дойти до своего дома, срезав путь дворами, но и тут Аюми снова не повезло. Эти гадские ребята с окрестных дворов! Пока меня не видят, быстро от них бегу! О-нет, заметили!

Увидев ее, эти парнишки быстро приняли решение и тоже рванули за ней. Они куда лучше знали эти дворы, лазы и дыры и уже через пару домов преследователи преградили ей путь. Дорогу назад преградили другие.

Ёсь! Решив снова попробовать старую тактику борьбы “моя твоя не понимай” с опять приставшими к ней подростками и также не сильно на нее надеясь, Аюми аккуратно положила гимназическую сумку и встала к ней спиной. Она незаметно поставила ногу в боевую стойку, готовясь применить имеющиеся у нее знания искусства самообороны, которым всегда обучал ее отец и дед. Не то чтобы она боялась этих подростков, в своих силах Аюми была уверена. Нет, ее стесняла одетая на ней новая одежда и грызло сожаление, что после этой драки пошитую и привезенную недавно дедом из Нихон красивую одежду придется точно выбросить. А потом еще вдобавок и от деда получит! Нет бы пойти в другом! Так похвастаться хотела. Ну что за невезение!

И правда, на первые фразы Аюми на нихон: – “Тасукэтэ! Дамэ! Маттэ!” агрессивно настроенные подростки не повелись, после чего она перешла к новой тактике. Призывая кого-нибудь к себе на помощь, она хотела сбить ребят с толку и, анализируя противника, готовилась к обороне. В голову пришла запоздалая мысль, что помощь она звала на нихон и надо бы сделать это по тартарски.

–На помощь! Помогите! Постойте! Не делайте этого!

А после того, как толстяк по кличке Слон резко схватил ее за руку, она сделала защитный блок и ответный удар. После этого драка сразу вышла на новый уровень, а количество обидчиков резко возросло.

За этот короткий промежуток времени, именуемый в народе дракой, Аюми порвали штаны-хакама, заляпали грязным снегом полупальто. Парочка приставучих кавалеров стонала на земле. Остальные только плотнее смыкали круг, готовясь к ближнему бою без правил – к свалке. К такому бою ее дед еще не готовил. И она уже не ждала ни от кого помощи, как в драку с криком “Абунай!” влетел новый персонаж.

– Нихонец! Слава Аматэрасу! – не видя лица, была первой ее мысль.

Паренек в форме, отбросив из круга парочку драчунов, выключил из боя еще пару самых активных подростков, быстро влепив им по болевым точкам. Драка тут же подошла к концу. Самые горластые еще храбрились, грозясь его побить в следующий раз, а самые трусливые уже делали ноги.

Он еще стоял спиной, когда один из обидчиков крикнул:

– Да он приютский! Их форма, смотри...

У Аюми быстро мелькнула мысль: – Как приютский!? Нихонец же – и увидев его лицо, сразу отбросила ее.

Он повернулся к ней и со словами: – Эй, нэко-тян! Пошли! Я провожу тебя до дома! Твои обидчики уже убежали. – подошел он к ней.

Не нихонец. Но сравнение с котенком ей сразу понравилось.

– Спасиба! Оо...ты знаешь нихон? Ивасаки Аюми – девушка наклонилась в легком поклоне.

– Сергей Конов – ей поклонились в ответ: – Приятно познакомится! Давай на ты?

Тартарец. Ничего так. Рослый, крепкий. Нихон откуда-то знает, драться умеет, явно учился искусству самообороны, но продемонстрированных ей в драке приемов Яюми не знала. Не богат, живет, учится и работает там же, в приюте, родителей нет. Вернее, не помнит их из-за амнезии, потерял прошлую память, попав под паровик. Ей стало жаль Сергея и захотелось как-то помочь.

– Дзидзи (прим. дедушка), а я уже пришла! И у нас сегодня дома интересный гость! Я тебя сегодня обрадую, дзидзи, он тоже говорит на нихон!

–Хацумаго! (прим. старшая внучка) Аюми, ты сегодня задержалась более, чем обычно. Что-то случилось?! Опять эти соседские мальчишки приставали? – строго сказал вошедший в коридор, суховатый старичок восточного вида. Первым делом он оглядел пришедшую в дом внучку, после чего его внимательный и цепкий взгляд перенесся на гостя, отчего брови деда поднялись в удивлении.

–О-о, это втройне интересно. Маго, где ты нашла этого икокудзина (прим. человек из другой страны), знающего в этих краях нихон.

–Дзидзи, ты прав. Сегодня ко мне опять пристали эти уличные гурентай-фуре (подростки-хулиганы). И, дзидзи, Сергей помог мне отбиться от них, после чего любезно проводил меня до дома.

–Маго, кхм, познакомь меня со своим гостем. Как невежливо разговаривать, не зная друг друга. Учеба в тартарской гимназии очень плохо влияет на тебя, Аюми. Ты совсем забываешь наши правила.

–Ох, дзидзи-и, прости! Этого молодого человека зовут Сергей Конов. И он из приюта.

–Кхм, Аюми! Это было...

–Ой, дзидзи-и, опять забыла. Еще раз, простите меня. – и Аюми пару раз церемонно склонилась нам в поклоне, смотря на меня озорными глазами: – Моего дзидзи зовут Кандзи-софу.

–Да ладно вам, Кандзи-о дзии сан и Аюми-тян! -вступаю я в разговор: -Чего мне этого стесняться. Я действительно сейчас живу в приюте, совсем неподалеку от вас. И мне совсем не сложно было помочь Аюми.

Дед Аюми кивнул головой и указал куда-то вдаль коридора.

–Не откажите нам в любезности, Сергей, прошу выпить с нами по чашечке чая за ваши дзинреку (старания). И мне было бы интересно узнать о госте Аюми больше.

Сижу на циновках за столиком и пью чай, запивая сладкий карамельный десерт вагаси, любезно переданный пришедшими восточными служанками мне на маленькой красивой тарелочке. Испорченные тарталетки из кондитерской пришлось выкинуть еще там, после драки. Не помню только, как правильно, на тарелке лежит кинкато или амэ? Уже забыл. Но спрашивать не буду, не дам повода этому дедуле пристать ко мне еще раз. Вот же старый пень! Прям как тот полицейский в околотке. Водит-водит разговор вокруг да около, пытаясь поймать меня на каких-то несостыковках. Вроде бы разговор ни о чем, но в каждом его вопросе сквозит двойной смысл. Подозревает меня в чем, что ли?

Сам не заметил, как рассказал ему все свои события с момента прибытия сюда, едва не выболтав про свое попаданство. Силен дед Аюми спрашивать, в этом ему не откажешь. Особенно, исподволь, пытал меня про знание нихон. Где жил, где был, кто учил. А что я ему скажу? Только про то, что память отбило, родителей ищут, хоть и безрезультатно, но помню язык вот, как-то.

А сами при себя мало что сказали. Единственное, мне сказали, что дед – какая-то не очень важная шишка при нихонском посольстве. Тут влезла Аюми, не подумав брякнула, что они тут живут ровно столько, пока в канцелярии Императора не решится их судьба, собственно посольства пока еще нет, одна видимость, только представительство. И посла, как такового, тоже нет, и что за что получила злой цык и зыркающий взгляд Кандзи-о дзии сана, недовольного тем, как хацумаго Аюми выдала едва знакомому икокудзину положение дел.

Дед-простой чиновник, ага. Бумажки он там перекладывает, ага. И служанок дома держит, ага. И где родители Аюми? Ну не хотят говорить– и не надо. Подумаешь, надо мне это! Захотят, сами скажут. Напрашиваться не буду.

Допив чай, отставляю чашку и извиняясь, прощаюсь. Ф-фух! Пора и честь знать. В коридоре, Аюми шепчет:

–Сергей, не злись на дзидзи. Прошу, заходи к нам на чай. В это время я обычно дома.

Чуть раньше в лавке:

– Где он? Федор, где этот щенок? – медленно, кряхтя и постанывая, в торговый зал вошел управляющий с царапиной на щеке, потирая больную шею.

К нему подбежал рябой охранник из зала. На голос вышел второй из смежной комнаты. Он, жуя пирожок, сглотнул и подавился.

– Кто? Кто вас, Йозеф Юлианыч?!

– Да кто ж вас так, Йозеф Юлианыч! Ох! – увидев состояние начальника, заохали продавщицы.

– Он! Парниша, который вышел отсюда, из этого коридора? Ты выпустил его?!

– Дык он сказал, что...

Управляющий повернул голову, будто осматривая зал на предмет изменений, и резко нанес удар по лицу охранника, вкладывая последние силы:

– Отпустили-и-и! Раззяв-вы-ы!! Kretyni! Ślepy!

Спустив пар на охраннике, Йозеф Юлианыч вздохнул:

– Ох, за что ж я вам столько денег плачу! Охраннички! Запорю! Выгоню к чертям собачьим!

– Йозеф Юлианыч...барин ... я ... да мы...

– Давно ушел?

– Дык c полчаса как.

– Kanalia! Ч-ч-черти его б драли! Как выглядит, Федор, помнишь?

– Дык как обычный школяр какой-то. Ужель не c гимназии?

Снова удар по лицу охранника:

– За что, Йозеф Юлианович! – потирая скулу, обиженно произносит он.

– За то! Начальника тута убивают, а они только пироги жратъ и с бабами тискаться могут! Хозяин мой бы уж так отходил, так отходил! Где искать его будем! Ур-роды-ы-ы! Пшел вон! И ты тож! Все пшли!

Охранники, видя гнев управляющего, уходят.

– Нет! Федька, постой!

Рябой повернулся.

–Зайдешь попозже. Письмо передам. Снесешь мне по адресу.

Договорились на уроке с Анфисой, что я подойду. Нужно заштопать куртку и прожженые углем мои джинсовые штаны. Решил погладить, называется. Это все угольный утюг – будь он неладен. За что его любить-то? Тяжеленный, да и сам процесс не фонтан – горячего уголька с печи щипцами внутрь накидай, раздуй, поразмахивай им при глажке и вдобавок присматривай за ним. Вон дырку в штанах искрами проделал, балда.

А все Анфиска виновата. Пока гладил в приютской прачечной у окна штаны, увидел на улице свою соседку. Та шла, похоже, о чем-то мечтая. Смотрю на ее счастливое лицо, в мыслях хочется все бросить и свалить к ней. И забылся, что размахиваю утюгом. Для вентиляции и розжига углей. Ну-у, угольки-то и выпали. На штаны. Пока глазами на Анфису глядел – хвать, а на штанах дырка радостно чернеет. Еппонский городовой! И ничего не поделаешь, тефаля тут не предусмотрено. Вот несу теперь. Может девочки зашьют? Жаль выкидывать.

Женский флигель. Иду к девочкам со свернутой курткой и штанами. Тетка-надзирательница на входе недовольно смотрит в глаза. Как наседка в курятнике над любимыми птенчиками супротив злого лиса. Узнав, что я в мастерскую мадам Ламановой к Анфисе и причину визита, оттаивает и улыбается. Чувствую, что щеки краснеют.

–Ч-черт! Ффух, стыдоба! Надо срочно купить себе иголку и нитки. Или попросить у кого-то. Еще раз так позориться не хочу. Уж лучше самому. Пусть криво и косо, но сам! Хорошо, маманя не видит моего позора, а то опять бы высказала. Как тогда.

–Сережа, сынок, приберись у себя.

–Ща, мам!

–Я уже который раз от тебя слышу.

–Ну ща.

–И носок свой заодно заштопай! Как ты с дыркой ходишь? Не стыдно?

–Cтыдно, когда видно, мам! – смеюсь в ответ.

–Значит будешь штопать!

– Я-а-а? Мам, я не умею!

–Ничего, это просто, сынок, я тебя научу. Каждый мужчина должен уметь штопать свои вещи.

И пришлось учиться. Под маминым чутким взором. А тот дырявый носок просто выкинул потом в ведро. Не люблю, когда вещь напоминает о твоем косяке. Из швейных куда приятней смотреть мамины журналы. Бурду моден. Девушки там красивые, ага.

Тетка тормозит проходящую мимо девчонку и назначает ее моим сопровождающим. Та оценивает меня пронзительным взглядом и, наконец, от чего-то фыркнув, сказала:

–Пойдем, что ли!

Вот что со мной не так? Блин, похоже будет теперь разговоров по мою душу.

Проходя по этажу, отметил, что у них тут в женском флигеле уютно. Не то, что у нас. Стоявшие то тут, то там кадки с живыми цветами и даже пальмами, а также паласы на полах придавали приютским помещениям почти домашний вид.

Провожатая привела меня к швейной мастерской. За открытыми дверями было видно, как в просторной комнате трудились девушки. В углу комнаты за подушками-валиками на подставках сидело несколько девушек-кружевниц с ниточными деревянными коклюшками на руках, по нарисованной сколке плетущие кружева. Вау. Красиво у них получается. Это ж сколько времени надо возиться. Теперь мне стало понятно, почему так влет уходят ручные изделия из мастерской мадам Ламановой. В помещении громко гудели, крутимые руками и ногами мастериц, швейные машинки системы Гольдмана и слышны резкие хлопки портновских ножниц.

Остановив гостя перед входом и достаточно громко постучав в открытую дверь, девушка дождалась кивка наставницы.

–Надежда Яковлевна, к Анфисе гость. Мадам надзирательница попустила и назначила меня провожатой.

–Мерси, Софочка. Иди, ты свободна.

И обращаясь куда-то в комнату:

–Анфиса, ma fille (девочка моя)! К тебе пришли.

Девушка повернула голову к двери. Увидев Сергея, девушка встала, сделала книксен и быстро подбежала к нему. Схватив его за руку, она быстро потащила парня в какой-то закуток рядом с мастерской. Анфиса усадила гостя за стоявший там старый столик:

–У меня немножко времени, Сережа, шибко нужно докончить работу. Надежда Яковлевна наша дюже строгая. А потом и с твоим начну. Шмутки покажь, с чем пришел?

Разложил перед ней на столе свою куртку и джинсы. Показал порванные места и прожоги. Анфиса, от объема работ покачав головой, сгребла их в охапку и попрощавшись, быстро вышла. Я ушел за ней следом. Ф-фух, валим быстро отсюда.

Девушка начала щупать пальцами материал одежды, разложенной на столике швейной машинки и не заметила, как к ней подошла наставница.

–Оу, Анфиса, какая интересная la matière! (материя) Оу?! А каков фасон! А это что? Застежка? A la perfection! (отлично) Оу, брюки?! М-м-м, плотный матерьял. А что тут за пуговицы? Анфиса, ma fille! (девочка моя) Скажи, отколь у тебя эти странные вещи!

Девушка, услышав обращенный к ней вопрос мадам Ламановой, вскочила из-за швейной машинки.

–Надежда Яковлевна, это шмутки моего соседа. Он принес их мне для починки. Я хотела закончить основную работу и после попросить вашего совета.

–Какой интересный у тебя сосед. Как закончишь, ma fille, найди его. Познакомишь меня с ним, ладно? У меня к нему есть разговор.

Ребята обсуждали девушек нашего класса, когда комнату вбежала запыхавшаяся девушка.

– А нравится мне одна. Глазки у ней черные, щечки розовые. Просто милашечка, бонбончик и ...

–Сережа, откуда эти шмутки?! Колиси давай!

Петька с Олегом с удивлением посмотрели на эту редкую картину.

–Анфиса, ты как здесь оказалась?! Что-то случилось?

– Случилось! Тебя госпожа Ламанова к себе зовет! Из-за шмуток! Давай признавайся! Откелева они у тебя? Ты их украл?

Ну вот. Приплыли. Надо было об этом раньше подумать.

–Ф-фух! Анфиска! Напугала! А я-то черт-те что подумал. Мои это вещи. Мои! Как ты могла так обо мне подумать! Ну пойдем к твоей. А по дороге поговорим.

Снова эта швейная мастерская. Девушка вошла в нее первой, быстро сделала книксен и представила своего спутника наставнице.

– Надежда Яковлевна, вот тот молодой человек, которого вы хотели видеть.

– Мерси, Анфиса! Не представишь меня?!

После представления, мадам Ламанова сразу перешла к делу:

– Я так понимаю, le jeune homme (молодой человек), что вы у нас тут недавно. Ведь ранее я вас здесь не встречала. Верно?

Сергей кивнул головой.

–Прекрасно! Тем интересней второй мой вопрос. Отколь у вас эти вещи?

–Эти? Это мои личные вещи! С ними какая-то проблема?

–Охотно верю, что ваши. Удовлетворите же мой интерес! Меня интересует все! Решительно все! Матерьял, застежки и кто тот модист, что вам делал фасон?

Решаюсь и заявляю:

– Один заграничный портной. Хороший. Весьма далеко отсюда. Все сделано по моему рисунку. Мой эскиз – их работа.

– Вы, le jeune homme, сейчас меня разыгрываете? Не люблю!

– Надежда Яковлевна, тут нет никакого розыгрыша. Но давайте сейчас оставим этот разговор. Просто мне нужно идти, в мастерскую Арбузова, на практическую, не хочу опаздывать. А на днях через Анфису просто передам вам свои эскизы по одежде. На вольную тему. Свои фантазии. И вы просто убедитесь в этом сами. А теперь, за сим разрешите откланяться? Спешу, знаете ли. Очень!

-О, Сереж, сызнова рисуешь? – с этими словами на соседнюю кровать запрыгнул и после вольготно разлегся Петька.

–Ну да! Госпоже Ламановой, наставнице Анфисы. Исполняю данное ей обещание.

–Покажь! Фуу, дак это-ж бабское шмутье, Сереж. Как можно?

–Ну да. Рисую. А что тут такого, Петь?

–Как что?! Не должно так! Кажный должон своей надобностью заниматься. Мужику -мужиково, а бабе...

–Ну не знаю. Я ничего такого тут не вижу. Нравятся вот мне красивые девушки. Рисую, как их вижу, по просьбе Надежды Яковлевны. Разве можно ей в этом отказать?

– Да-а, тут ты прав, оную девушки боятся, бо страшна она в своем гневе.

Следующим днем перед практической отдал Анфисе листки с почеркушками. Рисовал схематично, как в маминых журналах. Девушки в пальто и брюках, платьях, кофтах, блузах, в обуви. Получилось похоже. Хотя, наверняка есть отличия. Только вот столкнулся с непонятной мне Анфисиной реакцией. Она отреагировала на них как-то странно. Взяв листки, посмотрела их, вскинула глаза, сильно покраснела, потом снова уткнулась в листки, потом подняла голову и со злостью, чуть не плача, сказала:

– Дурак ты, Сережа, петый! Идиот! Как я это Надежде Яковлевне покажу, а?

Размахнулась, ударила по плечу маленьким кожаным портфелем, развернулась и с моими листками убежала.

Стою в ступоре. И чего она? Неужели из-за девушки на берегу? Ну в купальнике она. Ну да. Бюстгальтер и трусы на ней. Чего такого? Ну пошутил я! Что она, шутки юмора не понимает? А в чем тогда летом девушки к заливу плавать ходят? А действительно, в чем они ходят?! Ах, ты ж бли-и-н, да они ж наверняка там в панталонах!

Мастерская мадам Ламановой.

–Надежда Яковлевна – в мастерскую быстро вошла раскрасневшаяся Анфиса, от распиравшей ее злости даже забыв сделать книксен наставнице – Вот! Вот! Только посмотрите на это!

– Анфиса, ma fille, на тебе лица нет. Успокойся! Вот, выпей воды! Что случилось!

– Мне вручили ось ЭТО!

-Андреич, да не знаю я, что там можно. Ну ткните меня носом, я все сделаю! – рядом с нашим мастером сокрушался мой знакомый любитель анекдотов, оказавшийся первым инженером мастерской Геннадием Николаевичем: – И даже в голову ничего путного не приходит.

–Да ты че, Геннадий, окстись! Через месяц у нас императорская приемка намечается, сам знаешь. А у нас не еще готово. Головы полетят, знаешь же! Не взыщи! Емельяныч наш уж дергается. Тут не думать, делать надо! В общем так, Геннадий, еще день сроку тебе и ждем твоего решения!

В очередной раз выходя из раздевалки, я случайно стал свидетелем этого разговора. Уши греть не стал, уйдя в цех на практику. По ее завершении я снова встретил Геннадия Николаевича, по лицу которого было видно, что он о чем-то крепко задумался.

– Геннадий Николаевич, вам чем-то помочь?

– А-а-а-а, Сережа...нее...вряд ли ты сможешь мне помочь. И не знаю, кто бы смог.

И что-то решив для себя, добавил:

–Хотя...а ладно, была не была. Давай попытаюсь. Сережа...говорят, устами младенца глаголет истина...пойдем со мной...Мне нужно твое мнение со стороны. Язык ты за зубами, надеюсь, держать приучен?!

Я кивнул, характерным движением показав закрытый рот на замок, мол буду нем, как рыба.

Инженер, махнув охране у входа, состоявшей из двух крепких молодцеватых мужиков с выпирающим, похожим на пистолеты, оружием на боках, мол, он со мной, провел меня в святая-святых. Тот самый, “секретный зал” мастерской, где в углу не менее большого помещения на стенде стоял остов будущего паровика небольших размеров.

– Вот гляди, Сереж. То, чем я и наша мастерская сейчас занимается. Подарок это для ...тс-с-с...княжны, ее высочества...больше не жди...не скажу. Ну так вот. Задачка тебе. Представь. Вот ежели бы ты был на моем месте и делал паровик для молодой красивой девушки, которая будет им самолично управлять, какой ты видишь эту конструкцию.

–Ну-у-у...я задумался ... во-первых, сразу поменял бы рычаги управления...уж больно неудобные они у вас. Девушке в платье явно будет неудобно. Вот эти рычаги – левого поворота и правого – заменил бы вот в этом месте на один руль в форме небольшого колеса.

–Колесо? Сюда stuurwiel с корабля аль дирижабля?!

–Да не-е! Там большое колесо, а тут маленькое надо. Я нарисую.

– Ну-ка ну-ка...интересно, как ты видишь ...продолжай!

–Заменил бы вот эти большие резинометаллические колеса на колеса поменьше с резиновыми шинами с надувными покрышками внутри! Для более мягкого и комфортного движения в дороге.

–Сделал бы крышу, убирающуюся в яркий солнечный день и опускающуюся в холодный или дождливый день. Или сделал бы съемную крышу ...

– А как ты себе мыслишь...ан нет ... продолжай!

– А тут...

Разговор длился еще с полчаса, благо практика уже закончилась. Накидав ему пищи для размышления, я стал разговор потихоньку сворачивать, к вящему неудовольствию Геннадия Николаевича. Нужно было бежать в приют, пока мое отсутствие не заметили. Взяв с меня слово, что к завтрашнему дню я нарисую ему наглядные эскизы своих идей, инженер отпустил меня.

–Вот стервец! Вот фантазер! А ведь умен, мыслей толковых эвон сколько мне накидал! Это ж надо так додуматься! Но есть в них что-то. Есть над чем задуматься! Эх, кабы встреть его пораньше, но кто ж знал! Если к завтрему он что толковое нарисует, может Андреича попрошу парня к нашему делу подключить? Тянется малый к технике, ох тянется!

Лавка “Iосифъ Фрутте”. Торговый зал.

– Здра-а-авствуйте! Кого я вижу! Ипполит Матве-е-евич! – вкрадчивым голосом управляющий приветствует вошедшего полноватого мужчину в унтер-офицерской полицейской форме.

– Йозеф, зачем звал!

– Что так грубо! Может свидеться хотел со старым товарищем!

– Катайский волк тебе товарищ!

– Ну полноте! Дело есть.

– Изволь!

– Розыск нужон. Гимназистик один тут меня обидел. Мою вещь украл. Надобно бы вернуть.

Вкладывает в руку гостя тоненькую пачку новеньких ассигнаций.

–Видел кто? Приметы особые? Одаренный?

–Мои люди. Гимназист. Просто школьник.

–Гимназист?!

–Ага!

–И розыск?!

–А как же!

–Мало!

–Ох, Ипполит Матвеевич! Старый pieniek становлюсь. Запамятовал!

В руки гостя вкладывается еще одна пачечка ассигнаций.

– И маленькая просьба у меня. Чтоб тихо и никто!

– Обижаешь, Йозеф. Когда ж я тебя подводил!

Лежу на кровати. Терзают сомнения. Не зря ли я Геннадию Николаевичу помогаю. Очень уж я его заинтересовал, да мягкое место у него, похоже, из-за сроков горит. Идейки там в мастерской подкинул ему из своего мира– для этих мест нетривиальные. По тому, что я уже видел, ничего из озвученного ему мною, здесь в этом мире не применяется, не дошёл еще прогресс. Вдруг лишнего выболтал? Вдруг еще допытываться начнут, откуда чего да как? И не только в мастерской, а и бери куда выше. Да запросто. Машинка же на самый верх пойдёт, пусть ей и девушка управлять будет. Обязательно заинтересуются. И что я им отвечу? Ну да, попаданец я, мужики. А если не будут, с чего у меня такая к ним доброта. Я тут ещё никто и звать меня никак. Приютский, без копейки денег, без связей, безродный. И тут чудо– делюсь от всей широты души всем самым интересным, вон инженер как вцепился в мои предложения. А дальше что? Возьмут с меня самое ценное и скажут, все, давай-давай, парень, до свидания. Не-е, тут надо по хитрому. Кажется, у нас изобретатели оформляли свидетельства и патенты на изобретения. А тут? А у меня что? Какие, блин, изобретения. Только идеи. Может продавать идеи? Объяснять знающим людям схему, а они пусть там дорабатывают. И воплощают как смогут. Главное, я ж знаю, что идеи рабочие. Не вру, хотя бы перед собой. Поверят, получится, дальше будет легче. Главное – начать!

Ладно, рисуем Геннадию Николаевичу то, что обещал. Вроде он нормальный мужик. Поверим. Ну надо же кому-то тут верить. А там посмотрим. Авось из этого всего путное что будет. А нет, так от меня не убудет. Не понравится -потом всегда отказать можно. Беру карандаш с бумагой и принимаюсь рисовать. Мое занятие без внимания не остается.

– Сереж, чегой-то такое интересное рисуешь? Покажь? – напротив меня на кровать садится Петька. Разворачиваю листки для просмотра. Петька смотрит.

– Это чегой? Ба-а! ...ужель паровики? Какие-то они необычные у тебя. Интерере-е-с-но! Сам придумал аль подсказал кто?

– Ага! Фантазии! Мое видение паровиков будущего!

–А-а. А зачем?

Молчу.

–Ну скажи...Зачем, Сереж!

Решаюсь ответить:

–Петь, ну ты помнишь, сегодня на практической в мастерской ко мне Геннадий Николаевич допытывался? – Петь кивнул головой: – Ну вот, для него и рисую. Сказал, что ему интересно, чем мыслит современная молодежь. Нарисую, завтра и отдам. Глядишь, польза мне от этого какая-то в будущем будет.

– Ба! Да ладно. В будущем? От рисунков-то? Не, я так не загадываю. По мне лучше после приюта там рабочим в мастерской устроиться. Несколько лет там в учениках побатрачить и вот ты всеми уважаемый рабочий– Петька многозначительно поднял палец: – мастерской Арбузова. И зарплата хороша – аж полтинник целковых. А там уж и дом снять, и погулять. А деньжат скоплю, и барышню поискать. А потом жаниться можно, и детишек. Все ж не всю жистю одному жить.

Проговорив все это, Петька горестно вздохнул.

Назавтра придя на практическую в механический цех арбузовской мастерской, Геннадий Николаевич, весь в нетерпении, уже ждал меня. Свой вчерашний вечер до отбоя я убил на зарисовку грифелем всех озвученных ему идей. Илья с Олегом тоже заценили мои почеркушки, подтвердив, что с фантазией у меня все в порядке. Хе-хе.