Текст книги "Дух трудолюбия (СИ)"

Автор книги: Андрей Горн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 26 страниц)

–Вахтенный, скажете после. Поднять флаги. Отправить сообщение. “Я старший. Зона, закрытая для полётов. Предписываю сменить курс.”

Через некоторое время вахтенный сообщает:

–Капитан, с того дирижабля нам ответили.

–Ну и, вахтенный, не томи! Чего там? Матрос ответил: – Оттель сообщили: “Нужен лоцман. Нужен буксир. Держитесь в стороне от меня. Управляюсь с трудом.”

–Вот, значит, как? А ну посигналь им. “Немедленно остановитесь для досмотра.’ И предупредительным сигнальным садани. Авось задумаются.” И чей это за дирижабль, черт его раздери!

–Капитан, они дали ” Отрицательный ответ. Держитесь в стороне. Управляюсь с трудом.” Знаете, капитан, это точь иноземец, капитан. Обводы на нем явно мериканские.

–Да что он там. Неужто в самом деле неисправный? Придется сажать, иначе мешать будет. Название видно?

–Да вот, он к нам повертается. Сей час, капитан...Я же говорил, курьерский почтовый. Дирижабль Мугалия Пост...К-капитан, вы только посмотрите на это!

–Что там, вахтенный? – капитан поднял свою подзорную трубу.

–Нумер...видите нумер на хвосте?! И гляньте еще на их мостик, там народ выскочил, руками машет. А что это у них за блестящие палки такие?

–Вахтенный, какие палки?

–Да в руках оне держат.

Капитан наконец-то увидел то, о чем говорил вахтенный. И тут же помчался к рупору.

–А-а-а! Б-бисово отродье! Т-тревога-а! Плутонги правыя! По иноземному дирижаблю немедля бронебойным пли-и!

Поднятая по тревоге канонирная команда успела дать лишь пару залпов по этому дирижаблю, когда его с мостика в сторону ‘Слонобоя’ потянулось несколько тонких голубых линий. Вначале ничего не было, а потом, словно ниоткуда появившееся, слегка трескающее разрядами, голубое свечение легко пробежалось по всему дирижаблю. Потом снова и снова, снова и снова. Этот веселый бег был началом огненной волны, полностью поглотившей дирижабль, намедни носивший название эскадренного его Величества “Слонобой”.

Когда дорога пошла в горку и подъем на вершину закончился поворотом, Бойко толкнул меня, показывая куда-то в бок:

–Серег, глянь-ка туда! Вона кто по нам палил!

Над лесом вдалеке виднелись два дирижабля, большой и малый. Большой, явно имперский военный, выглядевший большим летающим хищником и малый, непонятно чей, раза в три меньше, похожий на тонкую сигару. Услышали звуки нескольких раздавшихся выстрелов орудий. И следом заметили яркую вспышку, легко поглотившую большой военный красавец-дирижабль.

–Ур-ра-а-а-а!

–Бойко, ты что, дурак?! С ума сошел?

–Дык он же по нам небось палил!

–Так нашего же и сбили. А палил он в нас поначалу, думаю, нас за тех врагов и принял. Дружественный огонь.

–К-какой ог-гонь? – не понял сразу Олег.

–Какой-какой?! Такой! Дружественный! До ее высочества значит совсем близко.

–А ведь и вправду дурак. Как же я сразу не сообразил-то?!-начал сокрушаться репортер.

–Александра-а! Саша-а! Ваше высочество-о-о! Это мы-ы! – как одурелые орали мы, пытаясь докричаться до едущей впереди нас княжны. Ибо в дорожных войнах с Дуксами, а затем и с Хорьхами приказал долго жить гудок. Ее второй сокомандник, сидевший в паровике на пару с охранником, следовавший за ней, не пропускал нас, увеличивая дистанцию между нами и ней.

Когда тракт вдруг раздвоился, я обрадовался. Так как оба паровика имперского гаража ушли в левую часть дороги, а мы свернули в правую. И у нас появилась возможность их догнать. Чем мы и воспользовались. Разогнавшись, мы обошли второй паровик и снова выскочили на тракт, почти поравнявшись с ‘Молнией’ княжны:

–Александра-а! Саша-а! Ваше высочество-о-о! Это мы-ы! Остановитесь!

Княжна, заметив знакомое лицо, махнула рукой, потом недоуменно нахмурилась, но все же остановилась. Мы тоже. За нами встал второй паровик, из которого выскочил наблюдатель, оказавшийся еще одним охранником. В руке он держал только что вытащенный из-за обшлага кожаной куртки небольшой парострел. Ее высочество недовольно зашипела:

–Ах ты! Каков нахал! Пф! Сергей, забылся?! Меня так никто не называет. Только дома семье позволено. Белены что-ль объелся! И если ты думаешь, что...

–Ваше высочество, Александра, но простите, давайте без политесов. Вам сейчас грозит серьёзная опасность. Покушение. И это не шутки.

– Пф! Я это слышала, мне не раз сообщали.

–Ваше высочество, отнеситесь к нашим словам серьезно. Мы за вами с первого этапа гонимся, пытаясь догнать. Только что военный дирижабль над лесом уничтожили. Видели?

–Какой еще д-дирижабль? Слонобой?! Это вон тот маленький с ним справился? Пф!

–Не знаю названия, но да-да. Давайте не терять ни минуты. Предлагаю вам и вашему охраннику поменяться с нами мобилями. И нужно переодеться. Вы одеваете наше, а мы ваше. Должно подойти.

–Да как вы смеете! ...Ах вы! ... -пунцовевшая, как алый мак, девушка аж не нашлась, что на это и сказать: – Вы понимаете, что предлагаете?!

–Ваше высочество! Все потом. Некогда! Враги скоро уже тут будут, а нам отвести их от вас еще нужно. Саша, немедленно снимайте свою куртку, если вам жизнь дорога.

–Ах Сергей, если вы мне соврамши...ну если я только узнаю...если ты кому-нибудь даже заикнешься...если

–Ваше высочество, как можно?! -испуганно проговорил Бойко, ни разу не сталкивавшийся с негодованием столь высоких персон.

–Пф! Я даже не знаю, что с вами обоими сделаю! -грозно завершила свой спич ее высочество, начиная, одновременно с охранником, снимать свою верхнюю одежду: -Надеюсь, вы знаете, что делаете?!

Обменявшись верхней одеждой, я принялся лезть в “Молнию” Александры. Бойко в нерешительности стоял рядом, не предпринимая никаких действий.

–А это то зачем?

–А как же! Чтобы сбить с толку наших преследователей. Они ж еще не знают, что мы переоделись.

–Твоя правда!

–Саша, ваше высочество, не бойся, знаю я, как твоей конфеткой управляться. Как-никак сам доводил. Не теряйте времени, Саша, лезьте в “Пулю” . Там все для тебя знакомо.

–Пф! Нахал! Ни капли вежливости! Вот уж все закончится, я тебя проучу!

–Все потом, ваше высочество. Бойко, а тебе особое приглашение нужно?! Лезь давай!

–А может я все ж сойду?

–Олег, не дури, в последний раз говорю, лезь в паровик!

Невольный напарник словно нехотя начал залезать в паровик ее высочества. Вдруг разрешат остаться. Ее высочество кивнула головой гонщику второго паромобиля, подтверждая свое согласие на сопровождение ее, теперь уже бывшей, Молнии.

–Сергей, ты вернешь мне мою Лозьер “Молнию” в целости и сохранности. Понял?! Знаешь, сколько мы с ней уже? И попробуй мне только первое место занять! Пф! Самолично, прилюдно придушу! Знай! Я своих слов на ветер не бросаю!

– Обязательно, ваше высочество! Буду рад помереть от ваших распрекрасных рук! -смешно улыбаясь, ответил я ей, одновременно резко стартуя с места. За нами рванул второй гоночный Берлиэ под номером 02, оставляя ее высочество вместе охранником вдвоем.

–Ах же шут гороховый! Надеюсь, он знает, что делает-прошептала Александра. Этот молодой человек ей начинал нравиться своей бесшабашностью и непонятным упорством, помноженным на отсутствие авторитетов.

–И попробуй мне, Сережа, только пропасть или погибнуть! Я тебя с того света достану.

И посмотрев в небо, где над деревьями виднелись приближающиеся очертания небольшого дирижабля, кивнула своему охраннику:

–Едем же! Быстрее!

–Ополоуметь можно! Я еду в ” Молнии” ее высочества! -орал Бойко.

Я же только промолчал на это заявление инспектора.

В этом паровике я уже в мастерской сидел. И не раз, споря и доказывая свою правоту инженеру и всем ответственным за улучшения специалистам мастерской Арбузова. Держа одной рукой руль, пальцами второй я касался кожи воротника, накинутой на меня куртки. Она еще хранила тепло тела, только что расставшейся с ней, девушки. Конечно, куртка была мне немного маловата, для чего пришлось расстегнуть несколько пуговиц на ней. Но самое главное, за что можно простить все доставленные неудобства, она приятно пахла. Пахла приятными, наверное, очень дорогими, цветочными духами, к чему примешивался едва уловимый запах кожи куртки. И самой девушки.

–Сергей! Вот мы в паровике ее высочества, а дальше-то что делать будем? Ты уже, надеюсь, знаешь?

–Нет. Рассчитываю дальше действовать по обстановке. А что?

–Вот как? А зачем я тогда к тебе в транспорт залез? Лучше бы я в лесу небось остался!

–Бойко, ты уже достал! Который раз уже. Я слезу-слезу, слезу-слезу. Раз так хочется-слезай! – и кривлюсь, перевирая любимое бойковское небось: – Небось без тебя управлюсь!

–И уйду! Небось живой буду!

–Ну и вали!

–И уйду! Останови, я сойду!

–Крыса трюмная!

–Я тебе публичный некролог в нашей газете напишу. В рамочке с виньеткой. Хороший!

Я резко затормозил. За мной, совершенно не понимая причин, затормозил второй паровик с “моей” охраной:

–Да иди ты к черту, писатель.

–Вы чего, отношения выяснять тут удумали? Смотрите, нас дирижабль нагоняет! Это точь не наши,

–Иди! Вали в свой лес. Прячься.

Бойко не стал отвечать на этот выпад и сразу ринулся, не разбирая дороги, в густые заросли окружающего леса. А “Молния” немедленно рванула с места, пытаясь уйти с места остановки подальше. Держу пальцы крестиком, чтобы тот момент догоняющие нас на дирижабле не заметили.

Лечу по тракту с другим паровиком. Тот дирижабль нагнал нас. Кажется, что они летят параллельно с нами. Краем глаза вижу номер на хвосте. Он...Двадцать пятый. Тот, что мы безуспешно искали среди гонщиков на тракте, оказался в небе. Щурясь от солнца, различаю маленькие фигурки людей, стоящих на мостике. Я был рад, что моя затея с переодеванием удалась. Они не задержались на моей “Пуле”, а сразу же летели к нам. Наш маленький обман сработал. У ее высочества уже есть шанс спастись.

Охранник на втором Берлиэ, достав свой парострел и действуя рукой, как подставкой, принимается палить в их сторону. На мостике дирижабля вскоре забегали. Попал он, значит.

– Господина, это те, кого мы ищем. Их охланника начала стлелять по нама. Цина цюцють зацепило, но елунда. Вана после пелевяжет лану.

–Кончай их обоих, Цин. И девку ту и ее охрану. И быстренько уходим в Варшаву, пока тут не очухались. Там разгружаемся и вы оба оттуда дуете в Старый Петерсборг. Заляжете там до особого указания. Подчиняться будете кому укажу. И затихнете там как мышки, никуда носу не показывая. С вашей рожей заметут на допрос в охранку враз. Чую, ежли не смотаемся, тут войск вскоре будет, как собак не резаных. И запомните, нас тут не было. Лучше уж на таможне я гутарить буду. А вы мне помалкивайте.

–Цина поняла, господина. Цина стлелять. Цина и Вана потом молчать. Хозяина новый плинять.

–Уходи-и! -орет мне охранник на втором паровике. -Меньше шансов, что обоих зацепят!

–Удачи-и! -и добавив давления в котлы, начинаю прибавлять в скорости, уходя от сопровождения. Отъехав от него метров пятьдесят, оборачиваюсь от внезапного взрыва. На меня летела огненная волна с голубыми сполохами, в сочетании с согнанными с места воздушными волнами. Пыль с голубым огнем.

–М-м-ма-ать! Это что за хрень!

Окатив пылью, немного не добравшаяся до меня, волна быстро рассеялась, оставляя за собой большой выжженный опаленный круг. Куска старого леса, попавшего в зону действия этого круга и второго паровика больше не было, словно их корова языком слизала. Дирижабль не отставал. Транспорт быстро приближался к небольшому паромобильному мосту из дерева и металла, перекинутому через края обрыва, в низине которого протекала неширокая, но бурная в центре река. Конструкция моста была интересной, но рассматривать их мне было некогда. Люди на мостике дирижабля что-то там прилаживали, направляя это что-то в мою сторону. Сейчас точно вдарят. Проскочить мост или?

–Уй-е-е-е! Вот встрял! М-м-ма-ать, куда же мне уйти с тракта-то?

Или не проскочу?! Успею! слышу хлопок Н-нет! Будь, что будет. Ф-фух! В воду! А-а-а-а!

На полной скорости разогнавшийся пыхтящий паровик с парнем за рулем минул кромку обрыва, словно пытаясь перелететь на другой край реки. После чего по широкой дуге принялся падать в бурлящие речные воды. Из кузова падающего паровика вылетел юноша в кожаной куртке, нырком вошедший в воду одновременно с ‘Молнией’. Паровик, гулко хлопнувшийся о воду, перевернувшийся верх колесами и наполовину погрузившийся в реку, принялся тонуть. А нагнавшая паровик огненная голубая волна довершила свое темное дело, слизав подчистую все, что плавало на водной поверхности. Покрутившись еще немного вокруг места падения и убедившись, что дело сделано, мугалийский почтовый паровик, сменив курс, полетел дальше.

Бульк...бульк...бульк...Сижу под водой, возле зарослей камыша и тростника у берега, одновременно стараясь задержать свое дыхание. Давно сбросил тяжёлые, стесняющие движения в воде, ботинки. Куртка в воде словно кирпичами набита. Как же долго длится время. Первый раз всплыл среди зарослей травы, примеченной в момент падения. Чтобы не заметили. Небольшой дирижабль низко висел надо мной в небе, позволяя прочесть надпись на борту ‘Мугалия Пост’, а команда, бегая по палубе, всматривалась в речные воды, выискивая в воде ее высочество. Отдышавшись, пришлось уйти снова под воду. Еще...еще пять секунд...еще...еще ...вот теперь, наверное, все. Потихоньку выдыхаю и медленно всплываю под прикрытием речных растений из-под воды. Отдышавшись, оглядываюсь. Ф-фух! Никого нет, моста нет, кручи на берегу опалены черным. Хлопнул по волнам рукой:

–Ха-ха-ха-ха-а-а-а-а!!! А-а-а-а!!! Я их обману-у-ул! Обману-у-ул!

Из последних сил доплыв до берега, медленно выползаю на мокрый, с речными травами и галькой, песок. И совершенно без сил, от усталости и пережитого засыпаю день, засыпаю.

Просыпаюсь вечером от криков. Тело все болит и ломит. Неприятно в мокрой одежде лежать. Верх высох, а низ от набегающих волн намокает. Замерз я что-то. Надо вылезти совсем из воды, а то заболеть не хватало. Сил нет. Хотя о чем я, рад, что, фу-у, живой остался!

–Наше-е-л! Вон он, на песке лежит, вашвысочество.

–Где-е?

–На внизу, вон там, на бережку.

–Что с ним?! Живой?!

–Целехонек навроде. С верхов не видать боле. Вниз спускаться надобно. Ваше высочество. Момент. Сей час только канат вниз спустим.

Первый подскочивший ко мне военный перевернул меня и увидев мои первые телодвижения, заорал куда-то вверх:

–Живо-ой он! Как есть живой! Ни царапинки! Лежит себе и в ус не дует. Ей-ей-ей, вашвысоч...вы куды ж...не надо...мне ж ротмистр мой голову оторвет... за энти ваши пируэты.

И вскоре этот приятный запах рядом со мной и капли падающих слез:

–Сережка...ты живой! Живой! Уж все кончилось. Свои!

Спустившиеся военные в ярко-синих куртках с красными штанами с нашитыми красными галунами помогли мне подняться. И один из них, залихватски перевязав себя, а затем и её высочество княжну, с помощью медленно взлетевшего дирижабля, поднял на борт вначале ее. После чего, тем же способом меня и остальных. Вскоре, дирижабль, вздрогнув своими паровыми движителями, почихал дальше.

Что было дальше, я не помню. Просто, когда все участники поисков скрылись в недрах дирижабля, на борту мною занялся военный маг-фельдшер. Ее высочество он попросил удалиться. Сразу дав под язык какую-то черную пилюлю и начав вести пассы над головой, отчего я вскоре заснул. А очнулся я уже в столице, когда наш дирижабль приземлился.

– Уважаемые дамы и господа! В связи с особой ситуацией, не терпящей отлагательств, Комитет гонки принял согласованное всеми членами решение отменить полностью пятый этап гонки. А также не признавать уже достигнутые результаты некоторых гонщиков, достигнутые ими на пятом этапе. Также среди участников гонки произошли многочисленные изменения и сходы. По состоянию на данный момент, с тракта сошли гонщики, ставшие лидерами пятого этапа:

–Паровики имперского гаража, в полном составе, по причине поломок на тракте.

–Паромобиль ‘Пуля’ заводской команды Арбузова, по причине схода с тракта в результате поломок.

В связи с оными фактами комитет гонки постановляет:

–Первое призовое место и победителем гонки признается аглицкая команда ‘Воксхолл’ на одноименном паровике. Второе призовое место занимает Фред Марриотт на своей ‘Супер -Ракете’. Третьим победителем гонки и соответственно, третье призовое место занимает команда братьев Гарднеров-Серполле на своем дубль-фаэтоне.

По решению главного акционера, его величества Императора, главный приз, кубок Гран-при Императорского Тартарского Паромобильного Общества “Пробег на кубок Императора” вручаться не будет, ограничившись положенными для призовых мест наградами.

Услышав эти новости, толпа недовольно загудела, принявшись немедленно обсуждать только что услышанное друг с другом.

Матрос помог мне спуститься по ступенькам на землю. Передо мной спустилась ее высочество Александра. Солнце уже почти зашло, уступая место ночи. Я, накрытый чьим-то одеялом и каким-то непонятным образом насухо от воды высушенный, стоял посреди поля. На этом поле, рядом с приземлившимся нашим дирижаблем, сверкая дежурными огнями, поодаль стоял дирижабль его Императорского величества, на котором он прибыл до начала гонки. В воздухе висело несколько военных дирижаблей, также сверкавшие огнями. Кажется, я заметил на бортах торчащие пушки. И, по-моему, некоторые обводы мне показались знакомыми. Приземлившийся дирижабль встречала небольшая группа военных, среди которых я узнал его величество. Он, крепко обняв свою непутевую дочь, погладив ту по голове, вскоре отстранился от нее и подошел ко мне.

–У вас талант, молодой человек. Столько качеств и знаний – прямо удивительно. А еще оказываться каждый раз в нужное время и в нужном месте. Отеческое спасибо за спасение моей дочери – и Император, в этот момент показавшийся мне, в первую очередь, не самым первым лицом страны, а просто простым, усталым от всего, человеком, подал мне руку.

После крепкого взаимного рукопожатия он сказал:

–Надеюсь все же вскоре увидеть вас не только воспитанником приюта, но и студентом Имперской Академии. Стипендия для вас мною подписана собственноручно. По достижению шестнадцати лет имеете полное право ей воспользоваться, поступив в Имперскую Академию или любое военное училище по вашему выбору.

Взяв меня слово ничего не сообщать журналистам о произошедшем и сообщить всю нужную информацию соответствующим службам, его Величество увлек за собой Александру. Как? Всё? И все на этом? Отвернулся, чтобы не смотреть на взлетающий дирижабль. Не успев разочароваться, слышу:

–Сергей!

–Да, ваше высочество, совсем забыл, ваша куртка на мне! – принимаюсь снимать ее.

–Ах, нет-нет, не надо, оставь!

Ко мне, быстро спустившись по трапу, подбежала ее высочество:

–Оставь себе на память. Это самое малое, чем я могу отблагодарить за твою помощь. Не хочу, чтобы ты считал меня...

И не договорив, обняла. Раздался гудок-ревун. Ее высочество отстранилась и позволила поцеловать свою руку, после чего, словно нехотя, принялась идти пятясь к дирижаблю, одновременно говоря:

–Мне не позволено остаться. Ах! Как я хотела бы многое узнать, но охрана сильно настаивает. Мне нужно лететь, Сережа. И я обещаю, как только будет можно, свидимся. Обязательно с тобой свидимся. И в целях моей безопасности пока молчи обо всем!

И вскоре, погрузившись в свой дирижабль, Александра с семьей взлетела, направившись явно в сторону императорского дворца.

Ну а мне предстояла беседа с офицерами, представившимися контрразведкой Империи. Долго и обстоятельно длилась этот разговор. Офицеры не угрожали, но нудно и не по одному разу задавали вопросы о предшествующих гонке событиях и о том, что происходило на самой гонке. К вечеру от этих расспросов и обстоятельного рассказа у меня разболелась голова. Ф-фух, надоело! Когда офицеры посчитали опросы достаточными, после нескольких часов разговоров, затемно, мне дали поесть. После чего под охраной доставили в гостиницу, где временно жила наша команда. Ночной стук в дверь и вскоре нас встретили ликующие объятия всех без исключения, еще сонных, участников команды. После ликования начались расспросы. Только вот радость всех присутствующих несколько поутихла после сообщения офицера, прибывшего вместе со мной. Заявив всем о том, что до особого указания мне запрещено распространяться о событиях, произошедших в финале гонки, офицер козырнул и пожелав всем спокойной ночи, удалился.

–Ну как, значит, добрался де в гонке до ее высочества?

–Добрался, Степан Николаевич. А вы сообщили то, что я вас просил на старте гонки?

Степан Николаевич только вздохнул:

–Подкузьмил ты мне, Сергей, с этим сообщением. Заарестовали меня сразу. Посадили в клетку, словно вора какого. Думал влип по-черному. А к вечеру все ж разобрались и выпустили. А уж к ночи и ты явился. Нет, не подумай, я не жалуюсь, все-все понимаю. Только скажи, там все нормально?

–Нельзя, Степан Михайлович, запретили говорить. Контрразведка.

–Вот как?! Значит, ее высочество де жива, раз их всех и тебя с гонки сняли. Предлог де про поломки-то мобилей, верно, надуманный.

–Степан Николаевич, я вам этого не говорил. Это ваши слова.

Старый гонщик еще раз вздохнул:

–Я же говорил, от богатых и знатных де жди беды.

Что тут на это скажешь. Только, ты не прав, Михалыч.

Наутро мы уехали в Старый Петерсборг. ‘Пулю’ нам не вернули, ограничившись выданной господину Арбузову распиской о временной конфискации означенного предмета на период расследования, что в немалой степени изумило всех. Что там нашли в моем паровике, догадок у меня не было. Кроме одной. Пуля просто понравилась ее высочеству и она, так сказать, ее придержала у себя. Взамен Молнии. Ехали обратно молча, хотя на языке у всех так и вертелось невысказанное желание подробно расспросить меня о событиях пятого этапа.

В приюте было еще тяжелее. Поздравления сменялись сочувствиями о сходе и пожеланиями побеждать еще, заканчиваясь вопросами про то, что было на пятом этапе. Потому что слухи и новости гонки дошли и до них. Отказывать ребятам и знакомым в этом была для меня еще та пытка. Хорошо ребята из нашей компании, правильно истолковав мое состояние и невозможность рассказов, как и в тот раз, в первый визит к императору, принялись отгонять от меня наиболее назойливых интересантов. И это дало свои плоды, потому что поток интересующихся этими событиями лиц и повторяющихся вопросов вскоре начал сокращаться.

А еще через пару недель на выходе из приюта меня ждала очередная приятная новость. В этот момент наша честная компания гурьбой шла на практическую.

–Сергей?! – окликнул меня знакомый голос.

–Бойко?! Ты?! Жив, курилка! -заорал я. И подлетев к недавнему напарнику, обхватил того двумя руками и подпробовал поднять его. Разок подняв его и опустив вниз, репортер принялся отказываться от сомнительной чести быть поднятым еще раз.

–Хватит-хватит, небось зашибешь еще ненароком, хандрыга.

–Что-о?! Сам ты, костеря известный. Сбежал от меня тогда. И, кстати, правильно сделал. Как ты, долго по лесу пришлось скитаться?!

Наши ребята, переглядываясь друг с другом, стояли молча, грея уши и ловя каждое слово нашего с ним разговора.

– Ой, и не говори. Слез я с мобиля, вы уехали. Приближался дирижабль. И мне пришлось забежать в лес. Рядом с дорогой был большой валун, под которым я спрятался. Авось не заметят. Мне небось никогда еще так страшно не было, когда дирижабль пролетел надо мной. Маленький, а такой большой военный дирижабль погубил. Это знаешь ли, страх наводит. Он пролетел дальше и я, услышав, как стих шум его винтов, вылез из своего укрытия на дорогу. А когда вдалеке я увидел зарево необычного голубого огня, языки которого быстро двигались в мою сторону, у-у-у! Небось магические штучки. Тут-то мне стало страшно второй раз.

–Да ладно, Бойко, огонь тот имел ограниченный радиус поражения.

–Вот. Не раз я ж тебе говорил, Сергей. Какими-то ты странными словечки сплошь сыплешь. Как его ...Сусанин, радиус поражения. Ругаешься даже как-то не нашему.

–Ладно-ладно, Бойко, ты не увиливай. Дальше-то что было?

–Дак что. Когда огонь стих, я пошел по тракту дальше. Добрел до первого небось опаленного пятна. Постоял там немного. Страшно сказать, что супротив нас оружие применили. Подъехала ее высочество на нашей “Пуле”. Завидев меня, только и высказала мне за то, что я тебя бросил.

– Брось, Бойко, не переживай. Я ж тебя не осуждаю. И прости меня за те слова. Ты поступил тогда правильно. Сейчас я понимаю, что шансов выжить нам вдвоем в тот момент было куда меньше. Я и сам чудом жив остался. Но рассказывай дальше, не томи.

Ребята, совершенно потрясенные, едва дыша, стояли рядом, вслушиваясь в слова, произносимые моим инспектором-контролером, ставшим невольным товарищем по борьбе. Совершенно не смущаясь никого, Олег, словно вокруг для него были только я и он, принялся рассказывать дальше.

– Узнав то немногое, что было между нами, княжна уехала. Я же пошел по тракту дальше. Вскоре мимо меня пролетели аглицкие участники, мериканцы, нихонцы. Через некоторое время они вновь проехали, немало меня удивив. Представь мое потрясение! Обратно! Небось ты представляешь, они поехали обратно? Уж к ночи я набрел до реки, едва не свалившись с кручины в воду. Моста не было. Тракт был, а моста не было. Ее высочества тоже. Расположившись рядом в лесу, переночевал до утра. А утром подивился масштабу разрушений. Моста нет, в округе небось ни травиночки, мобиля же твоего тоже нет. И я подумал, что... либо ты небось ...того! -Тут наш репортер сглотнул: -либо небось смог выбраться. По тому, что я вижу тебя тут, значит второе. Вскоре прибыли артели плотников, наводить вместо напрочь сгинувшего моста временную переправу. Примкнул к ним подмастерьем и чернорабочим за возможность столоваться у них. А еще через несколько дней покинул их бригаду, едва появилась возможность попасть на тот берег. Добрался на перекладных до столицы. В редакции меня совершенно потеряли. Выслушав мою историю и сообщив последние новости в столице, отправили меня с паромобилем редакции сюда, наказав мне без репортажа не возвращаться. И вот я тут.

–И это все?!

–Ну да небось! А что ты еще хотел услышать.

–Бойко, ты хочешь сказать, что к ни полиция, ни контрразведка, ни люди императора к тебе не подходили?

–Ну да. Никого не было.

–Ха-ха-ха! Бойко! Да ты счастливчик!

–Эй, ты чего. Какой же еще я счастливчик?

–Чего-чего? Можешь сам совершенно спокойно рассказать людям эту часть нашей истории. А я тебе тут ничем помочь не могу. Запрет ее высочества!

–Не, ну ладно, а как же репортаж? У меня и в остальном куча вопросов.

–В каком еще в остальном?

–Ну как ты тут объявился. Небось странности твои.

–У-у-у, Бойко, это никому неинтересно.

–Нет, это весьма всех заинтересует. У нас выйдет шик-карный репортаж! Главная новость сезона! Вот смотри...

Императорский дворец. Рабочий кабинет его величества.

–Как продвигается расследование покушения на Александру, Михаил Георгиевич?

–Ваше величество! Мы делаем все возможное!

–Оставь все экивоки за той дверью. Говори, как есть. Знаешь же, лестью меня не проймешь!

–Мой император, пока все плохо.

–М-м-м?!

–Узнав о нападении, мы незамедлительно отправили телеграфом сообщение об всеимперском розыске во все воздушные порты и города Империи. Мугалийский дирижабль, участвовавший в нападении на ее высочество, был найден в порту Варшавы. Но мы опоздали. Лишь наши люди прибыли на портовую стоянку и поднялись на борт, то застали пустой дирижабль. Охрана порта сообщила, что за час до нашего прибытия с ворот порта выехал паровик с сошедшей на землю всей командой. По сообщенным охраной приметам на улицах и в предместье Варшавы моими людьми была организована погоня. Но все безуспешно. В пригороде неподалеку от тракта был найден брошенный ими пустой паровик. Анализ всех следов показал, что по неизвестным причинам, словно разыскиваемые почуяли погоню, бомбисты пересели на другой грузовой паровик. Вместе с грузом. Опросили всех вокруг. Свидетелей сего не нашлось. Попытка проследить по следам окончилась также безуспешно. Следы затерлись на тракте.

–Бомбисты едут с грузом?! Что там может быть, Михаил Георгиевич?!

–Да, мой император, что-то везут. Предполагаю, это нечто, чем они уничтожили эскадренный дирижабль “Слонобой”, осуществлявший высотное наблюдение на пятом этапе, а еще – мост через реку Всеславку и пару гоночных мобилей -Молнию 09 Александры и Берлиэ 02 охраны ее высочества, участвовавшего вместе с ней гонке.

–Есть предположения? !

–Пока только ясность, что примененное супротив них оружие было явно магического назначения.

–Плохо.

–Мы знаем это, князь. Разрешите идти работать дальше?!

–Идите! Работайте.

–Кстати, мой князь, что нам делать с газетчиками? Они осаждают меня и вашу канцелярию вопросами о состоянии ее высочества. И они требуют ее появления. Подозревают, что с ней на гонках произошло самое плохое.

–Ах да! Газетчики. И что вы предлагаете?

–У меня нет вариантов, акромя как подождать еще.

–Значит, так и поступим. Молчим и тянем время. Если за неделю другую супостатов не найдёшь, Михаил Георгиевич, придется предъявлять ее высочество народу. Живую и здоровую. И, кстати, не спешите пока рассказывать писакам о ее спасителе.

–?!

Кабинет управляющего. Лавка “Iосифъ Фрутте”

–Барин! Почта и ваша газета.

Разворачивая “Салонъ” Йозеф первым делом просматривал колонку объявлений, в поисках одного неприметного сообщения. В очередной раз чертыхнувшись отсутствию сообщения от нужного ему человека, он, сплюнув на пол, принялся рассматривать и читать другие страницы.

Перевернув очередную страницу на раздел, где освещались спортивные новости Тартарии, управляющий остолбенел, для того чтобы в следующий момент заорать во весь голос:

–Федька! Васька-а! Канальи! Где вы там! Да за что ж я вам деньги то плачу!

Влетевший в кабинет управляющего, запыхавшийся рябой Федька, не найдя глазами причины, принялся расспрашивать:

–Барин, почто звали?

–Федька, ты грамоте учен?

–Учен.

–На, читай!

Ничего не понимающий охранник взял из рук Йозефа Юлиановича газету и погрузился в чтение. Через несколько мгновений раздается:

–Барин, дык это...это же...гимназист тот. Ну что вас...

–Сам знаю, олух!

–Но как же...

–Сей же час несешь эту газету к Ипполит Матвеевичу. Как узнаешь, что да как, ждешь его и едешь с ним! Аккуратно хватаете и сюда его! И чтоб без твоих выкрутасов!

Всю ночь кручусь в кровати, не мог уснуть. Не давая спать, тревожило неприятное чувство. Было такое ощущение, что в моей жизни в ближайшее время что-то должно произойти. Пробежала мысль о Йозефе, удачно приложив которого я сбежал. Скотина. Парострел я, кстати, в свое время перепрятал в овраге за приютом, буквально на следующий день. И вовремя. Приметивший меня бородатый дедуля-дворник ни в какую не хотел меня выпускать с тупика, угрожая и закрывая выход, ха-ха, метлой. Подумал видимо, что припрятал там что-то. Ворюга не иначе. Припрятал ворованное, ага, за пазухой. Драться с дедом совсем не хотелось. Поэтому удачно обманув его фальшивым движением, я рванул в получившийся проход и дал деру, только усмехаясь от его возмущенного крика: