Текст книги "Клинки Керитона ч.1-2 (СИ)"

Автор книги: Андрей Голышков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

– Хорошие, видно, мечи создал твой Гилхус.

– О да! Отличные.

– Его же, кажется, не Гилхусом звали, а Керитоном?

– И так звали и так. Одно в его прозваниях неизменно – Четырёхрукий.

– Отчего же неизменно, это больше рук со временем не становится, а меньше –сколько угодно, при известных-то обстоятельствах... Не знаю, постигнет меня его слава или нет, но я преодолел треть пути и возвращаться не намерен. Сэл у меня. Олир почти у меня. Ещё мне известно, где находится Аар. Предполагаю где можно найти Роу.

Коввил нетерпеливо заёрзал, замял ладонями:

– Где?

"Зацепил!" – мысленно возликовал Маан. От радости он так хлопнул ладонью по столу, что звякнула посуда и на пол посыпались фишки зут-торон.

– Аар и Роу здесь, Ковв! На Ногиоле! Оба! Представляешь, какая это для нас удача!

– Удача? Табо, дружок, ты это слышал? – подковырнул друга Воздушный, его пееро услышав своё имя радостно ощерился. – С таким же успехом он мог бы сказать, что камни сейчас на Ойхороте или на дне одного из огненных озёр Эрфилара, а?

Пееро потянулся.

– Не ехидничай, Ковв.

– Это несерьёзно, друг мой. Допустим, ты отыщешь Аар и Роу, прибавишь к ним Сэл и Олир, а где находится Орн? Знаешь? А ведь именно он, как я понимаю, и создан Алу'Вером для того чтобы соединить четыре предыдущих.

– Нет, – Маан втянул воздух ноздрями и изобразил на лице лёгкую растерянность, что, впрочем, было недалеко от истины. – Я точно не знаю, где Орн. Но у Софегарского я нашёл несколько намёков, с помощью которых, надеюсь, мы отыщем и его. Он совсем рядом. Я чувствую это. Но даже не это главное, Ковв, разве незнание деталей и предстоящие трудности когда-нибудь останавливали нас? У нас есть время, есть желание... – тут он осёкся. – У нас есть желание?

– Есть, – заверил его Коввил, – и большое. Конкретнее можешь сказать, где Аар и Роу?

– Аар – прямо под нами, в подземельях Таррата. Роу, за которым я давно слежу, летом был перевезён из Дорговара на Ногиол.

– Назови-ка мне ещё разок все камни, – потребовал Коввил.

– Сэл, Олир, Роу, Аар и Орн – Воздух, Вода, Твердь, Огонь и Уино.

– Ага, – тяжко так вздохнул Воздушный, подперев кулаком подбородок. – Пять значится.

Немного помолчали – каждый думал о чём-то своём. Первым внутреннего напряжения не выдержал Маан, он навалился на стол грудью и вновь, как давеча, с затаённой надеждой заглянул другу в глаза:

– Хватит ходить вокруг да около, ответь прямо – ты со мной или нет?

Взгляд Коввила поразил его количеством таившихся в нём противоречий, но уже за мгновение до того, как услышал ответ, Огненный понял, что выиграл это сражение.

***

– Да, были времена, – Коввил листал одну из привезённых Мааном книг.

– А какие маги были.

– Допустим, подобные им самородки, рождаются и сейчас.

– Ты про экриал? – Маан придвинул к себе плетёнку с яблоками. Взял одно.

– Про них, родимых.

– Читал "Стихийные всплески" Калава Мару?

– Читал.

– И как тебе?

– Не нам с тобой, Огненный, экриал завидовать.

– Есть чему позавидовать, Ковв, есть. Сиурт без пееро не сиурт. Я без моего Раву и свечи не зажгу, тогда как экриал всегда полон Уино и в любой момент времени волен сотворить любое заклятие, на которое способен.

– Это да, но нам с тобой и переизбытка Уино бояться нечего. Экриал же, если что...

Маан махнул рукой, закивал удручённо.

– Прости, – поспешил извиниться Коввил, поняв, что затронул болезненную тему. – Как Тэйд?

– Терпимо, он у меня молодец – держится. Он-то вот и без чародейства всю боль на себя принимает, на дармовщинку, заметь, – Маан погрузился в размышления, невольно сравнив Саиму и Тэйда, потом продолжил с сожалением: – Делать ничего не делает, а живёт как на вулкане. Ему, если честно, эта магия нужна, как красавцу Хорбуту жемчужные серьги.

– Погоди, ты смог его научить управляться с Уино?

– Да щас, думай что говоришь! Как я его научу? Райза сказала, чтоб я даже не пытался на Тэйда воздействовать, если не хочу что бы он у меня на руках умер. У них всё по-другому, Ковв! Всё! Столько Уино в пустоту уходит...

– Так ты что, из-за того злишься, что сын у тебя Исток, а толку от него никакого?

– К словам-то не придирайся. Мне от него ничего не надо, только чтоб ему было хорошо, – сказал Маан и засомневался, что-то ворохнулось в глубине души, не давая покоя: "А в самом ли деле так?"

Молчание затянулось. В конце концов, Коввил спросил:

– Где Тэйд сейчас?

– С Саимой. Они должны встретиться с моим старым другом и забрать у него Олир.

– Ого, – присвистнул Коввил, – думаешь у них всё получится?

– У меня не было выбора. Я не могу находиться в двух местах одновременно, – Маан катнул яблоко по столу. – Тэйд и Саима принесут камень.

Коввил остановил яблоко, откусил, поморщился.

– Кислятина. Взять и до места донести порою бывает сложнее, чем добыть.

– У них всё получится, – повторился Маан. – Саима знает, что делать, Тэйду тоже пора к делам приобщаться. Сам посуди – не могу же я его всю жизнь как девочку маленькую опекать. Я его обязательно вытащу. Мне бы вот только листы из книги Рау'Сала найти.

– Кстати, о книгах, что там у тебя ещё с собой есть?

– О! – Маан, похлопал суму по тугой брюшине. – У меня тут такое... Представляешь, в одной из книг Софегарского есть карта доразломных земель.

– Ты привёз её с собой?! – Коввил, казалось, позабыл, как дышать.

– Да, – с довольной улыбкой подтвердил Маан. – И ещё несколько карт, точнее атлас. Подборка копий, специально сделанных по моему заказу одним иссальским мастером.

– Так что же ты молчал?! Давай всё сюда. Сам ложись спать, а я... – Коввил довольно крякнул, потёр ладони. – Ночка, чувствую, у меня длинная будет.

Глава 9. Сурра

Н.Д. Начало осени. 1164 год от рождения пророка Аравы

Сови-Тава

Они медленно плелись следом за лошадьми. Вторые концы верёвок, связывавших их руки, были привязаны к лукам сёдел. Иногда Сурра или Эдэн спотыкались о корни и падали, скользя и барахтаясь в грязи. Лошадей тогда останавливали, упавшую тут же поднимали, били и ставили на ноги, но отвязывать не спешили, а, безжалостно подгоняя пинками и тычками копий, тащили дальше.

За последнюю неделю сильно похолодало.

И без того тусклый Оллат скрылся в дымке облаков. Начал накрапывать дождь.

От холода у Сурры стучали зубы. Одно утешало: тропы, которыми шёл отряд, она знала. Пока.

"Мне бы до Валигара успеть ускользнуть, – мысленно твердила она себе. – В Сови-Тава я голыми руками себя и Эдэн прокормлю, дорогу домой с завязанными глазами найду. Нет в этом лесу такого зверя, с которым я не справлюсь, – верэнги разве что. Да и эти лютуют потому, что их много, а я одна! Халога правильно заметил – я хуза. А хуза в Сови-Тава никого не убоится".

Удар хлыста вернул её к реальности.

Спереди послышались голоса. Лошади перешли на шаг и вскоре остановились.

Сурра не понимала, почему они задержались здесь – среди камней, пока из-за огромного, в два человеческих роста валуна, не показалась тройка всадников: воин и две верэчки, вооружённые луками и короткими копьями. Рядом с конями девушек грациозно вышагивали две дымчатые рыси.

– Чья эта? – спросил высокий худощавый воин в красивых чешуйчатых доспехах, указывая на Эдэн.

Обычно верэнги предпочитали лёгкую, кожаную или в редком случае кольчужную броню, этот же был большим оригиналом, или Сурра чего-то не знала. И оружие он выбрал себе, прямо скажем, не самое традиционное – рукояти двух узких изогнутых мечей (которые, как слышала Сурра, назывались ортизами) крест-накрест торчали у него над плечами.

– Тебе она не по зубам, Росуда, – ответил Гарона, ехидно скалясь.

– Нет ещё таких на Ганисе! – зелёной улыбкой оскалилась одна из лучниц, на вид лет четырнадцати.

"Совсем ещё девочка, – определила Сурра. – Это плохо: того и гляди соперницу в Эдэн почует!"

– Хороша, – ритмично похлопывая по крупу лошади ладонью, восхищённо добавила вторая – та, что постарше. На боку её коня висело несколько перепелов и заячьих тушек.

"Сразу видать, эти не одной змеятиной питаются, глядишь, и нам чего от них перепадёт", – Сурра покрепче обняла жавшуюся к ней сестрёнку.

– Сам небось всю дорогу со старушкой забавлялся? – прыснул рекомый Росуда, указывая на неё пальцем. Он двинул коня вперёд и, приблизившись к пленницам вплотную, внимательнее присмотрелся к Эдэн. – Ерунда, развяжи её!

– Нет!

– Я приказываю тебе! – со злобой осадил лошадь воин.

Его спутницы тут же взяли Гарона в кольцо. Одна рысь зашла ему за спину, другая легла на землю у ног Росуда и облизнулась.

– Я слушаю приказы Халога! – рука Гарона скользнула к мечу.

Неизвестно, чем бы закончилась их перепалка, если из-за деревьев не показался сам Халога в сопровождении нескольких воинов...

– Её нельзя трогать,... по крайней мере, пока, – Халога протянул Росуда лучший кусок мяса. Он говорил громко, не опасаясь, что Сурра его услышит.

...После побега верэнги не особо церемонились с пленницами. Эдэн лишилась двух пальцев: одного за побег, второго за плевок в лицо Халога, когда тот отсёк первый. Был и второй плевок – сквозь слёзы и звериное рычание, и быть Эдэн семипалой, если бы Халога не усмирил свою ярость, рассудив, что злобы и соплей у девчонки предостаточно, а ума совсем мало. И не остановись он, пальцы у неё закончились бы быстрее, чем Лайс опустился за горизонт. И тогда верэнг рассмеялся Эдэн в лицо, подставляясь под плевки. А когда ярость её утихла, утёрся, схватил за волосы и жадно впился губами в её губы...

– Она проведёт наши отряды через Красные Горы, и мы поквитаемся с Каменными Листьями, – Халога снял крышку с корзины со змеями и погрузил в неё руку. – А-а-ах! – тут же выдохнул с наслаждением. – Надеюсь, вы с Гарона не злитесь друг на друга? – он вынул руку, покрытую по всей окружности предплечья множеством мелких кровоточивших проколов, и указал сотрапезникам на корзину, предлагая присоединиться.

– Позже, – буркнул Росуда. – Древесные Черви не ссорятся с Перьями Ворона. У нас слишком много общих врагов, чтобы убивать друзей.

Одна из рысей подошла к нему и потёрлась головой о колено.

– Мне нет дела до этой девчонки – она обещана Майага, – расхохотался Гарона, давясь мясом. – Он давно собирается её обохотить.

– Чтоб ты подавился и сдох! – буркнула Сурра. – Надо дождаться момента и бежать, – шепнула она сестре, растиравшей онемевшие от уз кисти. – Но хорош этот момент или нет, решать буду я! Поняла?

– Нет, – огрызнулась Эдэн и принялась разминать худющие, все в синяках и цыпках, босые ноги.

– Что с тобой?

– Ничего! Так мы никогда не убежим. Тебе хорошо, Су, ты для них старуха! – зло, сквозь зубы, процедила Эдэн, и Сурра поняла, насколько ей теперь страшно. – На тебя они и не смотрят.

– Сегодня меня ждут грибной отвар и незабываемые путешествия по дивным лесам, – не обращая внимания на её слова, продолжала Сурра. – Не наделай глупостей, сестрёнка.

– После змеиных укусов они все спят как убитые. Один Майага не спит – смотрит на меня, глаз не отрывает... Я его боюсь. – Эдэн, нервно кусала ноготь большого пальца.

– Не бойся, им надо, чтоб я провела их отряды из Валигара в Сови-Тава. Древесные Черви поссорились с Каменными Листьями и хотят напасть на них... Майага не тронет тебя без разрешения Халога...

– Я его ненавижу. – Лицо Эдэн исказилось страдальческой гримасой.

– Майага?

– Майага и Халога. – Эдэн с тоской посмотрела на почти зажившие обрубки. Она закусила губу, и Сурра видела, что сестра находилась на грани истерики. – Всех ненавижу, – заскулила Эдэн. – Хочу, чтобы они умерли.

Сурре послышалось: – "Тебя тоже ненавижу!"

– Потерпи, милая, – всё будет хорошо. Только слушай меня, прошу, я же хуза – обязательно найду выход.

– Легко тебе говорить, а я вот теперь какая?! – Эдэн сунула покалеченную руку Сурре под нос.

– Ну потерпи как-нибудь, милая.

– Всю жизнь терпеть, да?

– Скоро заживёт. Кабы ты не...

– Ты что совсем дура?! – воинственно вскинула подбородок Эдэн. – Я теперь калека! Ты не видишь?

– Так вышло...

– Ты! – замахнулась здоровой рукой Эдэн. – Ты убьёшь их!

Сурра молчала – ждала удара.

– Обещай! – потребовала Эдэн, и внезапно с размаху саданула сестру по щеке. – Обещай! Обещай! – выкрикивала она с каждым ударом, брызжа Сурре в лицо слюной. – Ну?!

– Да, – выдохнула дэфе, вытирая кровь с разбитой губы, – я убью их. Даю слово.

– Хорошо... – Эдэн шмыгнула носом, и тут глаза её округлились.

Сурра проследила за взглядом сестры и увидела, как Росуда, издав дикий хрип, запрокинул голову и поднёс извивавшуюся змею к раскрытому рту. Он высунул длинный язык и призывно задёргал им. Особого приглашения рептилия ждать не стала – сделала молниеносный выпад и впилась в алую плоть клыками, пытаясь отравить добычу ядом. Верэнг замер, некоторое время наслаждаясь желанным пароксизмом, поиграл со змеёй в гляделки, после чего рот его, предварительно на миг раскрывшись ещё шире, с хрустом захлопнулся, отделяя голову несчастного гада от туловища.

Эдэн ахнула.

– Такого даже я не видела, – сказала Сурра. – Верэнги сызмальства подставляются под змеиные укусы. Некоторые из них даже яд сцеживают, разбавляют и пьют. Но вот чтоб вот так язык выставлять, а затем голову откусывать... Их жрецы говорят, что это делает тела воинов сильными, глаза острыми, а ум хитрым. По мне, они из-за этого так рано и дохнут.

Подошёл Майага, сунул в подставленные ладони Сурры миску, рывком поставил Эдэн на ноги. Взвалил на плечо, словно она была бурдюком с вином, и, не обращая внимания на истерические крики, понёс к костру.

Сурру обдало до тошноты знакомым запахом грибной похлёбки...

Глава 10.

Шод Лас-Орубб

– Что заставило его сделать это, Странник?

– Страх.

– Это превышает мое понимание... Страх перед чем?

– Мой страх, проникший в его ум.

Сто историй о Чёрном Страннике. Преподобный Вамбон Акомирунг

Н.Д. Начало осени. 1164 год от рождения пророка Аравы

о. Ойхорот. д. Два Пня

Последние звёзды уже растаяли в темноте неба, а немногие из припозднившихся посетителей «Трёх свечей» всё ещё наслаждались огнеподобным вайру и прелестями местных красоток.

Вейзо коротал время, в ожидании рассвета наблюдая за одной молоденькой и весьма соблазнительной особой. Онталар то и дело прикладывался к объёмистому тыквенному бутыльку и цедил из него скисшее козье молоко, смешанное с какими-то травами. Напиток, скажем прямо, был ему отвратителен, но, по словам местного лекаря градда Масалла, притуплял боль и способствовал заживлению ран. В чём Вейзо после стычки с Крэчем особенно нуждался. Вот уже третью ночь как он не мог уснуть и отдыхал лишь урывками.

"Если сегодня не усну, – мрачно решил он, с трудом глотая мерзкое пойло, – я этого живодёра в козьем же молоке и утоплю!"

– Ктырь, ты? – раздался слева от него удивлённый оклик.

Вейзо едва не подавился. Он только начал поворачиваться, а липкие от молока губы уже непроизвольно шептали:

– Лесоруб? Шод, – тут же, в голос, с притворной сердечностью отозвался он, – здорова, бродяга.

– Привет-привет, – бойко подскочил к нему высокий светловолосый вартарец с почти мальчишескими чертами лица и двумя кружками, по одной в каждой руке. – Один тут? По делам, или как? Буссу будешь?

– Один. Без дела. Спасибо, не хочу, – о двоих оставшихся подельниках, давно накидавшихся и сопевших сейчас в небольшой и уютной комнатке на втором этаже "Лиса и Ягнёнка", Вейзо до поры до времени решил не упоминать.

"Послушаю для начала, что ты, друг мой ситный, скажешь".

– Тебя каким ветром сюда занесло?

Лесоруб одним духом опустошил кружку буссы, крякнул, утёр рукавом рот:

– Куда ветер дует, туда и тучку несёт. Работёнку тут одну работаем...

– Всё секреты, секреты, – Вейзо с ленцой потянулся.

– А, – отмахнулся Лесоруб, – какие, к Хорбуту, секреты. Подрядились для одного зарокийского вельможи зверюшек диковинных отлавливать. Прибыльное дельце, я тебе скажу. И законное! – поднажал он на "законное", внимательно оглядывая перебинтованное предплечье и свежие шрамы и синяки на оплывшем лице Ктыря. – Опасное, но законное. Ты-то, я гляжу, резвишься аки молодой чиабу. Давай с нами, а? – предложил он. – Я тебя в отряд возьму. У меня две недели назад одного ухаря волк шипун покалечил – недобор в команде... Хочешь, со своими ребятами познакомлю?

Вейзо безразлично пожал плечами, облизнул губы. Его взгляд скользнул за спину собеседнику: полуголая танцовщица, заливисто хохоча, приклеивала к потной груди блестевшие в свете светильников серебряные монетки. Пьянь вокруг неё ревела:

– Ещё!

Лесоруб развернулся и издал странный шипящий звук, вроде бы тихий и никак не способный сквозь пронзить гудящее пространство зала, но всё-таки достигнувший пункта назначения и должное действо возымевший. Из-за дальнего стола поднялись три искажённые в неверном свете ламп фигуры и направились к ним.

– Мика Коготь, Нул, и Цицор, – по мере того как къяльсо вырастали из полумрака, представлял подельников Лесоруб. – Это Вейзо, он же Ктырь, с ним, ребята, поосторожнее, тот ещё пыряла: у него ножей при себе больше, чем сосков у самки хошера, – ухмыльнулся он, радуясь удачному сравнению.

Развязный тон и удавшаяся шутка возымели действие – суровые лица къяльсо смягчились. Они ответно покивали Вейзо и собрались было сесть рядом, но Лесоруб движением головы указал им на соседний столик.

– Нам с Ктырём о делах покудахтать надо.

– Серьёзные у тебя воины, – губы Вейзо скривились в улыбке.

– Ума только у них ни понюшки, глаз да глаз за ними, – скупо оправдался Лесоруб. – Ну так что, ты со мной, брат?

"Къяльсо? Непостижимо. Быдло какое-то ты прикормил, Лесоруб, а не къяльсо, вроде тех двоих, что при мне ошиваются. Отряд, говоришь, свой собрал... Этим къяльсо, прости Великий, одно дело без опаски доверить можно – быкам хвосты крутить, и то объяснять придётся, в какую сторону, да с силой какой. Настоящего къяльсо не видно и не слышно, он двигается, как древесный кот – так стремительно, что жертва, даже если сможет его заметить, что вряд ли, будет не в силах удержать в поле зрения. С места вверх на семь локтей сиганёт, часами будет стоять недвижимым, дышать как – забудет, под водой сутки просидит! По стене пройдёт, да что там "по" – сквозь пройдёт. В шаге от тебя встанет, застынет – не ворохнётся, хоть толпу зови, ни один не разглядит. Спать надумаешь – подушку подправит, одеялом укроет и комариков отгонит – утром встанешь, голова твоя рядом, в ночной вазе лежит и глазами лупает! Вот мы какие, къяльсо! Эх, Лесоруб, Лесоруб – друг ты мой сердешный, лет семь... или все десять уже тебя знаю, а ты как был дурак дураком, так им и остался. Скажи спасибо, что мне пальчики твои чуткие могут пригодиться", – раздражённо подумал Вейзо, внешне при этом, надо отдать ему должное, оставаясь совершенно бесстрастным.

– Неинтересно, – с напускной небрежностью протянул он, мысленно перебирая возможные варианты развития событий. – Пыльца всё это.

– Дело верное, ты не спеши, Ктырь, – подумай. Вот смотри...

Не успел Шод изложить, в чём заключается работа и как за неё платят, а Вейзо решил, что будет делать:

"А зачем мне твои люди, друг Лесоруб? Не знаешь? Вот и я не знаю. – Он облизал кислые губы и поморщился: – Какую всё ж таки гадость пить приходится! Сейчас бы "змейки" или "черепанца" жменю – вот было б тебе и средство от боли, и веселье до поросячьего визга. Так. О чём это я? А... Сам Лесоруб мне ещё пригодится: таких, как он, ломарей днём с огнём не сыщешь. Работает он изящно, качественно. И чегой-то он верное дело забросил? Правда, вот отряд смог сколотить, хушь и плохенький, а всё одно – молодец. Хотя сколько себя помню, неспособный он на это был. Вот и сейчас за пойлом сам бегал, будто послать некого: одно слово – телок мягкотелый... Замочки, да – кибийские или там вуртуахские, хочешь в пять пружин, хочешь в семь, это он как орешки щёлкает. Отрабатывает даже те, что с чарками, и неважно ему, сколько в замке секретов и ловушек, а вот отряд удержать – ни-ни. Не его это. Ничего, я ошибочку эту быстро подправлю. Рожи у евойных парней кривые. Прям как у меня! – мысленно зареготал он, внешне позволив себе лишь лёгкую тень улыбки. – Таких троих вместе собрать – ещё побегать".

За двумя соседними столами взвилось дружное:

Бей в барабаны варри-варра, варри-варра, варри-варра.

Распутная девка – дурная молва, дурная молва, дурная молва.

Про завтра забудь, оно сгинет в болотах,

где дремлет удача твоя – недотрога.

Волки и вороны – вольные братья.

Эх! Веселись до утра!

Стукнули в стол кружки, ударили в пол каблуки:

Эх! Веселись до утра!

Бей в барабаны варри-варра, варри-варра, варри-варра.

Грусть и печали гони со двора, гони со двора, гони со двора.

Пей всю ночь, танцуй до рассвета.

Завтра не будет, вчера уже нету.

Набухли карманы от звонкой монеты.

Эх! Веселись до утра!

Эх! Веселись до утра!

В сознании Вейзо всплыла вместительная, под завязку набитая имперскими рэлами шкатулка Чарэса, а ещё огромный сундук в кабинете кеэнтора Венсора ра'Хона, подсмотренный Ктырем по неосмотрительности евойного казначея.

Бей в барабаны варри-варра, варри-варра, варри-варра.

Что этой жизни – глоток или два? Глоток или два, глоток или два?

Вплети в косу кри и на счастье монету

Девчонке оставь, чтоб вернуться с рассветом.

Она будет ждать, душу ей согревая.

Эх! Веселись до утра!

Эх! Веселись до утра!

– Слушай, Ктырь, я сейчас опишу тебе одного человечка...

Вейзо отвлёкся от своих мыслей, окинув Лесоруба проницательным взглядом:

– Хорошо. Я слушаю.

– Среднего роста, жилистый, возраст ближе к тридцати, волосы каштановые. Губы узкие, нос курносый, глаза карие... Что ещё?.. – он усмехнулся. – Вот же бестолочь, главное не сказал! Ожоги, вся левая половина лица и руки немного. Зовут Чарэс Томмар. Не видел такого здесь?

Дело принимало неожиданный оборот: похоже, Лесоруб и его отряд должны заменить неугодного больше Вейзо и его людей. Это придавало ситуации остроты и пикантности.

Последовало долгое молчание, пока Вейзо переваривал сказанное.

"Эти трое мне не нужны, но и Чарэсу, какие б они там ни были, я их не отдам, – отправлю лучше к праотцам, пусть их Боги переучивают, может, руки в нужное место вставят, тунеядцам. А "обожжённый" будет в следующий раз думать, как на Вейзо Ктыря орать. Сопля неразумная... А, может, пусть живут? – мелькнула нежданная мысль. – Не. Нечего им свет поганить. Мы вдвоём с Лесорубом таких делов наворотим. Вскроем сундучишко, подчистим и на Ногиол или Ситац гулеванить. Наобещаю Лесорубу с три короба, он для меня будет землю рыть – я его телячью натуру хорошо изучил, он мою – волчью – тоже усёк. Дёргаться он не будет – кишкой слабоват. С него новый отряд и зачну собирать. С Лесорубовыми пальчиками мы такие деньжищи поднимем, что пол-Таррата под нашу дуду плясать будет. Тебя, Шод Лас-Орубб, мне сам Хорбут в подмогу послал, так что не упирайся, друг сердешный, расслабься и наблюдай работу мастера".

Помимо этой, была у Вейзо и другая цель – Крэч. "Злобный карла", как он его про себя называл, убил двоих его лучших людей. И позволил себе не умереть, когда ему было сказано; мало того, решился посмеяться над Ктырём.

"Выкидыш жабий, решил, что может со мной шутки шутить. Такого я никому не прощаю, окараю гниду коротконогую по полной. Эту тварь я обязательно отыщу, любой ценой, и придушу голыми руками. Тем паче, что феа, похоже, и сам не против повторного сряща. Как там карла сказал: "Считай, что одну смерть ты оплатил, за тобой ещё две". Хорошенько запомни эти слова, Вейз. И вбей их этому недоноску в глотку, пусть знает, что ты всегда долги возвращаешь!"

– Приметная, должно быть, внешность, – сказал он, всё хорошенько обдумав. – Нет, такого я здесь не видел.

– Найти мне его надо и побыстрее. Это человек сиория, на которого я работаю. Я должен получить у него указания о дальнейших действиях и оплату. Вперёд.

– Много?

– А ты с какой целью интересуешься?

– Да так, не хочешь – не говори.

– Решайся, Ктырь. Боги, каким ты всегда был тугодумом!

"Забавно слышать такое от тебя, Шод. Уж кто из нас тугодум, так это ты", – вертелось у Вейзо на языке, но он сдержался и неопределённо пожал плечами.

– Надо подумать, – он почесал бритую ниже кос на затылке шею.

Наступало время решительных действий, тянуть дольше было нельзя.

"Нечего тут думать – сделаю всё этой ночью", – наконец, решился он.

– Мы спать, Лесоруб, – Коготь, Подкова и Танцор поднялись из-за стола.

– Наврал я тебе, Шод, – не один я, – тихо сказал Вейзо, когда эти трое ушли. Его вкрадчивый голос стал похож на скрип кожаного доспеха. – Двое ещё со мной: Экзор Коготь и Чаач Сухая рука.

– У вас здесь дела?

– Нет, дела закончились.

– Я их не знаю, откуда они? Кто, что? Расскажи, – Лесоруб испытующе посмотрел ему в глаза.

– Наши, ногиольские: Коготь из Лесных братьев, из Верети; Чаач...

– ...из Лидара?

– ...Чаач из Лидара, – подтвердил он. – Где нуйарца на Ногиоле искать, если не в Лидаре.

– У него что-то с рукой?

– Всё в порядке у него с рукой. Даже не знаю, откуда такое прозвище.

– Давно я в Верети не был, – вздохнул вартарец, – не знаешь, как там Арай Веат поживает?

– Хорошо поживает, чего этому старому козлу сделается.

– В общем, так, Ктырь, – я своё слово сказал, эти двое лишними не будут. Тебе решать.

Онталар помолчал с минуту, изображая сомнения и напряжённую работу мозга.

– Хорошо, Шод, я и мои ребята с тобой. Посмотрим, что за дело ты предлагаешь.

– Вот и отличненько, – ударил кулаком в ладонь Шод. – Вспрыснем? – он махнул рукой, подзывая разносчика, сделал заказ жестом. – Ты где остановился?

– В "Лисе и Ягнёнке", – не моргнув глазом, соврал Вейзо и пояснил: – Сюда к лекарю приходил, да вот засиделся.

– Надеюсь, ничего серьёзного.

Вейзо тряхнул головой и отшутился:

– Так, пыльца. Деваха одна поцарапала.

– Познакомь.

– Запросто.

– Нас здесь всегда найдёшь, – в голосе Лесоруба послышались властные нотки...

"Вона как ты запел?" – подивился Вейзо, тщетно пытаясь выдоить хоть каплю "кислюка" из опустевшего бутыля.

– Где ж моя бусса плутает? Хорбутова дыра! – нетерпеливо рявкнул Лесоруб. – Второй этаж, две последние комнаты по коридору, у окна. Моя – правая, я там один, остальные – в левой. Да где же он? – Лесоруб вскочил. – Сейчас я этому "торопыге" мозги-то вправлю. Посиди-ка пока, посмотрю, где моя бусса заблудилась.

Времени терять Вейзо не собирался, мгновенно отыскал глазами знакомую жрицу любви, что скучала в одиночестве, и, соскочив с табурета, ястребом метнулся к стойке.

– Лаппа, золотко, молчи и слушай, – он вложил в её ладонь три монеты, – это тебе. Сделаешь всё, как я скажу, получишь ещё столько же, – он сжал её пальцы. – С клиента возьмёшь, сколько сама знаешь.

– Ага, – согласилась расфуфыренная девица, глупо подведёнными таупом глазами моргая, – чего делать-то, Вейз, миленький?

– Тоже, что и всегда, – падать на спину и считать звёзды. Сейчас придёт мой дружок, Лесорубом кличут, так ты его это, под любым предлогом тащи в "Лиса" и ублажай до утра. Смотри, если до петухов я его здесь увижу – голову отверну. Тебе, тебе, – подтвердил он, ткнув в пышную грудь указательным пальцем.

– Так осталось-то всего ничего до петухов.

– Можешь попридержать, если понравится. И смотри, тихо мне – чтобы ни полслова. Давай работай, – он сглотнул слюну и, наградив прелестницу смачным шлепком пониже спины, за стол свой вернулся...

– Лаппа я, – обаятельно улыбнулась девица.

– Лесоруб, – насколько мог галантно, представился вартарец. – Повеселимся?

– С таким кавалером – да не повеселиться!

– Я Шод.

– Шод? – изумилась девушка.

– Шод Лас-Орубб, – подмигнул ей вартарец.

– Какая прелесть, – прыснула она, – Лаппа Лапушка и Шод Лесоруб, как это романтично.

– Что есть, то есть. В этом мы схожи, детка, – он поскрёб небритый подбородок и сменил тон: – Что сиита пить будет? Иди, Ктырь, – махнул он всё ещё стоящему у стола онталару, – иди. Завтра поговорим.

– Как скажешь, Лесоруб, как скажешь.

***

Вейзо прильнул лбом к холодному стеклу окна. «Спят, как хорьки. Къяльсо, мать их». Он просунул нож в щель, пытаясь зацепить крючок, но неожиданно створки раскрылись сами, легко и бесшумно. Он ждал скрипа, но, хвала Великим, петли смолчали. С осторожностью мышкующего лиса Вейзо потянул правую створку на себя. Отведя её до упора, он уже было собрался протиснуться внутрь, но та под напором ветра угрожающе закачалась.

Вейзо мысленно выругался, шаря по карманам в поисках бечёвы.

Ничего, способного заменить верёвку, не было.

Всего мгновение понадобилось ему, чтобы принять решение, – отработанным до автоматизма движением он извлёк из прошивки ворота стальную нитку удавки. Крепко стянув между собой ручку-кольцо и перекладину приставной лестницы, оглянулся по сторонам и ловко перевалил через подоконник.

Запустив руки крест-накрест под плащ, Вейзо, не издав ни малейшего звука, выдернул шесть (хитро? меж собой по три сцепленных) хищно сверкнувших в свете Оллата ножей, зажатых меж пальцев.

"Спите-спите, ребятки? Ну-ну".

Он мрачно улыбнулся и, широко разведя ощетинившиеся стальными когтями-сургами кулаки, мягко шагнул в темноту...

...На всё про всё у него ушло не более четверти часа. Теперь предстояло проделать тот же трюк со своими подопечными, и тогда они с Лесорубом останутся вдвоём.

"Свалю всё на карла, благо, разговоров по Двум Пням гуляло хоть отбавляй: о двух убитых в "Лисе и Ягнёнке" къяльсо, о внезапном исчезновении феа, молодого сиурта и его друга. Погоди-ка, – шикнуло в его голове, – не так скоро. Хорошо бы и Лаппу-потаскушку прибрать. Отправлю деваху ребяткам Лесорубовым вдогонку, будет им с кем в Нижнем мире покувыркаться. Такие, как она, больно на язычок слабоваты – будь у меня выбор, ни за что б не доверился".

Всего-то ничего оставалось Вейзо, чтобы скрыться за поворотом, как вдруг он услышал звуки крадущихся шагов. Боковым зрением уловил скользившее движение у себя за спиной, развернулся и с лёгкостью, отработанной годами, схватил нападавшего за запястье занесённой для удара руки. Тут же перехватив и вторую руку, опрокинулся назад, увлекая его за собой. Уперев обе ноги в живот, Ктырь сильным толчком перекинул грабителя через себя. Перелетев через Вейзо, тот ударился о стену и сполз по ней ногами кверху, головой вниз. Лицо его исказила гримаса ужаса, он не пытался подняться или кричать, лишь вскинул ладони, прикрываясь ими. Ноги его по-прежнему были задраны вверх и опирались о стену.

Ктырь вскочил – в каждой руке он держал по мётке. Два неуловимых движения – два броска, и ноги разбойника оказались надёжно пришпилены к брёвнам через ткань штанин.

– Я не хотел делать ничего такого, – тихо верещал парнишка, понимая, что шуметь ему не следует, – хотел заработать несколько монет.

– Это понятно.

– Я ничего не видел, – парнишка нервно облизнул губы.