Текст книги "Клинки Керитона ч.1-2 (СИ)"

Автор книги: Андрей Голышков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

– А вот это ты зря сказал, – спокойно заметил Ктырь. Он медленно подошел к поверженному противнику, склонился над ним и, отведя руку за спину, достал третий, более длинный нож с хищным иззубренным клинком.

– Я никому не скажу. Отпустите меня!

– Конечно, не скажешь.

Закричал петух. Вейзо напряжённо замер. "Как неумолимо летит время, когда-то и я был таким же молодым и глупым".

– Пора мне, дружок, не серчай, – мысленно выругав себя за малодушие, Ктырь привычным движением вонзил клинок жертве под рёбра...

...Скорченные трупы, распластавшиеся в заполнившей всё пространство комнаты луже крови, нашла жена трактирщика Фюта. На неудачливого парнишку-грабителя случайно наткнулся кузнец – Гиар Барси. Но прежде, чем явился прибывший ещё ранее из Узуна благородный сиорий Тримо Игрис с охраной, заголосили в "Лисе и Ягнёнке", где обнаружились ещё три тела: двоих заезжих брилнов весьма сомнительного вида и местного лекаря градда Масалла. А уже после, ближе к вечеру, ударились в слёзы и местные жрицы любви, наткнувшиеся на придушенную у себя в каморке товарку.

Жуткий, давящий, выворачивающий внутренности ужас повис над Двумя Пнями...

Глава 11. Паук

Н.Д. Начало осени. 1164 год от рождения пророка Аравы

Сови-Тава

Халога сидел на камне в нескольких шагах от тропы и, щурясь на Лайс, наблюдал, как мимо него бредут уставшие пленницы. Стоял на редкость чудный денёк. Отряд шёл на запад, где далеко впереди, в просветах меж деревьев, виднелись изрезанные ущельями горы.

"Осклизлый перевал? – терялась в догадках Сурра. – Зачем мы туда идём? Есть же более короткий и безопасный путь по Лощине Двух Старцев!"

Осклизлый перевал караулили призраки, по крайней мере, так утверждала молва, и Сурра в душе надеялась, что оно и на самом деле так. Призраков она не боялась, а вот "бесстрашные" верэнги все как один дрожали при одном упоминании о бестелесных созданиях.

Сурра окинула вершины гор взглядом: "Значит, Осклизлый перевал. Хорошо... А что это там движется? Или почудилось? Так и есть, показалось".

Времени на побег оставалось всё меньше и меньше, так что Сурра давно уже зорко поглядывала по сторонам, рассматривая деревья и камни, внимательно наблюдая за происходившим: прислушиваясь к словам похитителей, приглядываясь к каждому движению, изучая повадки воинов, узнавая их слабые стороны.

Изучив в отдельности каждого верэнга в отряде Халога, она окончательно уверовала в правильности принятого решения, потому и не спешила, решив действовать наверняка. Ей не хотелось бежать и снова быть пойманной, более того, она прекрасно понимала, что второго шанса у них не будет. В глубине души она надеялась, что старый Рэпэк не забыл о ней и спешит на помощь, и что в любой момент она может услышать условный посвист. Надеялась, что отряд наткнётся на Каменных Листьев, и уж коли те враждуют с Древесными Червями и Перьями Воронами, то, конечно же, убьют всех, а пленниц освободят. Она предпочитала не думать, что может ждать их потом, в конце концов, многие из Каменных Листьев её знали. К тому же Сурра поведала бы о коварных планах Воронов и Червей, из чего она делала вывод, что может надеяться на снисхождение. Главную же надежду Сурра возлагала, естественно, на себя. "Действуй, пока жива!" – будоражил её сознание голос Рэпэка, и она готова была биться об заклад, что когда-нибудь верэнги допустят ошибку и у неё появится та единственная возможность – действовать.

"Как много "если", как много надежд, – вздохнула она. – Ничего, всё оправданно, ожидание не напрасно – верэнги давно перестали обращать на нас внимание. Решили, видно, что я сломалась и ни на что не годна. Отлично, этого-то я и ждала. За Эдэн совсем не следят, сестричка давно предоставлена сама себе. Меня связывают лишь на ночь. И как? Смешно... Эх, была бы я одна! – она горько усмехнулась. – Хотя без Эдэн и узлы были бы туже".

Три недели они шли дебрями Сови-Тава. Три недели безумных ночей и бредовых грибных снов, три недели унижений.

"Это же сколько времени для верэнгов! Будь у меня столь короткая жизнь, ни за что не потратила бы впустую и часа".

– Смотри, Су, – сестра дёрнула её за рукав. – Вуала и Катт уходят.

– Погодите, – послышался голос Гарона, – Жогера поедет с вами.

Краснощёкая Вуала и белокурая красавица Катт – лучницы, что пришли с Росуда. Жогера же был с Гарона с самого начала. "Это ему я поставила синяк на пол-лица и сломала палец, – в левом боку Сурры закололо, – за что и получила с лихвой... Итак, верэнгов всё меньше и меньше. Было шестнадцать: четверо ушли неделю назад, двое из отряда Гарона – Илока и Солаба – на прошлой неделе, теперь эти трое... Осталось семь. Семеро всадников, десять коней – три с поклажей... и рысь (вторую уводили с собой Вуала и Катт). Главное – не спешить! Жди, когда они разделятся, и действуй! Скоро Дужки – может, это и есть твой шанс".

В голове Сурры очнулся Рэпэк: "Помнишь Скалу Кабана? Там можно укрыться".

Дужками хузы называли одно из престранных творений матушки природы – каскады дугообразных каменных перемычек меж скалами, сплошь заросших кустарником и увитых плющом и ползущими растениями. Дужки походили на рукотворные каменные мосты, перекинутые от скалы к скале, шагов по пятьдесят в длину и по пять–шесть в среднем в ширину.

"Как решишься – действуй быстро, напористо и, главное, с умом, – не унимался Рэпэк в её голове. – Продумай любую мелочь, каждый шаг, каждый вдох. Великие любят тебя, девочка! Тэннар тебя любит! Эрок и Фора тебя любят!!!" – продолжал звучать голос Рэпэка.

И в душе у хузы запели птицы:

– Уже скоро.

– Что? – встрепенулась Эдэн.

– Сестричка, милая, я прошу, что бы ни случилось – терпи, не делай глупостей.

Эдэн промолчала, лишь на мгновение сомкнув в знак согласия веки.

Сурра взяла её лицо в ладони и поцеловала в лоб:

– Потерпи ещё капельку...

– Что встали?! – нарушил идиллию Майага. Конь под ним загорцевал, верэнг привстал в стременах и несколько раз щёлкнул кнутом, сбивая с дерева побуревшие листья.

"Пять красных листьев на всём дереве было – в три удара все выбил, только бурые, ни одного жёлтого не тронул, – восхищённо подметила Сурра. – И с копьём управляется, будто с ним родился – такое вытворяет, любо-дорого смотреть. А вот лук тебе, краснорожий, что Халога-змеежору пирожок с капустой".

Верэнг придержал жеребца, огляделся, бросил угрюмо:

– Ждать вас никто не собирается, – но, неожиданно смягчившись, добавил: – Скоро на месте будем, отдохнёте тогда, – лицо его потеряло жестокость, даже шрам, как показалось Сурре, разгладился, он скупо улыбнулся Эдэн уголками губ. Сурра видела, как сестру передёрнуло.

Рано поутру, двое суток спустя, они добрались до первой Дужки. Она началась неожиданно, просто в какое-то мгновение, поглощённая мыслями Сурра заметила, что идти стало тяжелее, а линия неба вместе с верхушками деревьев опустилась до уровня её глаз. Под ногами заскрипело каменное крошево. Истёртую и выщербленную от времени поверхность камня, пестрившую мшистыми оспинами, кое-где пересекали наводившие ужас зигзагообразные трещины, чаще сквозные, – эдакие змеящиеся кусочки неба под ногами. То тут, то там из трещин выползали чахлые деревца. Поддаваясь порывам ветра, эти "карликовые уродцы" покачивали узловатыми стволами и отчаянно тянули вверх тощие ветви, кривые и безлистые, но густо унизанные гроздьями увядших ягод.

Дужка оказалась короткой. Шагов через двадцать она закончилась. Теперь отряд находился на площадке приблизительно тридцать на тридцать шагов, на которую снизу приходила ещё одна перемычка, а отходило аж четыре: три, достаточно узкие, вели на следующую площадку; одна, как и та, по которой они сюда пришли, спускалась вниз и тонула в лесном разноцветье.

С каждой следующей площадкой они поднимались всё выше и выше. Верхушки деревьев сперва опустились на уровень ног, но вскоре оказались далеко внизу. Пропасть под ними росла. Сурра слышала шум воды – далеко внизу текла речка – бурливший поток, окутанный водной взвесью и окаймлённый острыми зубцами камней. Множество чёрных птиц кружили над островками, хлопали крыльями и перекликались друг с другом противными хриплыми голосами.

Эдэн первый раз видела такое, и ей стало по-настоящему страшно, она жалась к сестре, а один раз, обхватив руками, тихонько попросила:

– Су, милая, давай убежим в другом месте.

– Хорошо, – Сурра прижала сестру к себе, погладила по волосам. Заглянула через её плечо вниз, на клокочущую, в острых камнях, реку и сглотнула: "Падать, если что, долго будем". Она заметила, что палец Эдэн снова потянулся ко рту, и легонько шлёпнула сестру по руке: – Хватит грызть ногти. Что ты как маленькая?

Вскоре они оказались на огромной площадке, размеры которой определить было трудно, но на подходе Сурра видела, что в ширину она тянется, насколько хватало глаз, и в ближайшей видимости к ней есть как минимум ещё пять Дужек. В глубину зависший в воздухе остров, как выяснилось позже, оказался около пяти сотен шагов. Скала Кабана, о которой напоминал Рэпэк, находилась намного правее. Ориентиром Сурре служили возвышавшиеся над лесным океаном огрызки трёх Небесных древ (скорее всего, вспомогательные стволы), невесть каким образом сохранившиеся в этом северном лесу.

Гарона не дал никому времени на отдых, и отряд углубился в гущу островного перелеска.

Время от времени проникавшие сквозь листву лучи Лайса ласкали лица девушек. Вокруг щебетали птицы, поскрипывали ветвями и шелестели листвой деревья, пахло травами, цветами и... дымом...

– Здесь кто-то прячется, – тревожно прошептала Сурра.

– Кто?

– Не знаю. Тише, сестрёнка, может, это друг, – говоря это, она думала о Рэпэке, но тут же отмела такое предположение: вряд ли опытный хуз попадётся на таком пустяке.

– Ой, смотри, Су!

В небе на поляной кружил большой белый ворон.

Гарона, похоже, тоже учуял дым. Он спешился и осмотрел траву в поисках следов, сделал знак ладонью, приказывая остальным оставаться на местах, и шагнул с тропы. Вскоре он вернулся и, скупо жестикулируя, объяснил что-то Халога. Вожак кивнул и приказал продолжать движение.

Они прошли две трети острова, когда Росуда неожиданно, в два прыжка, подскочил к огромному выворотню и легонько постучал копьём по его основанию.

– Ну-ка вылезай, – прошипел он сквозь зубы. – Живо... Я знаю, что ты там. Хватит сопеть! – Стоявшая у его правой ноги рысь, подсела, готовясь к прыжку. Зарычала негромко.

Из норы донеслись обречённые вздохи.

Росуда оскалил зубы, рявкнул свирепо:

– Ну!

– Оглох, что ли? Вылезай! – добавил от себя Гарона.

В дыре, промеж корней, что-то захрипело, закопошилось, и через мгновение на поверхности показалась наполовину выбритая ранее, но уже порядком заросшая лёгким, как пух, волосом голова. Чуть позже медленно появилось и лицо, грязное, в древесной трухе, сучках, листьях и комьях паутины. Старик тряхнул седыми косицами и поднял глаза на Гарона. Воин ухватил его за балахон, выдернул из норы.

На первый взгляд, ему было далеко за тридцать, до неприличия далеко, и для молодых воинов он являлся чуть ли не выходцем с того света, а точнее, по какой-то прихоти Богов туда не ушедшим. Верэнги взрослеют рано и живут недолго. Что означает, что Великие отвели им совсем немного времени на старость. Мало кто видел старого верэнга. А такого старого, как этот, и подавно.

Гарона нахмурился, отступил на пару шагов, а двое воинов, повинуясь взмаху руки Халога, соскочили с коней и поспешили ископаемому деду на помощь.

Старик стряхнул с морщинистого лица паутину, разгладил совиные брови и, почесав большим и указательным пальцами основание носа, с треском чихнул.

Несмотря на полный комплект верэнгского антуража, Сурра с первой секунды поняла, что перед ней онталар и ему не "за тридцать", а как минимум за полторы, а то и за две сотни лет. Долго выдержать пронзительный взгляд старца, который угадал причину повышенного интереса со стороны дэфе, было невозможно, и она, смутившись, отвела глаза.

Маловероятно было, что Халога и его воины понимали, кто в действительности сейчас перед ними находится: во-первых, навряд ли им довелось видеть столь древнего соплеменника, во-вторых, они никогда (Сурра была в этом почти что уверена) не встречали онталаров, если вообще подозревали об их существовании. Старик говорил, как верэнг. Как верэнг, был подстрижен. Одежда его не оставляла сомнений, что владелец принадлежит одному из южных кланов, а эмаль гнилых зубов старика ещё хранила следы оранжевого раскраса. Из не верэнгского был у него неестественный цвет кожи, который легко можно было соотнести с его древним возрастом. Посох из кривой коряги, до блеска отполированной тысячей его прикосновений, с набалдашником из черепа какого-то грызуна и ожерелье из связанных бичёвой мелких косточек. Вместо пояса скрученная наподобие сумы тряпка.

"Я знаю, кто ты на самом деле, – мысленно обратилась к нему Сурра, – и, судя по испепеляющему взгляду, ты это уже понял. Так что, старый, в твоём лице у нас появился союзник... или злейший враг. Нет – друг! Знаю, что друг, верю в это, – внутренне улыбнулась она. – Тэннар послал тебя нам с Эдэн в помощь. Назови своё имя, и мы будем друзьями".

И старик, будто прочитав её мысли, произнёс:

– Кланга я, сыночки. Из клана Чёрных Пауков.

Он скосил правый, окружённый паутиной шрамов глаз на Сурру. Зрачок левого меж тем остался неподвижным и продолжал сверлить дырку во лбу отступившей рыси. Кошка отвечала ему взаимностью и не сводила со старика жёстких немигающих глаз.

– Старый я, умирать от своих ушёл, да вот шестой год как один, да всё никак не приберёт меня Виноки. Я – дряхлый, никому ненужный старик, изъязвлённый гнойной коростой калека. И самое ужасное то, что Виноки, видимо, забыл про меня и умирать мне предстоит ещё долго, может быть, очень долго.

– Так сколько ж тебе лет, Паук? – презрительно спросил Халога.

– Сорок два стукнуло...

– ...сколько? – вырвалось у Мигоса, самого молодого воина в отряде.

Халога насторожился, внимательно, с брезгливым интересом и подозрением рассматривая древнего старичка.

– Куда ты ползёшь, Паук? – сощурившись, спросил Халога.

– Да решил вот, коль Богам я не нужен, домой пора возвращаться.

– А по второму разу в Раг-рисс зайти не пробовал?

...Случалось, что Божьи Врата отвергали пришедшего к ним в поисках загробной жизни верэнга. Но случаи эти были редки и являли собой либо факт вопиющей безответственности любимых Богов, либо свидетельствовали об их тайном замысле относительно зажившегося подопечного и его исключительной роли в их божественных планах. Как относиться к проявлению божественной воли, верэнги не определились (как-то всё не до этого было), а потому относились к "переспелым" собратьям с настороженной снисходительностью...

– Думаешь, это так просто? Я в первый раз страху натерпелся. Выплюнул меня Раг-рисс – не пропустил к Виноки...

Высоко в небе прокричала птица. Видно было, как она, сделав два больших, постепенно сужавшихся круга над отрядом, сложила крылья и спикировала вниз.

Рысь насторожилась, вильнула хвостом.

– Мой ворон! Мой, не трогайте! – поспешил выкрикнуть Кланг, подсаживаясь в коленях и размахивая ладонями, тем самым остановив сразу несколько рук, дёрнувшихся к лукам.

Большая белая птица мягко опустилась на плечо старика. Потёрлась клювом о его щёку. Лицо онталара расплылось в умильной улыбке.

– Белый! – восхищённо воскликнул Халога, не обращая внимания на последние слова Кланга. – Вот так птица. Давай меняться, старый: я тебе паука найду, самого большого в Валигаре, а ты мне ворона отдашь. Пауку паук, Ворону ворон. А?

Белый красавец был куда как крупнее своих собратьев, с огромными, как ятаганы, когтями и тяжёлым иссиня-чёрным клювом. Он с недоверием посмотрел на Халога и перешагнул с одного плеча онталара на другое.

– Ты его спрашивай, хоть я и стар, сдаётся мне, Виго таких, как я, с пяток пережил. Так что, не очень-то понятно – он при мне или я при нём?

– Да вы, похоже, оба землёй пахнете! – Халога продолжал тянуть к ворону руку.

Виго встрепенулся и тревожно захлопал крыльями. Кланга дёрнул плечом – ворон взмыл вверх и начал набирать высоту.

Халога качнулся, запрокидывая голову; его рука инстинктивно взлетела вверх, лицо расплылось в улыбке:

– Хорошая птица. Верный друг. Если ты не против, старик, я буду кормить его змеиным мясом – как помрёшь, он со мной останется.

– Я не против, – выражая крайнюю степень безразличия, почесал бородавчатую шею Кланга, – как сдохну, мне ваша возня уж неинтересна будет. Я в Верхних Землях с Виноки буду юху пить, змей есть да девок тискать – зачем мне там ворон или хуже того паук... Ох, сынок, побыстрее бы уже, устал я. Есть, однако, у меня к тебе одна просьба, вождь.

– Что за просьба?

– Слышал я, что Великий Ящер – Битохора – ведёт верэнгов на запад? Приглядись, может, и я на что сгожусь? Возьми меня с собой под "Воронье" крыло: я хоть и стар, но ещё о-го-го какой! Отдам свою никчёмную жизнь Перьям Ворона, а мне, глядишь, за это Виноки красивую смерть подарит. Что думаешь, вождь?

– О-го-го говоришь? Однако. Красивой смерти захотел? Как по мне, так ты хоть какую-никакую задрипанную смертишку у Богов бы вымолил, а уж после на красивую зарился.

– Когда после, вождь? Смерть-то, она одна, а я в ожидании натерпелся и потому хочу красивой смерти – в бою!

– Не хочу тебя обижать, но ты, по правде говоря...

– ...слишком стар?.. Да, стар, но всю свою жизнь я был воином! Я видел, как погибли все мои друзья. А потом я смотрел, как гибнут их дети... И хотя я бился плечом к плечу с ними, ни один клинок и ни одна стрела не коснулись меня. Все мои друзья давно пируют с Виноки, а я брошен здесь подыхать как бездомный пёс. Поэтому я прошу тебя, вождь, подари мне возможность вернуть благосклонность Великого и с честью погибнуть в битве.

– Видать, у Виноки ты на особом счету. А значит, и тебе работёнка найдётся. Так-то ты мне два раза в деды годишься, могу ли я отказать тебе в просьбе. Паче того коли он так про тебя решил, не мне ему перечить. Иди с нами – живи, сколько Виноки угодно, а умри достойно, когда срок наступит...

Воины одобрительно загалдели. Халога помедлил немного, что-то прикидывая, и спросил:

– Шесть лет в одиночестве, подумать только, целая жизнь. Cкажи, Паук, может, тогда ты и про Нижнюю дорогу знаешь?

– Может, и знаю, – улыбнулся Кланга, осмелев, – ты мне девку вон ту дай, – он ткнул дрожащим пальцем в Эдэн, – и змей корзинку. Отдохну, старость свою потешу, тогда и поговорим о долине Двух Старцев, её же ты Нижней дорогой называешь?

– Знаешь, значит, – лицо Халога расплылось в довольной улыбке. – Это хорошо!

– Су, милая, погляди: у него все пальцы на четверть обрублены, – зашептала Эдэн, прижимаясь к ней.

– Вижу.

"Умно, Хорбут тебя раздери, – похвалила старика Сурра. – Один раз испугался, потерпел мальца, и ничего больше никому объяснять не надо: ни тебе длинных онталаровых пальцев, ни отсутствия ногтей. Паук-то, как я погляжу, тот ещё пройдоха".

– Ну что, Майага, – кивнул старший, – не жаль те девку для почтенного Кланга?

– Как знаешь, Паук, – процедил Майага, меряя согбенного старца взглядом, и Сурра вздрогнула, ощущая страшный холод и злобу его голоса. – Забирай, если справиться надеешься. – Он постоял ещё немного, потом повернулся и с небрежной ленцой пошёл прочь, бросив через плечо: – Убытка, думаю, девке не будет – какой отдам, такой и вернётся.

– Прости его, Кланга, злится он: жалко девчонку – вот ядом и брызжет.

– Я не гордый, – наморщил лоб старик, – давно своё отжил. Мне хорохориться ни к чему, ежели разозлю кого да меня с того пришибут – за благо почту.

– Если ты нам Нижнюю дорогу покажешь, то можешь и старуху забрать. – От острого взора Халога не укрылись тайные взгляды Кланга, которыми он одаривал Сурру. – Тебе, Паук, она, поди, молодкой кажется.

– Смейся, смейся, сынок, доживи поначалу до моих лет, потом и поговорим.

***

К вечеру крепко похолодало. Они разбили лагерь на небольшом островке, в ложбинке, по краям заросшей кустарником и кривыми деревцами. Массивные валуны давали неплохое укрытие от ветра, рвавшего танцующее пламя на багряные лепестки. Бархатная чернота неба слабо мерцала песчинками звёзд и светом нависших над Сови-Тава Оллата и Сароса, мелко просеянным сквозь сито древесных ветвей, делавшего окружающее сказочно-нереальным и таинственным.

Сурра стояла на краю Дужки, привалившись плечом к камню и кутаясь в драную вотолу, смотрела, как под ними медленно растекались гонимые ветром, белеющие отражённым светом облака, когда сзади к ней подошел онталар.

– Поговорим?

Старик неторопливо двинулся к ней, шлёпая босыми ногами по камню.

– Чего тебе надо? – спросила она, не оборачиваясь.

– Зови меня Кланг. Мне ничего не надо – хочу помочь тебе. – Его голос походил на треск поленьев в костре.

– И в чём будет заключаться твоя помощь?

– Понимаешь, – попытался зайти издалека Кланг, – я не совсем тот, за кого...

Она повернулась на голос, но там, где она ожидала увидеть онталара, его не оказалось. По бокам, справа и слева, не было ровным счётом ничего, кроме звёзд и чёрного бархата неба.

– ...я не тот, за кого себя выдаю... – голос переместился и теперь звучал у неё за спиной.

– Я вижу, кто ты, – не давая ему закончить, произнесла Сурра и вновь резко повернулась.

Ей показалось, что, желай она смерти онталара и взмахни руками, старик уже давно летел бы вниз – парил в сопровождении верного ворона, раскинув руки, так напоминавшие птичьи крылья. Но тогда он стал бы последним из убитых ею, да к тому же его снова там не оказалось. Девушка взяла себя в руки и, пытаясь унять накатившее волнение в голосе, спросила:

– Ты маг, онталар?

Вопрос, казалось, застиг Кланга врасплох, и он ответил, помолчав немного:

– Нет, дитя моё, я не маг и при всём желании не смог бы им быть.

– Да где же ты? – голос его сильно раздражал Сурру.

– Я здесь, – услышала она и снова обернулась. Если бы старик был на том месте, где она ожидала его увидеть, то он должен был висеть в воздухе. Но, на счастье, его там не оказалось. Иначе Сурра двинулась бы рассудком. Кланг оказался на два шага правее.

Старик стоял неподвижно, лишь улыбаясь ей уголками губ, и после долгого молчания промолвил:

– Не стоит так злиться, дитя моё, – он осторожно толкнул ногой небольшой камень, лежавший у края обрыва, и валун, чуть покачнувшись, сорвался вниз, увлекая за собой водопад песка и каменной крошки. Он приблизился и сжал плечо Сурры костистой ладонью. Я не маг и не верэнг. Я несчастный онталар, так же, как и ты, попавший в беду. Думаю, мы можем помочь друг другу.

– Пропади пропадом твоя помощь! – прошипела Сурра, вспоминая его просьбу по поводу Эдэн, и решительно отстранилась.

– А мне кажется, ты сильно нуждаешься в ней, – он сел на камень и скрестил ноги.

– Может, я и нуждаюсь в помощи, но точно не в твоей!

– Я не слишком бы привередничал на твоём месте. Я вижу, в каком вы сейчас состоянии, и хочу помочь. Ты уже должна была понять, что эти вас живыми не отпустят.

– Мы убежим.

– Их слишком много, у вас ничего не выйдет.

– Выйдет.

– Вы убежите, и они снова вас поймают, – сказал старик. – Поймают тебя и твою юную сестру. Отрежут ей ещё один палец, а тебя посадят в железную клетку.

Она нахмурилась и посмотрела на него, но Кланг не остановился:

– Они перебьют тебе ноги, чтобы ты больше никогда не смогла убежать. Поверь мне, я знаю, о чём говорю, – он задрал полу балахона и подтянул драную штанину исподнего, из-под которой показались кривые, перебитые в нескольких местах ноги; худые, покрытые реками синих вен, неестественно в области коленей изогнутые. – Я не всегда выдавал себя за верэнга. Было время, когда я был рабом. Благо, век верэнгов не долог, а память, к счастью, коротка.

– Руки у них коротки, а не память...

– Слушай и не перебивай, девочка, я онталар, и потому "корявки" мои срослись, а вот твои прелестнейшие ножки...

– Кстати, о ножках, – огрызнулась Сурра, – если ты мою сестру хоть пальцем тронешь...

– Ты что – умом двинулась?! Я не верэнг, девочка, и мослы твоей малолетней сестрички меня не возбуждают. Вот ты, – по его лицу расползлась елейная улыбка, – очень, на мой взгляд, аппетитная штучка. Если и говорить об этих вещах, то исключительно к тебе применимо... Успокойся, я всего лишь веду себя так, как должен себя вести настоящий верэнг. На самом деле мне ни в коем случае нельзя возвращаться к Паукам, я только-только от них сбежал и надеюсь оказаться не у них в лапах, а дома.

– Где твой дом?

– Далеко. На севере, – отмахнулся Кланг.

– Что может быть севернее Литивии?

Старик вяло пожал плечами.

– Севернее нас лишь Верхние Земли, или ты с севера Хаггоррата? Неужто из Глоккора? – предположила Сурра.

– Нет.

– Откуда тогда? Ты же не меноурец?

– Нет.

– Из Топара?

– Однако, – почесал затылок Кланг, – ты и про Топар знаешь? Удивлён – признаюсь, но снова вынужден ответить – нет.

– Тогда, может...

– Нет, нет и нет! Не гадай, девочка: земель, откуда я родом, нет ни на одной из ваших карт. Я уже сам начал сомневаться, что они есть на самом деле, а не приснились мне после очередной змеиной трапезы... – некоторое время он молчал, разглядывая свои искорёженные ноги, затем решительно одёрнул полы балахона и, хлопнув себя по коленям, произнёс: – Так или иначе, но планы наши, девочка, совпадают. Доверься мне, и всё будет в порядке.

– У волка всегда одна песня... Чтоб к Эдэн больше не подходил...

– Ревнуешь?

– Что?! – вспылила Сурра, было видно, как покраснели кончики её ушек.

– Ревну-у-уешь, – протянул довольный старик.

– Кто бы ты там ни был, держись от нас подальше, – Сурра сплюнула ему под ноги, – старый козёл!

– Зря ты так, это для этих ядососов я старик, а среди своих я ещё хоть куда, – в голосе Кланга не было и тени обиды. – Мне бы отмыться, да в порядок себя привести...

А пару дней спустя, когда отношения меж ними немного наладились, произошёл следующий разговор.

– Не стоит торопиться, Су. Спешить опасно... – треснул хрипотцой голос Кланга. – Да и некуда. Надо ждать – случай обязательно подвернётся...

– Не называй меня Су!

– Кр-р-р-с-с-су! – передразнил её белый ворон.

"Знал бы ты, сколько я "не тороплюсь". Сколько жду подходящего момента", – она внутренне прокляла свою нерешимость.

Старик, надо полагать, прочёл её мысли.

– Не кори себя – ты всё делаешь правильно. Ты правда знаешь проход в Долину Старцев?

– Была там один раз и достаточно давно. Думаю, что если захочу, то смогу найти его.

– А захочешь? – Кланг неторопливо кормил с руки альбиноса Виго.

– Навряд ли.

– А я вот не знаю, – хихикнул старик и сдвинул мохнатые брови. – И даже если очень захочу, то найти не смогу.

– Как не знаешь? Зачем же ты сказал Халога, что проведёшь их?

– Что я, по-твоему, должен был сказать? Или ты думаешь, я им нужен?

– Думаю, что не нужен. Сказал бы, что не знаешь, и шёл бы дальше один куда глаза глядят.

Кланг помолчал.

– Видно, девочка, плохо ты их изучила – верэнги никогда ничего не отдают просто так и никогда никого просто так не отпускают. Ты или нужен им, или мёртв.

– Но Халога думает, что ты один из них.

– И что это, по-твоему, должно означать?

– Как минимум то, что он мог бы помочь тебе или, по крайней мере, не мешать.

Глаза онталара потускнели.

– Как интересно. Я, девочка, видел, как верэнги зарывали своих стариков живьём только от того, что наступал их срок, а Раг-рисс не принимал их. Кто знает, может, среди верэнгов немало таких, что дожили бы до тридцати пяти, а может и до сорока лет, но никому не суждено было этого узнать. Если ты не понадобился Виноки, это ещё не значит, что не подошёл твой срок. В Валигаре много мечей, способных даровать зажившемуся верэнгу освобождение от мирских хлопот. Так что, девочка, я живу ровно столько, сколько нужен Халога, – во взгляде онталара плескались боль и ненависть. – И это ещё потому, что "Великий Ворон" ко мне милостив.

– Кар-р-р! – согласился Виго, кося на Сурру янтарной бусиной.

– Ты говоришь страшные вещи, старик.

– Позволь, дорогуша, я кое-что объясню тебе. Каждый ребёнок знает, что Виноки милостив и любит Детей Зартавы, и потому так рано призывает их к себе. Слышала когда-нибудь такое? Нет? Знай теперь: они не прокляты, а благословенны. Это тебе не люди, и уж тем более не сэрдо, которые живут так долго лишь потому, что не нужны своим Богам. Так что, если кто-то из верэнгов, вроде меня, случайно "зажился" и перешагнул тридцатилетний рубеж, он должен совершить паломничество к Раг-риссу, где и закончит своё бренное существование. Раг-рисс же – не что иное, как ворота в Верхние Земли, где, по преданию, и живёт Виноки – Бог верэнгов...

– Я слышала о Раг-риссе, но думала, что это что-то вроде храма или Верового камня, но никак не врата в Верхние Земли.

– А с чего ты взяла, что верэнги раскроют перед хузой самое своё сокровенное знание? А? Молчишь? Я удивлён, что ты и так слишком много знаешь. Верэнги убивают неверных и за меньшие проступки. Видно, Халога очень нужно провести войско в Сови-Тава... Такие вот дела, дорогуша, – онталар прицокнул языком и посмотрел Сурре прямо в глаза.

Ну как в глаза? Левый зрачок, не выдержав и мгновения, шнырнул в сторону – к миске с мясом, что предназначалось ворону Виго. Правый же дёргался, неравномерно блуждая по лицу дэфе, будто не решаясь выбрать, какой из её глаз ему краше.

Продрогшая Эдэн прижалась к сестре и невольно улыбнулась, как если бы Кланг сказал что-то смешное.

– Я должен хотеть смерти, – не то спросил, не то сам себе сказал онталар. – Смерть – самое великое благо, начало новой жизни.

– Ты же не верэнг, как ты ходил к Раг-риссу?

– Очень просто. У меня не было выбора. Я не знал, что может со мной случиться, но соплеменники ждали от меня этого, я должен был идти, и я пошёл...

– И что было дальше? – Эдэн положила голову на колени сестре и внимательно следила за чистившим перья Виго.

– Ничего не было. Раг-рисс не впустил меня. По-правде сказать, я не знаю, должен ли он был на самом деле меня куда-то впустить или же попросту убить. Но, к счастью, не случилось ни того, ни другого – мне не удалось переступить каменного кольца, едва я коснулся его, меня ударило молнией и отбросило назад. Очнулся я через несколько дней, в кустах, и похоже было, что верэнги клана Чёрного Паука решили, что я, как и другие паломники, прошёл внутрь Раг-рисса и пирую сейчас с Виноки. Во всяком случае так я тогда подумал, потому что вокруг не было ни одной живой души. И тогда я решил, что среди живых меня никто не будет искать и пора уходить.

– А как ты стал верэнгом? – спросила зачарованная его рассказом Эдэн.

– О, это долгая история: поначалу я был рабом, а когда тех, что знали меня как раба, не стало, я решил сам стать верэнгом. Если захочешь, я потом расскажу тебе, как это случилось, – он кивнул в сторону большого костра, где веселились воины, и в задумчивости придавил губу большим пальцем, прикусил жёлтыми зубами седой волос, – когда их рядом не будет.