Текст книги "Клинки Керитона ч.1-2 (СИ)"

Автор книги: Андрей Голышков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Annotation

1 и 2 части вместе.

Голышков Андрей С.

Глава 1. Два Пня

Глава 2. Крэч

Глава 6. Отложенная партия

Глава 7. Аллойдасуррата

Глава 8. Таррат

Глава 9. Сурра

Глава 10.

Глава 11. Паук

Глава 1

Глава 1

Глава 14. Хорбутовы зёрна

Глава 15. Гитока

Глава 16. Чарэс

Глава 17. Перевал

Глава 18. Хегес

Глава 19. Убежище

Глава 20. Зеркала

Глава 21. Верхние Выселки

Глава 22. Тени Седогорья

Глава 23. Верэнг

Глава 24. Находка

Глава 25. Пустой

Глава 26. Жертва Ихольару

Голышков Андрей С.

Клинки Керитона ч.1-2

ДОРОГА НА ЭРФИЛАР

Книга I

КЛИНКИ КЕРИТОНА

Пролог

Начало лета. 1147 год от рождения пророка Аравы

(6884-й по Календарю Кироффе от начала Сида Лайса)

Зарокийская Империя. Оррикирин

Мрачные, штормовые тучи затянули небо над Оррикирином. Над замком нависла непроглядная темень. Хлынул ливень, темноту вспороли огромные ветвистые молнии, удары грома становились всё чаще и громче.

Леди Силана, молча стояла на балконе, вовсе не собираясь уходить. Яркие вспышки освещали пространство перед воротами замка. Там, внизу, кипела битва. Свистели стрелы. Осаждавшие неистовствовали: орали, размахивали копьями и кривыми мечами; осыпали ощетинившуюся сталью стену замка джиридами. Гремели боевые медные трубы ротраны. Сааум-ахирцы пели воинственную песню, готовясь к решающему штурму. В блеске молний на их кожаных шлемах и щитах сверкало изображение вставшего на задние лапы варана – прародителя.

Войско шло на приступ.

Словно стая саранчи, сааум-ахирские воины за считанные мгновения преодолели казавшиеся неприступными насыпь и заполненный водой ров и теперь стремительно приближались к воротам. Защитники замка встретили их тучей стрел и болтов. Толпа нападавших не дрогнула – громче прежнего взвыли ротраны, и воодушевлённые их низкими протяжными звуками воины хлынули в атаку. Они бежали вперёд, укрываясь от стрел небольшими круглыми щитами. Со стен летели валуны и горевшие, пропитанные маслом войлочные шары, лилась кипящая смола, но на место каждого поверженного тут же вставало трое. Под стеной росли груды трупов, по ним карабкались озверелые люди, которым не было конца. Защитники Оррикирина бились из последних сил. Копья их были изломаны, колчаны давно опустели, мечи иззубрились и затупились.

Толпа нападавших расступилась, пропуская к воротам массивный, напоминавший чешуйчатое тело варана клин, состоявший из воинов, прикрывавшихся от ударов сверху большими ромбообразными щитами. Под ними укрывались два больших окованных железом тарана. Наконец, клин достиг ворот, и они содрогнулись и затрещали, принимая на себя хлёсткие, размашистые удары гигантского била.

Сверкнула молния, и Силана поняла, что ворота не выдержат и вот-вот поддадутся. Поняла, что судьба отвернулась от неё.

"Только бы успеть!"

Она бросила последний взгляд вниз и вернулась в комнату.

Тут же сокрушающий удар грома оглушил её, стены угрожающе затрещали. Силана ощутила, что башня начала шататься. На стенах проступили трещины, сверху посыпались пыль и камень.

У неё оставалось очень мало времени. Остановить придворного мага Маана са Раву, исполнявшего волю господина Генира и судя по всему уже запустившего ритуал саморазрушения замка, она не успеет. Оставалась одна надежда: спасти дочь – Кинию и Тэйдара – сына господина Генира, (находившегося сейчас внизу, и руководившего державшимися ещё, возможно, у врат, защитниками) а может спастись и самой.

Силана быстро шла по коридору, её пепельные волосы развевались, переливаясь серебром в свете молний. Проходя мимо распахнутой настежь двери кухни, она остановилась. Внутри никого не было. Повсюду на столах и скамьях валялись брошенные второпях продукты, ножи, горшки, сковороды. Врывавшийся в открытое окно ветер качал над огнём раскалившийся докрасна котелок. Волу звать не было никакого смысла – времени оставалось совсем мало. Она схватила две стоявшие на скамье корзины, попутно вытряхивая их содержимое. На пол полетели яйца, посыпались сладкий каштан и кунжутные семечки. Тут же, на столе, лежали приготовленные для разделки сыры, колбасы и внушительных размеров окорок. Силана бросила в бо?льшую из корзин: половину буханки ржаного хлеба, круг колбасы и кусок сыра. Пытаясь сообразить, не понадобится ли ей что-нибудь ещё, окинула столы беглым взглядом: "Вроде всё". Стремительно вышла в коридор.

Через десяток шагов леди Силана повернула за угол и оказалась перед невзрачной, еле заметной дверью. Войдя, она осмотрелась и поняла, что в комнате она не одна. У открытого окна, не обращая внимания на вой ветра и бившиеся в истерике шторы, стоял Гормух – слуга господина Генира. Гром грянул над самой его головой. Яркие молнии сверкнули в окнах.

– Что ты здесь делаешь, Гормух?

– Г-госпожа Сил-лана, – заикаясь от неожиданности, пробормотал слуга, – Вола велела мне присмотреть за детьми, пока её не будет.

– А где она сама?

– Я не з-знаю, госпожа Силана.

– Тогда мне нужен ты!

– К вашим услугам, моя госпожа, – приободрённый властным голосом Силаны Гормух, наконец, оправился от испуга.

Силана достала из небольшой, украшенной серебряной филигранью шкатулки пару изящных подвесок. Склонилась над кроваткой, где в уютном гнёздышке из овечьих шкур лежали Киния и Тэйдар. Она осенила их святым тревершием, вложила подвесы в складки ткани и, поочерёдно поцеловав детей, переложила в корзины. Сняла с пальца перстень с алым рубином, рывком сдёрнула с шеи ожерелье, из сверкающего всеми цветами радуги крисаральского когтя, добавила к ним тугой кожаный кошель из шкатулки и протянула Гормуху.

– Возьми, пригодится.

Слуга, не задавая лишних вопросов, принялся рассовывать всё по карманам.

Силана вынула из шкатулки овальный металлический предмет, похожий на большое щербатое яйцо, поверхность которого была покрыта диковинными знаками обрамленных вязью узоров. Вполголоса она прошептала заклятие и, едва касаясь яйца ногтем указательного пальца, провела линию от его макушки до середины. Яйцо стремительно начало уменьшаться в размерах, и уже через несколько секунд превратилось из большого "страусиного" в маленькое, невзрачное "перепелиное". Силана поднесла его к глазам и, будто пытаясь проникнуть взглядом сквозь толщу скорлупы, пристально взирала на него с минуту, затем аккуратно положила сбоку от улыбавшейся Кинии. После с не меньшим благоговением достала из шкатулки бирюзовую призму из горного хрусталя и сунула её в корзинку к малышу Тэйдару.

– У моря нас ждёт лодка. Мы должны попасть в Сумат как можно скорее. Маан са Раву поедет туда. Если его не будет, а со мной что-то случится, найдёшь Динна Сантора, расскажешь ему всё, что здесь произошло. Он отвезёт тебя в Кнэтирию, там вас точно никто искать не будет. Динн же подскажет, что тебе делать дальше, и позаботится о детях.

Силана взяла бо?льшую из корзин – с мальчиком – и подала слуге:

– Смотри, неси аккуратнее.

– Да что же я, госпожа Силана, не понимаю, что ли! – пролепетал Гормух, дрожавшим от волнения голосом, принимая из рук госпожи бесценную ношу.

Вторую корзину с Кинией Силана взяла сама. Но тут её внимание привлекла стоявшая на столе небольшая, оправленная в палисандр и рог миниатюра, изображавшая её с дочерью на руках. Она отставила корзинку, взяла миниатюру и спрятала за пазуху. Верно вспомнив о чём-то, разворошила разбросанные в беспорядке по столу бумаги, быстро просматривая каждый листок и отбрасывая на пол ненужные. Затем свернула из бумаги трубку, зажгла её от свечи и бросила на стол, в гору свитков, которые тут же занялись огнём. Открыла створку шкафа, скинула несколько книг и стащила с полки полную охапку свитков, и швырнула на пол. Затем взяла с полки бутыль зелёного стекла, выдернула зубами пробку и с размаху разбила об пол. Огонь взвился к потолку, облизывая деревянное колесо люстры. Вторая бутыль, поменьше, полетела вслед за первой и с грохотом взорвалась. Пламя лизнуло створку шкафа и перекинулось на гардину. Книги и свитки начали чернеть, сворачивались и корчились, словно оживая. Последний раз взглянув на детскую кроватку, на пылавший стол, леди Силана отступила.

– Иди за мной, быстрей. Не отставай! – бросила она уже на ходу, застывшему в нерешительности Гормуху, и проследовала к стенному шкафу.

Силана нажала на потайную панель, скрытую за двойной поворотной створкой – шкаф беззвучно подался назад, открывая проход в едва освещённый коридор, ведущий к тайной лестнице.

"Ну же, быстрее!"

Когда они дошли до конца коридора, стены задрожали сильнее прежнего.

Они побежали вниз по винтовой лестнице. Силана остановилась лишь на секунду, сорвала с себя плащ и плотно, поверх корзины, укрыла своё сокровище – Кинию. Гормух последовал её примеру, укрывая щекастого Тэйдара.

Ударил гром. Узкое витражное окошко на площадке разлетелось вдребезги, рассыпалось, внутрь ворвались ветер и дождь. Со всех сторон доносился холодивший душу скрип. Прямо над ними треснул потолок, вниз полетели обломки перекрытия, щебень и пыль. В образовавшийся проём хлынула вода. Однако Силана, прикрикнув на замешкавшегося было Гормуха, уверенно продолжила путь вниз. Лестница дрогнула и начала крениться. Но они уже были близки к цели. Ряд коридоров, точнее естественных туннелей, уходили от небольшого круглого зала в разные стороны. Леди Силана остановилась. Лестница за спиной зловеще затрещала и медленно начала оседать. Земля затряслась под ногами Силаны. С пронзительным свистом рассекая воздух, сверху рванулась горящая балка. В спину ударило гудящее пламя. Пол вздыбился. Повсюду из щелей вырывались хищные, багряно-фиолетовые огненные языки. Она закашлялась от дыма, вскинула руку, указывая на правый, самый узкий туннель:

– Туда! – глаза слезились, от едкой гари саднило горло, сознание помутилось.

Часть стены обрушилась, каменные глыбы свалили Силану на пол.

Мир под ней провалился.

...В забытьи она находилась совсем не долго. Когда очнулась, ещё не понимая толком, что с ней произошло, скорее, инстинктивно, попыталась нашарить руками корзину. Гормуха рядом не было. Киния, хвала Первым, была цела, она вывалилась из корзины и лежала рядом молча, хлопая ресницами, смотрела на мать. Нестерпимая боль пронзала всё тело Силаны, точнее верхнюю его часть. Ног, как впрочем, и всего находившегося ниже поясницы она не чувствовала.

"Тэннар Великий, спаси мою крошку, молю!"

Собрав последние силы, она толкнула свёрток с Кинией в тёмный проем туннеля. И тут же сверху её накрыло лавиной камня, горевшего дерева и пыли...

***

Вартух повернулся, подставляя лицо чужому, леденящему кожу ветру. Нервно дёрнул головой, поправляя седую прядь волос, щекотавшую щёку, изуродованную свежим багряно-синим шрамом.

Тюки и ящики с добычей, загромождавшие палубу, были плотно уложены, дабы не нарушать равновесия хаорда. Всё было мокро от брызг и дождя, прошедшего ночью. Повсюду спали воины: скорченные тела, прикрытые козьими шкурами, пахнувшие вымокшим мехом. Знакомые с молодых ногтей каждому сааум-ахирцу ароматы щекотали ноздри – запахи хаорда: смола, сало, нечистоты и застаревшая кровь, которыми было пропитано иссиня-чёрное блестящее под дождём дерево.

Вартух насухо вытер широкое лезвие крохраса, в котором, как в зеркале, отражался уставший за день Лайс. Этого старый воин, к сожалению, видеть не мог: глаза его закрывала чёрная, на добрую половину лица, повязка. Сапида – жена, сидела рядом и играла с малышкой – их главной добычей в этом походе.

Она покачала перед девочкой странным деревянным амулетом – пятнистым яйцом на кожаном шнурке, та весело засмеялась беззубым ртом. Увидев новую забаву, она отбросила враз ставшую неинтересной тряпичную куколку и протянула пухлые ручки к посверкивающему зеленцой кулону.

Над морем серой громадой нависли тучи. Порывы ветра осыпали палубу ледяными брызгами. Шипящая пена перелетала через борт, зарывавшегося в волну вараноголового хаорда. Из-под носовой палубы высунулся черпальщик с объёмным ковшом на длинной рукояти. Ловко размахнувшись, не проронив ни капли, он выплеснул воду и нечистоты за борт.

– Посмотри, какая хорошенькая у нас девочка, – Сапида толкнула мужа в бок.

Вартух промолчал.

– Посмотри, говорю!

– Как я посмотрю? – спросил он бесцветным, лишённым интонаций голосом.

– Дай руку! – потребовала Сапида.

Он ткнул крохрас остриём в палубу и протянул ей тяжёлую, задубелую ладонь. Она провела пальцем по его запястью, коснулась громадной ладони, бурой от смолы и въевшейся, несмываемой уже грязи, со жгутами поперечных мозолей от вёсел. Рука ахирца, твёрдая, как кожа нокза, мощная и надёжная, словно клещи кузнеца или шипастый панцирь варгнаха.

Потянула на себя.

– Что ты как каменный?! Можешь расслабиться, твои войны уже закончены, хра.

Он скупо улыбнулся и густо сплюнул под ноги:

– Моя главная битва ещё впереди, женщина!

Сапида придвинулась ближе, наклонилась и вложила крохотный тёплый кулачок девочки в шершавую ладонь воина. Крошка Киния притихла. Женщина осторожно сжала грубые, неподатливые пальцы Вартуха. Губы воина расплылись в улыбке – странной, растерянной, умилённой.

– Я буду звать её Фаркой. Мне всегда нравилось это древнее имя.

Вартух одобрительно мотнул головой, и улыбка на его изуродованном лице расползлась ещё шире.

Часть I

Глава 1. Два Пня

Дииоро – дерево, самое устойчивое к гниению. Древесина его обладает приятным запахом. Изделия из дииоро – эталон благополучия и хорошего вкуса. Цвет древесины – чёрный, бурый или коричнево-красный, цвет листьев – красный. Подвержено (охотно откликается) магическому воздействию, используется для создания денег, амулетов, оберегов, посохов и магических аксессуаров.

Слаабрант са Тирно. Бытие и сущее

Уино (Сила или Благодать Сароса) – бесплотная всепроникающая субстанция, пронизывающая всё сущее.

Уино – энергия Сароса. Обладает огромным потенциалом. Уино пронизывает все, что нас окружает, поэтому источником энергии для заклинания может послужить любой объект способный его накапливать: вода, воздух, земля, растения, камень, металл и даже человеческое тело.

Высвобождая Уино (обращаясь к нему) и смешивая с энергиями внутреннего и окружающего мира, маги получают поистине безграничные возможности.

Уино, Материя, Энергия – вот великая триада, составляющая мироздание.

Калав Мару. Природа Стихийных всплесков

Онталар (он же гаарн) – древняя раса Ганиса, одна из сэрдо-рас (изначальные, старшие), созданных, по преданию, Вторыми Богами. Онталар означает «творящий». Высоки и широки в кости, кожа их имеет слегка зеленоватый оттенок, а длинные (четыре фаланги) пальцы не имеют ногтей.

Слаабрант са Тирно. Бытие и сущее

Сиурт – маг, заклинатель, исключительно из онталаров, практикующий стихийную магию. По природе своей неспособные к высвобождению чистого Уино получают его «облегченный» аналог от зверьков пееро, с которыми пожизненно связываю себя магической нитью. Потеря пееро означает для сиурта полную изоляцию от источников Уино и ведёт к невозможности творить даже самые несложные заклинания.

Пееро – небольшой зверёк, обладающий магическими способностями. Более всего походит на куницу. Уинозависим. Отношения сиурта и пееро строятся на принципах взаимовыгодного симбиоза.

Калав Мару. Природа Стихийных всплесков

Н.Д. Начало осени. 1164 год от рождения пророка Аравы

Кетария. о. Ойхорот

Осторожно ступая по крутому каменистому склону, Тэйд спускался к дороге. Он ещё не видел её, но знал, что, как только минет нагромождение валунов, она появится, вынырнет, как всегда неожиданно, из тумана. Он уже начал различать её очертания, вернее очертания обрамлявших дорогу деревьев, но ещё раньше услышал мерный цокот копыт и печальный скрип колес. Туман, окутывавший низину, развеялся, и неожиданно из-за поворота прямо на Тэйда выкатила повозка: вначале неясный, похожий на тень силуэт, который по мере приближения обретал цвет, форму и детали.

Юноша стоял, укрытый пышным кустом куманики, и смотрел на повозку и на старичка-онталара, привалившегося спиной к мешкам. Смотрел до тех пор пока не убедился, что вот сейчас старик проедет мимо. И лишь тогда решился, сделал глубокий вдох и вышел на дорогу.

Но как он до этого ни старался скрыть своё присутствие, живенький старичок опередил его:

– Добрый день, – весело произнёс он. – Здоровья и блага тебе, сынок. Куда путь держишь?

Старик натянул вожжи. Гнедая недовольно фыркнула, повозка, качнув бортами, остановилась.

Голову незнакомца украшала широкополая шляпа с клиновидным вырезом под трубку, из-под которой обрамлённые соломой седых волос на Тэйда взирали шустрые серые глазки. Тяжёлый, немного завалившийся вправо нос красовался парой мохнатых бородавок, а рыхлая, землистая с зеленцой кожа и изящные, в четыре фаланги пальцы, лишённые какого-либо намёка на ногти, не оставили Тэйду сомнений, что перед ним находился не кто иной, как представитель древнего народа онталар.

Тэйд сдержанно улыбнулся в ответ:

– Здоровья и блага, уважаемый. В Два Пня я иду.

Старик посмотрел на него с интересом и указал чубуком курившейся сизым дымком трубки на горы:

– Какие-то, сынок, странные ты дороги выбираешь. Перевалом Трёхпалого шёл? И что же, не испугался?

– Не испугался. А есть чего? – смутился Тэйд.

– Он ещё спрашивает. Голову открутить тому, кто тебе эту дорогу показал. Поди, не поведал, что за твари у Трёхпалого водятся?

– Нет, а что за твари, уважаемый?

Прежде чем ответить, старик с опаской огляделся по сторонам.

– Цоррб здоровенный по горам бродит, злющий. Залезай в телегу, сынок, поедем отсюда... Меня Хабуа зовут, – назвался он и, видя, что юноша не спешит ответно представляться, съязвил: – Коли тоже имя своё сказать захочешь, не стесняйся, у нас на Ойхороте за это не бьют.

– Тэйд са Раву, – спохватился юноша, забрасывая суму в повозку.

– Расскажи, что ли, откуда едешь? Хотя, нет, погоди, я сам угадаю... В столице учишься?

Тэйд покачал головой и хотел было ответить, но Хабуа не останавливался:

– Раз не в Сулузе, тогда, значится, в Крионто.

– Ага.

– А к нам зачем приехал?

Тэйд поёрзал, устраиваясь поудобнее средь мешков с мукой.

– Я в Двух Пнях с другом должен встретиться.

Он продолжал крутиться, никак не находя удобного положения: попробовал опереться о борт, но повозку тряхнуло, рука соскользнула, и он, ударившись о поперечину боком, мгновенно ощутил привычную уже за многие годы боль в груди. Поморщился и, сделав вид, что хочет почесать лоб, прикрыл гримасу боли ладонью.

– Друг твой в Пнях живёт? – старик, казалось, ничего не заметил.

– Не, с севера едет. Из Иллионда.

– Из Иллионда? – присвистнул Хабуа. Он глубоко затянулся и, выпустив вслед за сизой струйкой два колечка, продолжил: – Думаешь, он в Пнях уже?

– Думаю, да.

Ехали они достаточно бойко, гнедая кобылка шустро перебирала ногами, и вскоре, почти на въезде в деревню, они нагнали небольшой караван, состоявший из шести тентованных телег и четырёх верховых охранников. Когда телеги поравнялись, Хабуа приветственно щёлкнул пальцем по краю шляпы и радостно воскликнул, обращаясь к богато одетому толстяку:

– Здоровья и блага, уважаемый Балыз!

– Здоровья и блага, – накатано отозвался толстяк, и лицо его при этом расплылось в добродушной улыбке. Несмотря на тучность, он привстал, натужно крякнув, и помахал им пухлой ладошкой.

– Заворачивайте в "Лиса", уважаемый Балыз, – раздавим за встречу по "мерзавчику"! – вводя гнедую в поворот, крикнул старик.

– Пренепременно, уважаемый Хабуа, раздавим. Как без этого, – толстяк тронул возницу за плечо и, указывая направление, ткнул пальцем вслед удаляющейся повозке: – За ними давай.

Караван выворачивал к "Лису"...

***

Среди прочих сновавших возле трактира людей цепкий взгляд Тэйда выделил молодого, круглолицего онталара с простым тисовым посохом у колена и трубкой-калабашкой в зубах. На Саиме (а именно так онталара и звали) был простой серый балахон, который, пожалуй, знавал и лучшие времена, а то и вовсе иного хозяина. Тэйд соскочил с повозки, и, сладостно потянувшись, кивком головы указал на молодого онталара.

– Вот он, красавчик! Хорошо хоть бороду сбрил, бродяга!

– Так это и есть твой друг? Я мог бы и догадаться, – крякнул старик, неспешно спускаясь наземь.

– Здоровья и блага, уважаемый Хабуа, – приветствовал его Саима. – Как там Узун, стоит ещё? Рад тебя видеть, Тэйд!

– Стоит Узун, стоит, что ему сделается? – Хабуа похлопал Тэйда по плечу и, как показалось юноше, пронаблюдал за его реакцией.

"Неужели подметил, старый пройдоха, как меня на кочке тряхнуло?" – подумал Тэйд. Он схватил суму и направился навстречу другу.

– Ну не буду вам мешать, ребятки, – бросил ему в спину Хабуа. – Пойду перекушу. Вечером жду вас в "Лисе", – он ткнул в сторону трактира трубкой. – Поговорим, вайру выпьем.

Саима кивнул и ответил за двоих:

– Обязательно будем, – подойдя к Тэйду, молодой онталар осторожно обнял его за плечи. – Ну, ты как? Держишься?

– Куда я денусь, – с обречённостью, давно ставшей привычкой, ответил Тэйд, улыбаясь.

– Болит?

– Немного. Ты-то как?

– Хорошо. А у нас с тобой, между прочим, есть одно дело.

– Да ну?! – Странно, но новость эта, признаться, несказанно взбодрила Тэйда.

– Пойдём, расскажу, – Саима интригующе поиграл бровями, из складок его капюшона выглянула забавная мордочка пееро.

– Ой, – Тэйд встретился с любознательным зверьком взглядом.

– Знакомься, это Вир.

Пееро наклонил голову и подвигал носом, принюхиваясь.

– Вир, это Тэйд, – Саима поднёс ладонь левой руки к лицу и через прореху (у него не было среднего пальца) взглянул на друга.

"Ах ты ж, беда какая, – внутренне содрогнулся Тэйд, представив себе процедуру "слияния" будущего сиурта со своим пееро. – Больно поди Саимке было. Хотя почему беда? Обычное, для сиурта, дело... для ученика сиурта".

Вир с любопытством оглядел Тэйда чёрными, точно угольки, глазками. Его серая с серебристым отливом гладкая шёрстка, украшенная тёмно-коричневыми полосами, переливалась и играла в ярком свете Лайса.

Любопытный зверёк перескочил на плечо Тэйда и принялся его обнюхивать.

– И давно вы...

– Два месяца как, – не дожидаясь конца вопроса, оборвал друга Саима.

– Что ж, поздравляю! А кольцо когда получишь?

– О! – отмахнулся Саима. – Года через три-четыре, не раньше, да и то если повезёт сдать экзамен с первого раза. И тест на совместимость с Виром удастся пройти.

– А если нет?

– Тогда ещё лет пять ждать.

– Строго. А без кольца тебе что можно?

– Ничего нельзя.

– То есть от тебя как от мага пользы не больше чем от этой колоды? – Тэйд ткнул мыском сапога в старое рассохшееся корыто, лежавшее у обочины.

– Хорошее сравнение. Выходит что так.

– Всё равно поздравляю. Сейчас ты гораздо ближе к званию сиурта, чем год назад.

– Спасибо, – с патологической ревностью в голосе произнёс Саима, кивая на ластящегося к Тэйду пееро. – А ты ему понравился.

– Ещё бы! Ты-то поди обкурил его своим дешевым "горлодёром", вот он и не знает, как от тебя сбежать.

– Сейчас и тебя обкурю, идём уже! Проголодался?

– Есть немного.

Вир успокоился, и Тэйд, наконец, получил возможность осмотреться.

Они стояли под большой бронзовой вывеской, покачивавшейся на цепях. Выпуклая надпись гласила: "Лис и Ягнёнок". Одноимённые зверюшки возлегали в вальяжных позах по волнистому верху.

По прихоти мастера, изготовившего вывеску, хитрый и коварный Лис коротал время в обнимку с коляской колбасы и кусом ноздреватого сыра в лапах. Ягнёнок же, наоборот, был наивен и добр, что, впрочем, не мешало ему опрокинуть кружку-другую эля, о чём свидетельствовали две большие баклажки с пенными шапками поверху, кои он с трудом удерживал в неверных копытцах.

***

– Ну, рассказывай, – потребовал Тэйд, бросая берет на стол, – что там у нас за дело?

– Камни Тор-Ахо, – плюхнулся на скамью Саима.

– Что это такое, камни Тор-Ахо?

– Вот ты неуч! А ещё в академии учишься.

– Ну, я же не на мастера горных дел учусь.

– Твой папаша Маан собирает стихийные камни Тор-Ахо...

– Ах, вот ты о чём! И что с того? Сколько себя помню, он всегда был охвачен какой-нибудь бредовой идеей. Уверен, будь эти камни чем-то стоящим, мы с тобой узнали бы о них в самую последнюю очередь.

– Согласен, твой старик порой патологически скрытен... но к счастью он настолько же и рассеян. Вот, посмотри. – Саима протянул ему половину обычного писчего листа. – Маана наброски.

Тэйд взял изрядно потрёпанный листок из рук друга. На нём была схема – пять жирных, по несколько раз обведённых угольком кружков с названиями камней внутри, поясняющие надписи по бокам, пунктиры, стрелочки; в правом нижнем углу две комичных рожицы – сам сиурт и его пееро – Раву, что ни говорите, а талантом рисовальщика боги Маана не обделили.

– Как это к тебе попало? Надеюсь, ты не стащил это у отца?

– "Не стащил", "у отца"! Где ты набрался этого ханжества, Тэйд? Я всего лишь поднял с пола скомканную бумажку и положил к себе в карман. На полу в коридоре, заметь, когда сиурт Огня Маан са Раву был уже как три дня в отъезде. Так что сомневаться в том, что это клочок бумаги попросту выброшен и позабыт причин у меня не было.

– Выброшен или потерян?

Саима не ответил.

Прошло несколько минут.

– Так значит? – задумчиво проговорил Тэйд, откидывая с лица непослушную прядку русых волос. – Вопросов у меня много. Но есть два, ответы на которые я хочу знать прямо сейчас.

– Угу, – кивнул Саима. – Какие вопросы?

– Почему под кружком с названием – "Олир" стоят наши имена – раз, и кто такой Крэч Древорук – два?

– Очень правильные вопросы, – довольно прищёлкнул пальцами Саима. – И ответы на них не заставят тебя долго ждать, друг мой. Первое: мы с тобой должны забрать камень воды Олир и отнести его твоему папаше в обитель Шосуа. Второе: Крэч Древорук – тот, кто должен этот камень нам сюда привезти...

Глава 2. Крэч

Феа – древняя раса Ганиса, одна из сэрдо-рас. Феа означает «стойкий». Коренастые, невысокие. "Необычайно сильны и выносливы, часто имеют вздорный характер. Из достоинств стоит отметить верность, возведённую в степень совершенства. Из недостатков главным из множества является безрассудность.

Слаабрант са Тирно. Бытие и сущее

Къяльсо – разбойник, шпион, лазутчик, наёмный убийца.

Рио Бо. Формы и причуды. Гэмотт-рам как искусство жизни

Ктырь – двукрылое насекомое. Активный хищник, имеющий большие глаза и стройное, удлинённое в коротком густом опушении, тело. Ярые хищники, охотящиеся на различных насекомых; иногда добычей ктыря может стать другой ктырь. Агрессивность их настолько велика, что они вступают в схватку с такими хорошо вооруженными насекомыми, как пчёлы, осы и даже жуки-скакуны.

Агой Тарао. Беседы о естественной истории

Н.Д. Начало осени. 1164 год от рождения пророка Аравы

о. Ойхорот. д. Два Пня

Когда неожиданные крики птиц за окном вырвали Крэча из цепких объятий сна, он понял, что накануне, дав силу эмоциям, совершил непростительную глупость и напился.

Произошло всё, как это часто бывает, вполне неслучайно. Естественно, была у него причина, и причина весомая, но тем не менее...

Во рту у Крэча пересохло, руки дрожали, причём обе – дииоровая тоже, голова налилась неописуемой тяжестью. Каждый вдох, равно как и выдох, отдавались неприятным гулом перекатывавшихся от уха к уху камней.

Перевернувшись со спины на бок, он заслонился рукой, укрывая воспалённые глаза от яркого света из окна...

Он – Крэч из славного Рокодского рода Жауграттоков, торговец пряностями, живущий и ведущий дела в Досаре, изредка представлявшийся как Вассега Лосу, бывший къяльсо, ныне более известный под прозвищем Крэч Древорук, ещё толком не понимая, где находится, окинул комнату недоумённым взглядом...

Рядом с кроватью, на полу, стояли оплетённая тростником бутыль и две глиняные кружки: одна с отколотой ручкой, другая с торчавшей из неё деревянной вилкой. Они-то (кружки) и напомнили ему, что он, когда ложился спать, был не совсем один.

Крэч перевернулся на живот и запустил руку под овечью шкуру...

– Ну что ещё? Зачем ты меня разбудил?

Древорук откинул краешек покрывала, из-под которого на него выглядывали прелестные девичьи глазки. "Сюрприз за сюрпризом", – подумал он.

А вслух спросил:

– Ты кто?

На данный момент это было всё, на что хватило его такта и смётки.

– Виретта, – назвалась прелестница. Она перевернулась на спину и изогнулась, вытягивая руки перед собой, а затем, отведя их вверх, якобы невзначай обвила шею Крэча. Притянула к себе и спросила с показным разочарованием: – Ты не помнишь меня, милый?

– Угу, – неуверенно промычал Крэч.

Даже ему самому было непонятно, что означает это "угу": то ли то, что он помнит её, то ли совсем обратное. Он приподнялся и, подмяв под себя девицу, похлопал ладонью по одеялу за её спиной.

– Больше никого нет?

Она удивлённо посмотрела на него и, надув губки, недовольно буркнула:

– Никого.

– Это хорошо, – Древорук ловко выскользнул из её объятий и, перевесившись через край кровати, схватил одну из кружек. Покрутил её, заглянул вовнутрь, понюхал и, удостоверившись в отсутствии внутри живительной влаги, принялся оценивать содержимое бутыли, а затем и второй кружки. Вся тара, к его великому сожалению, оказалась пуста.

"Утро добрым не бывает!" – в очередной раз поразился он глубине народной мудрости и, превозмогая ломоту и тремор, сполз с постели.

Поход к зеркалу подтвердил самые печальные его догадки: он выглядел осунувшимся и усталым. Белки глаз, покрытые красными трещинами, тонули в сине-фиолетовых провалах, набрякли мешки под глазами, глубокие морщины пробороздили лицо.

"Как же меня так вчера угораздило?"

Всё ещё сомневаясь в реальности происходящего, он тщательно ощупал себя от пят до макушки и, удовлетворённый результатом обследования, облегчённо выдохнул – телесных потерь не наблюдалось, всё было цело и находилось на заведомо отведённых для этого местах. Затем он с особым тщанием осмотрел правую – деревянную – руку. Огладил кожу-кору кончиками пальцев и раздражённо сковырнул народившуюся у локтя почку. Подцепил ногтем застывшее смоляное пятно на запястье и обнаружил под ним свежие раны – следы глубоких, до луба, ножевых порезов.

Подняв ладонь на уровень глаз, он поработал пальцами, пытаясь восстановить утраченное сокообращение. Достигнув желаемого результата, довольно крякнул:

– Порядок!

И в который уже раз мысленно поблагодарил мастера Ро'Гари – что ни говори, а рука вышла как настоящая.

Были, конечно, и у неё свои недостатки, как то: слабые чувствительность кисти и плохая подвижность в локте. Но и достоинств было не мало: во-первых, сила; во-вторых, выносливость. В-третьих, главное и неоспоримое – она (рука) у него была!!! Не какой-нибудь там железный крюк или дубовый дрын, а настоящая полноценная рука!

"Всяко её наличие гораздо приятнее отсутствия. Сухое дерево для растопки опять же всегда с собой".