Текст книги "Пути Держателей (СИ)"

Автор книги: Андрей Фролов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 29 страниц)

Киоши спиной чувствовал желание суккуба прихлопнуть тварь, но его рука лежала на ее предплечье, легким пожатием удерживая от необдуманных действий.

– Я тебя не знаю, малявка. Тем более, понятия не имею, что ты несешь. Сейчас ты скажешь мне, откуда знаешь это имя, и твоя жена не станет вдовой.

Ящер оставался неподвижен, лишь крохотный язычок его так и мелькал в костяной пасти, а голова медленно клонилась, уже почти касаясь дороги. Казалось, слова Киоши застали его врасплох, заставив задуматься.

– Все ве-ерно, – неохотно прошипел он, резко склонив голову на бок и теперь глядя на тоэхов искоса. – Ты предупрежда-ал, что бу-удешь вести себя стра-анно…

Неприлично растягиваемые слова начинали раздражать, но юноша терпеливо ждал, боковым зрением наблюдая за хозяином скотобойни. Тот, вероятно поняв, что гости не торопятся в его амбар, уныло вернулся к работе, помогая потомству возводить изгородь.

– Не ва-ажно. Я сде-елал, как ты проси-ил.

Овилла все же не сдержалась, выдвигаясь из-за спины спутника и буквально на удар сердца опережая его вопрос:

– И что же ты сделал?

Вместо ответа ящер вдруг словно ожил, срываясь с места, и бросился к дереву. Киоши едва успел опустить руку суккуба, уже целившуюся в крохотного тоэха отточенной Красной звездой. Исчезнув в густой и колючей кроне, тот буквально тут же выпрыгнул обратно, волоча в мелких зубах объемный желтый пакет.

– Все, как ты и предсказа-ал, ро-овно в этот перели-ив, – решительно прошипел ящер, как делают существа, убежденные в своей правоте. Брошенный им пакет лежал на камнях дороги. – Ови-илла, ты выгляди-ишь лучше. Кио-оши, ты все же разду-умал ее сжига-ать?

Суккуб приподняла метательную звезду, но Киоши вновь придержал ее руку. Ящерица смотрела на них, словно ожидала соответствующей реакции на свою шутку. Наконец она не выдержала тяжелого молчания под пламенеющими взглядами двух рослых тоэхов.

– Тогда-а все, я уше-ел, – крохотный дракон развернулся, стремительной лентой ныряя в кусты. – Запо-омни, Кио-оши, я де-елал это только из-за вознагражде-ения, глупые ро-озыгрыши мне никогда-а…

Зашуршали жесткие плотные ветви, и ящер исчез, растворившись во мраке каменного леса.

Овилла первой приблизилась к пакету, настороженно прощупывая его Красными.

– Я ничего не понимаю. Но, судя по надписям, это действительно тебе…

Киоши подошел. На верхней стороне потертого бумажного пакета, размокавшего и сушенного не один раз, виднелась полузатертая надпись.

Для Киоши Мацусиро. Очень важно.

Одной тропой можно пройти семь раз. Нужно ли?

По обнаженной спине тоэха пробежал холодок. От пакета буквально веяло тайной, но юноша не испытывал страха, скорее необъяснимую тревогу и печаль, что настигает нас, когда память прикасается к давно забытому образу. С огромной высоты, из-под самого купола бездонного красного неба мира Тоэхов, Киоши увидел себя, стоящего рядом с мощнейшим суккубом на пыльной каменой дороге, и что-то сломалось…

Пакет был стар, со стертыми углами и брызгами почти выгоревшей крови. Киоши осторожно поднял его, проводя рукой по надписи.

– Мы ведь не спешим?

Овилла молча помотала головой, не переставая осматривать кромку непролазного леса.

– Я прочту это?

– Конечно. А я за это время… – демоница не закончила фразу, одним изящным прыжком перемахнув через кусты, и буквально втекла в чащу, скрываясь за деревьями.

Даже не взглянув ей вслед – все его внимание было приковано к загадочному пакету – Киоши сошел на обочину. Вертя послание в руках, уселся на длинный плоский камень, трамплином вытянувшийся над карамельной дорожкой лавового ручья. Передвинув пыльные ноги ближе к исходящему теплом потоку, тоэх когтем взломал старую смоляную печать.

Звуки погасли в тот же миг, оставив юношу один на один с пожелтевшим пергаментом, покрытом неровными строчками. Свет померк, будто алое небо-солнце Тоэха выцвело, став белым и тусклым. Доносящиеся от скотобойни запахи крови, лавы, собственного пота и лесных трав исчезли, словно воздух вокруг камня стал стерилен. Киоши сейчас видел только письмо – тонкую стопку желтых листов бумаги, исписанных его собственной рукой. Если время когда-нибудь и останавливается, то это произошло сейчас.

Приветствую тебя, Киоши!

Ты, наверное, уже догадался, что письмо написано твоей рукой, а потому я должен пояснить, что меня тоже зовут Киоши Мацусиро, я тоэх джегал из клана Небесных Пловцов. И тебе придется поверить в это…

Киоши быстро пролистал старые, заляпанные засохшей кровью страницы. Сомнений не было. Но он был готов поклясться гневом Держателей, что никогда не писал этого…

Если Цутро из рода Семенящих не забыл своего обещания, то сейчас ты читаешь эти строки на пути к Порталу Марвина Сконе, куда ведет тебя Овилла. Скотобойня неподалеку, не правда ли? Я же сейчас умираю.

Да, Киоши, я нашел Тоэши-Набо. Но запомни эти строки.

Суэджигари непобедим.

Никакое оружие трех миров не способно причинить ему реальный вред…

Прежде чем привести меня к Слизню, Овилла вручила мне клинок, оставленный Марвином. Говорят, его выковали в кузнях самого Императора, а чары, вплетенные в это оружие, создавались советом придворных Ткачей. Знаешь, я чувствовал себя непобедимым… Особенно, когда рядом была она.

Сейчас Овилла уже мертва, и я надеюсь, что мне хватит сил положить головню на ее погребальный костер.

Знаешь, любовь – это термин, изобретенный поэтами людей, но мы оба хорошо помним Бактияра, столь близкого и понятного нам, а потому я позволю себе сказать его словами. Этот суккуб полюбит тебя, брат. Полюбит по-настоящему, до самой последней черты, но и ты ответь ей тем же.

Юноша невольно вскинул голову, прислушиваясь к стене леса, но окружившая его плотная перина по-прежнему поглощала звуки, краски и запахи. Удар письма был настолько силен, что слова скакали, как сумасшедшие, не желая выстраиваться в предложения и доносить до читателя свой смысл.

Слизень – потрясающий Ткач. Он на самом деле смог создать статичную сферу временного потока, и мы вышли в прошлое Мидзури. Однако, Киоши, ошибки совершают не только Магистры, но и те, кто выполняет их приказы.

Тоэши-Набо на самом деле является тайным советником хосадаку мидзури. Уже давно, к сожалению. Могу лишь догадываться, какую политику ведет эта тварь за спиной Кого, но на Мидзури у него имеется хорошо укрепленная база. Камень Пресечения же находится на Тоэхе – лорд Мишато, владелец земель Серединного Котла, уже в моем потоке времени состоит в нечестивом союзе с Серыми Ткачами и предоставил им свою цитадель для выполнения обряда.

А теперь главное, брат.

Тоэши-Набо более не единственный суэджигари, прорвавшийся сквозь Зашитую Границу. Он следил за действиями ордена Спокойного Сна, терпеливо выжидал, и прошел за мной через Портал вне времени. Все, что я хочу сделать этим письмом, так это предостеречь от подобной ошибки тебя.

Мое покушение на Тоэши во дворце Кого было сорвано появлением близнеца. Я дрался, как умеем мы оба, но и против одного долго бы не устоял. Все что смог, это ранить старшего. Ранить так, что он навсегда запомнит это.

Потом я бежал и скрылся на Тоэхе, и Овилла была со мной все это время. Но суэджигари выследили нас, словно профессиональные гончие. Я понимаю, отчего предки решились запечатать границы, низвергнув один из лучей Креста – это сама смерть, Киоши. А теперь им помогает знание будущего.

Тот из них, кто носит мой шрам, убил Овиллу. Прямо у меня на глазах. Я же смертельно ранен, и регенерация не поможет – я по-настоящему умираю, брат.

По моим расчетам, в своем временном потоке ты сейчас только переезжаешь в Красноярск, даже не представляя, в какое жерло тебе предстоит упасть. Прости, что не предупреждаю тебя прямо сейчас – слишком многое пришлось бы объяснять, а теперь тебе доступно много большее.

Киоши не мог поверить. Читал, раз за разом пробегаясь глазами по неровным строчкам, по бурым засохшим пятнам, узнавая собственный подчерк, стиль и даже истончившийся до призрачности запах, исходящий от бумаги, но поверить не мог. Незаметно для себя, он принялся качать головой, словно это могло помочь отринуть очевидное.

Сейчас, истекая последней кровью, я понимаю, что Марвин сказал мне почти всю правду. Почти. В моем временном потоке больше нет суэджигари. Единственный ушел, унося с собой заботы. Зато в твоем времени их уже двое. Я подозреваю, что Марвин осознанно использовал нас в качестве приманки, не особенно задумываясь, что произойдет с мирами Креста, когда в одном из потоков их станет сотня. Если ставка Магистра сыграет, в твоем времени больше не будет Серых, а в нашем прошлом появятся трое… И никому, кроме Держателей, неизвестно, какой силой будут они обладать.

Я помню свои размышления, когда Сконе предлагал мне стать героем. Помню и понимаю, что все опасения оправдались. Я и правда стал героем, принесшим свою жизнь на алтарь спасения Императорского трона. Единственное, о чем жалею, что позволил моей любимой умереть вместе со мной.

Когда я шел к своему Порталу, никто не оставлял мне подобных писем. Надеюсь, ты задумаешься…

Едва не забыл: я заплатил низшему, его зовут Цутро, и он поклялся в нужный перелив передать мне… передать тебе эти бумаги. Скоро он придет за письмом.

Я заканчиваю, силы уходят.

Суэджигари высокомерны, кичливы и заносчивы. Воспользуйтесь этим.

Наши могилы лежат за бесцветным ручьем, в тайной роще у жилища Слизня. Не забывай сказанного мной. Надеюсь, что помог, и не напрасно писал это послание.

Будь осторожен – близнецы Тоэши прямо сейчас наблюдают за тобой. Не дай им пройти Портал.

Еще раз прости меня.

Прощай.

Глядя ровно перед собой, Киоши осторожно положил письмо на камень. Осмысливая прочитанное, юноша оставался слеп, глух и подавлен. Произошло то, чего он просто никак не мог ожидать. Нечто, способное спутать серьезные планы. Что-то такое, после чего жизнь уже никогда не станет прежней.

Рассматривая притаившиеся возле ноги листки бледно-желтого пергамента, Киоши вдруг поймал себя на том, что дышит шумно и глубоко. Так, словно только что закончил длительную и напряженную гонку. Или, как сказал бы человек, словно увидел нечто, действительно напугавшее его.

Молодой тоэх не был наивным простаком. Может быть, он не обладал способностями мгновенно анализировать ситуации и делать выводы; возможно, не умел принимать сложных решений; вполне вероятно, что кто-то мог бы назвать Киоши примитивным и бесхитростным. Но простаком в клане Мацусиро не был ни он, ни кто-либо еще – доверчивость и беспечность не являлись достоинствами жителей Красного мира.

Сквозь прищур глядя на жидкий поток белесой лавы, протекающий у ног, Киоши размышлял, невольно постукивая когтем по лежащему рядом письму. Безусловно, пакет можно было и подделать. Кому-то, кто собирается помешать реализации плана Марвина Сконе, не составило труда подбросить ему это послание. Однако, а Киоши уже достаточно хорошо знал своих противников, любому из врагов Сконе было бы многим проще устранить юношу, а не путать его подметными письмами.

Он помотал головой, невольно бросив на стопку листьев тяжелый взгляд. Магистр лично взял на себя встречу с Мацусиро, чтобы максимально исключить возможность утечки. О приказе Марвина и новом плане не знал никто, кроме посвященных членов ордена… Кроме Овиллы, например. Но ведь она пытается нарушить приказ Сконе, именно отправившись с Киоши, а не убеждая его остаться? Мог ли кто-то еще из агентов ордена Сна допустить утечку или предать Сконе, в попытке сорвать покушение на Тоэши-Набо? Вполне возможно, и в этот момент юноша в очередной раз почувствовал острую боль от утраты своего проводника-мидзури. Если бы Танара сейчас был здесь, он, наверняка, смог бы поделиться собственной точкой зрения. Но Танары не было рядом, и тоэх поднялся на ноги, сжимая листки в кулаке.

Он мог сколь угодно долго ломать голову над странным посланием, но чутье уже нашептывало, призывая отбросить сомнения. При самом старательном изучении, никаких заклинаний на письме не лежало – ни на бумаге, ни на чернилах, ни вокруг конверта. А вот в том, что покрывающая страницы кровь была его кровью, молодой тоэх более не сомневался.

Киоши направился к дороге, рассматривая возвращающуюся суккуба. Овилла с шипением пробиралась сквозь колючие кусты, широким плотным листом какого-то растения стараясь оттереть с рук кровь, в красном свете небосклона казавшуюся черной.

– Тебе удалось догнать этого низшего? – Киоши подошел, жадно вдыхая жар разгоряченного погоней тела демоницы.

– Да, удалось. Странно, но я уверена, что уродец убежден в своей правоте, не разыгрывал нас и не пытался обмануть или ввести в заблуждение. У меня сложилось устойчивое ощущение, что он знал нас обоих и искренне верил в сказанное…

Она упорно счищала с рук начинавшую запекаться кровь.

– Пока мы беседовали, он продолжал упорно твердить, что пакет на самом деле передал ему ты. Представляешь себе, по его словам, я в это время лежала на могильной плите. И все это происходило давно. Скорее всего, этого низшего опутали необычайно мощным и умелым заклинанием, следов которого, к сожалению, мне не удалось найти. Ты уверен, Киоши, что никогда раньше не встречался с этим Цутро? – Овилла хищно прищурилась.

Вместо ответа, тот протянул ей письмо.

– Пойдем на берег. Присядь, почитай?

Отблески текущей лавы отражались на гладкой коже, и Киоши, украдкой наблюдая, в который раз восхитился безупречностью форм суккуба. Склонившись над письмом, демоница полностью погрузилась в себя, снова и снова перечитывая послание, и лишь подвижный гибкий хвост метался, пристукивая по плоскому камню, нависающему над ручьем.

Наконец она отложила бумаги. Обернулась, глядя на Киоши и одновременно куда-то сквозь него.

– Значит, ты уверен, что действительно писал это? – она небрежно смахнула прилипшие к ступням кусочки окаменевшей лавы.

Чуть позже, получив долгожданную передышку в безумном марафоне на выживание и поиск ответов, Киоши сможет еще раз внимательно осмотреть непростую ситуацию, в которую попал. Осмотреть ее как бы со стороны, подвергая каждое решение старательной критике и пытаясь найти изъян в собственных поступках. Он вспомнит спасение с Буредды, мертвые глаза суэджигари, рассказ Овиллы-Линды, встречу с Магистром Сконе, его приказ и нелегкие раздумья, ставшие предвестником согласия на путешествие ко двору Стервятника. Он вспомнит свои колебания и неуверенность, странный разговор с суккубом, решившей отправиться с ним, вспомнит письмо, написанное собственной рукой. Окунувшись в горнило настоящей войны, когда демоническая ярость перехлестывает через край души и топит врагов в крови, он будет размышлять, как Марвин Сконе предложил ему стать героем. Как Марвин Сконе предложил ему хотя бы попробовать стать героем, и он согласился. Возможно, согласился не ради сохранности родного мира или благополучия Императора, но ради отца, в облике бесплотного гекару наблюдающего за поступками сына. Окруженный пламенем догорающих городов, Киоши Мацусиро вспомнит, сколь решителен и тверд был в принятом решении, и не пожалеет ни на мгновение…

Юноша протянул руку, забирая у демоницы письмо, словно этот жест мог помочь ему ответить более искренне:

– Я ни в чем еще не был так уверен за долгое-долгое время, Овилла. Уверен, что и сама ты уже успела проверить послание, убедившись в его подлинности. Разве нет?

– Разумеется, – она поднялась на ноги, хвостом поглаживая бедро. – Есть какие-то мысли?

– Есть, – вдруг решительно ответил Киоши, удивив сам себя. – Наперво мы не станем раскрывать перед Тоэши-Набо, что знаем о его засаде. Продолжим путь, как ни в чем не бывало, – без сожаления или раздумий он отправил бумаги в ручей, внимательно наблюдая, как листки вспыхивают, растворяясь. – А еще я хочу, чтобы ты отвела меня к оружию, о котором упоминал Магистр.

* * *

Путешествие к тайнику ордена оказалось на удивление недолгим. Вероятно, Марвин намеренно приказал Овилле доставить юношу с Буредды как можно ближе к нужному месту, чтобы в случае успеха не пришлось тратить лишнее время на дорогу. Похожий на жабу хозяин скотобойни все же дождался своего, наконец избавившись от породистого злобного скакуна, успевшего острыми копытами разнести ему часть амбара. Тем не менее, хозяин оказался понятлив и тих, и даже вышел к воротам, чтобы проводить странную парочку демонов, оседлавших столь необузданное животное.

Без труда разместившись на широкой блестящей спине зверя, лишь отдаленно напоминающего лошадь, Киоши и Овилла отправились вверх по дороге. По словам демоницы, тайник располагался на одном из соседних островов, и вскоре, словно в подтверждение, дорога на самом деле оборвалась. Ласково обогнула холм и закончилась, уткнувшись в край парящего монолита, на котором находились тоэхи. Пропасть была отгорожена невысоким массивом горы.

У подножия ее виднелась заброшенная, далеко не вчера обвалившаяся шахта, вокруг которой все еще цеплялось за жизнь небольшое торговое поселение. Бывшие шахтеры, до сих пор не поспешившие оставить насиженные места, выживали исключительно за счет рискованных экспедиций в грозящие рухнуть штольни, распродаж остатков техники и охоты в небезопасных окрестных лесах. Было очевидно, что последний, даже самый бедный и непривилегированный джегал покинул этот поселок очень, очень давно.

Малочисленное население шахтерского городка злобно наблюдало за непрошенными чужаками, но не торопилось покидать нищих лачуг, жавшихся к скалам. В загонах блеяли тягловые звери, стучал молот кузнеца, два деревенских мальчугана у околицы вовсю хлестались игрушечными Красными Нитями. Проехав поселение практически насквозь, Киоши направил скакуна вверх, прямо на вершину горного массива.

Тягостная тревога не смогла долго провисеть на плечах юноши, сменившись милосердным чувством предопределенности. Суккуб сидела за его спиной, тесно прижимаясь и обвивая хвостом, и это в немалой степени помогало Киоши избавиться от мысли, что где-то из горных расщелин за ними сейчас наблюдают суэджигари.

Чудовищный конь Сконе с легкостью поднялся на неприступный гребень, и деревня шахтеров скралась из виду. Теперь странникам попадались лишь неглубокие красные озера, минуемые вброд, и массивные трубы воздуховодов, густо торчащие из-под скальной породы.

К удивлению юноши, суккуб все же решилась рассказать о своей службе ордену Спокойного Сна. Пусть сухо и без очевидных подробностей, но поведала немало, словно все еще продолжая отвечать на вопрос Киоши, зачем решила отправиться с ним. Тот узнал, что Овилла убеждена, что для работы в ордене подходит далеко не любой демон. Это только в мифах людей и мидзури тоэхи, олицетворяющие природные силы разрушения и обновления, как один способны пытать свою жертву, подвешивать на копья, вырывать сердца и неотступно настигать добычу, всегда добиваясь своего. На самом же деле главным препятствием для службы Сконе были собственные интересы и свободолюбие, с которым не могло справиться большинство неофитов ордена.

Сама Овилла в свое время смогла, пусть и не без ущерба для себя, почти сразу войдя в круг наиболее ценимых и используемых суккубов ордена Сна. Как понял юноша из ее рассказа, она неоднократно принимала участие в операциях против человеческих чародеев, разведывательных миссиях на Земле, слежке и охране. Еще одним из очевидных достоинств демоницы являлась ее истинная форма, трансформация в которую из человеческого облика почти не занимала времени. Именно богатый опыт общения Овиллы с людьми и знание их непростой природы послужили причиной ее частых рейдов на Землю, а в итоге – приказа приглядывать за Киоши.

Однако понять, на самом ли деле служба при дворе тяготила суккуба или решение нарушить приказ Сконе было спонтанным, тоэх так и не смог. Казалось, что запутывать его доставляет демонице буквально физическое удовольствие, что та и делала, то повествуя драматическим шепотом, то смеясь и взахлеб рассказывая странные истории о людях, познавших тайны миров Креста. Покорный приказу Марвина, зверь уносил их к дорогам летающих сфер.

Вдыхая раскаленный воздух Тоэха, Киоши наслаждался опасностью, сквозившей в каждом дуновении обжигающего кожу ветерка – опасностью жить в столь безжалостном и суровом мире. Но лишь добравшись до каменистого края горного массива, за которым открывалась мрачная огненная бездна, наполненная неспешно проплывающими островами-великанами, юноша до конца осознал, что находится дома. Забытое чувство тревожной бескрайности вновь захлестнуло его, когда, спешившись, они встали на самом-самом краю…

Не тратя времени, Овилла ухватилась за Красные, и Киоши помог ей отловить один из многочисленных клейких канатов, в изобилии свисающих с соседнего острова, парящего чуть выше. Легкие, чуть тяжелее жаркого воздуха, паутинки толщиной с взрослого тоэха колыхались в полете, увешанные гроздьями прозрачных маслянистых сфер, словно побеги невиданных ягод.

Закрепив канат меж камней своего острова, тоэхи притянули и сорвали один из таких пузырей, с помощью Нитей плотно усаживая его на липкую поверхность. Во время спешных приготовлений, подчас против воли, Киоши улыбался, словно ребенок, возбужденно ожидая неожиданной поездки по дороге сфер. Продолжая крепить вместительную, но невесомую капсулу к канату дороги, он не без зависти вглядывался в пурпурную даль, где немногочисленные демоны, не наделенные способностью самостоятельного полета, плавно перемещались по липким лозам, смело раскачиваясь в прозрачных шарах.

Овилла что-то прошептала скакуну, внимательно слушающему ее, опустив крупную зубастую морду. Мотнув головой, животное потрусило на ровную площадку, где с удобством улеглось между скал, практически слившись с камнями.

После этого суккуб молча скользнула в шар, в одно мгновение плотно сомкнувший дымчатые стенки за ее спиной. Еще раз оглянувшись на покидаемый остров, Киоши прошел следом, с удовольствием ощутив забытое чувство, когда тело разом стало значительно легче, подчиняясь законам небесных дорог.

Маслянистая поверхность шара стала более плотной, и Овилла метким рывком выбросила вверх длинную Красную, ловко цепляясь за край соседнего острова. Получив курс, невесомый пузырь завибрировал и пополз вверх, перекатываясь по клейкой поверхности небесного троса. Огненная бездна разверзлась под ногами, утопая в красном мареве. Безграничный мир Тоэха открылся перед глазами юноши, заставляя оскалить клыки в довольной улыбке.

Киоши взглянул вверх, пытаясь рассчитать время, необходимое на дорогу, и притянул суккуба к себе, увлекая ее на качающийся под ногами невидимый пол. Времени, конечно же, не хватило…

* * *

Остров, на который Овилла привезла юношу, по меркам Тоэха был просто крохотным, состоящим из одной единственной рощи, шапкой осевшей на вершине холма, и кустарниковых пустошей, охвативших этот холм по периметру. Кустарники радовали глаз обилием ярких желто-красных цветков, ведущих терпеливую охоту за насекомыми, и многочисленными роями крохотных воздушных существ, похожих на летающих морских коньков. Один пристальный взгляд на островок мог подсказать, что под высоким слоем плодородной почвы наверняка можно обнаружить подземные пещеры, места в которых гораздо больше, чем наверху. Но дикость и запущенность парящего монолита вызывали едва ли не отвращение.

Масляный пузырь сферы пристал к покосившейся деревянной конструкции, менее всего напоминающей пирс, и тоэхи выбрались из его душного нутра. Вымощенная камнем, запущенная и заросшая дорожка уверенно убегала в кустарники и дальше, вверх по холму. Было тихо и тоскливо, жаркий тропический воздух душил, мешая дышать полной грудью, а прелая листва томно дышала, даря вязкие густые ароматы.

Овилла уверенно отправилась прямо по тропе, настороженно осматриваясь по сторонам, и юноша двинулся за демоницей, напоследок еще раз внимательно изучив небосклон и убедившись, что за ними никто не следовал.

Тропа провела их сквозь буйные насаждения хищных цветов, поднялась в ярко-зеленую рощу, развалившимся каменным мостком перепрыгнула через ручей и, наконец, вывела к вершине холма – пустынной, усеянной поваленными деревьями и валунами площадке, в центре которой зиял широкий, разваленный овраг. Казалось, что когда-то в вершину ударила чудовищной силы молния, уничтожив постройки, как казалось, какого-то храма, после чего к острову потеряли всякий интерес. На самом краю расщелины суккуб жестом приказала Киоши оставаться на месте, выходя вперед.

– Именем Марвина Сконе и ордена Спокойного Сна Императора, приказываю тебе, Ткач, впустить меня и моего спутника.

И только сейчас глаз тоэха, никогда прежде не встречавшего такой маскировки, заметил огромное неповоротливое существо, заполнявшее дно оврага. Комок мышц перекатился под толстой разноцветной кожей, но ничего не произошло.

Киоши медленно обернулся, рассматривая до неприличия яркие заросли рощи. Сколько еще спрятанных существ скрывают эти ветви? Сколько глаз сейчас наблюдает за ними, ступившими на тайную землю? Юноша чувствовал, что за ними внимательно присматривают.

– Слизень, – вдруг зашипела суккуб, и от прежнего величия в голосе не осталось и следа, – немедленно открой нам, если не хочешь навлечь беды!

Словно повинуясь волшебной силе ее слов, полных сдерживаемой злобы, воздух лопнул, обнажая настоящую суть оврага. Старые, обвалившиеся склоны расщелины с оплавленными стенами исчезли, а поляна зарябила в воздухе и изменилась, мазок за мазком подтирая следы запустения. Теперь почти всю пустошь на вершине холма занимал одноэтажный каменный дом, массивный и старинный, будто бы нехотя проявившийся из теней в слабосветящихся контурах Нитей. Овилла быстро шагнула вперед, шустро спускаясь в овраг по появившимся ступеням, и Киоши постарался не отстать.

Глухой хлопок за спиной тоэхов вновь выстроил в воздухе удивительные декорации, в полотне которых даже самый искусный колдун не смог бы различить и проблеска Красной Нити, поддерживающей купол иллюзии. Киоши не удержался от одобрительного мычания, вертя головой и по достоинству оценивая блистательную работу одного из знаменитых Императорских Ткачей.

А в следующее мгновение он уже знал, что насторожившиеся чувства не обманули. Не налетело порывов холодного ветра, не потускнело небо, не было вихрей сухой травы под ногами, не проявилось ни единого знака, но по краешку сознания прокралась осторожная мысль, подтвержденная звериным чутьем – он здесь, он тоже прошел за ширму. Незаметно, бесшумно, будто тень или призрак.

Овилла тоже что-то почувствовала, напряженно разворачиваясь, но юноша лишь осторожно сжал ее запястье, призывая не подавать виду. Ни один из Тоэши не знает о письме, а это значит, что до последнего момента тоэхи не должны показать, что обнаружили опасность. Пока что преимущество оставалось на их стороне, и Киоши лихорадочно соображал, как может воспользоваться своими знаниями. Суккуб поняла все мгновенно, плечи поникли, и только ярко горящие глаза выдавали возбуждение, охватившее демоницу.

Осматриваясь, словно из чистого любопытства, они направились к дому. Массивное одноэтажное здание одиноко возвышалось впереди, подставляя красному свету свои облезлые бежевые стены. Казалось, узкие глазницы окон с интересом разглядывают приближающихся тоэхов. Шпиль на высокой крыше был обломан у основания, валяясь перед входом, а красивая кованая решетка, когда-то украшавшая входную дверь, лежала снаружи. Киоши подумал, что с таким запустением Ткач мог и не наводить маскировку – дом и без дополнительных чар казался заброшенным и нежилым. Миновав пустынную поляну, демон и суккуб вошли внутрь.

На пороге Киоши остановился, рассматривая растрескавшиеся дверные косяки и пыльный полумрак душной комнаты, занимавшей всю площадь здания. Первое, что бросилось в глаза – это, конечно же, Нити, и такого обилия Красных, при дискриминации всех остальных, юноша не наблюдал уже давно. Старая ломаная мебель была свалена вдоль стен, словно хозяева перестали пользоваться ею, но так и не могут найти время вынести на помойку. Целыми оставались лишь многочисленные столы, заполнявшие помещение. Их поверхности были завалены камнями всех цветов и размеров, черепками, демоническими конечностями в стеклянных банках, дымящимися посудинами, масляными горелками, увеличительными стеклами, свечами, стопками книг и пергаментов, а на одном даже возлегал окаменевший труп. Сизый туман, струями стекающий со столов, медленно стремился к окнам и единственной двери, пробираясь между ног юноши. Не торопясь шагать внутрь, Киоши вскоре разглядел и самого хозяина лаборатории. Овилла смело вошла, приседая на корточки и почтительно здороваясь со Слизнем.

Хозяином странного дома оказался огромный блин жира, растекшийся по грубым доскам, из которых был сколочен пол, и больше всего напоминал кусок вываленного из кадки жидкого теста. Два овальных блюдца глаз хаотично перемещались под тонким прозрачным слоем его кожи, ни на секунду не останавливаясь. Склянки, открытые книги и наполненные смесями горшки плавали над Слизнем в воздухе, поддерживаемые Нитями. С их же помощью колдун смешивал, переливал, отламывал и подносил рассмотреть. Бубнящий голос Ткача раздавался, казалось, сразу со всех сторон. Когда он двигался, похожий на тающее желе, из-под мясистых складок вырывался тонкий шипящий звук.

– И ты здравствуй, девочка моя (ш-ш-шпаа), будь славен твой род. И ты, молодой демон, здравствуй… Проходите (ш-ш-шпаа), проходите. Я чувствую, как ваши жизни тянут за собой множество нитей… Это так заманчиво… Входите же.

Под босыми ногами захрустело, когда Киоши поклонился, тоже проходя в дом. Сухо щелкнула, ломаясь, старая кость, он перешагнул битые черепки тяжелого толстостенного кувшина, с интересом рассматривая всевозможный хлам, наполнявший комнату. Однако ни на миг взгляд тоэха, внимательный и цепкий, не отрывался от двери, за которой ленивый жаркий ветер гонял сухую пыль.

Наспех создав в высоком кувшине некую смесь, Слизень ловко разлил по бокалам темную дымящуюся жидкость. Нить протянулась в сторону Киоши, и тот с поклоном принял бокал, с первого же глотка отдав должное бодрящим свойствам напитка. Прихлебывая, он прошел в самый дальний угол комнаты, как можно тише хрустя битым стеклом, и устроился у стены, облокотившись на потемневший от времени шкаф. Тот заскрипел, а с наваленной сверху горы мусора едва не соскользнул вытянутый зубастый череп.

– Н-у-усс… Во имя безразличных свершений, дети мои (ш-ш-шпаа), что привело вас в мое скромное жилище? Вы, молодые демоны, наверняка желаете углубиться в непознаваемое? – продолжая издавать шипение, ком жира ловко перетек с одного места на другое, при этом не раздавив ни одну из хрупких вещей, густо устилавших пол.