Текст книги "Студентка Пупсик (СИ)"

Автор книги: Андрей Федин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц)

Глава 22

Уже второй день мы с Ордошем листали дневники Волчицы Первой. Я их почти не читал – так, пробегал взглядом по одному-двум абзацам рядом с понравившимися мне картинками. И продолжал переворачивать страницы, подгоняемый ворчанием колдуна.

Маю я видел прошлым утром. С тех пор она в комнате не появлялась. Не явилась вчера. И, судя по тому, что учеба в Академии закончилась три часа назад, не появится и сегодня. Должно быть, мама с бабушкой не пошли у нее на поводу – для новой встречи со мной заставили дожидаться выходного.

Спал я сегодня один.

Не явилась ко мне даже теща. Хотя я ждал ее появления. Быть может, ночью она и пыталась войти к нам в комнату, а Ордош снова угостил ее каким-нибудь заклинанием – не знаю. Колдун не признается.

Вчера, после того, как Мая отправилась в Академию, и сегодня ко мне наведывались лишь молчаливые служанки. Приносили еду, застилали постель. Старались не подходить ко мне близко, поглядывали на меня украдкой, скрывая любопытство. Сами со мной не заговаривали, отвечали на мои вопросы короткими фразами.

Здесь не тюремная камера, конечно.

Но скучно.

Я закрыл очередной том дневника, потер глаза.

«Давай еще одну бодрость, колдун. Я устал».

«Ты не устал, а обленился, дубина. Сил у тебя еще полно. Не забывай, я чувствую все то же, что и ты. Никакой усталости».

«Я морально устал. От этих буковок и картинок уже рябит в глазах», – сказал я.

«Отдохни. Нас пока отсюда никто не гонит. Можем листать дневники хоть до зимы», – сказал Ордош.

«Слушай, колдун, а ты смог бы, как Волчица, отказаться от магии?»

«Зачем?»

«Ну, чтоб спасти этот мир».

«Его пока спасать не нужно».

«А все-таки?»

«Первая не плела заклинания всего несколько лет, – сказал Ордош. – Тоже мне, героиня! Она и без заклинаний имела здесь всё и всех. Даже состариться без магии не успела! Посмотрел бы я, как бы она запела без магии на исходе первой сотни лет жизни! Обвисшая грудь, дряблая кожа, морщины на лице и заднице – вот что могло заставить ее передумать. Она-то совсем не была равнодушна к своей внешности. А без плетений даже омолаживающий эликсир не сварить, сам знаешь».

«Думаешь, нарушила бы клятву?»

«Не знаю, Сигей. Сок сонного клевера лишил ее такой возможности. Но, почти уверен, что она бы нарушила».

«Странно слышать такое от тебя. Ведь ты у нас блюститель морали. А как же тот факт, что она поклялась любимым?!» – сказал я.

«Ты издеваешься?» – спросил Ордош.

«Даже не думал».

«Ей просто не повезло с новым миром. Скольких мужиков она угробила, пытаясь отыскать замену твоему архимагу? Боюсь, при ней население мужских кварталов чувствительно поредело. Вон, как она расписывает свои эксперименты. О какой любви и верности тут можно говорить?»

«Ну, не знаю. В этом вопросе я не компетентен. Первая влюбленность у меня случилась больше ста лет назад. И она же, думаю, была последней. Это ты у нас склонен совершать подвиги во имя дам».

Ордош не успел мне ответить.

Нас отвлек стук в дверь.

Без стука сюда входили даже служанки. Кто это такой вежливый?

– Войдите, – крикнул я.

Створки дверей тут же распахнулись. В комнату вошла великая герцогиня.

Не помню, чтобы раньше я видел ее такой серьезной. Ни тени улыбки на лице. Морщинка над переносицей; внимательный, слегка настороженный взгляд.

– Здравствуй, Пупсик… извини, конечно же, Нарцисс, – сказала Волчица Шестая.

– Здравствуйте, Шеста, – сказал я.

Шеста прикрыла дверь, отгородив нас от любопытных стражниц.

– Как ты здесь? – спросила она. – Все хорошо?

– Развлекаюсь.

Великая герцогиня направилась в мою сторону. В ее движениях я не почувствовал кокетства. Непривычно. Ее глаза изучали меня, не пытаясь гипнотизировать.

Шестая посмотрела на книгу в моих руках.

– Рассматриваешь записи Первой? – спросила она. – Тоже пытаешься расшифровать их? Мая попросила попробовать?

– Нет, – сказал я. – Мне самому это интересно. Здесь забавные картинки.

– Забавные, – повторила Шеста.

Ее тон насторожил меня. Похоже, обсуждать со мной дневники Волчицы Великой Шестая не собиралась. Мысли ее сейчас были явно о чем-то другом.

– Что-то случилось? – спросил я.

– Случилось, Пу… прости, Нарцисс.

Шеста взяла у меня из рук книгу, положила ее на стол. Кивнула на массивный стул.

– Присядь, пожалуйста, – сказала она.

Я послушно исполнил ее просьбу.

«Надеюсь, она не приставать к тебе явилась, – сказал Ордош. – Очень неудачное время она для этого выбрала. Мы сейчас заняты».

«Не похоже, колдун. Посмотри на нее. Теща явно чем-то встревожена. Кажется, нас ждет какое-то известие. Не слишком приятное».

– Что-то с Маей? – спросил я.

– Нет. Насколько я знаю, у моей дочери все хорошо. Не волнуйся за нее.

– Точно?

– Конечно, малыш. Дело сейчас не в ней.

– А в ком?

Морщинка над переносицей герцогини стала еще глубже.

Шеста посмотрела мне в глаза. Сказала:

– Час назад мне доложили, что прилетела птица… Я получила послание из нашего посольства в твоем королевстве, малыш.

Замолчала.

– Что? – спросил я. – Мама снова что-то учудила? Объявила войну? Отправила армию, чтобы вытащить меня из этой комнаты?

Усмехнулся. Постучал носком тапка по полу. Бубенчик не задребезжал. Я отрезал их еще вчера – мы с Ордошем единогласно признали, что бубенчики нас раздражают.

– Нет, Пупсик, – сказала Шеста. – Не в этом дело.

– Тогда в чем?

Шеста вздохнула.

– Все гораздо хуже, малыш, – сказала она. – Намного хуже. Мне сообщили, что твоя мама убита. Вчера. Во время попытки государственного переворота.

Положила руку мне на плечо.

«Неожиданная новость, – сказал я. – Маманю мы теперь точно ни о чем не расспросим. Разве только, при помощи твоей некромантии».

«Сделай скорбное лицо, дубина!» – сказал Ордош.

– Как… убита? – сказал я. – Такого… не может быть. Вы шутите?

Шеста погладила меня по голове.

– Прими мои соболезнования… Нарцисс. Я хорошо знала твою маму. Она была замечательным человеком. И мудрой правительницей.

– Вы… уверены? – спросил я. – Кто это сделал? Зачем?!

– Подробностей я пока не знаю. Со слов посла, твоя старшая сестра, при поддержке людей твоей тети, герцогини Торонской, пыталась захватить власть в королевстве. Переворот провалился – твою сестру арестовали. Но… королева Львица Седьмая погибла.

Я почувствовал укол в сердце, скривился от боли. Прижал руку к груди. Второй рукой вцепился в спинку стула.

«Колдун! так тебя растак! Ты что творишь?»

«Так твоя реакция будет выглядеть правдоподобнее».

– Пупсик! – сказала герцогиня. – Что с тобой? Тебе плохо? Сейчас позову лекаря.

Я схватил ее за руку, не позволив уйти, жестом показал, что все хорошо.

«Как зовут нашу старшую сестру, колдун?»

«Напряги память, дубина! В ней все это есть».

– Ласка? – спросил я. – Вы хотите сказать, что она убила маму?

– Вряд ли она сделала это лично. Подробностей я пока не знаю. Думаю, завтра к вечеру у нас будет больше информации.

– Но… это точно? Те, кто вам сообщил о маме, не могли ошибиться?

– Боюсь, что нет, малыш.

– Но… Ласка не могла такое сделать! Никак не могла! Она любила маму! Я помню! И мама ее любила! Больше, чем нас с Норкой!

«Не кричи, дубина. Ты опять переигрываешь».

«Ты едва не заставил нас скопытиться от сердечного приступа!» – сказал я.

«Зато теща увидела, что ты очень взволнован. Новость потрясла тебя. А значит – ты и есть настоящий принц», – сказал Ордош.

Шеста плеснула в стакан вино из кувшина. Протянула стакан мне.

– Выпей, малыш. Ну же, давай. Сделай глоточек.

Я опрокинул вино в рот. Едва не поперхнулся. Кислятина! Угораздило же ее налить именно из этого кувшина! Я сознательно не прикасался к его содержимому, признав это вино негодным.

Шеста отобрала у меня стакан, наполнила его снова.

– Нет!

Я вскочил на ноги, отгородился от герцогини стулом.

«Она решила меня отравить этим уксусом?!»

– Малыш, успокойся! – сказала Шеста. – Все хорошо! Не кричи. Не бойся. Ты теперь живешь у нас. Мы тебя в обиду не дадим.

«Хоть бы слезу пустил, дубина!»

«Ну, уж нет! Обойдется она без такого зрелища».

«Не обойдется».

Мои глаза наполнились влагой. По щекам потекли слезы.

Я позорно зашмыгал носом.

«Ты гад, колдун!»

«Так надо, Сигей!»

– Пупсик, не плачь, – сказала Шеста.

Протянула ко мне руки.

Кажется, мои слезы заставили великую герцогиню растеряться.

– Иди, я тебя успокою, малыш.

– Не надо!

Я выставил перед собой руки, мешая великой герцогине подойти ко мне вплотную.

Слезы, сопли – какой позор!

«Что ты творишь?!»

«Все нормально. Пусть думает, что у тебя истерика».

«Колдун, я тебя задушу!»

«Для этого, Сигей, тебе придется повеситься».

– Стой! – сказал я. – Не подходи ко мне!

– Пу… Нарцисс! Я только хочу тебя успокоить.

– Не надо! – сказал я. – Оставьте меня одного. Уйдите! Мне надо… подумать.

– Конечно, малыш, – сказала Шеста, поставила стакан на стол. – Я ухожу.

Она направилась к выходу.

– Я уже отправила гвардейцев в Академию. Они привезут Маю.

Я едва успевал смахивать с лица водяные струи. Сквозь пелену слез пытался рассмотреть хоть что-то, что можно использовать, как носовой платок.

– Скоро твоя жена будет здесь, малыш, – сказала Шеста.

– Хорошо.

Герцогиня замерла около двери.

–Да, чуть не забыла, – сказала она. – Вы с Маей молодцы. Я теперь с нетерпением жду, когда у меня родится внучка. Восьмёрочка.

– Вося.

– Что?

– Я хочу побыть один!

– Да, да. Конечно, малыш. Отдыхай.

Волчица Шестая выскользнула из комнаты, беззвучно прикрыла за собой дверь.

***

Когда великая герцогиня ушла, я сказал:

«Колдун! Угомони этот потоп! Я столько влаги потерял, что теперь мне даже пИсать нечем!»

Краники слез тут же закрылись.

Я нашел полотенце и с удовольствием в него высморкался.

«Больше никогда так не делай!» – сказал я.

«Ты был очень похож на безутешного сына, Сигей. Кто посмеет теперь усомниться, что ты принц королевства Уралии Нарцисс?»

«Я был похож на неисправный водопроводный кран! Изобразить скорбь я смог бы и без этого потока соплей».

«Я лишь хотел помочь, – сказал Ордош. – Угомонись. Ноешь, как ребенок. Ты лучше вспомни, о чем нам сообщила теща».

В одном из зеркал я увидел свое опухшее лицо.

Ужас.

«Наша сестренка устала ждать своей очереди править и потеснила на троне мамашу», – сказал я.

«Ты уверен?» – спросил Ордош.

«В чем? Так сказала Шеста. Или ты считаешь, что это наша теща отомстила за свое отравление? Бред. Не верю в это. Да и не успела бы она провернуть такое за столь маленький отрезок времени».

«Королева убита, – сказал Ордош. – В ее смерти обвиняют наследницу. Ничего это тебе не напоминает?»

«Напоминает. Теперь. Но еще минуту назад из-за твоей выходки мне трудно было даже думать. Считаешь, смерть королевы и покушение на великую герцогиню как-то связаны?»

«Эти два события разделяют примерно сутки. Оба раза в покушениях обвиняют наследниц. Случайно?»

«Думаешь, они являются частями одного плана?»

«Не знаю, Сигей. Но, прежде чем мы начнем мстить за смерть королевы, не мешало бы прояснить ситуацию», – сказал Ордош.

«Мы? Мстить? Зачем?» – спросил я.

«А как иначе, дубина? Ведь королева Уралии была нашей матерью!»

«И что с того?»

«А то, Сигей, что ты уже не для всех являешься слабым и жалким Пупсиком. Гадюка с компанией считают тебя всесильным посланником. Надеются на твою защиту. Да и жена когда-нибудь поймет, что ты совсем не жалкая тряпка. И что тогда?»

«Что?»

«Ты бросишь своих сестер в беде? Не отомстишь убийцам матери? И как после такого ты сможешь смотреть в глаза своим друзьям и новым родственникам? Особенно тем, кто знает, что ты легко мог растоптать обидчиков. Но… поленился? Наплевал на семью? Зачем же тогда нужен такой муж, друг, покровитель… и отец?»

«Ты все усложняешь, колдун».

«Нисколько, – сказал Ордош. – Такова жизнь. Та, о которой ты позабыл за сто лет, сидя в башне своего архимага».

«Что же нам теперь делать?»

«Что и собирались – отправляться в королевство. Но уже с другой целью. И не пешком. Пока мы доберемся туда на своих двоих – там не одна династия на троне сменится».

«Ладно, – сказал я. – Когда?»

«Хоть прямо сейчас, Сигей. Но было бы лучше сперва прояснить ситуацию. Узнать, что именно происходит в Уралии. Помочь нам в этом мог бы лишь один человек».

«Посол?»

«Соображаешь, кастрюля. Вот только на ее поиски у нас уже нет времени».

«А сколько его у нас осталось? Когда ты хочешь выдвигаться в поход?»

«Сегодня уже поздно. Завтра. В крайнем случае – послезавтра утром. Завтрашний день можно потратить на то, чтобы закончить просматривать дневники Первой», – сказал Ордош.

«Тогда у меня есть на примете способ, как разыскать посла».

***

Я распахнул створку двери, выглянул в коридор. Мой взгляд уперся в грудь одной из гвардейцев. Ого! Хорошая такая… грудь! Да и сама стражница на полголовы выше меня. Когда я замечал ее в дверном проеме, находясь в глубине комнаты, женщина казалась пониже.

– Красавицы, – сказал я, – срочно позовите ко мне главу Службы Безопасности Дворца графиню Нарынскую!

Стражницы даже не пошевелились.

– Ладно. Сам схожу, поищу ее.

Та самая… высокая, что первая привлекла мое внимание, преградила мне путь.

– Не положено, – сказала она.

Я едва не врезался в нее.

Вновь замер, любуясь ее туго натянутой формой. Как она сумела застегнуть ее на груди? Подавил желание потрогать… блестящие пуговицы.

– Что, не положено? – спросил я.

– Нам запрещено выпускать вас из комнаты.

– Хорошо. Сама позови Сороку.

– Не положено.

– Что на этот раз?

– Нам нельзя покидать пост, – сказала гвардеец.

«Тюремщики».

«А ты чего ждал, дубина?»

– Я что, непонятно сказал? – спросил я. – Дело государственной важности! Срочное! Мне нужно поговорить с леди Сорокой!

Стражница даже не взглянула на меня. Продолжала сверлить взглядом стену.

Что ж. Сами напросились.

– Ладно, – сказал я. – Хорошо.

И сообщил:

– Скоро сюда явится моя жена графиня Свирская. Герцогиня отправила за ней в Академию карету. Попрошу ее прогуляться к Сороке. А заодно скажу ей, что вы со мной заигрывали. А ты, длинная, хватала меня за зад.

Обе стражницы, как по команде, брезгливо скривились.

– Вот так, – сказал я. – Жена у меня вспыльчивая. И любит меня до безумия. Прямо сейчас сделаю себе парочку гематом на ягодицах. Чтобы было, что предъявить Волчице. Спорю: уже на следующей неделе вы обе будете топтать плац где-нибудь на границе с Империей. Можете не сомневаться в этом.

Я провел пальцем по плечу высокой стражницы, стряхивая с него несуществующую пылинку.

– Сорока должна быть у меня. Максимум – через четверть часа. Думайте. Решайтесь.

Я вернулся в комнату. Повторил:

– Четверть часа.

Захлопнул дверь.

Замер, прислушиваясь.

Через минуту Ордош сказал:

«Побежала».

«Я в ней не сомневался».

***

– Приношу свои соболезнованья, принц, в связи со смертью вашей матушки, королевы Львицы Седьмой, – сказала леди Сорока.

– Спасибо, графиня.

К счастью, леди Сорока оказалась во дворце. Явилась ко мне быстро.

Мне показалась, что она выглядит уставшей, словно не спала уже двое суток – вполне возможно, что так и было.

– Мне сообщили, что вы хотели меня видеть, принц.

– Да, миледи Сорока, – сказал я. – Мне нужны деньги. Три тысячи золотых. Сегодня.

На мои слова глава Службы Безопасности Дворца отреагировала спокойно. Я даже позавидовал ее выдержке.

Поправила повязку на лице. Я заметил, что графиня касается повязки, всякий раз, когда раздумывает над ответом.

– Деньги? – переспросила она. – Великолепно. А почему вы обратились с этой просьбой ко мне? А не к великой герцогине? И не к вашей жене? Уверена, они бы вам не отказали.

– Мне не нужны подачки, миледи.

– Великолепно. А если эти деньги дам я, то вы это подачкой считать не будете?

– Мне нечего предложить Волчицам взамен, – сказал я. – А вот вам – кое-что могу.

– Даже любопытно, – сказала графиня. – Значит, деньги вам нужны не безвозмездно? Что же вы хотите мне за них предложить?

– Я могу помочь вам избавиться от этой повязки на лице, миледи Сорока. В обмен на эту услугу мне понадобятся три тысячи золотых и встреча с небезызвестной вам Гадюкой – желательно, не позднее завтрашнего утра.

Графиня вновь дотронулась до прикрывавшей левый глаз повязки.

– Ты можешь вернуть мне глаз?

– Я – нет. Но я могу попросить об этой услуге богиню Сионору. Она все чаще прислушивается к моим просьбам. А как богиня умеет исцелять, вы, графиня, видели на примере своей дочери.

– Зачем тебе деньги?

Слова графини прозвучали резко, уже без налета показной вежливости.

– Не для того, чтобы подкупить стражниц, – сказал я. – Не переживайте. Я хочу объявить награду за поимку посла моего королевства.

– Три тысячи золотых?!

– Да. Надеюсь, этой суммы будет достаточно.

– Полиция ее найдет, – сказала леди Сорока. – Обязательно.

– Не думаю, что это случится скоро, – сказал я. – А посол мне нужна срочно. У меня есть к ней пара вопросов.

– Я… сочувствую вашему горю, принц. Гадюку вам доставят на рассвете.

– А деньги?

– В течение часа. Уверена, Шеста не откажет мне в краткосрочном займе.

– Хорошо, – сказал я. – На лечение уйдет десять-двенадцать часов. Все это время вы будете спать. Я предлагаю сделать это сегодня ночью. Если только у вас на это время не запланировано других важных дел.

– Великолепно. Любые дела могут подождать. Нам понадобятся птицы?

– Нет. Только большой накопитель. Полностью заряженный. Для вашего исцеления богине не придется убивать. Сионора все еще слаба в этом мире. Но ее силы растут. Как и количество ее почитателей. Думаю, тот факт, что вы пытались уговорить великую герцогиню воздвигнуть для Сионоры отдельный храм, скажется на благосклонности к вам богини любви.

– Вопрос с постройкой храма решен, – сказала графиня. – Храм начнут возводить уже в следующем месяце. Шеста теперь сама настаивает на его строительстве.

– Замечательно, – сказал я. – Попробую донести эту весть до богини. Думаю, Сионора оценит ваши начинания. И обязательно откликнется на мою просьбу.

Глава 23

Мая вихрем ворвалась в комнату. Я тут же был зацелован и затискан ею, как плюшевый медведь. Понимая, что сопротивляться бесполезно, я стойко выдержал все издевательства. Они помогли мне поддерживать на лице маску скорби.

Пока Мая тараторила соболезнования вперемешку с признаниями в любви и последними новостями Академии, я мысленно проговаривал угрозы Ордошу, опасаясь, что тот вновь заставит меня обливаться слезами.

«Не буду, не буду, Сигей, – сказал колдун. – Успокойся. Мае безразлично, принц ты или крестьянин. Ее нам убеждать ни в чем не нужно».

Побыть наедине с женой мне позволили чуть больше часа.

Потом явились гвардейцы. Они занесли в комнату мешочки с золотыми монетами. Сложили их на большом столе.

– Графиня Нарынская спрашивает, когда вы сможете ее принять? – спросила одна из стражниц.

– Хоть прямо сейчас, – ответил я. – Передайте графине, что я готов принять ее в любое удобное для нее время.

Женщина кивнула.

Гвардейцы ушли.

– Принять? – сказала Мая. – Что это значит? И что это?

Она указала на горку из мешочков с монетами.

– Это золото, – сказал я.

– Какая прелесть. Зачем?

– Для дела.

– Какого? Ничего не понимаю. Что происходит?

– Скоро сюда явится леди Сорока, – сказал я. – Мы будем просить богиню любви исцелить ей глаз.

***

Леди Сорока явилась не одна. Вместе с ней пришла великая герцогиня.

– Малыш, – сказала Шеста. – Не возражаешь, если я тоже поприсутствую?

Я не возражал.

Мая, Шеста, Сорока и я. Когда в комнате остались только мы четверо, я велел графине лечь на диван, к которому заранее придвинул кресло и небольшой столик. Занял свое место в кресле, установил на столе накопитель, поставил кувшин с вином и бокал. Сказал:

– Если у кого-то есть вопросы, задайте их сейчас. Потом я не смогу отвлекаться.

– Вы правда думаете, что Сионора вырастит Сороке новый глаз? – спросила Мая.

Я не успел ответить.

– У нас нет вопросов, малыш, – сказала великая герцогиня. – Мая, доченька, усаживайся рядом со мной. Не мешай мальчику.

– Но, мама!..

– Рот закрой, я сказала! Иди к маме. Будем смотреть вместе.

Графиня сняла с лица повязку.

«Да. Парой заклинаний мы не обойдемся. Готовься сидеть в этом кресле всю ночь», – сказал Ордош.

«Нам понадобится очень длинное стихотворение, чтобы изображать молитву. Надеюсь, ты поможешь мне его вспомнить», – сказал я.

«Можем обойтись и без чтения стихов».

«Нет. За такие деньги мы просто обязаны дать полноценное представление».

Я откинулся на спинку кресла. Положил правую руку Сороке на лицо, левую – на накопитель. Закрыл глаза.

«Ну, что? Готов?» – спросил Ордош.

«Приступаем».

– Сионора! – произнес я.

И заговорил по-русски, громко, торжественно:

– Мой дядя самых честных правил,

Когда не в шутку занемог,

Он уважать себя заставил

И лучше выдумать не мог.

Сионора! …

***

Сороку колдун усыпил сразу.

Маю – после полуночи. Волчица Седьмая уснула, положив голову на колени матери.

Шеста перенесла дочь на кровать. Пересела на стул поближе ко мне. Я всю ночь чувствовал на себе ее взгляд. Когда приподнимал веки, ни разу не заметил, чтобы герцогиня зевала или потирала глаза.

– Сионора!

Это слово я выдавил из себя уже с трудом.

Замолчал. Потому что почувствовал, как колдун влил в меня очередную «малую бодрость» и перестал плести заклинания. Я заморгал, прогоняя пелену с глаз.

За окнами начинало светать.

«Закончил?» – спросил я.

«Да. На этом остановимся. Не то мы ей не только глаз, а еще и хвост вырастим. Светает уже. Тебе тоже не помешало бы поспать».

Я убрал с лица леди Сороки руку.

– Все.

Великая герцогиня вскочила со стула, подошла ко мне, наполнила бокал вином.

– Попей, малыш, – сказала она. – Тебе нужно смочить горло.

– Спасибо.

Пока я пил, Шеста рассматривала лицо Сороки.

– Получилось? – спросила она.

– Процесс восстановления еще идет. И будет продолжаться примерно сутки. Нужно подождать.

– Но потом она сможет видеть и этим глазом?

– Я в этом не сомневаюсь.

– Замечательно. Сорока уверяла меня, что ты сможешь это сделать, но я не верила.

– Не я, а богиня.

– Да, да, малыш. Я так и сказала. Налить еще?

– Нет, спасибо.

– Вижу, ты устал, – сказала великая герцогиня. – Но я все же украду у тебя пару минут. Хочу тебе кое-что сказать.

Шеста взяла меня за руку. Ее пальцы, несмотря на то, что в комнате жарко, были прохладными.

– Ты мне нравишься, малыш, – сказала она. – Да и я тебе симпатична. Молчи, молчи. Что бы ты ни хотел сказать. Я женщина взрослая и неглупая и в поведении мужиков разбираюсь уж всяко лучше, чем моя дочь. Ты не похож на тех трясущихся от страха ничтожеств из мужских кварталов, с которыми я сталкивалась раньше. Я помню, как ты смотрел на меня, когда я навестила тебя ночью. Чего-чего, а испуга в твоем взгляде не было – та похотливая улыбка, что сверкнула тогда на твоем лице, дала мне понять, что ты обрадовался моему внезапному появлению. До сих пор по коже пробегают мурашки, когда вспоминаю, как ты на меня смотрел. Но… я теперь понимаю, малыш, что мне не суждено дарить тебе плотские удовольствия. Я догадалась, почему оба раза внезапно засыпала, так и не успев заключить тебя в свои объятия. И очень рада, что оба раза сумела проснуться. После того случая с отравлением я поняла, что в третий раз мне может и не повезти: я усну навсегда – терпение Сионоры не безгранично.

– При чем здесь Сионора? – спросил я.

– Твой брак с моей дочерью заключали у ее алтаря в «Храме всех богов», малыш. Всегда так делают. Это всего лишь дань традиции – так нам казалось раньше. Но теперь… мало кто из жителей великого герцогства сомневается, что богиня вернулась. И уж тем более, нет сомнений на этот счет у меня. Ты сам только что исцелением Сороки в очередной раз подтвердил то, что боги вновь становятся для нашего мира реальностью. Ведь так?

– Они реальны. Сионора – точно.

– Ну вот видишь, малыш. А я, по глупости, пыталась отнять тебя у своей дочери, проигнорировав лежащее на вашей паре благословение Сионоры. Должно быть, старость лишает меня ума.

– Ваша старость даст о себе знать еще не скоро, Шеста, – сказал я.

– Спасибо, малыш. Очень хочется верить в твои слова. Буду считать, что я все еще не избавилась от девичьей глупости. Расплата за глупость последовала немедленно.

Герцогиня улыбнулась.

– Я зачем-то нужна богине любви. Иначе как объяснить мое чудесное исцеление? Но боги гордые. Сомневаюсь, что Сионора простит меня снова. Теперь я буду чтить ее волю, малыш. А это значит, что ты никогда не уснешь в моих объятиях.

«Хорошая новость», – сказал Ордош.

«Не вижу в ней ничего хорошего».

– Но… если Сионора за такое наказывает, как мне тогда платить налоги? – спросил я. – В моем табеле еще нет ни одной записи. А месяц уже близится к завершению.

– Налоги? При чем здесь налоги?

– Вы разве забыли, Шеста, как платят их в вашем великом герцогстве мужчины?

– Ах вот ты о чем! – сказала великая герцогиня. – Не вижу проблемы. Ты честно заплатил их, малыш… в этом месяце. Пусть Мая сделает в твоем табеле соответствующую отметку. Ее записи об отработке будет вполне достаточно.

***

Гадюку привели ко мне, когда на улице стало светло.

Солнечные лучи уже освещали комнату. Но Мая все еще спала. Потому я говорил тихо, старался не разбудить ее.

Объяснил Гадюке, что от нее хочу.

– Три тысячи золотых? – переспросила Гадюка.

Я указал на стол, где по-прежнему лежали мешочки с деньгами. Я пока не удосужился переместить их в пространственный карман.

– Столько посол стоит сегодня. Завтра, после того, как я уеду, за нее не дадут ни монетки. Объясни это всем. Пусть поторопятся.

– Если она в городе, то ее непременно разыщут, ваше высочество, – сказала Гадюка. – Да уж. За такие-то деньги… Вы завтра поедете в королевство?

– Когда мы наедине, называй меня Нарциссом, – сказал я. – Да. Завтра я уезжаю в Уралию. Мне нужно разобраться там с кое-какими делами. И потому у меня будет к тебе еще одна просьба. Мне снова понадобится кучер. Такая, чтобы ничему не удивлялась и после возвращения из поездки держала язык за зубами. Отпустишь со мной в королевство Астру?

По изменившемуся выражению лица Гадюки понял, что моя просьба женщину не обрадовала.

– Да уж. Конечно.

– Хорошо. Попрошу Сороку присмотреть за твоей бандой, пока я буду путешествовать. Если возникнут проблемы, обращайся к ней. Думаю, она мне не откажет и вам поможет.

Гадюка ухмыльнулась.

– Можешь не беспокоиться, Нарцисс, – сказала она. – После того, как станет известно, что ты оказался принцем, проблемы будут обходить нас стороной. Да уж. Все знают, что мы с тобой общаемся, и наслышаны о взрывном характере твоей супруги. Поверь, никто не захочет привлекать к себе ее внимание.

– Замечательно, – сказал я. – Посмотри в окно. Видишь вон то высокое дерево за оградой? Со сломанной верхушкой.

– Да уж.

– Сомневаюсь, что тебя снова пропустят сегодня ко мне в комнату. Как только разыщете посла, прикажи повесить на этом дереве красный плащ. Отсюда я его точно увижу.

– Ладно.

– Астра пусть дожидается меня на той площади, где мы оставляли карету в прошлый раз. Я приду туда ровно в полночь. Тех, кто приведет к тебе посла, заверь, что я рассчитаюсь с ними сразу. Без обмана. Золото я принесу с собой. А теперь иди. Не буду тебя задерживать. На поиски посла осталось совсем мало времени.

***

Спал я до полудня. Разбудила меня Мая, сообщив, что великая герцогиня ждет нас на обед в Малой Белой столовой.

Обедали втроем. Леди Сорока нас своим вниманием не почтила.

Обед прошел буднично. Под бодрое щебетание Маи.

Шеста все больше молчала, но я то и дело ловил на себе ее печальный взгляд. Похоже, великая герцогиня все еще переживала из-за собственного решения отказаться от попыток затащить меня в постель. Да и меня, признаться честно, это ее решение не слишком радовало. Оно устраивало лишь Ордоша. А еще понравилось бы Мае… если бы та о нем узнала.

После обеда Мая убежала на конюшню, куда я идти отказался. Наглый жеребец меня не интересовал. Я предпочел остаться в комнате, где продолжил листать дневники Первой – на этом настоял Ордош.

Мы с колдуном понимали, что просмотреть все копии тетрадей Волчицы Великой до завтра у нас уже не получится – вряд ли жена позволит нам заниматься этим, когда вернется.

Так и случилось.

«Не беда, – сказал Ордош. – Надеюсь, мы к ним еще вернемся. Большую часть записей ты уже перенес в нашу память. В поездке у меня будет время, чтобы изучить то, что ты успел просмотреть».

Во второй половине дня я стал все чаще посматривать в окно.

Красный плащ вывесили в условленном месте, когда на небе уже алел закат. Я увидел на ветвях дерева красную материю, в очередной раз остановившись у открытого окна.

– Вот и хорошо, – сказал я.

– Что хорошо? – спросила Мая.

Она подошла ко мне сзади, обняла меня за талию, поцеловала мое плечо, потерлась об него щекой. Я погладил ее по руке. С удивлением отметил, что прикосновения жены радуют уже не только колдуна, но и меня.

– Скоро ночь, – сказал я. – И я, наконец, снова затащу тебя в постель.

– Какая прелесть, – сказала Мая. – Обещаешь?

Она прижалась к моей спине. Я почувствовал, как ее губы коснулись моей шеи.

– Обещаю.

– Это действительно хорошо.

***

Из распахнутого окна в комнату проникал прохладный ночной воздух. Я накрыл Маю одеялом. Ордошу пришлось усыпить ее заклинанием: жена была настроена предаваться любовным утехам до утра. Но ни меня, ни колдуна сегодня это ее желание не устраивало.

Я натянул сапоги, подошел к окну.

«Высоко».

«Прыгай, дубина. Всего лишь второй этаж. Не разобьешься».

«Здесь такая высота потолков, что расстояние до земли совсем не маленькое», – сказал я.

«Прыгай, говорю!» – сказал колдун.

И я прыгнул.

«Воздушной струей» Ордош смягчил мое падение на траву. Но все равно, о землю я приложился чувствительно. Тихо выругался.

«Ты слишком неуклюжий, Сигей. Тебе не помешало бы заняться акробатикой».

«Я не хочу быть воздушным гимнастом. Говорил же: проще было бы усыпить стражу».

«Проще, но не лучше. Не забудь, тебе еще возвращаться».

Я посмотрел на открытое окно, откуда только что спрыгнул. Спросил:

«И как я туда попаду?»

«Не позорься, кастрюля. Твоих силенок вполне достаточно для того, чтобы взобраться по этой стене. Второй этаж – не вершина башни. Справишься», – сказал Ордош.

«Ты думаешь?»

«Я уверен».

***

Астра встретила меня, сидя на кОзлах. Молча следила за тем, как я приближаюсь. Кивнула мне головой, приветствуя.

– Нашли? – спросил я.

Астра сообщила мне, что посла разыскали женщины из банды Собаки. Эти бандитки считались лучшими в городе специалистами по поиску и похищению людей. По мнению Астры, за соответствующую плату собаки смогли бы похитить для меня даже императрицу.

– Замечательно, – сказал я. – Императрица мне пока не нужна.

Забрался в карету.

– Не будем задерживаться. Поехали.

Захлопнул дверцу. Вцепился в деревянную лавку.

Лошади застучали копытами. Карета дернулась. Заскрипели колеса.