Текст книги "Хроники Смутных Времён"

Автор книги: Андрей Бондаренко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

   Байка девятая.
   Зачем еврею гольфы? Или – о национальности Павлика Морозова.

   На следующий день, с самого раннего утра, сообщили Александру Фёдоровичу о своём согласии. Вместе с ним к нотариусу поехали, кучу документов подписали, необходимых для открытия новой фирмы. Отдельно – договора о предоставлении взаимной финансовой помощи. По тем бумагам – мы выдаём людям, Аматовым рекомендованным, наличные средства, а он, в свою очередь, переводит на наши австрийские банковские счета аналогичные безналичные суммы – в виде комиссионных – за некие осуществлённые сделки.

   В Питер вернулись, недели через две – люди от Аматова к нам приходить стали. Сперва – он по факсу письмо официальное скидывает, с указанием паспортных данных нуждающихся, потом мы этим ребятам – деньги наличные выдаем, расписки берём, всю эту канитель бумажную – в специальный скоросшиватель – помещаем.

   Звонит как-то Аматов по телефону.

   – Всё, ребята, – говорит, – Получил все бумаги по нашей с вами фирме, печать, счёт в банке открыл, Приглашения на вас с семьями – на три месяца – высылаю. А как фирма заработает – так и Вид на Жительство оформим. Так что, завершайте там все свои дела, приезжайте побыстрей – пора работать начинать. А то ко мне тут, где-то месяца через два, генералы важные из Киева приезжают, вот и будете их окучивать – на предмет обеспечения армии украинской – продовольствием всяким. Да, кстати, а не могли бы вы последнюю денежную порцию – сто двадцать тысяч долларов – в Финляндию забросить, человечку одному? Ну, очень надо! Выручайте – премного обяжите.

   Как такому человеку – отказать? Взяли адресок, пообещались помочь.

   Визы финские выправили, для компании – Димона Покрышкина с собой пригласили.

   Встал вопрос – а как валюту за границу перевезти?

   В те времена, для легального провоза крупных наличных сумм за рубеж, кучу бумаг оформлять требовалось, да и светится перед органами всякими – не хотелось совсем.

   Я, для перевоза того груза тайного – термос китайский, чётырёхлитровый решил использовать. Отвинтил у термоса дно, между корпусом пластмассовым и собственно термосом – пространство свободное обнаружилось. Вот в эту полость я пятьдесят тысяч баксов и запихал – больше не поместилось. Поставил крышку на место, завинтил с трудом, в термос – кофейку тёплого налил – для конспирации.

   Звоню Абраму Моисеевичу – так, мол, и так – только пятьдесят тысяч поместилось. Что делать?

   – Не бери в голову, – Моисеич в трубку зевает, – Остаток – я в свой тайник помещу, влезет всё – без вопросов.

   Ночью заезжают за мной приятели – для того, чтобы пункт пограничный на рассвете пересечь. Моисеич с гордостью демонстрирует свой тайник: засучивает широкую брючину, а на ноге волосатой – гольф, долларами набитый.

   – Вот, – говорит, на каждой ноге – по тридцать тысяч баксов, и это – не предел вовсе, давай свою десятку – в миг распихаем.

   И, действительно – за пять минут всё распихал.

   Вот для чего – евреям гольфы нужны.

   Пограничный пункт спокойно проехали. Зашли с Покрышкиным вдвоём в вагончик, где таможенники обитали, декларации заполнили, тысячу баксов – на троих предъявили, паспорта с визами – продемонстрировали.

   – Можно дальше следовать? – У заспанного капитана спрашиваю.

   Но служивый – дотошным оказался, пожелал машину осмотреть, личность Моисеича – с паспортной фоткой сверить. Выходим, а Абрам – харя наглая, сидит себе на лавочке, возле машины, и кофеёк себе из термоса наливает. Увидел представителя Власти, заулыбался:

   – Не желаете ли кофейку, товарищ капитан?

   Шутник, тоже мне, выискался.

   Но, ничего, пронесло – на этот раз.

   Едем по Финляндии, дороги – одно сплошное удовольствие, а через каждые десять метров – в обочину прутики с ленточками люминесцентными понатыканы – для законченности дизайнерской.

   Недолго хорошим дорогам радовались, через километров сто – обгоняет нас полицейская машина, фонарями задними мигает – остановиться просит.

   Вылезает из той машины мордатый полицейский, штраф на двести финских марок выписывает – за превышение скорости, и на сто – за выброшенный из автомобильного окошка – окурок. Ну, дела!

   Спорить по началу пытались – мол, с каких таких пирожков? Где основания бесспорные, показания радара, к примеру? А про окурок – вообще – бред полный.

   И полицейский тот, на нехилой смеси финского, русского и немецкого, доходчиво нам всё разъяснил. Оказалось, ему уже три финна по мобильным позвонили, назвали наши номера, о том, что мы с превышением скорости идём, окурок на обочину выбросили, рассказали. Да мало того, что рассказали – если надо – и на суде показания дадут. И вообще – сообщать полиции обо всех нарушителях дорожного движения – обычная в Финляндии практика.

   – Никогда не думал, что Павлик Морозов в Финляндии родился, – хмуро проворчал Димон, квитанции о штрафе в карман пряча.

   Уже спокойно, не торопясь, до Хабины доехали, нашли нужного мужика, деньги отдали, взамен – расписку получили.

   Это на словах, легко так всё, получается – "нашли", "отдали". А на самом деле, я баксы эти из термоса – часа три выковыривал.

   У Покрышкина в Финляндии друзья жили, только далековато – километров восемьсот к северу, около города Оулу. Тем не менее, решили смотаться, вдруг – чего интересного узнаем, познавательного.

   Приезжаем в Халкипудас, крошечный такой посёлок, вдоль реки красивейшей расположенный, с населением – тысяч двенадцать человек.

   Славно тут ребята живут: около каждого дома – лестница металлическая прямо в реку спускается, чтобы после бани – сподручней в воду окунаться было бы, тут же, рядом с этими лестницами – пацанята форель отборную тягают.

   Микка и Маринка – Димкины друзья, встретили нас радостно, стол тут же накрыли. Микка, он в Питере у нас учился, в "Лезгафта", в то время в местной школе физкультуру преподавал. В Питере же – и с Маринкой познакомился, женился на ней, в Финляндию с собой увёз. Сидим себе за столом, выпиваем – за встречу, вдруг, открывается дверь, и в комнату входит очаровательная девчушка лет десяти – рыжие косички, курносый нос, веснушек на щеках – миллиона два будет.

   – Знакомьтесь, – говорит Маринка, это наша дочка – Анна-Лизавета, создание юное и своевольное.

   А юное создание сделало реверанс, улыбнулась – улыбкой ангельской, и:

   – Пик-пик-пик-пик!!!

   Такого изощрённого русского мата – я в жизни не слышал. Минут десять девчушка материлась – вовсе без перерыва, как магнитофон какой. А родители её – ничего – сидят себе, со смеху покатываются.

   – Год назад, – Маринка объясняет, – Отправили мы её на лето к моим родителям – в Новгородскую область. Кто там её так ругаться научил – ума не приложу. Отучить пробовали, да бесполезно – упрямая очень. А потом плюнули – ну её, она только когда русского увидит – выражается, а с финами – нормально разговаривает – по-фински.

   В Оулу съездили, по магазинам пошатались. Оулу – туристами шведскими плотно так забит.

   – Это они к нам затовариваться приезжают, – Микка разъясняет, – До Швеции – всего километров тридцать, а продукты там, шмотки разные – дороже процентов на двадцать.

   Погуляли по Халкипудасу, в речке искупались, с местными пацанами в волейбол постучали.

   Вечером Маринка предлагает:

   – А хотите – финскую ночную жизнь посмотреть – с элементами местного разврата?

   Пошли смотреть, конечно. Заведение то называлось – "Samanta", то ли ресторан большой, то ли – ночной клуб. Мужики, прилично одетые – в основном на втором этаже, на галёрке, располагались. Сидят, пивко попивают – вниз посматривают. А внизу – круг для танцев, по паркету которого редкие пары вяло передвигаются. Вокруг же того танцевального места – столики крохотные разбросаны, за которыми дамочки одинокие скучают. Официанты с подносами – туда сюда шныряют.

   – Про заведение это, – Маринка негромко бормочет, – В народе говорят: "Если вам не с кем спать – идите в "Саманту". Женатые сюда совсем и не ходят, только одинокие. А официанты здесь роль сводни играют: записки от одних озабоченных – к другим передают, угощения взаимные – таскают. Цирк бесплатный. Взрослые все вроде бы люди – а туда же, не наигрались ещё в игрушки, всё ещё в облаках витают.

   Посидели мы в "Саманте" часик. Забавное это зрелище, Абрам Моисеевич даже пару записок получил – с предложениями познакомиться.

   И что интересно – танцуют то финны с финками под русские послевоенные песни. В смысле – песни то на финском языке исполняются, но изначально – русские: "Одинокая бродит гармонь", "Подмосковные вечера", "Синенький скромный платочек"...

   Очень даже неплохо получается, красиво.

   Приходим домой – Микка на встречу выходит, смеётся.

   – Пока вы в том ресторане тусовались, мне семь человек позвонили: "Микка, Микка! Твоя жена с какими-то русскими в – "Саманте"! Какой кошмар!" Да, принято здесь – постучать на ближнего своего.

   – А ведь, действительно, – Моисеич глубокомысленно заявляет, – запросто может статься, что Павлик Морозов – финские корни имеет. Генную экспертизу бы сделать...

   Байка десятая
   Были сборы – недолги, в том числе – и – про ворованную кукурузу.

   Собирались действительно – в спешке: июль месяц уже к концу подходил, в сентябре – детям в школу идти надо. Моей дочке – в первый класс, Моисеича – во второй, а перед тем квартиры хорошие снять надо, обжиться – хотя бы немного.

   Сборы эти – кошмарное мероприятие. Уезжали то – навсегда, поэтому жёны всё взять с собой хотели, включая зимнею одежду и любимые кастрюли. Все увещевания – мол, там, в Австрии, новое всё купим, – плохо действовали, количество багажа переваливало за грань разумного, а ведь добираться до ПМЖ – на самолёте планировали.

   С Мишелем – тоже, нестыковка произошла. Не одобрял он нашего отъезда. Сперва – подкалывал беспечно, потом, видимо, серьёзность наших намерений осознав, отговаривать усиленно начал. В конце концов, разозлённый нашим упорством, вопрос ребром поставил:

   – Я вам – не помещик, а вы – не мои крепостные. Поэтому, можете делать – что захотите. Припёрло в эту грёбаную Австрию уезжать? Мотайте, – флаг вам – в одно место! Только отныне, мы с вами – расходимся в разные стороны. Забудьте номера моих телефонов, я с вами больше не знаком!

   Хлопнул дверью, и ушёл – навсегда.

   Потом мы отвальную организовали – народу назвали – человек сто, а Мишель так и не пришёл – обиделся смертельно.

   А если – в корень вещей посмотреть, то получается, что напрасно Мишель обижался, и его "заслуга" в том нашем отъезде – велика. Однажды – под хорошее настроение, ещё во времена становления фирмы на ноги, пообещал он ближайшим сподвижникам: "Мол, потом – всех вас младшими партнёрами своими сделаю, долю законную выделю".

   Да только слова те – так словами и остались. Никого так он партнёром равноправным и не сделал, и вообще, порой очень странную политику поощрений проводил: возьмёт, и вдруг, ни с того ни с сего, одному из замов своих – квартиру трёхкомнатную купит, а всем другим – шиш с маслом. А на вопросы, после того задаваемые, и совсем что-то непонятное нёс: "Я посчитал – что это необходимо. Этот человек – действительно в этой квартире нуждался".

   То есть – этот нуждался и получил, а остальные – перетопчутся?

   Понятно стало, что и дальше так будет – то есть, не будет никакой справедливости, кто Мишелю зад будет лизать – тот и молодец. Вот и подумалось: лучше в Австрию слинять, и там – Новую Жизнь попробовать начать, чем Мишелю задницу до старости – обихаживать.

   Так что – сам и виноват, других помощников ищи, кто капитал твой приумножать будет – за оклад голимый, да обещания – пространные.

   А с другой стороны – ротация кадров естественная произошла, всеми книжками иностранными рекомендуемая, радоваться Мишель должен – никого увольнять-сокращать лично и не пришлось, сами – места козырные освободили.

   Отшумела та отвальная, отгремела. Утро следующего дня наступило – пора с Родиной прощаться, в аэропорт следовать. Моей семьи шмотки – на трёх машинах легковых, до упора забитых, вывозили. Моисеич, правда, и тут переплюнул – две легковушки плюс микроавтобус немаленький.

   Стали Таможню проходить – не верят таможенники, что четверо взрослых и трое детей – такое количество багажа с собой в путешествие берут. Раз – доплатили за перевес, два, три. И совсем уж было собрались нас с рейса снимать – для тщательного осмотра багажа – на предмет обнаружения слитков золотых, или – икон ценных, да тут Случай вмешался.

   В том же самолёте в Австрию – Жириновский Владимир Вольфович летел. Вступился за нас – простых людей, как Народному избраннику и полагается, уболтал Сатрапов, нас – и пропустили, со всем багажом – под восторженные крики провожающих. А Вы думали – с каких коврижек бы это – рейтинг ЛДПР на следующих выборах возрос до небес? Вот то-то – ближе к проблемам простого народа быть надо.

   Расселись по местам, в билетах указанным, и тут мы с Моисеичем классическую ошибку совершили: решили, что всё плохое – уже позади, теперь – и отдохнуть можно.

   Выпили всяких разных халявных, напитков, захмелели слегка, расслабились.

   А – напрасно совсем. В Вену прилетаем, а там таможенники – нашим – не чета, в сотни раз злобней и строже.

   – У Вас, – спрашивают, – Только трёхмесячные визы, сейчас – август, зачем Вам – шубы, свитера, прочие тёплые зимние вещи?. А зачем – музыкальный центр, кастрюли всякие, ложки чайные – серебряные?

   Плотно так за жабры взяли, ещё минут десять – и в Россию обратно отправят.

   Слава Богу – Митя-словен, нас встречающий, нарисовался. Тут же в перепалку с таможенниками вступил, Аматову позвонил. Тот, в свою очередь – ещё кому-то, те – далее по инстанции....

   Часа три проходит, австрияки объявляют, мол, согласны отпустить, но зимние вещи и ещё всякого – по мелочам – отдать придётся, дабы мы, вещи те, продав лицам частным, не смогли бы вред финансовый – Австрийскому государству нанести. Либо – налоги на ввоз заплатить придётся.

   Я бы – сразу согласился, и таможенники австрийские в это поверили – лицами помягчали, заулыбались даже. Это они – тоже – напрасно совсем.

   Русско-еврейские жёны, у которых шмотки любимые отнять хотят, – страшная сила!

   Такой кипежь поднялся – Уолт Дисней – отдыхает, ещё часов на восемь.

   И дети уже уснули, гамбургеров налопавшись предварительно, и мы с Моисеичем, на тюках дорожных, кемарить пристроились, а подруги наши – без устали с Сатрапами местными воюют, за мелочь каждую.

   И что Вы думаете? Всё отстояли – до пуговицы последней!

   Отпускает нас главный австрийский таможенник, пожилой такой дядечка, злой от усталости – до невозможности, и говорит – через Митю, понятное дело:

   – Мы Вас, сегодня, отпускаем, но в дальнейшем – присматривать будем, не похожи Вы все – на простых туристов.

   Только этого – нам и не хватало.

   Выгребли, утром ранним, грузиться. А Митя, к тому времени уже всё прочухал, ещё три джипа где-то нанял – для доставки всего багажа до Клагенфурта.

   Поехали, благословясь!

   Но немного отъехали – километров сто от аэропорта, не больше. Вдруг, перед Митькиным джипом, первым по трассе идущим, косуля выбегает. Митька – вправо подаёт, а косуля – прямо по середине дороги стоит – заклинило её, что ли. Джип, что следом шёл, – влево подался, а там – велосипедист с грунтовки выезжал.

   И, считай, и не досталось тому велосипедисту – по настоящему. Ни переломов, каких, ни – вывихов.

   Так только – руки-ноги-морду – немного поцарапал, когда падал. По нашим, русским понятиям, и проблемы нет никакой:

   "Вот тете, крошка, сто баксов, и езжай себе дальше – благодари Судьбу, за халяву неожиданную".

   А в Австрии – всё не так совсем, гораздо серьёзнее.

   Митька подходит – лицом серый весь из себя, рядом – шофёр из джипа – плачет тихонько.

   – Всё, приехали, – Митя говорит, – В Австрии нет хуже провинности для водителя – велосипедиста задеть – и штрафы немалые, и – лишение прав, и с кредитами – жопа чёткая, конкретная. Попал мужик – по полной программе.

   И, точно, десяти минут не прошло – машин с мигалками понаехало – только рябь в глазах.

   И полиция, и медики, и ещё – всякие непонятные.

   Велосипедиста того – как мумию, какую – в бинты закатали, да и увезли куда-то.

   Протокол происшедшего – тщательно сняли. Попросили всех к ближайшему пункту полицейскому проехаться – для дачи полных показаний.

   А ночь уже на дворе – всех до утра в местной гостинице и поселили (за казённый счёт, понятно), у дверей каждого номера – по полицейскому вежливому и трезвому поставили, типа – сервис такой, европейский.

   К утру Александр Фёдорович подъехал – злой, как Чёрт.

   – Что же вы делаете? – Шипит, как гадюка весенняя, – Не успели в Австрию заявится – уже два раза с Властями повздорили, в две, как минимум, Базы Неблагонадёжных – попали. Вы хоть понимаете – что вы не себя, кому – вы интересны, вы меня – подставляете – как последнего засранца?

   Абрам Моисеевич, сперва, даже поспорить засобирался – а в чём вина наша? Косуля то она – дикая, ничейная.

   Но Аматов тут же всё по своим местам расставил:

   – А не затаривались бы барахлом – по самые уши – не было бы с Таможней заморочек, засветло бы выехали – и в аварию бы не попали. Всё – один к одному. Плохо жизнь новую начинаете, очень плохо! В обиде я на вас, в нешуточной обиде!

   Как же мне хотелось ему тогда – в ухо засветить, как же – хотелось!

   По-простому, по-пацански – чтобы звон – но всей округи пошёл, чтобы свиньи жирные, фермерские – в стойлах своих – проснулись!

   Но, не дал. Жалею теперь о том – больше всего – в этой истории. Не было больше возможности – всегда с ним рядом телохранители здоровенные стояли, видимо – почувствовал чего. Волки дикие – они завсегда, опасность заранее чуют.

   И Митька как-то на меня в этот момент посмотрел – странно.

   Так что, братья и сёстры, если вам кому-то очень в табло заехать хочется, и повод для того неубиенный имеется, – сразу заезжайте! А то потом, глядишь, и не получится – обстоятельства всякие помешают.

   А тогда я – только зубами, неслышно так – поскрипел.

   Отмазал нас Александр Фёдорович – в очередной раз. По машинам расселись – дальше покатили. Даже дети к приключениям постоянным – привыкать стали.

   – Папа, па, – сынок меня спрашивает, – А "то" там ещё, дальше то?

   Если бы знал – "то", обратно бы машину развернул. А так: "Вперёд, сынок, приедем – узнаем".

   Приезжаем в какую-то курортную деревушку, что прямо на берегу озера Вёртер-Зее расположилась – в пяти километрах от Клагенфурта.

   Поселяют в коттеджик скромный – "на две семьи", с общей кухней, с одной же – общей террасой, зато во всех спальнях – по камину.

   – Отдохните – с недельку, – Аматов говорит, – Покупайтесь, позагорайте. А потом – и к работе приступим, и квартиры – достойные – снимем.

   И – уехал.

   Разместились, детей уставших – спать уложили. А сами решили приезд отметить, благо холодильник на кухне – полон был и хавкой разной, и винами местными – различными.

   Приготовили что-то нехитрое – наспех, на террасу столик кухонный вынесли, стулья, сидим – празднуем.

   А рядом с террасой – метрах в пятидесяти – поля фермерские, кукурузой засеянные.

   Вот девчонки наши, с приключений произошедших – усталые, да и от вина выпитого – слегка охмелевшие, и закапризничали:

   – Желаем, – говорят, – кукурузы молодой отведать, прямо – сейчас!

   Уж мы их с Моисеичем как только не отговаривали: " Мол, нельзя в Австрии воровать, – тут всё культурно быть должно, и – добропорядочно...".

   Бесполезно, на своём стоят:

   – Хотим – извольте предоставить!

   Пошли, конечно, – на дело. Наломали той кукурузы, в темноте уже, – от души.

   Вот так – откровенным воровством – первые сутки пребывания в иммиграции – и завершились.

   Русского человека – только розги регулярные – исправить могут.

   Или пуля, – какая...

   Байка одиннадцатая.
   Австрийский быт.

   На следующее утро – меня женский визг разбудил. Глаза открываю, а рядом жена повизгивает, и пальчиком – на стенку указывает. А на стенке – таракан здоровущий, рыжий сидит, а на потолке – ещё парочка – таких же.

   – Ну, и за каким хреном, – жена вопрошает, – мы сюда припёрлись? В России – мало нам тараканов было? Но там они, хоть, поменьше, а здешние – бегемоты какие-то, просто.

   Встал, хотел таракана того – тапком пришлёпнуть, да не получилось – улетел, сволочь.

   Да, если они ещё и летать умеют – совсем дела плохи.

   У Моисеича – та же история. Его жена и вовсе – на Родину обратно засобиралась.

   – На фиг мне всё это, – кричит, – Европу обещали, а по факту – тараканов предоставили!

   Слава Богу, вскоре хозяйка коттеджа, по-русски немного говорившая, пришла, да и объяснила, что никакие это не тараканы вовсе, а жуки – типа наших майских. Успокоились тогда наши барышни, повеселели. А хозяйка нам ещё карточки специальные дала – на пляж бесплатно проходить, и ключ – от какого-то пляжного ангара.

   Позавтракали – ерундой всякой, австрийской, на пляж отправились, благо до пляжа того – метров сто пятьдесят, никак не больше. Пляж, в нашем классическом понимании, не совсем обычный, – идеально стриженый газон, никакого тебе песка.

   Озеро – просто идеальное: вода тёплая, чистая, прозрачная – каждый камушек на дне виден. По озеру – яхты многочисленные под парусами рассекают, лодки обычные – на вёслах, или на моторах, сугубо – электрических, плавают.

   Про ключ от ангара пляжного вспомнили – для чего-то его нам же дали?

   Ангар быстро нашли, открыли, а там – лежаки всякие, стулья складные, круги спасательные, игрушки детские – надувные.

   Постояли, подумали, в затылках почесали.

   – Надо думать, – Моисеич говорит, – Это всё – общественное. Типа сервис – дополнительный, бесплатный. Заграница зажиточная – что ты хочешь, от них – и не того ожидать следует. Социальная политика, на благо простого человека направленная, если – в корень зрить.

   Набрали всего по максимуму: девчонкам – лежаки, себе стульчики пляжные, детям – матрацы надувные, для всей компании – столик пластмассовый под зонтиком.

   Загораем, купаемся, взяли напрокат велосипед водный, покатали с Моисеичем детей по озеру.

   Через час возвращаемся – на берегу скандал нешуточный разгорелся. Окружила наших жён толпа немаленькая – из двенадцати-пятнадцати купальщиков и купальщиц местных состоящая.

   Кричат все что-то возмущённо, руками размахивают.

   Я только одно понял: "Полицай! Полицай!".

   Похоже – опять во что-то вляпались, в третий уже раз – за последние двое суток.

   Нам, для полного счастья, только Полиции – и не хватает.

   Не простит того Аматов, выгонит – к такой-то матери – обратно в Россию.

   Выяснилось, что в ангаре этом – чужие вещи лежали. Чтобы люди туда сюда, из дома – на пляж – и обратно, пляжные шмотки не таскали, – и построили специальное помещение.

   Кто же знал – про те придумки хитрые. Предупреждать же надо!

   Плохо могло всё для нас закончится, да опять появился, как всегда вовремя, наш Ангел Хранитель – Митя-словен.

   С одного взгляда – всё понял, и давай – австриякам рассерженным что-то втулять проникновенно. Через две минуты – все замолчали, через пять минут – засмущались даже, глаза стыдливо в газон уперев, а потом – и разошлись все – в разные стороны. Один австрияк пожилой сразу же даже ящик пива бутылочного приволок, в знак извинения и полного примирения.

   Отдали мы все шмотки пляжные – настоящим владельцам, на полотенцах, из коттеджа захваченных, расселись, сидим – пивко попиваем.

   – Ну, Митя, – спрашиваю, – И чего это ты наплёл – бюргерам добропорядочным?

   – Правду, одну только – правду, – Митька отвечает, хитро скалясь, – Рассказал – что вы из России, где по улицам медведи злобные разгуливают. Что в России той – все в колхозах состоят, и что такое – частная собственность – и не знает никто совсем. Ну, и про другие мелочи – рассказал: про Сталинские репрессии, про Солженицина, о диссидентах многочисленных, в тюрьмах томящихся.

   Хорошее было пиво – холодное, свежее.

   После пляжа, пообедали в местном ресторанчике, пошли прогуляться по округе, а Митя – в офис уехал. Где-то в километре от пляжа – закончилась деревушка, лес – начался.

   Вошли в этот лес, тут я и понял, что все россказни о дремучих сибирских лесах – чушь полная. Вот в Австрии леса – это что-то с чем-то: сосны, елки толстенные – вдвоём не обхватить, берёзы высоченные – прямо в небо упираются. А грибы, какие стоят – гиганты просто. Прошли по тропе недолго – на полянке щит расположен, на щите карта подробная нарисована: все тропы изображены – цветами разными, указаны все деревушки – куда те тропы ведут. Наша тропа – красным цветом была обозначена, присмотрелись – на деревьях, вдоль тропы растущих, через каждые десять метров – красные полосы нанесены. И захочешь – не заблудишься.

   Хорошо, что у девчонок несколько пакетов целлофановых, прозрачных нашлось.

   Набрали белых, подосиновиков – на пару сковородок. Идём, довольные, по центральной улице деревенской – к коттеджу нашему. Встречные – как-то странно на нас посматривают, одна старушенция, разодетая – что та графиня, даже у виска пальцем покрутила.

   Ну, вот, похоже – опять что-то не так, может, те грибы – и несъедобные вовсе?

   Митьке в офис позвонили, про графиню, пальцем у виска крутящую, рассказали.

   – В голову не берите, – Митя смеётся, – это бзик такой – чисто австрийский. Они из леса бояться брать что-либо: а вдруг кислотные дожди прошли, или – тяжёлые металлы какие – из атмосферы выпали? Экология здесь – чистейшая, а народ – боязливый и мнительный. Поэтому все австрияки – только искусственно выращенные грибы в пищу употребляют. Здесь практически все виды грибов выращивать научились. Только одно исключение имеется – лисички. Не растут они, по неизвестной причине, в неволе. Поэтому, лисички – самые дорогие в Австрии грибы. Вы на их причуды – внимания не обращайте, ешьте грибы – смело.

   Чтобы грибы пожарить – масло растительное необходимо, да и картошка – ингредиент к грибам – наиважнейший. Следовательно – магазин необходимо посетить.

   Узнали у хозяйки – где магазинчик ближайший, всей бандой – в шортах и футболках пляжных – и отправились.

   Прошли в направлении указанном – с километр, в направлении – пляжу противоположному.

   Святые Угодники! Стоит нечто – из бетона и железа, огромное – без конца и без края.

   Если Вы не забыли – дело то в 1995 году происходило, тогда в Питере самыми крутыми магазинами "Супер Сива", да "Менахем" ещё – считались. А, тут – деревенька задрипанная, пусть – и курортная, – а магазинище стоит – больше раза в три, чем "Сива" та с "Менахемом" – вместе взятые.

   А около магазинчика этого, деревенского, – стоянка автомобильная, по площади занимаемой – бескрайняя.

   А тачки там стоят – упасть и не встать: шикарные, навороченные, моделей последних. Если Питер с Москвой вместе сложить – ни за что адекватного количества моднявого железа на колёсах – не получить.

   Из машин навороченных, дорогущих, – люди вываливают, или, наоборот – покупки, в багажники распихав, – по кожаным сиденьям рассаживаются.

   И одеты те люди: и – мужчины, и – женщины, и – старики, и – дети, – не то чтобы как-то шикарно, но, бесспорно, – дорого, "не-по-пляжному".

   Засомневались мы сперва, – а "по Сеньке ли – шубка"? А вдруг как – выгонят – с позором вместе. А потом – про "права человека" вспомнили, про – нетленные либеральные ценности, демократической направленности.

   И, призрев свои комплексы неполноценности, – ввалились в тот Супермаркет (что это – Супермаркет был – нам потом Митя-словен объяснил).

   Зашли внутрь. Для человека, воспитанного на советских, а вернее – на спартанских понятиях, – шок полный. Есть – всё, буквально. А у нас, как назло, и деньги с собой были.

   Чтобы от того шока отойти, хоть немного, – накупили всего – в количествах немеренных, неразумных.

   Выходим на улицу: четверо взрослых, и трое детей – все сумками, сумочками, свёртками и – прочим всяким – нагруженные, по самое – не могу.

   Медленно, изнемогая от жары, начинаем перемещать покупки в направлении нашего коттеджа.

   Такие тут – мы одни. Холёные обладатели крутых тачек – наблюдают за нашим грузовым пешим караваном – с нескрываемыми улыбками.

   Возвращаемся домой (уже – как "дом" – понемногу – воспринимается).

   Моисеич, шофёр – с десятилетним стажем, тут же за телефон общий, в холле коттеджа стоящий, садится. Аматову звонит, ситуацию обрисовывает, просит содействия – в вопросе обзаведения другом – на четырёх колёсах, и с одной – баранкой рулевой.

   Поговорив, Абрам аккуратно кладёт телефонную трубку на место, и, несколько растерянно, произносит:

   – Через сорок минут будет, сказал, что и тачку для нас – доставит. А ты ещё – сомневался?

   Ровно через сорок минут – к парадному входу нашего коттеджа прибывает целый эскорт: впереди – чёрный "Мерс" с телохранителями, за ним – "Бентли" – под номером Victoria 001 – с Аматовым, далее – чёрный "Ауди" – последней модели, замыкает колонну – вишнёвый "Мерс" – с телохранителями – опять же.

   Охранники вываливаются из авто первыми, целенаправленно озирают окрестности, трындят о чём-то – в свои микрофоны, на лацканах пиджаков пришпиленные.

   Далее – по строго установленному Порядку: из "Бентли", не спеша, шофёр выходит, не торопясь никуда, капот громоздкий огибает, правую дверь открывает, из неё – Аматов, что тот фараон египетский – появляется, также неспешно – к "Ауди" подходит, поочерёдно – дверцы передние – распахивает.

   Из водительской дверцы – дама появляется: блондинка "за сорок", вальяжная и ухоженная – до нельзя, разодетая – в пух и прах, брильянтами во все стороны сверкая – нескромно.

   А из дверцы пассажирской – ангелочек небесный вылетает. Девчушка – лет восьми, тоже – с волосами светлыми, с глазами бирюзовыми – на пол-лица.

   Взглянул я на ту девчушку – и тут же чувство дурацкое – "де жа вю" – накатило: да ведь это – Сашенька Волкова – собственной персоной, разве что – в возрасте нежном. Неисповедимы Пути – на Свете этом – земные, небесные.

   Судя по тому, как и Абрам, сглотнул – судорожно, и ему – тоже самое – померещилось.

   – А это, – Аматов кричит радостно, – Моя жена – Агафья Петровна, и дочь моя единственная, Наследница моя – Александра, Сашенька!

   "Чур, чур – меня!" – непроизвольно так – подумалось. А не слишком ли много – совпадений случайных?

   – Знакомьтесь, знакомьтесь! – Александр Фёдорович веселиться продолжает, – Давайте, ведь дальше – все вместе жить будем – и горести, и радости – делить!