Текст книги "Я - Товарищ Сталин 2 (СИ)"

Автор книги: Андрей Цуцаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 12 страниц)

Я – Товарищ Сталин 2

Глава 1

Москва, октябрь 1934 года

Октябрь 1934 года окутал Москву холодным туманом. Сергей стоял у окна кабинета, глядя на Красную площадь, где редкие прохожие спешили по своим делам. На столе громоздились шифровки, отчёты ОГПУ, телеграммы Молотова и Литвинова.

Польско-германский пакт изолировал СССР от восточной Европы. Франция Пьера Лаваля отказалась от совместных военных учений. Переговоры с Юзефом Беком в Польше давали слабую надежду, но Юзеф Липски блокировал все усилия по прогрессу в советско-польских отношениях. Американцы, по докладам Молотова, не видели угрозы в Гитлере.

Ежов вошёл в кабинет с толстой папкой ОГПУ, с надписью «Совершенно секретно».

– Иосиф Виссарионович, начал Ежов. В Ленинграде перехватили Михаила Зайцева, мелкого секретаря из Смольного. Он передал немецкому агенту Курту Веберу график передвижений Кирова.

Мы уже задержали его. Зайцев признался: завербовали его четыре месяца назад, платили 700 рублей за данные о Кирове. Его посредником был – Григорьев из Минска.

Зайцев слышал о плане покушения на Кирова, организатор ему неизвестен, возможно, это остатки троцкистов или бухаринцев. Сам Вебер работает на Абвер, его видели наши агенты в порту Гданьска с польским офицером, предположительно из Второго отдела разведки Польши.

Мы арестовали Зайцева, допрашиваем машинистку Анну Петрову, охранника Ивана Лебедева, курьера Павла Сидорова, техника Григория Иванова, рабочего Дмитрия Козлова, диспетчера Сергея Волкова, секретаря Елену Смирнову, архивариуса Петра Николаева, водителя Алексея Фёдорова, грузчика Ивана Кузнецова. Это все люди, которые так или иначе могли быть замешаны в заговоре и работе на шпионов, передавая, незначительную, на их взгляд, информацию. Григорьева и Вебера мы ищем, задействовали 20 агентов в Ленинграде, проверили 15 портовых точек, вокзалы, склады. Охрана Кирова усилена, но мы еще не установили, все ли участники заговора нам известны. Возможно, у них уже есть целая шпионская сеть в Смольном. Мне нужны ваши указания.

Сергей сжал кулак, пробежав глазами шифровку. Он знал из истории, что Кирова убили как раз в 34-м, но он уже спас Надежду и должен был спасти и Кирова.

– Николай, это удар по партии. Гибель Кирова будет означать анархию. Что в нашей стране так просто можно убивать высоких партийных лидеров. Усиль охрану не только Кирова, но и других членов ЦК: Кагановича, Жданова, Ворошилова, Молотова. Больше охранных постов на всех объектах, проверки каждые 12 часов, шифры меняй каждые два дня, даже лучше ежедневно. Также, допроси всех задержанных: кто знает график Кирова, кто встречался с Вебером, кто что болтает. Найди Григорьева, проверь его связи со всеми. Узнай все про родственников, друзей, про все его контакты. Усиль контроль портов, вокзалов, дорог в Ленинграде, проверь сотрудников Смольного: все их контакты. Узнай по ленинградской оппозиции. Кто еще остался. Кто хочет сместить Кирова. Если оппозиция еще есть, то найди их лидеров – троцкистов, бухаринцев, всех, кого угодно. Доложи мне как выполнишь. И смотри, никаких утечек, иначе паника развалит партию.

– Иосиф Виссарионович, – добавил Ежов, – Вебер может быть связан с польским офицером, которого видели в порту. ОГПУ перехватило его шифровку: он упомянул «операцию в Смольном» и «высокую цель». Это подтверждает то, что готовилось покушение. Я запросил данные о предполагаемых польских агентах в Ленинграде, проверил судовые документы. Я предлагаю арестовать ещё 10 человек в Смольном, связанных с Зайцевым, и усилить охрану Кирова на разных объектах до 20 человек.

Сергей кивнул.

– Я еще хотел тебе сказать, что надо проверить военных. Проверь Егорова, но без лишнего шума – нам нужны улики. По делу Кирова, расширь проверку Смольного, проверить всех сотрудников, включая их родственников. Перехватывай все шифровки, но особенно удели повышенное внимание шифровкам из Варшавы и Берлина. Доложи мне результаты через 24 часа.

Ежов вышел из кабинета быстрым шагом. Сергей знал: заговор против Кирова —это не просто мнимая угроза, а сигнал, что враги внутри и снаружи ближе, чем ему казалось. Немецкая разведка, оппозиция, коррупция в армии – всё сплеталось в одну сеть, и он должен был разрубить её, прежде чем последствия зайдут слишком далеко.

Сергей созвал военных в свой кабинет. На столе лежали указ о введении званий и погон, отчёты о коррупции, чертежи танков, данные о немецких планах на новые 1000 танков к 1936 году. Климент Ворошилов, Александр Егоров и Михаил Тухачевский сидели, напротив.

Валютный кризис и коррупция подрывали армию, немцы опережали в развитии армии и техники, а внутренние споры тормозили реформы.

– Товарищи, мне не нравится сложившаяся ситуация, наша армия слаба. Немцы готовят выпустить новые 1000 танков, 700 самолётов, их флот, особенно подводный, усиливается. Мы теряем только 50 танков в год из-за брака и воровства.

Нам нужны глубокие реформы. Пора так же возвращаться к нормальному управлению и иерархии. Указ уже подписан: с ноября вводятся воинские звания и погоны. Нам также надо усилить дисциплину, без которой мы проиграем хорошо организованному сопернику.

Ворошилов раскрыл папку с отчётами.

– Иосиф Виссарионович, новая реформа и иерархия укрепят порядок, но многие командиры будут сопротивляться, называть это «возвратом к царизму».

Смею доложить, что коррупция подрывает многие армейские реформы: Ежов нашёл шесть проблемных складов в Смоленске, Харькове, Минске, Киеве, Одессе, Ростове – пропало 60 тонн топлива, 15 тысяч патронов, 30 ящиков запчастей для БТ-5. Подозреваю так же штаб Егорова, уж больно много у него воровства. Предлагаю проверить командиров его штаба.

Егоров возразил.

– Климент Ефремович, это клевета. Моя дивизия теряет танки из-за брака: Харьковский завод даёт 30% дефекта, гусеницы рвутся, двигатели глохнут. Погоны? Солдаты не поймут этого, да и дело не в лычках. Нам нужно заняться действительно важными делами. Нам нужны патроны, топливо, деньги, инженеры. Коррупция не в моём штабе. Проверьте саботаж на заводах, а не меня.

Тухачевский встал.

– Александр Ильич, ты слеп. Немцы готовятся к войне, пока ты постоянно сопротивляешься изменениям. Без реформ мы проиграем очень быстро. Я поддерживаю введение званий и погон, но лично для меня главный приоритет сейчас – это техника. Нам нужна механизированная армия, нужно больше танков, современных, маневренных. А товарищ Егоров, в это время, прикрывает воров: его дивизия теряет большой процент техники, запчасти уходят непонятно куда.

Сергей прервал его.

– Михаил, я знаю все проблемы в армии, но финансов, которых ты просишь, у нас нет. Мы еще поговорим об этом. Сейчас все свободны, вы Михаил останьтесь.

Когда все вышли, Сергей сказал:

– Михаил Николаевич, немцы производят много танков, самолётов, модернизируют флот. Мы отстаем, заводы не справляются. Вы как заместитель наркома обороны, расскажите, что нам делать, по вашему мнению?

Тухачевский раскрыл папку.

– Иосиф Виссарионович, немцы нас опережают, и по танкам, и по авиации. Харьков даёт 650 танков в год, а нужно 1200.

Мой план таков: построить новые шесть заводов – Харьков, Челябинск, Сталинград, Ленинград, Горький, Свердловск, причем 400 миллионов рублей нужно сразу же, так же необходимо 600 инженеров, 300 современных станков. Нам так же необходима связь, примерно 30 000 передатчиков. Нужно дополнительно 12000 грузовиков ЗИС, 500 тысяч винтовок, 10 тысяч пулемётов. Авиация тоже не помешала бы: 500 истребителей И-16, 300 бомбардировщиков. Нужна подготовка офицеров. Куда ни глянь, везде нехватка и нам везде нужны ресурсы.

Сергей прервал его.

– Михаил, все будет, только не в таком количестве. Мы не должны забывать, что не можем тратить все ресурсы только на армию. Но, понимая важность вооруженных сил, я попробую дать все что могу.

Тухачевский кивнул, но его взгляд выдавал недовольство. Сергей знал: его талант нужен армии, но его амбиции могут помешать задуманному. Его плохие отношения с Ворошиловым и троцкисткое прошлое делали Тухачевского раздражителем в лице других командиров. У Сергея он тоже не вызывал доверия. Он приказал подготовить отчёт по военным заводам, включая мощности, запчасти, сроки, и проверить лицензии на радиосвязь у Британии, Франции и США.

Вечером Сергей вызвал к себе Молотова. На столе лежали шифровки от Максима Литвинова: Уильям Буллит, посол США, требует 49% контроля над заводами в Горьком и Баку, 8 миллионов баррелей нефти, концессии на 20 лет. Франция не стремится особо продолжать сотрудничество, Польша продолжает искать тесных связей с Гитлером. США были последней надеждой, но их условия были неприемлемыми.

– Вячеслав, Франция с Лавалем оказалась ненадежным партнером. Польша в сговоре с Гитлером, а Бек тянет время. Американцы наш единственный шанс. Расскажи, что у Буллита? Что они думают про Гитлера? Что с Чилстоном, Беком, Литвиновым?

Молотов раскрыл папку.

– Иосиф Виссарионович, Буллит твёрд в своих намерениях. Он обещает 800 миллионов долларов, 4000 станков, 600 инженеров, помощь с радиосвязью для военных, лицензию на двигатели. Его условия таковы: 49% в заводах Горького, Баку, Челябинска, 8 миллионов баррелей нефти в год, концессии на 20 лет. Я предложил, чтобы вместо совместных советско-американских предприятий, мы укрепили отношения в военной сфере, заключив союз. Он отказался, сказал мне: «Гитлер – это проблема Европы, а не США. Англия и Франция сами справятся». Таковы его слова. Их разведка знает о немецких танках и самолетах и о экспансионистских планах, но они считают Гитлера слабым, а его армию – бумажным тигром.

Литвинов в Вашингтоне встретился с сенатором Джоном Гарнером и банкиром Джеймсом Уорбургом. Гарнер требует данные о наших гарнизонах на западе страны, в знак открытости советского государства к капиталистическому миру. Уорбург же хочет доступа к нефти. Я отверг такие предложения сразу же: это неприкрытая разведка и грабёж страны.

Литвинов предлагает давить на Форд через Уорбурга: они хотят завод в Горьком, можно предложить им на ресурсы взамен их технологиям.

Чилстон, британский посол, даёт нам 150 станков, 50 двигателей, 10 миллионов фунтов за наш лес, марганец, никель. Я могу выжать 200 станков, и еще 20 двигателей, если хорошо поторговаться.

Касательно поляков, Бек согласился на встречу в Кракове через неделю, но Липски требует невмешательства СССР в нейтралитет Польши.

Французские сотрудники перехватили информацию, что Лаваль встречался с немцами в Париже, обсуждал раздел Чехословакии.

Мой план таков: давить на Буллита через Уорбурга и Форда, предложить Чилстону отказ от сближения с французами за выгодную сделку с нами, встретиться с Беком через атташе в Кракове, дискредитировать Лаваля через газеты, сочувствующих нам журналистов, в Париже.

Сергей нахмурился.

– Вячеслав, американцы ведут себя нагло, но без их поддержки мы не обойдемся. Предложи Буллиту такую схему: мы берем 500 миллионов, 2000 станков, 400 инженеров, поставляем 5 миллионов баррелей, но без концессий и доли в предприятиях. Литвинову скажи, чтобы продолжал давить на американцев через Уорбурга. Чилстона держи крепко: выжми с него 300 станков, 30 двигателей, лицензии на нужные нам технологии. Взамен мы дадим им наш лес и марганец. Теперь о поляках. Бека упускать нельзя. Надо продолжать с ним контакты, и дави на страх Рыдз-Смиглы перед Гитлером. Лаваля проверь: если он с немцами, подготовь статьи во всех европейских газетах, где есть коммунисты или сочувствующие нам – дискредитируй его как предателя. Проверь так же шифровки Литвинова: если он сдаёт позиции, отзови его. Доложи мне результаты, как все будет сделано. И поторопись, Вячеслав, враги тоже действуют, а не ждут нас.

Молотов кивнул, записал указания. Он предложил дополнительные шаги: отправить в Вашингтон второго атташе, Ивана Соколова, для переговоров с Уорбургом; запросить у Чилстона данные о немецких заводах Круппа; связаться с Беком через литовского посла, чтобы обойти Липски. Сергей одобрил, но потребовал проверить лояльность Соколова и проанализировать шифровки Лаваля за месяц. Он знал: дипломатические усилия не принесли тех результатов, которых он ждал. Каждый отказ Буллита и Чилстона, приближал СССР к одиночеству, а Гитлер тем самым выигрывал время.

Позже, Сергей вызвал Лазаря Кагановича и Андрея Жданова. Слухи о заговоре против Кирова дошли до ЦК, вызвав там раскол.

На столе лежали отчёты ОГПУ: немецкий агент Вебер все еще активен, Егоров под подозрением, а оппозиция все еще плетет интриги против генеральной линии.

– Лазарь, Андрей, что вы скажете по поводу сложившейся обстановки? У нас за спиной готовят покушения на партийных вождей, и в этом замешаны как наши граждане, так и иностранцы. ОГПУ занимается шпионами, но вы знаете обстановку в ЦК и партийных комитетах более низшего уровня. Скажите ваше мнение, как вы предлагаете действовать?

Каганович раскрыл папку с записями.

– Иосиф, заговор против Кирова – это сигнал о том, что наши внутренние враги решили объединиться с кем угодно, даже с иностранцами, лишь бы захватить власть. Оппозиция живее всех живых, пусть они сейчас не члены Политбюро и ЦК, но они живы и на свободе и имеют немало оболваненных сторонников. Немцы её подогревают, возможно, не только они.

Я давно говорил, что с этими троцкистами, бухаринцами и прочими надо действовать предельно жестко. Сейчас мой план таков: максимально проверить членов ЦК, их связи, родственные и дружеские, а также их прошлое, с кем они общались, кого поддерживали. После изгнания из Политбюро Троцкого, Бухарина и Зиновьева, их сторонники перестали подавать голос, но многие из них до сих пор работают в партийных органах. Надо начать чистку, можно начать с верху и дойти до низу. Если их верхушка хочет власти, то их рядовые сторонники могут быть элементарно подкуплены иностранцами. Мы не можем допустить такой ситуации, что нас начнут отстреливать и захватят власть. Надо действовать немедленно.

Жданов возразил, он был более сдержанным.

– Иосиф, чистка нужна, но думаю, надо начать с партийных собраний. Пусть в комиссию партийного контроля пригласят всех, кто был связан с троцкистко-бухаринским блоком и проведут с ними беседы.

Сергей возразил.

– Времени нет, Андрей. Враг уже проник внутрь партийного организма. Если шпионы и предатели действительно подпитываются оппозицией, то мы должны расправится с ними немедленно. Мы не должны недооценивать соперника. Вспомните, что свои же сторонники сделали с царем из-за его слабости. Нет, мы должны придушить их в зародыше. Лазарь прав. Работайте вместе с Ежовым, помогайте ОГПУ найти и выявить сторонников оппозиции. А Ежов уже проверит связаны ли они с врагом.

Каганович кивнул, Жданов промолчал. Сергей знал: в ЦК есть разные мнения насчет действий против членов партии и бывших членов Политбюро, но он решил стоять на своем.

Ежов доложил через 24 часа: арестованы Васильева, Романов, Петров, Соколов, сотрудники Смольного, попавшие под подозрения. Григорьева нашли утопленным в реке, а Вебера ищут.

Охрана ЦК усилена, шифры заменены, проверено более 1000 сотрудников Смольного, 5000 документов, 2000 писем. Егоров под проверкой: ОГПУ нашло его письмо, отправленное польскому генералу, изучаются его связи с иностранцами. Сам он арестован, допрошено 30 командиров из его штаба.

Сергей думал о прошлом, вспоминая репрессии Сталина против военных. Сейчас он был на его месте. Но Егоров давно был под его подозрением. Но может он просто не умеет управлять хозяйством и не замешан в сознательном саботаже, воровстве и тем более не связан с поляками⁈ Надо было все досконально проверить. Он думал об армии, о Гитлере, об американцах. И о том, сколько всего еще предстоит сделать.

Глава 2

Москва, январь 1935 года

Сергей рано утром ждал доклада Ежова. Ежедневные доклады были для него уже столь же привычны, как кофе по утрам в его прошлой жизни.

Ежов вошёл с тонкой папкой.

– Иосиф Виссарионович, три агента в Германии работают на пределе. «Вольф» – Павел Коваленко, 38 лет, инженер, внедрён в завод Круппа в Эссене. Под прикрытием техника, он передаёт чертежи танков. Его шифровка: немцы испытывают 20 новых прототипов, планируют 1800 танков к 1937 году. «Орёл» – Елена Соколова, 32 года, переводчица в министерстве экономики, перехватывает данные о поставках стали. Шифровка: 500 тонн стали на танки, 200 на авиацию. «Крот» – Алексей Иванов, 45 лет, внедрён в штаб разведки в Берлине. Он сообщил: Абвер готовит четырёх агентов в Ленинграде, включая Вебера, и двух в Одессе. Вебер замечен в порту Ленинграда, его мы пока не берем, хотим, чтобы он нас вывел на тех, с кем он связан.

Теперь о рисках: «Вольфа» подозревают, есть подозрение, что его шифровка могла быть перехвачена и за ним наблюдают. Я дал приказ пока сидеть тихо.

Сергей задумался. – Николай, сказал он. – А что говорят ваши источники о настроениях немецких генералов?

Ежов продолжил. – Иосиф Виссарионович, у нас есть информация, что Гудериан лоялен Гитлеру, но Манштейн часто спорит с ним, есть слухи о разногласиях. Предлагаю подготовить агентов для внедрения в окружение Манштейна.

Сергей изучал шифровку «Вольфа». – Николай, наши агенты хороши, но Манштейн – это очень сложная цель. Подготовь двух агентов: одного с знаниями инженера, второй может быть просто офицер, в возрасте 30–40 лет, немецкий должен быть без акцента, и необходимо, что бы был уже опыт внедрения. Отправим их немного позже, сначала укрепим агентурную сеть. Дай «Вольфу» время, пусть пока не собирает информацию и готовь на случай его разоблачения, нового агента. Соколова пусть ищет банки, финансирующие Круппа. Иванов пусть узнает про планы Абвера в Ленинграде. Но только осторожно. Нам не нужно, чтобы все наши агенты попали под подозрение.

Ежов вышел и вскоре принес две анкеты, где показал профили новых агентов. – У меня есть на примете пара человек, сказал он: «Позывной Ястреб» – Виктор Рябинин, 36 лет, по первому образованию инженер, работал в торгпредстве, в Дрездене, говорит на баварском диалекте; «Сова» – Мария Лебедева, 34 года, наша сотрудница с 1921 года, внедрялась в Париже в круг белоэмигрантов, знает три диалекта немецкого и французский. Он предложил отправить их в Берлин через Швейцарию под прикрытием торговой делегации, чтобы выйти на окружение Манштейна через инженеров Круппа. Сергей одобрил, приказав организовать их поездку так, чтобы не вызвать подозрений.

Сергей сказал. – Проверь Рябинина и Лебедеву: их связи, лояльность, прошлое. Изучи все досконально, чтобы они были из благонадежных. Как проверишь все, доложи мне.

Ежов кивнул и вышел. Сергей перечитал шифровку Коваленко, анализируя данные о немецких танках. Немцы наращивали мощь, а СССР должен был совершить рывок в реформировании армии, чтобы подойти к конфликту во всеоружии. Вербовка недовольных генералов, таких как Манштейн, требовала времени и невероятной осторожности, но каждый день только приближал бурю. Он записал заметки: проверить банки, связанные с Круппом, изучить окружение Манштейна, найти слабые места. Разведка была единственным способом опередить Гитлера и ослабить его.

Сергей позвал Молотова. На столе лежали шифровки Литвинова, проект антигерманской резолюции, телеграммы из Женевы, Вашингтона, Варшавы, Лондона, Парижа. Лига Наций была последним шансом осудить Гитлера и ослабить изоляцию СССР.

– Вячеслав, нам необходимо поднять вопрос германских агрессивных планов в Лиге Наций. Германия вышла оттуда, но мировое сообщество должно предпринять усилия, чтобы донести до Гитлера свое возмущение. Мы должны подготовить и озвучить свою резолюцию и призвать все страны надавить на нацисткий режим, возможно, поднять вопрос о введении санкций против Германии. Немцы готовят свою армию к крупномасштабной войне. Резолюция нужна, чтобы показать их агрессивные планы всему миру.

Расскажи мне так же, что у Литвинова? Как идут переговоры с Буллитом, Чилстоном, Беком?

Молотов раскрыл папку.

– Иосиф Виссарионович, Лига Наций – это поле для интриг. Литвинов в Женеве уже предлагал резолюцию: осудить немецкое перевооружение, ввести санкции на сталь, нефть, уголь, химикаты, запретить поставки на заводы Круппа, Rheinmetall, Siemens, I. G. Farben. Вот выжимка из его текста: «Германская милитаризация угрожает миру, Лига требует инспекций заводов, ограничения производства, санкций на ресурсы и технологии, включая химическое производство».

Британия выступает против: Чилстон называет Гитлера «щитом от коммунизма», Энтони Иден требует убрать санкции и инспекции, ограничиться «инспекциями». Франция колеблется: Лаваль встречался с немцами в Париже, обсуждал Чехословакию, предлагает «диалог» вместо санкций. Польша блокирует любые антигерманские шаги, пытаясь выслужиться перед Гитлером.

ОГПУ перехватило шифровку: Лаваль обсуждал с немцами раздел Чехословакии, и признание этого раздела Францией. Их делегат в Женеве смягчает резолюцию своим выступлением, выступая на стороне Гитлера. Мой план таков: давить на Францию через Эдуара Эррио, критикующего Лаваля; на Британию через статьи в газетах Лондона; дискредитировать Лаваля в Женеве, публикуя данные о его встречах с немцами и выставляя его германской марионеткой.

Сергей пробежал глазами текст резолюции. Он был жёстким, но Британия и Франция могли его заблокировать. Лаваль, играющий с немцами, был угрозой, Польша Бека – ненадёжным союзником. А британцы всегда играли в свою игру.

– Вячеслав, подготовьте разгромную резолюцию, пусть мира увидит тех, кто будет заступаться за Гитлера. Нам нужно доказать общественности, что кроме нас никто не считает Гитлера злом. Пусть люди видят, что настоящую защиту им готовы предоставить только коммунисты.

Молотов записал указания, предложив отправить в Вашингтон делегацию для дальнейших переговоров с Уорбургом и сенатором Джоном Гарнером; Запросить у Чилстона данные о поставках Круппа; связаться с Беком через посла; опубликовать разгромные статьи против Лаваля; привлечь чехословацкого делегата Эдуарда Бенеша и румынского Николае Титулеску. Сергей одобрил. Молотов показал письма французских социалистов, в том числе переписку Литвинова с Эррио, который намекал на поддержку за финансирование и торговые льготы. Сергей отверг льготы, требуя давить на Эррио угрозой разрыва отношений. Молотов предложил отправить в Женеву третьего атташе, Сергея Васильева, для переговоров с Бенешем и Титулеску. Сергей согласился, потребовав отчёты о каждом шаге.

Через несколько дней, Молотов вновь пришел в кабинет к Сергею. Его лицо, обычно непроницаемое, на этот раз не скрывало разочарование.

– Иосиф Виссарионович, начал он. – В Женеве провал. Литвинов добился лишь смягчённой резолюции: санкции против Германии вычеркнули, инспекции заменили «наблюдением». Британия и Франция надавили на остальных и препятствуют нашему давлению на Гитлера. Чилстон говорит, что угроза преувеличена, а СССР мстит Гитлеру за провал немецких коммунистов на выборах. Лаваль предложил «европейский пакт» с участием Германии, фактически легализуя её перевооружение. Поляки блокируют антигерманские шаги.

Бек уклонился от встречи в Кракове, ссылаясь на внутренние дела.

Но есть успехи: Чехословакия и Румыния поддержали нас. Бенеш и Титулеску готовы подписать секретные договоры о взаимопомощи против Германии, если мы гарантируем им военную поддержку. Эррио во Франции публично осудил Лаваля, назвав его «пособником нацистов». Наши газеты в Париже и Лондоне запустили кампанию против Лаваля, публикуя данные о его встречах с немцами.

Мой план такой: подписать договоры с Чехословакией и Румынией, убрать из них открытые обязательства. С британцами продолжать экономические отношения, торговлю. Также предлагаю отправить в Варшаву дипломата с разведывательным опытом, чтобы выйти на окружение Бека, и усилить давление на Эррио через французских социалистов, чтобы они поднимали людей на митинги, устраивали забастовки, требуя снятия Лаваля.

Сергей быстро обдумывал сказанное. Чехи и румыны могли стать союзниками, но их армии были слишком слабы, а Британия и Франция явно играли на стороне Гитлера.

– Вячеслав, мы подпишем секретные протоколы с Бенешем и Титулеску, без публичных обязательств. По Польше: отправь дипломата с опытом работы в разведке, но проверь его лояльность. Лаваля продолжай топить в прессе, но осторожно – не спугни Эррио. Литвинову прикажи стоять твёрдо в Женеве, даже если Британия будет давить на нашу делегацию.

Молотов записал указания и добавил:

– Иосиф Виссарионович, есть ещё идея. Мы можем использовать чехов и румын, чтобы создать антигерманский блок в Восточной Европе. Предлагаю отправить в Прагу и Бухарест наших военных советников – под видом инженеров. Это укрепит их армии и даст нам влияние в этом регионе. Также можно через Литвинова связаться с балканскими странами, например, Югославией. Они боятся Италию и могут поддержать нас против Гитлера.

Сергей кивнул. – Хороший план, Вячеслав. Отправь советников в Прагу и Бухарест, но под строгим прикрытием. По Югославии – начинай контакты, но осторожно, Муссолини пристально следит за Балканами.

Доложи, как только будут результаты.

Молотов вышел, а Сергей задумался. Дипломатия была шахматной партией, где каждый ход мог изменить баланс сил. Лига Наций оказалась слабым инструментом, для того, чтобы изолировать Германию, но СССР мог использовать Чехословакию и Румынию как плацдарм для создания антигерманского фронта. Британия и Франция, судя по всему, готовы были сдать всю Европу Гитлеру. Американцы, несмотря на их жёсткие условия, оставались единственным реальным партнёром.

* * *

Сергей стоял у окна кабинета, глядя на заснеженную Красную площадь. Холодный ветер гнал снежинки, а в воздухе витало напряжение. Заговор против партийных лидеров, коррупция в армии, провал в Лиге Наций и упрямство западных дипломатов требовали немедленных решений. Он созвал Микояна, Ворошилова, Кагановича, Жданова и Шверника. На столе лежали шифровки ОГПУ, отчёты Молотова, данные о немецком перевооружении и доклады о промышленности.

Когда все пришли, то началось обсуждение.

Сергей начал первым:

– Товарищи, ситуация тяжёлая. Заговор против Кирова оказался более серьезным событием, чем мы могли представить. ОГПУ выявило связи заговорщиков с троцкистами и с иностранцами. Против нас ведется борьба не на жизнь, а на смерть. И хотя мы усилили охрану, важен сам факт, что за нашей спиной, наши враги умудрились спеться друг с другом и объединить свои усилия. Ежов провел аресты по моему указанию. Взяты Троцкий, Бухарин, Зиновьев, а также бывшие партийные работники рангом ниже. Сейчас они все находятся под арестом. ОГПУ так же провел задержание некоторых иностранных шпионов. Мы ждем реакции Германии и Польши на эти события. Я думаю, они не заставят себя долго ждать.

Это лишь верхушка айсберга. Есть еще и внешние проблемы. Немцы готовят армию, Британия и Франция предают нас в Лиге Наций, Польша играет с Гитлером, американцы требуют слишком многого. Армия страдает от коррупции, промышленность отстаёт. Я хочу послушать вас. Докладывайте и предлагайте план.

Первым встал Анастас Микоян.

Иосиф, начал он. – Промышленность на пределе. Харьков даёт 650 орудий, из них брак – 20%. Это уже лучше, чем было раньше, но все равно, брака очень много. Урал отстаёт по стали. Надо выравнивать показатели и догонять план. Топливо мы теряем из-за хищений. Запасы зерна сейчас есть на два года, но почти везде очереди за хлебом.

Мой план такой: Надо усилить контроль во всех сферах. Нужен контроль над заводами, устранять скрытый саботаж и показательно судить вредителей. Большие склады с зерном поставить под ОГПУ. Кроме того, нам не хватает дополнительно 200 станков ежемесячно, которые мы должны попросить у американцев, 250 станков дополнительно, можем попросить у британцев за увеличение поставок никеля. Кроме того, на повестке дня стоит экспорт зерна в Чехословакию и Румынию. Они еще ничего не сделали, но просят у нас очень много. У нас у самих не так много запасов, к тому же мы не знаем какой будет урожай.

– Я тебя понял, Анастас, сказал Сергей. – Контролируй процесс, чтобы брак был ниже 10% к июлю этого года. Сначала уменьшим брак, а потом уже будем думать, как еще увеличить производство на имеющиеся средства.

На счет контроля ты прав. У нас много людей в ОГПУ, я скажу Ежову, чтобы усилил охрану и доложил мне о вредителях. Британцам мы можем отправить еще никель, если они дадут то, что нам надо. Зерно чехам и румынам мы пошлем после проверки исполнения их обязательств. Мы не должны давать водить себя за нос.

– Клим, что у тебя? Сергей обратился к Ворошилову.

– Коба, начал он. – Немцы наращивают производство танков и самолетов. Видно, что они готовятся к крупной войне, возможно и не одной. Только дурак может этого не замечать. Но министры обороны Британии и Франции отказываются от углубленных контактов с нами. Хотя я предлагал им совместные учения, но они упрямо стоят на своем.

У нас тоже не все гладко. Мы теряем технику из-за брака, а в частях большие хищения деталей и топлива. Егоров под арестом, но сколько еще таких как он на всех уровнях. Кроме того, в армии сейчас такое же брожение, какое было у нас в ЦК несколько лет назад. Появляется своеобразная оппозиция. Во главе ее стоит Тухачевский. За ним стоят командиры поменьше, которые поддерживают его, большинство из них бывшие троцкисты, или просто перекрасившиеся. Так же много бывших белогвардейцев, военспецов. Помнишь, я давно говорил, что армию надо от них очистить. Теперь они мутят воду. У Тухачевского, на удивление, хорошие отношения с европейскими политиками и военными. Их пресса пишет о нем восторженно, ставя его в пример нам с тобой. Коба, если враги кого-то хвалят, то это не к добру. Я считаю, надо разобраться с такой ситуацией.

Сергей задумался. Он знал, что многие военспецы были репрессированы, а Тухачевский расстрелян. Он не хотел повторять этого, но знал, что проблему надо решать. Он пока не мог сделать ничего, что притормозило бы начало страшной войны, но усиленно пытался найти выход. Разброд и оппозиция в армии, точно не укрепляла оборону страны.

Он сказал: – Клим, я тебя услышал. С браком и хищением ОГПУ разберется. Проверим, насколько все соответствует тому, что я слышу. А на счет Тухачевского и троцкистов, я поговорю с Ежовым. Оппозиция сейчас не зря активизировалась, их планируемое убийство Кирова должно было стать спусковым крючком к дальнейшим, запланированным ими, событиям.

Сергей посмотрел на Кагановича. – Лазарь, что у тебя?