Текст книги "Сфинкс"

Автор книги: Андрей Быстров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 22 страниц)

Держась в двух-трех кварталах позади "Митцубиси", полковник проводил англичанина до отеля "Луксор" и снял номер в гостинице напротив.

Слейд устраивался в своих апартаментах и думал о жертве теплового удара. Случайность? Хорошо, это версия номер один. А если нет? Вор, намеревавшийся пошарить в карманах Слейда? Но бумажник на месте. Значит, что-то подложили? Он ещё раз проверил карманы (его ноготь скользнул в полумиллиметре от зернышка-микрофона), провел пальцами в складках рукавов. Ничего. Все-таки случайность... Но следует быть начеку.

Первый визит Слейд нанёс в тот же день начальнику полиции Каира Ирамуну аль-Расулу. Он не стал скрываться за легендами и предъявил подлинное удостоверение сотрудника Интеллидженс Сервис. Его незамедлительно приняли.

Начальник полиции долго не мог понять, почему британскую разведку интересует ограбление археологического музея.

– Видите ли, мистер Расул, – говорил Слейд, сидя в кресле для посетителей, – ситуация сложилась необычная. По причинам, о которых я не волен распространяться, нам понадобилось ознакомиться с одним из экспонатов музея – как раз с тем, что был похищен. Не скрою, этот экспонат мог заинтересовать и конкурирующие спецслужбы. Именно поэтому я прошу вас посвятить меня в подробности ограбления.

– Ознакомиться с экспонатом? – повторил аль-Расул на скверном английском. – Что это значит – ознакомиться на месте или вывезти его из страны?

– Временно взять для исследования, с соблюдением всех формальностей, тут Слейд покривил душой, и аль-Расул это понял.

– Ни для кого не секрет, как вы, сотрудники спецслужб, относитесь к законам и формальностям, – сказал полицейский.

– Мистер Расул, мы можем помочь друг другу, – с нажимом произнес Слейд. – У нас одна цель – найти похищенные из музея ценности. Даю вам слово, что из... Сколько экспонатов было похищено?

– Сто тридцать семь... Один уже найден...

– Какой? – с замиранием сердца спросил Слейд.

– Скарабей.

Слейд вздохнул.

– Даю слово, – продолжал он, – что из cта тридцати шести экспонатов сто тридцать пять вернутся в музей сразу, если обнаружить их посчастливится нам, а не вам. А последний – некоторое время спустя.

Может быть, после специальной обработки, добавил мысленно Слейд.

Начальник полиции с минуту раздумывал.

– Вы представляете могущественную организацию, – проговорил он наконец. – A мы, к сожалению, уперлись в тупик, и никаких сдвигов. Помощь бы нам очень не помешала. С другой стороны, откажи я вам, вы ведь не откажетесь от поисков, верно?

– Безусловно.

– Но не зная наших оперативных разработок, наломаете дров. И все наши труды загубите, и сами ничего не добьетесь.

– Давайте избежим этого вместе, – предложил Слейд.

– Придется, – вздохнул начальник полиции и подошел к сейфу.

Полтора часа спустя Слейду было известно об этом деле ровно столько, сколько и аль-Расулу, и он склонялся к мнению, что двойное ограбление обычный криминал, не связанный с происками разведок.

– Мне нужен список похищенного, а также фотографии, – сказал Слейд.

– Мы сделаем для вас копию.

– Конечно, я буду регулярно информировать вас о ходе поисков – в расчете на ответную любезность.

– Принято. Если хотите, я могу усилить вашу группу нашими людьми.

– Спасибо, – улыбнулся Слейд. – Я предпочитаю работать автономно.

– А какой именно экспонат вас интересует, мистер Слейд? – спохватился начальник полиции.

– Я охотно отвечу на ваш вопрос позднее, – вывернулся англичанин. Боюсь, как бы особый... Статус одной вещи не помешал поиску других.

Аль-Расул в ответ лишь развел руками. Полковник Лысенко слушал этот разговор, сидя в машине метрах в тридцати от подъезда полицейского управления. К его счастью, отправляясь с официальным визитом, Слейд надел пиджак.

15

Уже восьмой день Джек Слейд скитался по многоголосым и разноязыким базарам Каира. Он заходил в полутемные лавочки, приценивался к подделкам, учился отличать их от подлинников – и много, охотно покупал. Слейд старался, чтобы его заметили, чтобы весть о прибытии богатого, щедрого и не слишком щепетильного англичанина широко распространилась среди торговцев. Своего он добился: встречи с ним искали, ему предлагали редкие произведения искусства... Но все не то, не то, не то.

На исходе восьмого дня, когда вконец обессилевший Слейд лежал на кровати в гостиничном номере и слушал кассету с Фрэнком Синатрой, в дверь тихонько постучали. Слейд встал, накинул халат и открыл. На пороге стоял коридорный.

– Что случилось? – проговорил Слейд.

– Могу я поговорить с вами, сэр? – коверкая английские слова, спросил араб.

– О чём? – Слейд перешел на родной язык парня, и тот облегченно вздохнул.

– Вы не пригласите меня в комнату?

Слейд, пожав плечами, сделал шаг в сторону, пропуская коридорного в номер.

– Я знаю, что вы неравнодушны к древнеегипетскому искусству, сэр, парень кивнул на заваленный безделушками стол. – Но должен вас разочаровать. Половина из того, что вы купили, – фальшивки.

– Фальшивки? – Слейд покосился на стол.

– Да. Вот, например, это, – араб взял небольшую статуэтку. – Сколько вы заплатили?

– Десять фунтов.

– Подделка! – парень презрительно фыркнул. – Полфунта самая цена. Да и зачем вообще покупать подделки? – он понизил голос. – Я могу предложить вам подлинную, древнюю вещь, свидетельницу истории. И совсем недорого...

– Давай посмотрим, – оживился Слейд. Он не заметил, каким образом в руках коридорного появилась маленькая фигурка – она словно возникла из воздуха, как в аттракционе фокусника. Слейд осторожно взял фигурку в руки. Бог-шакал Анубис, похищенный из музея... На увеличенной фотографии из альбома начальника полиции были отчетливо видны два дефекта – щербинка на лапе и причудливо выщербленная спина. Если бы это была просто копия известного экспоната, дефекты, конечно же, отсутствовали бы.

– Твоя цена? – с деланным равнодушием осведомился англичанин.

– Пятьдесят.

– Знаешь что, – Слейд вернул фигурку арабу, – поищи-ка покупателя в другом месте.

– Тридцать фунтов, сэр! Это настоящая редкость...

Слейд задумался.

– Что ж... Пожалуй, беру. А ещё что-нибудь у тебя есть?

– Это не я продаю, сэр. Приятель моего брата. Из ваших тридцати фунтов двадцать ему и по пять нам с братом.

– Понятно. Сведешь меня с этим приятелем – получишь приличные комиссионные.

– А... Сколько, сэр?

– Зависит от того, что он предложит и что я куплю. Двадцать процентов от суммы сделки тебя устроит?

– Двадцать пять, сэр. Вы останетесь довольны – у него много подлинных вещиц.

– Ладно, пусть будет двадцать пять. Но не тяни – скоро я возвращаюсь в Лондон.

Повеселевший парень ушел. Слейд выждал с минуту, взглянул на телефон, но звонить не стал. Выглянул в коридор – никого. Он постучал в дверь номера Боннета и При-ста.

– Джентльмены, есть работа. Тот араб, что обслуживает наш этаж в нынешнюю смену. Я должен знать о каждом его шаге с этой минуты.

В отеле, расположенном через улицу, полковник Лысенко прокручивал запись диалога Слейда с коридорным. Несмотря на то, что ему было неведомо, какую именно вещь купил Джек Слейд, он не сомневался: англичанин вступает в горячую зону.

16

– ...И в задней комнате этой самой лавки наш коридорный разговаривал с арабом по имени Авад аль-Кабир, – докладывал Боннет Слейду. – Во всяком случае, так он его называл – то "Авад", то "господин аль-Кабир". Содержание разговора целиком зафиксировать не удалось, но фрагменты имеются. Аль-Кабир подробно расспрашивал о вас – видимо, опасался полицейской ловушки. Коридорный уверял его, что вы купите все и достаточно дорого. Сейчас за аль-Кабиром следит Прист.

– Но кто такой аль-Кабир? – пробормотал Слейд. – Посредник или бандит?

– Несущественно, мистер Слейд, – заметил Боннет. – Так или иначе, необходимо убедить аль-Кабира доставить вам все экспонаты...

Раздался робкий стук в дверь.

– В ванную, – шепнул Слейд Боннету.

Затем он прошел в прихожую и открыл.

– А, это ты, – громко сказал он, увидев коридорного. – Проходи.

– Сэр, я встречался с тем человеком... Он согласился.

– На что?

– Показать вам свои древности, поговорить о цене... Но он боится...

– Меня?

– Нет, не вас. Боится полиции. Вы же понимаете, по закону все археологические находки принадлежат государству. Бизнес того человека не совсем легальный... Как и ваш, сэр, – парень ухмыльнулся.

– Поосторожнее! – предостерег Слейд. – Я честный коллекционер, а не жулик... Где состоится встреча?

– За городом, у заброшенных каменоломен, в полночь. Я поеду с вами, покажу.

– Имей в виду, и друга своего предупреди: денег у меня с собой не будет, так что без глупостей. Если договоримся, рассчитаемся потом, на моих условиях.

– Я понял, сэр.

– Иди. Жду в одиннадцать.

Едва за коридорным закрылась дверь, из ванной появился Боннет.

– Все слышал? – обратился к нему Слейд.

– Да.

– Жаль, нельзя заранее взглянуть на эти каменоломни... Тут их слишком много.

– Ничего, сориентируемся...

– Вернется Прист, передай ему: я пойду чистым, вы прикрываете меня с оружием. Сигнал – двойная вспышка фар. Если случайно пристрелите аль-Кабира, я уже намеренно застрелю вас...

– Надеюсь, до стрельбы не дойдет, – хмыкнул Боннет. – А вообще-то... Пистолеты, которые мы получили от ребят в местной резидентуре, не опробованы... Можно и промахнуться...

Продемонстрировав белозубую улыбку, Слейд выпроводил Боннета за дверь.

Перед полковником Лысенко встала нелегкая задача. Что делать следовать за "Митцубиси" англичанина, рискуя быть обнаруженным? Или ждать возвращения сотрудников Интеллидженс Сервис в отель? Но они могут не вернуться, сразу двинут в аэропорт... А если и вернутся – как узнать, у них ли стилет? К тому же душной ночью Слейд едва ли наденет пиджак... Впрочем, имелся один вариант: установить в "Митцубиси" дополнительный микрофон. Стоит ли рисковать? Лысенко не решился лезть в машину на стоянке в аэропорту; ещё опаснее делать это у подъезда отеля "Луксор", где полковника не ровен час засекут англичане.

Лысенко так ничего и не решил. В двадцать три ноль семь в "Митцубиси" сели Джек Слейд и коридорный. Машина отъехала от тротуара. За ней устремился автомобиль Боннета и Приста.

Полковник Лысенко пробурчал под нос что-то вроде "да будь оно все проклято", выбежал на улицу и прыгнул за руль "Вольво". Он ехал в соответствии с сигналами маяка. Пока англичане петляли по городу, прятаться от них на соседних улицах было несложно, но когда "Митцубиси" вылетела на прямую как стрела автостраду, возникли проблемы. Впрочем, с теми же проблемами столкнулись Прист и Боннет. Они погасили фары. Аналогичным образом поступил и Лысенко.

Вскоре "Митцубиси" повернула направо и затерялась среди скальных надолбов. Боннету и Присту пришлось туго, полковнику с его маяком было полегче.

Таким образом за "Митцубиси", подъехавшей к джипу на открытой площадке, наблюдали с двух сторон: Боннет и Прист с севера, Лысенко с юга. Но полковник выбрал не очень удачный пункт для наблюдения; он находился слишком далеко от места событий, поэтому не слышал ни слова.

Слейд и коридорный выбрались из машины, пересели в джип. Аль-Кабир (он приехал один) молча рассматривал англичанина при свете фонаря, лежавшего на приборной доске.

– Представляю вам господина аль-Кабира, сэр, – нарушил тишину коридорный. – Авад, это мистер Слейд.

– Говорит он по-арабски? – прохрипел аль-Кабир.

– Да, – подтвердил юнец.

– Ну, тогда иди, посиди в его машине.

Парень спрыгнул на песок, уселся на заднее сиденье "Митцубиси", не закрывая дверцы.

– Меня интересуют произведения древнеегипетского искусства, – начал Слейд.

– Знаю.

– Я располагаю значительными финансовыми возможностями.

– Знаю.

– Я хотел бы посмотреть товар.

– Знаю.

"Испорченная пластинка!" – возмутился про себя Слейд, а вслух сказал:

– Так покажите.

Аль-Кабир поднял стоявшую у него под ногами сумку и опустил на колени англичанина.

Слейд несколько минут рылся в сумке. Да, все это – похищенные из музея экспонаты... Но стилет...

Стилета в сумке не оказалось.

– Отличные вещицы, – одобрил Слейд. – Я покупаю. Назовите цену за всю сумку.

– Пять тысяч фунтов.

– Плачу шесть, если принесете ещё кое-что столь же примечательное.

Аль-Кабир озадаченно взглянул на Слейда.

– Больше у меня ничего нет...

– Ничего? Вы не лжете?

– Клянусь Аллахом! Зачем мне наказывать себя на тысячу фунтов?!

– Верно, – согласился англичанин. – А где стилет?

Смуглое лицо аль-Кабира побледнело. Кто перед ним? Неужели все-таки полицейский?

Слейд протянул руку к приборной доске и дважды мигнул фарами. Несколько секунд спустя из темноты вынырнули Боннет и Прист. Первый приставил ствол пистолета к виску аль-Кабира, второй держал под прицелом перепуганного коридорного.

– Ну! – рявкнул Слейд. – Где стилет?!

– Клянусь Аллахом... Кто вы?!

– Те, кто без колебаний продырявит твой череп, если ты сию же минуту не расскажешь про стилет. Стив, стреляй при счете "три". Один...

– Я расскажу! – поспешно выкрикнул аль-Кабир. – Я не виноват... Обещаете сохранить мне жизнь?

– Да, – брезгливо обронил Слейд.

– Стилет купил один русский... Умоляю, уберите оружие...

Слейд подал Боннету знак. Тот отступил на шаг, но ствол по-прежнему был направлен в голову аль-Кабира.

– Какой русский? – спросил Слейд. – Внятно!

– Этого русского хорошо знают все торговцы... Он часто приезжает в Каир, чтобы покупать редкости... Я ему показывал эту сумку. Он отобрал стилет и ещё девять предметов, заплатил за все четыреста фунтов...

– Имя русского! В каком отеле он живет?

– Клянусь Аллахом...

– Тьфу... Особые приметы!

– Да, есть, – воодушевился аль-Кабир. – Он такой... Не спутаешь. Здоровый, ростом футов шесть с четвертью. Нос сломан, как у боксера. И главное – на левой руке не хватает фаланг двух пальцев, безымянного и мизинца.

– Неплохо, – кивнул Слейд. – Но если врешь...

– Клянусь Ал...

– Не перебивай. Сейчас мы отвезем тебя в полицию...

– Вы же обещали! – взвился аль-Кабир.

– Обещали сохранить жизнь, а не отпустить, – уточнил Слейд.

– Полиция – это суд... Смерть...

– Да? Ну, тогда выбирай. Или едешь с нами в полицию, или застрелим тебя здесь. Пять секунд на раздумье. Стив!

– Я еду, – обреченно выдохнул бандит.

– Как я признателен! Надо же, из всех вариантов твоего богатого выбора...

– А с этим что, мистер Слейд? – спросил Прист, указывая стволом на коридорного.

– Тоже в полицию, пусть сами с ним разбираются. – Слейд пересел в "Митцубиси" и повернулся к парню. – Ты все слышал, все понял?

– Я не преступник, сэр! Я только помогал искать покупателей...

– Вот и расскажи это начальнику полиции.

Боннет надел на аль-Кабира наручники, отконвоировал его ко второй машине и втолкнул внутрь. Прист устроился за рулем.

Караван из трех машин двинулся в обратный путь (третьей была "Вольво" полковника Лысенко далеко позади). Безмолвная сцена, разыгравшаяся перед глазами полковника, не прояснила ситуации. Нашли ли англичане то, что искали?

В полицейском управлении Слейд потребовал немедленно известить аль-Расула. Несмотря на глубокую ночь, начальник выехал, едва услышал, что есть новости об ограблении археологического музея. Слейд ожидал его у камеры-клетки, где понурившись сидели задержанные. Боннет и Прист укатили в отель.

Когда аль-Расул прибыл, Слейд торжественно поставил перед ним сумку. Начальник полиции с волнением раскрыл её.

– Поздравляю вас, сэр, – почти продекламировал он. – И благодарю от имени...

– Подождите поздравлять, – отмахнулся Слейд. – Здесь не всё. Эти господа успели продать десять экспонатов, и среди них – наш...

Аль-Расул помрачнел.

– Идемте в мой кабинет.

В кабинете англичанин поведал начальнику полиции о ночных событиях.

– А теперь, – подытожил он, – необходимо разыскать русского со сломанным носом, без двух пальцев на левой руке. Если он ещё в Каире, дело упрощается, но если возвратился в Россию...

– Вы последуете за ним?

– Разумеется.

– Если он в России, не разумнее ли связаться с русской полицией через Интерпол?

– А вот этого я вас очень попрошу не делать, мистер Расул, – не терпящим возражений тоном проговорил Слейд. – Я сам найду ваши экспонаты и передам их в египетское посольство в Москве. А один – позже, в посольство в Лондоне. Вы уже удостоверились в искренности моих намерений...

– Да, мистер Слейд. Я не стану чинить вам препятствий.

17

Через день Джек Слейд получил доставленные курьером сведения из полицейского управления. Русского по приметам опознали служащие отеля, где он постоянно останавливался во время частых визитов в Каир. Но к немалой досаде Слейда, Михаил Игнатьевич Костров отбыл в Москву...

Слейд поднял телефонную трубку, позвонил в соседний номер и вызвал к себе Приста и Боннета.

– Джентльмены, наша миссия в Каире завершена. Нас ждет Лондон.

– Значит, русского отыскать не удалось? – спросил Прист.

– Почему же? Удалось, – с деланной беспечностью ответил Слейд. – Но, к сожалению, он уже в Москве, и вероятно, вместе со стилетом.

– Нам предстоит путешествие в Россию?

– Вам – вряд ли. В Россию незачем посылать троих. Достаточно одного меня, после доклада Марстенсу. Известно имя человека, нетрудно выяснить адрес. Останется только пойти и взять стилет.

– Чего уж проще, – согласился Прист.

– Сдавайте оружие, заказывайте билеты в Лондон, – подытожил Слейд.

...Вечером того же дня полковник Лысенко вылетел в Мюнхен под именем Вилли Хайдена, а оттуда – в Москву, под собственной фамилией. Прямо из аэропорта он направился к генералу Курбатову.

– Вы превосходно справились с заданием, полковник, – одобрительно кивнул генерал. – Виртуозная работа. Итак, стилет в Москве... Жаль, что имя человека не прозвучало... Но что же, теперь мы подождем мистера Слейда, и он приведет нас к стилету. Он сыграл-таки на нашей стороне, как мы и задумали. – Каковы будут мои функции? – Все те же. Ждите Слейда, ведите его...

– В одиночку, без группы поддержки?

– А зачем она вам? В Каире вы не сплоховали, а там было потруднее... В критической ситуации, если таковая случится, подключим кого-нибудь. А пока... Чем меньше посвященных, тем лучше.

– А если прибудет не Слейд? Для него слишком простая миссия.

– Об этом запросим Леди Джейн. Но думаю, он приедет сам, он ничего не бросает на полпути... Итак, с момента прибытия Слейда, – продолжал Курбатов, – связь со мной держите по мере необходимости. Не напрягайтесь и не зарывайтесь, дело-то действительно простое...

Лысенко покосился на генерала, однако промолчал.

18

Соперничество – не редкость в мире ученых, и такое положение дел иногда подстегивает ход научных изысканий, а иногда тормозит, как в случае с Дэвидом Сэйлом и Ильей Левандовским. Папирус, над которым корпел англичанин, не был единственным в своем роде. В России египтолог Левандовский бился над расшифровкой текстов, составленных тем же криптографическим жреческим письмом. Если бы оба ученых сообщали о своих исследованиях в открытых публикациях или в интернете, они давно нашли бы друг друга, объединили материалы и усилия и гораздо быстрее добились бы успеха. Но жажда приоритета заставляла как Сэйла, так и Левандовского не афишировать свою работу.

В отличие от Сэйла, Левандовский не приобрел свои свитки в Египте. Когда-то они принадлежали одному из его предков, известному российскому историку, философу и писателю, а как попали к тому – сейчас уж не установишь. Папирусы передавались в семье Левандовских по наследству, и ещё в детстве у Ильи, чьим кумиром был Генрих Шлиман, зародилась мечта прочесть их. Эта романтическая устремленность с годами превратилась в осознанную цель ученого.

Папирусы, имевшиеся в распоряжении Левандовского, содержали значительно больше текста, нежели свиток Дэвида Сэйла, что облегчало работу, хотя ни в коей мере не сводило на нет бесчисленные трудности. И все же Левандовский кое-чего добился. Он уже знал, что один из папирусов является секретным донесением о кровавых событиях крестьянского восстания 1780 года до нашей эры, и упорно трудился над расшифровкой другого свитка.

Но этим солнечным воскресным утром Илья Левандовский не испытывал ни малейшего желания работать. Ему хотелось посвятить отдыху целый день, хотелось побродить по Арбату, зайти в любимый музей Пушкина...

Когда Левандовский, сидя за утренним чаем, предавался грезам о предстоящем чудесном дне, в дверь позвонили. Илья Владимирович вышел в прихожую, глянул в глазок, открыл.

– Привет, Илья Муромец! – загремел на всю квартиру веселый голос. Если ты скажешь, что я помешал, спущу с лестницы.

– Да нет, Миша, – улыбнулся Левандовский, пожимая гостю руку. Сегодня я сачкую.

– О`кей, посачкуем вместе, – Костров сразу направился в кухню. – Ага, тут и чаек... Наливай!

Старый приятель Ильи Левандовского Михаил Игнатьевич Костров – бывший боксер, бывший инженер, бывший кооператор и ещё многажды "бывший" занимался весьма своеобразным бизнесом. Как только у российских граждан появилась возможность свободно разъезжать по всему свету, Костров зачастил в Египет, признанную археологическую мекку. Там он скупал поддельные (высокого качества), реже подлинные древности, вывозил их в Москву, изобретательно обманывая таможенников, и перепродавал – как правило, знакомым коллекционерам.

Из последней поездки Михаил Игнатьевич привез меньше, чем обычно. Мало что попадалось – ведь на откровенных грубых подделках, коими переполнены лавчонки Каира, бизнеса не получится. Но одно приобретение взволновало его – купленный вместе с другими предметами бронзовый стилет со змеей на рукоятке. Лезвие стилета украшали изумительные миниатюрные изображения дворцовых залов, фараона на троне, богинь-охранительниц. Не обладавший систематической научной подготовкой Костров интуитивно чувствовал: перед ним действительно стоящая вещь, на которой можно неплохо заработать.

Благополучно вернувшись в Москву, Костров поспешил к Левандовскому. Илья Владимирович порой консультировал приятеля, принимая его за бескорыстного коллекционера. Научная значимость привозимых Костровым вещей была невысока, поэтому Левандовский был убежден, что их перемещение в Россию, в частные руки, не противоречит законодательству обеих стран. К тому же Костров уверял, что имеет разрешение на вывоз каждого предмета и добросовестно декларирует все на таможне.

Михаилу Игнатьевичу позарез требовалось установить реальную стоимость стилета, дабы не продешевить. Любой из его знакомых коллекционеров без колебаний пошел бы на обман... И только Левандовскому, ученому до мозга костей, бесконечно далекому от коммерции, Костров мог довериться.

– Есть у меня тут одна вещица, Илья, – проговорил Костров, прихлебывая обжигающий чай. – Купил на каирском базаре, да не знаю, не переплатил ли... Взгляни!

Костров достал из внутреннего кармана стилет, завернутый в хрустящую полупрозрачную бумагу, и протянул Левандовскому. Тот осторожно развернул упаковку и ахнул.

– Боже, что за чудо! Сколько ты заплатил?

– Сорок фунтов и ещё сорок пошлины на таможне.

– Тебе невероятно повезло.

– Не фальшивка?

– Что ты... Это приблизительно эпоха... Где-то после Тутмоса Первого... Я датирую стилет примерно тысяча пятисотым годом до нашей эры...

Кострова не очень занимали исторические эпохи.

– Повезло, говоришь?.. Значит, он может стоить и дороже?

– По меньшей мере в несколько раз. Но ты ведь не собираешься его продавать?

– Я не сумасшедший.

– Удивительно, – проворчал Левандовский, разглядывая стилет со всех сторон, – как египетские власти прошляпили безусловно музейную вещь. У тебя не было проблем на границе?

– Никаких. Проштамповали, и привет.

– Тогда поделом им! Пусть не будут раззявами.

– Илья, – сказал Костров, наливая новую чашку чая, – мне хотелось бы узнать побольше об этом стилете.

– А что именно?

– Ну... Всё... Всякие научные подробности... Я ведь невежда, а мне так интересно приобщиться, – Костров перекидывал мостик к единственно важному для него вопросу. – Ну, и возможный денежный эквивалент, конечно... Надо же знать, что я храню в коллекции.

– Я не могу отделаться от ощущения, – задумчиво проговорил египтолог, – что где-то я уже видел похожий стилет.

– Если бы видел, запомнил бы, ты ведь специалист.

– Ты плохо представляешь, о чем говоришь... Тысячи музеев, миллионы экспонатов. А мы, ученые, подобны флюсу, как утверждал Козьма Прутков полнота наша односторонняя. Но если ты оставишь мне стилет на недельку, попытаюсь выяснить.

– Оставлю, – сказал Костров. – Но с условием – никому ни звука. Пронюхают мои друзья-коллекционеры – всё, пиши пропало, проходу не дадут.

– Договорились.

Костров посидел у Левандовского ещё с полчаса, но разговор не клеился. Михаил Игнатьевич думал о намеченных на сегодня визитах, переговорах с коллекционерами, а Левандовский размышлял о новом приобретении приятеля.

Когда дверь за гостем наконец закрылась, Левандовский поспешил к книжным полкам – об отдыхе он уже не вспоминал. Один за другим египтолог листал роскошно иллюстрированные тома. На исходе пятого часа он наткнулся на фотографию в книге, посвященной экспозиции Египетского археологического музея. "Бронзовый стилет, – гласила подпись, – ок. 1500 г. до н. э."

Левандовский положил стилет рядом с превосходным цветным снимком и вздрогнул. Не просто подобие, а полная идентичность... Египтолог торопливо перелистал страницы до раздела комментариев. Пропустив первые строки, прочел: "Стилет является уникальным произведением древнеегипетского искусства, выполненным в нетрадиционной технике... На сегодняшний день не найдено ни одного предмета, декорированного в аналогичной манере..." И так далее.

Ни одного предмета!

Ученый достал из ящика стола лупу и стал сравнивать фрагменты стилета и фотографии. Да, полная идентичность! Возможно ли это? Неужели перед ним ТОТ САМЫЙ стилет? Нет, конечно. Во-первых, если бы экспонат был украден из музея, об этом давно стало бы известно. А во-вторых, вор не продал бы его на базаре за сорок фунтов... Значит, это ВТОРОЙ стилет, в точности копирующий первый. Открытие! Экспонат Египетского археологического музея уже не уникален...

Левандовский захлопнул книгу и разыскал на верхней полке каталог Египетского археологического музея с указанием страховой стоимости экспонатов. Фотографии здесь были простенькие, черно-белые, небольших размеров и конечно, лишь выборочно. Но стилет, вот он... Номер 84-169...

Пятьдесят тысяч долларов. У Левандовского голова пошла кругом. Если такова цена музейного стилета, то и аналог стоит не меньше... Сорок фунтов – и пятьдесят тысяч долларов! Кострову не то что повезло, ему привалила редкая удача. Разумеется, не может быть и речи о том, чтобы стилет остался в частной коллекции. Едва Костров узнает о том, что это за стилет, он несомненно передаст его в музей, где будет красоваться табличка "дар Михаила Кострова". Как Левандовский завидовал приятелю и как радовался за него! Он уже схватился за телефонную трубку, чтобы звонить Кострову, но вдруг передумал. Ему не хотелось так быстро расставаться со стилетом. Разве он не первым из ученых увидел этот раритет? Те, кто его нашел и продал, учеными не были, и Костров тоже дилетант. А Левандовский изучит стилет, напишет статью...

Египтолог снова взялся за увеличительное стекло. В том месте, где лезвие соединялось с рукояткой, он заметил утолщение. Зачем оно? Ведь лезвие должно плотно вставляться в рукоятку. Ради изящества линий?

Ученый взял скальпель и нанес на поверхность утолщения крохотную царапину, которая серебристо заблестела. Это не бронза, а иной металл, лишь сверху покрытый тонким слоем бронзы! А лезвие... Бронзовое, без сомнения. С какой целью древний мастер заплавил стык рукоятки и лезвия другим металлом – и каким? Олово, серебро, свинец? Очевидно, эстетические соображения тут ни при чем, тогда не было бы никакого смысла отказываться от бронзы и усложнять процесс изготовления. А если этот металл менее тугоплавкий?

То, что затем сделал Левандовский, вряд ли одобрило бы большинство его коллег. Но ученый был захвачен непреодолимым любопытством. Он раскалил паяльник и ткнул жалом в серебристую царапину. Капли расплавленного металла упали в подставленную тарелку. Догадка подтверждалась. Полчаса спустя место стыка лезвия с рукояткой было избавлено от наплавления.

Левандовский попытался вытащить лезвие из рукоятки. Безуспешно. Тогда он повернул его влево, вправо... Что-то щелкнуло. Бронзовая оболочка сползла с внутреннего лезвия – она представляла собой подобие ножен. Но было ли то, что внутри, вторым лезвием? Узкая полоска бронзы, и она легко вынулась из рукоятки.

Всю полоску сплошь покрывали миниатюрные иероглифы. Их было очень много, они теснились по обеим сторонам. Левандовский вновь схватил лупу; его сердце колотилось так, словно он взбежал по лестнице на двадцатый этаж.

Перед началом текста был изображен надменный сфинкс, а в конце – нечто вроде птицы с явными техногенными признаками. Подобные изображения часто попадаются в древних культурах, и некоторые исследователи усматривают в них косвенные доказательства посещения Земли посланцами иного разума. Но не птица и не сфинкс приковали в первую очередь внимание Левандовского, а сам текст. Он был написан теми же криптографическими знаками, что и папирусы!

Да, теперь ученый не сомневался: судьба помогла ему сделать крупное открытие (это открытие могли сделать и сотрудники Египетского археологического музея ещё в 1925 году или даже сам Джулиан Прендергаст. Но никому не пришло в голову испортить ценную находку).

Левандовский тотчас же принялся перерисовывать криптограмму.

19

Шесть дней напряженнейшей работы прояснили для Ильи Левандовского многое, и ещё больше запутали. Опираясь на собственные достижения в расшифровке папирусов, он довольно быстро прочел большую часть текста – и прочитанное немало изумило его, – но остальное расшифровать не удалось. Впрочем, Левандовский понимал, что перед ним подобие формул, описание какого-то процесса, ноу-хау, выражаясь современным языком. Ему отчаянно не хватало соответствующих знаний, и он принял верное решение – обратиться к специалисту.

Левандовский направился к телефону, и тут раздался звонок. Он снял трубку.

– Слушаю.

– Алло, это Костров, – загудел знакомый бас. – Как дела?

– Смотря какие, – уклончиво ответил ученый.

– Что там с нашей вещицей?

– Ах, это... Понимаешь, я закрутился... Выясняю понемногу. Дай мне ещё недельку.

– Да ради Бога, мне не к спеху, – Левандовский уловил в интонациях собеседника недовольство, плохо вязавшееся со смыслом его слов, но предпочел не заметить этого.

– Вот и отлично. Ты извини, у меня тут гости...

– Надеюсь, они вещичку не умыкнут?

– Она в надежном месте.

– Шучу. Ну, пока.

– До свидания...

Левандовский нажал на рычаг и набрал номер.