Текст книги "Сибирских улиц тихий ад"

Автор книги: Андрей Бурцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

– Мне не совсем понятно, – Ганшин устало потер ладонью глаза. – Вы назвали это временным отступлением, так почему вы решили, что больше не нуждаетесь в моих услугах? Нашли более подходящую кандидатуру?

– Алексей Степанович, вы нас полностью и безусловно устраивали, – спокойно проговорил Иванов. – Но неужели вы так и не поняли смысл нашей затеи? Вы же не пишете историю Мироздания. И даже не историю вашей планеты. Вам была поручена более локальная задача – написать историю одной... Ну, назовем Его так – личности. И эта история закончилась нынешней ночью.

– Он что же – умер? – внезапно онемевшими губами прошептал Ганшин.

– Не в том смысле, какой вы вкладываете в это понятие, поскольку, по вашим меркам, он никогда и не жил. Точнее можно сказать так – Он навсегда ушел из Мироздания. История Его закончена и, следовательно, ваш труд завершен. Будет завершен, когда вы напишете последнюю главу.

– Понятно, – пораженно прошептал Ганшин. – И что же теперь будет?

– С кем? С вами? – Референт Иванов позволил появиться на тонких губах мимолетной усмешке. – Ну, вас-то мы, Алексей Степанович, не обидим. Вы получите все точно по договору. Рукопись ваша будет опубликована и постепенно разойдется по всему миру...

– Нет, с нами со всеми, – перебил его Ганшин. – Что теперь будет дальше?

– Я не пророк, – безразлично пожал плечами Иванов. Кроме того, поскольку вы выбываете из игры, то в дальнейшем не будете получать от нас никаких материалов. Finita la komedia, как говорят французы. Что будет? Это вы увидите сами. Со временем. Ну, а теперь прощайте. Больше мы с вами не встретимся. Все, что вы получили за это время, останется у вас. Включая и девочек, если они захотят. Впрочем, вы, кажется, неплохо сдружились.

Иванов встал, кивнул, не протягивая руки, и вышел из комнаты. Ганшин не последовал его провожать. Он сидел в одиночестве, уставившись на серую папку с рукописью. Он услышал щелчок захлопнувшейся наружной двери. И наступила окончательная тишина.

Вот и все, жужжало у Ганшина в голове надоедливой мухой. Вот и все кончено. Завершился еще один этап истории. А впереди, как всегда в таких случаях, неизвестность.

Ч А С Т Ь 3. СЛЕДСТВИЯ (Перед рассветом).

1

В длинном сером мрачном здании, построенном когда-то на месте красивейшего в городе комплекса церкви, ряд кабинетов был выделен для работы Следственной Комиссии, организованной при городской мэрии после возврата власти к прежним рубежам. Впрочем, о "прежних рубежах" говорили лишь не в меру ретивые газетчики. В городе царили хаос и неразбериха, более смахивающие на полную анархию, чем на развивающуюся демократию. Да и сам город изменил свой лик. В самом центре его, на месте Крестовоздвиженской церкви, а позднее страшного Храма, теперь красовалось необычно круглое озеро со странной черной жидкостью. Озеро окружили оградой из колючей проволоки, расставили военную охрану, и за ограду пускались лишь представители власти и местные ученые, рвущиеся изучать небывалый феномен. Такие вот дела.

– Такие вот дела, – с печальной улыбкой сказал Ганшин, – сидя в кабинете серого здания напротив навалившегося на письменный стол Светозара. – Вот и тебе отломился кусок пирога. Помнишь наш разговор? Только не думал я, Зарка, что ты еще будешь вызывать меня на допросы.

Ганшин прищурился, отчего стали отчетливее бегущие из уголков глаз морщинки. Навалившись грудью на стол, Светозар пристально, не смущаясь, глядел на него.

– Кончай пороть чушь, Лешка, – устало сказал Светозар. – Ни на какие-такие допросы я тебя не таскаю. Я просто вызвал тебя для того...

– Вот именно – вызвал, – прервал его Ганшин. – В прежние времена, когда тебе требовалось что-то узнать, ты запросто забегал ко мне сам. Что ж, власть накладывает свои обязательства.

– Да не в этом дело, – Светозар оттолкнулся от стола и откинулся на спинку стула. – Мы тут все замотались окончательно. Вкалываем по пятнадцать часов в сутки...

– Старая песенка, – усмехнулся Ганшин. – Власти много работают, их нельзя обижать. Они трудятся для народа. Все это было, Зарка. Ничего нового ты не говоришь.

Вместо ответа Светозар щелкнул рычажком селектора и, не обращая внимания на невольно напрягшегося Ганшина, сказал в микрофон:

– Валентин, сделайте мне, пожалуйста, два кофе.

Выключив селектор, он с силой провел ладонью по лицу от лба до подбородка.

– Лешка, можешь ты меня выслушать? – с просительными интонациями в голосе проговорил он. – Мы единственная организация в городе, способная внести ясность в происшедшее. За два месяца своего существования мы провернули громадную работу. Чуть позже я расскажу тебе о результатах... Так вот, а теперь дело обстоит так, что Следственная Комиссия дышит на ладан. Мы на грани закрытия. Нас в Комиссии осталось всего три человека – остальные были отозваны для текущих и, как было сказано, "более важных дел". Ясно, что кого-то из власть предержащих очень не устраивают результаты нашей работы. А если нам еще не будут помогать такие, как ты... Светозар безнадежно махнул рукой. – Или ты тоже считаешь, что мы занимаемся пустопорожней болтовней?

– Да нет, – ответил Ганшин, заложив ногу на ногу и обхватив руками колено. – Я вообще не знаю, чем вы занимаетесь. Не считая слухов, которым никогда нельзя верить, но надо прислушиваться, о вас не было опубликовано ни строчки ни в одной газете.

– До сих пор – да, – кивнул Светозар. – Мы считали – и совершенно правильно, – что это помешает нашей деятельности. Но сейчас пришло время обратиться к народу. Впрочем, об этом тоже чуть позже. Можешь мне поверить, Лешка, магнитофон у меня выключен – хотя он существует. В конце нашей беседы я запишу твои официальные показания, а пока я хочу поговорить с тобой, как с другом, узнать твое мнение о том, что же все-таки произошло.

– Показания... – протянул Ганшин. – Значит, все же допрос.

– Не цепляйся к словам, – досадливо поморщился Светозар. – Показания свидетеля, очевидца. А уж ты-то, насколько я знаю, стоял у самых истоков интересующих нас событий.

– Преувеличиваешь, как всегда. Я был не более, чем наблюдателем, и не собираюсь брать на себя чью-либо вину.

– Ну, знаешь! – ошарашенно уставился на него Светозар. – Об этом не может быть и речи. Какая вина? О чем ты?

– В нашем веке случалось и похлеще, – жестко проговорил Ганшин. – Это вообще в духе народа – искать в первую очередь не причины, а виновных.

– Теперь ясно, в чем твоя ошибка и почему ты так враждебно ко мне настроен. – Светозар пригладил непокорные волосы и тяжело вздохнул. – Ты просто не в курсе. Нашу Комиссию не интересуют никакие виновные. Мы хотим понять суть, собрать доказательства и порекомендовать меры, которые следует принять, чтобы подобное не повторилось никогда.

– Хотелось бы мне в это верить, – печально глядя на него, сказал Ганшин. – Ну, ладно, оставим пикировку на следующий раз. Итак, что ты хочешь узнать от меня, принимая во внимание, что я уже много рассказал тебе тогда, в нашу предыдущую встречу?

– Тогда ты говорил, в основном, загадками и предположениями. И с тех пор немало воды утекло. И немало чего произошло. Может, на этот раз у тебя есть более твердые факты...

В дверь постучали.

– Входите! – крикнул Светозар.

Вошел высокий молодой парень в милицейской форме с подносом в руках, поставил поднос, на которым дымились чашки с кофе и стояла сахарница, на стол перед Светозаром.

– Спасибо, Валентин, – улыбнулся ему Светозар. – Можете идти.

Милицейский, не говоря ни слова, удалился.

– Двигайся к столу, – пригласил Светозар Ганшина. – Кофе тут заваривают неплохо.

– Ты вообще тут прилично устроился, – улыбнулся Ганшин, пододвигая стул. – Прямо, большой босс из зарубежных фильмов.

– Давай к делу, – сказал Светозар, кладя в кофе сахар. – Сейчас я хочу изложить тебе основную схему событий, как мы их представляем, а потом послушать твои дополнения и комментарии. Идет?

– Идет, – согласился Ганшин, осторожно отпивая черный, как уголь, кофе. – А кофеек у вас действительно прилично готовят.

– Поехали... Пункт первый. В июне в Москве был организован некий Комитет по Восстановлению России с филиалами во всех крупных городах. К августу он, фактически, захватил власть в стране. То есть имел место переворот. Переворот произошел безболезненно и бескровно, номинальные власти остались на своих местах, но почему-то перестали функционировать. Кстати, отметим неясность в этом пункте. Члены нашего местного парламента и мэрии утверждают – и по-моему, они искренне в этом убеждены, – что все эти месяцы они работали, как всегда, и никаких беспорядков в городе не наблюдалось. Погоди, – остановил он Ганшина, собиравшегося перебить. Давай я доскажу до конца, а ты выскажешься потом.

– Ладно, – кивнул Ганшин и поудобней устроился на стуле с чашкой кофе в руках.

– Пункт второй. Примерно в это же время, то есть в июне, к тебе явился некий господин, назвавшийся референтом Ивановым, который предложил тебе какую-то сделку. Я сам краем глаза видел лежащий у тебя на столе договор, хотя и не успел проглядеть его хотя бы мельком.

– Ты уверен, что это имеет какое-то отношение к событиям? – удивленно поднял брови Ганшин.

– Уверен, – твердо сказал Светозар. – И самое прямое. Сути вашей сделки мы не знаем, но, я надеюсь, сегодня ты расскажешь о ней. Поехали далее. В августе, словно грибы после дождя, в городе повырастали различные организации военного и фашистского толка – Павловцы, Коричневые Монахи, Воинство Сатаны и тому подобные – их было больше десятка, деятельность которых сводилась к поддержанию в городе определенного "порядка" и служению – ни много, ни мало – Сатане. Тогда же – опять-таки неизвестно кем – был установлен комендантский час. Тогда же, в августе, членами Воинства Сатаны были уничтожены почти все священнослужители Крестовоздвиженской церкви, а сама церковь преобразована в так называемый Храм. С августа по октябрь Коричневые Монахи патрулировали по ночам улицы и всех нарушителей уводили в Храм. Оттуда спустя несколько дней выходили уже не люди, а некие зомби, лишенные рассудка и выполнявшие чьи-то приказы. Большей частью они вливались в Воинство Сатаны. Тут же надо отметить, что эти организации распадались по своей сути на две категории. Если Павловцы являлись переименованными казачками, а Монахи набирались из числа городских подонков, то Воинство Сатаны состояло исключительно из этих утративших личность зомби.

Ганшин кашлянул, поерзал на стуле, но промолчал.

– Поехали далее, – продолжал, не обращая внимание на его явную попытку что-то сказать, Светозар. – В конце августа в городе организовалось так называемое Сопротивление, состоявшее из людей, не желающих мирится с таким порядком вещей. Кстати, его члены и составили потом Следственную Комиссию. Сопротивление состояло из весьма разношерстных людей, поэтому ни на какие серьезные действия, кроме агитации среди народа, мы не были способны. Но и это было кое-что. В начале октября я отыскал единственного уцелевшего священника бывшей Крестовоздвиженской церкви отца Паисия. Уже тогда, отчасти в связи с разговором с тобой, отчасти по другим причинам, я чувствовал, что узел всех событий сплетается в Храме. Вдвоем с отцом Паисием мы проникли в Храм, чтобы увидеть происходящее там.

– Так ты все-таки был в Храме! – удивленно воскликнул Ганшин, сплеснул кофе и поставил чашку на поднос.

– Был, – снова вздохнул Светозар. Ганшин заметил, что в его глазах промелькнуло нечто вроде страха. – Что произошло в Храме, я расскажу как-нибудь потом. Для нашей схемы важны следующие моменты. После начала религиозной церемонии в Храме появился... мне трудно охарактеризовать его... ну, скажем, некое существо, чудовище, что ли...

– Понимаю, – тихо сказал Ганшин. – Я тоже видел Его.

– Мы с отцом Паисием были раскрыты, – продолжал Светозар. – Отец Пасий вступил с чудовищем в схватку и, как я думал тогда, погиб. Мне удалось бежать. Сразу после того, как я выбрался из Храма, с неба ударил столб света, который разрушил Храм. Холм, на котором он стоял, провалился, а на его месте, как ты знаешь, образовалось озеро с незамерзающей черной жидкостью. Я видел это своими глазами. Что примечательно, катаклизм сопровождался сильным землетрясением, но никто в городе, за исключением жителей окрестных домов, не почувствовал никаких толчков. И пункт последний. Сразу после разрушения Храма (как мы узнали потом, Храмы таким же образом были уничтожены во всех городах одновременно) зомби Воинства Сатаны словно очнулись и превратились в нормальных людей. К сожалению, они ничего не помнили, что было с ними, поэтому у нас, практически, нет сведений о деятельности этой организации. Остальные отряды разбежались, как только начало функционировать правительство. Некоторых удалось изловить, но это уже мелочи. Вот схема событий, какую мы имеем на сегодняшний день. Разумеется, я изложил лишь основные пункты. Есть еще масса деталей и подробностей, и о некоторых я хотел бы сейчас с тобой поговорить. Но сначала я должен задать один вопрос. – И глядя прямо в глаза Ганшину, Светозар отчетливо произнес: – Что такое Страж, Лешка?

– Страж? – удивленно повторил Ганшин. – Ну, человек, который что-то охраняет...

– А применительно к нашим событиям?

Ганшин задумался, пожал плечами.

– Понятия не имею, о чем ты.

– Ладно... – Светозар вздохнул с явным облегчением. Похоже, ты и правда не знаешь об этом. Если же я ошибаюсь... Впрочем, нельзя же не доверять никому. А тебе я верить просто хочу.

– Вот теперь ты говоришь загадками, – заметил Ганшин, удивленный странным поведением друга. – Ты ведешь себя так, будто чем-то меня проверял. Но я не понимаю, чем...

– Сейчас я все объясню, – сказал Светозар и сделал большой глоток кофе. – Помнишь наш последний разговор?

Ганшин утвердительно кивнул и снова взял чашку.

– Ты изложил мне тогда теорию иного мира, откуда якобы лезет к нам вся эта нечисть, и упомянул о проходе между мирами.

– Зря иронизируешь, – вздохнул Ганшин. – Я абсолютно уверен в состоятельности этой теории. Разумеется, у меня нет доказательств... Таких, какие можно пощупать, подержать в руках, но...

– Я совершенно серьезен, – перебил его Светозар. – Примерно в то же время еще одна особа упомянула о проходе между мирами. Она назвала их Вратами и сообщила одну любопытную вещь. По ее мнению, эти Врата не существуют сами по себе. Кто-то должен поддерживать их открытыми с нашей стороны. Не знаю, каким образом – ментальными силами, колдовством или биополем, можно думать, что хочешь. Вот этого-то типа она и назвала Стражем или Привратником.

– Интересно, откуда эта особа взяла такие подробности? – сощурился Ганшин. – Во всяком случае, я об этом ничего не знаю.

– И слава богу! – с облегчением вздохнул Светозар.

Ганшин удивленно поднял брови.

– Вот как? По-моему, ты что-то недоговариваешь.

– Дело в том, что это особа... – Светозар немного помялся. – Видишь ли, она ясновидящая, по крайней мере, выдает себя за таковую. Раньше я никогда в это не верил, но теперь... Ладно. Во всяком случае, говорит она довольно туманно, загадками. И говоря о Страже, она намекнула на тебя.

– Ясно, – усмехнулся Ганшин. – И по твоей гипотезе, если бы я был пресловутым Стражем, то сразу бы раскололся после твоего вопроса. Так, что ли?

– Да нет, – махнул рукой Светозар. – Но я столько знаю тебя и уверен, что ты не сумел бы мне соврать так, чтобы я ничего не заметил. Во всяком случае, ты для меня теперь отпадаешь.

– Тогда почему эта твоя ясновидящая – а я, кстати, не знаю никого из их среды – все же указала на меня? – задумчиво произнес Ганшин. – Этот вопрос у тебя не отпал. Или может, ты подозреваешь Элизу с Норой?

– Да нет, – сказал Светозар. – Твои девушки, скорее, являлись такими же жертвами, как и зомби Воинства. Они тут ни при чем.

– Они никогда не были зомби, – покачал головой Ганшин. – Поначалу они получили задание, на которое согласились вполне сознательно и которое, в общем, не шло вразрез с их предыдущим занятием. А потом мы понравились друг другу, и я предложил им оставаться у меня, сколько они захотят. Нет, к Стражу они не имеют никакого отношения. Я бы почувствовал. За последние месяцы, Зарка, у меня развилось чутье на подобные вещи.

– Их я и не имел в виду, – сказал Светозар, допивая кофе и оставляя чашку подальше на стол. – Просто я вспомнил, как в июне, будучи у тебя в гостях, помнишь, когда на столе у тебя лежал странный договор...

– Тот вечер трудно забыть, – протянул Ганшин, лицо его омрачилось. – Я знаю, о ком ты говоришь.

– Я видел его лишь мельком, – быстро сказал Светозар. Худой высокий тип в черном костюме. Лысый. При его появлении мне захотелось уйти, что я и сделал. Понимаешь, у меня возникло чувство, что нельзя оставаться... Это трудно объяснить словами, но это так. Кто это был? Ты видел его потом?

– И не раз, – жестко сказал Ганшин. – Но чтобы все было понятно, мне надо рассказать тебя свою историю.

– Давай сделаем так, – предложил Светозар. – Ты рассказываешь про себя... лучше под запись, чтобы потом не повторяться. А после я расскажу тебе то, что раскопали мы. Идет?

– Идет, – согласился Ганшин, допивая кофе.

Когда он поставил чашку, Светозар включил скрытый магнитофон.

– Все началось июньским вечером, тем самым, когда ты заглянул ко мне, только несколькими часами раньше. Когда я возвращался домой, у подъезда меня остановили двое...

2

Когда Ганшин окончил, часы на стене мелодично пробили два. В окно светило блекловатое зимнее солнце. Изредка слышался шум проезжающих машин.

Некоторое время они глядели друг на друга и курили. Наконец, Светозар с силой загасил папиросу в пепельнице и со вздохом сказал:

– Да-а, если бы я знал все это раньше.

– Раньше бы ты мне просто не поверил, – ответил Ганшин. – А потом мы с тобой долго не виделись.

– Ладно, что толку прикидывать, что было бы, если бы... Перейдем к делу. Этот твой референт... Как его?

– Мне он представился как Иван Иванович Иванов, – напомнил Ганшин. – Но я сомневаюсь, что это его настоящее имя. Иногда я даже сомневаюсь, что он вообще человек. Именно при встрече с ним у меня возникло совершенно новое и очень неприятное чувство прикосновения чего-то мерзкого, отвратительного и страшно чужого. Это чувство невозможно забыть, тем более, что потом мне пришлось испытать его не раз. Говоря о чутье, я имел в виду именно это.

– Понятно, – кивнул Светозар. – Так вот, если все наши гипотезы верны, то этот Иванов очень подходит на роль Стража. К тому же он общался с тобой и моя ясновидящая могла перепутать, ощутив его следы в своей квартире.

– Логично, – согласился Ганшин. – Но нам это ничего не дает. Судя по последней встрече, я больше никогда не увижу референта Иванова.

– Как знать, как знать, – протянул Светозар и в глазах его мелькнуло странное выражение. – Вопрос со Стражем мы пока оставим. Перейдем к следующему. Ты что-нибудь слышал о Пророке?

– Ну, и научился ты задавать неожиданные вопросы, – усмехнулся Ганшин, закуривая новую папиросу. – Это-то тут причем? Обычные байки, которые так любит наш народец. Из разряда летающих тарелок, оживших мертвецов, переселения душ и прочей галиматьи.

– Я тоже так думал вначале, – серьезно ответил Светозар, – пока некоторые подробности не убедили меня в обратном. Так что же ты слышал о Пророке?

– Ну, в очередях и автобусах последние недели три болтают, будто бы появился в городе то ли монах, то ли священник – здоровенный детина метра под два, с буйными черными кудрями, одетый в белоснежную рясу, и на груди у него горит алым пламенем крест. Ходит он будто бы по городу и изрекает всякие истины и пророчества. Причем заметь, характерная для беспочвенных слухов деталь – никто, от кого я это слышал, сам этого Пророка не видел, а тоже пользовался росказнями. Не понимаю, почему это тебя заинтересовало? – Ганшин недоуменно пожал плечами. – Ты же всегда был здравомыслящим, Зарка. Ну, мало ли ходит всяких выдумок, особенно в наше зловещее время.

– Сначала я тоже принял это за выдумку и не обращал внимания, – повторил Светозар. – Однако, постепенно проявились интересные детали. Во-первых, буквально все описывают Пророка одинаково, расхождение лишь в мелких деталях. Во-вторых, я уже упоминал тебе сегодня, что в Храм мы проникли вместе с отцом Паисием. Так вот, облик Пророка как две капли воды напоминает этого храброго священника. Только ряса у него была обычного цвета.

– Даже горящий огнем крест? – иронично спросил Ганшин.

– Крест у него действительно был. Отец Паисий упомянул, что это довольно-таки древняя реликвия. Во время проникновения в Храм крест начал светиться. Впрочем, мы повидали там и не такие чудеса... – Светозар тяжело вздохнул. – В общем, когда нас обнаружили, отец Паисий вступил в схватку с чудовищем... ну, тем существом. Я успел выбраться из Храма перед самым началом катаклизма и думал, что отец Паисий погиб. Теперь я в этом не уверен. Так что понимаешь, Лешка, почему я так интересуюсь слухами о Пророке?

Ганшин сидел молча с неподвижными, остекленевшими глазами. Потом встрепенулся, провел рукой по лбу.

– Ну что ж, все может быть, – сказал он. – После того, что уже случилось, все может быть.

– А хочешь поглядеть на озеро, что на месте Храма? неожиданно предложил Светозар.

– Было бы любопытно, – оживился Ганшин. – Но ведь туда не пускают. Колючая проволока и солдаты.

– Со мной везде пустят, – махнул рукой Светозар. – А предосторожности такие, потому что опасная эта штука. Мы до сих пор не знаем, что от нее можно ожидать... Впрочем, есть там такой Северцев, физик, он тебе сам расскажет. Да и мне не мешает послушать новости.

Светозар щелкнул селектором и невнятно заговорил в микрофон. Ганшин с любопытством наблюдал за уверенными действиями друга, который, сам незаметно для себя, приобрел начальственные повадки.

– Поехали, – бросил Светозар, выключая селектор. – Машина ждет внизу.

3

Присыпанная снежком щебенка хрустела под ногами. Ганшин остановился в пяти шагах от ровной черной кромки, за которой тянулась матовая гладь, похожая, скорее, не на воду, а на непроницаемо черное зеркало. Чуть впереди по берегу тянулись поставленные на треноги и нацеленные на это громадное зеркало приборы, напоминающие теодолиты. Тянущиеся от них провода исчезали в десятиместной стационарной палатке штаб-квартире и одновременно полевой лаборатории ученых.

– Дальше идти не советую – опасно, – раздался над ухом голос Северцева.

Ганшин вздогнул от неожиданности и на миг оглянулся. Физик стоял рядом, чуть выше его, молодой и стройный. Ветерок, дующий со стороны озера, шевелил тонкие редкие светлые волосы на его непокрытой голове. За выпуклыми стеклами очков скрывались насмешливые глаза.

– Впрочем, стоять здесь тоже опасно, – весело продолжал Северцев. – Д-жидкость не всегда так спокойна. Иногда на нее находит беспричинное – по крайней мере, с нашей точки зрения – волнение, и тогда она может выйти из берегов.

– Д-жидкость? – переспросил Ганшин, с трудом отводя взгляд от безмятежной черной глади.

– Демоническая жидкость, по нашей терминологии, – с чуть заметной насмешкой в голосе объяснил Северцев. – Что это такое на самом деле – никто не знает. Нам только ясно, что это не вода и не растворы известных элементов. Иногда создается впечатление, что здесь мы наблюдаем монолит, единственную сверхгигантскую молекулу. Конечно, это лишь одна из гипотез, ничем пока не подтвержденная. Мой коллега Зарицкий носится с идеей, что мы имеем дело с вырожденной материей, но даже он не может четко сформулировать, что такое вырождение материи. Мне же кажется, что это вещество из иного мира, понимаете, из мира с иными физическими и химическими законами, вещество, аналогов которому нет на Земле.

– Чем же она опасна? – кивнул Ганшин на черную гладь, которая невольно притягивала взгляд. На нее хотелось глядеть и глядеть, как на огонь костра.

– В первую очередь – неизвестностью. Поскольку мы не знаем, что это такое, то и не знаем, чего можно от нее ожидать. До сих пор Д-жидкость противится всем попыткам взять пробы. Создается впечатление, что от нее просто нельзя отделить ни малейшую частицы. Что же касается физических взаимодействий с ней... – Северцев замолчал и передернул плечами, скорее от холода. На нем был накинутый на плечи ватник, а на улице весьма подморозило. – Давайте пройдем в палатку, я покажу вам образцы.

В палатке было значительно теплее, чем снаружи. Слева у двери гудела и нещадно дымила "буржуйка". Ганшин с непривычки даже закашлялся. Вдоль правой стены тянулся грубообструганный двухэтажный стеллаж, на котором матово поблескивали экранами многочисленные незнакомые Ганшину приборы. В дальнем левом углу стояли деревянные нары с беспорядочно разбросанными одеялами. Перед ними был самодельный стол с двумя лавками. За столом сидел коренастый бородач в телогрейке, обернувшийся на вошедших.

– У нас гости, Толя! – воскликнул с порога Северцев, проходя следом за Ганшиным в палатку. – Знакомьтесь, знаменитый писатель Алексей Степанович Ганшин. Принимает участие в расследовании местных феноменов.

Бородач встал из за стола и протянул руку. Его пожатие оказалось сильным и жестким, хотя бороду раздвигала улыбка, а маленькие глазки сверкали весельем и хитростью.

– Очень рад, – неторопливо проговорил он. – Корчнев Анатоль Анатольевич, в простом общении – Толя. И что же вас заинтересовало в нашей обители?

– Вы что же, и ночуете здесь? – спросил Ганшин, прищурившись сквозь дымный полумрак на нары.

– Приходится, когда проводим ночные наблюдения, – зачастил Северцев, скидывая ватник на нары. – Толя, покажи нашему гостю позавчерашние объекты. Смотрите, Алексей Степанович, это очень любопытно.

Корчнев неторопливо подошел к стеллажу, взял с него какой-то предмет и протянул Ганшину.

– Попробуйте угадать, что это такое, – сказал он и улыбнулся еще шире, отчего его густая борода расползлась в стороны.

Непонятный предмет был длиной сантиметров в двадцать, но очень тяжелый, килограммов пять по прикидкам Ганшина, и больше всего напоминал продолговатого овального ежа с растопыренными во все стороны конусообразными колючками. С одного торца "ежа" находилось неправильной формы отверстие, другой же сужался и на конце распадался на три тончайшие нити.

– Не знаю, – пожал плечами Ганшин. – Антенна какая-нибудь...

– То, что вы держите в руках, – торжественно объявил Северцев, – есть ни что иное, как самая обыкновенная шариковая ручка, вернее, то, во что она превратилась. Позавчера мы провели эксперимент, точнее, ряд экспериментов по физическому контакту с Д-жидкостью. Один из результатов перед вашими глазами.

Ганшин ошеломленно повертел "ежа". Ни формой, ни весом, ни материалом он не напоминал пластмассовый корпус ручки.

– А-а... Э-э... Это как же? – с трудом выдавил он из себя.

– Очень просто, – задумчиво глядя на Ганшина, сказал Корчнев. – Позавчера мы погрузили эту ручку в Д-жидкость... Конечно, со всяческими предосторожностями, сами держась на расстоянии... И вытащили вот это. Приборы не засекли при этом никаких изменений ни в электромагнитной, ни в других областях.

– Замечательно еще то, – скороговоркой выпалил Северцев, – что я до сих пор не могу определить, из какого оно материала. Ни в коем случае не пластик и не металлы. Скорее, какой-то сложный сплав, но для точного определения нужен серьезный спектрографический анализ, а ваш друг и наш куратор Светозар не позволяет нам выносить объекты из охраняемой зоны.

– И не позволю, – раздалось позади Ганшина.

В палатку, пригнувшись, вошел Светозар.

– А на улице опять снег, – сообщил он, отряхивая шапку о колено. – Ну как, познакомился с нашими светилами науки? спросил он у Ганшина.

Оба "светила науки" заулыбались, Корчнев, повернувшись от стеллажа, пожал Светозару руку.

– Познакомился, – кивнул Ганшин, отдавая Корчневу "ежа". – Что же ты не наладишь тут условия быта. "Буржуйка", нары, ватники драные... Средневековье какое-то.

– Да что там условия! – замахал руками Северцев. – Нам приборы нужны в первую очередь, современное оборудование. Консультанты во как нужны! – Он эмоционально провел ладонью по горлу.

– Не кипятись, Паша, – улыбнулся Светозар. – Вот когда докажешь безопасность нахождения здесь людей, тогда другой будет разговор. И пока извини – ни в зону никого, ни отсюда ничего...

– У нас не было ни одного несчастного случая, – пожал плечами Северцев.

– Это ничего не доказывает, – отрезал Светозар. – Вы же сами мне все уши прожужжали о непредсказуемости Д-жидкости. Научитесь предсказывать хотя бы ее поведение, тогда и поговорим о консультантах. Насчет оборудования по вашему списку мы ведем переговоры с Москвой и Минском. Но это долгая песня. – Он бросил шапку на стол. – Ну, и что новенького произошло у вас за истекшие сутки?

– Вчера мы провели новую серию опытов по контактам с Д-жидкостью, – сказал Корчнев, с трудом снимая со стеллажа и бухая на стол абсолютно черный куб с гранями сантиметров по тридцать длиной. – Позавчерашние образцы вы уже видели. А вот угадайте, что это.

Светозар сел на лавку. Ганшин повернулся к столу. Грани куба были совершенно одинаковые, матово-черные. При пристальном рассмотрении Ганшину показалось, что по ним пробегают какие-то едва уловимые изогнутые линии.

– Сдаюсь, – пожал плечами Светозар. – Надеюсь, оно не взорвется?

– До сих пор не взорвалось, – ответил Северцев, наслаждаясь полученным эффектом.

– Кстати, оно не излучает ни в одном диапазоне. Даже не отражает видимой части спектра. И при этом, заметьте, не нагревается, – добавил Корчнев.

– Забавно, – пробормотал Светозар, рассматривая куб. Куда же оно девает полученную энергию?

Корчнев с деланым безразличием пожал плечами.

– И все-таки, что это было? – вмешался Ганшин.

– То, что вы сейчас наблюдаете, до вчерашнего эксперимента было самым обычным осциллографом, – торжественно объявил Северцев, насмешливо сверкая очками. – Размеры остались прежними. Материал, как и во всех предыдущих случаях, определить не удается. Масса увеличилась в три с половиной раза, если судить по весу.

Светозар крякнул и стал яростно чесать затылок, что служило у него показателем замешательства.

– Понятно, – медленно проговорил он, наконец. – А вы еще говорите – безопасно. С биологическими объектами экспериментировать не пробовали?

– Жалко зверушек, – мрачно сказал Корчнев. – Вдруг их вывернет подобным же образом, представляете? Думаю для начала найти трупик какой-нибудь пташки, что ли. Кстати, проявляется интересная тенденция. Чем проще форма и строение исходного объекта, тем сложнее результат. И наоборот.

– И конечно же, у вас нет никаких объяснений этому феномену, – мрачно сказал Светозар. Оба ученых лишь пожали плечами. – А ты что думаешь по этому поводу? – неожиданно обратился он к Ганшину.