Текст книги "Атенрет"

Автор книги: Андрей Бубнов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)

24

– Мама, я уже приняла решение, – дочь небрежно бросила кисть на мольберт, поправила непослушные локоны и приблизилась к матери, грациозно придерживая правой рукой длинные полы перламутрового платья.

Царствующая особа, ещё не старая женщина, жена сына Солнца, восседала на широкой скамье и отрешенно глядела на ручеек, тихонько журчащий в центре женского зала. Посреди буйной растительности беззаботно щебетали прирученные птахи. Но над этой рукотворной идеалистической красотой висела гнетущая атмосфера неопределенности.

– Девочка моя, послушай свою мать, – царица пыталась вразумить дочь. Её глаза вдруг наполнились слезами. – Ведь ты талантливый художник. Не многим дозволяется рисовать на холсте. А ты собралась в армию…

– Мама, кому теперь нужен мой талант? – дочь присела подле матери. – Идет война. Мы проигрываем. Это известно даже ребенку. Я не могу сидеть сложа руки и ждать пока придут ОНИ и начнут охотится на людей, начнут поедать нас на завтрак или на обед, словно пойманную дичь. Мне противна эта мысль. Я хочу умереть достойно, а не трусливо прячась в подземельях и надеясь на то, что враг не заметит, не поймает…

– Здесь тоже будет не сладко, – возразила мать. – Здесь тоже нужны смелые люди.

– Я пойду в космофлот. Хочу быть пилотом истребителя. Хочу быть на переднем крае. И если суждено погибнуть, то погибну достойно, защищая Родину.

– Ты совершаешь ошибку. Более того, моя дочь решила прикрыться вымышленным именем. Это нехорошо.

– Пусть так. Но разве кто-нибудь возьмется обучать меня, зная кто я?

– Ложь не красит человека. И что прикажешь сказать отцу? Разве от него можно утаить?

– Сейчас ему не до нас. А потом, потом он поймет меня и простит свою нерадивую дочь.

– Одумайся.

– Мама, не выдавай меня. Пусть никто не знает. Никто. Я умоляю тебя…

* * *

Председатель приемной комиссии небрежно махнул рукой. Повинуясь жесту, дежурный офицер зычно выкрикнул:

– Следующий.

В затемненный зал вошла хрупкая, коротко стриженая девушка в светло-зеленой униформе гражданского пилота.

– Это что за новости? – у председателя приемной комиссии приподнялись брови от удивления. Он с неподдельным интересом рассматривал очередного претендента.

– Документы, – безэмоционально произнес дежурный офицер.

Девушка безропотно отдала ему папку с документами. Офицер довольно небрежно положил папку на массивный, ярко освещенный стол.

– Ваше имя, – председатель приемной комиссии начал изучать личное дело.

– Анатэ.

– Откуда родом?

– Актовоткон.

– Возраст.

– Девять после одного.

Присутствующие офицеры дружно хмыкнули.

– Не похоже, – председатель покачал головой и усмехнулся. – Максимум семь после одного.

– Я не лгу, – девушка была напряжена. – Господин стронжер, – она излишне официально произнесла воинское звание председателя, – Я говорю правду.

– Проверим, – председатель кивнул головой. – Отборочные тесты прошла. Это хорошо. А теперь ответь мне, только честно, зачем ты рвешься в космофлот?

– Хочу быть военным пилотом, – Анатэ даже обиделась.

– Все хотят. Но должен тебя огорчить, эта служба не для тебя. Ты не выдержишь.

– Выдержу, не боюсь трудностей.

– Все так говорят.

– Я три года летала на стаутах! – Анатэ вдруг прорвало, обида пересилила рамки приличия. Претендентка позволила себе повысить голос на человека, который годится ей в отцы. – Биосимбоника для меня не пустой звук! Посмотрите личное дело, там все написано. У меня хорошие отзывы. Я умею управлять биосембиозными летательными аппаратами!

– Возможно, – председатель перебил невоспитанную девчонку и невозмутимо продолжил, – возможно, но скажу прямо, из тебя такой же пилот, как из меня художник…

– Я и есть художник, – тихо пролепетала огорченная девушка. Она поняла, что её сгубила несдержанность. Теперь уже можно во всем признаться. Не быть Анатэ пилотом истребителя.

Председатель комиссии тяжело вздохнул и почему-то выехал из-за стола. Офицер не имел ног. Его возила самоходная тележка.

– Протезов не хватает, – сквозь зубы промямлил старый офицер, подъехав к ошеломленной девушке. – Ты, правда, художник?

– Да.

– И что ты тут делаешь?

– Я хочу сражаться наравне со всеми.

– На Атенрете всего двадцать художников и примерно столько же на периферии. Художники – национальное достояние… а ты воевать…

– Кому теперь нужно это национальное достояние? – мрачно произнесла Анатэ.

– Ну, этот вопрос не тебе решать.

– Дайте мне возможность стать такой же, как все, – девушка склонилась над офицером. – Я хочу приносить пользу. Я человек, а не монумент.

– Художник принадлежит народу. Я не могу удовлетворить твою просьбу, прости, – председатель комиссии с сочувствием смотрел в печальные девичьи глаза.

Анатэ готова была разреветься. Слезы предательски навернулись на глазах.

Председатель вернулся на свое место.

– Данные по девушке поступили? – как бы между прочим поинтересовался он у помощника.

– Так точно, поступили.

– Анатэ действительно художник?

– Господин стронжер, вы лучше сами посмотрите, – загадочно и очень тихо ответил младший по званию офицер, указывая на экран монитора.

– О, Солнце! – спустя пару секунд воскликнул председатель и, добродушно улыбнувшись, обратился к девушке. – Благодать вы наша небесная, зачем вы испортили такую шикарную прическу?

Все члены приемной комиссии, за исключением стронжера, потерявшего на войне ноги, дружно вскочили с мягких кресел и церемониально склонили головы, приветствуя дочь Солнца.

25

Два десятка разноцветных шатров расположились на берегу полноводной реки. Куда ни кинь взгляд, кругом степь, да степь. Даже взор стремится заглянуть за горизонт, так и не встретив никакой преграды. Необъятные просторы. Свобода. Лишь голубая лента реки нестерпимо блестит на солнце. Веками это место, эти шатры считались священными для каждого степняка, независимо от принадлежности к тому или иному роду-племени. Здесь поклоняются предкам. Нескончаемые междоусобицы обходят этот оазис мира стороной. Здесь запрещено носить оружие. Здесь лютые враги не имеют право враждовать. Здесь можно говорить только о мире и процветании. Именно здесь предки завещали потомкам решать спорные вопросы путем дипломатии, избегая применения грубой физической силы. Именно здесь старейшины кочевых племен собираются на майтоб.

– О, великий сын племени укадов! – воскликнул Гынзутап, умело изображая фальшивую радость и встречая владыку самого могущественного кочевого племени. – Войди в шатер предков.

Ынталпс слез с измученного дальней дорогой скакуна и до самой земли поклонился Хранителю Очага предков, откинув в стороны полы длинного походного халата. Так требовала древняя традиция. Откинутые в сторону полы указывали на добрые намерения гостя. Хотя, говоря откровенно, старейшина никогда не любил хитрющего длиннобородого старца, блюстителя кочевых устоев. И вряд ли владыка племени укадов желал старцу долгих лет жизни. Эти два человека уже достаточно давно испытывали друг к другу взаимную неприязнь.

Ынталпс последним из старейшин прибыл на майтоб. Он мог позволить себе такую роскошь, как опоздание. Другие владыки уже заняли свои места под сводами громадного шатра предков и терпеливо, впрочем, кое-кто все-таки выказывал показное недовольство, дожидались появления последнего участника майтоба.

Семьдесят старейшин восседали на специальных кожаных подушках, расположившись вокруг каменного Очага предков. У каждого владыки было свое законное место.

В очаге весело потрескивали сухие дрова, привезенные бог весть из какой дали, а сизый дым стремительно возносился к отверстию в своде и бесследно исчезал, не причиняя особого беспокойства сильным мира сего.

Ынталпс приблизился к огню, поклонился, едва коснулся ладонями пляшущего языка пламени, совершив традиционный обряд очищения души, и молча занял подготовленное для него место.

– О, великие сыны Богов, наделенные свыше справедливой властью, – гортанно начал вещать Гынзутап, неспешно обходя собравшихся. – Воля предков заставила меня собрать майтоб. Воля предков не дает мне покоя. Степь неспокойна. Степь взывает к вашей мудрости. Исполните свой долг перед смиренным степным народом. Избавьте всех от нечисти. Проклятые атамаки посмели осквернить святое место, распечатали Храмовую гору, выпустили нечисть на волю. Наступили мрачные времена. Скоро степь будет стонать под гнетом нескончаемой ночи, – Хранитель остановился возле Ынталпса. – Всем известно, что Храмовая гора расположена во владениях племени укадов. Племя укадов могло пресечь попытки атамаков осквернить древнюю святыню, в которую предки заточили нечисть, спасая будущие поколения, но не сделало этого…

Старейшины недружелюбно зашептались, обратив взор на Ынталпса. Тот выдержал значительную паузу и лишь когда смолк гомон начал говорить:

– Уважаемый майтоб. Наш достопочтимый Хранитель напрасно упрекает мой народ. Мы не сидели сложа руки и не взирали безропотно на то, как атамаки разрушают горделивую святыню. Мой народ предостерег звездных людей. Но они не послушали скромных степняков.

– Надо наказать их! – раздались голоса самых отчаянных и недальновидных старейшин. – Доколе можно терпеть…

– Мой народ не вправе принять столь важное решение без одобрения уважаемого майтоба, – Ынталпс снисходительно улыбнулся и покачал головой. – Это слишком ответственное решение. Звездные люди могущественны, а мой скромный народ не достаточно силен. Укады не могут в одиночку воевать с атамаками.

– Это верно, – наиболее рассудительные старейшины поддержали Ынталпса. – Даже объединенная армия не справится с атамаками. Мы не желаем посылать своих воинов на верную смерть. Через сорок белых лун в степь вторгнутся голомеды (людоеды). Как мы будем защищать родные земли? Воинов надо сохранить.

– О, великие предки! – Гынзутап поднял руки вверх и закатил глаза, изображая отчаяние. – Оградите нас от нескончаемой ночи! Она уже захватила разум ваших сынов! Лучшие из сынов степи не желают выполнять ваш наказ!

Старейшины разделились на два противоборствующих лагеря. Владыки, многие из которых ненавидели друг друга, громко спорили, обвиняя оппонента во всех смертных грехах. Традиционные рамки приличия были мгновенно забыты.

Ынталпс сидел молча, обхватив голову руками. Бесполезно спорить до хрипоты. Пусть старейшины погорланят, словно дети малые, а потом успокоятся. В данной ситуации лучше молчать.

«Всякий раз убеждаюсь, что положится могу лишь на себя, да ещё на двух-трех умных врагов», – так рассуждал глава племени укадов.

Постепенно Гынзутапу удалось вразумить спорящих. Старейшины угомонились, вернулись на свои места. Ынталпс решил воспользоваться благоприятным моментом. Он попросил слово.

– Уважаемый майтоб, – владыка племени укадов поднялся с места и приблизился к Очагу. – Прощу выслушать меня. А уж потом…

– Говори, – согласились многие.

– Нет больше мира в степи. Скоро степь обагрится кровью. И виноваты в этом не атамаки. Орды голомедов приближаются. Степной народ так долго не знал горя, – Ынталпс глядел в огонь. – Скоро, очень скоро наши матери, сестры и дочери познают тяжесть невосполнимой утраты. Нам придется сражаться с голомедами. Выбора нет. Лазутчики день ото дня приносят все более тревожные донесения. И вряд ли уважаемые старейшины могут оспорить мои слова.

Часть старейшин начала соглашаться. Гынзутап помалкивал, стоя в стороне. Его руки нервно перебирали четки.

– Теперь я хочу спросить вас, какую выгоду мы извлечем из вражды с атамаками?

Старейшины зашумели. Доносились слова поддержки и в то же время звучали откровенные проклятия в адрес Ынталпса.

– Я просил выслушать меня, – холодно произнес владыка племени укадов.

Гомон стих.

– Лично я никаких выгод не вижу. Вражда с атамаками сейчас губительна для нас. Вы желаете умереть с гордо поднятой головой, защищая традиции предков, умереть как подобает степному воину? Что ж… У вас будет такая возможность. Придут голомеды, а обескровленная в боях с атамаками армия не сможет остановить несметные полчища людоедов. Вот тогда мы все умрем. Желудки голомедов с удовольствием переварят степняка. До сих не могу забыть, как людоеды семь зим назад уводили пленных словно скот, как резали людей на привалах, потрошили и варили в огромных чанах, а после… Их временные стоянки напоминали скотобойню. Земля по локоть пропитана человеческой кровью, кругом валяются обглоданные кости…

Ынталпс вдруг замолчал, эмоции захлестнули душу. Он с шумом выдохнул воздух из груди и грозным взглядом окинул присутствующих.

– Вы этого хотите? Я спрашиваю уважаемый майтоб, вы этого хотите?

Старейшины молчали. Большинство из них пережило не одно нашествие голомедов.

– Что же вы молчите? Воюйте с атамаками, если вам так хочется. Только это будет последняя война. А потом, через сорок белых лун хозяевами степи станут голомеды. Я все сказал.

Ынталпс вернулся на свое место.

Старейшины вновь начали спорить. Они в порядке очередности выходили к Очагу и высказывали аргументы как за, так и против предложения владыки племени укадов. Хранитель боялся вмешиваться в полемику. Чаша весов пока склонялась не в его пользу. Он долго ждал, терпел упрёки, но, в конце концов, решился перехватить утраченную инициативу:

– А не предлагают ли нам пойти на поклон к атамакам? – вопрос обескуражил старейшин.

Ынталпс понял, что наступил его звездный час. Он начал провоцировать майтоб.

– Я бы обратился к ним за помощью, – совершенно спокойно ответил он. – Их небесные скакуны способны обратить вспять голомедов. Тот, кто недавно был в Актовотконе, знает, что приморские города охраняются звездными воинами. Голомеды туда не сунутся. Людоеды придут к нам.

– А не потому ли ты предлагаешь степнякам пойти в услужение к атамакам, – язвительно завизжал Гынзутап, – что сам уже давно им пятки лижешь? Ты пригрел у себя атамака! Все это знают. Ты предал степной народ!

– Пригрел атамака? Да, не спорю. Но от него больше пользы, чем вреда. А вот терпеть обвинения в предательстве, – Ынталпс недвусмысленно вскочил на ноги, – я не намерен.

Испуг перекосил лицо Хранителя. Он озирался по сторонам, ища заступников, но старейшины лишь посмеивались. Владыки прекрасно знали, Хранитель неприкосновенен. Никто его даже пальцем не тронет. Однако зарвавшегося старца следует припугнуть для острастки. Пусть впредь хорошенько думает, а уж потом говорит. Мало ли на кого длиннобородый накинется в следующий раз…

– Уважаемый майтоб, – Ынталпс направился к выходу, после развернулся и в очередной раз окинул взглядом собравшихся. – С горькими чувствами я покидаю шатер предков. Я не могу остаться. Здесь мне нанесено незаслуженное оскорбление. Хочу надеяться, что прежде чем принять окончательное решение, вы прислушаетесь к моим словам. Я же не стану голосовать и оставляю за собой право не подчиниться решению майтоба. Спокойной степи…

Владыка племени укадов с гордо поднятой головой вышел на улицу. Он победил. Майтоб сорван. Жаль, что не все старейшины разделяют его взгляды, но сторонники наверняка найдутся. Разум возобладает…

Слуга подвел скакуна. Старейшина вскочил в седло и, часто понукая птицу, кратчайшим путем направился к своему отряду. Пятьсот верных воинов расположились лагерем на границе святой земли и смиренно ждут возвращения повелителя. Рядом старейшин дожидаются другие отряды. За пределами святой земли закон всеобщего перемирия уже не действует.

Воины радостным кличем встретили старейшину.

– Вы были великолепны, – на людях мениолец демонстрировал безропотное почтение.

– Я воспользовался твоим советом, – Ынталпс улыбнулся. – Начало положено. Будем ждать новостей.

В знак согласия атамак кивнул головой.

– В путь, – скомандовал глава племени укадов. – К утру мы должны быть в Малазонте.

Отряд не заставил себя долго ждать. Но прежде вперед выслали дозорных и гонцов. Гонцы, не жалея скакунов, мчались по необъятной степи, неся срочную депешу. Ближайшая пограничная крепость Малазонт будет готова достойно принять владыку…

26

– А почему ты решил, что её зовут Анатэ, и она хотела стать пилотом космического истребителя? – Айко нехотя усмехнулась синюшными губами. Её пробирал озноб.

Холод медленно, но верно делал свое черное дело, постепенно убивая людей. Виктор подложил под себя старую походную сумку. Не сидеть же на голом металлическом полу. Девушку посадил на колени и закутал в свою куртку. Так обоим будет теплее.

– Анатэ? – вяло переспросил он. – Пусть будет Анатэ.

– А по поводу художников ты здорово придумал. Если ты прав, то у атенретцев большие проблемы с художественно-графическими способностями.

– Нет. Графические способности это одно, а художник у них – совсем иное понятие… это выше…

– Витя, – девушка забеспокоилась и вскочила на ноги. – Ты замерзаешь. Встань, походи немного.

– Не хочу.

– Надо размяться.

– Нет, все нормально.

– Уверен? Ты слишком вялый и сонливый. Поднимайся.

Японке удалось растормошить напарника. Какое-то время они бродили вокруг криогенной камеры. Тело знобило. Конечности покалывало. Ноги почти не слушались. Внимание притуплено. Лень одолевает. Хочется лечь и поспать немного.

А под толстой прозрачной крышкой саркофага лежит их сверстница. Лежит уже давно. Лицо безмятежно. Лишь в уголках промерзших губ застыла ненавязчивая улыбка.

– Как ты думаешь, – вдруг спросил Новиков, оторвав взгляд от покойной и повернувшись к Айко, – зачем сохранили её плоть?

– Вспомни легенду.

– Неужели прежние атенретцы сами выдумали легенду? Ведь они не дикари, образованные люди, не агрессивны, уважали друг друга.

– Да, а единственная встреча с инопланетянами обернулась катастрофой.

– Через чур мягкий народ. Их религия проповедовала высокие общечеловеческие ценности. Люди безоговорочно верили. Как можно быть настолько набожным и в то же время… Даже когда пришли итроники, они продолжали верить, не взирая ни на что, искренне считали, что бог Солнца не даст их в обиду. Их сгубило благородство, честность и религия.

– Зато они не были такими бездушными, как мы, земляне. Не старались расширить пределы Атенрета до масштабов Галактики. Не ломились в чужой монастырь со своим уставом.

Айко подошла к парню.

– Витя, мы, наверное, умрем. Да?

– Не выдумывай, – Новиков обнял девушку. – Мы будем жить. Нас скоро найдут.

И тут произошло чудо, как в сказке. Небеса Атенрета услышали мольбу заточенных в подземелье людей, дали шанс:

– Мисс Сайто, где вы? – неожиданно раздался из коммуникатора встревоженный голос профессора Коллинза.

– Мистер Коллинз, мистер Коллинз, – хрипло закричала Айко. – Я так рада слышать ваш голос.

– Взаимно. Что произошло? Мы не можем найти вас. Куда вы пропали? Мистер Умаалон беспокоится. Когда вы с Виктором появитесь?

– Как только выберемся из этой проклятой комнаты.

– Какой ещё комнаты?

– Металлической. Мы осматривали погребальный зал. Неожиданно стена, оказавшаяся дверью, распахнулась. Нам стало любопытно. Вошли в комнату. А дверь закрылась…

– Очень весело.

– Нам тоже, – Айко артистично всхлипнула.

– И что вы нашли в этом помещении, если не секрет?

– Вы мне не поверите. Здесь стеклянный саркофаг, точнее сказать не могу, но похоже на криогенную камеру. А в саркофаге лежит молодая девушка. Комната герметичная, стерильная, ни пылинки, ни соринки. Вот только холодно, температура намного ниже нуля. Мистер Коллинз, мы замерзаем. Помогите нам. Мы не можем открыть дверь. Пожалуйста…

– Айко, не паникуй, – Новиков попытался успокоить напарницу.

– Черт возьми! – вылетело из коммуникатора. – Оставайтесь там! Мистер Умаалон, где вы? Мистер Умаалон!

– Оставайтесь там, – передразнила девушка, отключив коммуникатор и ещё крепче прижавшись к Виктору не то от страха, не то от холода. – Как будто мы можем куда-то уйти.

27

– Дочь моя! – воскликнул сын Солнца, без предупреждения ворвавшись в покои Анатэ. – Как ты могла так поступить? Атенрет будоражат слухи.

– Не ругай меня, – девушка поднялась с кресла и кинулась в объятия отца. Она так давно не видела папу, соскучилась.

Отец нежно обнял непослушного и уже взрослого ребенка, провел рукой по волосам…

– Постриглась? Эх ты, конспиратор, – мягко произнес он и добродушно рассмеялся.

Они присели под сенью раскидистой анатагны. Правитель долго расправлял складки длиннополого красно-зеленого одеяния – официального наряда местоблюстителя бога Солнца, а затем, тяжело вздохнув, приступил к нравоучительной беседе.

– Я прошу тебя, Анатэ, больше не совершай подобных ошибок. На тебя смотрят подданные. Смотрят даже тогда, когда ты об этом не догадываешься. Они скрупулезно оценивают твои поступки. Если взглянуть на ситуацию с высоты общечеловеческой морали, то мне не за что тебя ругать. Подданные в восторге. Прилив патриотических чувств. Дочь Солнца покинула уютную загородную резиденцию и наравне с простыми смертными решила защищать в бою нашу прекрасную Родину. Но с другой стороны, Анатэ, ты не принадлежишь самой себе, ты один из символов нашей государственности. Ты не имеешь права обманывать подданных. Твои поступки должны быть открыты и честны. Ты обязана быть примером для подражания.

– Знаю, папа. Но не хочу сидеть без дела. Я хочу приносить пользу.

– Это похвально. Я ценю твоё стремление. Однако, пилотом истребителя ты, конечно же, не будешь.

Дочь послушно кивнула головой.

– У меня есть для тебя более ответственное здание.

– Вот как?

– Именно так. И это задание наделяет тебя невероятной властью, но и ответственность колоссальная.

Отцу удалось заинтриговать дочь.

– Анатэ, я принял решение возвести вокруг храма Солнца в Актовотконе защитное сооружение. Армия отступает, – правитель вновь тяжело вздохнул, – и недалек тот час, когда космолеты противника смогут прорваться в атмосферу Атенрета. Нашу главную святыню необходимо защитить. Мы не дадим разрушить храм. Так же я решил назначить тебя руководителем этого проекта, чиновником, отвечающим за возведение оборонного комплекса вокруг храма. Спрашивать буду строго, не взирая на то, что ты моя дочь, и полномочий даю с избытком. Наступили тяжелые времена. Не хватает ни специалистов, ни ресурсов, Атенрет постарается помочь вашему строительству всем, чем только сможет. Ты вольна набрать любую команду, какую только пожелаешь, в пределах разумного, конечно. Ресурсы и технику изыщем. Ты художник, ты умеешь созидать. Завтра полетишь в храм Солнца и останешься там до окончания строительных работ. Сразу же приступай к формированию команды. Проект придется создавать с нуля. Не мне тебя учить строить. Твоя архитекторская работа оценена по достоинству. Военные предоставят техническое задание. Через два месяца оборонный комплекс должен вступить в строй. Сроки сжатые. Работай.