Текст книги "Дорога за горизонт (СИ)"

Автор книги: Андрей Уланов

Соавторы: Александр Башибузук
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц)

Так что да, Кэп Смоллетт со своей парусной яхтой был не лучшим вариантом. Но и не худшим. «Белый парус, ветра полный Крыша нам над головой». Парус, правда, был не белый, а зеленый, с темной каймой по нижнему краю. Да и «ветром полный» тоже не ладилось – у финского берега он действительно раздулся пузырем, но сейчас вяло провис, лениво колыхаясь в такт порывам такого же ленивого ветерка. Соответственно и яхта, еще недавно бодро резавшая Балтику, сейчас вальяжно переваливалась с волны на волну.

– Долго нам еще?

Прежде чем ответить, Смоллетт на миг отпустил штурвал и аккуратно стряхнул за борт порцию пепла из трубки. Забавно – на берегу, как я помнил, он вполне себе смолил папиросы, причем не из дорогих, чуть ли не самодельные горлодерки. А в море – вишь ты! – трубка, табак из накрошенных сигар… все ради образа.

– К берегу подойдем ночью, как и договаривались! Все будет пучком!

– Хотелось бы надеяться.

– Вот верно мисс Джулия говорит, – Смоллетт мотнул подбородком в сторону Юльки, – зануда ты, Карл! Смотри, какое море, какой закат, какие краски! Разве на суше, якорь мне глотку, такую красоту можно увидеть⁈ Расслабься, мужик. Все позади, вы с хорошим хабаром, на паруснике… Р-романтика же, мать вашу!

– Ну… да.

Честно говоря, наезда я не понял. Во-первых, с моей точки зрения мы и так уже были «на расслабоне». Разгрузка снята, автомат внизу на диване лежит, даже берцы сменил на специально прихваченные пляжные тапки, чтобы дать ногам отдых. В принципе, мысль опробовать кровать в носовой каютке тоже маячила, просто пока на периферии сознания. Пока вот сижу, наслаждаюсь морским воздухом и видом. А что револьвер оставил – так сейчас без ствола и в сортир не ходят. Случаи, они ведь разные бывают. И вообще…

– Все позади будет, когда мы окажемся дома.

– Ну, точняк, зануда. – Смоллетт картинно сплюнул за борт. – Брал бы с Джульки пример. Как выгибается, а! Видок что надо, даже у деда столетнего колом встанет. Она у тебя не из этих… часом? Стриптизерш и так далее…

– Не из этих…

Я все же оглянулся, хотя и примерно представлял, что увижу.

Юлька из тех девчонок, что чаще называют симпатичными, чем красивыми. Но иногда она чисто на природных инстинктах врубает на полную мощность свой сексуальный магнит – и все, пиши пропало, метров на сто вокруг самцы хомо сапиенс превращаются в пускающих слюни дебилов с одной мыслью и вовсе не в голове. Причем от места, времени года, количества одежды и прочего это не зависит вообще. Колобок в шубе и пуховом платке тоже, оказывается, может выглядеть соблазнительно. Отакая фигня…

А сейчас на ней была только футболка, уже слегка промокшая от брызг и короткие джинсовые шортики. Понятно, что старший помощник яхты – он же механик и вообще единственный матрос – Вениамин Лохматыч глазел на нее, разинув рот и, как принято говорить «разом сбросив груз прожитых лет». Не всех, но с полсотни точно.

– Юлька! Кончай непотребством заниматься!

– А что я⁈ Я ничего, просто сижу… то есть лежу…

– Юлька!

Высказать все, что я о ней успел подумать, мне помешал металлический лязг. Короткий… но чертовски знакомый.

– Узнаешь игрушку, Карлуша⁉

– Узнаю…

Не узнать было сложно. Пэпэша, он же «шпагин», с приделанной к кожуху ствола «рельсой» для крепления «тактикульной» рукоятки, а деревянная часть заменена на современный пластиковый ловер. Пистолетная рукоятка, раздвижной приклад, все дела. Именно на этих ППШ я прошлой осенью и приподнялся. Ваня Драгин где-то нашёл склад с ними, почти сотня «папаш» в консервационной смазке, патроны тоже рядом в количествах. А у меня была мастерская, всякие запчасти, а главное – прямые руки, так что мы быстро сговорились, один «апнутый» ППШ ему, один мне за работу. Машинка получалась вполне удобная, а без диска еще и компактная. Паре извращенцев я даже соорудил булл-пап. С тягами пришлось изрядно помучиться, но ничего – в итоге все стреляло и неплохо.

– Ствол из кобуры. Двумя пальцами. Медленно, чтобы я видел. И кидай вниз, в каюту. Вот так… теперь зови свою блядь сюда.

– Юль… подойди сюда…

– Да мне тут классно…

– А ну, живо сюда! – не выдержав, рявкнул Кэп. – Лохматыч, ты тож сюда, держи штурвал.

Когда он перехватил, наконец, ППШ второй рукой, я немного успокоился. Уж кто-то, а я знаю, как легко у этих штук срывается затвор. Чуть передавил спуск и тра-та-та. По-хорошему, там у половины стволов стоило в УСМ детали обновить, но…

– А знаешь, умник, где эту твою тарахтелку подобрали? – неожиданно ласково, почти задушевно спросил Кэп. – На прошлой неделе, близь Кингисеппа… такие умники, как ты, напали на военный конвой с ценным грузом. Лекарства. Охрану положили всю, но не в сухую. Когда подкрепление стало прочесывать местность, в соседнем лесочке нашли свежий трупак. А рядом с ним – вот эту палку-стрелялку. Смекаешь, чем пахнет?

Я «смекнул» – и тут мне стало страшно уже всерьез. Нападение на военный конвой – это даже не отмороженность, а что-то совсем безбашенное. Про вояк можно сказать много разного, но некоторые вещи они за последние месяцы постарались донести крайне понятно и доходчиво.

Должно быть, это понимание отразилось у меня на лице, потому что Кэп довольно заулыбался.

– Ага, вижу, что понял. Так-то, Карл. Вы – покойники. Даже больше, чем зараженные, те хоть как-то заныкаться могут и в спячку впасть.

– Эй, – неожиданно подал голос Лохматыч, – девку ты мне обещал!

– Чо, серьезно⁈ – деланно удивился Кэп. – А ты вот взял и поверил? Да брось, дед. На кой она тебе? У тебя ж крайний раз стояк, небось, еще при Ельцине приключался.

– А ты об том не волнуйся, – каким-то новым, неприятно-масляным тоном отозвался Лохматыч. – Это пусть она переживает, чтобы у дедушки все получилось. Уж она-то постарается, верно⁈

– Пошёл ты нахер, старый хрен! – Юлька вскочила с сидушки. – Щас вот брошусь за борт…

– А ну, назад! Села назад, я сказал!

– А че ты мне сделаешь, мразота? Выстрелишь? Ну, стрельни, н-на…

Краем глаза Кэп все равно продолжал фиксировать меня, но то – краем, а большую часть его внимания Юлька на себя перетянула. Главное – ствол ППШ развернулся в её сторону. Так себе шанс, но лучший у нас вряд ли уже будет.

Бах. Бах.

На открытом пространстве патрончик 6,35 мм бахает чуть громче мелкашки. Старый патрон и очень недооцениваемый. В первую очередь тем, что привыкшие к современным 9×19 и прочим «сороковкам» люди не представляют, насколько маленькими были сделанные для него пистолеты и как легко спрятать «бэби браунинг», например, в рукаве. С точностью и пробивной силой у него, конечно, тоже не фонтан – но, когда стреляешь в чью-то рожу перед собой, вполне хватает.

– Да бля…

Лохматыч, завороженно глядя на пистолетик в моей руке, выпустил штурвал, сделал шаг назад… и кувыркнулся за борт.

Не самый глупый поступок. На нем спасжилет, солнце заходит, а пока мы разберемся с управлением парусником, вполне может и затеряться среди волн. А дальше уж как повезет.

Но пока я это все думал, Юлька, взвыв не хуже давешних волков, прыгнула вперед, подхватила с палубы «папашу» и одной длинной очередью высадила магазин в прыгающее на волнах оранжевое пятно.

Судя по всплескам от пуль – попала.

– Мразь… какая же мразь… ненавижу…

– Так… сядь, успокойся… – я рефлекторно дёрнулся, когда Юлька с совершенно безумным видом развернусь ко мне… вместе с «папашей», едва не ткнув горячий ствол прямо в живот. Хорошо, что патроны в нем уже ек.

– Тебя трясет всю. Вот, плед, укройся, а я поищу бухло какое-нибудь. Наверняка у них где-то бар есть…

– Карл… – взгляд стал чуть более осмысленным, но именно «чуть», – что теперь с нами будет?

– Хороший вопрос. Ты же анальный секс не любишь?

– Сто раз уже сказала: не дам! – тут же на рефлексе отозвалась девушка. – И вообще… ты это к чему сейчас⁈

Тяжелый вздох у меня получился очень убедительным.

– Юлька, мы в жопе.

Предложение, от которого нельзя отказаться.

Белый и Микки

Я открыл глаза и обвел взглядом камеру. Облупленный потолок и стены, на маленьком окошке решетка, над железной дверью заваренная в каркас из толстой проволоки мутный ламповый плафон, пахнет сыростью и мышами…

Глаза сразу захотелось закрыть, что я и сделал.

Ну что же, вполне закономерный итог. Как говорится, сколько веревочке не виться…

Впрочем, начиналось все тоже скверно.

Сначала я вдоволь помотался по свету в рядах наследницы непобедимой и легендарной. Заработал пару ранений, периодически вылезающую наружу малярию, а под конец – понимание, что сколько не геройствуй, наверх в первую очередь берут верных, а не умных. Тем более – слишком умных. В итоге я сделал родной армии ручкой и попытался заняться бизнесом – чуть более успешно, но только чуть. Большой и пушистый песец, а точнее сраный паразит, очень быстро превративший большую часть человечества в тупых животных, застал меня в Германии. К счастью, умудрился выжить; как бы это странно не звучало, поначалу помогли не военные навыки, а увлечение с детства историческим фехтованием. Когда-то давно я даже брал первенство мира в индивидуальном зачете. Выжил, встретил Микки, а потом решил, что нечего шастать по чужбине и вернулся домой, в Россию, на парусной яхте. Вернулся, обжился, все более-менее наладилось, мы, казалось, нашли свое место в этой жизни и вот…

Все разом закончилось. Я подозревал, что умру не в своей постели, но как-то не догадывался, что меня банально повесят.

Да, повесят. В Городе за тяжкие проступки вешали при полном стечении народа, на центральной площади.

Подавив в себе желание выматериться вслух, я встал, снял куртку и накрыл ей дремавшую на нарах Микки.

– Мьяяв-в!!! – за окошком неожиданно появился мохнатый и рыжий силуэт.

Котяра ловко протиснулся через ячейку решетки и спрыгнул на пол. Внимательно оглядел камеру, брезгливо фыркнул, после чего запрыгнул на нары к Микки.

К счастью, нас не стали разъединять, сработали наши заслуги перед военными.

Девочка, не просыпаясь, мгновенно сграбастала его и утащила под куртку. Кошак от неожиданности еще раз мявкнул, но протестовать и вырываться не стал.

Я улыбнулся, на душе немного потеплело. Когда вокруг всегда сплошная задница, быстро учишься находить в это сраной жизни что-то хорошее.

Громко лязгнула кормушка в двери.

– Лицом к стене, руки за спину…

Я встал и выполнил приказ. Микки что-то недовольно пискнула и стала рядом со мной. Котяра вырвался из ее рук и шмыгнул через окошко на волю. Судя по всему, он относился к приказам тюремной администрации с глубочайшим презрением.

Раздалась негромкая команда.

– На выход!

На запястьях защелкнулись наручники. Меня вежливо и бережно сориентировали к выходу из камеры.

И тут…

Мордатый и прыщавый, совсем молодой солдатик, с силой толкнул Микки.

– Шевелись, лярва!!!

Девчонка громко ударилась головой об стену и сползла на пол.

– Отставить! – тревожно выкрикнул прапорщик Белов, мой однофамилец и начальник городской тюрьмы. – Ты что творишь, рядовой, мать твою? Да я тебя…

Но уже было поздно.

Микки ловко вскочила на ноги, а ее тяжелый ботинок с глухим стуком врезался рядовому в пах. Парень громко икнул, сипло втянул в себя воздух, скрючился и завалился на пол.

Дальше все случилось само по себе.

Меня понесло.

Никогда не надо трогать Микки. Микки – это я. Ударили ее – ударили меня. А я очень не люблю, когда меня бьют. В любом случае, терять уже нечего, а значит – пусть что будет.

Навалился всем телом на прапорщика, ударил его головой в переносицу, а потом добавил под ребра коленом.

Я плохо стреляю, но рукопашка – моя стихия, годы увлечения бугуртом сказываются. Это только в кино рыцари и прочие средневековые персонажи красиво и изящно фехтуют разными железяками. В жизни нет никакой красивости, сила и мощь рулят. Любая схватка заканчивается рукопашкой.

– Белый, не надо… – забормотал прапорщик, сидя на полу и давясь кровью из разбитого носа. – Ты понимаешь, что ты творишь? Все еще можно решить…

Микки скользнула ко мне, присела возле Белова и сняла у него с пояса связку ключей. Я повернулся к ней спиной. Еще несколько секунд и наручники брякнулись об бетон пола.

– Скажи, Тимофей Иванович? – я вытащил из кобуры Белова пистолет, а потом достал запасной магазин из кармашка. – Когда твоей жене понадобились лекарства, сколько я взял с тебя? Правильно, ничего не взял.

– Белый, он молодой и тупой, я здесь не причем…

– Твои проблемы…

Микки в это время долбила ботинком по морде прыщавого. Его лицо быстро превращалось в кровавое месиво. А на лице самой девчонки не прослеживалось никаких эмоций. Оно было похоже на мертвую жуткую маску.

– Хватит, – я проверил патрон в патроннике, аккуратно стукнул рукояткой «Грача» в висок Белову и шагнул к выходу из камеры. Микки, как всегда, выполнила приказ беспрекословно. Сняла с пояса надзирателя дубинку, крутнула ее в руках и скользнула за мной.

Что делать дальше я не знал. Прекрасно понимал, что ничего не получится, но останавливаться уже было поздно.

Уйти, очень ожидаемо, не успели, решетки на выходе из подвала с громким лязгом захлопнулись, а потом прозвучал уверенный голос.

– Белый, ты не выйдешь.

Голос я сразу опознал – комендант Города майор Борис Комов. Единственный человек из военной администрации, с которым, по настоящему, я ладил и уважал его.

Я тяжело вздохнул и ответил.

– Ты же прекрасно понимаешь, чем все закончится, товарищ майор. Какой смысл?

– Белов и его человек живы? – негромко поинтересовался Комов.

– Живы.

– Тогда есть смысл.

– Какой? Ты же понимаешь, нас подставили.

– Справедливое разбирательство.

– После этого разбирательства, нас все равно вздернут? – я невольно усмехнулся. – Как думаешь, что я предпочту? Ну, какой резон?

– Резон есть.

У меня забрезжила слабая надежда. Очень слабая надежда, но Комов не стал бы врать.

Я посмотрел на Микки. В голове бешено забились мысли. Обосраться в петле или умереть с оружием в руках? Убить несколько невинных людей или потешить свое чувство собственного достоинства? И потом все равно сдохнуть?

Микки стояла рядом с каменным лицом. Я знал, что она сделает как я.

И все-таки решился.

Дальше все произошло быстро и очень прогнозировано. Нас взяла группа быстрого реагирования. Бить не стали, снова забили в наручники и препроводили в кабинет начальника военной администрации генерала Севостьянова.

Длинный, очень худой, бритый наголо, пожилой мужчина, в камуфляже без знаков различия тяжело на меня посмотрел. На его лице с рублеными, резкими чертами, не прослеживалось вообще ничего. Никаких эмоций, словно смотришь в каменную стену.

Я не отвел взгляда. А чего терять-то? Все уже случилось, остается только красиво сдохнуть.

– Белов… – генерал щелкнул зажигалкой в виде патрона, подкурил и с наслаждением затянулся сигаретой.

Я знал, что он курит очень редко, потому что сам доставал ему лекарства. Генерал уже давно боролся с раком легких.

– Белов, – повторил Савостьянов. – Расскажи мне сам все.

– А какой смысл? – я нагло улыбнулся. – На что это повлияет? Догадываюсь, вы все уже решили.

– Выбирай, – сухо ответил генерал. – Вас могут быстро повесить, либо… – он помедлил и безжизненным голосом добавил. – Либо… живьем скормят тварям за периметром. А твою девчонку сожрут первой, на твоих глазах.

По спине пробежали мурашки, я прекрасно знал, что Севастьянов не врет, он правил Городом жестко, без тени сомнения, уничтожая, в буквальном смысле, любого, кто посмеет покуситься на установленный порядок. Десятки трупов на виселицах болтались месяцами, в качестве наглядной агитации.

Но отказать себе в удовольствии понаглеть не смог.

– Вы все знаете, генерал. Не хочу отнимать ваше время.

А Микки… чертова девчонка показала ему «фак».

Вот тут я точно попрощался с жизнью.

Но… как бы это странно не звучало и выглядело, генерал в ответ улыбнулся. Вполне по человечески.

– Серьезная девка… – он хмыкнул. – Хватит ерепениться Белов. Не злите меня, хуже будет.

Пришлось все подробно рассказать.

– Странно все это, – Севастьянов потер подбородок. – Словно эти солдаты специально нарывались. Жаль, не выжил ни один. Но мы обязательно разберемся. А вы… – он сделал долгую паузу, не отрывая от меня глаз. – У меня есть для вас предложение, отказаться от которого не получится. Собственно, выбора у вас нет. Либо на виселицу, либо…

Он жестом приказал всем выйти, а потом через переговорное устройство попросил секретаршу пригласить полковника Калугу.

Этого человека я не знал, но много слышал о нем. И сразу понял, что возможно лучше сразу согласиться на виселицу…

Глава 4

Глава 4

Ночные заботы

Карл и Юлия

В этот раз бьющей по глазам лампы не было – обычный светильник. Но все равно взглянуть в лицо сидевшему за столом не получалось. Глаза упорно съезжались к носу и фокусировались на кончике ложки, торчащей из стакана. Большого граненого стакана, в классическом железнодорожном подстаканнике. Кроме ложки, из стакана свешивалась нитка с этикеткой какой-то незнакомой мне китайщины.

Пахло, впрочем, вполне доморощенным черным чаем с привкусом помоев. Не рискнул бы пить из этого стакана. Хотя мне никто и не предлагает.

– Говорят, что ты в оружии хорошо разбираешься.

На языке так и вертелось ответить: «говорят, что кур доят», но титаническим усилием воли я сдержался. Когда тебя будят в три часа ночи – это плохо. Но если это сделано по приказу коменданта тюрьмы, то стоит помнить – неурочный подъем, это далеко не самая неприятная вещь, которая может приключиться с человеком в этих не самых гостеприимных стенах. И если у сонного тебя с чувством юмора не очень, то у местных вертухаев его может и вовсе не быть.

А я, вдобавок, в ответе не только за себя, но и за Юльку.

– Все в моем деле изложено, товарищ майор. Оружием я торгую.

– Ну а в ремонт умеешь?

– Смотря какой тяжести. Пулемет из кучи ржавчины не соберу, там волшебник нужен. А я – опять с трудом удержался от киноцитаты «я только учусь» – стараюсь брать, что попроще.

– Тяжести, значит, – майор на пару секунд задумался, затем решительно – насколько позволило пузо – встал из-за стола, подошел к шкафу и долго гремел и лязгал сначала вязанкой ключей, затем какими-то железяками внутри. Наконец концерт для металлолома с оркестром закончился, и на стол передо мной было торжественно возложено нечто длинное, замотанное в рваный брезент и промасленные тряпки.

– Что скажешь?

– Развернуть можно? – на всякий случай уточнил я и, получив одобрительный кивок, начал осторожно распутывать вязанку. Осторожно – чтобы металла пальцами лишний раз не коснуться. На хорошем, глубоком воронении отпечатки пальцев получаются – просто загляденье. Вернее, в обычной ситуации это мерс-с-ские пятна, портящие внешний вид и, соответственно, сбивающие ценник хорошего ствола. А в необычной – мало ли что на этом стволе уже висит? Мы и так влипли по уши, а манера вешать на перспективных покойников еще и посторонних «глухарей» придумана не вчера и не позавчера. Мол, им-то что, дважды не расстреляют, а хорошему человеку облегчение в работе и плюсик в карму.

Впрочем, тут явно был другой случай.

– Знакомый аппарат?

– Конкретно такой – нет, – сняв приклад, я заглянул внутрь, затем перевернул винтовку на другой бок в поисках нужных клейм. – В наших краях штука редкая.

Немецкая G1, точнее, ранняя бельгийская FN Fal бундесовского заказа, да еще с оригинальной хенсольдовской оптикой. Деревянный приклад, деревянная же рукоятка, зато цевье из стали – если не учитывать эту милую особенность, обжечься можно запросто.

– Во-во, ребята так и сказали, когда принесли. Только, блин, не пашет она.

– Так она, вроде и не трактор, – не удержался все же я от иронии. – В чем конкретно проблема?

– Не стреляет она, как надо! – раздосадовано выдохну майор, нависая пузом над винтовкой.

– Совсем-совсем не стреляет?

– Не, ну как… бахает она будь здоров, стекла в округе дрожат. Но вот чтобы пальнуть, пипиську эту нужно каждый раз дернуть.

– Ясно-понятно. – снова повернув «гэху», я глянул на переднюю часть. Ну да, так и есть, регулятор на «семерку» выкручен.

Проблема распространенная и, как следствие, известная. В прежние времена хватило бы пяти минут гугления – по-английски, естественно. Но сейчас… впрочем, кого я обманываю – такие личности, как товарищ майор, этими вашими енторнетами не пользуются. Им проще приказать кого-то привести, хоть и среди ночи, а уж он-то сделает, расстарается.

– Сможешь починить?

– Смогу.

Когда Дьёдонне Сэв на пару с Верьве конструировали свою винтовку, они понимали, что продавать её Бельгия будет, что называется, от Арктики до Антарктики. Были бы деньги у покупателя. Широчайший диапазон климатических и прочих зон, которым даже советских конструкторов не пугали. Обеспечить надежную работу автоматики в самых разных условиях был призван (вместе с другими конструкторскими решениями) газовый регулятор, промаркированный до семерки включительно. Нормальные условия – газ на минимум, приходится стрелять в песочке Сахары или снегах Заполярья – выкручиваем побольше.

Чего при этом бельгийские конструкторы не учли – так это вечной любви вояк круглое носить, а квадратное катать. Есть на винтовке деталька, она крутится – как же не покрутить её шаловливыми ручками. А потом вдруг «ой, чегой-то у меня тут не стреляет!». Представили картину маслом? А теперь представьте эмоции оружейного мастера, у которого в подразделении несколько сотен таких долбодятлов и у всех чесотка лапок в острой форме, переходящей в клиническую.

А что снять консервационную смазку и почистить, судя по виду внутренностей «фалки», даже не пытались, это даже и не сюрприз.

– Нужен бор-снейк под тридцатку, балистол или его аналог, стрелковые наушники, пачка патронов, большая кружка кофе и тир хотя бы на полсотни метров, сертифицированный для длинноствола. Кофе мне, чтобы проснуться окончательно, наушники – чтобы не оглохнуть нафиг, а остальное – для винтовки.

– Вот я только вторую часть понял, – признался майор, – насчет кофе, патронов и тира. Это не проблема, кофе найдем и у нас тут в подвале как раз на пятьдесят метров галерея. Не знаю, чего там у неё с этой самой сертификацией – мы в ней «укороты» пристреливаем и пока, гы-гы, рикошетами еще никого не убило.

– Чистящий шнур для калибра 7,62 и оружейную смазку, – «перевел» я первую часть своей фразы. – В моем рюкзаке было.

– А, это без проблем, – разом повеселел майор, – сейчас все организуем.

«Организация» началась с приноса рюкзака, чем я и воспользовался – выгреб не только масло и набор для чистки, но свежие трусо-носки с футболкой. Переодеваться, правда, пришлось под бдительным взором хмурого прапорщика, но судя по его гримасе, это было не извращенно любопытство, а исполнение служебного долга. Испытывать его терпение дальше и доставать из «бергена» триммер я уже не стал, хотя и хотелось. Как ни старайся, без должного ухода и борода приобретала вид одичавшей мочалки, да и на голове скоро вороны гнездо вить начнут. Понятно, что всем пофигу, но у меня на внешнем виде был немного пунктик. Пока я слежу с собой, со мной все в порядке. Махну рукой – случится какая-то хрень. Может и глупость, но видел не один раз, как оно именно так и происходит.

Как раз к финалу переодевания притащили кофе. Походу, с ним у тюремщиков тоже было все хорошо – «большая кружка» в понимании майора оказалась чашкой больше полулитра и, судя по аромату, кофе при заваривании отнюдь не жалели. Хорошая арабика, не из дешманских сортов. Какого хрена при наличии таких запасов майор свои чайные помои хлебает – решительно непонятно. Хотя, может у них как раз кофе нашлось, а с нормальным чаем напряженка. Или у него конкретно с этой пародией на чай какие-то ностальгические чувства связаны. Всякое бывает.

Тир, как сказал майор, находился в подвале. Припомнив некоторые слухи, я слегка напрягся, но протеков кровищи на полу не обнаружилось. Да и на стенах имелись только следы от пуль, а не кусочки мозгов и скальпов. Видимо, слухи по «расстрельный подвал» были просто слухами, а всякие экзекуции проводились там, где про это и так все знали – у восточной стены или, в особо злостных случаях и с показательными целями – на городской площади.

– Не боитесь, что сбегу с оружием-то?

– Не-а, – майор даже хохотнул над моей идеей. – Куда ты денешся-то? Тут до дверей пять постов, а потом еще из города выбираться.

Забавно… он реально думал, что эти пять постов стали бы для меня проблемой? Это при наличии-то в рюкзаке глушителя с подходящей резьбой? Даже странно, что не забрали… не поняли, что оно такое?

Две пачки «триста восьмых» мне вполне бы хватило неторопливо зачистить здание, найти Юльку – наверняка она где-то тут, тюряга в городе одна, и тащить девчёнку куда-то в другое место смысла нет. Вот прорваться из города – это да, задача. Но её и не обязательно решать «в лоб», с голливудскими спецэффектами. Есть варианты, есть…

Но в одном этот хрен прав – вопрос «куда денешься», это не отменяет. Ладно…

Как и думал, проблема оказалась в напрочь скрученном регуляторе. Уже на пятом выстреле гильзу выбросило штатно. На всякий случай я подкрутил еще на пару кликов, затем в быстром темпе отстрелял полмагазина.

– Готово!

– А… – майор, вместо нормальных наушников попытавшийся обойтись пистолетными гильзами в ушах, походу, легкую контузию себе заработал. Мелочь, а приятно.

– Говорю, говорю. Все работает как надо.

– Крутяк ваще! – тюремщик забрал у меня винтовку, глянул в оптику – точнее, попытался, складки жира на шее мешали нормальной прикладке. – Завтра с парнями «на охоту» выберусь, постреляем…

– Пристрелять не забудьте. Сейчас там «ноль» где-то на двух сотнях и, походу, бьет чуть правее, чем надо.

– Ну это само собой. А ваще… – майор задумался и, наклонившись, перешел на доверительный тон. – Слушай, парень… не хочешь к нам в мастерскую? Оформим тебя как «вольного», девку тоже найдем куда пристроить. У нас, как раньше говорили, соцпакет – паек, форма, все дела. На зачистки, конечно, дергают, но больше в оцепление, по подвалам лазать – не наш профиль.

– Интересное… предложение.

– Во-во, цени. Только думай быстро. На тебя полковник Калуга глаз положил, смекаешь? Еще и не факт, что я его переспорить сумею, он же напрочь отбитый. Сейчас вот экспедицию в Питер собирает. Как по мне – так, гы-гы проще сразу всех тут положить. И расходов меньше, и люди чтоб не мучались.

Блядь…

Рана под сердцем, казалось, уже почти затянувшаяся, с новой силой плеснула чернотой и болью.

Мы уже несколько лет были «просто друзьями», да и то, переписывались все реже. Как она сама любила повторять: «секс – не повод для знакомства». У нас были хорошие полгода, потом пути разошлись – стоит отдать должное, расставание она обставила умело и красиво. Потом у неё были другие, да и чего греха таить, я тоже не подался с горя в монастырь. Но в тот день она позвонила именно мне. Может, другие уже не отвечали, может, из всего списка контактов я показался самым «боевым»… не знаю. И не знаю, на что рассчитывал, когда кинул в машину карабин и патроны, а затем вдавил педаль «до железки». Пять часов дороги, четыре – если гнать на пределе, но все равно – через границу меня хрен бы кто пропустил с оружием в багажнике, погранцы в первые часы, наоборот, стопорили всех убегающих.

Да и в любом случае, дверь в её квартиру зараженные сломали через полчаса. Телефон был на громкой связи и оставался включенным еще долго, так что я слышал все. И продолжал гнать, уже понимая, что спасать некого, а мстить – глупо и незачем.

Если хорошо подумать, меня-то как раз она этим звонком спасла.

Белый и Микки

Чем дальше в лес, тем толще партизаны

В кабинет стремительно вошел невысокий, плотный офицер.

Широченные плечи, мощная шея, длинные как у гориллы руки, лысый, покрытый шрамами череп, квадратная челюсть, выдающиеся надбровные дуги и приплюснутый, сломанный нос…

Внешность полковника Степана Архиповича Калуги производила жутковатое, отталкивающее впечатление, но больше всего пугали и отталкивали его мертвые, бесцветные глаза, горящие каким-то безумным огоньком.

Он был немолод, задубевшее лицо покрывала сетка морщин, но одновременно, от него исходила дикая звериная мощь.

Я никогда не видел Калуги, но то что мне было известно о нем, так сказать, полностью совпало с его внешним видом. Полковник заведовал в Городе научной частью, о нем ходило очень много жутких слухов, порой совершенно нелепых, но все совершенно точно знали, что большая часть приговоренных к смерти преступников поступало в его лабораторию. Откуда уже они не выходили. Поговаривали, что в начале апокалипсиса он собственными руками расстрелял свою семью, в том числе и детей, на почве чего прочно свихнулся и посвятил свою жизнь поискам мифической панацеи от паразита.

– Товарищ генерал… – офицер мазнул по нам с Микки безразличным взглядом, вытянулся и четким движением бросил руку к кепи. – Полковник Калуга прибыл по вашему приказанию…

От его сиплого, лишенного абсолютно каких-либо эмоций голоса у меня по спине побежали мурашки.

– Обойдемся без официоза, Степан Архипович… – тихо ответил генерал Севостьянов. – Неожиданным образом… – он посмотрел на нас с Микки. – Появились добровольцы для исполнения вашей идеи. Они опытные проводники. Прошу вас озвучить первую часть предстоящей миссии.

Мне очень захотелось выпрыгнуть в окно и попытаться сбежать. Какая миссия, мать вашу? Вы посмотрите на Калугу и сразу станет ясно, что эта гребанная миссия – сплошное самоубийство. Что хорошего может придумать этот маньяк?

В отличие от меня, Микки среагировала очень спокойно, она села на пол скрестив ноги по-турецки и принялась внимательно рассматривать стену.

Я сразу тоже успокоился, потому что привык доверять своей питомице. Черт с этим Калугой, куда бы он ни потянул нас. Окажемся в пустошах – уйдем. Есть еще человеческие анклавы, приживемся. Да, придется начинать с нуля, но не в первый раз, справимся.

– Товарищ генерал… – Калуга шагнул к большой карте на стенде и взял в руки указку.

В его голосе появились педантичные нотки, словно он выступал перед аудиторией студентов.

– Согласно моим разведданным… – полковник показал указкой на Санкт-Петербург на карте. – Вот здесь, на производственно-опытной базе военно-космической академии имени Можайского находится экспериментальный рабочий образец вездехода с ядерной силовой установкой, предназначенный для исследования Арктики. Задача – добраться к месту хранения и изъять образец.

Севостьянов и Калуга одновременно посмотрели на нас с Микки.

Меня просто распирало; дико хотелось расхохотаться и надерзить, но удалось сдержаться.

Я немного помедлил и тихо поинтересовался:

– Вы уверены, что образец находится в рабочем состоянии?