Текст книги "Штурм (СИ)"

Автор книги: Андрей Панченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)

– Начинаю торможение! – послышался голос Киры. – Держу штоки, стабилизирую курсовой угол! Приготовится к удару!

Бот, который пытался планировать, наконец сдался на волю аэродинамике: тряска уменьшилась, и мы начали скользить вдоль поверхности моря, как камень по глади, быстро снижаясь. Я тут же отпрянул назад, включил захваты и зафиксировал скафандр в стабильном положении.

Удар был жесткий. Бот врезался в волну, океан штормило. Что-то взорвалось, меня обдало огнём, и я почувствовал, как композит подо мной жалобно скрипнул. Бот кувыркнулся, и вода заполнила отсек. Затем – тишина. Разбитый корабль медленно погружался в бездну.

– Все живы? – спросил я, и в ответ получил нечленораздельное мычание инженера и отборный мат от Киры. – Как там Заг?

– Живой, что ему сделается? – Ответила Кира, и я увидел, как из рубки пилота выбирается фигура в штурмовом комплексе, волоча за собой на эвакуационной петле ещё один скафандр – Очнется через пару минут, у него был сбой в работе аптечки. Сейчас подключим аварийную и он будет как огурчик. А этот чего, совсем с катушек слетел? Чего он ржет?

Кира указывала на инженера, скафандр которого так и лежал на палубе, в груде плавающих вокруг него обломков. Баха не шевелился и не делал попыток встать, он просто тихо смеялся. Выглядел он и правда, как сумасшедший, при этом датчики на его аптечке мирно моргали голубым огоньком, показывая, что с инженером всё в порядке, психические расстройства она распознает так же легко, как и вибронож в печени своего владельца.

– Ты чего? – Удивленно уставился я на инженера, забыв на время про то, что я на него чертовски зол.

– Мы его всё-таки уработали! – Ответил индус, переводя на меня взгляд – Получилось!

– Ты чего несешь, лишенец? – Кира закончила возится со скафандром Зага и подошла ко мне. – Кого мы ураьботали? По-моему, на этой планете только нас все имеют, как последних шлюх.

– Биотехноида! – Выдал Баха – Мы его уничтожили!

Он отстегнул от своего скафандра датчик, который мигал зеленым цветом. Имплантат тут же выдал мне информацию, что это пульт удаленного управления. Такие используют для мобильных огневых точек, сбрасываемых с десантных кораблей на плацдармы, когда орбитальная связь не доступна, и роботизированные системы самостоятельно не могут принимать решения. Технология давно устаревшая, но у нас в штрафной бригаде эти штуки были в ходу, так как современного оборудования нам не полагалось.

– Пока он нас гонял в стратосфере, генератор продолжал работать! – пробормотал он, – Да он до сих пор работает, как это ни странно! Он подобрал код самоуничтожения биотехноида, поэтому мы до сих пор живы!

– Твою же мать… – выразила общую мысль Кира, и почти незаметно облегченно выдохнула.

– Согласен, – я смотрел на Баху, не зная как реагировать на новость. – На острове мы бы успели?

Мысль о том, что мой поспешный приказ об эвакуации погубил несколько десятков человек, набатом ударила в голову. Если бы я не поторопился, они бы все были живы!

– Нет, не успели бы – Покачал головой инженер – По моим расчётам нам не хватило бы трёх минут. Биотехноид смял бы и нас и генератор, нам повезло, что он направился в погоню за ботами и не тронул остров.

– Что происходит, где я… – От дальнейшего разговора н6ас отвлёк голос Зага – Мы что, под водой⁈

– Мы в твоем персональном аду! – Рассмеялась Кира – Опять вчетвером на чертовой водяной планете, где полно хищников и все хотят нас убить. Всё как ты любишь!

– За что мне всё это… – Простонал Заг, понимаясь на ноги.

– Так, ладно – Я встряхнул головой – Все, кто остался в живых целы, раненых нет, а нам пора выбираться. Нужно найти укрытие и продержаться до прилёта «Земли». Собираем оборудование и припасы, и выдвигаемся. Куда именно, я сейчас подумаю…

Разбитый бот давно уже лежал на морском дне, зарывшись в песок тормозными опорами, вокруг было тихо, океан как будто вымер, что в прочем, не удивительно. Все его обитатели ушли на охоту за двуногими пришельцами, по приказу гадского «ядра» покинув места своего обитания. Впрочем, рассчитывать на то, что они не вернуться было глупо. Нужно было найти место, где мы могли бы спрятаться или хотя бы организовать новый узел обороны. И место это, желательно найти на суше, куда основной массе местных животных ход закрыт. Сверившись с картой, которую услужливо выдал мне имплантат, я прикинул наше место положение. Мы находились в семистах тридцати километрах от разбитой базы, и ближе всего к нам находился архипелаг из шести маленьких островков, образованных потухшим вулканом. Ближайший от нас всего в двадцати пяти километрах, которые предстояло преодолеть по океанскому дну. Особого выбора у нас не было, и я приказал имплантату построить маршрут. По моим расчётам, преодолеть это расстояние мы должны были часов за пять, если не включать десантные ранцы и идти медленно и осторожно. Использовать ранцы, значить посадить батареи скафандров на четверть, что серьезно снизит их ресурс и наши шансы на выживание.

Глава 14

Нашим скафандрам всё равно, вода вокруг или открытый космос, но разница всё же есть. Одно дело идти по палубе или обшивке корабля в вакууме или в газовоздушной среде, а другое – преодолевать сопротивление воды, да ещё и против течения. Скорость заметно снижается, при тех же усилиях, и расход батарей увеличивается в разы.

Я смотрел на индикатор зарядки своего скафандра и понимал, что на три оставшихся дня до подхода линкора к орбите Мидгарда батареи не хватит. С оружием та же самая проблема. Мин нет, дроны все израсходованы, осталось только основное орудие скафандра, с третью заряда, ручные излучатели и виброножи. Мы вели интенсивный бой почти сутки, а потом в панике отступали, толком не позаботившись о пополнении припасов. Подзарядится в перерывах между атаками мы не могли, вся энергия уходила на поддержания боеспособности стационарных турелей и силового поля.

Да, в стандартном наборе штурмового бота должна быть зарядная станция, как и куча другого оборудования для выживания, но так уж вышло, что именно этот важный механизм пострадал при обстреле и оказался полностью уничтожен. Мы не могли даже заняться мародерством, как когда-то на Агаве, снимая нужные запасные части и батареи со скафандров погибших товарищей, потому что ни одного тела так и не нашли.

Наша маленькая колонна выживших медленно брела по океанскому дну в сторону островов, на которых я надеялся найти укрытие. Шли мы уже два часа, и пока никого из местных обитателей не встретили, и тем не менее бдительности не теряли. Впереди шла Кира, в качестве боевого дозора, немного позади топал я и Баха, а замыкал процессию Заг. Все обладатели штурмовых комплексов шли налегке, сканируя окружающее пространство в поисках противника и поводя орудиями из стороны в сторону, а инженеру выпала честь тащить всё то немногое имущество, что мы всё-таки нашли в разбитом боте. К инженерному скафандру Бахи были закреплены транспортные контейнеры с аварийным припасом продовольствия, медикаментами, ручным инструментом, передатчиком и ещё кучей нужных мелочей. Со стороны инженер сейчас напоминал верблюда или пленника, на которого злые конвойные нацепили груз больше, чем он мог унести.

Это было не наказание, и не признаки дедовщины, когда старые солдаты издеваются над новичком, просто в инженерном скафандре всегда аккумуляторы большего объема, к тому же и расход у него меньше, за счёт того, что он легче и не предназначен для ведения боя. Там стоит стандартное силовое поле, как в аварийных наборах, там нет брони, и к тому же больший объем батареи нужен инженерам и техникам для ремонта поврежденных роботов и оборудования в полевых условиях, и для использования инженерного ранца с набором инструментов и диагностических приборов.

Вообще этот скафандр вещь отличная, универсальная, а его стандартный ранец так вообще, один раз жизнь мне спас. Тогда, на Агаве, он превратил мой разбитый штурмовой комплекс рядового в командирский комплект, связав офицерский шлем найденный на поле боя с устаревшим скафандром, и взяв на себя работу поврежденных блоков. Этот раритет, безумное творение Франкигштейна, из внутренностей которого, не смотря на все дезинфекции до сих пор пахнет разложившимся трупом, до сих пор стоит у меня в каюте линкора, как напоминание о том, что человеку всё по силам, если он действительно чего-то захочет, например, выжить. Так что использование инженера в качестве тягловой силы было продиктовано только соображениями экономии и целесообразности.

Баха не жаловался, он шел согбенным, но уверенным шагом, лишь время от времени выдыхал через импульсный клапан своего шлема, и этот звук становился для меня как метроном – «шаг, шаг, шаг». Заг, замыкавший колонну, посматривал по сторонам так неторопливо, будто считал каждую песчинку под ногами. Кира – напротив – двигалась как тень: то вперед, то в сторону, то замирала и прислушивалась; её излучатель молчал, но она была готова стрелять при малейшем признаке шевеления.

Пока что вокруг царило странное молчание, нарушаемое только шуршанием песка под ногами, и редкими вспышками биолюминесцентной травы, покрывающей дно, от которых первое время мы вздрагивали и бросались занимать оборону. Океан в этой местности не был безжизненным пространством, как нам казалось изначально. В песке и водорослях встречались странного вида моллюски, не способные передвигаться самостоятельно, колонии организмов похожих на кораллы, и что-то типа планктона. Агрессии к нам они не проявляли, и со временем мы перестали воспринимать их как опасность.

– Баха, – говорю тихо, используя для связи имплантат. – Насколько реально соорудить зарядную систему для батарей из того, что у нас есть под рукой? Может использовать оборудование бота?

– Реально, если там остался целым источник питания, – ответил он. – Я не тестировал бот, но судя по всему, он сдох. В принципе и без него можно, только это много времени займёт. На вскрытие бота, тестирование и монтаж уйдет не меньше суток, а скорее всего гораздо больше, да ещё и инструмент нужен. С ранцем я могу не справится, там не всё нужное есть. Так что я считаю, что тратить на это силы и время не целесообразно, лучше сохранить имеющиеся батареи. На крайний случай есть заряд моего ранца, по крайней мере мой скафандр он сможет питать ещё какое-то время после того, как сядут основные аккумуляторы. Сможем сохранить как минимум навигацию и поднять сигнал линкору.

– Ладно – кивнул я головой – оставим этот вариант на крайний случай. Надеюсь стрелять нам ни в кого не придётся, и батарей хватит.

Кира внезапно появилась рядом, почти не слышно. Её фонарь выхватил из воды странный силуэт – не рыба и не механизм. Блики по его поверхности плясали, как зеркальная ткань.

– Что-то движется впереди, – прошептала она. – Не похоже на хищника. Скорее на… на конструкцию. Осторожно.

Мы тут же сгруппировались в круг, излучатели подняты, но никто не стрелял. Вода вокруг нас будто сжалась – всё стало ближе и громче: щелчки раковин, какой-то мелкий хруст, и тонкое, едва уловимый гул – как будто где-то далеко бьют в металлический барабан.

– Заг, проверь! – Отдал я команду через пару минут.

Заг молча выполнил команду и медленно пошел вперед, вскоре скрывшись из вида в зарослях водрослей.

– Это обломок… хрен пойми, чего! – Наконец через несколько секунд томительного ожидания вышел на связь разведчик – Вам лучше самим посмотреть! Чисто, опасности нет.

Махнув рукой Кире и инженеру, я потопал по следам Зага, не расслабляясь и на секунду. Заг тоже человек, хоть и опытный десантник, он мог и не увидеть всего. Тут, на этой планете опасность может исходить от самых на первый взгляд безобидных существ и предметов.

Через тридцать секунд я стоял рядом с Загом, и смотрел на находку, открыв от удивления рот. Эта штук была явно неприродного происхождения, её кто-то изготовил и это были не люди. Больше всего это напоминало обломок потерпевшего крушение корабля и лежал он тут давно. В складках и неровностях объекта уже успели обосноваться местные растения, которые как раз и издавали тот странный звук, что нас так насторожил. Сплетение водорослей под действием течения бились и шуршали о корпус.

Я коснулся рукой обшивки. Бронированная перчатка заскрипела по покрытию и сенсоры скафандра выдали мне скупой ручеёк информации. «Объект искусственного происхождения, состав из которого он изготовлен не определен, опасных излучений и биологической опасности не обнаружено». Что же, не густо, но и на том спасибо. Штука видимо не представляет опасности.

– И чего это такое? – Первой молчание нарушила Кира, стоящая рядом и задумчиво разглядывающая находку.

– Можно я? – Вперед выступил Баха, отстёгивая от своего скафандра транспортные системы – У меня диагност есть.

– Ну глянь – Согласился я, мне тоже было любопытно – Только не долго, если эта фигня бесполезна, задерживаться тут долго мы не будем. Пометим на карте и вернёмся потом, если живы будем конечно.

Баха кивнул и аккуратно опустился на одно колено, словно перед хрупкой реликвией. Его манипулятор-щуп из инженерного ранца вытянулся тонкой антенной, мягко соприкоснулся с обломком и зашуршал, собирая данные. Я наблюдал, как на визоре моего шлема вспыхивают строчки, пересылаемые Бахой в общий канал – бессмысленные для неискушённого глаза, но, судя по довольному фырканью инженера, он видел в них больше, чем мы.

– Так… – протянул он. – Молекулярная структура… чёрт… я такого сплава никогда не видел. Что-то композитное, с фрактальной решёткой. Материал в норме – стабильный, без деградации. И возраст… – он запнулся. – Возраст оценить невозможно. Может быть сто лет, а может – пять тысяч.

Я присвистнул.

– Дайте угадаю – технология явно не наша.

– И не Солмо, – добавил Баха. – У них другая внутренняя структура кристаллических матриц, я бы её узнал сразу. И не Авак… по крайней мере, я не вижу биоинтеграции или знакомых образцов их органо-связующих.

Он покосился на меня.

– Это что-то третье.

По спине прошёл неприятный холодок. Не хватало нам ещё одной неизвестной цивилизации.

Кира медленно обходила обломок по дуге, водя излучателем вдоль ребер корпуса.

– Он тут не один, – сказала она. – Смотри.

Я подошёл. Дальше по дну, в ту сторону, куда уходило течение, виднелись ещё фрагменты – мелкие, как будто кто-то прошёлся по судну молотом гиганта. Углы сглажены, кромки обросли кораллоидными структурами, и лишь изредка металлические отсветы пробивались сквозь живой нарост.

– Взрыв? – предположил Заг.

– Не похоже, – сказал Баха. – При взрыве на металле и композите появляются тепловые микро-искажения структуры. Тут следов почти нет.

Он щёлкнул по панели.

– Это… как будто его просто… разорвало. Мгновенно.

– Гравитационная деформация? – спросила Кира.

– Может быть. Или скачок через гиперразлом… – буркнул инженер. – В любом случае, это было не весело.

Я провёл рукой по обшивке ещё раз. Сенсор вывел мне на визор то, что ему удалось отсканировать – тонкие линии, не видимые невооруженным глазом – словно кто-то оставил на металле узорную вязь. Ряды небольших прямоугольных углублений, уходящих вглубь корпуса. На первый взгляд – декоративные вставки. Но стоило присмотреться…

– Баха, – сказал я. – Что с этим?

Он поднял голову, взгляд резко стал серьёзным.

– Это похоже на интерфейс. Очень странный, но… интерфейс.

– Коммуникационный?

– Возможно, да. Или энергоузел.

Кира чуть опустила излучатель.

– Значит, тут могут быть данные?

– Могут, – подтвердил инженер. – Но нам не чем подключиться, да и батареи…

Он не договорил. Мы все знали – тратить заряд на расшифровку сейчас было безумием.

– Ладно, отметим координаты, потом разбираться будем.

Я уже хотел развернуться, как в ухе будто сверкнуло – не звук, а ощущение. Система предупредила о слабом импульсе.

– Контакт! – прошипел Заг. – Слева!

Мы развернулись одновременно. Из-за гряды водорослей медленно выплывал ещё один металлический фрагмент, меньше предыдущих, размером с легковой автомобиль. Поднимался, словно его вытягивало из песка.

– Не стрелять! – успел я выкрикнуть. – Держим линию!

Фрагмент завис в трёх метрах над дном. Вода вокруг него дрожала, как над раскалённой плитой. Никаких двигателей. Никакой тяги. Просто… стоял.

– Это… активная система, – выдохнул Баха. – Рабочая!

Объект вздрогнул, и на его поверхности вспыхнули тонкие линии – символы, те самые, что я видел раньше. Строки загорелись мягким синим светом и медленно стали выстраиваться в узор.

У меня в шлеме вспыхнуло уведомление: «Неизвестный сигнал. Попытка установления связи».

– Только не сейчас… – прошептал я, внутренне холодея – Нахрена ты к нам внимание привлекаешь⁈

Но сигнал уже рвался внутрь. Мощный, как от орбитального или навигационного маяка! Внутри шлема коротко щёлкнуло, и на визоре всплыла строка: «Расшифровка сигнала не удалась».

Я сжал зубы в бессильной злобе, эта фигня орала на всю планету, привлекая к себе внимание, и к нам заодно!

Сигнал внезапно оборвался, объект дернулся, линии на нем вспыхнули ярче – и вдруг погасли, он начал медленно опускаться, пока не ударился о дно, после чего застыл, покосившись на бок. Вода вокруг снова стала тихой.

– Он сдох? – спросил Заг.

– Или ушёл в спящий режим, – ответил Баха.

Я медленно повернулся к команде.

– Запоминаем координаты и срочно уходим!

Я хотел добавить что-то ещё, но в этот момент датчики моего штурмового комплекса пискнули тревожным сигналом.

– Командир! – И Кира и Заг тоже получили сигнал и оба немедленно ощетинились стволами. – У нас гости. Справа.

Я повернулся к источнику потенциальной опасности. Из тёмной глубины справа медленно, очень медленно, двинулась длинная, гибкая тень. Она была слишком большой, чтобы быть рыбой. И слишком плавной – чтобы быть машиной. Мы замерли.

– Ну… – выдохнул я. – Кажется, поэкономить заряд не получится.

И мы не сговариваясь, без приказов заняли боевые позиции.

Мы застигли тенью, не дыша. Каждый из нас ощущал, как тает тонкая грань между «мы спаслись» и «вот-она, смерть». В такие моменты в голове включается пустой режим – только глаза, только слух, и всё остальное отсекается как лишний груз.

Тень приближалась медленно, плавно сворачивая и развертываясь, как живая лента. Когда она оказалась на расстоянии двадцати метров, из неё выползли тонкие, прозрачные отростки – как щупальца, но с чёткими, металлическими вставками, словно кто-то срастил органику с техникой. Биотехноид! Я узнал его сразу. Не сильно крупный, но побольше тех трёх, что разделали наших тяжелых роботов на запасные части! Паника заполняла моё сознание, нам троим от него не отбиться, это сто процентов! Баху я даже в расчёт не брал.

Кончики отростков биотехноида мягко касались песка и тут же вспыхивали – не огнём, а слабым голубым свечением, будто проверяли дно на наличие источников энергии. Один из них провёл по обшивке упавшего фрагмента и отскочил, издав тихий, почти человеческий писк. Боец «Авак» мгновенно развернулся и бросился прочь на предельной скорости. Такое впечатление, что он до чертиков испугался.

– Не двигаться, – прошептал я. – Не высовываться. Ждём.

Кира прижалась к корпусу обломка, Заг опустился на одно колено укрывшись за странным маяком, что выдал наше местонахождение противнику, а я спрятался за зарослями водорослей. Баха стоял чуть позади, манипуляторы диагноста как щупальца извивались вокруг него, прячась в инженерный рюкзак.

– Отходим! – через десять минут приказал я. – Баха, цепляй контейнеры!

Мы отступили по накатанному следу, стараясь идти тихо и незаметно. Когда мы достигли участка, где дно поднималось и рифы образовывали неплохую естественную преграду, я дал команду остановиться. Баха оперся о контейнеры и с трудом поднял голову – в его глазах была усталость и интерес одновременно.

– Мы выжили, – коротко сказал он. – что удивительно. А вы видели, как он шарахнулся от обломка⁈

– Видели, – сказал я. – Всем сохранить координаты и все записи сканирования! И пометьте это как «неизвестная активная биотехноида». Линкору – доклад как будет связь. А пока, прячемся тут, нужно выждать несколько часов, чтобы всё успокоилось, потом двигаемся в тень рифа а островам. Экономим батареи. Отключить всё лишнее, кроме боевого сканера и орудия, климат-систему тоже! Не замерзнем.

Мы спустились в узкий коридор между кораллами. Вода там была теплее, течение слабее – и будто нарочно выбранное для ночёвки место. Мы устроились полукругом, повернув спинами к рифу и лицами к каналу входа. Излучатели смотрели на единственный вход в наше укрытие, настроенные на автоматический режим ведения огня. В языках биолюминесцентной травы отразились наши силуэты – бледные, измождённые, но живые.