Текст книги "Штурм (СИ)"

Автор книги: Андрей Панченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц)

Мы ремонтировали корабль и решали возникшие проблемы без суеты и нервов. Ни один раз нам после боев приходилось восстанавливать практически в полевых условиях свои поврежденные звездолёты. И я, посмотрев на своих людей, потихоньку набрался уверенности. Мы справимся, нам просто некуда деваться!

Глава 3

– Ремонт линкора завершён на девяносто процентов – Докладывал Денис, на совещании штаба – Целостность корпус восстановлена, двигательные и силовые установки, так же в рабочем состоянии, щиты мы пока можем поставить только на восемьдесят процентов мощности, но инженерная группа работает над этим, по прогнозам, к концу дня сможем дать и все сто. По вооружению. Все орудийные системы работают штатно. Осталось восстановить второстепенные и дублирующие системы, и мы будем полностью готовы.

В принципе все это и так знали, информация о ходе аварийно-востановительных работ приходила каждому высшему офицеру линкора на имплантат в режиме реального времени, но был у нас сейчас в команде один человек, который имплантата не имел. Инженер-специалист по искинам Баха. Парень с азиатской внешностью был компьютерным гением и именно ему я поручил непосредственно работать с проблемой чужого кода. Перестраховываясь и дуя даже на холодную воду, я переговорил с парнем, и в медотсеке ему временно удалили вживленный в мозг электронный помощник.

– Что с кодом – обратился я к инженеру – Есть успехи?

– Сейчас говорить что-то рано – Баха заглянул в лежащий перед ним планшет и продолжил – На полное введение информации по коду в искин в ручном режиме потребуется ещё как минимум сто двенадцать часов. И это с учётом того, что мы будем её тупо забивать, не перепроверяя вызывающие опасения фрагменты. По моим прогнозам, только на подготовку к работе искина уйдёт как минимум неделя.

– Работайте аккуратно, не торопитесь. О всех частях кода, которые вызывают подозрения, сообщайте мне немедленно – Я тяжело вздохнул, признаться я рассчитывал на более быстрый результат – Мне нужна не скорость, а результат.

– Есть командир, мы будем осторожны. – кивнул головой инженер – В моих же интересах сделать всё с первого раза. Я даже себе не представлял, как к имплантату привык.

– Обойдёшься на время без своих виртуальных подружек – Хохотнула Кира – Может с настоящей даже удастся познакомиться. Девчонки из кадрового отдела большие специалистки превращать ботаников в настоящих мужчин. А можно устроить тебе и ускоренный курс посвящения, могу с девочками из спецназа познакомить.

– Кира… – Я поморщился от досады, смотря как мой гений краснеет на глазах – Будь любезна, очень тебя прошу, просто умоляю… Захлопни варежку!

Моя боевая подруга имела стервозный характер и иногда за своим языком не следила, за что ни однократно и страдала. Я уже и с должности её снимал, и с корабля списывал, но каждый раз возвращал обратно, после её клятвенных уверений, что такого больше не повторится. Да, не буду скрывать, будь это кто-то другой, я давно бы избавился от проблемы, но это была всё-таки Кира. Она со мной не только одну кровать по ночам делит, она со мной прошла весь мой путь от обреченного на смерть штрафника, до командующего космическими силами Земли. И она также, не раздумывая, поменяла свою высокую должность в вооруженных силах землян, на то, чтобы разделить со мной мою участь. Я уже и со счёту сбился, сколько раз она спасала мне жизнь. Да и кроме того, как командир штурмовиков она была почти незаменима. В её подразделении всегда царил железный порядок и дисциплина, а десантники её просто боготворили, без раздумья готовые выполнить любой приказ своего хрупкого и нежного с виду командира.

– Фу как грубо – надула губки моя подруга – Я просто хотела разрядить обстановку. Ведь всё не так плохо, как казалось вначале. Нас никто не атакует, мы спокойно произвели ремонт и потерь у нас пока нет. А Бахе и правда не помешала бы настоящая подружка, вот есть у меня в первой роте…

– Так, закрыли тему! – Остановил я обсуждение возможных кандидаток на роль подруги инженера, тем более бедный Баха не знал куда уже себя деть – Тимур, что там по той системе, в которой мы находимся? Я так понимаю, что картографирование завершено. Есть что-то интересное?

– Звезда типа F, четыре планеты. На третьей планете имеются следы техногенной катастрофы – Поспешно выдал Тимур, очевидно радуясь, что острый язычок Киры сегодня его обошел – На ней имеется атмосфера, если кратко, то к жизни земных организмов не пригодная. Большой радиоактивный фон, есть вода. Что ещё добавить… Ах да, планета является источником радио сигналов, которые повторяются с равным промежутком времени. Расшифровать их не удалось, но они явно искусственного происхождения. Предлагаю направить туда разведывательную группу.

– Разведку провести… – Я задумался.

Так-то нахер она нам сдалась, планета эта, если на ней жить нельзя, но с другой стороны интересно узнать, что там случилось. Таких планет с признаками техногенных катастроф и в нашей галактике дохрена и больше, даже Земля едва такой не стала, когда в руках людишек ядерное оружие появилось. Не ценят аборигены то, что имеют, начинают воевать между собой, и заодно вся живое вокруг себя уничтожают. Эти мелкие цивилизации гибли сотнями, еще до того, как космос осваивать начинали. Но! Это было в нашей галактике, и большинство таких планет было заселено людьми в результате глобальной программы колонизации. Несовершенной программы, оттого и откатывалась часть колонистов к камням и палкам, начиная всё сначала, и тем не менее никто и никогда не встречал на Млечном пути какую-то иную форму разумной жизни кроме людей. А тут… А тут людей могло и не быть, не одни же мы во вселенной, как пример, те гадские орнитологи, что нашу птичку окольцевали.

– Разведку провести… – повторил я, глядя на проекцию системы.

На голограмме висела звезда цвета бледного золота, вокруг неё – четыре тусклых круга орбит. Третья планета мерцала серо-зелёным, как старая монета, а над её атмосферой тянулась тонкая, едва различимая полоса обломков – следы орбитальных конструкций.

– Тимур, сделай увеличение по третьей, – сказал я.

Изображение развернулось, приближаясь. На экране проступили пятна океанов, высохшие континенты, зияющие кратеры. В одном из них – странная геометрия: ровные линии, углы, словно кто-то выжег в коре планеты гигантский знак.

– Похоже на остатки мегаполиса, – заметил Денис, – но масштабы… Невероятные.

– Город размером с полконтинента, – подтвердил Тимур. – И если я правильно вижу, вот здесь – концентрические купола. Возможно, убежища.

– Или реакторы, или теплицы, а может и сортиры уличные, это всё что угодно может быть – вставил Денис. – Тут без пузыря не разберёшься.

– Радиационный фон?

– От трёх до пяти тысяч миллирентген в час. – тут же ответил Баха – Без защищенного скафандра там даже автомат Калашникова не проживёт долго.

Я кивнул.

– Хорошо. Группу соберём минимальную. Кира, подберёшь штурмовиков. Возьмите два «Скаута» и дронов разведки. Цель – картографирование, сбор данных, захват образцов атмосферы и радиационного фона.

– Поняла. – Она уже стояла, и по глазам её я видел, что ей только дай повод – она снова в деле.

– И, Кира… – добавил я.

Она повернулась на полпути к двери.

– Никакого геройства. Если что-то пойдёт не так – сразу возвращайтесь.

– Как скажешь, командир. – Её губы дрогнули в улыбке. – Только у нас, «всё пойдёт не так», это обычное дело.

– Я тебя предупредил – не поддержал я её шутливый тон – Туда и обратно, без высадки!

После её ухода в зале повисла тишина.

– Тимур, поставь зонд на синхронизацию с радиосигналом. Пусть идёт к месту передачи. Хочу знать, кто или что его посылает.

– Уже делаю. Но, командир… там странность.

– Конкретней.

– Сигнал цикличный, но внутри цикла – модуляция. Как будто… как будто он реагирует на наши собственные посылки.

– Что значит – реагирует? – насторожился я.

– Когда мы посылаем запрос, частота внутри пакета сдвигается на один такт вперёд. Это невозможно для пассивного излучения.

Я почувствовал, как по спине пробежал холодок. И дня не прошло, а новая галактика «радует» нас сюрпризами и не устаёт зараза!

– То есть кто-то нас слышит. – сделал я вывод.

– Или что-то, – тихо сказал Баха. – Возможно, код, с которым я сейчас работаю, и этот сигнал – родственные. У них одинаковая логическая структура.

– Ты хочешь сказать, что это – один и тот же разум? – спросил я.

Баха пожал плечами:

– Или один и тот же вирус.

Я выругался, всерьез задумавшись отменить приказ о проведении разведки. С одной стороны, мы хотим осмотреть развалины, а с другой, там кто-то живет, скорее всего. Вот чего теперь делать?

– Вот тебе и мирная разведка.

Я встал.

– Всем боеготовность первой степени. Пусть инженерная группа доводит щиты до ста процентов любой ценой. А мы – готовим встречу на всякий случай. Если это разум, он может быть врагом. Что бы это не было… – я посмотрел на голограмму, где мертвый мир медленно вращался вокруг своей звезды, – то, может быть, именно оно убило эту планету.

Через два часа первый «Скаут» вставал на дальнюю орбиту странной планеты. Эти корабли были сделаны уже на Земле, но за основу были взяты малые разведчики Содружества, которые нам когда-то удалось захватить. Получилось почти тоже самое, но и особенности у этого корабля были. Помимо стандартного набора орудий, силовых и маскировочных полей, он нёс и полный набор электромагнитного оружия, такого же, как и на наших истребителях. По идее, при контакте с звездолётом противника, он мог оставить его без электроники одним залпом. Это работало в старой галактике, а что будет в новой, мы пока и предполагать не могли.

– «Разведка», докладывайте обстановку, – передал я.

Голос Киры звучал в эфире четко, как будто она находилась рядом:

– Плотность атмосферы низкая, видимость десять километров. Поверхность мертва. Радиоактивный фон растёт…

Пауза.

– Командир… тут что-то движется.

– Координаты?

– Прямо под нами. Десять километров на север от эпицентра. Что-то большое… и горячее.

Я сжал кулак.

– Удерживайте позицию, не приближайтесь. Отправляю дрон.

Экран вспыхнул новым изображением – камера дрона нырнула сквозь клубы пепельного дыма.

Сквозь туман проступали силуэты. Башни? Нет. Что-то живое. Огромное, покрытое металлическим блеском. Существо подняло голову, или просто что-то на неё похожее и… смотрело прямо в объектив.

– Командир, – голос Тимура сорвался, – оно нас видит.

– Да ну нахер… – прошептал я.

Вдруг нарост на теле чудовища, который я первоначально принял за голову, вспыхнул синим огнём и связь с дроном мгновенно пропала. Я и сказать ничего не успел, как по рубке разнесся голос бортового искина.

– Разведывательный дрон уничтожен малым биотехноидом цивилизации Авак!

– Чего⁈ – Я нырнул в имплантат и вышел на связь с корабельным искином на прямую, по капитанскому каналу – Откуда информация⁈

– Объект распознан с помощью внедренного маркерного кода. Рекомендации: в контакт не вступать! Уничтожить малого биотехноида, уничтожить очаг заражения! В случае невозможности – покинуть систему!

– Потом с тобой разберёмся, железяка… – Проскрипел я зубами от злости – Кира, «Скауты» один и два, отступление! Вернуться на корабль! Боевая тревога! Малый биотехноид… А какой же тогда большой⁈

Который уже раз за сегодня коридоры и отсеки «Земли» наполнились звуками сирен – световые полосы аварийной сигнализации рвано пробежали по коридорам, и голос корабельной автоматизации, холодный и ровный, повторял одно и то же: «Угроза вторжения биотехнологического агента. Угроза распространения». Искин повторял слова, которые в него не были заложены программистами землян, и от этого становилось ещё страшнее.

– «Скауты», докладывайте статус – коротко приказал Денис, не теряя самообладания.

Ответ пришёл обрывистый, забиваемый каким-то шумом и русским матом:

– Цель юстирована. Визуальный захват подтверждён. Малый биотехноид развернул коронную структуру, все малые разведывательные дроны сбиты. Он видит нас через маскировочное поле! Открываю огонь и отступаю к линкору!

Я видел на голограмме, как «Скаут» – тонкий, как стрела – бросал вспышки в сторону накатывающей тени, но те вспышки будто плавились на её поверхности. Малый биотехноид был не просто живым – он был конструкцией, сотканной из металла и плоти. Он двигался с такой скоростью, что камеры и сенсоры разведчика не успевала фокусироваться, и в момент, когда казалось – мы увидели его целиком, он уже растворялся в клубах пыли, оставляя после себя коричневатую слюну, которая тут же шипела и разъедала камень. Внезапно противник взлетел с поверхности планеты и стремительно бросился в погоню за разведчиком.

– Щиты! – рванул я к пульту. – На максимум, немедленно!

На огонь маленького кораблика противник не реагировал, он его казалось совсем не замечал, хотя я видел, что плазма в него попадала. Нагнал биотехноид разведчика буквально через несколько минут. Я смотрел на параметры «Скаута» и волосы на моей голове вставали дыбом. Его щиты работали на полную мощность, но это его не спасло. Щиты, рассчитанные на стандартные боевые воздействия, не знали, как держать удар от органической микроструктуры, которая могла синхронизироваться с системой управления. Малый вообще силовое поле не заметил, он провёл по внешней обшивке длинным щупом – и в месте касания композит вздрогнул, пошёл микротрещинами; потом щуп пробил броню, словно игла, и в открывшуюся трещину хлынул черно-блестящий налёт.

– У нас нарушена герметичность! – закричал пилот «Скаута».

Малый биотехноид не терял времени – он расширил пролом, растянулся, как кошка, и вдруг из его центра вырвался рой нитевидных форм – как сор – которые ползли по силовым каналам и проводам, вползали в щели, втыкались в портативные терминалы и, при прикосновении, взрывались крошечными электрическими импульсами. Каждый такой импульс был как укус – он прожигал всё чего касался, оставлял за собой гниющую ткань и новый источник излучения.

Я знал, что в погибшем «Скауте» Киры не было, она руководила своими людьми из «Скаута-2» который сейчас на пределе мощности двигателей несся к линкору, но мне от этого было не легче. Погибли мои люди, на, казалось бы, почти безопасной миссии! А сейчас, если ничего не предпринять, умрут все остальные.

– У кого ни будь есть предложения, как эту хрень грохнуть⁈ – неестественно спокойным голосом спросил я.

– Это оно… – послышался голос Бахи – Та же сигнатурная структура, что и в том сигнале. Это не просто биология – это комбинация биосинтеза и логики. Оно модульно обновляет себя, когда сталкивается с защитой. Наши ПО пытаются патчить, а оно переписывает патчи…

– Резче! Что ты предлагаешь? – спросил я, оборачиваясь к инженеру.

– Бежать! – сказал Баха так, будто поставил точку в споре, которого и не было.

– Согласен. Но своих вытаскиваем, – отрезал я. – Тимур, прокладка курса – на внешнюю границу системы. Без гипера – маршевые на сто десять, разгонным двигателям готовность ноль. Готовь «Землю» к форсированному разгону и отстрелу всего лишнего. Кира, «Скаут-2» – эвакуация по «грязной» схеме. В ангар не заходите.

– Принято, – коротко. И тут же: – Командир, скорее всего «малый» уже сел нам на хвост. Поле маскировки он видит, от ЭМИ-тычков отмахивается, как от комаров.

– Потом разбираться будем, главное ноги унести – буркнул я и тут же повернулся к инженерам – Готовимся принимать экипаж «Скаута» с угрозой биоопасности. Кварцево-ультрафиолетовый конус, микроволновые ланцы и плазменная завеса на входе в «сухой шлюз». В сам «Скаут-2» не лезем – экипаж выкидывается в аварийных капсулах, перехват капсул эвакуационными дронами – и сразу в карантин. Сам «Скаут» бросаем. Отсеки ангаров перевести в отрицательное давление. Внутренний коридор – «чёрный»: огнемёты, вакуум, затем дезактивационный туман. Операторы, настройка УФ-рам до предела. Любая биомразь – в порошок.

Сирены стали тише, глуше – это включились насосы, вырывая воздух из огромного объёма ангарной палубы. На внешних камерах «Скаут-2» уже входил в створ, но не на посадку: он шёл параллельным дрейфом, удерживая дистанцию десять метров от створок.

– Начинаем «грязную», – голос Киры был ровным, почти весёлым. – мы в капсулах. Поехали!

С наружных направляющих сорвались серые «сигары» – персональные эвак-капсулы. Они «подскочили» микродвигателями, и дроны-эвакуаторы, шедшие со «Скаутом» параллельным курсом, молниеносно их схватили и впихнули в раскрытые створки карантинных бокс-контейнеров. Створки щёлкнули, и контейнеры ушли по рельсам в «сухой» тоннель.

– Готово… Чёрт! Контакт!

По коже побежали мурашки: на обзорном экране, словно отслоившаяся тень, что-то пролезло под брюхо «Скаута-2» – тёмный клин, облепленный дрожащими нитями. Малый биотехноид шёл почти без сигнатуры, подсвечиваясь лишь редкими синими вспышками в местах, где микронити цеплялись за космическую пыль.

– Огонь! – рявкнул я не задумываясь, боец цивилизации Авак добрался и до нас.

Глава 4

«Скаут-2» просто исчез, приняв на себя залп орудий линкора. Много ли надо, маленькому разведчику? Другое дело, что похоже нашего преследователя это никак не впечатлило. Биотехноид только в сторону шарахнулся, при этом с виду остался абсолютно цел. Похоже сейчас он очухается, и займётся нами всерьёз. Наши орудия и силовое поле против него бесполезны, только разборки со «Скаутами» его немного задержали…

– Выпустить два звена беспилотных истребителей! – Тут же приказал я, практически не задумываясь о дальнейших шагах – Атаковать противника. Надо его задержать, пока мы разгоняемся! Выпускать по звену каждые десять минут, до подхода «Земли» к точке прыжка! Силовое поле на минимум, все мощности на маршевые и разгонные двигатели!

Линкор заметно ускорился, немного отрываясь от монстра, а из трюма в космическое пространство вывалились четыре автоматизированных истребителя, которые тут же перестроились в боевой порядок и пошли в атаку.

Наша тактика отступления, или, если смотреть правде в глаза, панического бегства, похоже сработала. Четыре беспилотника продержались не долго, зато и биотехноид заметно отстал, а на его пути снова выстраивалось для атаки новое звено.

– Включить разгонные двигатели! – Приказал я, когда скорость маршевых достигла максимума – Гиперпрыжок по готовности, цель – соседняя звёздная система. Координаты для прыжка установлены.

Бортовой искин не сидел без дела, непрестанно картографируя окружающее пространство и расстояние до ближайшей к нам системы успел просчитать. У нас уже был минимум данных для прыжка, и тянуть, уточняя и перепроверяя его расчёты, было нельзя.

Мы потеряли двенадцать беспилотников, прежде чем линкор исчез в искривлённом пространстве гиперперехода. Биотехноид похоже успел разгадать наш план бегства, и два последних звена истребителей попытался игнорировать, сильно ускорившись и маневрируя, однако мы всё же успели уйти.

– Экипаж «Скаута» – в карантин – Едва переведя дух, приказал я – Карантинный план высшей категории! По полной программе!

– Может не стоит так жёстко? – Удивленно посмотрел на меня Денис – Вроде контакта у них не было.

– Вроде? – я с усмешкой посмотрел на начальника своего штаба – Вот именно, что вроде! У «Скаута», зато был. Помнишь предупреждение? Я напомню, мне не сложно: «Угроза вторжения биотехнологического агента. Угроза распространения»… Мы нихрена не знаем, но местные жители, что нам код этот гадский влепили, наверняка не просто так такие предупреждения в него заложили. Так что карантинный план высшей категории!

Карантинные бокс-контейнеры раскрылись и капсулы с экипажем «Скаута» пошли по специально подготовленному карантинному тоннелю. Первым на линию встал «чёрный коридор» – узкий зал из керамическо-стальных панелей с встроенными УФ-рамами. Люди выталкивались из капсул в специальные удерживающие клетки, которые немедленно замыкались и подсоединялись к внешней системе фильтрации, потом обнаженных членов экипажа разведчика окутывал серый туман, который выжигал верхний слой кожи и волосы. Сейчас одновременно производились четыре уровня контроля: визуальный осмотр на входе, быстрый биотест, скан на повторяющуюся сигнатуру, и физическая блокировка доступа к судовым сетям.

Медицинские роботы под управлением медтехников, после первичной обработки сперва вытаскивали корчащихся от боли людей из клеток, затем проводили первичную триаж-оценку: дыхание, сознание, поверхностные повреждения и признаки активной «заразности» – неконтролируемые судороги, аномальные электровспышки в теле, признаки внешней «наливки» нитей.

Дальше начиналась механика стерильности. Все вещи и элементы скафандров обрабатывались несколькими ступенями: сначала мощный кварцево-ультрафиолетовый конус, затем микроволновые ланцы, которые «вспарывали» поверхностные структуры на субмикронном уровне, и в конце – плазменная завеса, растворяющая органические остатки. Материалы, способные выдержать термообработку, шли в каркасные печи; всё остальное – читалось как биологический материал и уничтожалось в камере пиролиза. Ничего лишнего не хранилось в герметичных отсеках: возможные носители – в печь или в жёлтую урну-контейнер на выброс.

Экипаж «Скаута» поместили в ряд карантинных боксов – прозрачные отсеки со сводом насыщенных фильтров, контролем давления и автономными жизнеобеспечивающими модулями. Отсеки вели по рельсам в «сухой» тоннель, где каждого человека обрабатывали потоками ионизированного воздуха и вторым, менее агрессивным облаком антисептического тумана, а затем через шлюз отправляли в основной карантин. В этот же коридор запускались автоматические щётки – одноразовые роботы-скребки – которые проходили и стерильно счищали любую поверхность, к которой соприкасался эвакуированный.

Особое внимание – электронным имплантатам. Любой, у кого был вживлён хоть крошечный интерфейс, подвергался немедленной нейро-изоляции: имплантат пересоединяли к автономному стенду-скребку и «выкачивали» его логи в «песочницу». Это делалось под руководством инженеров линкора – они контролировали процедуру «сканирования на родство» сигнатур. Любые нестандартные фрагменты кода – особенно те, что имели корреляцию с радиосигналом планеты – выпаривались, снимались в зашифрованные образы и изолировались на отдельный носитель, который нельзя было подключать к корабельной сети. В случае любого подозрения, имплантат могли временно отключить, или, в крайнем случае, извлечь хирургически и поместить в биобанк.

Параллельно работала секция «информзащиты». На внутренних шинах стояли «туманные» брандмауэры: виртуальные контейнеры, отрезавшие карантинные боксы от основной корабельной сети. Любой терминал, к которому прикасался заражённый экипаж, изолировался, снимались дампы, блоки питания переводились в режим физического разъединения. Всё взаимодействие – только через курьеров-дронов в непроницаемых защитных оболочках и только по защищённым каналам, которые после каждого контакта проходили процедуру перезаписи криптоключей.

Стекла карантинных боксов были покрыты конденсатом – ребята в них смотрели как через аквариум. Некоторые кричали, другие молчали, уткнувшись в ладони. У всех были перекошенные от боли и растерянности лица. Я их прекрасно понимал, так как один раз мне через карантин пройти тоже пришлось, и что такое едкий туман, я прекрасно представлял. Только Кира, полностью обнажённая и лысая, что никак не портило её внешность, стаяла посреди своего бокса, зло смотрела в камеру медицинского робота, и тихо шептала грязные ругательства, адресованные мне. Связи с боксами не было, но мой имплантат отлично справлялся с расшифровкой речи по движению губ.

Процедуры были жёсткие и стандартизированные: двенадцатичасовой первый контроль – новая серия сканов, повторный УФ-прогон; потом сорока восьмичасовой мониторинг в карантине – снова сканирование; далее – семидневная наблюдательная изоляция с полным запретом на внешние подключения, после которой производился третий этап медицинских тестов. Для тех, у кого проявлялись сомнительные биосигнатуры или кто имел подозрительные импланты, срок продляли и подключали модуль «чёрной биологии» – глубокий анализ с применением резонансных сканеров и нейтронных патчей. По действующим регламентам – три независимых отрицательных теста подряд и отсутствие признаков мутации, прежде чем кто-то мог выйти в общие отсеки.

За этими рутинными действиями стояла жестокая логика: мы не знали ни природы этой биотехники, ни характера её «вирусной» памяти. Она умела переписывать патчи, синхронизироваться с полями, реагировать на наши сетевые отпечатки. Значит – никакого неосмотрительного соединения, никакой веры в невидимое. Мы разорвали сеть, обрезали доступы и ждали.

– Кира тебя убьёт дружище – В рубку вошли Заг и Виктор – А перед этим отрежет всё, по её мнению, лишнее. Я её такой злой ещё никогда не видел.

– За семь дней остынет и успокоится. – Не уверенно ответил я – Наверное…

– Ха! – Заг заржал как конь – Это вред ли, ты же её знаешь.

– Знаю – Обреченно вздохнул я – Но это всё необходимо, по-другому было никак. Ладно парни, чего припёрлись? Если вам делать нечего, то я живо вам занятие найду!

– Как чего? – Удивился Заг – Кира в карантине, пока её нет, я, как её заместитель, теперь исполняю обязанности командира десантной группы, а ты сам сообщил, что собираешь своих заместителей и штаб на совещание. Виктор же просто пришел проверить караул в цитадели, ты же сам оставил вход в неё только из рубки.

– Да – я устало потёр лицо ладонью – Забыл. До выхода из гипера у нас два часа, и нужно разобраться со всем тем дерьмом, в которое мы вляпались. Не дай бог в следующей системе на ещё одного биотехноида нарвёмся. Баха где?

– Я здесь – откликнулся инженер, выглянув из-за широких спин десантников.

– Слушай меня внимательно – я посмотрел на инженера – Как хотите, но ускоряйтесь с этим кодом! Выпотрошите мне его! Ты видел, чего твориться⁈ В него зашита информация по тому уроду, что нас едва не грохнул! Они знали, кто это такой и чем он опасен! Наверняка там есть инфа и по другим подобным объектам, которые нас могут грохнуть, и так же я практически уверен, что там есть их полное описание, а также указаны способы, как их можно уничтожить! Мы сейчас практически беззащитны, и в следующий раз нам может не повезти, сбежать может не получиться. Автоматических истребителей у нас ограниченное количество. Пока мы не основали колонию и не запустили заводы по их производству, мы не сможем пополнить запасы.

– А наш корабельный искин не хочет просто поделиться информацией? Полный доступ к нему только у вас – с неподдельным интересом уставился на меня инженер.

– Не хочет или не может – Я скривился от досады – Я в первую очередь об этом сделал запрос. Код выдал ему предупреждение, только когда мы столкнулись с биотехноидом, в остальном доступ к информации полностью заблокирован.

– Не хочет или не может… – повторил инженер. На лице Бахи промелькнула тревога – он тоже понимал, что фраза «не может» звучала куда страшнее.

– Я проверил логи, – продолжил я – После входа в гипер искин пытался запустить несколько служебных процессов – и все они прервались по неизвестной причине. Как будто кто-то изнутри вставил блок. Причём блок на уровне системного ядра.

– То есть? – нахмурился Заг.

– То есть, – продолжил за меня инженер – он видит, что в его памяти есть данные, но доступа к ним у него нет. И он не понимает, почему. Как будто сам себе поставил запрет.

– Сам себе? – удивился Заг

Баха задумчиво провёл рукой по виску.

– Это возможно, если в архитектуру встроен внешний протокол безопасности. Уровень – не земной. Синтетический разум, прошедший адаптацию по военным стандартам Содружества, Конфедерации или Базиса, мог получить встроенные маркеры на случай контакта с определёнными объектами.

– С инопланетянами или этими, мать их, биотехноидами, – подхватил я. – Значит, те, кто создавал этот алгоритм безопасности, знали о них. Знали – и боялись.

– И, похоже, – заметил Денис, – боялись не зря.

Я кивнул. На секунду повисла тишина, нарушаемая только дыханием людей. Вокруг, за бронёй корпуса, текло искривлённое пространство гипертуннеля, сверкая бледно-зелёными прожилками.

– Ладно. – Я наконец выдохнул. – Значит так, повторяю ещё раз: Баха, с этого момента код – твой приоритет номер один. Выделяю тебе отдельный вычислительный кластер и двух кибертехников. «Песочница» полностью автономная, связь с сетью линкора запрещена. Все операции – через механические шлюзы. И если что-то пойдёт не так, ты дёргаешь рубильник, не думая.

– Принято, – кивнул инженер. – Попробую пробиться через структурные петли. Но предупреждаю – уже понятно, что код самозащищающийся. Если его тронуть неправильно, он может активировать контрмеры.

– Отлично, – хмыкнул Заг. – А у нас и без того скучно не было.

Я посмотрел на него с усталой усмешкой.

– Виктор, пока Киры нет, возьми охрану цитадели на себя. Доступ – только по моему приказу. Все остальные отсеки перевести на повышенный биоконтроль. Если хоть один датчик покажет аномалию – блокировать отсек и доложить лично мне.

– Есть, – коротко ответил Виктор и, чётко развернувшись, вышел.

Баха последовал за ним – ему уже не терпелось вернуться к своему лабораторному аду. Я остался в рубке с Денисом и Загом.

– Думаешь, они придут снова? – спросил Заг после короткой паузы.

– Они или другие такие же, – ответил я. – Мы оказались в чужой галактике, друг. Здесь действуют чужие правила. И, судя по всему, то, что мы встретили, – не враг в привычном смысле. Это что-то вроде… инфекции. Разумной.

Денис скривился:

– Инфекции, которая летает, убивает и ломает броню «Скаута» как консервную банку. Неплохая перспектива.

Я усмехнулся, хотя на душе было пусто.

– Да, перспективы у нас теперь просто замечательные. Но пока мы живы – будем работать. Через семь суток снимем карантин, если всё будет чисто. После выхода из гиперпрыжка, восстановим повреждённые модули и решим, куда летим дальше.

Заг хмыкнул:

– А если карантин не снимем? Если они всё же заражены?

Я посмотрел на него и скрипнул зубами.

– Тогда придётся решать… по-другому.

Он понял. Молча кивнул. На корабле существовал протокол «Эпсилон» – если биозараза не купируется, карантинный сектор уничтожается вместе со всем, что внутри. Вплоть до аннигиляции материи…

Секунда тишины. Затем на пульте вспыхнул новый сигнал.

– Командир, – голос дежурного офицера. – В карантинном секторе фиксируется энергетическое отклонение. Один из бокс-контейнеров выдаёт слабое внутреннее излучение.

Я почувствовал, как леденеют пальцы.