Текст книги "Борт 556 (СИ)"

Автор книги: Андрей Киселев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 26 страниц)

   Он, крикнул – Акулы! Владимир! – и кинулся на кухню, как мне, он потом рассказывал. Там, чуть дальше, за углом главной каюты в конце коридора, где был на круизной яхте душ и технические комнаты. Слева, и, оттолкнув свою сестренку Джейн в сторону, чем не слабо ее перепугал. Схватил первую попавшуюся кастрюлю с варенным мясным консервированным супом, который варила, да не доварила Джейн, и вылил далеко по носу Арабеллы.

  – Так вот, куда ломанулись рифовые акулы – проговорил я – Ты накормил их супом Джейн! – я разразился приступом дикого смеха с новой силой – Что было хоть за блюдо Джейн? – я, не унимаясь сквозь смех, спросил ее.

   Джейн, встав с лежащего меня на свои колени, с заплаканными черными красивыми, но уже злобными глазами, посмотрела на своего, теперь, тоже смеющегося до коликов в животе брата. И на смеющегося дергающегося от смеха в судорогах меня. Как на сошедших с ума двух идиотов.

   Она, смущенная нашим идиотским над ней смехом, вспыхнув бешенством, ударила меня в грудь обеими руками, сжав свои загорелые маленькие прелестные девичьи пальчики в кулачки. С дикой яростью разгоряченной несправедливой обиды латиноамериканки Джейн крикнула – Дурак! Ты, напугал меня, дурак!

   Больно потом шлепнула мне по щеке ладонью своей руки и соскочила на ноги. Она, оттолкнув к бортовым леерным перилам ограждения с дороги Дэниела, крикнула ему в лицо – Ты, тоже дурак!

   Потом, добежав босиком к палубной иллюминаторной надстройке до спуска в трюм к лестнице, подбирая по пути свои потерянные тапочки. Еще раз, резко повернувшись в слезах, выкрикнула – Какие вы все мужики дураки!

   И убежала, рыдая, вниз в свою каюту.

  Недоверие, и какие-либо по отношению ко мне с ее стороны сомнения были окончательно сняты. Я все понял, Джейн любила меня до полной одури. И это тому было ярким подтверждением.

  – "Бедняжка ты моя Джейн! Ты, переживала за меня, за нас обоих!" – перестав дико смеяться, подумал я, снимая с себя баллоны акваланга. Я стащил с себя гидрокостюм и отдал его Дэниелу.

  – Надо ее утихомирить – сказал Дэниел, тоже успокоившись от дикого неконтролируемого смеха – Она, моя сестра, девица с норовом. Надо сделать

  так, чтобы суп был вылит не за зря. Долго будет дуться.

  – Я, уже знаю – ответил я ему. И пошел, вниз яхты к каюте Джейн.

   Моя обворожительная Джейн

   Я был практически целиком голым, босиком и в одних только плавках спускаясь к каюте Джейн.

   Там было тихо. Я постучался в дверь ее каюты. Дверь была не заперта. И открылась. Я вошел осторожно внутрь, переступив через маленький порог ее девичьей каюты. Уставленной встроенной, как и все каюты на яхте шкафами со сдвижными дверками из красного дерева или пластика. У кровати в углу ее каюты у самой стены борта и переборки стоял прикроватный столик. На нем, как и везде стоял ночник светильник, графин с водой, фрукты, бокал с красным вином и ее Джейн кассетный магнитофон.

   И я сразу же увидел Джейн.

   Она соскочила со своей постели и, повернувшись ко мне спиной, встала к оконному открытому иллюминатору лицом. Сложив свои красивые руки, кулачками сжав, на тяжело дышащей от любовного возбуждения жаром пышущей загорелой до черноты нежной груди, задрожала всем своим девичьим под халатиком телом. Она так долго держала планку неприступности и рокового женского соблазна, проверяя меня как мужчину, что сама, попалась на эту же свою уловку и сорвалась.

   Женщины!

   Джейн, еще с первого взгляда положила на меня глаз. Это было видно не вооруженным глазом. Еще там, тогда на верхней палубе первый раз, когда при сильной качке, поймал я ее за локоток, было все ясно. Это ее слово – Не более, после слова – Спасибо, лишь намек на дальнейшие в скором будущем близкие отношения.

  – "Джейн! Джейн! Ты созрела как женщина – думал самоуверенно уже я – "И тебе уже нужен мужчина. Такой как я. И ты выбрала меня, почти сразу, как только мы познакомились".

   Этот испуг и нервный срыв сказал о многом. И это понял и я, и ее братишка Дэниел.

  – Я не разрешала входить! – нервно произнесла громко Джейн – Уходи!

  Я стоял, заступив за порог каюты, и смотрел на мою любимую Джейн.

  – Посмотри на меня, Джейн – тихо произнес я.

  – Уходи, прошу тебя, Владимир! – она громко снова повторила, а я знал, что не надо отступать, как тогда на палубе. Сейчас самое время.

  – Джейн – повторил я – Я пришел к тебе, моя милая Джейн.

  – Не стой, уходи – она уже тише произнесла – Прошу тебя, Владимир.

  Уходи. Не мучай меня.

  – Прости меня, Джейн – тихо и как можно только ласково произнес я – Я не хотел тебя, хоть как-то обидеть, любовь моя.

  – Но, все, же обидел – произнесла с глубоким сексуальным вздохом Джейн.

   Я тогда, подошел к ней и обнял ее. Она, было, дернулась в моих объятьях пытаясь вырваться. Но, потом притихла, обмякнув и, прижавшись, снова к моей груди узкой девичьей спиной, запрокинув мне на мою обнаженную мужскую грудь затылком голову. И прильнув, снова своею девичьей щекой к моей небритой щеке, заплакала.

  – Зачем, только я согласилась с Дэниелом подобрать тебя. Зачем! – голос Джейн дрожал как натянутая струна – Что ты сделал со мной! Ты! Ты влюбил меня в себя! – произнесла Джейн – Я как дура влюбилась. Как безмозглая девчонка, школьница, влюбилась в тебя! И не вижу другой уже без тебя жизни Владимир! С того момента как увидела тебя!

   Я впился губами в ее черную от загара под воротничком халатика девичью молодую шею. Под забранными в пучок чернявыми, как смоль вьющимися волосами. Она громко и надрывно как безумная застонала, и обняла меня за шею руками. Скрестив и сцепив свои девичьи на тех руках пальчики.

  – Джейн – произнес, снова тихо и ласково я, и подхватил ее на свои руки – Джейн. Любимая и обворожительная моя Джейн. Вот, мы уже и на, ты.

   И положил ее на постель. Спиной и лицом к себе. Я упал, буквально на нее, распахнув ее домашний тот короткий халатик, руками развязав широкий пояс и обнажая шикарную полную девичью, трепыхающуюся в белом шелковом лифчике грудь.

   Она не сопротивлялась, а только приподняла очаровательную ягодицами попку и позволила мне снять с себя шелковые узкие ее купальника те из белого шелка плавки, оголяя под вздрагивающим пупком от волнения округлым загоревшим до черноты животиком в черных волосах лобок и очерченное темной линией по контуру жаждущую любви девичью промежность. Согнув в коленях и широко в стороны, расставив свои полные овалами бедер и ляжек красивые по постели загоревшие ноги, Джейн раскрыла ее передо мной, разрешая мне взять себя. Она излучала из себя целый букет и аромат женских любовных запахов.

  – Я твоя, любимый! – она громко говорила мне – Я твоя, возьми меня, Владимир! Войди в меня! Ты единственный кому я это разрешаю!

  Джейн сама своими смуглыми загоревшими до черноты девичьими руками расстегнула тот свой купальника лифчик, сбросив его с грудей вверх на лямках себе под подбородок. И подставляя мне под поцелуи черные большие торчащие навостренные в мое лицо соски. Ее девичьи трепетные упругие такие же, как и руки, загоревшие до угольной черноты молодые груди, закачались перед моими глазами. И я как чумовой, принялся ласкать свою Джейн, снимая свои единственные на моем мужском нагом мускулистом молодого еще тридцатилетнего русского моряка теле плавки.

   ***

  – Что мы, теперь будем делать ночью? – спросила еле слышно, шепча мне на ухо, моя в постели любовница Джейн – Если с утра начали?

  – Заниматься снова любовью – сказал ей я.

  – Бог мой, уже пять! – она простонала и прижалась ко мне всем снова голым своим черным от загара девичьим молодым и горячим телом двадцатидевятилетней латиноамериканки. Обняв меня. Прижавшись своим овальным голым с круглым красивым пупком животиком и волосатым лобком. Любимая прижалась влажной от моего семени женской промежностью к моему голому животу. Джейн теребила мои русые волосы своими обеими, девичьими, пальчиками обеих, как и ее все нагое красивое тело, загорелых рук, лаская мое лицо.

  – Какой ты колючий и не бритый – пролепетала ласково она – Мой любимый. Мой красивый, Володенька – Джейн, произнесла мое имя по-русски, любовно разглядывала меня, глядя в мои синие с зеленью глаза.

  Потом тихо со сладостным придыханием уже по-английски, произнесла – Как ты думаешь, милый? – произнесла ласково и тихо шепотом, моя ненаглядная на ухо любовница Джейн – Нас сильно здесь было слышно?

  – Ты про твою скрипящую кровать любимая? – спросил я ее – Или про звон стакана и графина на прикроватном столике.

   Джейн моргнула черными своими влюбленными в меня ласковыми глазами. Поедая, молча, меня своим хищным любовным взглядом.

  – Не думаю – произнес я, чмокнув Джейн в ее полненькие исцелованные мною губки – Переборки в яхте и двери герметичные, думаю, Дэниел ничего не слышал. Если ты о братишке. Даже если слышал, то он мировой парень и все уже давно понимает про нас. Он классный парень, твой братишка Дэниел любимая моя девочка.

   Она смотрела, молча на меня любящим и страстным от безумной ко мне любви пьяным взглядом черных, как будущая наша очередная любовная ночь глазами и молчала. Потом спросила – Сколько уже время любимый?

   Она прилипла приоткрытым ртом и губами к моему лицу.

  – Не знаю, Джейн – ответил, целуя ее я, в ее смуглое до черноты от загара личико – Не знаю. Надо у Дэниела спросить. Чем сейчас он занимается?

  – Я не закрыла иллюминатор – произнесла с тяжелым любовным придыханием Джейн – Наверное, он все-таки все слышал любимый.

  – Ты сейчас только об этом думаешь? – произнес я ей.

   Она смущенно посмотрела мне в мои синие с зеленью глаза.

  – Нет – ответила Джейн – Только о нас с тобой и приблизилась личиком к моему лицу, почти касаясь моих губ своими страждущими, теперь постоянной моей любви алыми разгоряченными в поцелуях губками.

  – Какая ты горячая, Джейн – произнес, помню я ей – Остыну я еще нескоро.

   Я поцеловал ее снова в ее пухленькие девичьи губки.

   Джейн, снова впилась в мои губы как пиявка. И застонала надсадно и нежно, поглощая мою к ней любовь через мой страстный ответный поцелуй. Этот сладковатый и терпкий аромат ее латиноамериканки голого красивого девичьего вспотевшего от неистовой любви тела сводил меня с ума! Я захотел ее еще. Эту красивую, теперь и только мою невысокого роста шикарную брюнетку.

   Но, в это время послышались быстрые шаги в коридоре между каютами. И Дэниел появился в проеме дверей нашей теперь общей любовной каюты.

  – Опять они на горизонте! – сказал с волнением в голосе и глазах Дэниел.

   Он уже не обращал на нас как на любовников внимание. Дэниела занимало нечто другое. Он повернулся и кинулся бегом на верхнюю палубу Арабеллы.

  – Опять черная яхта! – вскрикнула Джейн, быстро, в испуге, выскочив из-под постельного со мной одеяла, оставив на постели лежать меня.

  Она, соскочив с постели, забросила быстро за спину руками длинные распущенные черные свои вьющиеся длинные волосы. Натянула свои купальника белые из шелка узкие плавки. Протащив их через маленькие с пальчиками девичьи ступни. По коленям и округлым голеням на свои красивые загоревшие до черноты ляжки и бедра. Снова подтянув ими свой волосатый лобок и промежность. Тугим пояском, стягивая широкие женские ягодицы и поджимая снизу красивый свой с пупком животик. Набросив на такое же загорелое до черноты смуглое голое девичье тело, свой короткий халатик без лифчика, на голые, загоревшие искусанные моими зубами. И исцелованные моими губами полные с черными торчащими сосками трепыхающиеся на весу девичьи груди. Джейн выскочила в коридор. И побежала наверх следом за Дэниелом. Я тоже, соскочил следом за ней и увидел много крови на шелке смятых простыней, там, где лежала навзничь, подо мной, раскинув ноги Джейн. Следы результата нашей любви и ее кровь.

  – "Джейн, ты девственна! Боже!" – вырвалось в моих мыслях с ужасом -"Девочка моя! Ты не сказала мне! Я покалечил тебя! И не заметил, даже!".

   Я был сам замаран ее кровью, но надел наскоро свои плавки на голую, еще пока не загоревшую, как и все тело, задницу, и свои моряка светлые штаны. И так как есть, выскочил, тоже в коридор между каютами, совершенно босиком я рванул наверх.

  – "Женщины!" – думал, в негодования я, подымаясь по трапу наверх – "Терпеть боль через удовольствие. И не единого слова, что девственница!

   Вцепившись в мои волосы руками, и прижав меня лицом к своей пышущей жаром любовной страсти девичьей груди, ты, через стоны радости и удовольствия. Терпела боль, доставляя и мне радость этого удовольствия, и взаимного счастья любви нам обоим!".

   Уже вскоре я был на верхней палубе Арабеллы. Выскочив из каютного трюма, я увидел с правого борта Арабеллы ее. Ту, опять на горизонте яхту.

   Эта была та самая большая черная яхта на горизонте на самой верхней кромке океанской воды. Далеко в принципе от нас, но была недвижима.

   Она не приближалась и не удалялась. Похоже, она следила за нами. Может там, на борту ее даже, да и наверняка, нас разглядывали в бинокли. Может даже рассмотрели, что в команде Арабеллы прибавилось.

  – Нельзя нам тут стоять – сказал друг Дэниел – Надо уходить с этого пустынного атолла. Мы тут как на ладони.

  – Да. Было хорошо тут – сказал я – глядя с тревогой на Джейн, стоя сзади ее, прижавшись к девичьей спине рядом с ее братом. И обхватив ее своими руками вокруг жарко дышащего под халатиком девичьего животика. Она посмотрела ласково черными своими глазами, полными безумной любви, на меня, снова запрокинув на грудь мне голову

   – Даже, не позагорали мы с тобой на песчаной косе любимый – произнесла Джейн, и отвела взгляд, снова вдаль на горизонт.

  – Это они? – спросил я Дэниела.

  – Они самые – сказал Дэниел – Пора, сниматься с якоря.

   Он побежал к носу яхты, где находился сброшенный в воду на цепи якорь.

  – Когда-нибудь, они нападут – со страхом сказала Джейн – Я боюсь за Дэниела – произнесла, запрокинув, вновь ко мне черноволосую с распущенными по плечам вьющимися по гибкой спине и плечам волосами голову. И глядя на меня своим убийственным любовным взглядом, моя черноглазая любовница Джейн.

   Я посмотрел на Джейн. На ее миленькое черненькое на заходящем вечернем уже солнце личико. Соскользнул вниз по ее домашнему нательному короткому халатику из шелка к обворожительным девичьим красивым ножкам. Меж них текла кровь. Прямо из ее поврежденного девичьего молодого еще не разработанного влагалища. По внутренней стороне ляжек. Я коснулся рукой внизу плавок внутренней части одного Джейн ноги. Да, это была кровь. Она текла ручейками по ее Джейн ногам. Стикая от полненьким девичьим ляжкам вниз к коленкам и ниже по голеням до самих с миленькими красивыми девичьими пальчиками ступням.

   И Джейн умело, скрывала, превозмогая внутреннюю боль, своей истерзанной моей любовью промежности. Любовно глядя мне в глаза.

   Она, попыталась шагнуть, и упала мне на руки, простонав от боли. Я схватил ее на руки. И быстро понес, вниз с палубы в каюты.

   Джейн в шоке испуга, не чувствуя боли. Она выскочила к брату на палубу, а теперь ее нужно было нести. Она даже не заметила кровь, текущую по ее прелестным девичьим черненьким загоревшим ногам.

  – Джейн – произнес я, понимая, что перестарался от бешенной неудержимой любви к своей прекрасной пассии. Я порвал ее своим детородным членом, делая, женщиной. Джейн была девственницей! И я, нес ее в душевую в конце коридора, мимо всех трюмных кают, прижимая, любимую к своей мужской груди. А она смотрела, не отрываясь на меня своими черными, как ночь влюбленными глазами уже молодой женщины.

  – Миленькая ты моя, Джейн – прошептал на ухо я ей – Прости меня. Прости.

   Я, оставив, пока одного Дэниела на палубе, осторожно спустился с Джейн на руках, снова к каютам.

  – Здесь должен быть душ. Где он, Джейн? – она указала пальчиком вытянутой руки на конец коридора на одну из дверей.

  – Любовь, моя – произнес ласково ей я снова – Нужны лекарства и бинты. Где здесь, аптечка?

   Джейн положила мне голову на голое плечо. Тяжело дыша, смотрела на мое небритое лицо.

  – Не бритый. И такой, красивый – шептала, она, повторяя, как безумная, в ответ мне. И говорила бес конца одно, и тоже – И только, только мой, и ничей больше.

   За спиной появился Дэниел.

  – Что с ней? – спросил он у меня, следом, спустившийся за нашими спинами в каюты.

  – Заболела Джейн – ответил я ему.

   Думаю, он понял, я о чем – Ладно, я жду тебя на палубе. Он сунул быстро мне медицинскую аптечку. И проскочил мимо нас, чуть дальше. И исчез за дверью еще одной крайней перед самым душем каюты. Слышно было, как он там гремел чем-то. А я, пронес Джейн в душ, и поставил под открытую нагретую горячую воду.

  – Не надо, Володя – произнесла уже, по-другому Джейн – Иди к Дэниелу. Я, как-нибудь сама, приведу себя в порядок.

  – Прости меня, миленькая моя. Я не знал, что ты девственница. Прости – я извинялся, целуя, снова и прямо под водой, свою любимую – Ты не

  сказала мне. Я был бы осторожен. Прости.

  – Не надо извиняться, милый мой – она ответила – Здесь есть и моя вина. Я отдалась тебе любимый, не думая, ни о чем. И сделала, считаю правильно – она произнесла, превозмогая свою боль – Ты, достоин любви любимый. Ты хороший мужчина, я это, чувствую, вижу и знаю.

   Она снова простонала, привалившись спиной к стенке душа под горячей водой.

  – Иди я сама – Джейн мне сказала, снимая с себя мокрый в воде короткий домашний тот телесного цвета промокший уже насквозь халатик. И бросая его на пол душевой.

   – Помоги братишке Дэниелу. Он один там забегался – с этими словами она выпроводила меня наружу, из-под струй горячей в душе воды.

   Боже, что со мной происходило тогда?! Я был на пике любовных страстей и приключений. Я не узнавал, тогда себя. Я был совершено, не такой, по своему складу и характеру. Я никогда не испытывал от женщин еще такого удовольствия. А тут, что-то стало со мной, что-то изменило меня в корне. Джейн своей безумной ко мне жертвенной женской любовью сделала меня другим человеком. Именно, она привязала окончательно этой нитью безудержной безумной любви меня и к себе, и к Дэниелу. Я теперь был другим русским моряком Владимиром Ивашовым, а не тем, что был, тогда. И всю ту безбашенную пустую жизнь. Джейн наполнила мою жизнь своей жизнью. И за это я преданно благодарен ей несмотря на то, что она американка и, не смотря на то, что все закончилось так, как не должно было закончиться.

  – "Что ты со мной сделала, моя красавица Джейн! Что ты сотворила со мной своей жертвенной любовью!" – не переставая о ней думать, думал я – "Моя девочка! Моя любовница Джейн!".

  – Давай за мной – скомандовал Дэниел – Давай за штурвал. Забудь, пока про любовь.

  – "Экий, командир этот Дэниел! Молодец! Для двадцатисемилетнего капитана Арабеллы, очень даже ничего!" – подумал я, не обижаясь, как старший возрастом на его команды. В конце, концов, он хозяин этой яхты. Да и спас меня и я ему был обязан жизнью. Дэниел.

   Я последовал за ним, снова наверх.

   Дениел тащил охапку стволов. Несколько винтовок М-16, и еще амеровская базука. Тащил на верхнюю палубу яхты.

  – Помогай – произнес он мне. И сунул часть оружия, мне в мои мокрые от горячей, от душа воды мужские крепкие русского моряка руки.

  – Прости, что я командую Владимир – он вдруг понимающе произнес, не оборачиваясь ко мне лицом, и подымаясь по трюмному коридорному трапу наверх на палубу яхты.

  – Да, нет. Ничего – произнес ему я – Ты ведь, командир Арабеллы, а мне матросом быть не привыкать. Командуй, что и куда, раз такое дело.

   На просторах Тихого океана

   Дэниел задраил все открытые оконные иллюминаторы. И запустил бортовой компьютерный навигатор. Тот, что находился за баром, открывающимся в специальный отсек дверью за деревянным винным шкафом из красного дерева в главной каюте Арабеллы. Он запустил программу быстрого хода на время. И задал координаты по компьютерной карте, где были указаны глубины и мели в океане, по которым яхта должна будет, после выхода из лагуны, лечь на указанный маршрут к заданной точке. Включив для подзарядки одновременно здесь же, в специальном герметичном отсеке, рядом с компьютером, генератор переменного тока. Для подзарядки от двигателей. И сами аккумуляторы внизу в самом трюме Арабеллы.

   Дэниел сбегал в двигательный трюм, на корме Арабеллы. И осмотрел оба по его бокам в отдельных бортовых отсеках с топливом бака и оба двигателя. Включив их на пульт управления яхтой. На оба вала и пятилопастных пропеллера.

   Он встал на носу у бушприта и раскрывшихся кливеров. Меня же, поставил к штурвалу нашего, теперь совместного и быстроходного мореходного судна.

  – Это теперь, твое, Володя, место – он произнес, на ломаном русском, сокращая мое имя. И далее по-английски – Будешь рулить, а я указывать, куда! Мы тут как в ловушке в этой лагуне!

   Дэниел произнес это по русский. Очень плохо, но, видимо, по случаю случившегося момента. И я первый раз это услышал. Это единственный раз, когда он это произнес.

   На поясе его летних светлых шорт висел в кобуре на ремне пистолет. А, рядом со мной у штурвала на ящике лежали винтовка М-16. И тоже, пистолет "Bereta". Тут же стоял еще один ящик с патронами для этой же винтовки и ящик с пехотными осколочными гранатами. Лежала амеровская базука. Я подумал – "Наш РПГ-7 лучше, как ни крути". И шестиствольный многозарядный автомат гранатомет – "Вот это все же вещь, при обороне" – подумал тоже я, насколько разбирался в оружии, будучи в прошлом военным.

   Похоже, это было еще не все. У Дэниела, оказывается, был в запасе целый боевой арсенал на борту Арабеллы. Так, что мы могли развязать целое сражение прямо на воде.

  – "А, парень, то, не промах! Все предусмотрел в их с сестренкой походе! Молодец парень!" – восхитился я Дэниелом – "По крайней мере, будет, если что, чем защищаться. Если и вправду будет нападение!".

   Одновременно с любовной радостью, как то было мне не по себе. Заговорили нервы. Я подумал опять о Джейн. О ее безопасности. И о Дэниеле. Жизнь моя, теперь приобретала смысл, даже, если предстояло погибнуть, защищая этих ребят. Я здесь становился значимой единицей на борту яхты Арабелла, приобретая авторитет и любовь в глазах Джейн и Дэниела. Я получал то, о чем и не мог даже мечтать раньше. Я приобретал новую жизнь, ради которой стоило, даже и умереть.

  – "За свою любовь стоило биться!" – подумал, снова я, и схватил руками один правый штурвал Арабеллы – "Биться за тех, кто спас меня. И за ту, безумную и жертвенную любовь, которой одарила меня моя ненаглядная красавица американка Джейн!".

  Я, точнее мы, тогда, и не знали, что за сила была, там на той большой черной преследующей нас яхте. И на что способны, там те люди, за большие деньги работающие на своих хозяев, как бешенные собаки за кровавый кусок свежего мяса.

   Дэниел и Джейн не напрасно боялись встречи с ними. Они не знали, точно кто они, но знали от кого они. Это я пребывал еще в неведении до последнего момента, пока, лично не столкнулся с ними.

   Нам надо было в очередной раз оторваться от преследователей. Дэниел сказал, можно попытаться затеряться среди множества пустынных атоллов. И поменять на время свой курс. Вообще-то, это была хорошая идея. И я поддерживал ее, лишь бы обезопасить Дэниела и мою любимую, и ненаглядную Джейн от того, что могло с ними случиться.

   На том, мы с Дэниелом, и порешили, на ходу снявшейся с якоря нашей круизной небольшой, но скоростной вооруженной водолазным и подводным исследовательским оборудованием в глубине носового отсека парусной яхты Арабеллы.

   ***

   Мы рвались на свободу. Свободу, бушующих волн и океанской стихии.

   В небе над нами стояло яркое горячее июльское солнце, но, день клонился к своему закату, и на часах было уже шесть. Но, до темноты надо было оторваться от той черной гангстерской яхты.

  – Рули, Владимир – прокричал Дэниел с носа Арабеллы. Снимая брезент с парусов нашей яхты. И распуская их на остроконечной высокой гнущейся под напором ветра мачте. Надо было, точно уходить с этой атолловой лагуны.

  – "Повеселились, и хватит" – думал я, наверное, как и он. Здесь действительно, становилось крайне опасно, если так боялся Дэниел. Я вцепился пальцами рук за правый руль Арабеллы. И занял вахту у пульта управления яхтой.

   Я толком еще не знал, с кем мы имели дело, но, глядя на Дэниела, можно было понять, что стоило бояться, тех, кто был там в океане.

   Все это вооружение на Арабелле, и состояние постоянного преследования, как только я попал на эту круизную мореходную яхту, будоражило уже и меня русского моряка и не давало покоя.

   Надо было уходить. И чем быстрее, тем лучше. Быстрее в открытый океан.

  – Эти сволочи, опять у нас на хвосте! – подбежал к штурвалам Дэниел. И пощелкал, какие-то переключатели на приборной панели яхты – они опять нас нашли!

  – Кто они, Дэни?! – сокращая, чуть ли уже, не по-родственному имя Дэниела, произнес я.

  – Те, самые, гангстеры! Чертовы наемники Смита, преследующие постоянно нас с Джейн! Они опять у нас на хвосте! – он напуганными глазами посматривал через меня, то, на ту яхту далеко от нас, то в сторону узкого выхода, прохода из лагуны – Ничего мы, снова от них оторвемся! – злобно, как-то и даже злорадно, произнес Дэниел – Мы уже не раз так делали! Пусть выкусят гады! Давай рули, Володя! – он, произнес, по-русски, сократив по-дружески мое имя. Это я ему посоветовал так меня называть, раз уж мы стали друзьями еще, когда мы общались при изучении управления Арабеллой. Когда он мне, показывал, как яхтой управлять при плохой погоде во время входа в бухту лагуны. Он, тогда, тоже сказал, чтобы я его звал, просто Дэни, и все, так будет проще.

   Дэниел отлично знал мореходное дело, и это факт. Он говорил, что не раз уже плавал на яхтах разного типа, и вот, это умение управлять таким судном было на лицо. Он был, просто отличный моряк и просто, отличный парень, хоть и американец.

   Дэни запустил двигатели Арабеллы. И яхта загудела еле слышно и завибрировала всем своим белоснежным корпусом. Даже, палуба из красной древесины задрожала под моими ногами. И слышно как вода закипела от работающих по обе стороны от кормы пятью лопастями винтов.

   Одновременно, он запустил и генератор переменного тока для подзарядки батарей для освещения нашей яхты. Арабелла пошла ровным килем, лишь слегка покачиваясь, курсом на проход между двумя коралловыми выступающими из воды банками. Теми же, что были, тогда перед штормом при входе по нашему курсу. Это был единственный выход из этого красивого, и не менее опасного, как оказалось мира. Мира кокосовых пальм и белого песка.

   Дэниел показывал руками, куда надо было рулить, стоя на носу яхты. И какую держать скорость при выходе через коралловую банку, чтобы не распороть брюхо судну об острые и твердые, как камень рифы. Он давал отмашку то вправо, то влево. И Арабелла послушно под моим управлением, развернулась по циркуляции по водной блестящей на уже вечернем солнце чаше и маневрировала в этом узком длинном проходе.

  Выходя из коралловой кольцевой лагуны песчаного атолла. Она выходила, снова на большие глубины, где не надо было, боятся ни камней, ни рифов, ни отмелей. Где, можно было развить крейсерскую, снова скорость и свободно маневрировать, перекладывая белоснежные из парусины паруса.

   Было уже девять часов вечера, но было еще светло. Лишь на горизонте краснел океанический красивый закат. Солнце стремительно садилось за край водной кромки горизонта. И там, на том месте виднелась черная двухмачтовая преследующая нас яхта. Было видно ее раскрытые паруса, и она двигалась в сторону атолла. Она шла, сюда, сокращая расстояние, пока мы выходили из узкой рифовой заросшей опасными кораллами бухты.

   ***

   Дэниел поправил кливера на носу Арабеллы. И из трюма, из палубной иллюминаторной надстройки и жилых кают, показалась моя красавица смуглянка Джейн. Она, омывшись в душе и одевшись в длинную белую майку на голую свою шикарную девичью трепетную грудь, без лифчика. Джейн в одних, только узких шелковых от нового полосатого купальника плавках вышла ко мне. С болезненным видом на своем девичьем лице.

   Вышла ко мне, и прижалась сзади к моей спине, положив голову с мокрыми от душа черными, на ветру распущенными волосами. Мне на голую без майки спину. Она обняла меня, вокруг моего торса своими черненькими от загара и пахнущими свежестью принятого душа девичьими ручками. Я был до пояса раздет без майки в одних своих штанах на голую ногу. И Джейн, крепко, как пиявка, приклеилась к моему обнаженному мужскому мускулистому телу. Она, перебирала маленькими женскими пальчиками по моей груди, и терлась о мою спину своей мокрой головой. И, вздрагивая, полной прижатой к голой моей мужской, широкой и горячей спине. Стонала от любовного удовольствия.

  – "Боже!" – подумал я – "У девчонки, от любви совсем, сорвало крышу!".

  – Джейн, зачем, ты вышла сюда?! – я спросил громко ее, перекрикивая шум волн, беспокоясь не на шутку о ней – Ты, же, больна! Зачем, любовь моя?! Иди обратно! Сейчас же! – я уже в приказном порядке сказал Джейн.

  Я не на шутку заволновался за Джейн, за ее здоровье. Она произнесла, все еще превозмогая болезненные ощущения в промежности – Знаешь, Володя, мне пришлось выбросить те плавки, и я заменила постель – Кровь не отмывается. Скоро все будет в порядке, миленький мой – она произнесла, шепча, сладостно мне на ухо – И я, смогу тебя, снова любить, Володя. Джейн произнесла мне на ухо – Любимый мой, Володенька – прижимаясь смуглой загоревшей щекой к моей колючей в щетине щеке.

   Мне нравилось, как она произносила мое имя, Володя на ломаном русском языке. После имени, Владимир, такого отдаленного на ее английском произношении и отстраненного от близкого общения, Имя, Володя, говорило о многом. Она так заговорила, когда переспала со мной. И уже стала, звать меня, так теперь всегда. Я и сейчас слышу, как она это произносит на английском языке. Стараясь правильнее произнести мое имя. Моя крошка , Джейн! Моя морская нимфа и обворожительная русалка! Мечта моряка!

   Джейн быстро освоила русский язык, общаясь со мной, почти с ходу. Чего не скажешь о Дэниеле. Единственное слово, по-русски, он произнес, называя только мое имя. Он разговаривал все время со мной на своем языке, прекрасно зная, что я разговариваю неплохо по-английски. Поэтому, не напрягался в изучении русского языка. А вот, Джейн, наоборот, осваивала слово за словом. И уже по ночам мы с ней общались практически одинаково на обоих языках, чередуя русский с английским.