Текст книги "Открывая новые горизонты. Споры у истоков русского кино. Жизнь и творчество Марка Алданова (СИ)"

Автор книги: Андрей Чернышев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 22 страниц)

Такие ошибки у Алданова – большая редкость.

Излюбленной темой писателя стала тема исторического прогноза, тема модная. Мечтали о будущей мирной жизни, пытались представить себе ее контуры. В СССР, например, вышел на экраны фильм с характерным названием: "В шесть часов вечера после войны". Но только у Алданова эта тема вышла за рамки частных романтических историй, вошла в творчество как самостоятельная футурологическая часть.

Над несбывшимися историческими прогнозами принято иронизировать. Говорят, они составляют 99% всех исторических прогнозов, но если так, не приходится ли оставшийся 1% на случайные совпадения? Язвительный Клемансо был прав, поучая молодых журналистов: предсказывать нужно только то, что уже было. В "Истоках" Алданов формулу Клемансо как бы вывернул наизнанку: вложил герою 1870-х годов предсказание будущего, которое так и не исполнилось. Опираясь на цитаты из авторитетных источников, статистические данные, таблицы, его Мамонтов предсказывает... быструю неизбежную гибель Соединенных Штатов! Улыбнись, современный читатель.

Разумеется, писатель не мог обойти вниманием очень редкие сбывшиеся прогнозы. Один из американских очерков Алданова посвящен такому эпизоду. За несколько месяцев до начала Первой мировой войны отставной министр внутренних дел П.Н. Дурново обратился к Николаю II с запиской-предупреждением: что произойдет с Россией, если она позволит втянуть себя в войну? Будто сквозь магический кристалл увидел Дурново и военные поражения, и рост недовольства в стране и в армии, и падение царского режима, а затем хаос, диктатуру, и даже революцию в Германии. Казалось бы, размышлял Алданов, впору ожидать, что контуры будущего смогут разглядеть люди передовых убеждений, поборники прогресса... – но, вопреки логике, уникальный прогноз сделал сановник сыскного ведомства, автор крылатого мрачного афоризма: "Никогда я ни одному человеку не верил и не имел случая об этом пожалеть". Остановившись перед вопросом: на какое же начало в человеке вернее ставить – на светлое или темное? – Алданов с пунктуальностью ученого пытается прогнозы систематизировать. Прогнозы поэтов – как молниеносные озарения, прогнозы ученых – как плод углубленных длительных размышлений.

К какому разряду Алданов отнес бы свои собственные исторические прогнозы? Думаю, ко второму. Наиболее известный из них – в рассказе "Фельдмаршал", напечатанном в "Новом Журнале". Написан рассказ был в июле 1941 г., сразу после нападения Германии на Советский Союз, а время его действия – предвоенные годы. Герой, один из высших военачальников Третьего рейха, едет в Берлин, чтобы встретиться с Гитлером и убедить того ни в коем случае не начинать войну, которая, по его мнению, обречена на поражение. Последующая цепочка событий фельдмаршалу и, по-видимому, самому писателю, видится такой: военные поражения, отказ Гитлера идти на мирные переговоры, наконец, заговор высших офицеров с целью отстранить Гитлера от власти.

       В 1942 году в различных американских русскоязычных изданиях, кроме "Фельдмаршала", появляются сразу еще четыре его рассказа: "Грета и Танк", "Микрофон", "Тьма", "На "Розе Люксембург". Это остросюжетные отклики на злобу дня, в них действуют тайные агенты, воссоздаются военные приключения. В рассказе "Микрофон" сюжет связан с обеспечением безопасности Черчилля во время его радиовыступлений, в рассказе "Тьма" изображено убийство немецкого генерала французскими патриотами.

      По горячим следам событий конца второй мировой войны Алданов создал рассказ "Астролог" (1947). Еще не стали известными детали двойного самоубийства Гитлера и Евы Браун в берлинском бункере, в частности самая колоритная: перед роковой развязкой вдруг находившиеся в бункере техники, прислуга завели патефон, и под звуки шлягера "О, бескрайняя весна..." пары закружились в безумном танце. Этот танец как смеховое расставание с самой страшной страницей в истории немецкого народа, его нельзя было придумать, он превосходил любое воображение.

      Не зная подробностей ужасной картины конца Гитлера, Алданов сознательно ушел от их описания, не стал фантазировать. События изобразил глазами персонажа, который болен и пришел в себя, когда уже горели завернутые в белое трупы, а в город вступали советские воинские части.

      Небольшой по объему рассказ по-алдановски емок. Писатель показал страх населения перед нацистами, конформизм властей, общий ужас перед надвигающимся концом "тысячелетнего рейха". Общей картине развала сопутствовало увлечение оккультизмом, и не без ироничного умысла автор избрал героем астролога – пожилого усталого жулика. Напрашивается параллель: Профессор – Фюрер. Первый одурачивает лишь тех, кто хочет быть одурачен, второй пролил море крови. Внимание читателя удается привлечь с первых же строк интригующим письмом астролога о гороскопах.

13.

Десять лет разделяют романы Алданова "Начало конца" и "Живи как хочешь". "Живи как хочешь" увидел свет в 1952 году. Как изменился мир за эти десять лет! Отгремела, ушла в прошлое вторая мировая война, началась новая война, на этот раз холодная (горячая шла в Корее), был последний год жизни Сталина. Алданов же – не изменился. Как и в молодые годы, повторял, что удел человеческий, счастливый, злосчастный, сотворяется случаем, счастье видел не в том, чтобы найти, а в том, чтобы искать, иронизировал над всем миром и над самим собою.

Он задумал написать такой роман, который бы заинтересовал и читателей, и издателей в разных странах, стал бы международным бестселлером. Не из русской истории, не из жизни сталинского Советского Союза. По канонам массовой литературы место действия "Живи как хочешь" то курортная Ницца, то борт океанского лайнера, курсирующего между Европой и Америкой. Под стать был разработан и сюжет с элементами детектива и мелодрамы, двумя криминальными историями, одной с наркотиками и кражей бриллиантов, другой политической, с международным шпионажем, среди действующих лиц закоренелый злодей и его страдающая жертва, бескорыстный благородный шантажист. Как в доброй старой пьесе, волею автора в одной из последних сцен "Живи как хочешь" все персонажи вдруг оказываются вместе на пароходе, и это дает возможность развязать запутанные сюжетные узлы. Конечно же, действие заканчивается хеппи-эндом, наказанием порока, торжеством добродетели.

Но большой русский писатель просто был не в силах написать романа, целиком вписывающегося в западные развлекательные стандарты. Алданов своим произведением вмешивался в разгоревшуюся полемику поборников элитарной и массовой культуры, пытался крайности совместить, сделать роман интересным и для читателя-интеллектуала. Помимо легковесного верхнего слоя в романе есть по-алдановски серьезная сердцевина – диалоги о нравственности, о связи времен, о политике, о литературе и искусстве.

Алданову было 65 лет, когда вышел роман. Он много болел и собирался романом "Живи как хочешь" завершить свою многотомную серию, воплощающую события русской и европейской истории двух последних столетий. На страницах серии действуют цари, полководцы, революционеры, изображены их звездные часы, Суворов совершает беспримерный переход через Альпы, умирает Наполеон на острове Святой Елены... А закончить серию писатель намеревался романом о современниках – о простых смертных, простом человеческом счастье. Похоже, намеревался опустить занавес в момент радости, дабы не говорить, что будет потом.

Судьба распорядилась по-своему, писатель прожил еще четыре с лишним года и выпустил четыре книги. Самым поздним по времени действия стал в серии роман "Бред". А умер, когда в нью-йоркской газете "Новое русское слово" печатался с продолжениями последний его роман "Самоубийство", где изображен Ленин. "В сущности, в художественной форме о Ленине пока никто не писал; макулатура советских подхалимов в счет не идет", – писал он за полгода до смерти.

В "Живи как хочешь" многие персонажи перешли из прежних книг Алданова, это новая встреча через много лет с полюбившимися ему героями и сентиментальное прощание с ними. Надежда Ивановна из "Начала конца", Виктор Яценко и Дон Педро – Пемброк из трилогии "Ключ" – "Бегство" – "Пещера", Николай Дюммлер из "Истоков", Макс Норфольк из рассказов. Русские эмигранты даны преуспевшими, пустившими новые корни на Западе. Для них оставленная родина – главная любовь в жизни, но ни один не помышляет о возвращении домой, потому что в советской России нет свободы. Судьба Алданова – доказательство, что сильные духом и талантливые могут найти себя и на чужбине. Таких он и взял героями.

"Начало конца" и "Живи как хочешь" можно назвать дилогией внутри серии Алданова. Оба эти романа рисуют современность, а не события прошлого, в обоих действуют только вымышленные персонажи, в "Живи как хочешь" дана развязка сюжетной линии одного из персонажей "Начала конца", посла Кангарова. И все же два романа, очень схожие по творческому почерку, различны, как, по Алданову, различны характеры советских людей и эмигрантов: даже самых порядочных людей тоталитарный режим деформирует. Но в романе, увидевшем свет в последний год жизни Сталина, писатель предсказывал, что и в Советском Союзе дело свободы, каким бы безнадежным оно ни казалось в то время, в конечном счете восторжествует: "Какое счастье, что в душу человека заложена эта непонятная любовь к свободе и правде! Искорка эта слаба, она еле заметна, она часто почти гаснет, она исчезает в одном месте и проскакивает в другом, но в ней есть своя огромная сила... Для меня есть одна ценность, и по сей день совершенно бесспорная: это свобода".

Первоначально писатель предполагал назвать свой роман "Путь к счастью" или "Освобождение". Затем, по совету переводчика романа на английский язык Н.Р. Вредена, обратился к упоминаемому без указания источника в тексте романа афоризму Эпиктета из его "Бесед": "Свобода не что иное, как право жить как хочется. Ничего более". Вариант названия "Живи как хочется" одобрил И.А. Бунин, у которого Алданов спросил совета: он, по его словам, "всех и везде будет заинтриговывать, многим будет очень нравиться, некоторых будет возмущать, что тоже отлично". Алданов письмо Бунину от 19 марта 1952 года начал так: "Дорогой друг! Я по-настоящему тронут, чрезвычайно тронут тем, что Вы, несмотря на слабость и нездоровье, сочли возможным тотчас мне ответить. От души Вас благодарю. Разумеется, так и назову роман: "Живи как хочется". Однако и в этот вариант заголовка он в последний момент (рукопись уже была в издательстве) внес правку, заголовок в конечном счете стал таким: "Живи как хочешь". Смысл правки, по-видимому, состоял в том, чтобы подчеркнуть связь нового романа с "Началом конца", где командарм Тамарин, приехав в Париж, формулирует для себя отличие тамошней жизни от московской: "Да, здесь ГПУ нет. Не убивай, не грабь, не воруй и тогда живи как хочешь".

"Живи как хочешь" Алданов писал одновременно со сборником историко-философских диалогов "Ульмская ночь". В романе он воплотил нравственные жизненные принципы, не претерпевшие изменений со времен Экклесиаста: могут быть счастливы только те, кто помогает другим людям, в крайнем случае никогда не приносит зла. Отдельные грани своего "я" Алданов раздал трем персонажам: жажду помогать всем, кто нуждается в помощи, бескорыстному Максу Норфольку; привычку сыпать афоризмами и цитатами престарелому Дюммлеру; свои раздумья над художественным творчеством он вложил писателю Яценко. Алданов стремился избежать повторения в Яценко Вермандуа из "Начала конца": Яценко не маститый прозаик, а начинающий драматург, выходец из России, а не француз, он много моложе, чем Вермандуа. Читатель "Пещеры" расстался с юным эмигрантом Виктором Яценко в 1919 году – тот собирался возвратиться на родину и участвовать в борьбе против красных. О двух десятилетиях, прожитых им в СССР, о новом бегстве его на Запад, о том, как он пришел в литературу, в романе сказано всего в нескольких словах, но прежняя авторская теплота к герою сохранилась. Иной стала, чем в "Начале конца", Надежда Ивановна: изменилась к лучшему, сделавшись эмигранткой. Но Антонину Семеновну, Тони, олицетворявшую в романе худшие свойства человеческой натуры (наркоманка, добровольный агент советской госбезопасности), Алданов взял в качестве нового персонажа – герои прежних книг слишком дороги ему. Он склонен прощать людям их недостатки и слабости, со страниц романа звучит: "совершенных мерзавцев на свете не так уж много, не больше, чем совершенно порядочных людей", обычный человек "хуже, чем Ганди, лучше, чем Гитлер", и все же Тони подводит к крушению.

В современности Алданов как исторический писатель видит часть исторического процесса. Эпоху он рисует немногими, но выразительными деталями. Во вставной пьесе "Рыцари Свободы" действие происходит в 1820 годы, и герой, собираясь переехать в Нью– Йорк, облюбовал себе дом с садом на Уолл-стрит, думает завести лошадей, коров и овец, они будут пастись на Бродвее. Такая колоритная подробность несомненно адресована нашему современнику: пусть он вспомнит, что в те годы численность населения Нью-Йорка была всего 150 тысяч человек, в десять раз меньше, чем Парижа!

Персонажи пьесы узнают о смерти Наполеона, и замыкается круг: свою серию Алданов в 1921 году начал с повести о его последних днях, "Святая Елена, маленький остров". Мысль его обращается не только к прошлому, но и к будущему. Тоталитарный режим в Советском Союзе всем вокруг казался нерушимым и всесильным, но Алданов давно уже думал, что стал свидетелем начала конца этого режима. В книге, задуманной в качестве своей последней, своего рода завещания, он обратился к теме, которая современниками не предугадывалась, но его очень волновала: какой будет Россия после падения большевиков? Разумеется, сколько-нибудь систематической картины будущего предугадать не дано, но отдельные ее детали писатель с удивительной прозорливостью разглядел. Его Тони с вызовом и рвением отстаивает национально-патриотическую идею, и, действительно, этой идее спустя десятилетия оказалось суждено вновь, как в годы борьбы западников и славянофилов, стать в центре общественных споров о путях развития России. Из своего старого очерка Алданов перенес в роман мысль, что, после того как будет упразднен обязательный государственный атеизм, получат необычайное распространение черная и белая магия. Сбылось и это, внешне парадоксальное, предвидение. Он задавался вопросом, который стал актуальным в наши дни: "Говорят, там на службе у ГПУ состоят миллионы людей. Что же, казнить их всех после падения большевиков? Нет..." Он размышлял о судьбах искусства в будущей России и приходил к такому выводу: из России не "посыпятся шедевры, как только она станет свободной. Огромное понижение умственного и морального уровня скажется на всех, даже на самых лучших".

Снова, как и в предшествующих романах Алданова, реплики одного персонажа можно порою передать другому – так построены, например, философические диалоги Яценко и Дюммлера. Спор единомышленников дает ему возможность в заостренной форме выражать воззрения, близкие к его собственным, в то же время отчасти отгораживаясь от них: остается место для характерного алдановского скептицизма. Напрасно было бы искать в романе уникальные личности, резкие неповторимые характеры. Это, однако, не художественный просчет писателя, а сознательно выбранная эстетическая позиция: люди его привлекали не своей несхожестью, а тем, что повторяются. Подобный не свойственный русской классике XIX века ракурс естествен для середины XX столетия, эпохи массового общества, для эмигранта, который воочию видел, в особенности в США, как в людях вырабатывается унифицированный взгляд на вещи, индивидуальность стирается.

Сюжет преобладает над героем, автор уделяет огромное внимание композиции, устанавливает внутри романа сложную систему зеркал. В современном романе вставная новелла – запись средневекового процесса по делу о колдовстве. Читатель призван сравнить героиню, женщину середины XX века, с ее далекой прародительницей, обвинявшейся в сношениях с Князем Тьмы. Другая героиня становится прототипом женщины наполеоновской эпохи в пьесе, которую пишет ее возлюбленный:

Друг друга отражают зеркала,

Взаимно искажая отраженья... (Георгий Иванов)

Искаженно отражаются перипетии романа в двух пьесах, "Рыцари Свободы" и "Lie Detector", или "Детектор лжи", приписанных перу драматурга Яценко, искаженно отражает вторая пьеса ситуацию первой.

В 1929–1930 годах Алданов написал, а в 1937 году переработал и опубликовал драму "Линия Брунгильды" – о роли случая в человеческой судьбе, о "линии Брунгильды" в нравственности – линии, которую отстаивают до конца. В пьесе изображена жизнь русских актеров, тема традиционно театральная, но писатель ее решал на примере судеб, надвое разорванных эмиграцией, поэтому пьеса неизбывно горькая.

Выведенные в ней характеры примет времени лишены: начинающая романтическая актриса, два ее поклонника-конкурента, русский и немец, пожилой премьер провинциальной оперетты – ее отец. Но, избрав временем действия грозный 1918 год, писатель не скупился на точные и выразительные обозначения эпохи: общее обнищание, вынужденная необходимость почти для каждого преступать закон, страх перед ЧК...

Герои терзаются заботами, страдают, любят. Их чувства кажутся им самим крупными, значительными. Но эпилог переносит зрителя в современность, в 1936 год. Минуло почти два десятилетия – и какими далекими, наивными выглядят теперь давние страсти и терзания! Суета сует. Театральная карьера героини не состоялась, мечты о славе, о любви не сбылись, остается лишь влачить жалкое существование на чужбине. "Линия Брунгильды" перед войной ставилась с успехом русскими труппами в Париже, Праге, Варшаве.

Читателю "Живи как хочешь" несомненно бросится в глаза несходство "Линии Брунгильды" и включенных в роман двух пьес, кажется, они написаны разной рукой: в традициях русской классической драматургии "Линия Брунгильды", в традициях западной, особенно английской салонной драматургии, "Рыцари Свободы" и "Детектор лжи". В них блестящие остроумные диалоги, неожиданные повороты действия, изящные развязки, строго соблюдается неписаный закон, что писатель не должен ставить слишком острых и больных социальных проблем.

Но ведь и в самом деле, по роману, автором этих пьес является не его создатель, а его герой, Яценко! Ставится знак неравенства между писателем и его героем. Алданов не раз использовал подобный необычный, но любопытный и плодотворный прием характеристики персонажей. В его "Истоках" есть вставная глава – статья героя, левого журналиста и художника Мамонтова "Участь Соединенных Штатов", предсказывающая, как мы уже вспоминали, неизбежность быстрого распада США. Автор не только лукаво иронизировал над несбывшимся историческим прогнозом, он своеобразно снижал героя в читательском восприятии: Мамонтов – дилетант, который слишком всерьез воспринимал расхожие либеральные идеи своего времени, 70-х годов XIX века. Яценко в "Живи как хочешь" авторской иронии не вызывает, его пьесы, по роману, хвалят импресарио, актеры, публика, по одной из них поставлен удачный фильм. Герой для западного зрителя пишет, хоть и по-русски, но о западной жизни, в западной литературной традиции – печальное, но неизбежное принятие "правил игры" эмигрантом, и показательны раздумья Яценко во второй главе первой части: "Толком не знаю, что это: хорошая пьеса или пародия на хорошую пьесу". Все же он приходит к выводу, что не пародия, и его вывод разделяет Алданов: он по пьесе "Детектор лжи" написал киносценарий (фильма по нему поставлено не было).

В конце 1940-х годов в Америке "самым важным из всех искусств", определяющим общественное сознание, оставалось, как и в предвоенные годы, кино (Голливуд), начиналось быстрое распространение телевидения. Все увеличивался спрос на драматургические произведения и одновременно падал спрос на художественную прозу, аудитория стала меньше читать, больше смотреть. Работая над "Линией Брунгильды", Алданов о драматургии отзывался чуть свысока, немного пренебрежительно: театр, писал он Бунину 21 ноября 1929 года, – "грубый жанр", "все надо огрублять". В "Живи как хочешь" его герои повторяют, что визуальные искусства превратились в погоню за успехом, от пьесы, фильма публика ждет прежде всего развлечения, развлекать людей легче всего несложным, занимательным, условным, приятным искусством, вы нам такое и подайте, а взамен получите известность, деньги. Нравы послевоенного Голливуда в романе изображены сатирически, и герой горько жалуется: "В жизни люди не только разговаривают, не только целуются и не только стреляют из пистолета. У них есть мысли, есть психология, есть то, что экран передать не может или может только очень элементарно".

Но не ждет ли публика несложного развлечения и от романа? Яценко резко противопоставляет роман визуальным искусствам, повторяет, что только роман обладает в полной мере глубиной и достоверностью психологических мотивировок. Он почти дословно повторяет статью Алданова 30-х годов "О романе", где роман провозглашен высшей формой искусства. ("Живи как хочешь" – девятый по счету роман Алданова.) В финале Яценко решает уйти из Голливуда, чтобы писать роман.

Похоже, однако, что ко времени работы над "Живи как хочешь" писатель занял в споре приверженцев различных искусств более уравновешенную позицию, передал апологию романа своему герою. Впервые в русской литературе он органично ввел пьесы в художественную ткань прозы, отсюда неизбежно следовало, что за драматургией признаются не только недостатки, но и преимущества в сравнении с прозой. Яценко считает главным достоинством романа глубину и достоверность психологических мотивировок, но Алданов в "Живи как хочешь" ограничивается элементарными психологическими мотивировками некоторых персонажей, например, Гранда, Фергюсона, рисует всего одной краской. Взамен читателю предлагается занимательная интрига, напряженное внешнее действие и то, что критик нью-йоркского "Нового журнала" Ю. Сазонова удачно назвала "панорамой мыслей". Большинство читателей следит за детективными и мелодраматическими перипетиями сюжета, меньшая часть обращает внимание на бесконечные афоризмы, неожиданные сопоставления, цитаты, реминисценции. В одной только IV главе четвертой части упоминаются философские споры номиналистов с реалистами, идет речь о чувствах богини Юноны при ухаживаниях пастуха Эндимиона, цитируется Феофан Прокопович, приведено неожиданное предложение Генриха IV жене... Литературные образы внедряются в созданный писателем мир, следить за его острой мыслью необычайно интересно, и, дочитав роман, непременно возвращаешься к эпиграфу из Мопассана: "Разве существуют правила для создания романа?.. Откуда они взялись? Кто их установил?"

Новаторство Алданова в "Живи как хочешь" не было по достоинству оценено эмигрантской критикой. В нем увидели всего-навсего разрыв с классической традицией XIX века. Его "забраковал" авторитетный Г.П. Струве в монографии "Русская литература в изгнании". Не сбылась и надежда Алданова на то, что книга станет бестселлером у западного читателя. Она была переведена на несколько иностранных языков, вышла по-английски в Америке, но бестселлером не стала. Необычное совмещение высоколобой интеллектуальности и элементов массовой культуры отпугивало, отпугивали и пьесы – у многих не было навыка к чтению пьес.

Впрочем, Алданов еще до выхода романа в свет уже предвидел, что большой коммерческий успех его не ждет. Но зато – не пожертвовал художническими принципами, поставил серьезные, волновавшие его вопросы, утвердил взгляд, что вечно только доброе искусство, вернее, то, которое прошло через анализ зла и достигло мудрости в добре.

14.

Произведения первой половины 1950-х годов, "Повесть о смерти" и "Бред", при жизни писателя отдельными изданиями не выходили, а журнальный текст был сокращенным. Чтобы восстановить пропущенные главы, потребовалась длительная исследовательская работа. Отдельной книгой у нас в стране повести в полном виде вышли в самом конце девяностых годов прошлого века, после завершения издания обоих шеститомников писателя. Любителю отечественной словесности предоставилась возможность прочесть и оценить "серию" Алданова, по масштабности и охвату проблем сопоставимой с "Человеческой комедией" Бальзака, целиком. Благодаря этому Алданов открылся перед читателями по-новому. Оказывается, много десятилетий назад он уже напряженно размышлял о том, что случится с нашей страной, когда советская власть рухнет, предостерегал об опасностях, связанных с распадом СССР.

Обе повести были написаны Алдановым одна за другой, но они очень разные. Одна на историческом материале, другая на современном, одна философская, другая остросюжетная. Эта несхожесть для писателя органична: в его творчестве слились русская литературная традиция с ее влечением к "проклятым вопросам", стремлением найти логику истории, смысл человеческого бытия, и западноевропейская, для которой в книге прежде всего важна изящность слога, тонкость психологических характеристик, умелое построение сюжета, развлекательность. И тем не менее повести объединены общим смыслом. Писатель обдумывает исторические судьбы России, ищет разгадку русского характера.

Первое упоминание Алданова – "задумал повесть о смерти" – находим в его письме Б.К. Зайцеву от 10 мая 1950 года. Книгу он так и озаглавил при публикации в журнале, "Повесть о смерти", а для английского перевода, не увидевшего свет, собирался придумать другое название.

Он еще наводил последний блеск на только что законченный роман "Живи как хочешь", параллельно работал над философским трактатом "Ульмская ночь", но новый замысел уже захватил его. 26 июля того же года сообщил И.А. Бунину, что отрывок из нового произведения послал в нью-йоркскую газету "Новое русское слово". "Живи как хочешь" – книга жизнерадостная, действие происходит в первые послевоенные годы, когда наконец-то на землю пришел мир, герои строят далеко идущие жизненные планы, добиваются успехов и в любви, и в карьере.

В заголовке той книги было слово "живи", в заголовке новой "смерть", в ней все иначе. Послевоенное пятилетие оснований для оптимизма не прибавило. Обозначилось противостояние Востока и Запада, ветры холодной войны несли в себе реальную угрозу миру и многие считали, что дело идет к третьей мировой, атомной.

"О смерти" очень вписывается в начало 1950-х.

Уходило из жизни поколение Алданова, поколение русских эмигрантов первой волны. Алданову пошел седьмой десяток, его мучили болезни, ему предстояло в 1957 году скоропостижно умереть на чужбине.

Нравственную опору в старости Алданов ищет в интенсивной творческой работе. В послевоенные годы он исключительно плодовит. Помимо уже названных книг из-под его пера вышли, как мы знаем, романы "Истоки", "Самоубийство", новые повести, рассказы, очерки. Писателям в изгнании приходилось тяжелее, чем, скажем, художникам или музыкантам, тиражи книг на русском языке были мизерными, гонорары, соответственно, тоже. Стимулом творчества оставалось "не могу не писать", адресовалось оно скорее потомкам, чем современникам.

Большинство писателей, изображая дела давно минувших дней, ищет прежде всего их своеобразие, несходство с современностью. У Алданова, напротив, вчерашний день необыкновенно похож на сегодняшний, он исходит из того, что во все времена люди одинаковы. Меняется только их внешний вид, меняется антураж действия, но характеры, чувства, даже образ мыслей неизменны во все времена. Произведения о далеком прошлом у него неизменно актуальны. В "Повести о смерти" изображена революция 1848 года, но автор размышляет об общих закономерностях всех революций. Он не изменял своим убеждениям: нет никаких предопределенностей исторического процесса, нет поступательного развития общества, "пулемет заменил пищаль, вот и весь прогресс с XVI века".

Однажды критик упрекнул его: зачем он постоянно рисует печальные развязки революций? Как бы в ответ он в "Повести о смерти" взял только начальный этап революции 1848 года – общество охвачено радостью, ораторы выступают на улицах. Но уже тогда было ясно: поведением вождей руководят собственная корысть, тщеславие, злоба.

В "Повести о смерти" есть такой эпизод. Один из персонажей видит во сне Чистилище. Там, помимо отделений, названных Данте (гордецов, скряг, завистников, лжецов...), есть еще одно, отделение революционеров, не достигших власти. Революционеры же, достигшие власти, читаем в повести, как и множество других людей, имевших в земной жизни большую власть, помещаются в Аду.

Революционный путь развития отвергал. Вместо модной когда-то формулы "революции – локомотивы истории" предлагал такую: "революции – локомотивы истории, тянущие назад". Считал, что возлагающиеся на революции надежды почти никогда не сбываются, жизненный уровень народа надолго падает, начинается полоса вооруженных конфликтов, у власти сменяют друг друга недостойные люди.

В книге "Армагеддон", изданной в Петрограде в1918 году, он писал о революции 1848 года во Франции: "События развивались быстро и грозно, но развязка наводит на скорбные мысли". И в самом деле, после изображенных в "Повести о смерти" событий на смену сравнительно безобидному королю из Бурбонов Луи Филиппу пришел вдвое худший Луи Наполеон Бонапарт. Все двадцать с лишним лет его правления Франция не вылезала из войн и колониальных экспедиций. Дело закончилось позорной капитуляцией французской армии под Седаном 2 сентября 1870 года, а через два дня в стране произошла революция. Ф.И. Тютчев так подвел итог его правлению:

Народ, взложивший на тебя венец,

Ты ложью развратил и погубил вконец.

Слово "повесть" в заголовке возвращает нас к циклу философских повестей Алданова 30-годов. В них изображены великие художники прошлого: Микеланджело в "Бельведерском торсе", Ломоносов в "Пуншевой водке", Байрон в "Могиле воина", Бетховен в "Десятой симфонии". Рядом с художниками действовали политики, а кроме того простые смертные. Алданов был убежден, что государственные деятели и полководцы как правило не выше (не умнее, не талантливее...) простых смертных, их подняли на волну славы обстоятельства, Его Величество Случай. Иное дело – крупные художники. Романтического ореола они у Алданова лишены, писатель не любил романтизма, он изображал своих героев порою смешными, мелочными, не приспособленными к окружающей действительности, порою жестокими к близким, но в творчестве, в свой звездный час они в его изображении обретают подлинное величие.