Текст книги "Выжжено"

Автор книги: Андреас Эшбах

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 43 страниц)

Глава 6

Прошлое

«Аль-Ишрин» находился сразу за углом от отеля «Мариотт» и предлагал хорошую кухню по приемлемым ценам. Майерс объяснил ему по дороге, что ресторан практически всегда полон и без предварительного резервирования туда можно даже не заходить.

– Буду знать, – сказал Чарльз У. Таггард и постарался выглядеть так, будто двигаться по улицам саудовского города для него в высшей степени естественно. Он лишь мельком оглядывал прохожих в бурнусах и разве что краем глаза смотрел на немногих женщин – всегда в сопровождении мужчины и полностью закутанных. Чадра,припомнил он слово. Так называлось это чёрное одеяние, которое придавало женщине вид мифологической фигуры.

Даже на третий день своего пребывания в Саудовской Аравии Таггард ещё не освоился по-настоящему в новом офисе. Зато он быстро привык к восьмирядным городским автобанам, которые пересекали Эр-Рияд, сами нигде не пересекаясь, и к тому, что гигантские торговые центры были открыты круглые сутки. Однако то, что этот город посреди пустыни выглядел таким новеньким, будто был построен только в прошлом году, по-прежнему сбивало его с толку. В звенящее от зноя ясное небо возносились современные высотные дома из стали и стекла, невиданного великолепия мраморные здания расположились на просторных площадях, а большинство жилых кварталов выглядели так, будто там жили богатые люди.

Он постарел, наверное, дело в этом. После многих лет службы в ЦРУ умение быть незаметным и приспосабливаться ко всему должно бы уже войти в плоть и кровь, однако чем старше он становился, тем труднее ему это давалось. С задачей двигаться ниже порога внимания он, скорее всего, ещё справится – чему научился, тому не разучишься, мастера делает опыт и так далее, – однако с некоторого времени он стал чувствовать, что внутри него что-то сопротивляется вечной игре в прятки. И с каждым годом всё сильнее.

Хозяин встретил Майерса как постоянного клиента, одарил Таггарда, которого Майерс представил как своего нового коллегу, благожелательным кивком и провёл их к стоящему обособленно и потому спокойному столику. По-английски он говорил бегло, хоть и с сильным акцентом. Официально они считались сотрудниками «American Agrofood Trading Company» – компании, импортирующей сельхозпродукты из Северной и Южной Америки.

Майерс нервничал. Таггард внезапно заподозрил, что у его молодого коллеги могут быть проблемы с возрастом: всё-таки он на пятнадцать лет моложе своего подчинённого.

– Да, – признался Майерс в ответ на его вопрос. – Я знаю, что это глупо, но… мне как-то не по себе.

Таггард устремил взгляд в меню.

– Но вы же здесь профи. Я-то ведь даже не понимаю по-арабски. – Он приподнял меню. – И английский перевод тут мало помогает.

Майерс перегнулся через стол.

– Мечуи – жаренное на гриле мясо ягнёнка, очень вкусно. Шаурма – это мясо с вертела, которое они тут тоже отлично готовят…

– Я просто закажу то же, что и вы.

– В принципе вы можете заказать что угодно. Тут не ошибёшься.

– Побольше бы на земле таких мест, о которых можно было бы сказать то же самое.

В этот момент их внимание привлекли громкие голоса в глубине зала. В ресторан вошёл тучный мужчина лет пятидесяти в компании других мужчин, окружавших его, точно свита. Он вёл себя по-барски, что невольно настроило Таггарда против него.

– Кто это? Мафиозный босс? – тихо спросил он.

Майерс поперхнулся.

– Господь с вами! Это Саид Ибн Фарук Ибн Абдул-Азиз, саудовский принц.

– Никогда не слыхал.

– Я бы сильно удивился, если б вы слыхали. Их, этих принцев, двадцать тысяч.

Таггард недоверчиво взглянул на своего начальника.

– Двадцать тысяч принцев? Да вы шутите!

– Все мужские потомки Абдул-Азиза Ибн Сауда, основателя государства и первого короля, являются принцами. Они заполняют телефонную книгу Эр-Рияда целыми страницами, – мрачно объяснил Майерс. – Каждый из них находится на содержании государственной казны – и имеет полдюжины жён, с которыми производит на свет следующую порцию из сорока-пятидесяти принцев, ни на секунду не задумываясь о том, что будет с ними дальше.

Таггард тихонько присвистнул сквозь зубы.

– Интересно.

Двое из официантов принялись выпроваживать некоторых посетителей, явно для того, чтобы освободить лучшие столики для принца и его свиты. Посетители вроде бы возмущались, что оставило принца равнодушным; тем не менее требованию все подчинились.

Так вот как оно здесь заведено. Видимо, размышлял Таггард, владелец ресторана воспринимал присутствие здесь принца, несмотря на всю «инфляцию» королевской крови, как честь для себя. Посещение какой-нибудь кинозвезды, например, могло бы так украсить кафе в Нью-Йорке.

Майерс снова уставился в меню.

– Закажу-ка я себе ягнёнка, – решил он. – А перед этим, в качестве закуски, медзех и хумус, а ещё… хм-м… – Это наводило на мысль о том, что Майерс не особенно хочет видеть то, что творилось вокруг.

Они сделали заказ, и после этого Майерс вполголоса сказал:

– Я знаю, спрашивать не полагается… Но я не устаю удивляться, что делать в Саудовской Аравии человеку, который не говорит по-арабски.

– Играть роль офисного служащего, – ответил Таггард. – И до пенсии есть хлеб, полученный в качестве милостыни.

Официальное его задание гласило: писать отчеты о состоянии саудовского народного хозяйства.

– Честно признаться, я не так уж хорошо знаю компанию.

Таггард огляделся, оценивая вероятность того, что их разговор кто-то может слышать. Ещё десять лет назад он бы резко окоротил Майерса: вести служебные разговоры в публичном месте нельзя. Но сегодня он говорил себе: «А, плевать на это».

– Я перед этим был в отделе экономики.

– Да?

– Зарубежной экономики.

Наконец-то Майерс понял.

– Ах, вот оно что. Вот оно какое – оперативное задание…

– Да. Оно самое.

Принесли закуски, две большие тарелки с пикулями, паприкой, баклажанами, томатами, луком и густой светло-коричневой кашей. Приборов не дали, и Таггард делал всё, как Майерс: отламывал кусочки лепёшки и с их помощью отправлял в рот еду.

– Мне кажется, это очень приятно, – говорил Майерс, жуя. – Если, конечно, хорошо разбираешься в экономике. Никакого риска, что дело кончится кровью, не так ли?

– Раньше – да. Но в последнее время… Это было причиной, по которой я подал прошение на перевод. – Таггард кивнул на кашу, вид которой ни о чём не говорил, но вкус был отменный. – Что это?

– Хумус. Каша из нута, турецкого гороха.

– Если честно: арабы могли бы до блеска отполировать свой имидж, просто импортируя свою кухню. Это вкусно – необыкновенно.

Майерс улыбнулся – впервые с тех пор, как встретил Таггарда в аэропорту.

– Это самое большое преимущество для тех, у кого здесь постоянная дислокация.

– Правда, сразу хотелось бы выпить холодного пива.

– И тут мы переходим к самому большому изъяну здешней постоянной дислокации.

– Они тут действительно обходятся? Без алкоголя?

– Тюрьма, наказание палками на площади перед Большой мечетью и изгнание из страны, если вы прилюдно пьёте алкоголь.

– О'кей, – вздохнул Таггард и взял стакан с водой. За столом принца снова поднялся шум, официанты забегали, и вскоре после этого к своим выдающимся гостям вышел хозяин – с таким лицом, будто идёт на собственную казнь. Принц что-то ему сказал, сопровождая речь размашистыми жестами, и когда хозяин после этого кивнул и поклонился с мучительно искажённым лицом, принц извлёк на свет божий чековую книжку.

– Что происходит? – спросил Таггард.

Майерс вздохнул.

– Принц похвалил ресторан и заявил, что он его покупает. И теперь выписывает чек.

– Поправьте меня, если я заблуждаюсь, но мне показалось, что нынешний владелец не особенно счастлив от этой сделки.

– А с чего ему быть счастливым? Но он не может отказаться от этого предложения; принц бросил бы его в тюрьму за нанесённую обиду.

– Ему сделано предложение, от которого он не может отказаться? – Таггард поднял брови. – Где-то я это уже слышал.

Майерс уныло разглядывал свою тарелку.

– Принц платит столько, сколько он считает достаточным. После этого он либо попытается сам вести ресторан, либо перепродаст его по многократно увеличенной цене. Как бы то ни было, это значит, что «Аль-Ишрин» скоро перестанет быть рестораном, который можно порекомендовать. – Он вздохнул. – Наслаждайтесь обедом, Таггард.

Таггард изумлённо помотал головой.

– Вы рассказываете об этом так, будто такие вещи здесь случаются сплошь и рядом.

– Так оно и есть.

– Но такими повадками королевская семья может разрушить весь средний слой в стране.

– Принцы страдают хроническим недостатком денег.

– Да что вы? Дом Сауда – богатейшее семейство мира.

– Несомненно. Но и одно из самых больших и избалованных. Личные самолёты, большие яхты и резиденции в лучших районах Лондона или Ниццы требуют больших расходов. Не говоря уже о таких хобби, как разведение соколов или конные скачки, а ещё о шампанском, икре и прочей роскоши.

Владелец ресторана взял чек и много раз поклонился – раз сто, как показалось Таггарду. Уходя, он был похож на человека, который сейчас запрётся в своём кабинете и пустит себе пулю в лоб.

– Этого он не сделает, – Майерс отрицательно покачал головой. – Коран запрещает самоубийство.

– За исключением тех случаев, когда ведёшь священную войну и прихватываешь с собой на тот свет нескольких неверных.

Майерс бросил на него взгляд, всего лишь беглый, но достаточно выразительный. «Он всё знает», – понял Таггард.

Прошлое

2001

В одиннадцать часов вечера второго понедельника сентября 2001 года в маленьком канадском местечке Франктаун четырехлетняя Тереза Миллер упала с лестницы дома, в котором жила. Её родители в гостиной слышали заспанный голос с верхнего этажа, и мать Терезы как раз хотела встать, чтобы взглянуть на свою дочку, как вдруг из холла послышался ужасный грохот. Оба выбежали и увидели своего ребёнка у подножия лестницы без сознания. Позднее обнаружилось, что защитная решётка перил на верхней площадке не была как следует закреплена.

Машина «скорой помощи» добралась до городской больницы Оттавы в двадцать минут первого, после этого не прошло и десяти минут, как Терезу Миллер покатили в операционную. Там, несмотря на все усилия врачей, она и умерла в пять часов десять минут от тяжёлой черепно-мозговой травмы, полученной при падении.

Врач, которому пришлось сообщить это страшное известие ожидающим родителям, спросил их в заключение, согласны ли они, чтобы у их дочери взяли органы для трансплантации. Что есть длинный список детей, жизнь которых может спасти лишь пересадка сердца.

Многие родные умерших находят некоторое утешение в мысли, что смерть их близкого человека одновременно означает для кого-то другого шанс на жизнь, и на этом основании дают своё согласие. Родители же маленькой Терезы согласились прежде всего потому, что сама Катерина Миллер своим восстановленным зрением была обязана операции по пересадке роговицы, и поэтому чувствовала себя обязанной морально.

После того как оба поставили свои подписи на соответствующем документе, с трупа маленькой девочки были сняты все необходимые медицинские показания, которые затем были введены в североамериканскую сеть трансплантаций. Компьютер в считанные секунды подобрал для сердца Терезы Миллер в качестве оптимального реципиента девочку, которая с недавнего времени лежала в больнице Вашингтона с острой дилатативной кардиомиопатией. [10]10
  Дилатативная кардиомиопатия – заболевание сердечной мышцы, при котором сердце сильно увеличено, а желудочки качают кровь слабо.


[Закрыть]Её звали Алиса Таггард.

В это утро телефон в квартире Линн и Чарльза Уокера Таггардов зазвонил рано. Они вскочили немедленно и на третьем гудке были уже у аппарата. С тех пор как сердечная болезнь их дочки обострилась и им оставалось только ждать – либо донорского сердца, либо смерти, – мать Алисы всё своё время проводила или в больнице, или за перепиской со страховщиками. Отец девочки, занятый в головной резиденции ЦРУ в Лэнгли делами, о которых никогда никому ничего не рассказывал, даже жене, едва мог сосредоточиться на своей работе и уклонялся от неё как только мог. У своих коллег он встречал понимание, что ошеломляло его, и непосредственный начальник не раз говорил ему, чтобы он не думал о работе, что он выговорит для него любые условия, какие понадобятся.

Когда в это утро Чарльз У. Таггард снял трубку, он только успел назвать своё имя, а затем забыл дышать. То была спасительная весть: они получили донорское сердце, сказал дежурный врач, совместимость тканей оптимальная, и орган уже в пути.

При пересадке самое главное – скорость. Сердце, если защитить его от инфекции и хорошо охладить, может существовать вне тела максимум восемь часов. В то время как врачи в Оттаве ещё эксплантировали орган из тела маленькой Терезы, в аэропорту уже разогревали турбины срочно зафрахтованного самолёта, и машина с опытным в таких делах водителем подъезжала ко входу в центр трансплантации. Вскоре после восьми утра два молодых врача, сопровождающих холодильный бокс, наполненный специальным соляным раствором, поднялись на борт десятиместного реактивного самолёта, который получил разрешение на срочный взлёт и поднялся в воздух в восемь тридцать.

К этому моменту родители маленькой Алисы Таггард давно уже были в клинике. Они прибыли туда как раз вовремя, чтобы успеть поцеловать свою дочку перед тем, как её повезут в операционный блок. После этого им оставалось только ждать.

Пока всё шло нормально. Но когда самолёт был уже на полпути между Оттавой и Вашингтоном, из управления полётами поступил приказ немедленно приземлиться в ближайшем аэропорту. Пилот ответил, что тут какая-то ошибка, он транспортирует живой орган. Но не успел он договорить, как над ним появился истребитель военно-воздушных сил, который взял процесс переговоров на себя, и никакие аргументы уже не действовали. Реактивный самолёт с двумя врачами и сердцем на борту был вынужден подчиниться и приземлился в аэропорту, предназначенном для сельскохозяйственной авиации.

Это было 11-е сентября. Террористы только что направили на башни Всемирного торгового центра два рейсовых самолёта.

В клинике воцарилось чувство парализующего ужаса. Включалось всё большее количество телевизоров. Работа была забыта, люди как загипнотизированные стояли перед телевизорами и ждали новых известий. На экране то и дело возникала одна и та же картина. Горящая башня. Удар второго самолёта. И, наконец, обвал.

В отделении трансплантации, однако, ни у кого не было времени смотреть телевизор. Маленькая Алиса Таггард уже лежала под наркозом. Разрезы, которые наметили хирурги, были прорисованы на её грудной клетке синим цветом.

В то время как бригада врачей ждала в операционном блоке, люди, отвечающие за операцию, пытались договориться по телефону с теми, до кого смогли дозвониться.

Время истекало. Наконец, около 11 часов было получено спецразрешение. Самолёт снова смог подняться в воздух. За час он должен был долететь до Вашингтона. Машина с синими мигалками уже выехала к аэродрому, а хирург вскрыл грудную клетку Алисы Таггард.

Чарльз У. Таггард держал руку своей жены, рассматривал картину на стене, изображавшую Воскресение Христа, и думал, не помолиться ли ему. Но всё же ему показалось неправильным вспоминать о Боге лишь в момент своей нужды, а в остальной жизни не потратить на это ни одной минуты, и он раздумал молиться.

Самолёту с сердцем Терезы Миллер оставалось лететь до Вашингтона всего двести миль. И тут вновь появились два истребителя, пилоты которых ничего не знали о спецразрешении. Они оттеснили канадский самолёт, не вступая в дискуссии, и опять принудили его к посадке.

Когда стало ясно, что сердце уже не поступит своевременно, хирурги снова зашили грудную клетку Алисы Таггард. Если не считать того, что операция оказалась бессмысленной, она прошла без проблем. Тем не менее девочка не очнулась от наркоза, как было запланировано, а неделю лежала без сознания и в конце концов умерла 19 сентября 2001 года.

2002

Линн Таггард, после смерти своего единственного ребёнка вернувшись к прежней профессии маклера по недвижимости, в апреле следующего года попала в тяжёлую автокатастрофу. Однажды вечером, в половине десятого, возвращаясь с деловой встречи откуда-то из глубинки штата Вирджиния, она не вписалась в поворот, пробила ограждение и рухнула со своей машиной с десятиметровой высоты. Полицейский врач объяснил впоследствии, что она, должно быть, погибла мгновенно.

Выглядело это как трагический несчастный случай, тем более что это место всегда считалось аварийно опасным.

Но когда Чарльз У. Таггард в тот вечер явился домой, он нашёл квартиру непривычно прибранной. Каждый предмет одежды был выстиран и лежал в шкафу тщательно выглаженным. Холодильник был заполнен – и исключительно продуктами, которые он любил. Позднее он обнаружил, что его жена за неделю до несчастного случая отказалась от подписки на журналы и закрыла свой личный интернет-аккаунт на AOL. [11]11
  AOL – интернет-провайдер.


[Закрыть]Он так и не нашёл ни прощального письма, ни чего-либо в этом роде. Тем не менее ему было ясно, что Линн ушла из жизни добровольно.

2003

В январе следующего года Чарльз У. Таггард в процессе розысков, касавшихся, вообще-то, совсем другой темы, наткнулся на некую информацию, проходящую по разряду секретных и поразившую его как громом.

Дело в том, что после смерти Линн он с отчаянной энергией окунулся в работу, накапливая сверхурочные часы и проводя в Лэнгли все выходные. В квартире, которая некогда была семейным очагом, он пользовался теперь лишь кухней, ванной и гостиной, где и спал на диване. В свое время они не смогли расстаться с вещами дочери и раздать их; а теперь он не мог спать в их некогда общей спальне. Каждую неделю он собирался подыскать себе новую, меньшую квартиру, подальше отсюда, поближе к Лэнгли, взять туда с собой только самое необходимое, а всё остальное оставить барахольщикам, которые очищали чердаки от хлама. Но так и не сделал в этом направлении ни шага, хотя для этого ему нужно было лишь позвонить на прежнюю фирму Линн.

И вот он стоял в одном из бесчисленных архивов ЦРУ и держал в руках папку, из которой явствовало следующее: в дни после 11 сентября всё коммерческое и гражданское авиасообщение над США было полностью прекращено. Указание FAA, [12]12
  FAA – Федеральная авиационная администрация.


[Закрыть]которое было передано во все аэропорты уже через несколько минут после ударов террористов, гласило, что все самолёты над территорией США должны немедленно приземлиться в ближайшем аэропорту и ни один самолёт не может больше взлететь. Предусмотренные исключения: никаких. Дошло до того, что бывший президент США Билл Клинтон, который в это время находился в Австралии, не мог вернуться домой, поскольку все без исключения полёты в США были запрещены. Бывший вице-президент Ал Гор по той же причине застрял на несколько дней в Австрии. Важные игры в бейсбол пришлось отменить. Сокращение воздушного сообщения было настолько радикальным, что климатологи зафиксировали отчётливые изменения погодных условий.

Но одно исключение всё же было.

В аэропорту Блю Грасс в Лексингтоне один «Боинг-747» получил разрешение на взлёт. На борту самолёта, следующего в Аравию, находились саудовские граждане высокого ранга: члены семьи Сауд, то есть королевского дома, и члены семьи Усамы бен-Ладена.

Разрешение на взлёт не было отмечено в официальных данных FAA, а лишь в документах порта. И там значилось только, что оно пришло из высших инстанций.

Таггард не мог поверить своим глазам. Он оцепенел, перечитывая снова и снова. Всё как нарочно! Семнадцать из девятнадцати террористов, совершивших на четырёх угнанных самолётах крупнейшую в истории террористическую атаку, были саудовскими гражданами – и тем не менее, в то время как всем остальным пришлось оставаться на земле, саудовцам было разрешено покинуть страну! Более того, уже тогда можно было предположить, что организация этого злодеяния исходила от Усамы бен-Ладена, которого внутри ЦРУ сокращённо называли УБЛ, – однако, вместо того чтобы допросить или хотя бы расспросить, их беспрепятственно выпустили из страны!

И это в то время как самолёт с сердцем, предназначенным для его маленькой дочери, не мог продолжить свой путь.

И Чарльз У. Таггард начал интересоваться Саудовской Аравией.

Настоящее

В первые дни к Маркусу в палату приходил физиолог, осторожно его массировал, двигал его руки и ноги во всевозможных направлениях и повторял:

– Терпимо?

При этом всё было не только терпимо, но даже хорошо; он воспринимал эту гимнастику как приятное разнообразие.

Но вскоре ему объявили, что настало время принимать участие в общей гимнастике для больных, внизу, в реабилитационном зале. Правда, его возил туда в кресле – по стеклянным коридорам с видом на лесистые окрестности – прыщавый альтернативщик.

Неделю спустя и это кончилось, и Маркусу пришлось проделывать этот путь своими ногами. Это было труднее, чем сама гимнастика, и удавалось лишь благодаря палке, которая с самого начала стояла у его кровати – для походов в туалет или на чайную кухню.

В первый день после этого похода он находился в таком нокауте, что проспал до самого вечера.

На второй день он тоже был измучен, однако смог пару часов смотреть телевизор.

На третий день, когда он вернулся в палату, его ждала высокая, стройная женщина в тёмно-красном пальто. Она стояла у окна и, когда он вошёл, медленно повернулась к нему, плотно сжав губы. Её взгляд казался тревожным; волнение, исходившее от неё, ощущалось почти физически.

– Привет, – сказала она.

Маркус проковылял к своей кровати, отставил костыль и опустился на матрац.

– Привет, Доротея! – хрипло сказал он. – Рад тебя видеть.