Текст книги "Полное затмение"

Автор книги: Андреа Жапп

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 20 страниц)

Улица Сент-Амур, Шартр, сентябрь 1306 года

Од де Нейра, проснувшаяся час назад, нежилась в постели. Возлегая на мягких подушках с кружевными шелковыми наволочками, она довольно безуспешно боролась с мрачным настроением, не покидавшим ее вот уже несколько дней. Какой же язвой оказалась эта несносная девчонка, которую она приютила!

Матильда только и делала, что меняла прически и туалеты. Она могла часами колебаться, не зная, что надеть: шелковое платье или шерстяную котту, отороченную беличьим мехом. Матильда едва не лишилась чувств, когда прикрепляла к облегающим рукавам парчовые [86]86
  Парча – шелковая ткань, из которой шили дорогие наряды. (Примеч. автора.)


[Закрыть]налокотники, [87]87
  Налокотники – длинные, доходившие до самого пола тканевые полоски, которые прикрепляли к рукавам на уровне локтя. (Примеч. автора.)


[Закрыть]расшитые золотыми нитями, – последний подарок мадам де Нейра ее «дорогой крошке». И она кружилась вокруг своей благодетельницы, умоляя ее:

– Прошу вас, мадам, скажите правду. Вам нравится мой наряд?

– Он восхитителен. Вы настолько очаровательны, что даже самые равнодушные придут в восторг, – неизменно отвечала Од.

Состояние дамы де Суарси ухудшалось с каждым днем, как и обещала ведьма. У Од больше не было необходимости использовать Матильду против ее матери. Но осмотрительность мешала мадам де Нейра без промедления избавиться от Матильды. Суеверная осмотрительность. Самое мудрое решение заключалось в том, чтобы дождаться того момента, когда судьба ниспошлет прекрасной графине д’Отон смерть. Аминь.

Од с сожалением встала и, дернув за позументный шнурок, висевший недалеко от изголовья кровати, позвала служанку.

Пора уже было идти к своей протеже и вновь слушать болтовню безмозглой девчонки.

Они сели за широкий овальный столик, стоящий перед окном, и принялись завтракать. Но сегодня наряды не были главной заботой Матильды. Несколько недель, проведенных в обществе покровительницы и наставницы, преобразили ее, как она сама говорила. Из девочки она превратилась в женщину. А женщины умеют мстить.

– Когда мне предстоит исполнить свою миссию и испортить будущее моей матери, мадам? Мне так хочется угодить вам.

– Я жду некоторых сведений, которые значительно облегчат вашу задачу, моя дорогая. Наше лисье искусство – не забывайте об этом – состоит прежде всего в умении тщательно разведать территорию, прежде чем вступать на нее, – солгала очаровательная женщина.

Матильда с серьезным видом кивнула головой и продолжила:

– А что с этим подлым негодяем Эдом де Ларне? Вы придумали, как я могу блестяще отомстить ему, мадам?

Но Од де Нейра совершенно забыла о своем обещании, поскольку отныне Матильда не представляла для нее особого интереса. Черт возьми! Как же выкрутиться из создавшейся ситуации? Она медленно пила медовую настойку из лаванды и шалфея и напряженно думала.

Поставив элегантный кубок с серебряным ободком на стол, Од с наигранной нерешительностью сказала:

– Я думаю лишь о том, чтобы помочь вам. Вы пылаете праведным гневом, и я разделяю его, равно как и ваше нетерпение. Мои люди не сидели сложа руки, уверяю вас. Этот негодяй Ларне еще пользуется поддержкой влиятельных людей, с которыми надо вести себя очень осторожно, – на ходу придумала Од.

Матильда жадно ловила каждое слово. Ей даже в голову не пришло спросить, какой поддержкой мог пользоваться опутанный долгами барон, железные рудники которого истощились, а репутация давным-давно была подмочена. К тому же его враги уже поднимали голову.

Как опытная отравительница, мадам де Нейра могла бы оказать Матильде помощь. Однако она совершенно не доверяла девочке, убедительно доказавшей, что она способна донести из-за простого желания сделать свою жизнь более комфортной или из-за каприза. Вдруг у Од появилась идея. Грубая, неуместная, непристойная, но весьма отрадная. Од колебалась лишь секунду. Проникновенным тоном она начала:

– Я часами обдумывала ваше законное желание взять реванш, моя дорогая. Как вы проницательно заметили, нам нужна блистательная, окончательная месть. Тем не менее на вас не должна упасть ни одна капля грязи. В противном случае вы навсегда запятнаете свою прекрасную репутацию, и мое сердце будет обливаться кровью.

– Какая же вы добрая, моя прекрасная дама. Как вы заботитесь обо мне! – поблагодарила глупышка со слезами на глазах, полагая, что благодетельница печется лишь о ее интересах.

– Я разработала несколько стратагем. Правда, некоторые из них оказались весьма опасными. Позвольте объяснить вам ход моих рассуждений. Я задала себе следующий вопрос: какое оскорбление, какую непростительную обиду мог бы нанести мерзавец прелестной девушке из достойной семьи, пользующейся заслуженным уважением в обществе? Иными словами, какую отвратительную подлость мог совершить в отношении вас Эд де Ларне, подлость, требующую беспощадного наказания? Разумеется, то, что он запер вас в суровых стенах монастыря, не может считаться подлостью. Как раз наоборот, это еще одна жемчужина, украшающая вашу репутацию. К тому же он может воспользоваться этим и рассказать своим судьям чудовищную байку о вашем неразумном поведении, доказательством чему послужит ваше возвращение в светское общество…

Матильда, открыв рот от восхищения, опьяненная ароматами ириса и розы, исходившими от мадам де Нейра, восхищалась хитроумием прекрасной женщины.

– Кровосмешение, моя дорогая. Жестокое, гнусное кровосмешение, которому вы отчаянно пытались сопротивляться. Что вы могли поделать, несчастная хрупкая девственница? В конце концов, разве вы мне не рассказывали о пламенных признаниях вашего дядюшки в апартаментах замка Ларне? Зверя ничуть не заботил тот факт, что это была спальня его недавно усопшей супруги. Против барона обернется и его репутация бессовестного волокиты, о чем, несомненно, известно Монжу де Брине. Наш бальи и уж тем более его господин граф д’Отон также прекрасно знают о нездоровом чувстве Ларне к вашей матери, которую он упорно преследовал с самого детства. – Од звонко рассмеялась. – Если Ларне осудят – а я думаю, что так оно и будет, – его оскопят, а затем четвертуют. Наверняка.

Матильду полностью удовлетворило бы одно только оскопление. Ба, она не стала бы привередничать! Тем более что всегда можно отказаться присутствовать при исполнении наказания. Тем не менее у нее закрались сомнения:

– Мой дядя потребует, чтобы меня осмотрела присяжная матрона. А я ведь девственница.

Дело принимало приятный оборот для мадам де Нейра. Она притворилась смущенной:

– Ах! Я никогда в этом не сомневалась! Барышне вашего положения лишиться девственности? Какая жуткая перспектива! У нас, моя красавица, есть две возможности, чтобы урегулировать… этот щекотливый вопрос. Первая возможность, которой я отдаю предпочтение, довольно опасная. Я приглашу повитуху и щедро заплачу ей, чтобы она тайком лишила вас девственности. Как вы правильно поняли, опасность заключается в том, что простолюдинам доверять нельзя. Она вполне может обо всем рассказать в обмен на звонкую монету или выпивку.

– А вторая, мадам? – нетерпеливо спросила Матильда, которую вовсе не устраивало вмешательство повитухи.

– Мужчина. Что же еще? Мужчина, который не должен вас потом узнать. Если такое решение вас устраивает, мы проследим за этим. Подумайте хорошенько.

Матильду охватило приятное волнение. Наконец она познает то, о чем не принято говорить вслух.

– Могу ли я задать совершенно неуместный вопрос, мадам?

– Конечно, моя дорогая. У меня от вас нет тайн.

– Когда вы… потеряли девственность? – почти шепотом спросила Матильда.

Бездонные изумрудные глаза затуманились. Если бы Матильду интересовало что-либо другое, а не она сама, она заметила бы, как прекрасный ротик в форме сердечка скривился от отвращения. Впрочем, Од де Нейра ответила непринужденным тоном:

– Я была моложе вас. Растлитель или, вернее, жестокий насильник был не кем иным, как моим дядюшкой. Отвратительные воспоминания. Я, конечно, предпочла бы постороннего, не слишком нежного. Ба, прошлое есть прошлое! И все же вы сами видите: у нас есть много общего, и это сближает нас.

Конечно, Матильда умом не блистала, но все же была довольно осмотрительной, когда речь заходила о ее собственном будущем. Она спросила:

– Порядочные барышни так дорожат своей девственностью, что я боюсь, как бы ее отсутствие не помешало мне выйти замуж. Какой благородный наследник захочет взять в жены обесчещенную донзелу, если только за ней не дают богатого приданого? А это не мой случай.

– Мне нравится ваша простодушная прямота. Она делает меня моложе. Девственность подобна кошкам. У нее несколько жизней. Я сама подарила ей три жизни. Обыкновенные женские уловки. Я научу вас. Мужчин так легко одурачить, особенно когда у них в низу живота горит огонь желания.

Матильда захлопала в ладоши от облегчения и удовольствия.

– Сколько же у вас достоинств! Добрая, умная, мудрая и такая прекрасная!

Прилагательное «добрая» развеселило мадам де Нейра. Неужели Матильда забыла о том, что они плетут нити заговора, чтобы оскопить и четвертовать человека, который, несмотря на все свои пороки, не вступал в кровосмесительную связь с племянницей? Той самой племянницей, которая нисколько не огорчилась бы, если бы дядюшка овладел ею?

Од найдет ей неотесанного молодца, о котором эта девственница будет долго вспоминать. А молодцов, готовых оказать подобные услуги, пруд пруди. Некоторые светские дамы, неудачно вышедшие замуж, любили грубые ласки и охотно платили незнакомцам за услуги, оказанные за пределами супружеского алькова, лишь бы те хранили все в тайне.

Замок Отон-дю-Перш, Перш, сентябрь 1306 года

Едва человек с усталым лицом, в одежде, покрытой дорожной пылью, вошел, ведя за уздцы измученную наемную клячу, в просторный двор замка, примыкавший к садам, плавно спускавшимся вниз, Ронан понял, что тот не был бедным путником, который искал гостеприимства и надеялся, что хозяева расщедрятся на стакан воды и кусок хлеба. Что-то в походке, манере держаться человека, приближавшегося к Ронану, выдавало его высокое положение в обществе.

Человек приветствовал Ронана кивком. Под глазами цвета морской волны лежали черные круги.

– Ронан, не так ли? – приятным голосом спросил человек.

Старый слуга почти не удивился тому, что путешественник назвал его по имени.

– Я хочу встретиться с твоим господином, чтобы он разрешил мне переговорить с мадам д’Отон. Прошу тебя, сообщи ему, что приехал Франческо де Леоне, рыцарь Гостеприимного ордена.

Ронан низко поклонился. Ведь это был он, госпитальер, спасший мадам. Он, который убил чудовище Флорена. Он, на кого рассердился граф за его вмешательство в дело спасения любимой женщины Артюса. Старик прошептал:

– Рыцарь, горячо благодарю вас от себя, от всех нас, кому выпало счастье жить рядом с мадам.

Леоне сразу же понял, что Ронан намекал на суд Божий.

– Благодарить надо Бога, мой славный Ронан. Так ты известишь графа о моем приезде?

– Увы… Он отправился в Дом инквизиции, чтобы дать показания суду добровольно… но по приказу короля. Мессир Монж де Брине, его бальи, поехал вместе с графом. А вот мадам, ах! Святые небеса…

Несмотря на усталость после бесконечного путешествия с Кипра, Леоне заметил все возраставшее беспокойство Ронана, глаза которого наполнялись слезами.

– Рыцарь, вас вновь послало нам провидение. Я уже ничего не понимаю… По правде говоря, я думаю, что после того, как какой-то разбойник убил нашу несчастную Раймонду, старую служанку, на нас ополчилась злая сила… Как я корю себя, что не исполнил ее просьбу! А ведь она просила, чтобы в базарные дни кто-нибудь обязательно сопровождал ее… Да упокоится она с миром! Следуйте за мной, прошу вас. Мессир Жозеф из Болоньи, врач графа, лучше, чем я, расскажет вам о нашем ужасающем положении, в котором я виню вредоносную руку, но настолько могущественную, что она сумела повлиять на короля, сразу же забывшего о дружбе детства с моим господином. Я больше не буду докучать вам неуместными словами… Я ведь просто смущаю ваш рассудок. Я не знаю, что делать, – говорил обезумевший слуга. – Я чувствую себя таким беспомощным. Старый дурак, вот кто я!

Через час Франческо де Леоне, который выслушал рассказ мессира Жозефа, ни разу не перебив его, заканчивал ужинать. Он тщательно раскрошил ломоть хлеба, пропитанный мясным соком, и съел его до последней крошки. Обычай бедняка, столь дорогой сердцу рыцаря. Богачи бросали ломти хлеба собакам или отдавали нищим, просившим милостыню у ворот их жилищ. Однако сегодня этот жест нуждающихся не принес Леоне удовлетворения. К беспокойству примешивалась ярость. Глядя на подол своего плаща, подметавшего пол при каждом шаге, заведя руки за спину, мессир Жозеф закончил свой рассказа на мрачной ноте:

– Теперь вы все знаете, рыцарь. Я не упустил ни одной детали, во всяком случае, из всех мне известных. Признаюсь вам… У меня очень мало средств, чтобы отсрочить действие яда, которым травят мадам. Рвота, которую вызывают, выпив молоко, помогает лишь в том случае, если яд по-прежнему находится в желудке. То же самое можно сказать и о сыре. [88]88
  Ферментированное молоко типа йогурта и сыры уменьшают абсорбцию свинца в желудке, равно как цельнозерновой хлеб. (Примеч. автора.)


[Закрыть]Кроме того, все блюда для мадам готовит лично Ронан, чтобы никто не смог к ним приблизиться. Если в самое ближайшее время мы не найдем отравителя, мадам умрет.

От тревоги у Леоне пересохло во рту. Он спросил:

– О каком яде идет речь?

– Если я не ошибаюсь, а я думаю, что я совершенно прав, речь идет о свинце. Опытные отравители используют его со времен античности. Впрочем, мало кто догадывается о его ужасающей силе, ведь именно свинцом мы подслащиваем наши самые изысканные вина. [89]89
  Этот обычай просуществовал до XIX века. Дошедшие до нас рецепты позволяют рассчитать, что содержание свинца в некоторых винах доходило до 800 мг/л. Напомним, что максимально допустимая доза свинца для взрослого человека составляет 3 мг в неделю! Некоторые историки усматривают в этом феномене причину падения Римской империи, поскольку аристократы пили вино с высоким содержанием этого тяжелого металла. (Примеч. автора.)


[Закрыть]

– Вы подозреваете, пусть даже смутно, кто может быть убийцей?

– Признаюсь вам, мы начинаем подозревать служанку мадам, молоденькую Жильету, хотя она, похоже, относится к нашей даме с искренней нежностью. Но это невозможно. Ей, как и нам, строжайше запрещено приносить мадам еду и напитки, даже воду. Значит, этот яд попадает… Видите ли, рыцарь, мадам – исключительное создание, вот почему я поздно понял неприемлемую истину. Кто может желать гибели лучу света, ведь эти лучи так редко встречаются в нашем мире?

– Те, кто жаждут тьмы. Но если это отравление, к чему мистификация с черным холщовым мешочком, обугленным комком и перьями?

– Я долго думал над этим вопросом. Хитроумная уловка, которую я объясняю многими причинами.

– Прошу вас, присядьте, мессир врач, – вновь предложил Леоне. – Давайте выпьем немного медовухи.

Жозеф почти с сожалением исполнил просьбу рыцаря. Ему лучше думалось стоя, когда он мерил ногами комнату, пристально уставившись в одну точку, целиком погрузившись в раздумья. Но надежда, которую принесло ему присутствие этого еще молодого рыцаря, преисполненного непоколебимой решимости, сама репутация госпитальеров как мужественных и неподкупных людей стоила небольшого исключения из правил. Тем не менее, прежде чем принять из рук Леоне кубок вина, он уточнил:

– У нас разная вера, а вы солдат вашего Бога.

– Я знаю, – улыбнулся Леоне. – И задолго до этого мой Бог был вашим. К тому же я многому научился у вашего народа и сарацин, против которых мы отчаянно боролись. Мессир Жозеф, людей различает только вес их душ. У нас с вами легкие души, и это сразу видно. Выпьем за людей доброй воли и прекрасную веру.

Сделав глоток, Леоне поставил свой кубок и продолжил:

– Хитроумная уловка, говорите?

– Безусловно. Я не знаю, какое у вас мнение обо всех этих ведьмах, предсказателях судеб. Я же твердо убежден: они обыкновенные шарлатаны, живущие за счет простодушных людей или несчастных безумцев, завороженных верой в их сверхъестественные способности.

– Я пришел к тому же выводу, что и вы. Я никогда не видел, как проявлялись их так называемые способности. А ведь я был свидетелем многих удивительных вещей.

– Мадам… она тоже боится. Я был удивлен, увидев, какой ужас внушает ей этот мешочек. А ведь она наделена проницательным умом, в чем я не раз убеждался.

– До сих пор она жила в окружении суеверных слуг и батраков, которые буквально впитывают любую глупость, если ее убедительно преподносят.

– Вы правы. Однако достоверно известно, что подлинная власть этих отвратительных существ зиждется на страхе, который они внушают. Думаю, что первая причина заключается в следующем: отравитель хотел усилить воздействие яда, вызвав у мадам безумный страх. Если подумать, мешочек был спрятан довольно плохо. Даже удивительно, что служанка, подметая под кроватью нашей госпожи, не заметила его раньше.

– Да, отравитель действовал продуманно, – согласился Леоне.

– Вторая причина – еще более извращенная. Впрочем, я нахожу ее вполне удовлетворительной. Предположим, порчу наводят на расстоянии. Тот, кто подложил этот колдовской мешочек, вероятно, надеялся, что его свяжут с ухудшением состояния здоровья графини. Расследование с целью установления виновного априори обречено на провал, поскольку, как гласит легенда, колдун может находиться в нескольких лье* от своей жертвы. В отличие от отравителя, который каждый день подмешивает в пищу свой смертельный порошок. Чудовище надеялось, что оно сможет действовать в полной безопасности, даже когда физическое состояние графини станет внушать тревогу ее близким.

– Может ли отравление свинцом привести к быстрой смерти?

– Конечно. Но это опасно, поскольку тогда все поймут, что жертва была отравлена. Отравитель же хочет внушить нам, что речь идет о болезни, весьма схожей с той, что унесла в могилу первую даму д’Отон, а затем и Гозлена, ее сына. О болезни, в которой никто не виноват. Затем было бы вполне достаточно распространить слухи о семейном проклятии или даже навести подозрения на графа д’Отона.

– Из вас получился бы грозный следователь, мессир врач.

Жозеф из Болоньи внимательно посмотрел на рыцаря.

– Просто я, как и вы, проник во многие тайны человеческой души. От самых чудесных до самых отвратительных. Мы способны на все. На худшее и на лучшее. Вам это известно?

– Я это давно понял.

– Значит, поля сражений помогли вам опередить меня на несколько десятилетий, – прошептал Жозеф.

– Человек открывается там через страх, отвагу, подлость или предательство. Одному Богу известно, какое направление мы выберем.

– Да, только Богу известно, – согласился старый врач. – Еще одна гипотеза пришла мне на ум. Некоторые ведьмы и колдуны живут в собственных домах. И дурная слава о них распространяется далеко за пределами провинции. Они лелеют ее, словно малые дети. Об их успехах начинают говорить все громче, а они изо всех сил поддерживают легенду. Страх, который они внушают, защищает их и гарантирует многочисленную клиентуру. А вдруг мы имеем дело с одним из этих злодеев, для которого кончина мадам была бы своеобразным… вознаграждением? Ведь достаточно заставить поверить, что смерть мадам была вызвана адскими силами, укрощенными этим колдуном. Тогда никто не заподозрит отравление, обыкновенное убийство. Напротив, все будет свидетельствовать, что колдун навел на графиню порчу.

– Ваши объяснения смущают меня. Но они такие убедительные.

– Заметьте, рыцарь, что они не исключают друг друга. Мы можем столкнуться с существом, наделенным злым, но могучим умом.

– Но мы разделаемся с ним, – пообещал Леоне, вставая. – Позвольте мне откланяться, мессир врач. Я хочу поздороваться с мадам и успокоить ее.

Жозеф тоже встал. Он никогда не умел выражать своих чувств и поэтому нерешительно прошептал:

– Ах, мсье… Вас послал нам сам Господь. В отсутствие графа и его бальи мы с Ронаном были как две старые женщины, беспомощные, отчаявшиеся. Вы чудо, посланное в ответ на наши мольбы, чтобы спасти нашу любимую госпожу.

– Мы рассудим об этом позже, когда чудовище-убийца будет болтаться на веревке. Вы заметили улучшение состояния здоровья мадам после того, как еду для нее стал готовить Ронан? Или еще слишком рано?

– Она по-прежнему чувствует сильные боли в животе. Ей ничуть не легче, – удрученным тоном признался врач.

– Значит, отравитель по-прежнему подсыпает ей яд. Нам надо как можно скорее разоблачить его. Я немедленно займусь этим. Не будете ли вы так любезны положить для меня циновку возле двери опочивальни графини? Я не встану с нее до тех пор, пока не разгадаю эту дьявольскую шараду.

От облегчения врач закрыл глаза. Он боролся с желанием обнять рыцаря, словно тот был его сыном. Но тут одна тревога сменилась другой:

– А монсеньор д’Отон? Как спасти его от инквизиторского расследования, во всем напоминающего процесс?

Леоне мягко сказал:

– Успокойтесь, мессир Жозеф. Я верю в ловкость и бесстрашие вашего господина. Граф д’Отон – вовсе не трус. К тому же он пользуется безупречной репутацией. Кроме того, я знаю Жака дю Пилэ: он непорочный, изворотливый и опасный человек. Но в первую очередь непорочный. Я знаю верный способ, как вызволить монсеньора д’Отона из Дома инквизиции. Но, если позволите, об этом я сейчас умолчу. Однако знайте, я без колебаний использую этот способ.

Слезы навернулись на глаза старика, горячо поблагодарившего Бога за то, что тот позволил ему стать свидетелем этого чуда. Значит, люди могли быть прямодушными, добрыми, мужественными без всякой надежды на плату, даже когда единственным вознаграждением им является смерть.

– Не надо мне рассказывать об этом способе. Полагаю, я сам догадаюсь методом дедукции. Ибо вы тот, кого Бог избрал для исполнения своего решения, не так ли? Вы признаетесь в убийстве Никола Флорена?

– Если дело дойдет до этого – без колебаний.

– Разумеется, вам известно, какая судьба вас тогда ждет.

– Во всех гнусных подробностях, – усмехнулся Леоне. – Приобщившись к Богу со всей любовью и послушанием, я смирился с возможностью мученической смерти. Но я никогда об этом не жалел. Полно, мудрый и проницательный врач, – пошутил Леоне, – я ничто и одновременно все, поскольку Господь наделил меня удивительными возможностями. Впрочем, давайте выбросим эти глупые истории из головы. Сейчас мы должны прежде всего думать о мадам д’Отон.

При появлении рыцаря Аньес с трудом встала. Он уже видел ее такой же слабой, такой же разбитой и такой же величественной. В том зловонном подземелье Дома инквизиции. Рыцаря захлестнули те же эмоции. Она была той, ради кого он с упоением отдал бы жизнь.

Аньес, распахнув объятия, бросилась к Леоне:

– Рыцарь! Господи Иисусе, мои мольбы услышаны. Я снова вижу вас. Мой супруг должен скоро вернуться. Он примет вас как брата, он, который так жалеет, что у него никогда не было брата, кроме короля.

Леоне не стал разубеждать Аньес. Артюс д’Отон вернется не скоро. Он думал, что поступил мудро, решив держать свою супругу в неведении, чтобы защитить ее. Но он жестоко ошибался. Графа устранили с единственной целью: чтобы убить его возлюбленную супругу. Но Бог, любимой дщерью которого она была, рассудил иначе, и Леоне поспешил ей на помощь. В этом рыцарь не сомневался.

– Мадам, мессир Жозеф подробно рассказал мне о недавних событиях. На вашу жизнь покушаются. Я собираюсь устроиться, словно верный пес, около вашей двери до приезда вашего супруга.

– Если бы такой диагноз поставил кто-нибудь другой, а не мессир Жозеф, я сочла бы его нелепым.

– Но вы, разумеется, знаете по какой причине…

– Разумеется, рыцарь. По той самой причине, что вы нашли в тайной библиотеке Клэре. Женщины с зеленой кровью, с другой кровью. Они хотят меня убить, чтобы я не смогла передать свою кровь одной из моих дочерей, и тем самым они собираются предотвратить второе пришествие.

Леоне кивнул головой в знак согласия.

– Никогда не забывайте об этом, мадам. Они очень опасны и готовы на все. За всем этим стоит Бенедетти. Ему даже удалось обуздать Климента V. Несомненно, Бенедетти пригрозил Папе, что расскажет, как тот был избран благодаря помощи короля Франции. Разумеется, доказать это невозможно. Остерегайтесь всего, никогда не теряйте бдительности. Вплоть до возвращения вашего супруга и его бальи у вас здесь есть только три союзника, готовые вас защитить: ваш врач, старый Ронан и я.

– Вы мой сторожевой пес, рыцарь, – попыталась пошутить Аньес.

– Обещаю вам, что не буду лаять по ночам.