Текст книги "Аромат магии. Ветер в камне. Дилогия"

Автор книги: Андрэ Нортон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 37 страниц)

Андрэ Нортон
Аромат магии. Ветер в камне

АРОМАТ МАГИИ

1

НА ГЛАВНОЙ ДОЗОРНОЙ БАШНЕ ударил большой колокол – даже самые сведущие книжники города не знали, сколько веков насчитывала эта традиция. Тяжелый вибрирующий звук проник в каждый из старых домов, что расположились на слоне высокого холма, вершину которого увенчал герцогский замок. Хотя на улицах все еще царили зимние сумерки, колокол призывал тех жителей Кроненгреда, кто обеспечивал процветание и безопасность города, пробудиться ото сна и приступить к обычным дневным делам.

Его высочество герцог, услышав этот звон, наверное, мог себе позволить спрятаться под одеяло и продолжать мирно спать на своей огромной кровати, но в тесной каморке (скорее похожей на шкаф, чем на комнату) рядом с кухней «Приюта странников» Уилладен со вздохом поднялась и села, чувствуя, как при каждом движении жесткие соломинки тюфяка колют ее сквозь старую дырявую простыню. Прошли годы, с тех пор как великая чума собрала свой урожай смертей, и сироту по распоряжению магистрата передали двоюродной сестре ее отца в качестве прислуги.

Каждое утро начиналось с одного и того же: вот и сейчас, нащупав на груди маленький мешочек, девушка поднесла его к лицу, глубоко вдохнув аромат измельченных пряностей и трав, прояснявший мысли. Однако сейчас это не помогло избавиться от сильной головной боли.

Уилладен поспешно оделась; ее сильно поношенное платье грязно-серого цвета наверняка когда-то принадлежало более крупной женщине. Она как раз заправляла непокорные пряди волос под косынку, когда раздался грохот, от которого всякий раз внутри у нее все холодело: тетка Джакоба расставляла на длинном столе сковороды и, судя по звукам, сегодня находилась не в лучшем расположении духа. Грохот и запахи – именно с ними Уилладен приходилось бороться каждое утро. Что ж поделать: кухня – не цветущий сад, ублажающий взоры и обоняние какой-нибудь знатной дамы, с этим вряд ли кто поспорит.

– Уилла… а ну иди сюда немедленно, ленивая девка! – Голос, похожий на скрежет ножа по котлу, перекрыл шум, доносившийся с кухни. Даже когда тетка пребывала в хорошем настроении, попадаться ей под руку не следовало. На пороге девушке удалось увернуться от тяжелой пивной кружки, которая, не будь Уилладен столь ловка и привычна к «приветствиям» Джакобы, наверняка сбила бы ее с ног.

Что ж, пора приступать к своим обязанностям, обжаривать нарезанный крупными кусками бекон – как всегда несвежий. Хозяйка постоялого двора экономила на всем, когда это касалось большей части постояльцев, главным образом на завтраке: может, они спросонья не разберут, что кладут себе в рот…

В тесном помещении с закопченным потолком царила суета: тетка размешивала кашу в большом котле – эту незатейливую еду поставили на медленный огонь еще с вечера; Фигис, мальчик на побегушках, с грохотом швырял на стол миски. Он поспешно отвернулся, увидев девушку, но она успела заметить синяк под глазом. Между Фигисом и Джоргом, прибиравшимся в комнатах, шла незатихающая война.

Уилладен принялась кромсать бекон ножом, который прошлым вечером должен был заточить Фигис. Поскольку он поленился это сделать, из-под лезвия выходили не ровные ломти, а какие-то ошметки, которые она побросала в сковороду и, опустившись на колени прямо в золу, поставила на угли.

Ссутулившись, девушка терпеливо ждала, пока обжарится мясо, твердо решив не привлекать к себе внимания сварливой родственницы, хотя более всего сейчас ей хотелось вытащить свой мешочек-амулет, использовав его как защиту от запаха горелого жира. Что касается тетки, то сейчас она нарезала остатки вчерашнего каравая, успевшего изрядно зачерстветь. Затем на большие ломти хлеба следовало разложить куски обжаренного бекона и сыра. Еда, конечно, далеко не лучшего качества, зато величина порций обрадовала бы голодного человека.

Глядя на огонь, Уилладен погрузилась в невеселые размышления. Да, судьба явно не благоволила ей: Уайч все-таки остался на ночь. Когда Девушка буквально уползла спать к себе в каморку, две последние свечи в зале успели догореть почти до конца, а толстяк все еще сидел там, втиснув грузное тело в самое большое кресло на постоялом дворе. Даже крепкий сидр не забивал запаха, присущего Уайчу. И дело было не только в немытом теле или засаленной одежде: девушка понимала это. Однако по временам под крышей постоялого двора появлялись гости, приносившие тот же недобрый запах, надо сказать, – на редкость отвратительные типы! Нужно обязательно спросить у Халвайс…

– Если мясо подгорит, я тебе самой пятки прижгу!

Уилладен поспешно выволокла сковороду из очага, ее дно заскрежетало по камню. Хотя девушка и замотала руку чем только могла, но, неся тяжелую сковороду к столу, она все равно ощущала сильный жар.

Джакоба принялась с пристрастием изучать бекон. Наконец, видимо признав результат удовлетворительным, она начала раскладывать кусочки мяса и сыра на хлеб: по одному на каждый кусок. Последняя порция, вдвое больше, разумеется, предназначалась для Уайча. Осторожно наклонив сковороду, Уилладен полила каждый ломоть жиром.

Фигис ушел, прихватив с собой поднос с кашей и горшком меда, чтобы подсластить не слишком аппетитное содержимое мисок, и через некоторое время вернулся за хлебом с мясом.

– Купец из Бресты, – начал он, предусмотрительно стараясь держаться подальше от Джакобы, – жаловался, что в его каше – таракан. Вот… – Он поставил миску на стол. Да, никаких сомнений: крупное черное насекомое шевелило лапками.

– Купец сказал, что сообщит властям, и еще что-то насчет мяса, которого не заказывал… – Мальчишка отпрыгнул в сторону, увернувшись от тяжелой затрещины, которую собиралась закатить ему хозяйка, подхватил поднос и исчез прежде, чем Джакоба успела обойти вокруг стола.

Глуповат Фигис, ничего не поделаешь. Тетка никогда не жаловалась на память: рано или поздно парню придется держать ответ за все его дерзости. Впрочем, серьезные неприятности грозили и Джакобе, если в магистрат поступят жалобы на нее, но для Уилладен в этом не было бы ничего удивительного. С первого дня своей работы на постоялом дворе она не переставала удивляться тому, что тетка все еще остается его хозяйкой, несмотря на вопиющую грязь и дурное качество пищи, подаваемой здесь.

«Приют странников», разумеется, принадлежал самой Джакобе; однако, с другой стороны, владельцем всех зданий в городе являлся герцог, даже в том случае, если какая-то семья много поколений жила под этой крышей, так что нынешняя хозяйка «Приюта» без труда могла оказаться на улице. Но несомненно, у герцога предостаточно своих забот, и ему не до того, чтобы задумываться о неряшливости и скверном характере содержателей постоялых дворов.

Прошло уже пять лет с тех пор, как великая чума возвела Уттобрика на герцогский престол. Дальний родственник покойного герцога оказался единственным мужчиной в семье, которому повезло пережить это время чудовищных смертей. Однако был еще один человек, состоявший в гораздо более близком родстве с прежним властителем Кроненгреда, – его дочь, леди Сайлана. Чума сделала ее вдовой, но у нее остался сын (которого, по счастью, не было в городе, когда разразилась беда), и люди многозначительно приподнимали брови и кивали при упоминании его имени, а некоторые даже шептались потихоньку о том, что именно сын госпожи Сайланы – законный наследник герцогской короны. Таким образом, у нынешнего герцога имелся соперник – мнимый, – поскольку законы Кронена на этот счет по-другому истолковать было невозможно, и право Уттобрика на престол, в соответствии с ними, не оспаривалось.

– Живо поднимайся наверх, девчонка, – велела Джакоба. – Уайч хочет с утра прополоскать горло. Да постарайся получше ему услужить… Хм-м…

Это «хм-м» прозвучало настолько двусмысленно, что Уилладен невольно задержалась на пороге.

– Остался двадцать один день до того, как по закону ты станешь взрослой женщиной, несмотря на твою неуклюжесть и глупость. Подумать только! Возиться с хорошей едой – и заявлять, что тебя от нее тошнит!.. Это все твой несносный характер, который заставляет тебя перечить тем, кто выше и лучше тебя! Сама-то ты не слишком хороша, но Уайчу приглянулась, так что нечего мрачно смотреть на него. Поскольку магистрат поручил мне опеку над тобой, у меня есть право выбрать мужчину, который заберет тебя отсюда. С глаз, как говорится, долой – из сердца вон. Да, должно быть, Уайч сумасшедший, если ты ему нравишься. А теперь – ступай и будь с ним полюбезнее. Радуйся, что тебе достанется муж с полным кошельком.

Благодаря своим речам тетка заметно воодушевилась, к тому же ей доставляло удовольствие наблюдать за девушкой: Уилладен прекрасно понимала, что ужас, который внушала ей сама мысль о подобном будущем, ясно читался на ее лице.

Халвайс – о, если бы только она могла добраться до Халвайс!.. Впрочем, девушка не была уверена в том, что госпожа Травница хотя бы выслушает ее. С тоской Уилладен вот уже в который раз подумала о тихой лавочке, о том покое, который сулило бы ей это место. Как хотелось бы девушке стать служанкой Халвайс, заботиться о ней, готовить еду! Ведь она умеет готовить, только здесь редко предоставляется такая возможность… Но право самой хоть как-то решать свою судьбу она обретет через целых двадцать дней – а Уайч ждал, и Джакоба уже направлялась к ней, подняв сжатую в кулак руку… Уилладен, прижав руки к груди, словно слабый запах, исходивший от амулета, мог хоть как-то защитить ее, пошла исполнять приказание.

Проскользнув в дверь и оглядевшись, она увидела, что большое кресло, в котором обычно восседал Уайч, пустовало; но радость почти мгновенно иссякла: оказывается, мерзкий толстяк стоял у окна, демонстрируя всем прочим гостям «Приюта странников» широченную жирную спину, заслоняя падающий из окна свет.

В зале, помимо Уайча, находилось еще четверо посетителей в прочной, хотя и поношенной, одежде из кожи и плотного льна – так предпочитают одеваться купцы и торговцы, которые часто вынуждены путешествовать. У всех четырех были знаки принадлежности к их гильдии, а это означало, что они в пределах Кронена находятся под защитой законов герцогства. Впрочем, сами по себе законы не могли защитить торговцев от тех, кто оные законы нарушал…

Старший из четверых тыкал ножом в полуобгоревший ломтик бекона; на его лице явственно читалась брезгливость. Он был очень аккуратно одет, короткие седые волосы колечками выбивались из-под шапки, а на той руке, в которой он держал нож, поблескивало кольцо с драгоценным камнем. Наконец седоволосый оттолкнул прочь кусок покрытого жиром хлеба и издал глубокий горловой звук, привлекший внимание его спутников. Двое из них явно были ниже рангом; третий, самый юный, походил на старшего: точно такой же широкий нос и маленький рот. Скорее всего, это был сын седоволосого.

– Охрану дорог опять сократили, – в голосе старшего слышался гнев. – Мы видели большой отряд, спускавшийся с западных гор, и не похоже, чтобы смена спешила на их место. Говорю вам, тот, кто отдает такие приказы, предает нас, как овец в руки мясника!

Оба его спутника согласно закивали; самый младший с испугом взглянул на него.

– Дела высокородных, – продолжал он, – редко решаются к нашему удовольствию. Помните, чума – не единственное бедствие. Никогда прежде не было, чтобы люди Кронена восставали против Кронена, чтобы герцогская кровь обращалась против себя самой. Однако… – Он умолк и пожал плечами.

Кружка в руках Уилладен была полна, но ей мучительно не хотелось приближаться к массивной фигуре у окна. Может, ей удастся проскользнуть к столу, поставить на него полную кружку и забрать пустые так, что он не обратит на девушку внимания?..

Однако и этим надеждам не суждено было оправдаться. Пожав массивными плечами, Уайч повернул голову, отводя взгляд от грязного пузырчатого стекла. Его маленькие темные глазки на толстом, заплывшем жиром лице напоминали две высохшие изюминки, воткнутые в тесто. Рот завсегдатая «Приюта» растянулся в улыбке, которая, по его представлениям, означала радость.

– Отличная это штука, верно, девочка? – Сделав шаг от окна, он протянул руку к ней. Уилладен быстро сунула кружку в мясистую ладонь; Уайч принялся глотать ее содержимое, однако свободной рукой уперся в стену, преграждая путь к отступлению. Затем, оторвавшись от кружки, он принялся оценивающе оглядывать девушку с головы до ног.

Уилладен показалось, что отвратительный запах, исходивший от него, – тот, которому она не могла подобрать названия, – усилился. Ее едва не затошнило.

– Худенькая, кожа да кости, – со вздохом произнес Уайч, – зато молодая; и Джакоба клянется, что ты еще девица. Ну, теперь тебе недолго ею оставаться.

Прежде чем она успела отстраниться, толстяк, наклонившись, поцеловал девушку; Уилладен шарахнулась к стене.

– Да, сделка, думаю, стоит того. Хозяйка говорит, ты умеешь готовить; что еще нужно мужчине, когда перед ним накрытый стол, а ночью есть кому согреть его ложе? Ты пуглива, как ягненок, – кончиком языка он облизнул толстые губы. – Но я таких люблю; их не приходится долго приручать… Однако вдруг Уайч перестал разглядывать ее; девушка услышала, как входная дверь – дверь, ведущая к свободе, – открылась. Может, сбежать? Но тогда ее могут объявить бродягой, выгнать из Кроненгреда – хотя вряд ли Джакобе захочется потерять свадебный выкуп… Уилладен услышала звон маленького колокольчика: вошли две женщины в широких накидках, их лица закрывала вуаль. За ними торопилась девочка в неярком платье, с тяжелой корзиной, ноша заметно оттягивала ей руку. Очевидно, у Сестер Обители Сияющей Звезды был удачный день: подаяние, которое собрали они в харчевнях и домах знати в этой части города, едва ли не переполняло корзину.

– Пища для тех, кто голодает. – Первая женщина, переступив через порог, снова зазвонила в колокольчик; то же сделала и ее спутница.

Заскрипели стулья; четверо купцов поднялись и поклонились женщинам. Старший подошел, роясь в поясном кошеле, и Уилладен заметила, как в его руке блеснуло серебро.

– Великая, которой вы служите, была благосклонна ко мне. – Сестра протягивала купцу увесистый мешочек, куда тот и опустил пожертвование; его спутники последовали примеру старшего.

– Какую молитву нам вознести за вас? – спросила женщина. Сквозь густую вуаль почти невозможно было различить черты лица.

– Молитву о благополучии в пути – за меня, Джакара из Бресты, и за моих спутников. В наши дни такие молитвы могут очень пригодиться, Сестра.

– Зло всегда поджидает там, куда не проникает свет, – ответила та; в это время в зал вошла Джакоба.

– Что тут творится?.. – начала было хозяйка постоялого двора, но, разглядев женщин, замолкла. – Ты, – обратилась она к Уилладен, – если закончила с гостями, вытри-ка столы!

Девушка была благодарна тетке за это приказание: оно дало ей возможность улизнуть от Уайча. Служанка Сестер подняла корзину, намереваясь поставить ее на стол, пока Уилладен поспешно смахивала со столешницы жирные хлебные крошки.

– Удачи тебе, добрая женщина, – проговорила Сестра, но тут девочка, пытаясь поднять корзину, едва не опрокинула ее; еще мгновение – и все содержимое оказалось бы на полу. Уилладен поспешила ей на помощь.

– Великой было бы угодно, – продолжала Следующая путем Звезды, – если бы ты отпустила с нами свою служанку, дабы она помогла нам. Осталось только одно место, где мы будем просить о милости и вспомоществовании, так что она скоро вернется.

Уилладен прекрасно знала, что хотелось ответить на это Джакобе; однако никто не отказывает Сестрам.

– Живо возвращайся, – в голосе Джакобы прозвучала угроза. – Скоро прозвонит Второй Колокол, а у нас еще ничего не готово!

Уилладен с готовностью схватилась за ручку корзины. Уайч пошел к окну, словно хотел проследить, куда они направляются.

Дыхание девушки участилось. Как существовали запахи, означавшие для нее зло, так были и те, которые сопутствовали добру, такие ароматы часто встречали ее в лавке Халвайс. Сейчас, покидая постоялый двор и следуя вместе с девочкой за Сестрами, она ощущала запах цветов.

Неподалеку находился дом начальника городской стражи, и именно в эту сторону повернули Сестры. Жена хозяина дома была известна не только своим богатством, но и добрым сердцем. Но не это занимало мысли Уилладен: скоро прозвонит Второй Колокол, призывавший хозяев лавок начать торговлю, но все же она успеет добраться до лавки Халвайс незамеченной. Что будет дальше, она не знала. Госпожа Травница была неизменно ласкова с ней с тех самых пор, как Джакоба начала то и дело посылать Уилладен за специями, позволявшими скрыть запах несвежего мяса.

Девушка послушно следовала за Сестрами, стараясь подладиться под шаг их служанки, которой помогала нести корзину. Девочка только один раз взглянула на нее; следуя правилам, которые Звезда установила для тех, кто покидал стены Обители, глаза должны быть опущены к земле, не следует поддаваться мирским соблазнам, глядя по сторонам.

Они повернули за угол, к дому начальника стражи, намереваясь, как того требовали правила, зайти с черного хода. Едва раздался серебристый звон колокольчика, Уилладен вздрогнула и, как только дверь открылась, быстро взглянула на девочку. Не было времени на объяснения – ей нужно бежать! Выпустив ручку корзины из рук так стремительно, что девочка чуть не упала, Уилладен бросилась прочь.

Никто не остановил ее, даже не окликнул. Пусть Великая Звезда укроет ее сияющим лучом и поможет ей спастись…

Холодный утренний ветер пробирал девушку до костей, пальцы босых ног, обутых в грубые сандалии, замерзли. Уилладен тяжело дышала, опасливо косясь на каждое освещенное окно, осторожно оглядывая улицы. Она перешла на шаг, но вскоре снова принялась бежать.

Здесь повернуть налево – да, вот он, большой дом Манингера, – потом будут две улицы, далее снова за угол: там лавка госпожи Травницы.

Халвайс была членом Совета Гильдий и знала о тех средствах, которыми торговала, много больше, чем надменные доктора, пользовавшиеся ее услугами, – несмотря на их богатые одежды, широкополые шляпы, маски, которые они надевали, когда посещали заразных больных. Все эти «мастера исцеления» посылали к Халвайс за составами и микстурами, доверяя только госпоже Травнице.

Но целительство, хотя Уилладен и понимала, сколь важными Халвайс считает эти знания, не было единственным ее ремеслом; в лавке, насыщенной запахами масел, трав и пряностей, она торговала не только специями и лечебными средствами. Самыми главными товарами являлись как раз ароматические средства. При дворе герцога хорошо платили за красивые бутылочки, флаконы и баночки.

На бегу Уилладен машинально потерла нос рукой, предчувствуя пиршество запахов. Приходя в лавку Халвайс, она всегда некоторое время стояла в дверях, всей кожей впитывая удивительную смесь ароматов. Ей казалось, что она купается в свежем ветре весны, пьянящих ароматах лета, пряных запахах осени… девушка чувствовала, как они омывают ее загрубевшую кожу, сальные волосы, высвобождая из когтей Джакобы, жирных лап Уайча, пробуждая в ней новые мысли и прекрасные воспоминания.

Почти каждая женщина имеет хорошее обоняние, но очень немногие наделены иным даром: способностью ощущать каждый из компонентов смешанных запахов и определять их. В то время как вонь из кухни постоялого двора вызывала у девушки тошноту, заставляя ее задыхаться от отвращения, запах искусно составленного крема, ароматных сухих листьев и лепестков, жидкостей – столь драгоценных, что их цена назначалась за каплю, – давал Уилладен чувство свободы и острого наслаждения.

Она помнила, как Халвайс впервые решила проверить ее способности, поднеся к носу маленькую баночку, от которой исходил чудесный аромат. Уилладен уверенно назвала все составляющие этого притирания и даже сумела точно определить пропорции, в которых они были смешаны.

Девушка приходила сюда только за самыми дешевыми приправами и задерживалась в лавке так долго, как только могла, впитывая запахи, слушая объяснения Халвайс, с тоской разглядывая ряды бутылочек, ящичков и баночек. В отделениях и ящиках высоких шкафов хранились листья, лепестки, мелко нарезанная кожура фруктов; Уилладен даже вспомнила почти забытое ею искусство чтения, изучая надписи на каждом ящичке.

Если бы только… Уже два года госпожа Травница предпринимала попытки выкупить у хозяйки постоялого двора ее родственницу, чтобы сделать своей ученицей, однако Джакоба все время отвечала одно и то же: девчонка передана ей под надзор магистратом, как одна из тех, кто остался сиротами после великой чумы, и властями заплачено за надзор и опеку.

Зачем тетке служанка, которая не заслуживает ничего, кроме брани и побоев, да вдобавок слаба здоровьем, как рожденный зимой ягненок? Халвайс была готова хорошо оплатить такую перемену в судьбе девушки – она не пожалела бы денег ни для магистрата, ни для Джакобы… Неужели дело в свадебном выкупе, о котором Уилладен узнала только сегодня?

Иногда девушке казалось, что Джакоба не отпускает ее просто из духа противоречия, злобной женщине доставляло удовольствие причинять страдания другим. Возможно, тетка посылает ее в лавку госпожи Травницы, догадываясь, что возвращение на кухню становится после этого особенно мучительным?

Однако через двадцать дней она станет совершеннолетней, и тогда Джакоба не сможет удерживать Уилладен у себя против воли. Тогда… нет, девушка не смела предлагать Халвайс, чтобы та взяла ее к себе служанкой или полноправной ученицей, но была готова работать столько, сколько нужно, просто за возможность быть в лавке, хоть чему-то учиться – если ее сочтут достойной.

Госпожа Травница обладала нравом спокойным и сдержанным, ни с кем из соседей не водила близкой дружбы, не давая повода к сплетням, общаясь с бедняками и богачами одинаково ровно и приветливо. Молчаливая, постоянно погруженная в свои мысли, она терпеливо выслушивала жалобы больных, смешивая для них укрепляющие средства.

Разумеется, Халвайс происходила не из знатной семьи, но не нашлось бы никого из надменной и задиристой знати, кто решился бы оскорбить ее – или для кого такое оскорбление сошло бы с рук.

Девушка вздрогнула – Второй Колокол! – и заторопилась вниз по улице. Вокруг слышались звуки отпираемых дверей, хозяева лавок снимали ставни, переговаривались, приветствуя друг друга.

Лавка Халвайс занимала помещение на первом этаже трехэтажного дома. Ее соседи, желая привлечь покупателей, украшали свои заведения всевозможными вывесками, а в витрине лавки госпожи стояли только коробочки – зеленые, в которых хранились травы, разноцветные – с лепестками цветов, а также всевозможные флаконы… Девушка знала, что даже на крыше дома установлены полки, на которых сушились разложенные на подносах растения, а задний дворик был превращен в сад.

Уилладен замедлила шаг. Джакоба наверняка догадается, где ее искать. Может быть, она уже сообщила начальнику стражи о побеге своей служанки? Не обернется ли это бедой для Халвайс?

Ставни лавки были закрыты; похоже, госпожа Травница еще не собиралась торговать. Внезапно Уилладен почувствовала запах… в нем таилось зло!

Она стояла перед закрытой дверью. Но щеколда не была задвинута, лавка – не заперта изнутри… тогда почему закрыты ставни? Девушка осторожно коснулась двери рукой. Что-то не так – и запах зла ощущался все сильнее, вызывая у Уилладен тошноту.

Толкнув дверь, девушка вдохнула смесь столь любимых ей ароматов – но к ним примешивался иной запах, темный и опасный, которому она не знала имени.

– Халвайс?

В лавке царил полумрак, в котором смутно угадывались очертания прилавка, шкафов и полок. Уилладен шагнула внутрь – осторожно, словно опасаясь, что ее ждет западня.