Текст книги "Аромат магии. Ветер в камне. Дилогия"

Автор книги: Андрэ Нортон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 37 страниц)

Жар семени, хранительницей которого Уилладен была вместе с Махарт, становился все сильнее, начиная жечь ладонь. Девушка обернулась к Махарт: все внимание дочери герцога было сосредоточено на принце Лориэне. Принц стоял неподвижно, но все его тело чудовищно напряглось, словно он вел упорную борьбу с какой-то неведомой силой.

– Махарт! – Уилладен рывком подняла руку, не выпуская руки дочери герцога; та поспешно обернулась к ней. – Давай!

Они взмахнули руками и вместе послали маленький снаряд сквозь тяжелый зеленоватый воздух зала. Однако семя упало, не долетев до трона, словно ударившись о незримую стену. Махарт вскрикнула – тоненько, разочарованно, – но Уилладен уже видела другое: гибкое тело Сссааа мгновенно оказалось в месте падения семени, зверек подхватил его острыми зубами и, преодолев расстояние, отделявшее его от трона, огромным прыжком, приземлился прямо на тело ведьмы на троне, чья сила, казалось, порождала все новые, более длинные щупальца.

Сайлана склонила череп, обтянутый кожей: что же принес этот новый ее противник? Двумя руками она схватила Сссааа поперек тела, подняла ее в воздух – но семя, принесенное зверьком, осталось там, где и должно было. Существо на троне закричало. Этот крик был криком боли, но в нем звучал и ужас – всепоглощающий ужас, которого, как показалось четверым пленникам, никогда не испытывал ни один человек. Маленькое черное тело взлетело в воздух. Уилладен скорее ощутила, чем увидела движение сбоку от нее. Николас, вытянувшись под опасным углом над зеленой стеной, подхватил безвольное маленькое тело и прижал его к груди; но Сссааа не ответила ему – ни звуком, ни движением.

Сайлана испустила еще один чудовищный крик. Там, где лежало семя, вспыхнул свет, который с каждым мгновением становился все ярче.

Зеленая стена вокруг них содрогнулась, попыталась сжаться, поглотив пленников, – но эта последняя попытка окончилась провалом. Теперь зеленые щупальца поспешно втягивались назад, устремляясь к той, которая дала им жизнь. Еще раз на мгновение ее тело стало похожим на тело женщины – кроме лица: теперь это были черты той страшной маски на скале, которая охраняла вход в эту чародейскую землю.

Она не пыталась избавиться от разгоравшегося света – а холодное ясное пламя уже достигло ее груди; она только сидела и смотрела на него расширенными глазами.

Лориэн пошатнулся и едва не упал, когда хватка зеленых щупалец внезапно ослабла, – но Махарт успела вовремя поддержать его. Его лицо было напряженным, кожа приобрела сероватый оттенок; он медленно тряхнул головой, словно отгоняя какое-то кошмарное видение, и перевел взгляд на их врага.

Семя на коленях у Сайланы, казалось, нашло там плодородную почву. Сквозь яркое сияние четверо людей видели, как поднимается стебель, разворачиваются длинные листья: четко очерченные прожилки листьев сверкали золотом – и чем-то напоминали линии на древней карте. Только лицо существа на троне оставалось прежним – лицо и глаза, смотревшие на всех тем взглядом, который сам по себе был проклятием.

Цветок рос, поднимаясь все выше. Уилладен вздохнула с радостным изумлением. Она не думала, что где-либо в мире можно еще найти столь совершенный аромат. Не в этом мире – да, но и сам этот цветок был из иного мира и никогда не предназначался для того, чтобы пребывать на земле.

– Сердцецвет! – Махарт по-прежнему не отпускала плечо Лориэна, хотя он больше не нуждался в поддержке.

Маска совершенной красоты – последнее, что осталось от существа на троне, – треснула, распалась, превращаясь в пыль. Поднялся сильный ветер, сначала холодный – но эта угроза слабела с каждым мгновением, сменившись теплым дуновением.

Зала больше не было. Махарт распахнула руки, словно хотела обнять цветущие поля, раскинувшиеся перед ней. Ее сон обратился в явь – а тот, кого она ждала, был подле нее, и ее руки легли в его ладони.

Уилладен балансировала на краю скалы, глядя на то, что звездой сияло в открывшейся расселине, – Сердцецвет. Но ей вовсе не хотелось срывать его. Сердцецвет рождается в сердце, и в нем же расцветает…

Чьи-то руки обняли ее; она ощутила знакомый запах, который, она знала, означал для нее безопасность и тепло навеки. Теплый мех коснулся ее щеки.

Потом миры, которые они обрели на мгновение, закружились перед их глазами, и они снова оказались в Ишби. Только пугающей фигуры на троне уже не было: она рассыпалась в прах.

В воздухе висел столп света. Хотя они не могли разглядеть, что заключено в нем, никто не сомневался: в сердце этого света таится цветок. Запах зла исчез, унесенный прочь и развеянный ветром; их окружало чудесное благоухание, аромат, рожденный в ином мире.

Медленно, словно бы во сне они повернули прочь и вышли из развалин, в которые обратился храм. Там, где прежде росли папоротники, открылось широкое поле, там и здесь усеянное руинами домов – развалинами города, которому никогда не возродиться вновь. Их радостно приветствовал отряд принца; люди стояли посреди широкого поля, оглядываясь по сторонам в изумлении, словно не веря своим глазам.

– Она… попытается вернуться снова? – спросила Махарт, когда все четверо направились навстречу маленькому отряду.

– Зло порождает зло, – ответил ей Лориэн. – Но на этот раз мы будем настороже.

– Но как?

Он взглянул на Уилладен, которая что-то нашептывала Сссааа, свернувшейся у нее на руках, и на легко шагавшего рядом с ней Николаса.

– Древние знания, – медленно ответил принц. – Легенды, которым мы позволили обратиться в прах. Но необычайные дары по-прежнему живы в некоторых из нас; их нужно отыскать, оберегать – они станут стражами….

Николас рассмеялся:

– Новый вид охраны границ, ваше высочество? Не удивляйтесь, если ваше предложение будет осуществлено. Мечи и копья – да; но кроме них – оружие, которое не заржавеет и не затупится никогда.

В комнате было душно; Махарт казалось, что она заключена в темницу, что у нее снова отняли так тяжело добытую свободу. Однако этот вопрос еще предстояло решить. Здесь же был и Лориэн – она чувствовала его присутствие так же, как он – ее, хотя он и не смотрел в ее направлении.

Сегодня в замке собралось странное общество, которому предстояло решить судьбу всего Кронена. Разумеется, Уттобрик, – герцог, как всегда, вжавшись в кресло, чувствовал себя крайне неуютно. Вазул, немного растерянный, без своей верной спутницы: Сссааа к нему не возвратилась. Здесь же была ученица госпожи Травницы, как и сама Халвайс, а на почетном месте восседала настоятельница, редко покидавшая Обитель. Николас был сегодня одет не свою обычную черную одежду, позволявшую ему растворяться в ночи, а в коричневый мундир капитана пограничных следопытов.

Они рассказали свои истории в мельчайших деталях; и, хотя рассказы звучали странно, никто не усомнился в их истинности. Выслушав их, все некоторое время молчали, затем герцог обратился к настоятельнице.

– Ваша святость, как кажется, зло глубоко укоренилось среди нас, а мы ничего не могли поделать. Неужели нет способа следить за тем, что происходит в людских умах?

– Такое вторжение также является злом, – тихо ответила она. – Однако истина в том, что ныне мы должны найти способ уберечься от зла. Сестры в Обители перечитывают древнейшие летописи, отыскивая любые сведения о том, как можно обнаружить такое зло, прежде чем оно войдет в полную силу. То, что мы узнаем, мы разделим со всеми.

– Во имя Звезды, ваша святость, мы благодарим вас.

Настоятельница посмотрела на принца Лориэна долгим оценивающим взглядом, словно должна была принять какое-то решение, но не была уверена, сумеет ли сделать это.

– Тот амулет, которым вы воспользовались против зла, – проговорила она наконец, – какова его природа?

Рука принца невольно потянулась к шее – словно бы в поисках того, чего там больше не было.

– Это был мой кристалл клятвы. Настоятельница кивнула:

– И одного прикосновения этого кристалла хватило для того, чтобы подарить вам несколько мгновений времени. Судя по всему, ваша светлость, – обратилась она к герцогу, – Звезда откликнулась на наши мольбы. И, более того… – тут она повернулась к девушкам, – то, чему потребовалась ваша помощь, чтобы вновь вернуться к жизни, было давно утрачено. Возможно, оно вновь ушло из нашего мира, но частица его осталась здесь. Сердцецвет не предназначен для одного мужчины или одной женщины; он для всех, кто живет, умирает и сражается за то лучшее, что ждет нас впереди. Сердцецвет, – теперь она смотрела на всех четверых тем же пристальным взглядом, что прежде – на Лориэна, – явился вам, связав вас такими узами, которые не разрушит никакая тень. Вашей светлости нужны стражи; хотя я и не думаю, что зло возродится вновь, по крайней мере при нашей жизни, – но вот они, ваши стражи.

Настоятельница взяла посох, лежавший у нее на коленях, и медленно повела им в направлении четверых, стоявших перед ней. Кристалл на навершии посоха вспыхнул ярким светом, и Уилладен восхищенно вздохнула: вокруг нее вновь разлился чудесный, нездешний аромат, рожденный в мире грез и мечтаний, покоя и тихого счастья.

Однако настоятельница еще не окончила свою речь.

– Халвайс, – посох указывал на госпожу Травницу, и снова в его навершии загорелся кристалл, – ты принадлежишь к древней крови, хотя из скромности и отрицала это, используя лишь малую толику того, чем ты наделена. И теперь здесь, перед всеми, я говорю: да падут узы, которыми ты была связана, – да станешь ты тем, чем сделала тебя Звезда!

– Ваша светлость, – настала очередь герцога встретиться глазами с настоятельницей. – В этой женщине вы обретете стража, подобного которому не было со времен до воцарения Дома Гарда. Их ограниченность и отрицание подобных даров привело к тому, что правление Гардов окончилось, а Дом их пал. Полагаю, вы уже знаете, что вам делать.

Эти четверо говорят нам, что земли Ишби очищены от зла. Однако они запятнаны злом. Пусть стража несет там дозор; мы же созовем Совет в нашей Обители, ибо мы также должны быть настороже.

Настоятельница опустила посох на колени и умолкла. Герцог, откашлявшись, протянул руку к Вазулу, который немедленно вложил в эту руку свиток со множеством печатей.

– Ваше высочество, – обратился он к принцу, – по крови вы не из Кронена, и нет причин, по которым вы должны принять на себя бремя власти над этой землей. Мы можем только просить вас. Сим, – он взмахнул свитком, – повелевается создать на северной границе герцогства – там, откуда нам может грозить наибольшая опасность, – новые владения; те, кто станет жить там, будут следить не только за разбойниками: они предупредят нас, если зло возродится. Если вы объединитесь с этими тремя, в ком течет кровь Кронена – и потому они будут призваны к служению, – наша благодарность будет велика.

Лориэн принял свиток одной рукой; другая рука сжимала руку Махарт.

– Ваша светлость, – твердо проговорил он, – полагаю, что с этой землей меня связывают ныне такие узы, отречься от которых я не могу. А потому – я согласен.

Все четверо подписали хартию; Уилладен уже размышляла о том, как установить связь с Халвайс, чтобы они могли как можно чаще и быстрее обмениваться новостями; Махарт чувствовала себя невероятно свободной, несмотря на то что все еще находилась в стенах замка; Николас поглядывал то на Уилладен, то на своего бывшего господина, канцлера. Многое еще предстояло сделать – а они были так неопытны… Что ж, впереди – новая жизнь, не менее увлекательная, чем прежняя. И, подумал он, снова взглянув на Уилладен, теперь он не будет один. Это новое чувство заключало в себе обещание радости и счастья.

Однако ему предстояло сказать Вазулу еще кое-что, прежде чем они расстанутся; это он и сделал, когда они подняли золотые кубки – за новые свершения:

– Сссааа… она отправилась следом за Сердцецветом.

Николасу мучительно не хотелось говорить это: он знал, как много значит для канцлера его любимица. Однако, к его удивлению, Вазул улыбнулся и похлопал его по плечу:

– Не тревожься. Однако, когда придет время, пришлите мне одного из ее малышей. Иногда мне очень холодно без ее тепла.

Так был создан Пограничный Оплот, на картах гордо обозначаемый как Земля Стражей. Возможно, люди Кронена уже не помнят истории его основания; но тех, кто жил там, всегда сопровождал аромат Сердцецвета, то и дело приносимого ветром…

ВЕТЕР В КАМНЕ

С глубокой благодарностью Роуз Вульф, без чьей удивительной способности разбирать небрежно написанные наброски и превращать их в хорошую прозу эта книга никогда не увидела бы свет, и Дженнифер Брел, редактору, чья помощь в трудные моменты поистине неоценима.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

1

ГОРНЫЕ ДОЛИНЫ пережили суровую зиму. Запасы, с таким трудом скопленные за короткое лето, были на исходе – уже дважды часть драгоценного племенного скота отправлялась на бойню. Люди привычно затянули пояса. Долгими студеными ночами дети всхлипывали во сне, присосавшись иссохшими губами к уголку одеяла. Будто навеки мир сковал безмерный холод.

Наконец, в предчувствии запоздалой весны, все вокруг охватило сонное волнение. Выступил в путь первый караван, хотя опытные купцы лишь качали головой, прослышав о таком безрассудстве.

С торговцами отправились и несколько путешественников – кто за несколько монет, кто в качестве бесплатных погонщиков. Никто не осмеливался пуститься весенними тропами в одиночку – слишком часто в горах сходили лавины.

Один из таких попутчиков ехал на лошаденке настолько тощей, что казалось, все ее суставы хрустят и пощелкивают на ходу. Всадник неприметно замедлил ход и вскоре поплелся позади пони, навьюченных тяжелой поклажей. Караван шел мимо высокой скалы – туда-то, в тень, всадник и повернул, стараясь не привлекать к себе лишнего внимания. Впрочем, никто на него и не смотрел. Солнце еще не вскарабкалось к зениту, а люди и лошади устали так, будто изнурительному путешествию не было начала и не будет конца.

Не поворачивая головы, всадник внимательно прислушивался к каждому звуку и почти неслышно бормотал что-то на языке, мало напоминавшем человеческую речь. Он плотнее закутался в плащ, силясь укрыться от пронизывающего ветра, хотя, столько прожив высоко в горах, должен был бы привыкнуть к постоянному холоду.

Впрочем, чего-чего, а лишений ему испытывать не приходилось. Тонкие губы изогнулись в полуусмешке. Позади возвышались башни Валариана, Цитадели знаний, где он до недавних пор пребывал в роли ученика – не важно, на каком счету.

Цитадель перестраивали, надстраивали и достраивали, пока она не погребла под собой всю долину, и лишь незыблемые горы остановили бесконечное строительство. Она была такой древней, что ее фундамент, наверное, покоился на позвонках самой земли. Никто из тех, кто щурил в своих клетушках воспаленные глаза, какие бывают только у бессонных ученых мужей и безумных филинов, не пытался проникнуть разумом в то далекое прошлое, когда древние камни сложились в первую валарианскую стену.

Ныне Цитадель населяла горстка людей, а ведь некогда в эти коридоры стекались бессчетные ученики. Имена многих вошли в легенду. Теперешние же как пена в бокале эля – легкие пузырьки, мельтешащие на поверхности.

Каждый ученый копался в одной раз и навсегда выбранной узкой области, и его познания, пусть самые глубокие и достоверные, оставались почти полной бессмыслицей даже для сподвижников. Да и была ли от них вообще какая-то польза?

Справа, за камнями, раздался чуть слышный шорох – всадник поджал губы и, резко обернувшись, издал звук, похожий на возмущенный стрекот пещерной крысы, защищающей свою территорию от соперника. Он слушал и ждал – больше не было ни шороха в кустах, ни теней, мелькавших от камня к камню. Эразм, четвертый сын смотрителя границ от третьей жены, снова улыбнулся и пришпорил свою клячу. Та послушно ускорила шаг.

Он уже проходил здесь – сколько лет назад? В Цитадели знаний время текло незаметно. Там гораздо больше внимания уделяли эпохам, чем месяцам или дням недели. Мать сослала его в Валариан, застукав однажды вечером в заброшенном саду, где он предавался одному из своих тайных увлечений. Следуя за матерью в усадьбу, Эразм ожидал наказания. Но именно тогда и началась его настоящая жизнь.

Хотя теперь силой разума пользовались в основном барды и стихоплеты, в былые времена счастливые обладатели таланта правили миром, не обнажая меча. В тот давно минувший вечер застенчивый юнец получил возможность заняться тем, о чем и не помышлял.

Его мать была сдержанна и сурова. Скупая на слова, она тем не менее умела одним взглядом повергнуть в трепет слугу – или собственного ребенка. Эразм не помнил, чтобы мать хоть раз заметила его попытку заслужить одобрение, зато уж ни одной оплошности или просто неловкости она ему не спускала. Точно так же и отец со своими воинами высмеивали его потуги овладеть боевым мастерством. Однако мальчик никогда не сомневался в своих возможностях: из части испытаний, которые устроила ему мать, он вышел с победой. Тогда же Эразм понял, что подобный дар – глубоко личное дело и к нему не стоит привлекать излишнего внимания. Нельзя пугать братьев вроде бы такими простыми, а оказывается, странными фокусами. И силачу-отцу незачем знать, что его ни к чему не годный сын исключительно талантлив.

Самый младший, самый слабый и, на первый взгляд, самый бестолковый отпрыск древнего воинского клана очень рано научился быть незаметным. Впервые счастье улыбнулось ему, когда мать сообщила, что его изгоняют из ненавистного, не любящего дома. Так будущее оказалось в его руках – и Эразм бесстрашно выступил в огромный мир.

В эти годы в Цитадель знаний поступало все меньше учеников. Детей, которые обнаруживали дар разума, не поощряли развивать свои таланты.

Эразм был очень благодарен матери – все-таки она отослала его в Валариан.

Привыкший исподтишка шпионить за жителями родового поместья, Эразм быстро убедился, что и здесь двуличие хорошо ему послужит. На людях он вел себя как желторотый юнец, у которого без постоянного надзора все валится из рук. В то же время он с необычайным рвением исследовал не только этот небольшой уголок Цитадели, в котором еще теплилась жизнь, но и бесконечные коридоры, а в особенности подземелья, где опасные, а то и запретные знания были надежно спрятаны от любопытного взора.

В этих коридорах Эразм впервые встретился с призраком и доблестно выстоял, не поддавшись страху. Там же он обнаружил почти незримые порталы, запечатанные в древние времена. Сломать печати было совсем несложно. Видения древнего ужаса не повергли его в трепет, лишь подстегнули в нем любопытство и жажду знаний.

На занятиях Эразм всеми силами старался не обнаруживать свое растущее могущество. Он хотел власти – и кратчайший путь к ней заключался в том, чтобы приумножать собственный дар, подпитываясь от чужих, пусть даже ничтожных талантов.

Молодой маг верил, что делает успехи. Однако, сколько ни прикидывайся тупицей, близилось время первого испытания. Останется он в Цитадели на веки вечные или разоблачит себя? Эразм все еще не знал, насколько может управлять своим дарованием.

Он с удвоенным рвением взялся за тайные исследования и набрел на удивительные находки. С ними он вышел в мир, вооруженный, как мало кто со времен древней войны между Тьмой Хаоса и Договором Света. Считалось, что такое знание свяжет руки и спутает мысли любого, кто попытается им овладеть. Открытие это укрепило Эразма в дерзостном самомнении. Он твердо верил: обретенных могущества и знаний достаточно для той цели, которая, становясь все ярче, уже затмила для него свет солнца.

Всего-то пара слов, несколько брошенных в огонь травок, отработанный простейший ритуал – и теперь Эразм практически неуязвим.

А уж потом было совсем просто: набраться храбрости, подойти к Йосту и с напускным самоуничижением признаться, что душа к наукам не лежит. Магистр даже пожелал ему доброго пути домой.

Правда, домой Эразма совершенно не тянуло. Там осталось несколько человек, с которыми стоило бы поквитаться, но все это меркло перед тем, что теперь оказалось ему под силу. Нет, Эразм знал, куда ехать, и загодя изучил дорогу.

Ночью, когда торговцы отдыхали у костров, он кое-что подслушал и окончательно утвердился в мысли, что верно выбрал путь.

Прежде чем он покинет караван, следовало завершить одно последнее дело. С властью приходит ответственность, и тянуть дольше было нельзя. Сегодня… Или они пока недостаточно отошли от Цитадели, чтобы так рисковать?

Из подслушанного разговора он узнал все, что нужно. Завтра к вечеру древний путь подойдет к развилке. Это будет его первой целью.

По старой привычке, возникшей в самом начале пребывания в Цитадели, Эразм закрыл свои мысли, чтобы никто не проведал о его планах. Можно сколько угодно потешаться над теми, кто остался позади, в каменной гробнице знаний, однако их заклятия и невидимые стражи безусловно сильны. Неизвестно еще, вышел ли караван за пределы досягаемости чар, призванных охранять мир от любых порождений Тьмы.

Последние дни теперь уже бывший ученик провел, укрепляя тело и разум перед весами. Огромные и блестящие, они стояли в главном зале Валариана. С коромысла свешивались на цепях две плоские чаши. Одна из них горела так ярко, что в зале всегда было светло как днем; другая, словно черный колодец, поглощала весь свет. Подобным же образом мудрецы держали перед собой равновесие всего мира. И здесь были охранные печати. Говорили, что если одна чаша сместится хоть на волос, то поднимется тревога.

Хотя – тут Эразм чуть не расхохотался в предвкушении – когда в последний раз Тьма угрожала Свету? Те, кто построил весы, давно умерли. Хранит ли творение их рук хоть каплю былой силы? Он сам – маленький, ничтожный, практически незаметный – живое доказательство того, что брешь в древней магии растет и ей может воспользоваться любой, кому хватит дерзновения.

Пришпорив кобылу, Эразм представил себе древнюю карту. Кляча фыркала, потела и прядала ушами, будто охваченная смертным страхом, – и неудивительно. Впрочем, время еще не пришло.

Да, не зря он столько корпел над книгами: место первой атаки выбрано идеально. Стирмир – широкая богатая долина. Даже несколько суровых зим кряду не смогли подорвать ее процветание. Тамошние безмозглые земледельцы мягкосердечны и чураются собственного магического дара, полученного от предков. Теперь эти мужланы поплатятся за то, что много поколений зарывали талант в землю.

В Цитадели знаний часто говорили о Договоре Света; его древний текст по-прежнему торжественно звучал каждые десять дней на собраниях, давно уже превратившихся в пустую формальность. Некогда была война, опустошившая полмира, если не больше. Даже и теперь купцы не рисковали направлять караваны слишком далеко; по слухам, сохранились странные и величественные руины в таких отдаленных местах, что никто не тратил время на их поиски. Некий могущественный повелитель Тьмы – Эразм повел головой, будто в знак уважения – простер кровавую длань над многими землями, однако не преуспел, так как силы Света объединились и дали ему отпор.

О последней битве сохранились весьма противоречивые свидетельства, но большая часть легенд описывала бурю такой невероятной мощи, что рушились самые горы, – видимо, этой метафорой невежды в понятных им словах описывали выброс огромной энергии.

Увы, низвергнув Тьму, буря не пощадила и бойцов Света. Те, кто выжил, поклялись никогда больше не прибегать к страшному оружию. Опустошенный мир замер в изнеможении, с годами превратившемся в равнодушие, и наконец забылся, будто в дремоте.

Со стороны камней донеслось приглушенное повизгивание. Кобыла дрожала под седлом, воздух пропитался тяжелым запахом лошадиного пота. Всадник нахмурился. Твари за камнями принадлежали ему, он приобрел их в свое полное распоряжение. Если они немедленно не прекратят возмущаться, то получат сполна! Его рука скользнула к тому, что висело на поясе, – не мечу (любой металл сейчас только повредил бы), а жезлу, воспользоваться которым Эразм не смел, пока караван не отошел от Цитадели на достаточное расстояние.

– Ссссаааааа, – угрожающе зашипел всадник. Теперь воняло не только лошадиным потом.

Поморщившись, Эразм вытащил из кармана изрядно поношенного дублета небольшой кисет, источавший пряный аромат благовоний, и, поднеся его к самому носу, глубоко вдохнул. С приспешниками из другого мира осталось мириться недолго – в Стирмире предостаточно слуг иного рода.

Стирмир – и башня Ронус. Конечно, спустя столько лет крепость утратила былое величие, однако башня до сих пор оставалась основным укреплением долины. Эразм намеревался остановиться в ней – она требовала лишь небольшого ремонта. Не секрет, что здания, где проходили испытания магического могущества, где некогда бушевали страсти, накапливают немалую долю энергии – для того, кто умеет ее собрать. Про Ронус ходила пара историй; Эразм пытался незаметно разнюхать еще что-нибудь, но, к сожалению, у незлобивого, безобидного на вид архивариуса Гиффорда оказалось в запасе немало хитроумных охранных заклятий из тех, с которыми не стоит связываться, если не хочешь привлекать к себе внимание.

Эразм прикусил губу. Все слишком просто. Жители Стирмира сами шли к нему в руки, безропотно, как бараны на бойню. Что бы ни случилось под конец той древней войны, старейшины стирмирских данов дали клятву никогда больше не обращаться к своему дару. С тех пор в Цитадель знаний из долины не пришло ни одного ученика. Местные жители словно приросли к земле – тучной и ожидающей жатвы.

Жатвы, да – неприятные мысли были тут же позабыты, – и теперь все, все достанется только ему. Скоро, уже скоро! До Ястребиного перевала, единственного ныне пути в Стирмир, караван доберется завтра. Но чего ждать? Сегодня, как и всегда, эти олухи рано лягут спать. Что ж, тогда можно и рискнуть!