Текст книги "Чекисты рассказывают. Книга 5-я"
Автор книги: Анатолий Марченко
Соавторы: Евгений Зотов,Владимир Листов,Борис Поляков,Михаил Михайлов,Игорь Фесенко,Александр Поляков,Дмитрий Федичкин,Николай Пекельник,Сергей Громов,Алексей Бесчастнов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)
8
Фомин доложил полковнику о сложившейся ситуации. Задержанный охотно отвечает на вопросы. Напуган. Без раздумий назвал имя «Красавчика», с которым, как выяснилось, служил в начале войны в одном авиационном полку. Вероятно, не профессиональный разведчик. Сразу после того, как ему напомнили о происшествии на станции Бидерице, признал, что участвовал в этой диверсии.
– Начинайте допрос, – приказал Кторов. – А я подъеду.
Привели Бруно Кольтера. Он вошел, слегка припадая на левую ногу, и, сделав три шага, по-военному вытянулся.
– Садитесь, – сказал Фомин.
По-журавлиному согнув длинную шею, Кольтер сделал четыре шага и сел, словно сломался.
– Вы готовы дать показания?
– Да, конечно, – поспешно ответил Бруно, – конечно, герр...
– Капитан Фомин, – подсказал Енок и вынул из ящика стола сверток.
– Герр капитан, – заговорил Бруно. И замолчал, испуганно следя за тем, как Енок разворачивал бумагу, в которую были завернуты мины.
– Ваши? – спросил Фомин, беря в руки одну из них.
– Да, мои. То есть не мои, конечно. Мне их передали...
– Не торопитесь, – сказал Фомин, пододвигая к себе бланки допроса, – сейчас мы запишем ваши показания. Советую говорить только правду. Это облегчит вашу участь.
– Конечно. Правду и только правду, – часто закивал Бруно.
– Тогда – имя, фамилия, возраст, род занятий.
– Кольтер Бруно, двадцать восемь лет, бывший авиационный штурман, бывший обер-лейтенант.
– Что связывало вас с нацизмом?
– Если поверите, то ничего, кроме обязательной воинской службы и присяги. И вот результат. – Бруно опять посмотрел на свою искривленную ногу. – И еще гибель отца...
– Как же после всех ваших страданий и страданий, принесенных нацистами вашему народу, вы решили встать на враждебный своему же народу путь, помешать миру, возвращенному такой ценой?
Кольтер вздохнул и, опустив голову, заерзал на стуле. Наконец с досадой сказал:
– Варга! Еще месяц назад я даже не мог бы себе представить, что все вот так случится. Он налетел как ураган. Каким образом нашел меня, до сих пор не представляю. Вызвал по телефону в локаль. Были, мол, однополчанами, нужно встретиться. А потом стал говорить о долге, о «священной войне», угрожал, сунул деньги. Даже когда поехали с ним в Бидерице, не знал, какое он мне уготовил задание.
– Так кто же этот Варга?
– Майор Люфтваффе или... не знаю, уж в каком звании он пришел к концу войны. Сейчас представляет какую-то западноберлинскую фирму. Но эти штуки, – Бруно выразительно посмотрел на мины, лежащие на столе, – эти штуки ему, конечно, поставляет не фирма. Он не назвал мне, кто его истинные хозяева. Скорее всего, бывшие нацисты, укрывшиеся от суда и нашедшие покровителей на Западе. Возможно, американцы. В одном из наших разговоров он сказал, что совершил турне в Америку. Вот, пожалуй, все, что я могу сказать о Варге.
– Кого еще Варга привлекает к диверсиям? – спросил Фомин.
– Он говорил, что нашел кого-то из однополчан. Они, мол, встретили с распростертыми объятиями, готовы помочь. Вообще, послушать его, то у него кругом друзья, сослуживцы, единомышленники. Но я в этом сильно сомневаюсь. Иначе бы он так не давил на меня. Поверьте, я очень не хотел иметь с ним дело.
В кабинет вошел Кторов. Фомин и Енок встали. Вскочил и Бруно Кольтер, сразу сообразивший, что человек в сером гражданском костюме – старший среди присутствующих.
Полковник взял у Фомина протокол допроса и, быстро пробежав его глазами, вернул.
– Продолжайте.
– Для чего предназначалось это? – спросил Фомин, взвешивая на руке одну из мин.
– Мост, – сказал Кольтер. – Мост перед Магдебургом. Варга решил взорвать его моими руками. После этого обещал оставить меня в покое...
– И, конечно, щедро вознаградить? – вставил Кторов.
– Да, герр начальник. Называл большие суммы, уговаривал, угрожал, когда я пытался отказываться. Между прочим, он носит при себе пистолет. В общем, припер меня. Но я не убежден, что у меня хватило бы сил решиться на взрыв.
– Теперь-то уж, конечно, решились бы вы на это или нет, взрыва не будет, – сказал Енок.
– Почему же? – неожиданно для всех возразил Кторов. – Мне думается, мы сами теперь поспособствуем этому. Если сидящий перед нами соучастник Варги окажет нам с вами услугу и в какой-то мере смягчит свою вину...
– То есть? – удивленно привстал со стула Енок.
– Представьте себе, – улыбнулся Кторов, – Кольтер может сослужить нам службу. А мы тем временем основательно понаблюдаем за Варгой. Вы готовы помочь нам? – обратился он к допрашиваемому.
– Готов. Я сознаю свою вину...
– Какие связи Варги вы знаете? Напрягите память.
– Я, кроме него, никого не знаю. Ни имен, ни фамилий, ни адресов. Разве только один телефон. Он дал мне его вчера. Назвал номер – 339674. После взрыва моста мне приказано позвонить по нему и, если ответит низкий женский голос, сказать всего два слова: «Поезд задерживается». Ни адрес, ни имя женщины мне неизвестны.
– Это не трудно установить, – сказал Енок. – Теперь прошу разъяснить, в каком взрыве мы должны участвовать? И в чем нам должен помочь Кольтер?
– Имитировать взрыв может и петарда, – сказал Фомин. – Чтобы Варга не подозревал...
– Верно. Усыпим бдительность Варги, и пусть он еще раз доложит своим шефам о своих успехах. И пусть Кольтер с ним встретится. Вы готовы сотрудничать с нами?
Кольтер встал со стула и вытянулся:
– Можете не сомневаться, герр начальник. Этот фанатик нацизма способен на все. В своей «священной борьбе» он утянет на тот свет немало безвинных людей. Я хорошо понял это.
– Насколько хорошо поняли, сможете доказать на деле.
Кольтера увели из кабинета.
– Какое у вас впечатление об этом человеке? – спросил Кторов. – Можем ли мы на него рассчитывать?
– Мне кажется, можем, – после некоторого раздумья сказал Енок. – Линденау собрал сведения о нем. Гражданский летчик, загнанный в армию. Сын рабочего. В наци не состоял – это мы проверили. Инвалид. В доме его едва сводят концы с концами. Кстати, его дядя, по профессии счетовод, попал под фашистские репрессии, сидел в тюрьме. Кольтер – пешка в большой игре. Смалодушничал. Сейчас опомнился. По-моему, это искренне.
– Выясните, кому принадлежит телефон, о котором упомянул Кольтер.
– Не беспокойтесь, геноссе Кторов.
9
Сведения продолжали накапливаться. Появился адрес – Плауэналлее, 14. Там проживала Барбара Штрамм – это коллеги Енока установили по номеру телефона, указанному Бруно Кольтером. За домом было установлено наблюдение. Продолжали наблюдать и за «Красавчиком». Чтобы он случайно не обнаружил исчезновение Бруно Кольтера, того попросили позвонить домой и сообщить матери и дяде, что он жив и здоров и заночевал у приятеля. Потом он под присмотром Блютнера сам заехал домой и вернулся на дядиной машине в условленное место. Вел он себя спокойно и с готовностью слушал инструкции. Его свозили к мосту и несколько раз проехали под ним. При необходимости в разговоре с Варгой Бруно теперь мог описать детали сооружения.
Кторов вызвал Фомина:
– Слушайте: Ладислав Варга, он же Ласло Фаркаш, он же граф Золтан фон Нейри – это активный салашист, в Венгрии замаран кровью своих соотечественников. Служил рейху исправнейшим образом. Он бывший шеф-пилот Германа Геринга. В Венгрии разыскивается как военный преступник. Теперь – пора.
10
Сутки прошли сравнительно спокойно. «Красавчик» сменил баллон в мастерской техобслуживания, там же помыл машину и собственноручно вытер до блеска.
Фомин еще раз побеседовал с Кольтером и проиграл с ним варианты встречи с Варгой.
И вот наступило время действия.
В густых сумерках, когда над Эльбой засветились фонари, Фомин выехал на набережную, пустынную в эти вечерние часы. Эльба была расцвечена судовыми огнями, и, как всегда, они придавали ей карнавально-праздничный вид. Со средних веков Магдебург был важным перекрестком торговых дорог, перевалочным пунктом между водными и сухопутными путями. Здесь у Эльбы было все же веселее, чем в лабиринте темных полуразрушенных улиц. Американская авиация в конце войны без какой-либо стратегической надобности основательно разрушила бомбами этот старинный город. Груды развалин и штабеля по-немецки аккуратно сложенных кирпичей определяли облик старой рыночной площади с исковерканной ратушей в стиле барокко. Грудами кирпичей был окружен и знаменитый магдебургский всадник – конная скульптура рыцаря, которую тут тщательно оберегали, и она всю войну простояла под балдахином. Там на старой рыночной площади камни все еще пахли дымом. А у Эльбы всегда дул ветерок.
Наконец, впереди показалась темная стена железнодорожного полотна и широкий освещенный разрыв, через который пролегало шоссе. Над шоссе повис мост. Прижав машину к тротуару, капитан посмотрел на светящийся циферблат часов.
Справа послышался гул приближающегося поезда. Работяга паровоз, отдуваясь облаками пара, тащил грузовой состав и, казалось, напрягался что есть духу, чтобы поскорее вытянуть вагоны из тесноты города на простор душистых полей. Фомин, как в детстве, стал считать вагоны. Когда последний из них миновал мост, раздался взрыв и взметнулся яркий всполох огня. Фомин дал газ и, проскочив до разворота, стал возвращаться к центру города. Навстречу, визжа сиреной, пронеслись машины полиции. Все развивалось, как надо. Он не сомневался, что «Красавчик» выбрал точку наблюдения и не преминул полюбоваться зрелищем взрыва.
11
Бруно Кольтер нервничал. Прошло более тридцати минут после назначенного времени, а Варга не появлялся. И не было видно поблизости этого русского капитана, который, наверное, помог бы дельным советом. Посетителей в баре становилось все больше. Горка окурков в пепельницу заметно выросла. Кельнер заметил это и поменял ее. Веселье в баре достигло своей кульминации, и Бруно знал, что скоро основная масса людей начнет расходиться и останутся только те, кто живет поблизости или имеет машины. Он допил пиво и снова сунул в рот сигарету. Никотиновая горечь, скопившаяся в уголках губ, начинала раздражать. Раздавив сигарету в пепельнице, он решительно поднялся, оставил на столике деньги. Обходя танцующих, стал пробираться к выходу. На улице постоял перед баром, наблюдая за неоновой парой, безостановочно крутящейся в каком-то непостижимом танце. Никто не подошел к нему. Тогда Бруно сошел с тротуара и направился на стоянку, в гущу разномастных железных коробок, безропотно ожидающих своих хозяев. Нашел свою машину, сел. Захлопнув дверцу, Бруно почувствовал, что в машине кто-то есть. Не оборачиваясь, сунул руку в карман, нащупывая кастет...
– Спокойно, мальчик. Это всего лишь я, – услышал он шепот Варги.
– Какого черта! Сорок с лишним минут я провертелся на стуле, словно угорь на сковородке, – раздраженно сказал Бруно, входя в роль и сразу почувствовав, что успокоился.
– Ерунда. Главное сделано. Молодец, я в курсе, – прошептал в затылок Варга. – В бар я не пошел. Такое ощущение, словно мне прицепили хвост. Давай побыстрее отсюда, – он нервно закурил. – Еще вопрос – не зацепили ли они тебя?
– Не думаю...
Выбросив сигарету в окно, Варга достал из кармана конверт и положил на сиденье.
– Возьми. Здесь твой гонорар.
12
В тот момент, когда от стоянки пошла машина Бруно, Фомину почудилось, что в ней сидели двое.
«Устремиться за ней? – рассуждал Фомин. – Тогда, если там Варга, он заметит слежку. Но нет другого выхода. Неужели Бруно «вильнул»? В это не хотелось верить. А почему же их не взяли в кафе? Может быть, «Красавчик» и вовсе не заходил туда? Тогда Бруно оказался в сложной ситуации и должен сориентироваться сам. Если, конечно, не изменил решению помочь КриПо». – Все это буквально в полминуты промелькнуло в голове капитана. Он включил мотор. Огоньки машины Кольтера были едва видны. Потом их закрыла черная коробка грузовика. Фомин прибавил скорость и через минуту заметил, что «фольксваген» свернул вправо. Достигнув той же улицы, капитан погасил фары и тоже свернул. До машины Бруно было метров четыреста. Улица была пустынной и темной, много развалин. «Куда же они держат путь?» – ломал голову Фомин.
13
– Кажется, мы сделали удачный финт, – сказал Варга. Он несколько раз нервно оборачивался и теперь, как показалось Бруно, успокоился. – Пора расходиться. У кладбища тормознешь. Я дам знать о себе.
– Но мы же договорились... – начал было Бруно, но словно не слыша, Варга сказал:
– От меня придет человек. Передаст привет от «Пилота». И смотри не дури... – не дожидаясь, пока автомобиль остановится, Варга ловко выскочил из машины.
Варга перелез через ограду кладбища, и Бруно сразу же потерял его из вида. Он почувствовал, как к борту его машины притирается автомобиль. Бруно узнал водителя – это был Фомин, выскочил из машины и, припадая на больную ногу, поспешил к нему.
– Герр капитан, – обрадованно выпалил Бруно, опускаясь на сиденье. – Что-то мы не рассчитали, я оказался в его власти. Вот получил гонорар. – Кольтер передал Фомину конверт, оставленный Варгой.
– Где он?
– Перемахнул забор кладбища. Что мне делать дальше?
– Поезжайте домой. Если он позвонит, успокойте его. А завтра мы вас разыщем.
14
Барбара Штрамм очень удивилась, когда к ней в дом без звонка вошли трое.
– В чем дело? – обратилась она к Линденау, поскольку он был в форме блюстителя порядка.
– По нашему предположению, сюда может пожаловать гость. Вот мы и поспешили, чтобы вместе с вами встретить его, фрау Штрамм, – сказал, выходя вперед, Енок. – И вы передадите ему, что поезд задерживается...
Хозяйка дома закрыла рот рукой, словно испугалась, что из него помимо ее воли выпорхнет тайна, которую ей настрого приказали хранить.
– Вам сообщили о задержке поезда? – снова настойчиво спросил Енок.
Она испуганно кивнула. И тут же прозвучали два коротких звонка.
– Ну что же, принимайте гостя, – сказал Енок. – Возьмите себя в руки.
На лестнице послышались шаги. Шарапов и Линденау встали по сторонам дверей. Енок, выключив свет в прихожей, укрылся за шторой. Барбара повернула барабанчик замка и шагнула назад, пропустив в прихожую высокого широкоплечего человека.
– Почему сидишь в потемках? – спросил он. Зажег свет, сразу найдя в темноте выключатель, и направился к комнате. – Я на несколько минут...
– Руки вверх! – скомандовал, выходя из-за шторы, Енок. Рука с пистолетом уперлась в грудь Варги. Он сделал резкий шаг назад. И уже за его спиной прозвучал громкий голос Шарапова:
– Руки, руки, господин Варга!
Тем временем Линденау вытащил у него из пиджака пистолет и быстрыми опытными руками ощупывал содержимое других карманов.
15
По дороге в отдел Варга пришел в себя. Он уже не прятал взгляда. Бодро, словно забавляясь, позвякал наручниками, спросил, куда следовать. Капитан показал на лестницу.
Кторов пошел в кабинет. Подвинул к себе дело «Красавчика» и, как бы сгоняя усталость, несколько раз провел ладонью по лбу и глазам.
– Приступим. Вот визитная карточка. В ней на венгерском, английском языках указывается, что ее предъявитель граф Золтан фон Нейри. А вот портрет графа. Узнаете себя? И еще вот такая семейная фотография. Взгляните, – полковник поднял снимок. – Тут вы в компании офицеров рейха.
– Я действительно венгерский граф Золтан фон Нейри, бывший личный пилот Германа Геринга, – спокойно сказал Варга. – Всего лишь кучер...
– Кучер тут ни при чем. Диверсии, вами организованные, едва не унесли многие жизни, в том числе и наших военнослужащих. Этого вполне достаточно для суровой кары. Даже без учета диверсионной акции, которая сегодня не состоялась.
– Как, черт возьми, не состоялась? – Нейри стремительно встал.
– Сядьте, Нейри! Эмоции держите при себе. Это был небольшой фейерверк для нашей утехи. А игрушки вот, – Кторов вынул из ящика стола одну из мин, изъятых у Кольтера, и положил на край стола. – Впечатляет? Между прочим, РИАС уже передал в ночном сообщении о вашем «подвиге» без указания, конечно, «героя». А поезда идут по расписанию. Итак, когда и кем вы были привлечены к шпионско-диверсионной работе?
Варга задумался. И наконец, медленно ответил:
– В феврале этого года у себя на квартире в Западном Берлине, человеком, приходившем ко мне, назвавшимся «курсантом». В прошлом он тоже был офицер военно-воздушных сил рейха. Это все, что я о нем знаю.
– Вам не кажется, что для серьезного дела, которому вы решили себя посвятить, этого слишком мало? К вам пришли, назвались «курсантом», и вы тут же согласились на вербовку?
– С этим человеком мы состояли в одной партии, и пусть ее сейчас нет, но разве мы, те, кто остался, изменили своим принципам?
– Какими же средствами и под чьим руководствам вы надеетесь вести свою войну?
– Средства меня не смущали. В борьбе с вами все средства хороши.
– Давайте вернемся к «курсанту». Кто же он? Кого представлял?
– Кто он – не знаю. А кого представлял? ОСС [7]7
Бюро стратегических услуг (Оффис оф стратеджикал сервис – сокращенно ОСС) – американская разведка, реорганизованная в Центральное разведывательное управление – ЦРУ (Сентрал интеллидженс эдженси – сокращенно Си Ай Эй).
[Закрыть]с ориентацией на организацию Гелена [8]8
Организация Гелена – так в описываемый период именовалась возрожденная генералом Р. Геленом Федеральная разведывательная служба ФРГ БНД – «Бундеснахрихтендинст».
[Закрыть]. Полагаю, вам это о чем-то говорит.
– Несомненно. А отношения к РИАС?
– Пропаганда. Вы же знаете, иногда слово означает больше, чем сброшенная бомба.
– Ну что же, – Кторов посмотрел на часы, – на сегодня достаточно.
– Меня будет судить ваш суд? – вдруг спросил Нейри.
– Зачем же? Вас давно уже ожидают в Венгрии. Мы лишь присовокупим к обвинениям вашего народа свои. – И, повернувшись к Фомину, сказал: – Отправьте графа в камеру.
16
Магдебург встал из руин. За годы, что пролетели с той далекой поры, он превратился в цветущий индустриальный центр Германской Демократической Республики. От Енока, который считал своим долгом ознакомить старого товарища со всеми достопримечательностями Магдебурга, Фомин узнал, что население города приближается к тремстам тысячам и что тут на средства государства проведены огромные реставрационные работы.
Вместе с Блютнером и Бухгольцем, которые теперь носили высокие звания офицеров народной полиции, они побывали на местах, где некогда вместе приходилось проводить сложные и опасные операции. Прежний облик приобрела старая рыночная площадь с ратушей и всадником. Только тот всадник, что простоял всю войну под балдахином, теперь переселился в Музей истории культуры, а здесь стояла его копия. Сделали остановку и у кафедрального собора, послушали звучный голос его колокола.
Это был старый Магдебург.
Но был и новый. Фомин не узнавал окраин. Их просто не стало. Просторные светлые кварталы выросли в районах Старого парка и на улицах Якобштрассе и Шпильхагенштрассе. В ансамбль города отлично вписалась высотная гостиница «Интернациональ».
А Енок считал еще совершенно необходимым показать Фомину магдебургские заводы, продукция которых высоко ценилась и в Советском Союзе, и в мире. Крупные машиностроительные предприятия носили имена выдающихся борцов за коммунизм – Карла Либкнехта, Эрнста Тельмана, Георгия Димитрова.
...В день отъезда – а поезд отходил вечером – Енок повез Фомина обедать в «Интернациональ». Туда должны были подойти и другие их старые коллеги, приезжавшие в Магдебург чествовать юбиляра. Сели в машину, и Енок предложил по дороге в гостиницу сделать небольшой крюк по городу.
– Хочу показать вам, Евгений, еще одну достопримечательность.
Медленно проехав вдоль набережной, мимо бесконечных причалов, над которыми неторопливо и уверенно двигались руки могучих кранов, Енок свернул на какую-то новую, совсем не знакомую Фомину улицу.
– Все это построено недавно, – объяснил он. – А этот старичок должен быть вам знаком. – И он затормозил перед железнодорожным мостом, по которому промчалась электричка.
– «Красавчик»?.. – улыбнулся Фомин.
– Да, «Красавчик». Правда, мост реконструирован, но именно здесь все происходило. Припоминаете?
Евгений Зотов, Борис Поляков
НЕПРОШЕНЫЕ ГОСТИ
В пятидесятые годы Центральное разведывательное управление США забрасывает в Советский Союз двух специально подготовленных агентов с задачей обнаружения атомных предприятий страны и сбора о них разведывательных данных.
В основу этой повести положены подлинные факты и документы. Повесть рассказывает о враждебных замыслах американской разведки в отношении СССР и о той борьбе, которую вели против нее советские чекисты на рубеже пятидесятых годов...
1
Летним вечером в Афинах приземлился небольшой двухмоторный самолет. Он стремительно пронесся по бетонной полосе, затем плавно замедлил бег и замер у черной легковой машины. В освещенном проеме входного люка показался мужчина лет сорока в сером, спортивного покроя костюме.
Опустив стремянку, он артистично сбежал вниз, затем повернулся к люку:
– Давай, Федя, не мешкай.
Тот, кого звали Федей, был моложе своего спутника лет на десять и рядом с ним, невысоким, похожим на угловатого подростка, выглядел здоровенным увальнем. И лишь то, как ступал по перекладинам легкой металлической стремянки – по-кошачьи мягко, слегка пружиня, – выдавало в нем человека тренированного, с отличной координацией движений.
– А я, Миша, и не мешкаю, с чего ты взял? – сойдя на землю, сказал он. – Пошли, что ли? – и той же мягкой походкой направился к машине.
В машине оба устроились на заднем сиденье, и Михаил повелительно кивнул угрюмо молчавшему шоферу:
– Трогай, приятель, и, пожалуйста, с хорошим ветерком!
Держал он себя высокомерно, всем видом подчеркивая, что здесь он – старший, а они, шофер и Федор, – подчиненные. «Плюгавый ублюдок, выскочка! – с ненавистью подумал Федор. – Ишь, большое начальство из себя корчит! А всего-то паршивенький инструкторишка, чижик на подхвате». Но ссориться сейчас было глупо, и он заставил себя улыбнуться:
– И там, в Союзе, я мешкать не стану. Прошвырнусь – и обратно.
– Хорошо бы, – напуская на себя еще большую важность, обронил Михаил. – Главное – не забывай, чему тебя учили. У большевиков глаз наметанный...
– Ладно... – с трудом сдерживая раздражение, отозвался Федор. – Здесь, в банке, у меня остается кругленькая сумма, и терять ее я не собираюсь.
– Да уж не надо бы! – снисходительно произнес Михаил. Его радовало, что он сумел выбиться в люди, приобрел теплое местечко, став инструктором американской разведшколы, и что отныне подвергать свою жизнь опасности придется не ему, а другим. Через час-другой он проводит этого Федю «на родину» и вернется в Западную Германию, в уютное гнездышко.
Федор сидел молча. Он размышлял о том, что его ждет впереди. Мир тесен. Что, если случайно встретится знакомый или бывший однополчанин? Нужно будет изворачиваться, лгать. Федор все больше и больше наполнялся тревогой.
Встреча с родной землей, которую он не видел с 1943 года, пугала его, и он постарался переключить свои мысли на более приятные вещи. Откинулся на спинку сиденья, закрыл глаза. Начал вспоминать западногерманские города Имменштадт, Обербёйрен, Кауфбёйрен. Там, вдали от посторонних глаз, он, курсант американской разведшколы, постигал шпионское ремесло. До седьмого пота тренировался, отрабатывая приемы нападения и защиты. Бегал кроссы, учился стрелять в темноте на любой шорох, метать нож, постигал секреты подрывного дела и многое-многое другое. Знал: действовать придется против бывших земляков, и в случае неудачи пощады ему не будет. А потому был в учебе особо прилежен, на тренировках себя не щадил, выкладывался из последних сил. В свободные часы посещал рестораны и бары, покупал ласки неприхотливых красавиц. Жил надеждой: выполнит задание, разбогатеет и укатит в США.
Вспомнились слова напутствия. Начальник разведшколы, инструктора заверяли, что при его недюжинных способностях и прекрасной подготовке выполнить предстоящее задание не представится сложным. Он смел, дерзок, сообразителен, умеет владеть собой, отлично экипирован, вооружен, в его распоряжении солидная сумма советских денег. Да, там, в России, опасности будут подстерегать его повсюду, но ему ли, прошедшему в жизни огонь, воду и медные трубы, бояться опасностей! Он – русский, хорошо знает обычаи и нравы своей бывшей родины, находится в курсе последних происходящих в Союзе событий. Стало быть, Фортуна будет на его стороне...
Машина мчалась на большой скорости, с шорохом наматывая на шины колес серую ленту шоссе. Солнце село, ушло за горизонт. Начали сгущаться сумерки.
– Уже скоро, – сказал Валдаев. – Огни впереди видишь?
Минут через пять машина въехала прямо на летное поле, бесшумно подкатила к четырехмоторному транспортному самолету, возле которого хлопотали пилоты. Валдаев с Федором подошли к летчикам, поздоровались.
– Прекрасная погода для полета, не так ли? – обращаясь к Федору, сказал командир экипажа, высокий, широкоплечий американец. – Не беспокойся, парень! Штурман, – он кивнул на стоявшего рядом крепыша с квадратной челюстью, – свое дело знает, выведет машину в нужный квадрат, и мы выбросим тебя там, где намечено. Делает он это не впервые.
От хвостовой части самолета к Федору подошел седовласый мужчина с темными, как смоль, усиками, протянул Федору руку:
– Джексон.
Федор ответил крепким рукопожатием:
– Рад познакомиться, мистер.
Джексон достал из планшетки карту, развернул ее и ткнул пальцем в красный кружочек.
– Выброска здесь. Прошу запомнить ближайшие населенные пункты и основные ориентиры на местности... Если вопросов нет, то, как у вас, русских, в свое время говорили, по коням! Время, не ждет.
– Ну, земляк, ни пуха, ни пера! – стараясь придать своему голосу прочувствованные интонации, проговорил Валдаев. Он попытался поцеловать своего подопечного, даже встал на цыпочки, но, не дотянувшись, боднул его головой в грудь.
Сцена получилась ненатуральной, комичной, и американцы, наблюдавшие ее, заулыбались.
– К черту, дорогой, к черту! – мягко отстраняя его от себя, насмешливо ответил Федор.
В окружении самодовольных и самоуверенных янки, чувствуя себя в центре внимания, он вдруг, чего с ним никогда не было раньше, ощутил в себе необыкновенный прилив сил. И Валдаев, которого еще четверть часа он, побаиваясь, ненавидел за его высокомерие и спесь, в эти мгновения превратился для него в нечто мелкое, не стоящее какого-либо внимания. Однако и в этой ситуации он на всякий случай наклонился, поцеловал Валдаева, затем резко повернулся и шагнул к трапу. В эту минуту он чувствовал себя человеком значительным, незаурядным.
Поднявшись на борт самолета, он в который уже раз проверил содержимое карманов пиджака и брюк, затем – упакованное в рюкзаке снаряжение. «Кажется, – сказал он себе, – все о’кэй!» Хозяева предусмотрели все: военный билет, паспорт, справки на всевозможные случаи жизни, крупную сумму советских денег, два пистолета, автомат, ампулу с ядом, фотоаппарат. Осечки быть не должно. Только бы благополучно приземлиться. А там уж он сумеет замести следы.
О возможном провале он старался не думать. Пока самолет выруливал на старт, а затем, взлетев, начал набирать высоту, Федор заставил себя задремать. Но, едва забывшись в полусне, вздрогнул, услышав за брезентовой перегородкой, отделявшей соседний отсек, подозрительный шорох.
Напрягся, прислушался. Затем рывком поднялся, отдернул штору. Прямо перед ним сидел человек в шлеме и комбинезоне с парашютом за спиной. Рядом с креслом лежал рюкзак.
– Ты кто? – ошарашенно спросил Федор.
– Сгинь, – бесстрастно ответил тот. – Сядь на свое место и не задавай дурацких вопросов. Не люблю.
Федор опустил брезент. Вон оно что! Еще один «путешественник». С характером. Во всяком случае, злой, как цепная собака. Что ж, в сообразительности американцам не откажешь. Не дойдет до цели один, выполнит задание другой.
– Послушай, приятель, – окликнул Федор соседа, – может, таиться глупо? Ведь на одно, чувствую, дело идем.
Ответа не последовало, и Федор замолчал. Выходит, американцы решили подстраховаться. Вон какого злыдня послали. Такой мать родную порешит, не дрогнув...
Самолет приближался к советской границе. Крался он с выключенными огнями, стараясь прикрываться купинами редких облаков. Через неплотно зашторенные иллюминаторы лился мертвенный лунный свет. Внизу виднелись поля, спящие поселки, засеребрилась змейка реки.
«Советский Союз», – догадался Федор. На душе была холодная пустота и страх. Федор выдернул из кармана флягу с коньяком, сделал несколько глотков.
Самолет пошел на снижение, и тут же в дверях кабины появился Джексон. Одобряюще кивнув Федору, он направился к десантному люку, дернул дверку, и вместе с ночной свежестью внутрь ворвался оглушительный рев моторов. Джексон поднял руку: пора! Федор поднялся, шагнул к квадрату люка. Внизу, совсем, казалось, близко, тянулась щетина леса.
Самолет начал делать разворот. «Если что, – пронеслось в разгоряченном мозгу Федора, – живым не дамся. Буду драться до последнего патрона. А последний – мой...»
Над светящейся панелью вспыхнула красная лампочка.
– Приготовиться! – скомандовал Джексон и через несколько мгновений рубанул рукой воздух: – Пошел!
Сумасшедшим потоком воздуха Федора швырнуло под хвост самолета и две-три секунды невесомой пушинкой несло по движению, пока резкий рывок не подсказал, что купол парашюта раскрылся. Федор судорожно уцепился за стропы и поднял голову. Недалеко раскачивался купол второго парашюта. «И этого злыдня сбросили!» – отметил Федор.
До земли оставалось сто-двести метров. Как на тренировке, Федор слегка согнул ноги в коленях. Резкий толчок, и вот уже земля. Ловким движением он погасил парашют, присел за куст, прислушался. Рокот самолета стих. Значит, самолет уже набрал высоту, скрылся в облаках.
Отогнув рукав комбинезона, Федор посмотрел на часы. Светящиеся стрелки показывали 3 часа 10 минут. Стало быть, скоро начнет светать, надо поторапливаться. Он приподнялся, осмотрелся. Лес высокий, но не густой. Вроде все спокойно. Ни людских голосов, ни лая собак. Тишина. И вдруг его уши уловили какой-то подозрительный шум. Мгновенно припав плашмя к земле, он затаил дыхание. Неужели все-таки засекли, выследили и сейчас начнется? Прислушался: тихо. И опять шелестящий шум. «Фу ты! – ругнулся он. – Это же шумит листва!»
Небо на востоке начало светлеть, но в лесу было еще сумрачно. Федор снял комбинезон и снова приложился к фляжке. Потом спрятал парашют и замаскировал тайник дерном. Чуть поодаль выкопал вторую яму, уложил в нее автомат, один пистолет, патроны, шлем, комбинезон, другое ненужное ему теперь снаряжение. При себе оставил только «вальтер» с тремя обоймами патронов, компас с запасной стрелкой, документы, деньги, фотоаппарат.
Внимательно осмотрев место, сделал на березе насечку – небольшой крест: на тот случай, если придется вернуться. Затем вынул из чехла складной велосипед и быстро собрал его.
Минут через двадцать он приблизился к шоссе, ведущему на Тирасполь.
