Текст книги "Чекисты рассказывают. Книга 5-я"
Автор книги: Анатолий Марченко
Соавторы: Евгений Зотов,Владимир Листов,Борис Поляков,Михаил Михайлов,Игорь Фесенко,Александр Поляков,Дмитрий Федичкин,Николай Пекельник,Сергей Громов,Алексей Бесчастнов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)
Позже, когда уже шли бои на Малой земле, мы отправляли из Геленджика в тыл, в район Тамани, три партизанских отряда. В их составе было немало наших чекистов. На двух катерах-охотниках они вышли в море и больше не вернулись. Их торпедировали немцы. Спастись удалось немногим, в том числе секретарю Новороссийского горкома партии Шурыгину. Его выловили наши моряки почти в бессознательном состоянии, он чудом держался за какие-то доски в студеной февральской воде. В ту же ночь я навестил его в госпитале, и он с болью в сердце поведал эту трагическую историю.
Да, мы теряли боевых друзей, с которыми было столько и выстрадано и пережито! Утешало лишь одно – эти жертвы были не напрасны.
Вскоре, перейдя в решительное наступление на восточном участке нашего фронта, на рассвете 12 февраля 1943 года советские войска ворвались в Краснодар. В их составе действовали и партизаны.
А через полгода настала очередь и Новороссийска. И как ни сопротивлялся враг, как он ни укреплял свою оборону, она была прорвана, и наши войска после шестидневных упорных боев полностью овладели городом и портом. 16 сентября Москва салютовала доблестным воинам Северо-Кавказского фронта и морякам Черноморского флота. Немецкие солдаты знаменитой 73-й дивизии генерала Германа Бэмэ, когда-то первыми вступившие в Париж и прошагавшие с оркестром под Триумфальной аркой, были побеждены воинами 18-й армии, 55-й Иркутской стрелковой дивизии, частями морской пехоты. В их рядах сражались и чекисты нашей оперативной группы.
В общей сложности 15 месяцев продолжалась битва за Кавказ, закончившаяся полным поражением немецко-фашистских войск и срывом далеко идущих планов гитлеровского командования. Сто тысяч немецких солдат с эмблемой эдельвейса на груди остались навсегда лежать на этой земле.
Я видел трупы вражеских егерей на заснеженных гордых перевалах, в траншеях «Голубой линии» и на улицах Новороссийска и невольно вспоминал слова бесноватого фюрера из фашистского евангелия «Майн кампф».
«Мы, национал-социалисты, – говорилось там, – должны дать немецкому народу на этой планете достойную его территорию и землю...»
Что же, они эту землю получили.
Но борьба продолжалась. До полной победы было еще почти два года войны.
Игорь Фесенко
ПОЕЗДА ШЛИ ПО РАСПИСАНИЮ...
Поезд сделал минутную остановку и снова начал набирать скорость. Фомин прочитал за окном знакомое название станции. Много времени пролетело. Очень много. Рассчитался с официанткой вагона-ресторана и направился к себе в купе. В тамбуре столкнулся с грузным, розовощеким мужчиной. Тот, пройдя было мимо, остановился в раздумье. Обернулся:
– Геноссе Фомин? – спросил он.
– Да. А вы... Ваша фамилия, если не ошибаюсь, Блютнер?
Они обнялись.
– Вот это встреча, – сказал Фомин, освободившись из крепких объятий. – А я еду в Магдебург, к Еноку. Семьдесят лет – дата...
– Значит, обнимать его будем оба. Он должен встречать. Вместе с сыном. Его Ганс пошел дорогой отца. Майор.
За окном замелькали переплеты моста, и вагон заполнился тревожным басовым гулом.
– Помните этот мост? – спросил Блютнер.
– Взрыв прозвучал в назначенное время, – улыбнулся Фомин. – И радио с той стороны объявило о состоявшейся диверсии. Это было в сорок восьмом. Не ошибаюсь?
– В мае, – уточнил Блютнер. – Мне нужно собираться. Я сбегаю за чемоданом и вернусь сюда, геноссе Фомин. Вместе сойдем на землю Магдебурга.
Енока и его сына, молодого рослого мужчину в военной форме, они увидели сразу.
– Сейчас начнутся дни воспоминаний, – сказал Блютнер. – А ведь есть что вспомнить, геноссе Евгений. И нашу молодость, и погоню за «Призраком», и ловлю «Красавчика», и тот мост.
1
...Машинист служебной мотрисы Штальшлягер посмотрел на большие карманные часы, на высоко поднятую «руку» семафора, на серебрящиеся под утренним солнцем рельсы.
– Пора, Гюнтер, – сказал он своему помощнику.
– Есть, господин машинист, – встрепенулся тот. Выглянул из двери и, убедившись, что все пассажиры на месте, заученно крикнул: – Внимание! Внимание! Отъезжаем!
Вагон плавно поплыл вдоль платформы Цербстского вокзала и, набирая скорость, устремился вперед, слегка подпрыгивая на стрелках. Утреннее солнце обрамляло длинными тенями перелески и ленточки полей, кое-где уже тронутые золотом созревания. Благодатные земли Саксонии – Анхальт дышали спокойствием.
Вдруг вагон подпрыгнул, словно телега, наехавшая на булыжник. Внизу прогремел взрыв. Но мотриса не сошла с рельсов, а продолжала катиться дальше. Много поработавшие на своем веку жилистые пальцы Штальшлягера напряглись и еще крепче сжали рычаги управления. Он посмотрел на помощника, от лица которого отхлынула кровь, и с видимым усилием сказал как можно спокойнее:
– У нас, кажется, все в порядке, Гюнтер. А ну-ка, взгляни, что делается у пассажиров.
Гюнтер отодвинул узкую дверцу и шагнул в салон. Вернулся через минуту и доложил.
– Какая-то чертовщина взорвалась. В полу дырка, осколками дерева зацепило несколько человек. Дал им аптечку, но, кажется, ничего серьезного.
– Если не считать того, что сейчас мы могли валяться где-нибудь под насыпью вместе с мотрисой. Вот проклятые ублюдки. Все им мало, – неизвестно кому адресуя слова, проворчал машинист. – Гюнтер, возьмите управление. Остановимся у будки Дорфманкройца. Нужно срочно доложить обо всем главному диспетчеру Дирекции дороги. А сейчас я пойду посмотрю, что в салоне.
Вскоре, повизгивая тормозами, тяжелая мотриса остановилась у будки путевого обходчика. Машинист отворил дверь и услышал утробно-низкие призывные сигналы зуммера селекторной связи. Вызывали хозяина будки. А он куда-то запропал.
Машинист снял трубку и услышал замысловатое ругательство, из которого уяснил, что диспетчер никак не может понять, к каким чертям провалился этот старый баран Дорфманкройц, которому давно уже нужно было доложить о проследовании мотрисы и положении на участке.
– Момент, господин Тоденкопф, – прервал машинист гневную тираду диспетчера. – У селектора Штальшлягер... Да, да, с мотрисы... Подключите к нашему разговору дежурного по железнодорожной полиции.
– Что случилось?
– Не теряйте время. Подключили?
– Да, говорите.
– Докладываю: в районе сорок седьмого километра под мотрисой взорвалась какая-то чертовщина. Мотриса цела, а вот рельсы нужно срочно осмотреть. У нас в салоне зацепило несколько человек. Занозы в основном. Вот, собственно, и все. На переезде и в будке все в норме. Но путевого обходчика Дорфманкройца нигде нет. Не видел его и на перегоне. Для железнодорожной полиции – все. Теперь вопрос к диспетчеру: я могу следовать дальше?
– Следуйте. Но пока найдется обходчик, оставьте в будке своего помощника.
– У полиции нет вопросов?
– Нет. Спасибо. Можете следовать.
Штальшлягер услышал, как диспетчер передает распоряжения дежурному в Цербст, чтобы тот задержал скорый Вернигероде – Берлин. Потом другой голос потребовал подать специальное авто для полиции к платформе главного вокзала.
«Ну, началась карусель», – подумал Штальшлягер, осторожно опуская трубку...
2
Фомина разбудил настойчивый телефонный звонок.
– Это Енок, – услышал он знакомый голос начальника отделения Магдебургской криминальной полиции. – Доброе утро, геноссе капитан, – и Енок рассказал Фомину о происшествии на железной дороге.
Фомин набрал номер дежурного:
– Шарапов? Распорядись, чтобы мне быстренько машину до главного вокзала. Полковнику доложи, что я с Еноком и его коллегами срочно выехал к железнодорожникам. С места я ему доложу, и пусть радисты слушают радио, этих, из РИАСа [6]6
РИАС – радио американского сектора Западного Берлина.
[Закрыть]. Прошлый раз они выдали сообщение чуть ли не через пять минут после бидерицкого взрыва. Помнишь?.. Ну все.
Одеваясь, снова подумал о РИАСе. Тут и в самом деле может проявиться определенная связь, если радиостанция снова первой и сразу продемонстрирует осведомленность. Этот младший партнер «Голоса Америки», вышедший в эфир в феврале 1946 года, старался вовсю и уже успел «накидать» в эфир кучу провокационной информации.
– Выхожу! – крикнул в окно Фомин, увидев подошедшую к дому машину, из окошка которой выглядывал шофер.
3
Енок ждал Фомина на перроне. К каменной стенке прижалась темно-зеленым боком приземистая дрезина «Мерседес-дизель», поставленная на железнодорожную тележку.
– Поехали, – сказал капитан, захлопывая дверцу. – Ничего нового?
– Пока нет. Вахмистр Блютнер – он со вчерашнего дня был по другому делу недалеко от места происшествия – перехватил мотрису. Допросил машиниста подробнее. В общем, все то же. Среди пострадавших три советских офицера. Перегон я распорядился временно закрыть. Разберемся, а уж потом подошлют ремонтников.
– Это точно, – согласился Фомин. – Я вычитал на днях у французского криминалиста Эдмона Локара: «Первые часы розыска неоценимы, ибо уходящее время – улетучивающаяся истина». Давайте прикинем, как мы используем эти первые часы.
Фомин оглядел сидящих в кабине. Коллег Енока он знал в лицо, много раз уже приходилось с ними распутывать разные замысловатые истории.
– Мы с вами и эксперт Линденау осматриваем место происшествия. Остальные ищут свидетелей. Кого-то попросим установить всех служащих, работавших в эту ночь.
– Этим занимается Блютнер, – сказал Енок. – Только, мне думается, не там лежит кончик, за который можно уцепиться. Искать нужно на перегоне...
– Подъезжаем, – громко сказал водитель. – Вон повреждена правая рельса, а вокруг черное пятно.
– Не пятно, дружок, а довольно солидная воронка, – заметил Енок, прижавшись лбом к переднему стеклу. – Стоп! – скомандовал он.
Все выскочили на насыпь.
– Заряд небольшой, – сказал Фомин.
– Сработала мина наживного действия, – доложил Линденау. – Заряд тола граммов на сто. – Он приложил к месту повреждения линейку. – Из рельсы вырван кусок в двенадцать сантиметров восемь миллиметров.
– Мотрисе повезло, – сказал Енок. – Вполне могла соскочить, ведь она достаточно тяжела, а уж о большем составе и говорить нечего, колеса вагонов раздвинули бы рельсы и...
– Обходчика до сих пор не нашли? – спросил Фомин. – Может быть, он и есть тот, кого мы ищем?
– Вряд ли. Он побывал в нацистских концлагерях. Человек честный, обязательный и четкий.
В десятке метров от места взрыва в насыпи было несколько глубоких вмятин. Создавалось впечатление, что тут кто-то специально топтался. Пониже, у основания насыпи можно было четко проследить две борозды.
– Похоже, тут происходила борьба, – стал рассуждать капитан. – А эти борозды вполне могли быть процарапаны каблуками, если один тащил другого. – Он спустился вниз. – Геноссе Енок, тут явно кто-то шел, вот измята трава... Видите?.. Тропинка ведет к кустарнику. Там, впрочем, уже ваш коллега...
Пока Енок, Фомин и эксперт добежали до кустов, полицейский выволок из них раненого человека.
– Что вы делаете, Бухгольц! – крикнул Фомин. – Нужно было сначала все осмотреть...
– Я уже осмотрел, – опустив на землю свою ношу, стал оправдываться сотрудник Енока. – Его просто подняли и бросили в кусты.
– Это Дорфманкройц, – сказал Енок.
Фомин в это время уже расстегнул форменную рубашку старика и приник ухом к его груди:
– Найдите нашатырь.
Эксперт начал растирать виски железнодорожника. Раскрылись веки, и старик мутными глазами посмотрел на склонившихся над ним людей.
– Сколько часов он мог тут пролежать? – спросил Фомин.
– Прикинем, – ответил Енок. – Старик пропал примерно за час до того, как из его будки говорил с диспетчером машинист мотрисы. А с той поры минуло уже более двух с половиной часов.
– Ну, что делать дальше? Дорфманкройц так и не приходит в себя, – сказал Блютнер.
– Дадим ему шнапсу, – предложил Енок.
Приподняли голову Дорфманкройцу, влили ему порцию. Допинг подействовал: глаза Дорфманкройца просветлели, он сел.
– Вот так история, – выдавил он из себя. – А его не поймали, этого?..
– Изловим с вашей помощью, – ответил Енок.
Через десять минут все были в мотрисе.
– Ну так что же с вами произошло, господин Дорфманкройц? – спросил Енок.
– Я возвращался с участка. Иду к будке и вижу на путях человека. А как подошел я к нему – он из кармана руку вынул и на меня наставил. В кулаке что-то зажато: пистолет – не пистолет. Я за руку его и схватил. А потом – удар по голове, и ничего не помню больше... Вот все...
– Да, немного, – сказал Фомин. – А какие-нибудь приметы?.. Ну какой был этот тип, во что одет? Лицо? Рост?
– Ростом он так побольше меня. Плотный... Голова круглая... А может, мне так показалось потому, что он в берете был... Это вот точно – в берете...
– Еще что заметили? Подумайте, вспомните, – с надеждой упрашивал Енок. – Лица не рассмотрели?
– Так сумеречно было, – морщил лоб старик. – Разве что усы? Вроде была какая-то растительность.
– Эту деталь легко убрать... – сказал Енок.
– Ищите на его правой руке царапину или синяк, – встрепенулся старик и поднял свои ладони. – Я его этими крючками зацепил крепко. Можете не сомневаться. Тут еще есть силенка...
– Для этого его нужно сначала найти, задержать и опознать. Вот тогда и проверим силу ваших рук, – сказал Фомин.
На этом разговор с Дорфманкройцем прервался, так как прибежал запыхавшийся Бухгольц и доложил, что на обочине шоссе видны следы колес легкового автомобиля.
– Линденау, это по вашей части, – сказал Фомин эксперту. – Нужно поискать тех, кто мог видеть эту машину.
– Ее мог видеть Ганс Грубер! – уверенно сказал Дорфманкройц, приподнявшись с лавки мотрисы. – Если учесть время, когда меня огрел тот тип, то незадолго до этого через переезд должен был обязательно проехать молочник Грубер на своем драндулете. Он всегда в эту пору везет молоко в Цербст.
– Когда он возвращается? – спросил Фомин.
– По-разному. Обычно часа через три-четыре...
– Тогда давайте быстро подскочим к переезду, – предложил Енок. – Мы еще можем перехватить этого Грубера.
4
Только к шестнадцати часам Фомин вернулся к себе в отдел. И хоть нещадно мучил голод, ни домой, ни в ресторан Дома офицеров заезжать не стал, а, перехватив в буфете стакан чая с бутербродом, сразу же поднялся в кабинет Кторова.
– Машина – спортивный «БМВ», номер – западноберлинский, – начал докладывать Фомин. – Известны две цифры. Свидетель Грубер уверяет, что первая и последняя – тройки. Искать нужно в Цербсте или Магдебурге. Цербст уже дал справку. Подобную машину там видели у почты рано утром. Девушка обрисовала водителя, который звонил в Западный Берлин. Кое-какие внешние признаки сходятся с теми, что указал обходчик: примерно тот же рост, крупноголовый, в берете...
– Номер машины западноберлинский, – задумчиво повторил Кторов, – звонил в Западный Берлин. Через сколько минут после взрыва на дороге?
– Примерно через полчаса... Телефонистка его запомнила потому, что он был самый первый.
– Можно с перегона за полчаса добраться до Цербста?
– Вполне.
– Вот утреннее сообщение РИАС. – Кторов протянул Фомину страничку записи радиопередачи. – Как вы и предполагали, обращение к «патриотам-немцам»...
«Внимание! Внимание! – начал читать Фомин. – Передаем экстренное сообщение. Сегодня в шесть часов десять минут в Восточной зоне на железнодорожном перегоне Цербст – Магдебург взорвано железнодорожное полотно. Больше десяти офицеров и солдат оккупантов ранено. Истинные немцы-патриоты не склоняют головы перед поработителями. РИАС приветствует их».
– Ну как? – спросил Кторов, когда Фомин вернул ему страничку. – Все завязано в единый узел. Эти «патриоты» действуют по указке одного хозяина... Какие действия будем предпринимать для ликвидации диверсанта?
– Мы с Еноком оповестили полицию и в Цербсте и в Магдебурге. Данные сообщены постам и патрульной службе. Разрешите подключить наших товарищей?
– Действуйте, капитан. – Кторов достал из стола листок чистой бумаги. – А я пока напишу короткое донесение руководству.
5
Смотритель автостоянки перед главным магдебургским железнодорожным вокзалом только было собрался нырнуть в прохладный полумрак локаля, где пахло свежим пивом, а от опилок, щедро устилавших пол, исходил влажный запах, как на площадь выскочил автомобиль. Резко тормознул, остановился. Водитель торопливо захлопнул дверцу, зашагал было в сторону вокзала.
– Эй, господин! – окликнул его смотритель. – Нужно соблюдать установленный порядок...
– Ах, да, да, конечно, – сказал шофер и стал рыться в карманах. Не найдя нужной монеты, протянул бумажную марку. – Не знаете, скорый из Вернигероде прибыл?
– По времени-то он должен уже быть, – глянул на вокзальные часы смотритель. – Но вот пока почему-то не объявляли. Задерживается, значит, – и он наклеил квитанцию на ветровое стекло автомобиля. – Минутку, господин, ваша сдача, – окликнул он нетерпеливого водителя, который, махнув рукой, направился в тоннель.
– Как знаете, – буркнул смотритель и решил, что теперь уж сам черт не помешает ему промочить горло. «Пока не высосу две кружки, не вернусь, пусть хоть десять машин подходит». Это свое решение он и выразил уже вслух кельнеру локаля.
– Налей, Курт, пару светлого...
Забрав кружки, он занял место у столика рядом с окном, откуда хорошо была видна и площадь, и подвластная ему стоянка с единственным автомобилем. «Машина, однако, новенькая, – отметил он про себя. – Спортивный «БМВ». А номер западноберлинский «WB 31—63». Работая тут уже год, он находил для себя развлечение в том, что по номерам догадывался, откуда и кто приезжает на его стоянку, и по манере поведения владельцев машин довольно точно определял их характер и настроение. Этот «Красавчик», так он назвал водителя «БМВ», скорее всего преуспевающий коммерсант. Одет чисто и держится уверенно. Но с точностью не в ладу. Если кого-то хотел встретить, то не опоздал бы к поезду. По расписанию скорый из Вернигероде уже сорок минут назад должен был прийти...
В эту минуту диктор объявил о том, что поезд прибывает на первую платформу. К вокзалу подкатили два таксомотора, и смотритель стоянки, залпом допив вторую кружку, пошел на свое рабочее место. Выходя из локаля, обратил внимание на то, что из тоннеля вышел его западноберлинский клиент и, не дожидаясь прихода поезда, вскочил в свою машину.
– Ваш поезд! – крикнул ему смотритель.
Но «Красавчик» даже не повернул голову в его сторону, дал газ и был таков. «Странный какой-то, – пожал плечами смотритель. – То подавай ему скорый из Вернигероде. А когда тот приходит, сматывает удочки».
На стоянку вырулило несколько машин. Из тоннеля повалил народ. Прибывшие растекались кто к автобусам, кто в очередь у остановки такси. Но вот к стоянке подошла машина с государственным номером. Открылась дверца, и высунувшийся из нее человек решительно окликнул смотрителя:
– Подойдите сюда. Нужно с вами поговорить. – Энергичный жест рукой. Открылась вторая дверца. – Заберитесь-ка ненадолго к нам.
Не дожидаясь повторного приглашения, смотритель влез в машину, в которой тут же было откинуто запасное кресло.
– Я шеф Магдебургской КриПо Енок. Вы хозяин стоянки, не так ли?
– Да, Альфред Ротнер.
– Скажите, господин Ротнер, много с утра обслужили клиентов?
– Меньше обычного. Было несколько машин к утреннему берлинскому. Потом к поезду из Вернигероде. А он опоздал и вот только что прибыл.
– Не было ли среди машин серой, возможно светло-голубой, с западноберлинским номером?
– Как же, была, и совсем недавно. Подъезжал такой «Красавчик»... – И Ротнер рассказал о мерседесе «WB 31—63» и его водителе.
– Вот вам наш телефон. Если сегодня этот «Красавчик» тут объявится, позвоните, – сказал Енок. – Счастливо трудиться.
6
– Вы просили звонить, геноссе Фомин. – Енок закурил и стал рассказывать о том, что ему удалось выяснить, но закончить не успел – в кабинет вбежал взволнованный Блютнер:
– Спортивная машина номер «WB 31—63» обнаружена вашим патрулем на стоянке у ресторана «Черный орел»!
– Отлично. Геноссе Фомин, вы слышали? Хорошо, жду.
– Берите машину и Бухгольца и немедленно к «Орлу»! – Приказал Енок Блютнеру. – Установите за «Красавчиком» наблюдение. Будьте осторожны. Если увидите, что объект собирается покинуть город, задержите. О всех его передвижениях докладывайте.
– Что будем дальше делать? – Кторов протянул руку и взял у Фомина листок с планом. – Решили пока не трогать «Красавчика»? Правильное решение. Но не забывайте данные и по первой диверсии. Нужно все сопоставить. Приметы человека, которым занимается Шарапов, не совпадают с описанием вашего «Красавчика». Очень может быть, что мы имеем дело с группой. Согласны?
7
Фомин застал Енока за приготовлением бутербродов. Кофейник пофыркивал ароматным парком.
– Я готовлю ужин на нас двоих, – сказал Енок.
– Спасибо, не откажусь.
– Последние новости, – начал рассказывать Енок. – Мы выяснили, чем занимается «Красавчик». Его фамилия Варга. Остановился он в мотеле... Отличный ресторан, много проезжающих с запада. Блютнер дежурит на стоянке. Линденау установил, что машина та самая.
– Стало быть, тот, кто нам нужен.
– Не пора ли кончать?
– По нашим данным, в бидерицком взрыве участвовал другой человек.
– Да, припоминаю. Худой и прихрамывающий... Группа?
– Диверсии одного сорта. Но «Красавчик» даже приблизительно не напоминает того по Бидерицам. Теперь вот что: скоро подъедет старший лейтенант Шарапов. Его нужно свести с вашими товарищами.
– Хорошо, свяжем, его с Отто Линденау.
На следующий день Фомин вошел в кабинет Енока и понял, что шефу КриПо отдыхать не пришлось. Отто Линденау что-то докладывал Еноку.
– Отто – о сегодняшней ночи, – пояснил шеф КриПо. – Продолжайте, Отто...
– Когда «Красавчик» уселся ужинать в мотеле, мы заглянули в его автомобиль. Я заметил, что на полу под рулем не убрано, и взял на всякий случай мусор – песок, камешки – целую горсть. Решил сравнить с тем грунтом, который прихватил там, у переезда, где стояла его машина. На заднем сиденье, между прочим, брошен берет. О нем, помните, упоминали свидетели. Но все это нам уже не понадобилось, когда заглянули в багажник. В глубине наткнулись на картонный ящичек. Мина. Размером в два кулака. В промасленной бумаге. Их там было несколько штук.
– Я не стал вас будить, геноссе Евгений, – перебил вахмистра Енок. – Я только усилил группу наблюдения. Линденау, расскажите капитану, что было дальше.
– Да ничего особенного, – скромно улыбнулся вахмистр. – «Красавчик» встретился с «Хромоногим».
– «Хромоногим»! – привстал от удивления Фомин. – Значит, встретился с «клиентом» Шарапова? Это удача, Линденау.
– Они не обмолвились ни одним словом. Но мы углядели: «Красавчик» передал «Хромоногому» сверточек. Ну а утром, как только «Хромоногий» выехал по своим делам, его быстренько прижала дорожная полиция, за «превышение скорости». И сейчас и он, и тот сверток находятся этажом ниже, и это наш вам презент. Его зовут Бруно Кольтер. А в свертке «подарки» из коллекции «Красавчика». Мины.
