Текст книги "Тень чужака"

Автор книги: Анатолий Ромов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

12

Первое время после того, как они ушли, Шутов лежал неподвижно. Он пытался услышать хоть какой-то звук, который дал бы ему понять, каким образом они оставят Кемп-крик. Звук мог быть любым, от шума мотора катера до свиста лопастей вертолета. Однако, сколько он ни вслушивался, ничего, что могло бы выдать присутствие средства передвижения, он не слышал. Прислушиваясь, он одновременно пытался обдумать то в их поведении, что пока еще было ему непонятно. Или понятно не до конца. Подумал, вряд ли они пришли к нему по наводке человека из полицейской верхушки, который, как считают они с Байером, рассчитал их на «первый-второй», выдав мафии. Если бы это было так, они не стали бы выяснять, специальный он коп или нет. А просто прикончили бы. Подвергнув при этом пыткам. Нет, скорее всего, они просто-напросто обратили на него внимание в Фэрбенксе – как на нового человека. Он ведь знает, что после провала операции позволил себе раскрыться чуть больше, чем следовало бы, сначала учинив драку в «Тики Коув», затем встретившись с Редвортом. Ясно, если они были осведомлены о деталях операции, они могли быть осведомлены и о Редворте.

Впрочем, если бы они знали о Редворте, они наверняка сейчас бы ему об этом сказали… Хорошо, допустим, Редворт здесь ни при чем. Они вычислили его просто по повадкам. И по датам – поскольку он появился в Фэрбенксе незадолго до начала операции, исчез же вскоре после ее провала. Теперь о том, как им удалось его прихватить. Он будет считать, что его догадка верна и они подсыпали ему снотворное именно в чай. Но для этого они должны были знать его отношение к чаю. Знать, что он любит побаловаться чайком, причем побаловаться именно к вечеру. Засевшая в нем сибирская привычка. Но откуда, черт возьми, они могли узнать об этой его привычке? Ладно, это можно списать на то, что он просто русский. Раз русский, значит, любит чай. А раз любит чай, значит, не исключено, что вечером выпьет чашечку. Ладно, с чаем покончено. Остается понять, как им удалось разместить нераспечатанную жестянку «твиннинга» – кажется, это был «твиннинг» – среди других продуктов в кухонном шкафу. Если верить словам Келли, продуктами его снабдил он сам вместе со своей женой. Значит, коробка с особо приготовленным чаем – дело рук Келли? Может быть. А может и не быть. Надо подумать. Келли… Келли, Келли, Келли… Вряд ли все же бывший начальник полиции имеет отношение к истории со снотворным. Ведь он, как начальник отделения полиции, в тот же день должен был получить оперативную сводку о случившемся. Некоторых важных деталей в ней, конечно, могло и не быть, но эти детали Келли, как опытный полицейский, вполне мог домыслить. Не говоря уже о том, что весь личный состав офицеров фербэнкской полиции видел Шутова на предварительном инструктаже, так что узнать от знакомых об этом, то есть о том, имеет ли Шутов какое-то отношение к операции, Келли не составило бы особого труда. Уж, во всяком случае, он не стал бы затевать сложную комбинацию со снотворным и двумя головорезами, поскольку подставлял бы себя этим без всякой подстраховки. Ладно, с Келли он еще разберется. Надо подумать об остальных. Тех, с кем он успел познакомиться в Дэмпарте: Уолтерсе, ОʼЛиги и Кроуфорде, еще двух дэмпартских полицейских, Сайнсе и Коу, которых он пока не видел. И местных, кемп-крикских, – Тануке, Лоусоне и Биркине. Вообще-то, если бы еще вчера его спросили, может ли кто-то из этих полицейских сотрудничать с русской мафией, он бы ответил однозначно: нет. Но сейчас ход его мыслей несколько изменился. Он знает: русские, если им это нужно, подкупят кого угодно. В том числе любого из этих восьми на вид очень честных, но довольно простоватых ребят. Если же допустить, что кто-то из этой восьмерки получил от русских приличный куш, совсем в другом свете выглядит и ограбление банка.

Он лежал довольно долго, но так и не уловил ни одного механического звука. В открытое окно влетали лишь перебивающие друг друга крики бесчисленных местных птиц. Там, где разворачивалась жизнь этих птиц, сейчас было светло как днем – белые ночи были в самом разгаре.

Убедившись, что повода засечь себя ушедшие ему не дали, начал освобождаться от веревок. На это потребовалось около сорока минут. Сняв веревки и отодрав от губ пластырь, посмотрел на часы. Стрелки показывали четыре часа семнадцать минут.

Подойдя к окну, вгляделся. Отсюда, со второго этажа, была хорошо видна поляна, сплошь заросшая черникой. Изредка низкая темно-зеленая поросль вздрагивала. Это означало, что оттуда взлетела птица. Подумал: вполне возможно, что связавшие его, уходя, прошли как раз через эту поляну, чтобы потом углубиться в тайгу. Однако и кроме этой поляны, у них могло быть множество других путей, чтобы исчезнуть бесследно. Никто не мешал им, например, просто спуститься вниз по реке на катере с выключенным мотором. Или на любом другом плавсредстве. Ладно. Похоже, после случившегося его пребывание здесь обрело реальную цель: выйти на след этих двоих. И на тех, кто их послал. И попытаться рассчитаться за все. За Бартенса и Стеллу. За ускользнувшую от них «сессну». За себя и Байера. Начальство отлучило его от операции – что ж, прекрасно. Самое главное, оно лишило его возможности исправить провал и попытаться выйти на след исчезнувшего чемодана. Но все это было до сегодняшней ночи. Сейчас же, после случившегося, кое-что изменилось. Если два бандита, посланные русской мафией, связывают начальника полиции в его собственной квартире, угрозами пытаются выбить интересующие их сведения, а затем перед уходом грозят, что в случае, если он кому-то об этом проговорится, ему придет конец, – извините. В этом случае он имеет полное право предпринять любые разумные с его точки зрения действия, чтобы поймать бандитов. Помешать ему в этом не сможет никакое начальство. Он будет действовать так, как посчитает нужным.

Посчитает же он нужным действовать, как он все время до этого действовал вместе с Байером. Именно такие, и только такие действия приносили им успех. В том же, что в случае с чемоданом какая-то сволочь, засевшая наверху, в управлении полиции, выдала их с потрохами, не их вина. Все же они могли бы застраховаться и от этого – если бы лучше закрылись. Так вот, сейчас, чтобы выйти на этих двоих, он закроется по-настоящему. Закрыться же по-настоящему означает одно: он должен прикинуться. Стать тем, за кого, похоже, ему удалось выдать себя этим двум прошедшей ночью: обыкновенным копом. Самым обыкновенным.

С обыкновенным же копом, если, конечно, он достаточно разумен, после такой ночи может случиться только одно: он испугается. Не просто испугается, а испугается смертельно. Поскольку отлично знает, на что способна русская мафия.

Заправив постель, оделся. Сунув кольт в кобуру под мышку, взял с собой и «магнум», поместив его на привычное место, под резинку, скрытую брючиной. Спустившись вниз, проверил запоры на входной двери. Оба замка и щеколда выглядели нетронутыми. Тем не менее он тщательно осмотрел всю дверь, изнутри и снаружи, придя в конце концов к выводу: все это время к двери никто не прикасался.

Путь, которым связавшие его проникли в дом, он обнаружил, войдя в кабинет и проверив дверь, ведущую в лоджию. Крючок на двери, на который он запер дверь накануне, был вынут из петли, сама створка чуть приоткрыта. Крючок был порядком разболтан, щель между наличником и краем двери была широкой. Человеку, стоящему снаружи, ничего не стоило снять такой крючок с петли обычным ножом, сунув его в щель. Поскольку сейчас дверь была открыта, было ясно: двое ушли отсюда тем же путем, каким вошли.

Затем он осмотрел находившиеся на круглом столе перед плетеным креслом лоджии остатки ужина. Внешне все выглядело так же, как вчера: сковородка с крошками от яичницы, два чайника, сахарница и чашка стояли как будто бы на тех же местах. Однако, заглянув в чашку, понял: ночные визитеры оказались людьми предусмотрительными. Вместо остатков недопитого чая, которые он рассчитывал там найти, он увидел лишь несколько капель воды, блеснувших на донышке. То же самое – несколько капель воды вместо заварки – он увидел, заглянув в фарфоровый чайник.

Оставалась надежда на коробку, которую он вчера открыл, чтобы заварить чай. Эту коробку, зелено-золотую жестянку чая «твиннинг» с ягодными добавками, он обнаружил в кухне на том же месте, на котором оставил ее вчера. Открыв крышку, увидел: чай занимает почти всю коробку. На взгляд не хватало лишь нескольких ложек, как раз тех, которые он заварил вчера для себя. Рассчитывать, что в жестянке находится сейчас тот же самый чай, было по меньшей мере наивно. Тем не менее на всякий случай он ссыпал несколько ложек в пакетик, спрятав затем его в карман. Посмотрел на часы: пять. Рановато, но позвонить Келли он должен именно сейчас. Тянуть нельзя.

Пройдя в кабинет, нашел в табличке на стене среди других телефон Келли. Сняв трубку, набрал номер. Подумал: линия наверняка прослушивается.

Трубку долго не снимали. Наконец после щелчка услышал сонный голос:

– Да?

Судя по этому голосу, Келли явно еще не проснулся.

– Джеймс, простите, это я, Майк…

– Майк? – Наступила долгая пауза. – Господи… Майк… Который час?

– Пять. Простите, что бужу в такую рань. Но мы уговорились, что я вас сегодня провожу. Если это не отменяется, мне было бы удобно подъехать к вам прямо сейчас. – Для Келли все это должно было звучать ахинеей, он рассчитывал, что Келли его поймет. Кажется, Келли понял. Помолчав, спросил:

– Прямо сейчас?

– Да, как мы договорились. Я могу подойти на своем катере. И захватить вас. Как вы?

– Ну… хорошо, – с облегчением услышал он наконец. – Вы хотите подойти немедленно?

– Сначала хочу глотнуть кофе. У Танука. Потом сразу к вам. Думаю, буду через полчаса. Надеюсь увидеть вас на причале.

– Д-да… Конечно, Майк. Спасибо, что разбудил. Значит, на причале через полчаса?

– Да, через полчаса.

Положив трубку, подумал: Келли молодец. Он все понял. Главное, он не стал уточнять, знает ли Шутов, где находится его причал, поскольку сообразил, что Шутов легко сможет выяснить это у Танука.

Он так и сделал. Обойдя дом, нажал кнопку звонка у входа в отделение. Танук открыл дверь почти сразу же. Увидев Шутова, улыбнулся:

– Доброе утро, шеф. Что-то вы рано. Не спится?

– Спится. Просто я рано встаю. Как прошла ночь?

– Спокойно. У нас всегда все спокойно.

– Что, никогда не бывает происшествий?

– Почему не бывает. В Минтоукуке у нас все бывает. В Дэмпарте бывает. Но здесь, в Кемп-крике, у нас всегда тихо. А что тут может быть?

– Ладно, кофе у вас есть? – О кофе он спросил с умыслом. Ему нужно было чем-то подкрепиться. Но сейчас, после случая с чаем, у него не было никакого доверия и к имевшемуся в квартире кофе.

– Конечно, шеф. Заходите. Таким кофе угощу – пальчики оближете.

В отделении, пока Шутов пил кофе, Танук подробно объяснил, как подойти к находящемуся примерно в полпути к Дэмпарту причалу Келли.

Покончив с кофе, Шутов спустился к катеру.

13

На реке, включив скорость, он сразу же вывел катер к фарватеру. Тянущиеся с обеих сторон берега, один с нависшей над водой гранитной кручей, другой с подступившими вплотную к линии берега деревьями, выглядели пустынными. Впрочем, он был уверен: они и в самом деле пустынны. Ночные гости почти наверняка подключились сейчас к его телефонной линии. Любой его разговор, даже самый невинный, мог многое им сказать, но устанавливать за ним еще и визуальное наблюдение не имело для них никакого смысла. Тот, кто сидел у него на кровати, считает, что он сейчас прихвачен. Он и в самом деле прихвачен – с их точки зрения.

Но если эти двое не дураки, а в том, что они не дураки, он успел убедиться, они обязательно проконтролируют, как он вел себя сразу после этой ночи. Как они это сделают, он не знает. Значит, он просто должен повести себя так, чтобы в то, что он прихвачен, они поверили как на духу. Окончательно. После этого у него появится шанс, поскольку если они в это поверят, то обязательно придут к нему снова. Ведь в этом случае они будут убеждены, что он сдался. А сдача человека означает для них только одно: он поступает в их полное распоряжение. Становится собственностью, и вот тогда, когда они к нему придут, он с ними поговорит. Поговорит, как умеет. По-своему.

Минут через пять, вглядываясь в левый берег, начал узнавать приметы, описанные Тануком. Сбавив ход и развернувшись к берегу, увидел небольшую заводь, деревянный причал с парой лодок, стоящего на причале Келли. Бывший начальник полиции махнул ему рукой еще издали, затем, после того, как катер ткнулся в причал и они обменялись рукопожатием, замотал катерную цепь за крюк. Выпрямившись, спросил:

– Майк, что произошло?

– Вы считаете, что-то произошло?

– Ну… по нашим переговорам я понял: что-то случилось. Это так?

Ничего не ответив, Шутов выбрался на причал. Огляделся. Проследив за его взглядом, Келли спросил:

– Да в чем дело, Майк?

– Я хотел бы поговорить. В таком месте, где нас никто не мог бы услышать.

– Нас здесь никто не сможет услышать.

– Не уверен.

– Не уверены? – Келли посмотрел на него как на сумасшедшего. – Шутите? Майк, но… – Покачал головой. – Ладно. Если мы с вами поговорим у меня дома, вас устроит?

– Если нас никто не услышит, устроит.

– Услышать нас может только жена. Но мы с вами поднимемся на второй этаж. А ее оставим на кухне. Как?

– Пока все в порядке. Ваш дом далеко отсюда?

– Примерно в ста ярдах. Кстати, вы завтракали?

– Выпил чашку кофе в отделении.

– И все?

– Все. Этого мне достаточно.

– Перестаньте. Пока мы будем говорить, я попрошу Китти приготовить завтрак. Так что сразу после разговора перекусим. Пошли?

– Пошли. Катер никто не тронет?

– Майк… – Показав на тянущуюся от причала тропинку, Келли усмехнулся. – Поймите наконец, здесь пустыня. Настоящая пустыня. Никто не тронет ваш катер. Но даже если тронет, далеко не уйдет. Двигайтесь за мной по этой тропинке. Тут совсем рядом.

Пройдя сквозь заросли, они секунд через двадцать оказались на широкой поляне. В центре поляны стоял большой коттедж; судя по цвету некрашеных досок, которыми был обшит весь второй и верх первого этажа, строительство коттеджа было закончено совсем недавно. Фундамент и низ здания были сложены из кое-как обтесанных гранитных валунов. По поляне вокруг дома было разбросано несколько вспомогательных строений; остановившись у одного из них, которое, судя по маленьким окнам, было баней, Келли кивнул в сторону коттеджа:

– Вот мое жилище. А вот и Китти.

Из двери, ведущей на крыльцо, вышла невысокая женщина. На вид ей было лет сорок, она все еще была красива. Одета она была в просторные домашние брюки, рубашку с воротом и вязаную безрукавку. В длинных темных волосах, перехваченных на затылке резинкой, не было и намека на седину. Взгляд светло-карих глаз был приветливым. После того как они подошли, жена Келли пожала Шутову руку:

– Вы мистер Шутов, так ведь? Я Китти. Джеймс очень много говорил о вас. И я очень рада вас видеть. Честное слово.

– Спасибо, мэм. Я тоже очень рад вас видеть.

– Господи… – Китти Келли закатила глаза. – Мэм, сэр… Не будем же мы так называть друг друга. Вас зовут?…

– Майк.

– Отлично. Я, как вы уже знаете, Китти. Вот и будем друг для друга Майк и Китти. Майк, вы, конечно, хотите есть?

– Хочет. – Келли обнял жену за плечо. – Очень хочет, но только нам надо срочно поговорить. Ты не против?

– Келли. – Жена Келли осторожно высвободилась из-под его руки. – Вспомни, я хотя бы раз мешала тебе говорить с кем бы то ни было? Убери руки. Майк, извините… Келли долго жил в лесу и забыл о хороших манерах. Звать вас я не буду, просто накрою завтрак на веранде. Вот увидите, он будет горячим, когда бы вы ни спустились.

Китти исчезла – так же быстро, как появилась. Кивнув на наружную лестницу, Келли сказал:

– Пойдем? Там нас никто не услышит.

– Отлично.

Поднявшись вместе с Келли на дек, Шутов сел в предложенное ему кресло. Усевшись в другое и энергично потянувшись, Келли посмотрел на него:

– Давайте, Майк. Времени у нас вагон, вертолет вылетает в одиннадцать. Говорите. Что случилось?

– Случилось то, что я хочу попросить вас отвезти Макнэлли рапорт. Рапорт о моем увольнении.

– О вашем увольнении?

– Да. Это очень серьезно, Джеймс. Очень.

– Но… – Келли потер кулаком подбородок. – Черт, Майк, ничего не понимаю. Что вообще случилось?

– Одно: моей жизни угрожает опасность. Я взят за горло. При этом я совершенно не собираюсь загибаться здесь. Причем загибаться за чужие грехи. Поэтому, и только поэтому, я прошу вас, во-первых, отвезти Макнэлли рапорт о моем увольнении, во-вторых, поговорить с ним лично. И посодействовать тому, чтобы он отпустил меня отсюда.

– О, мой Бог. – Келли всмотрелся в Шутова. – Майк… Я вижу, вы действительно говорите серьезно. Но что произошло?

– Прежде чем я изложу, что произошло, хочу сказать: я вам верю. Верю. И убежден: снотворное в мой чай подсыпали не вы. И не ваша жена.

– Снотворное? В ваш чай? Майк… Что вы несете… Какое снотворное?

– Боюсь, теперь мы уже этого не установим. Уходя, они уничтожили все следы. Вымыли чашку, из которой я пил, чайник, в котором заварил чай. В жестянке чай остался, но боюсь – он подменен.

– Черт… – Келли застыл, вглядываясь в Шутова. – Кто они?

– Двое, один высокий, жилистый, второй – маленький и плотный. Оба были в масках.

– И… что они сделали?

– Поговорили со мной. Когда я очнулся.

– Очнулись?

– Да. – Шутов коротко, но тем не менее не упуская ни одного штриха, пересказал содержание разговора. Выслушав, Келли долго сидел неподвижно. Наконец сказал:

– Давайте позовем жену. Выясним насчет этого чая.

– Джеймс, не нужно никого звать. Сейчас это уже не принципиально. Вообще-то, по делу, они ведь не оставили никаких следов, так что я мог все это и придумать. Но я не собираюсь ничего доказывать. Того, что произошло, лично для меня достаточно, чтобы понять: я приговорен. Не знаю, знаете ли вы, что такое русская мафия. Но я знаю очень хорошо. Даже слишком. И отдаю себе отчет в том, что, если я останусь здесь, они доберутся до меня в любом случае. В любом.

– О, черт… – Закинув голову, Келли посмотрел на начинающее подниматься солнце. – Значит, я правильно понял: когда вы говорили со мной, вы боялись, что линия прослушивается?

– Боялся – не очень точное слово. Она в самом деле прослушивается.

– Майк… Я очень хорошо вас понимаю. И все же. И все же давайте не будем горячиться. Мне кажется, ваше решение подать рапорт об увольнении – ошибка.

– Джеймс, дорогой, с вашей точки зрения, может быть, вы и правы. Это ошибка. Но ошибка и другое: соглашаться, чтобы мне, как барану, продырявили шкуру за чужие грехи. Они ищут кого-то, кто убил какого-то идиотского Аркера. Но почему за это должен расплачиваться я? В момент операции я вместе с другими должен был проверять машины. Может, русские засекли меня именно там. И вот – я на подвеске. Джеймс, разговор может быть только один: я ухожу. Вы должны меня понять.

– Майк, давайте так: я обещаю, что поговорю с Макнэлли.

– Спасибо. Правда, получается, что я ввязываю вас в историю.

– Ничего. Я не очень с вами согласен, поскольку считаю, что вы преувеличиваете опасность. Поэтому, Майк, не торопитесь с рапортом. Вы кадровый офицер. Помните об этом. И помните: слова одно, бумажка же – совсем другое.

Завтрак, которым их угостила Китти, оказался выше всяких похвал, в меню были американская яичница с ветчиной, русские пирожки с грибами и местный копченый лосось.

После завтрака, взяв поданную женой дорожную сумку, Келли положил руку ей на плечо:

– Мы едем сейчас в Кемп-крик. Потом в Дэмпарт. Вертолет в одиннадцать. Буду звонить. Хорошо?

14

Катер, встав на подводные крылья, шел к Кемп-крику.

– Думаю, что кто-то из полицейских вполне может быть куплен, – сказал Шутов. – Все вряд ли. Но один или двое могут быть куплены вполне.

– Дьявольщина… – Келли смотрел на приближающиеся из-за поворота домики. – Просто дьявольщина… Но тогда это касается и меня… А не только вас… Я имею в виду полмиллиона баксов…

– Джеймс, надеюсь, вы понимаете: то, что я вам рассказал, должны знать только вы. И, естественно, Макнэлли. Полицейским, работающим здесь, я пока не доверяю.

– Я и сам теперь им не очень доверяю.

Перед тем как зайти в квартиру Шутова, они поднялись в лоджию. Шутов показал на остатки ужина, все еще стоящие на столе:

– Вчера я все это не мыл. Сегодня же, освободившись от веревок, увидел: они чисто вымыты.

Келли внимательно оглядел чайник и чашку. Процедил:

– Что с отпечатками пальцев?

– Ни одного следа. Все вытерто.

– Понятно. – Келли подошел к двери, ведущей в кабинет. – Считаете, в дом они проникли через эту дверь?

– Скорей всего. Во всяком случае, этот путь самый удобный. Проверим?

– Давайте.

Взяв со стола кухонный нож, Шутов просунул его в щель. Сбросив крючок, открыл створку:

– Прошу.

– Д-да… Собственно, про эту дверь я все знал… Но мне даже в голову не могло прийти, что кто-то…

– Ладно, Джеймс. Вы здесь ни при чем. И дверь ни при чем. Способ забраться сюда они нашли бы, даже если бы дверь была забита.

– Похоже.

– Думаю, сначала лучше пройти на второй этаж. А в кухню спуститься потом.

Поднявшись на второй этаж и войдя в спальню, Шутов показал на валяющиеся на полу обрывки веревок:

– Связан я был этим.

Встав над веревками, Келли некоторое время изучал их.

– Проверили, что это за веревки? Принесли ли они их с собой? Или взяли в доме?

– Джеймс, каким образом? Я и дома-то еще толком не видел.

– Ну да… – Келли присел. – Веревки, между прочим, нездешние.

– Нездешние?

– Конечно. Я знаю все веревки, которые могут быть в этой квартире. Таких здесь никогда не было. Наверняка они принесли эти веревки с собой.

– Вы уверены?

– Абсолютно. Больше того, таких веревок я вообще нигде здесь не встречал. Ни в Дэмпарте, ни в Фэрбенксе, ни в Анкоридже. Это не аляскинские веревки. Было бы неплохо отдать их на экспертизу в Фэрбенкс.

– Может быть. Пожалуй, вы правы, их нужно проверить.

– Конечно. Майк, если не трудно, посмотрите в ванной, там должны быть пакеты. В стенном шкафчике. А я пока соберу веревки.

После того как веревки были убраны и уложены в пакет, они осмотрели спальню. Не найдя ничего, кроме куска пластыря, который был добавлен к веревкам, спустились в кухню. Открыв двери кухонного шкафа и холодильника, Келли долго стоял, напряженно вглядываясь в тесно прижатые друг к другу банки, ящички и пакеты с едой. В конце концов Шутову пришлось спросить:

– О чем вы думаете?

– О том, что, если они так точно все рассчитали, вряд ли они подменили все продукты.

– Пожалуй.

– Может быть, возьмем пробы не от всего? А только от части? Скажем, от кофе, масла и сыра?

Оформив соответствующим образом пробы и взяв с собой коробку с чаем, они сели в катер. В Дэмпарте они были минут через двенадцать и, поскольку до вылета вертолета время еще было, зашли в местный супермаркет. Усатый малый лет тридцати, скучавший возле кассы абсолютно пустого магазина, выслушав их просьбу, внимательно осмотрел коробку. Поставив ее на стойку, цокнул языком:

– Прошу прощения, мистер Келли, но это не наша.

– Не ваша? – Помолчав, Келли кивнул на полку, заставленную пачками «твиннинга». – Денни, но вон же у вас точно такой же «твиннинг». А?

– Точно такой же, да не точно такой же. – Взяв с полки одну из жестянок, Денни показал ее Келли и Шутову. – Видите надпись в самом низу коробки? «Упаковано в Ванкувере, Британская Колумбия». А теперь посмотрите на вашу, видите: «Упаковано в Гринсборо, Северная Каролина». Есть разница?

– Конечно, Денни. – Келли взял принесенную коробку. – Я правильно понял: весь «твиннинг» вы получаете из Ванкувера?

– Точно, мистер Келли. Причем очень давно.

– Ладно, Денни, спасибо. Кстати, познакомься: это новый начальник полиции Минтоукука, сменивший на этом посту меня. Мистер Шутов.

– Очень приятно, мистер Шутов. Заходите, всегда будем рады вас обслужить.

– Спасибо, Денни. Не премину воспользоваться.

На взлетно-посадочную площадку они подошли минут за сорок до вылета вертолета. Вертолет стоял там же, где приземлился вчера. Судя по тому, что возле него никого не было, посадка еще не начиналась. Сидящий возле домика с надписью «Вертолетная станция» человек в потертой летной форме махнул Келли рукой. Махнув в ответ, Келли крикнул:

– Отмены нет?

– Нет, мистер Келли, все в порядке! Ребята сейчас подъедут!

– Спасибо, Эб. – Келли отошел вместе с Шутовым в сторону. – Майк… Я вернусь через неделю, в Фэрбенксе, как и обещал, поговорю с Макнэлли. И все же, Майк, подумайте. Я знаю русскую мафию, знаю, что она опасна, и все же она не всесильна. Особенно здесь, в Минтоукуке. Обещаю вам свою поддержку. Так что – не рвите поводья. Подумайте.

– Хорошо, Джеймс. Подумаю. Хотя раздумья в таких случаях не очень помогают.

– Думаю, они помогают всегда.

После того как Келли сел в вертолет, Шутов не ушел. Он стоял на площадке до тех пор, пока не убедился, что среди вылетающих нет девушки, прилетевшей с ним вчера в Дэмпарт.